Текст книги "Сеня с планеты Земля (СИ)"

Автор книги: Евгений Синтезов

Соавторы: Виктор Стогнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8

В отличном настроении провели Семёна в свои владения – в парк дроидов. Погуляли по коридорам вдоль рядов парковочных ниш, показали роботов, объяснили, в общем, какие машины, для чего предназначены, и почему некоторые сейчас на потолке, то есть на втором ярусе.

Те, что сверху, запасные, используются, когда Буханка прекращает крутиться, в наступившей невесомости, для работы на внешних объёктах, типа астероидов, чтоб об эти объекты в лепёшку не размазало – ведь пока мы крутимся, всё это несётся относительно стороннего наблюдателя с бешеной скоростью.

Роботы наверху не маленькие, а сжатые, сложены ради экономии полезного объёма. Их уже в невесомости вынимают из ячеек, включают разогрев и тестирование, и партиями отправляют в ангар, расположенный выше этажом. Нужны они бывают нечасто, но в такие моменты обычно требуется много роботов, чтобы за рассчитанные секунды совпадения траекторий, или просто пока не застукали, упереть с внешнего объекта как можно больше полезного груза.

Его частенько приходится отделять от бесполезного, вырезать, выламывать, или просто резать на части, чтоб в ворота пролез. Для этого роботы снабжены всем необходимым оборудованием и зачатками псевдо-интеллекта с набором полезных рефлексов, главными из которых являются инстинкты самосохранения и подражательства.

Конечно подражательства, ведь на первом ярусе стоят роботы, приспособленные под прямое управление человеком, сделанные именно под хуманов. Мы втроём частенько водим свои дружины в такие вылазки, и Сёму с собой возьмём, если хочет.

Это очень интересно – нам ещё не встречались астероиды похожие на другие. Кроме астероидов, часто попадаются выброшенные из гипера корабли.

Теперь мало кто может объяснить, где находится корабль, когда идёт через гипер-пространство, и как на его движение влияют объекты внешнего пространства «вблизи» маршрута. Но что влияют – это точно, прыгнуть можно только через «чистую» пустоту.

Раньше, до Всеобщего безумия, многие расы владели знаниями гипер-перехода и в ходе Войны «минировали» известные проходы к их мирам. Корабли на малоизвестных маршрутах по сию пору вышвыривает из гипера за тысячи парсеков не только от точек старта и финиша, но и любых известных обитаемых систем, на досветовой скорости не доедешь.

Единственная возможность спастись – это «вернуться по своим следам», совершить обратный прыжок, пока не затихло гипер-пространство, встревоженное переходом. В принципе, ничего страшного, просто нужно быть готовым к возможности такого поворота и всегда иметь запас топлива на обратный переход.

Так вот пока гипер не затих, это примерно час-полтора, нужно быстренько оглядеться в поисках всего, что плохо летает. Самих разумных, попавших в ловушку, как правило, уже не спасти, а вот имущество можно прибрать к себе на кораблик.

Продать такое оборудование почти невозможно, потому что оно не лицензированное, и всё сколь-нибудь интересное подпадает под всеобщий закон Содружества о контроле за распространением технологий. Его следует сначала передать на экспертизу ОСБ, а потом забыть со спокойной совестью – ничего не возвращается без объяснений и компенсации. Зато кое-что можно приспособить для себя, как Фару… то есть как Фара это делает.

На этом месте мы решили замять теорию для ясности, а то Сёма слишком быстро всё схватывает, а кое-что ему знать ещё рано.

Да он и сам уловил неловкость и деловито перешёл к конкретике. – Так кого вы собрались брать на абордаж, пиратки?

Мы посмеялись, Мари ответила. – Это только теория, возможные сценарии.

Включилась Лилит. – Наш историк, культуролог и политолог…

– Кто-кто? – уточнил Сёма.

Мне аж стало обидно. – Как это кто? Док, конечно! Он же страшно умный, а ты не понял?

– Понял я, понял! – заверил нас Сёма «в ужасе».

