Текст книги "На районе"

Автор книги: Евгений Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Да ну. Ничего классного. Хорошо, что я много водки не пила. Жалко, вино кончилось. От вина ведь совсем другой эффект…

– А чем другой? – стараюсь незаметно лечь рядом. Получается не очень. – Как-то сильно отличается что-ли?

– Конечно, ты что. Очень сильно отличается. Вино – оно веселья что ли больше дает… – закатывает она глаза – А водка – очень сильный напиток, от него крышу напрочь сносит.

– А мне нравится, когда крышу напрочь сносит! – осторожно приобнимаю я Леру за плечо.

– Ага… – улыбается она.

Молчим секунд пять, я достаю сигарету.

– Будешь курить? – спрашиваю.

– Давай – с радостью соглашается она. – Курить мне нравится. Есть какой-то кайф от всего этого процесса. Достаешь сигарету, прикуриваешь, пускаешь дым… Смотри, я колечки умею делать.

– Да ну – затянулся я.

– Да! Вот. Смотри внимательно.

Лера серьезно сжимает накрашенные губы в форме ануса и начинает выпускать колечки. Не очень профессионально, но для телки – потянет. Овальной формы дым расплывается по комнате.

– Хочешь, я тебе реальные колечки покажу?

– Давай.

– Учись – я мощно затягиваюсь и начинаю выпускать профи-колечки. Сначала маленькие, но четкие. Затем – все больше и красивее. Мои колечки расплываются в окружности. Комната вся наполняется дымом.

– Научить? – спрашиваю.

– Ага.

– Закрывай глаза.

– Зачем?

– Закрой, потом узнаешь.

Лера закрывает глаза, я откладываю сигарету в пепельницу, мгновенно обхватываю ее загорелое тело и начинаю облизывать губы. Помада уже почти расплылась, и я стараюсь не думать, что тут недавно были губы всех моих друзей. Наваливаюсь всей тяжестью и пытаюсь расстегнуть лифчик. Получается неважно. Упорствую. Не отстраняется. Под натиском лифчик все-таки сдается и падает на пол. Мацаю груди – небольшие, но упругие. Сильные ноги, крутые бедра, сейчас – сейчас…

Класс.

Сосемся минут пять, я уже всю ее искусал. Пора – думаю.

Прибор мой уже начинает вставать, но как-то робко, неуверенно. Правой рукой из заднего кармана достаю гондон, отлепляюсь от Леры. Пытаюсь надеть, но мой дружок его как будто боится. Сразу падает. Я пыхчу, обвиваю Леру еще два раза, но все безуспешно. Я подбадриваю его свободной рукой, пытаюсь представить Памелу. Бесполезно. Как только я отрываюсь от Леры, мой хуй становится вялый как желе. Что за напасть? Почему именно сейчас, Господи? Я сажусь и закуриваю. На Леру стараюсь не смотреть.

– Извини. Что-то не получается… – говорю куда-то в сторону – Наверное, от алкоголя. Так-то я нормальный, ты не подумай, у меня уже было.

– Да не волнуйся – хрипло отвечает она и тоже закуривает – Всякое бывает. Ты, главное, в голову не бери. Можем просто поговорить.

– Давай. Просто поговорим. А ты чем вообще занимаешься?

– В смысле?

– Ну, в каком универе учишься? На кого? Работаешь где-нибудь?

– Конечно. Уже почти отучилась на товароведа в аграрном. Сейчас диплом пишу и на заводе подрабатываю.

– Ммм… Кем?

– Товароведом.

– А, понятно. И как? Интересно?

– Ну так, в принципе интересно. Сейчас, правда, немного платят, а когда на полную ставку выйду – там уже нормально должно быть. А ты на кого хочешь учиться?

– Да не знаю еще. На экономиста, наверное. А, может, и на инженера. Как вступительные сдать получится.

– Понятно.

Молчим секунд тридцать. Одеваемся и курим. Друг на друга не смотрим, как будто из театра вышли только что.

– Пойдем, на кухню, наверное – предлагаю – Там пацаны заждались уже. Выпьем еще по одной.

– Ага, ты давай, иди, а я сейчас в ванную забегу – тушит она сигарету.

В комнате уже топор можно вешать. Голова все еще кружится, но уже не так сильно. Я открываю окно, врывается ветер. Отлично, как раз нужно проветриться. Жадно вдыхаю холодный воздух. Лера удаляется в сторону ванной, а я иду на кухню.

Пацаны бухают и бухают жестко. От литровой бутылки осталось максимум грамм сто пятьдесят. Пахнет съеденными пельменями. Трэш и угар.

– Ага – орет проснувшийся Гвоздь – Чемпион вернулся?

– Вернулся – вернулся… – неохотно отвечаю.

– А че так долго-то? Не одну палку поставил, что ли?

– Так получилось. Вы мне пельменей хоть оставили?

– Неа – смачно рыгает Муха – Там на троих-то мало было. Ты бы дольше еще был – мы бы и водки не оставили.

– Ну и пидарасы же вы. Друзья называется.

– Да ладно – говорит Иван – Что, где там Лерок? Устала, поди?

– Подмываться пошла.

– Ггг-ыыы – ржет Гвоздь – ей это сейчас точно не помешает.

Я беру бутылку водки и отхлебываю из горла. Плююсь, горько. В горле как будто черти пожар развели.

– Ты че, охуел! – вскакивает Муха – Мы тут по двадцать грамм цедим, а ты из горла глотаешь!

– Да ладно, не пизди. Новую купишь.

– Ты денег дашь?

– У папика попросишь.

– Вот сам и попросишь.

Вся кухня пропахла смрадом из пельменей, водки, сигарет и перегара. Везде грязно, от балкона холодно дует.

– Я, короче, домой пошел – говорю.

– Нахуя? – с удивлением спрашивает Гвоздь.

– Просто так, хуево что-то. Домой захотелось.

Разворачиваюсь и ухожу в прихожую. Шнурую кеды, пацаны молчат.

– Не дала что ли? – слышу едкий голос – Да не ссы ты так, в другой раз все получится.

– Да пошел ты нахуй! – ору, громко захлопываю дверь и бреду к лифту.

Сигареты кончились, а курить хочется жуть. Глоток водки перетекает из горла куда-то вниз, к самому нутру. Снова дает в голову. Выхожу из подъезда, на улице уже темно. Никто не играет в квадраты, песочница пустует, даже собак не видно. Сдохли все, что ли? Не торопясь, иду к своему подъезду. На пути возникает Котя. Этого еще не хватало.

– Здорово, Снежок? Откуда такой красивый? – как обычно ухмыляется он своим гнилым ртом.

– Да бухали с пацанами, на Мухиной хате второй.

– А меня что, сложно было позвать?

– Я хуй знает, сам туда поздно подошел, а тебя же просто так не найти. Неожиданно как-то все получилось, в общем.

– А сейчас куда путь держишь?

– Домой. Устал что-то.

– Какой тебе домой? От тебя же разит, как от помойки. Ты только на порог явись – родители сразу пиздюлину пропишут.

– Да мне похуй уже.

– Ладно, не выебывайся. Пойдем лучше обратно прогуляемся – к пацанам наведаемся. У них там еще что-нибудь осталось?

– Да вроде еще осталось водяры по децлу. Но я туда уже не пойду, что-то хуево совсем. Домой надо идти. Ты если хочешь – зайди к ним. Уверен, они обрадуются.

– Ну, давай, Снежок, как знаешь. Смотри аккуратнее там дома – сильно сжал он мою руку – А я пойду, к этим хлюпикам наведаюсь. Все равно делать нехуй.

– Давай, Кот. Пацанам привет передавай.

Сейчас он к ним наведается – думаю злобно. Весь кайф обломает. Все правильно – меньше выебываться будут. Тоже мне, деловые. Становится еще холоднее, бегу к подъезду. Взмываю вверх по лестнице на второй этаж. Начинает тошнить. Нахожу в кармане ключ и пытаюсь незаметно открыть дверь. Шумлю так, что слон открыл бы незаметнее. На пороге возникает мама. Настороженная такая, видно сразу все чувствует. Я отвожу глаза и пытаюсь шустрее проскользнуть в комнату.

– Привет, как день рождения прошло? – спрашивает она.

– Нормально – стараюсь не дышать в мамину сторону.

– Вы что, пили там?

– Да нет.

– А ну-ка дыхни – требует мама.

– Ма, ну что ты – говорю в сторону – Ну пили немного, по бутылке пива буквально.

– По какой еще бутылке пива? Тебе сколько лет? Взрослый уже стал что ли! – мама разъяряется и дает мне приличную затрещину.

– Ай! – стараюсь уклониться от маминых атак – Да ты что, с ума сошла! Зачем руки распускаешь?!