– Так вот. Наш страшно умный историк, культуролог и политолог…, – я сделала паузу, подождала появления хотя бы тени улыбки на Сёмином лице. Не дождалась и спокойно продолжила. – Док утверждает, что архитектура кораблей не должна была сильно измениться, никто не станет вносить существенные изменения в удачные проекты, проверенные временем.

– А мы за два года нашли уже больше полусотни таких потеряшек, – добавила Мари. – Сняли с них схемы…

– И нам встречались на станциях корабли из центральных миров с похожими обводами, – говорю многозначительно и снова делаю паузу, давая Сёме возможность самому догадаться.

– И? – Сёма возможностью пренебрёг.

– Да ничего особенного, – фыркнула Лилит, – просто не заблудимся, если что.

– Если что? – спросил Сёма «зловещим» шёпотом.

– Если случайно окажемся на таком корабле, – невинно похлопала я ему ресницами.

Этот странный человек просто не позволяет хорошо к себе относиться, любое проявление расположения к собственной персоне использует, чтоб высмеять, задеть, поставить в неловкое положение! Ведь зарекались больше ни о чём с ним не говорить! Надо было сразу убить его быстренько и всё… раз двадцать-тридцать.

Мы с ледяным спокойствием дождались, пока он проржётся, и велели полезать в «Тин-айс». Дроид T9-i16, наша механическая макивара, – антропоморфная машина, то есть похожая на человека, высотой в стоячем положении три метра.

У неё две пары конечностей-манипуляторов, с двумя суставами, способными сгибаться в двух направлениях, а в сочленениях с корпусом они могут поворачиваться на сто двадцать градусов. Корпус состоит из условной «спины», её можно сгибать, и жопы – ей соответственно вертеть. Из вооружения только универсальные захваты на концах манипуляторов-опор.

Это дроид аварийного класса, его псевдомускулатура усилена сервоприводом, рассчитана на действия в условиях перегрузки до 7G. Объяснили Сёме, что выше этажом, в ангаре, ему будет неуютно с непривычки в условиях повышенной силы тяжести. Нам-то ладно, мы одели свои рабочие жесткачи, «жёсткие скафандры».

Дали Сёме немного освоиться в машине, он порулил на пятачке у грузового лифта. В лифте объяснили его роль. Тин-айс наш обычный спарринг-партнёр, но уже слишком обычный, даже слегка надоевший. Подражать нам у него не получается, слишком большая разница в скоростях и реакции.

Вот Сёма попытается что-нибудь отчибучить, пока мы будем его плющить вместе с механоидом, а мозги робота сами выделят из всего хоть сколько-нибудь для себя полезное.

Уже в ангаре Мари попыталась его успокоить, – ты не бойся, всё по-честному – один на один!

Лилит её горячо поддержала. – Мы не собираемся убивать тебя сразу!

А я пояснила, – нужно же и подружкам оставить… немножко тебя и Тин-айса.

Сёма освоился со связью, спросил в коммуникатор, – а почему Тин-айс?

– Сокращение с английского T9-i16, это его номер, – объяснила Лилит.

– Нафиг ваш английский, – серьёзно возмутился Сёма, – раз я его пилотирую, пусть сокращается по-русски. Будет Тыдыщ!

Мы легко согласились, нам-то без разницы. Семён, не встретив сопротивления, продолжил выдвигать условия. Ему, видите ли, противно, когда его жалеют, а убивая по очереди, мы станем его жалеть. Он настаивает, чтоб мы всё проделали сообща, допустим, за десять секунд.

Я поморщилась – маловато, конечно, хотелось погонять его подольше. Ну, да ладно – для первого раза достаточно.

Мари спросила, – готов?

И не дожидаясь ответа, атаковала без видимого обычному человеку перехода. Я точно помню, что перекрывала его вероятный полуоборот уклона! И Лилит сама виновата, что влетела под мою подачу – вот о чём эта дура думала, когда лезла в чужую зону ответственности? Что я буду разбираться в целях?

А между делом кибер скафа доложил об истечении оговоренных десяти секунд.

– Попробуете ещё разок? – прозвучал в наушниках насмешливый голос Семёна.

Мы атаковали сходу…

Уй-ё, мамочка, как больно! Тресь! И получаем удовольствие, отекая по стеночке. Да уж, ловкий гад наш Сенечка. Хотя совсем не нужно быть мастером, чтобы предугадать нашу спонтанную атаку. Он закрутил вертушку, ещё не закончив вопроса, и тяжёленный задний манипулятор дроида смахнул всех троих в прыжке, когда ничего уже нельзя было изменить!

– Наверное, нужно дать вам побольше времени, – продолжил Сеня издеваться.

Мы не повелись на подначку, пофиг время – тут уже дело принципа. Не спеша обходим его, как акулы вокруг жертвы. Сёма стоит спокойно, словно на расстреле. И самое удивительное – он закрыт, не ощущается ни страха, ни предвкушения, ни-че-го – будто против нас по-прежнему стоит просто Тыдыщ, тьфу, наш Тин-айс.

Ему некуда деться, спасенья нет, одновременная атака в прыжке с полуоборота сразу с трёх сторон… и проклят будь Третий закон Ньютона! Мы поразили цель одновременно, но ей тупо некуда было отлетать под нашими ударами – векторы сошлись в одной точке. Усиленный корпус аварийного дроида не расплющился, вернул нам импульс в полном объёме по принципу равенства действия и противодействия.

Когда спала волна пронзительной боли, до сознания донёсся искренне сочувствующий голос Сёмы. – Девчата, по-моему, вам не хватает опыта командной работы. Знаете, если пол тут залить двуокисью водорода, она под действием повышенной тяжести должна затвердеть…

– Окисью! И тут вакуум, придурок! – простонала я, – всё будет испаряться до достижения стопроцентной влажности.

– Э… ну, можно же придумать что-нибудь скользкое! Или кататься на роликах, в конце концов.

– По фигурному катанию соскучился, русский? – зло проворчала Мари.

– А может, тебе тут устроить стриптиз? – ехидно предположила Лилит.

– Что вы, что вы! – Сёма поспешно возразил, – всего лишь хоккей. С шайбой, или, если хотите, русский – с мячиком.

– Шведский! – прорычали мы хором, я заговорила непререкаемым тоном. – Во всём мире хоккей с шайбой называется канадским, а с мячом шведским!

– Угу, – согласился Сёма, – только нам в России весь мир пох, мы его постоянно натягиваем, включая Канаду и Швецию.

– Варвар, – проворчала я примирительно, у него в принципе неплохая идея.

– Дикарь, – поддержала меня Лилит, – у нас даже клюшек нет.

– Да минутное дело, – Тыдыщ махнул небрежно манипулятором, – как бы тут устроить каток?

– Фигня вопрос, – успокаиваю его, – дуй за шайбой и клюшками, а мы пока всё устроим.

Проводили его обратно на техэтаж, помогли вылезти из Тыдыща, он убежал в мастерскую, а мы принялись «всё устраивать». Дело, в общем-то, пустое – пристегнуть к ботинкам скафандров подставки электромагнитного скольжения.

Они по форме и размерам почти как настоящие шайбы. На них мы обычно ставим габаритные и тяжёлые детали для перетаскивания их в ангаре при включённой центрифуге потому что, дляудобства ремонтных работ «снаружи» внутри никто не станет устраивать невесомость.

Достали нужные устройства, сразу догадались «разогреть» жёсткий скафандр для Сёмы, а то для этого хитрожопого русского аварийный робот – слишком большая фора. Собрали, подключили, настроили, и загрустили в тишине.

Говорить было не о чем, и так ясно, что мы угодили в глубочайшую лужу. Нас побил Сёма, и дело не только в гордости, всё паскудство момента заключается в его легендарной неизбежности. По сути произошла страшная вещь, о которой мы и не задумывались даже. Пришёл герой, принял испытание, победил валькирий, и теперь может требовать от нас всё что пожелает.