– Я тебе покажу, как я с ума сошла! Я тебе покажу, кто руки распускает – атакует мама с новой силой – С утра до ночи с отцом пашем, чтобы вас обеспечивать, а он по бутылочке пива. А разит – как от свиньи подзаборной! Хорошо, папы еще дома нет, а то он бы тебе задал хорошую порку. Что я, дура по-твоему что ли? Да там как минимум – ящик. И не пива. Вот же хамло – так хамло… По бутылочке пива… Да как тебе вообще совести хватило так домой явиться!

– Ма, ну все хватит – скулю я – Ну выпили, бывает. Я в туалет хочу.

Уворачиваюсь от маминых затрещин, бегу в туалет, закрываюсь, становлюсь на корточки и начинаю тошнить. Льется какая-то кислая красная жижа. Еды уже нет, только отрава всякая. Вино, наверное. Так плохо, что сейчас внутренности уже польются.

– Тебе там плохо, что ли? – стучится в дверь мама.

– Нормально все – глухо отвечаю – Отравился чем-то.

– Знаю я, чем ты отравился. Подожди, сейчас угля принесу.

Мама приносит шесть таблеток черного угля. Он приятно пузырится на языке и всасывается в мой истощенный желудок. Вбирает в себя всю гниль. Запиваю водой.

– Пей больше воды, надо очистить организм – говорит она.

Пью большими глотками. Чистая, свежая вода. Чувствую, как желудок наполняется водой. Ужасно болит голова. Одной рукой держусь за стенку, другой – за унитаз.

– Зачем же ты так… – грустно говорит мама и гладит меня по голове.

Молчу, просто пью воду, проглатываю все шесть таблеток, умываюсь под краном и иду в комнату. Хочется спать. Закрываю дверь.

– Мам, он что, опять напился? – слышу голос брата из-за двери. Вот же поганец мелкий!

Засыпаю… Комната расплывается в сером тумане…

ГЛАВА 8

Я вернулся из школы, пообедал и сел делать уроки. В этот раз была геометрия. Я безуспешно пытался найти площадь какой-то кривулины, зажатой между трапецией и треугольником. Обычно задавали от шести до девяти номеров из учебника и парочку со звездочкой. Для тех, кто соображает лучше других. В моем классе таких умников не было, так что номера со звездочкой никто не делал, все списывали из решебника. С двумя звездочками – тем более.

Геометрия мне нравилась, а я ей – нет. Ничего не получалось, я не понимал, куда подставлять все эти формулы. Фигуры в тетрадке все время выходили какие-то неровные, и приходилось перерисовывать их снова и снова. Наверное, у меня просто кривые руки.

Я старался, в конце девятого класса намечался экзамен по геометрии, по итогам которого распределяли классы по профилям. Я хотел попасть в класс получше. Химический или математический. А оттуда и до университета недалеко. Во всяком случае, так твердили родители. Не то чтобы я им особо верил, но все-таки.

Многие пацаны уже перестали ходить в школу. Собирались в училище после девятого. Рядом с нашим микрорайоном, прямо через дорогу, было два училища: мясомолочное и автодорожное. Несколько знакомых парней уже учились там и говорили, что нормально. Мне в училище не хотелось. Слишком близко от дома, непонятно что потом делать, да и само слово “университет” звучит куда круче. Там, наверное, сложно, но коров доить и чинить машины я не собирался.

Площадь фигуры все не искалась. Я посмотрел в окно и нарисовал трапецию еще раз. Рассек треугольником, попытался применить теорему синусов. Что-то схитрил походу, и получилось два корня из трех. Заглянул в ответы, там четыре корня из трех. Я очевидно на верном пути.

В комнату зашел брат.

– Что делаешь? – спросил он.

– Уроки – ответил я.

– Какие уроки? – еще раз спросил он.

– Геометрию решаю – не поворачивая головы, ответил я.

– Нафига?

– Надо. Экзамен скоро, сдать хочу.

– А в решебнике нету этого номера?

– Нету.

– Сложная геометрия?

– Очень сложная. Тебе точно не под силу.

– А тебе?

– Не знаю, сейчас посмотрим.

Брат еще покрутился пару минут по комнате и вышел в коридор.

– Ты хотел чего-то? – спросил я.

– Да нет, просто так зашел – ответил он.

– А у вас там, что в школе сегодня было? – спросил я.