Вообще-то, по канону мы должны отдать ему невинность, только … э… он слишком долго шёл… ну, короче, того канонически главного у меня давно уже нет, и я сильно сомневаюсь, что у Лилит и Марии тоже осталось хотя бы чуточку.

Можно, конечно, посмеяться над детскими сказочками, признать, что мы всё себе придумали, что никакие мы не валькирии, а просто космические шлюхи, невесть что о себе возомнившие и наказанные за это. Признать, что больше мы не валькирии, отказаться от себя, стать слабыми земными девушками и…

Блин, опять двадцать пять – дать этому засранцу, победителю этакому. Хотя если разобраться формально, в пророчестве о сексе нет ни слова. Мы должны наделить героя силой своей любви. То есть любить его, пока он не станет сильнее.

Нет, вот кто придумывал этот бред? Сделать сильнее чувака, сумевшего победить валькирий! Куда сильнее??? Ладно, предкам под мухоморами было виднее. Но каким образом, спрашивается? Он что, для этого попроще способа найти не мог?!

Значит, получается, что прям любить не обязательно, просто придётся помогать ему во всём, чего бы ни попросил, и э… просто вести себя скромнее, чтоб чего-нибудь необязательного и попросить не подумал.

Мы, вздохнув, приняли неизбывность наших легендарных судеб, тряхнув чёлками, кивнули друг дружке, а тут и сам герой заявился с клюшками.

***

Семён.

Предложенный девчатами вариант коньков пришлось забраковать, хотя идея их была правильной – на электромагнитной подушке скользилось фактически без трения. То есть совсем!

Тормозить, отталкиваться, поворачивать невозможно – куда послали, туда и лети до встречи с препятствием, отражайся от оного и далее по правилу равенства угла падения с углом отражения.

В жёстком скафандре это было не больно и показалось бы даже забавным, кабы происходило не слишком часто. В замкнутом пространстве ангара, куда меня запустили с не девичьей дури во всю скандинавскую страсть.

– Бам-бам-бам-бам… Сука-а-а-а!!! Тресь, бам-бам-бам…, – изображение неслось вокруг меня взбесившейся каруселью.

– Сёма, скользилки отключаются мыслеприказом! – подсказала какая-то шведка.

Я немедленно отдал мысленную команду, и пространство ангара завертелось в вертикальной плоскости. – Дыщ-тыщ-дыдыщ-бам-бам, бля-а-а-а!

Наконец, смог присесть на полу, выжидая, когда восприятие вернётся в норму.

– Не сиди на холодном, – строго сказала Мари, – скафандр теряет энергию.

Встаю, не пошатываясь, ровно только потому, что в скафе по-другому не постоишь, говорю, – спасибо за развлечение, конечно, но давайте я эти коньки немного доработаю в мастерской, а пока просто побегаем?

– Просто побегаем? – удивилась Лилит, – а что ты говорил о командной работе?

– Конечно-конечно, – успокаиваю девчат. – Значит, вы теперь команда. Я поведу шайбу отсюда туда, – указываю на противоположную стенку ангара. – А вы постараетесь её у меня перехватить…

Я сделал многозначительную паузу, – ни разу меня не коснувшись.

– А если ты сам? – деловито уточнила Грейс.

– Уворачивайтесь, – улыбаюсь её догадливости.

Девушки без возражений приняли предложенную игру. Первые три прохода у меня получились легко на использовании их очевидных ошибок. Валькирии быстро внесли поправки, дело пошло интересней. Они заинтересовались, пожелали взглянуть на игру «с другой стороны» – первой роль ведущей заняла Лилит.

Когда беготня им немного наскучила, я предложил «распасы». Девчата в углах треугольника с места отдают передачи, а я старюсь их перехватить.

Сразу они не совсем меня поняли, первым делом Грейс с размаху постаралась пробить мне шайбой шлем. Наверное, валькирии считали помещение моего израненного тела в регенерационную капсулу обязательным финалом занятий.

Снова постарался донести до них суть игрового упражнения, и они неожиданно легко согласились. Я не терял за развлечением бдительности, ежесекундно был готов к внезапному удару, но они продолжали вести себя паиньками. Беззаботно включились в новую забаву, позволили азарту отодвинуть на задний план коварные планы мести.

Когда каждая по нескольку раз постояла на перехвате, они решил, что всё знают про хоккей, и мы в конце занятия погонялись парами. Играли, естественно, пока со мной в паре не поиграли все валькирии – с этим у них строго, всем всё достаётся поровну.

Вроде бы, им понравилась игра, хотя судить трудно – они же, как дети, могут быстро загореться новизной и остыть на другой день. Кую это симпатичное железо, пока горяченькое.

В «раздевалке» уже, когда ставили «жесткачи» на подзарядку, посетовал им, что, как ни здоровски с ними гоняться, играть-то нам по сути не с кем. Хоть и полно на корабле народу, никого по доброй воле в ангар не затащишь.

Вот если б Макс сделал с Буханкой хоккейную программу, как лыжную для немцев! Да как же его уговорить? Девчонки обменялись странно грустными взглядами, Грейс прошептала, вздохнув, – началось!

– Что? – опешил я.

– Ничего, хороший наш, – пропела Лилит.

– Не кручинься, Семён, пойдём лучше ужинать, – ласково подхватила Мари.

– Покормишь нас дошиком, посмотришь кино, – подключилась Грейс к ансамблю подружек. – Да ложись почивать, утро вечера мудренее.

– Что-то наподобие я уже где-то слышал, – говорю в сомнении.

– Утречком после завтрака поговори с Максиком, – продолжила Грейс, не обращая внимания на мою реплику.

– Худа не будет, – поддержала её Мари.

– Правда? – я побоялся спугнуть удачу.

– Блиа будью, – озорно передразнила меня Грейс.

Глава 9

Впервые в новой космической жизни меня разбудили солнечные лучи, бьющие в лицо из окошка. Я поморщился капризно, сквозь остатки сна проявилось осознание, что уже несколько минут не сплю, нежась в предвкушении радостного выходного дня.

Как дома, в детстве, в середине мая, когда тихую радость от неумолимо надвигающейся вечности счастья, каникул, усиливал еле сдерживаемый восторг от пришествия долгожданной субботы – под конец учебного года я, несмотря на всё своё разгильдяйство, успевал серьёзно устать в школе.

И так же, как в детстве, ещё не открыв глаза, я представил себе состоящие из удовольствий и развлечений основные пункты плана на долгожданные выходные.

– Доброе утро, Сёма, – промурлыкала весело Буханка, – тебя ждёт куча дел. Всё забыл? Что не напомнить?

Умница рукотворная наконец-то вняла мольбам не орать мне в сонный мозг каждое утро, сама придумала, как будить по-другому. Надо же – солнышко в окошко, прелесть! Самое интересное – как она додумалась, что человеку гораздо важней вспомнить о кое-каких вещах самостоятельно, а не под душем бездумно слушать её доклад и гадать, когда же она заткнётся наконец!

Не спорю, в первые дни, сразу после первого мордобоя, это было необходимо, я просто не хотел думать даже о ближайшем будущем, настолько мало удовольствия доставляло это занятие. Но жизнь стала как-то налаживаться, будущее перестало пугать – вряд ли можно ждать чего-то страшнее уже происходящего. Да и вообще многое в жизни оказалось сказочно удивительным, особенно Фара, конечно. Я её сегодня обязательно увижу…

Гм, как и вчера, но ведь может вдруг прийти день, в котором её не будет! Жил же я без неё больше четверти века! Стоп, хватит себя накручивать – та жизнь больше не вернётся, и уж точно не сегодня. Итак, что у меня на выходные?

Первое, что вспомнилось – меня сегодня не должны убивать, это происходит по чётным. То есть завтра ждёт беседа с Доком после регенерации, и это очень хорошо ну, должно же в этом быть что-то хорошее!