– Природоведение. Животных изучаем. И почву всякую.

– И какие животные тебе нравится?

– Никакие.

– А собаки?

– Собаки нравятся. Только мы их не проходим.

– А что проходите?

– В основном хорьков всяких и бурундуков. Вот, недавно еще про лося было.

– И что там про лося?

– Ну, типа, он очень большой и соль любит.

– Что любит?

– Соль. Ему охотники соль на пеньках оставляют, а он потом приходит и слизывает ее языком.

– Понятно. Принесешь бутерброд?

– Нет.

– Ну, принеси, тебе впадлу что-ли?

– Не впадлу. Просто не хочу быть у тебя на побегушках. Если хочешь бутерброд – встань и сам принеси.

– Че ты как лось-то?

– Сам ты лось – сказал брат и вышел из комнаты, закрыв дверь.

Я еще раз посмотрел в окно. Все стояло на месте. Песочница, трансформаторная будка, облезший забор школы. На улице было холодно, а дома скучно. Зазвонил телефон. Я взял трубку.

– Але, а Женю можно? – услышал я бас Гвоздя.

– Всех можно. Здорово, это я – ответил я.

– Что делаешь?

– Да ничего интересного. Геометрию пытаюсь сделать.

– Понятно. Гулять пойдешь?

– Не знаю. Наверное. Дома скучно сидеть. А ты пойдешь?

– Ага. Выходи во двор. Тут одна тема намечается.

– Что за тема?

– Не по телефону. Выходи во двор, там все расскажу.

– Давай, я тогда у компов буду минут через пять.

– Давай.

Я обрадовался, хоть какое-то движение. Учебник с нерешенной геометрией можно закрывать. Тем более, два корня из трех – это почти четыре корня из трех. Корень откуда-то вылез, уже хорошо. Значит, можно идти. Остальные номера спишу на длинной перемене у Кузина. Этот придурок всегда все делает. Я мухой забежал на кухню, сварганил бутерброд и начал одевать куртку.

– Ты куда? – вышел из своей комнаты брат.

– Гулять.

– А с тобой можно?

– Нет, нельзя.

– А куда гулять пойдете? Опять на стройку?

– Не знаю, че привязался?

– Да ниче. Просто интересно.

– А у тебя что, уроков нет сегодня?

– Есть.

– Вот сиди и делай. Скоро мама придет, давай, не оплошай. А то опять люлей получишь.

– Сам ты получишь.

– Все, ладно, я побежал. Дверь закрой на ключ.

Я хлопнул дверью и выбежал из подъезда, на ходу дожевывая бутерброд. Сразу подул холодный ветер, деревья раскачивали свои облезлые ветки, в песочнице было пусто. Я запахнул куртку и припустил бегом к компьютерному клубу. По тропинке и за угол школьного забора. Через две минуты я уже стоял на крылечке и подкуривал сигарету.

– Здорово! – протянул руку Вася из шестнадцатого дома.

– Здорово.

– Сигаретой угостишь?

– Бери, я не жадный – протянул я ему пачку Бонда.

Он помял сигарету в пальцах, неторопливо подкурил пластмассовой зажигалкой, выпустил дым и спросил.

– Пойдешь сегодня?

– Куда?

– В смысле, куда? Ты че, не в курсе?

– Не в курсе. А что такое?

– Сегодня за район идем биться – затянулся он – Многие собираются.

– А… – сказал я – А куда идти надо?

– В Солнечный. Они залупу кинули, типа в нашем районе одни лохи живут. Или что-то такое. В общем, старшие бучу подняли, теперь всех собирают за район. Большой махач, человек сорок идет.

– Понятно – сказал я – А ты ходил уже за район?

– Ага, пару раз.

– И что, как там?

– В смысле, как там?

– Жесткий махач? Ножи там какие-нибудь и палки берут? Или просто кулаками?

– Гонишь что ли, какие ножи? С ножом за решетку разом можно сесть. Обычный махач на кулаках. А ты че, приссал что ли?

– Нихуя не приссал. А когда идти надо будет?

– В семь сбор у стадиона. Там старшие скажут че-кого и выдвинемся.

– Понятно. Ладно, приду тогда.

– Давай, приходи, а то потом залошат на районе. Взрослый уже, пора на стрелки ходить.

– Ага, приду.

Вася кинул бычок за крыльцо и зашел внутрь. Я еще постоял, порассматривал Костянов подъезд, подумал насчет стрелки, докурил свою сигарету и тоже зашел.