А сегодня вместо Дока у меня на повестке дня Максик. Ух, как много интересного скопилось по его скромную душу! Он с Буханкой крепко меня достал своей особой программой, вернее достали головоломные упражнения.

Они заполнили не только мои штрафные часы, но проникли в мои сны, и в прочее время мне требовалось внимательно следить за мыслями, чтоб не съехать в эту завораживающую бездну. Честно, не смотря на все попытки Макса объяснить, как это работает, я мало что понял, но для меня уже очевиден ошеломляющий вывод из этого – оно работает!

В жизни бы не догадался, а тут будто пазл сам сложился: Макс начал программу с кем-то, о ком мне знать не нужно. Он правдиво признал, что подсматривал за девчонками с покойными Танака. И, по словам немцев, у Танака были какие-то личные записи.

Ерунда, вроде бы, но, во-первых, Макс не сказал, что они подсматривали только за девчонками. А во-вторых, я сам попробовал «заснять» простейшую картинку в мастерской, то есть передать искину изображение – ничего не получилось.

Оказывается, изображение нужно как-то «оцифровать», представить в приемлемом для Буханки формате, напрямую используя для этого собственные мозги. В идеале, набубнить ей несколько килобайт машинного кода, ведь единственная обратная связь – имплант в речёвой зоне мозга. Остальные импланты работают только на передачу.

Всё, в общем, ясно, остаётся уточнить детали у Макса лично. Девчонки недвусмысленно пообещали расположить его к разговору, интересно только, каким образом…

Впрочем, это непринципиально, мне же нужно подумать, о чём с ним говорить. Под душем план ближайших действийв целом созрел. Вооружившись зубной щёткой, я довёл диспозицию до блеска под привычный уже буханкин гундёж о пустой трате времени, мол, судовые гигиенические ополаскиватели эффективней и не требуют столько усилий.

– Ага, – привычно соглашаюсь, прополоскав рот обычной водой, – особенно хорошо после них должна пролетать пластиковая каша. Только я-то её не ем, так что Вою про это рассказывай.

– Лидер штурмового звена заверяет, что использование ополаскивателей совсем не делают стандартные пайки вкуснее! – возразила искин.

– Правда? – я удивился.

– Да. Вой говорит, что лучше перед завтраком выпьет литр ацетона, чем будет этим полоскать зубы, и тоже пользуется примитивной щёткой!

– Вот видишь! – обрадовался я. – Мысли у гениев сходятся!

И пробурчал, одеваясь, – а гении редко ошибаются парами.

Буханка заткнулась на обдумывание, я в отличном настроении направился по делам.

***

Первым делом заскочил в мастерскую. Мне срочно потребовался набор герметичных пластиковых контейнеров. В столовке привычно поздоровался, на меня оглянулись, улыбнулись. Сразу подошёл к стоящим у пустых столиков истребителям с таким видом, как будто они соображают, чего бы попросить у Буханки на завтрак.

Меня они, конечно, не ждали и не думали даже – можно сказать, совсем обо мне забыли, настолько искренне их взгляды искрились удивлённым узнаванием. А радость, облегчение и упрёк «ну, что ж ты так долго?» мне просто почудились.

– Блинчики? – задаю вопрос по существу, делаю интригующую паузу. – Или беляши?

– С мясом? – воскликнула Марта, – откуда?

– У Дока кот…, – начал я с улыбкой, но, судя по взглядам, меня вновь неправильно поняли. Пока не вцепились ногтями в харю, говорю торопливо, – жив-здоров и жрёт в три горла. Пришлось придумывать для него корм…

Взгляды стали недоумёнными.

– … и ничего умнее начинки для пирожков не вспомнилось просто по ассоциации! – Я постарался быть очень убедительным. – А на обед будут котлеты!

– Тоже из кошачьего корма? – невзначай поинтересовалась Марта.

– Тоже из мяса, – встал Дирк на мою защиту, парням идея с котлетами явно пришлась по душе.

– Буханочка, беляшей нам и порцию с собой для кота, – говорю вслух, типа, всё никак не привыкну к мысленному общению.