Громко доносилась пальба из винтовок М-16 и калашей. Визжала малышня и матерились старшие.

Очередная сессия контр-страйка в действии.

Я встал за спиной одного чела, посмотрел за его игрой. Весьма неплохо, только из калаша неправильно стреляет. При атаке вблизи нужно чутка вниз заводить, а издалека – одиночными шмалять, тогда увеличиваются шансы в голову попасть.

Мы с парнями уже целый год играли в страйк, и на соревнованиях у нас была своя команда. Называлась “TEAMFORCE”. Очень по-военному. Больших успехов мы не добивались, но в целом играли неплохо, в отдельных зонах так просто ништяк. Среди других команд мы были крепкими середнячками.

– Ты вниз заводи слегка – сказал я пацану.

– Че? – не поворачивая головы от экрана, спросил он.

– Вниз, говорю, калаш заводи. Так точнее будет.

– Ага, сейчас попробую.

Меня сзади кто-то потрепал по плечу. Я обернулся, это был Гвоздь.

– Здорово! – сказал он – Пошли покурим?

– Здорово. Да я только что курил.

– Пойдем, тогда, просто постоишь.

– Пойдем.

Мы вышли на улицу. Гвоздь достал пачку “Союз-Апполон”, вытряхнул сигарету и начал подкуривать..

– Что, с деньгами совсем плохо? – усмехнулся я – Тебя, может, нормальной сигаретой угостить?

– Ага – согласился он – Что-то в последнее время родаки баблом не балуют, вот на дерьмо это перешел – потрепал он пачку. – Давай, что там у тебя есть.

Я протянул ему свой Бонд, достал еще одну для себя и мы закурили. Дул ветер, серые дома начали сливаться в одну грязную лужу, Гвоздь харкнул куда-то за крылечко.

– Что, слышал уже, что сегодня будет? – спросил он.

– Ага, мне Вася из шестнадцатого рассказал. За район идти, типа того.

– И что думаешь?

– А что тут думать? Страхово, конечно.

– Ага – кивнул Гвоздь.

– Но не идти еще хуже, сам понимаешь. Лучше разок по лицу схватить, чем ссыклом прослыть.

– Понятное дело. Надо идти – сказал Гвоздь – Я уже Ивану и Мухе позвонил, пока дома был. Они тоже скоро подтянутся.

– Ну и хорошо – обрадовался я. – Получать пиздюлей – так всем вместе.

– Ну – заржал Гвоздь – Очень по-товарищески.

Мы докурили и зашли обратно в клуб. Время было около пяти, а сбор – в семь. Пара часиков осталось. Вскоре подошли Иван с Мухой, и мы решили прогуляться вокруг школы, настроиться на стрелку.

Понемногу темнело, ветер подул еще сильнее. Начали мерзнуть уши, и легкая куртка больше не грела.

Мы пошли вокруг школы по обычному маршруту. Клуб – теплица – крыльцо – баскетбольные кольца – футбольная сетка. Все как будто вымерло, никто не катался на скейте, никто не кидал мяч, никто не курил за теплицей.

На промерзшей земле сиротливо валялись пустые бутылки, окурки, пачки от сигарет и пожухлая листва. Заросли зеленых кустов лениво окрашивались в желто-красные тона.

– Что-то пусто вокруг – сказал Иван – К стрелке все готовятся что ли?

– Ага – заржал Гвоздь – Дрова заготавливают, биты, ножи, пистолеты.

Муха молчал и смотрел куда-то под ноги.

– А ты что молчишь? – спросил я – Очко играет?

– Трепещит просто – ответил он – Не знаю как вы, а я туда просто так идти не хочу.

– А как ты хочешь? Не просто так?

– Я с собой что-нибудь возьму.

– Водяной пистолет? – усмехнулся я – Я у Васька спрашивал, там просто на кулаках будет. С собой типа ничего нельзя приносить.

– Это в правилах написано? – усмехнулся Муха – А я вот слышал, что на прошлом сборе одного паренька нехерово порезали. Но это, наверное, случайность. Ведь если Васек сказал, что просто на кулаках – значит просто на кулаках.

Мы замолчали и пошли дальше. Мимо на велосипеде проехал малой из восемнадцатого дома.

– Что, на стрелку собираетесь? – на ходу заорал он – Прокатят вам пизды там хорошенько, хахаха! – заржал он и закрутил педали в два раза быстрее.