За моей спиной кто-то печально вздохнул, кто-то гулко сглотнул слюну, кто-то помянул чью-то маму. Немцы довольно потянулись за тарелками, я одну порцию сразу выгрузил в контейнер. Щёлкнул крышкой, убрал в пакет,

Хелен ухмыльнулась, – а котика случайно не Максиком звать?

– Не знаю, – пожал я плечами, – надо у Дока спросить, как назвал.

– Угу, – пробормотала Марта, – привет ему передавай.

Вообще-то, Док присутствовал в кают-компании, и особой надобности что-то ему передавать я не видел. Но и переспрашивать не стал – немцы не отрывали влюблённых глаз от пирожков.

Принимаюсь за беляш мечты – сочный, острый, среднепрожаренный, полный мяса. Серьёзно, именно о таком я мечтал в привокзальных харчевнях, даже придумался как-то «законопроект об обязательном процентном наполнении беляшей и минимальной длине сосисок в хот-догах». Чтоб в случае нарушения продавец немедленно компенсировал недостачу граммами и сантиметрами собственной плоти без суда и следствия.

Грустно вздохнул, пережёвывая мечту, – только в космосе, у инопланетян, она стала реальностью. А Земля наша так и останется одним сплошным разочарованием.

Хелен и Марта, одинаковые немецкие стервозы выразили желание посмотреть на котика, как его будут кормить. Собственно, я к Доку после завтрака и собирался, говорю, пойдёмте-с. Космический диссидент в компании Воя уже впихнул в себя положенный набор питательных веществ и отбыл на своё место по походному расписанию.

Подходим к медотсеку, попросили разрешения войти. Док чин-чинарём вынул отчего-то из регенерационной капсулы сонного, слегка контуженного фантастикой кота. При немцах развернул упаковку с паштетом, потыкал в него котонафта, тот сообразил, что от него требуется, уже без особого восторга принялся поглощать корм.

Едва Марта хотела меня спросить, для кого же я припас беляши в контейнере, как Док сварливым тоном выпроводил посторонних вон – мол, полюбовались, и ладно, а у нас плановые процедуры и обследования.

Немочки, поджав губки, задрав независимо вздёрнутые носики, гордо удалились. Ганс и Дирк хотели было что-то спросить у меня, но их резковато окликнули – я понял только, что у них ко мне дело по секрету от своих подружек.

Догадаться, в общем, нетрудно – им срочно понадобилась косметика. В космосе! В принципе мне нетрудно, сделаю, когда придумаю для валькирий что-нибудь пошикарнее. Ещё надо подумать о цене за это дело.

Дружба дружбой, а они нам, кстати, репарации не все заплатили, Хрущёв им «простил», видите ли. Так вот я – не Хрущёв, и все сроки давности для меня просто время начисления процентов. Придётся им в недалёком будущем за одну пеню пару-тройку цивилизованных звёздных систем разграбить дотла.

– О чём размечтался, кадет? – вывел меня Док из задумчивости.

– А? – вздрогнул я, возвращаясь на грешную палубу. – О цивилизованных мирах.

– Хм, – он недоверчиво поскрёб подбородок, – а чем Земля не устраивает?

– Землю жалко, – заявляю ему совершенно серьёзно.

– Ха! – он широко заулыбался, – так ты в хорошем смысле! Патриот – уважаю!

Заржали, конечно, – тоже ведь галактические Атиллы, понимаешь!

– Ладно, – заворчал добродушно, – зачем притащился-то? Немок сбросить с хвоста?

– За немок спасибо, – перехожу к делу, – а, вообще, я за треником.

– Так ты выходной сегодня!

– Да надо Максу показать, – говорю неопределённо, доставая из шкафа свой тренировочный костюм.

Как первый раз перед помещением меня в регенерационную капсулу сняли его с меня, так он у Дока и прижился. Очень удобно – покормил кота, надел костюм, умер, ну а снимать самому уже не нужно.