Иван схватил небольшой земляной камень и кинул ему в спину. Промахнулся пару сантиметров мимо уха.

– Дебил, бля, косой! – весело заорал малой и скрылся за углом.

– Скотина мелкая – беззлобно сказал Иван – А ведь прав же. Прокатят нам пизды за милую душу. Надо с собой что-нибудь взять. Русь, у твоего батька вроде бы бита была?

– Неа. Я уже насчет биты подумал. Он ее все время с собой в машине возит, а сейчас машина в гараже. Так что без вариантов. Надо что-то другое придумать.

– Что-то неширокий у нас выбор оружия получился – сказал я. – Палка да камень. Как у пещерных людей. Да сейчас и палки нормальной-то не найти, трухлявые все.

– Ага – поддержал меня Гвоздь – Давайте, короче, по камню возьмем на всякий случай.

Мы забрели за кусты, рассаженные вдоль окон школы. Разошлись на все четыре стороны искать хорошие камни да палки. Земля была сухая, под напором ветра дрожали острые ветки кустарника, норовя залезть в лицо и выколоть глаза.

Я бродил между деревьев и школьной стены. Наклонялся, что бы подобрать камень. Ничего не годилось. Или слишком маленькие или здоровые булыжники. Палки совсем ни к черту, разбивались от одного удара о стену. Все, что мне нужно – хороший, удобный камень. Чтобы входил в руку, как литой. Чтобы было удобно бросать. Чтобы точно летел в цель. Верное оружие, короче говоря.

Ничего не искалось. Как ослепшие котята, мы тыкались в разных направлениях, чуть ли не ползали на корячках, а хорошего камня все не было.

Наконец, откуда-то справа донесся Мухин вопль. ”Нашел! Нашел!” – кричал он.

– Что орешь, как резаный? – подошел Гвоздь – Клад, что ли нашел?

– Вот, смотри, какой охуенный! – протянул Муха камень.

Камень, действительно, был что надо. Увесистый, гладкий, округлый, в руке лежит как родной. Хороший камень. Как будто нездешний.

– Ты где его откопал?

– Да вот он, прямо тут лежал. Смотри, тут еще парочка похожих валяется.

Мы взяли по оружию, положили в карманы и пошли на стадион.

В нашем районе две площадки для игры в футбол: асфальтовая огороженная сетка при школе для минифутбола и большой, настоящий стадион.

Тренировки и домашние игры нашей юношеской футбольной команды проходили на этом стадионе. Мы приносили сетки и мячи, натягивали их на огромные ворота и начинали тренироваться. Бегать, прыгать, отрабатывать всякие треугольники и квадраты, учиться обводить стенку, подавать угловые, крутить левой ногой. Но, в основном, мы все-таки наматывали круги вокруг стадиона.

Вечером на стадион приходили играть дзюдоисты и взрослые мужики из окрестных дворов. Они носились как кони, ломали друг другу ноги и громко орали матом. С ними я старался не играть. Иногда утром стадион пустовал, и можно было выйти вдвоем или втроем и просто попинать на одни ворота. Поиграть в триста или в три банана.

В свободное от игр время на трибунах собирались местные алкаши, и пили дешевое пиво из ларька неподалеку. Они уже не могли играть в футбол, но с удовольствием вспоминали свою молодость: как, кто и когда забивал голы в советском чемпионате. Как Беланов крутил правой… Как Лев Яшин прыгал пауком… А сейчас все не то, и может быть только Илья Цымбаларь еще на что-то способен…

А наша молодость была прямо сейчас и начиналась прямо на этом стадионе.

Уже собралось прилично народу. Человек тридцать, не меньше. Вся дворовая алкобригада: Заяц, Веталь, Карась, Васек, Филин, Толстый, Чура. Пацаны курили, ржали, накидывали друг другу в плечо. Гарри прикладывался к бутылке с самогоном и стучал костяшками пальцев по лбу. Вдоль толпы шмыгал довольный Котя, потирая распухшие руки.

Были и старшие: двухметровый Семён с золотым зубом, у которого брат – настоящий бандит, профессиональный дзюдоист Паша, одноглазый Румын. И самый крутой чувак на районе – Гера. Гера не выделялся ростом или физической мощью, но его боялись абсолютно все. Невысокий, широкоплечий паренек, он был похож на бульдога. Гера отсидел два года за грабеж и только недавно вышел на волю. Говорили, что он может убить человека с одного удара, типа на зоне научился. Я боялся с ним даже просто играть в футбол. При виде Геры мы облегченно вздохнули и почувствовали себя защищенными.