– Максу привет, – Док милостив, – и обратно занести не забудь. Кстати, расскажешь, как он там…

– Обязательно, – обернулся я, уходя.

***

Буханка заботливо довела до дверей лаборатории Макса, сама с ним договорилась, не дав мне ни шанса заранее напугать мальчика. Нашла за кого переживать!

Входя, я ожидал увидеть что-то среднее между медблоком и обычной каютой, но никак не притон алхимика и чёрного мага! Первой в глаза бросалась кровать – наверное, потому, что была единственным, что мне удалось опознать сходу среди кибер-хаоса. Вполне пристойная, аккуратно застеленная койка, словно заблудшая, но невинная душа, по слабости своей ввергнутая в это чистилище.

Сориентироваться далее помогло движение – некто из глубин обращённого ко мне спинкой кресла помахал рукой. Между кроватью и стеллажом, заваленным каким-то кибернетическим с виду хламом, к креслу вёл условно свободный, просто немного замусоренный узкий проход.

Я приблизился, стараясь ни на что не наступить. В кресле обнаружился сам Макс. На голове надеты здоровенные наушники, причём к дуге крепился маячивший перед глазами маленький голо-экранчик. Правая рука елозит мышкой на подставке, закреплённой на одном подлокотнике, левая дёргает манипулятор, встроенный в другой.

Только ноги бездействовали на столе. А мог бы на клавиатуре текст набирать, если бы хоть на секундуоторвался от трёх широких голоэкранов над неожиданно совершенно пустом столом. Хотя пустота его объяснялась наличием на нём конечностей творческой, то есть импульсивной личности – палубу Максик откровенно засрал.

Мне даже стало любопытно, как это его угораздило в космосе? Ведь ни окуркам, ни яблочным огрызкам взяться здесь просто неоткуда! Впрочем, их с успехом заменяли обломки и кнопки от клавиатуры, мышка без кнопок, рычажок от манипулятора, обрывки оптоволоконных и обычных проводов, а так же несколько обязательных грязных носков.

На всех экранах горели многочисленные активные окна, бежали строчки и столбики символов, изгибались кривые графиков – Максу явно не до моего присутствия. Творец в процессе сотворения мира из первозданного хаоса… гм, нервно курит в сторонке. Этот тварила создавал виртуальный мир, умудряясь усиливать реальный хаос.

Я и не подумал обращаться к нему с вопросами, тем более с суетными, неуместными просьбами. Присел на краешек стола, достал из пакета бутылку с колой, контейнер. Вынул беляш и надкусил со всем отпущенным мне свыше смаком.

Заметив сквозь налобный голоэкран его расширенные зрачки, протянул пирожок, – будешь?

Он оставил в покое манипулятор и мышку, поднял экранчик от лица, взял беляш, проорал. – Спасибо!

Я стянул с него наушники, приложил к своему уху – Нирвана, конечно, на полную катушку, чего ещё можно ожидать?

– Поговорим?

– Да, сейчас, – парень отдался поглощению беляша. – Мне говорили… э…

– Неважно пока, кушай, Максик, – говорю ласково, – и не давись так, у меня с собой ещё есть.

– Правда? – обрадовался и тут же смутился пацан, – хорошо… ммм! Ты извини, у меня не прибрано…

– Свинарник у тебя, – говорю напрямую, – как поешь, им и займёмся.

– Да тут работы на полдня! – он аж забыл куснуть пирожок от такого поворота. – А тебе ж некогда!

– Фара зачтёт за отработку штрафов, – успокаиваю его. – Я уже договорился.

– Так я же всё отработал! – Макс попытался протестовать.

– Буханочка, правда, всё? – спрашиваю невзначай.

– Программист Максим, за грубое нарушение внутреннего распорядка и приём пищи в неустановленном месте вам начислено сорок штрафных баллов. Решением старшего техника Фары до отработки штрафов вы освобождаетесь от выполнения прямых обязанностей и переходите в подчинение кадет-пилота Семёна.

– Вот здорово! – не могу сдержать радости, – тебе дали выходной! У нас это называется субботником.