– Ну че, пехота, готовы к атаке? – оскалил золотой зуб Семен – На вас вся надежда, молодежь, их там много будет, так что порубимся на славу.

– Отъебошим этот Солнечный как следует – бодрым голосом сказал Гвоздь – Будут знать, как залупаться на Звездный.

– Смотрите, смотрите, храбрецы… Я буду за вами следить. За район просто так не берут. Если зассыте – все учтем.

Мы уверили Семена, что не зассым и отошли к своим пацанам. У меня кончились сигареты, а курить хотелось.

– Чура, дай сигарету? – попросил я.

– Сигарету, Снежок? – переспросил он.

– Сигарету, сигарету – сказал я.

– Хуй завернутый в газету заменяет сигарету – весело продекламировал он, и все громко заржали.

– Заебал, давай уже покурить – разозлился я.

Он достал пачку Союза и дал мне сигарету.

– На, на, не кипятись. Хули, Снежок, нервишки пошаливают?

– Есть маленько. А у тебя типа нет?

– Раньше было такое – теперь уже нет. На, вот, глотни – протянул он мне пластмассовую бутылку с мутной жидкостью.

– Это что? Одеколон Ландыш?

– Сам ты Ландыш. Это я лично разбавлял. Траяр с колокольчиком.

– Че блядь за Траяр? Я эту отраву пить не буду.

– Жидкость для мытья ванн. Лучше вашей самогонки в сто раз. Ее специально очищают и получается отличный спирт. Голова утром не болит, хорошо пьется, нервное напряжение снимает. После нее вообще все похуй. На стрелку самое то, я тебе говорю.

– А ты сам-то ее пил?

– Дебил ты что ли? – обиделся Чура – Конечно пил, сейчас сам всю выпью, если будешь выебываться.

– Давай – давай! – согласился я, взял бутылку и отхлебнул.

В голову как молнией ударило. Не знаю, что они там очищают и разбавляют в этом Траяре, но жжет раз в двадцать хлеще, чем от водки или сэма. Вкуса у этого напитка просто не было. Траяр убил колокольчик напрочь.

– Пиздец! – с трудом прокашлялся я – Это какое-то гребаное топливо для ракет. У меня сейчас дырки в горле прожгутся и все обратно польет.

Пацаны заржали.

– Не ссы, Снежок, теперь вставит как надо – ободряюще накинул в плечо Чура – С траяром никакой Солнечный не страшен. От него боль на время даже не чувствуется!

С трудом выплевав с языка ошметки жидкости для мытья ванн, я почувствовал, как голова моя стремительно набрала тяжесть и легкость. Одновременно. Пальцы стали нечувствительными, хоть сигаретой прижигай, внутри груди бежала огненная река. Вот теперь я был готов идти на Солнечный. Теперь я был готов идти хоть куда, на фашистов или на шведов. Клином или свиньей, вообще похуй.

Верный камень приятно грел карман брюк.

Мы обождали полчаса. Подошли еще человек двадцать. С удивлением я увидел сына нашего тренера по футболу – Виктора. Были с ним в одной команде, до того как я ушел. Виктор пошел дальше – перевелся в спецкласс и спортивную школу на другом конце города. Вообще, он был тихоня и спортсмен, к дракам и алкоголю относился сугубо отрицательно. Высокий рост и увесистые кулаки позволяли. Его даже никто не называл Витек, строго Виктор.

– Здорово, а ты тут чего забыл? – спросил я.

– Тоже чего и ты – ответил он – За район пойду.

– Ты же обычно не ходишь за район? – прикинулся я бывалым.

– А сейчас вот пойду. Нехуй этим Солнечным охуевать. – сурово сказал Виктор – Совсем страх потеряли.

– Понятно. Молодца! – похлопал я его по плечу – У батька-то как дела?

– Да нормально – отвел он в сторону глаза – Девяностый год сейчас тренирует.

– Отлично. Привет ему передавай.

– Хорошо.

На самом деле у батька дела обстояли ни разу не отлично. После того, как распалась наша команда, Константин Лаврентич пытался снова и снова начать тренировать детские коллективы, чтобы вырастить каких-нибудь победителей чего-нибудь. Или хотя бы выйти из второй юниорской лиги. Но ничего не получалось. Не знаю, почему. Может, отсутствие тренерского таланта, может отсутствие нормального стадиона и бабла, а может просто наши дворы не давали хороших футболистов. То ли дело в Бразилии или Италии – там они круглый год пинают круглый мяч и с пяти лет умеют набивать по сто раз. А у нас – зима девять месяцев.

Как бы то ни было, неудачи на профессиональном фронте Константин Лаврентич, как это водится, стал заливать спиртом. Мы частенько видели его в невменяемом состоянии на лавочках у малосемеек. Как-то раз он даже повздорил с кем-то из старших и получил неплохих пиздячек, прямо во дворе школы. Никто из бывших подопечных не полез заступаться. Все просто стояли, курили, ржали и щелкали семечки. Жалко, в общем, было Константина Лаврентича. А хули делать, если Россия такая не футбольная страна?

– Внимание, внимание! Говорит Германия! – услышал я зычный голос Семена – Все, кто пойдет, подойдите ближе ко мне.

Все сорок человек сгрудились вокруг высоченного Семена, и он начал.

– Короче так, молодежь, говорю один раз. Ходить за район – это вам не хуй в компьютерном зале пинать. Там можно получить пизды, можно попасть в отделение, а можно и просто хорошо повеселиться. До Солнечного идем пешком, группами по пять – семь человек, внимание не привлекаем, оглядываемся по сторонам, все время отслеживаем этих ублюдков. Я думаю, они уже готовы к нашему приходу, но все равно постараемся нанести удар неожиданно.

– А где будем собираться, Семен? – спросил Гвоздь.

– Собираемся на веранде детского садика перед сорок седьмой школой, а оттуда идем уже большой толпой.

– Понятно.

– И еще, стрелка должна быть без говна, то есть никаких ножей, огнестрельного и прочей хуйни. И еще – кто зассыт и съебется по ходу махача – получит пизды от меня лично. Обещаю.

Я посильнее сжал камень и промолчал.

– Все понятно, пехота? – спросил он напоследок, и мы двинулись.

К нашему отряду в четыре человека присоединились Чура, Заяц и Карась. Котя хотел выслужиться и пошел со старшими. По дороге мы три раза останавливались покурить и допили весь Чурин траяр. Все заметно нервничали и порывались купить еще один, но тогда возникал риск отстать от остальных и получить пиздюлей в одиночку, что было бы еще хуже, чем идти вместе со всеми.

Мелькавшие мимо школа, компы, овраг, мой дом, Ванины малосемейки, продуктовый магаз, гаражи как будто прощались с нами. Я с грустью подумал о геометрии и откуда там все-таки четыре, а не два корня из трех. Может, формула для площади треугольника в учебнике неправильно написана? Надо будет сверить с энциклопедией. Хорошо, что мой малой сюда не пошел. Да и рано еще ему, пятый класс только. Дорастет до восьмого – тогда уж точно придется.

Вдали зарябил садик. Помню, как ходил туда в детстве. Все из наших дворов ходили туда в детстве. Играли в снежки, боялись воспитательницы, переводили секунды в минуты на сончасе, носили одинаковые валенки с вырезанными треугольниками, подсматривали за девочками в туалете, переодевались в разных зверей и читали стихи на утренниках. Из садика хотелось в школу. Теперь из школы хочется в университет. Все время куда-то хочется.

Мы пришли на веранду и закурили. Вскоре подтянулись остальные. Нет только группы старших и самых малых. Ждем двадцать минут – старших все еще нет. Может, стрелку отменили? Неожиданно в веранду врывается растрепанный Котя.

– Блять! – со всей дури орет Котя – Все бегом к сорок седьмой, там уже наших пиздят!

Мы подрываемся всей гурьбой и бежим к сорок седьмой школе. Уже отсюда видно, как много там солнечных. Их просто дохуя. Человек пятьдесят, не меньше. На бегу я достаю камень из кармана и сильно сжимаю его в правой руке. Краем глаза замечаю, что пацаны делают то же самое. Отлично.

Солнечные бегут нам на встречу. Они какие-то все грязные, искореженные и злые. Гоблины сраные. Я вспоминаю картинку из фильмов, где сражались всякие древнерусские племена, они тоже как ебанутые бежали друг другу навстречу. И всегда умирал первым тот, кто бежал посередине в центре. Я смещаюсь вправо и чуть вглубь. Все орут как очумелые одно и то же: