Текст книги "На районе"

Автор книги: Евгений Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 5

Этот вечер начался на крыльце школы. Мы с парнями сидели и играли в карты. Сначала в сто одно, потом – в дурака. Солнце почти зашло за горизонт, и за крыльцом прилично воняло мочой.

Слева находилась спортивная площадка. По вечерам там собирались местные мужички – из тех, что спорт предпочитают водке, и жестко рубали в стритбол. Мы как-то оранжевым мячом не увлекались, больше гоняли в футбол или на роликах. Но речь не об этом.

Играли ненапряжно и не на деньги. Просто расслаблялись. Гвоздь весь вечер сидел злой как волк и всех норовил подъебнуть. Черноволосый, худощавый, длинный – он реально напоминал злого волка. Мог больно укусить с кулака.

– Ты че такой напряженный? Говна наелся? – наконец отреагировал Иван – Может, в сортир сходишь, расслабишься?

– Че? – отреагировал Гвоздь.

– Че слышал – сказал Иван.

– Да пошел ты – со злобой ответил Гвоздь – Играть не умеешь, а лезешь куда-то. Ты сам-то за базаром следи, если че.

– А ты типа умеешь – сказал Иван – Мастер игры, блядь, нашелся. Я за базаром слежу и нормально себя веду, а не как овца.

– Слышь, кто овца? – с нарастающей угрозой в голосе сказал Гвоздь.

– Ты овца – спокойно сказал Иван.

Гвоздь привстал и легонько толкнул Ваню в плечо. Несильно так, но ощутимо. Ваня тоже вскочил на ноги.

– Слышь, ты че вообще ебанутый? Что с тобой такое? Че в залупу-то лезешь? Ты сейчас еще раз внимательно подумай, прежде чем что-то сделать.

Гвоздь вроде как еще раз подумал. Посмотрел на Ивана и злобно сказал:

– Да пошел ты.

– Сам пошел – четко отрезал Иван.

– Короче, паца, чето заебали вы меня сегодня – сказал Гвоздь.

Мы промолчали.

Он развернулся и пошел в сторону дома. Мы сидели и смотрели на его удаляющуюся горбатую спину. Гвоздь на ходу достал сигарету, заученным движением прикурил и скрылся за углом школы. Я наклонился, собрал рассыпавшиеся карты и положил их в карман.

– И что это такое было сейчас? – спросил Муха.

– Да хуй знает, что это было – ответил Иван – Только меня такие расклады не устраивают. Не знаю, что там у него стряслось, но следить за языком никто не отменял. И пусть не выебывается, типа здоровый. Я такие подачи терпеть не подписывался.

– Ну да, что-то совсем как с цепи сорвался – добавил я – Да ладно, хер с ним. Пойдем вокруг школы кругальнем, и по домам уже.

Парни согласились, и мы пошли делать финальный обход вокруг школы. Постояли минут десять в компах, покурили напоследок. К тому времени уже совсем стемнело, и мы разошлись по домам.

Дома все спали. Я попил чаю, перекусил бутеров с маслом и лег читать книгу на кухонном диване. Что-то из Шерлока Холмса. Постепенно я начал засыпать и рассказ о поезде, пестрой ленте и таинственных смертях плавно перетек в мой прерывистый сон.

Вдруг громко и натужно заиграла мелодия дверного звонка.

Я вскочил на ноги и побежал к двери, пытаясь унять бешеный колокол сердца. Не дай бог проснутся родители. Заглянул в дверной глазок. На коврике топтался Гвоздь. Только я открыл дверь, в нос ударил запах ядреного алкоголя. Костя покачивался и был жестко нетрезв.

– Ты че, тронулся? – зашептал я – Ты знаешь, сколько время? Хули трезвонишь…

– Ж-жека, извини… – забормотал он пьяным голосом. – Я что-то не просек… Думал, ты еще не спишь… Я… Извини…

– Что случилось-то? – шепотом спросил я.

– Мож-жешь выйти в подъезд? – спросил он и посмотрел на меня стеклянными глазами.

– Сейчас-сейчас, кеды накину. Подожди меня там.

– Ага.

Я отхлебнул холодного чаю, сунул в карман бутерброд, натянул легкую кофту и аккуратно запер входную дверь.

Гвоздь сидел на перелете между этажами и задумчиво отмерял количество налитого алкоголя. Возле правой ноги стояла початая бутылка водки и пара пластиковых стаканчиков. В темноте мелькал огонек сигареты. Мне, резко выдернутому из сна, это все показалось каким-то странным и нереальным. Исписанные стены подъезда, оголенные металлические поручни и мой друг в полном невменозе…

– Ж-жека… – неуверенно начал он – Мне оч-чень нужно, чтобы ты со мной выпил. Оч-чень…

Понятное дело, пить водку совсем не хотелось. Я уже уснул, а тут такое.

– Костян, ты погоди с выпить. Расскажи, что случилось. Что произошло?

Он не стал упорствовать, замахнул свой стаканчик, вытер губы ладонью и начал.

– Кор-роче, Жека, такая хуйня случилась. Я даж-же не знаю, как и начать-то…

– Начинай с самого начала – сказал я.

Я приготовился слушать и закурил.

– В общем, походу, мне мальца не повезло. Удача не на моей стороне оказалась и все такое. Я тут недавно ходил в больницу… Ну, там просто надо было провериться по школе, справку одну получить, да и так родители сказали сходить…

– И что? – спросил я.

– И мне, в общем, кишечник проверяли. Рентген делали, еще какую-то др-рянь. Трубку такую глотал. Короче, сделали мне эти анализы, их надо было через пару дней забирать.

– Угу – промычал я, стряхивая пепел.

– Сегодня с утра приезжаю, короче, веселенький такой. Захожу – говорю, вот, Константин Малышев, анализы забрать приехал. А там медсестра молоденькая говорит мне – присядьте, молодой человек, сейчас врач придет, ему надо поговорить с вами…

Он замолчал на пару секунд. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я заметил, что у Гвоздя трясутся руки. Вернее та рука, что с сигаретой. Не сильно трясутся, а такой мелкой дрожью.

– Ну, давай дальше – сказал я.

Что-то и мне невесело стало. Совсем плохо выглядел Гвоздь.

– Ну, она и говорит – у вас, молодой человек, внелёгочный туберкулез. Я говорю – какой, блядь, внелёгочный туберкулез? Это что вообще такое? А она знаешь так, потупилась в пол и отвечает – это типа такая форма туберкулеза, из-за иммунитета слабого появляется, короче. Я говорю – какой там, блядь, слабый иммунитет, да я как бык здоров, в натуре. В футбол через день гоняю. Она молчит. И в пол только смотрит…

– Пиздец… – только и мог ответить я. – Пиздец… И что с эти туберкулезом делать? Лечить его как?

– Да никак его не лечить! – шмыгнул Гвоздь – Это такая хуйня. Стремная. Не лечится, короче. Таблеточки можно попить, но без толку все равно.

– В смысле? – осторожно спросил я.

– В смысле, в смысле… – заикаясь ответил Гвоздь – В таком смысле, что шесть месяцев…

– Чо?

– Чо-чо? В очо. Шесть месяцев мне осталось. Шесть месяцев. Такие дела, блядь. Шесть месяцев…

Гвоздь обхватил свою черную, с мелкими вихрами, голову и заплакал. Горько, потихоньку двигались его локти и колени. Он не всхлипывал. Почти не произносил звуков, только качал вверх-вниз головой.

Я не часто видел, как плачут мужчины. Хотя, какие мы там мужчины. Сам я, конечно, иногда плакал, но это было совсем не то. Совсем не то. Возникло ощущение, что это все неправда. Шутка какая-то. Плохая шутка. Нехорошо сдавило горло, и куда-то подевался весь кислород.

Я стоял на площадке, смотрел на Костю, на водку и не знал, что сказать. Тут и говорить было нечего. И так все ясно. Шесть месяцев. В каждом месяце по тридцать дней. Всего сто восемьдесят дней. А вокруг – этот грязный, зассаный подъезд и полбутылки водки. Пиздец. Я молчал. Не мог ничего сказать. Прошло что-то около минуты. Гвоздь старался не плакать при мне и усиленно тер лицо грязным рукавом.

– К-Короче, Жека, вот такие дела у меня – сказал он трясущимся голосом. – Такие дела. И непонятно что теперь делать…

– А это все точно? – стараясь сделать голос ровнее, спросил я.

– Да хуй его знает. Может, точно, а может – и нет. Вроде, опытная врачиха. Все перепроверила. Все как надо. Просто так ведь не стали бы такое говорить, правильно?

– Да, непонятно – слабо попытался возразить я. – У нас, знаешь, эти врачи ошибаться запросто могут. Перепутали карточки, или еще что. Ну, бывает такое, знаешь. Ошиблись люди…

– Бывает-бывает. Может, с другими и бывает. А со мной – вряд ли. Тут все – пиздец! Точняк. Сто процентов. Ты бы видел лицо этой медсеструхи – извиняется как будто, понимаешь? Не надеется, а извиняется… Я – то понимаю, что она не виновата, и больница не виновата. И вообще никто не виноват, кроме меня. Но, знаешь, от этого нихуя не легче.

– Ага – глупо сказал я. – Ага… – И замолчал.

Слова тут вообще неуместны. Лучше молчать. Гвоздь вроде оправился от слез, взял водку и разлил в два стакана. Чуть выше ватерлинии.

– Давай, Жека. Выпей со мной невпадлу!

– Давай-давай, Костян. Ты че… Конечно я с тобой выпью… – попытался сказать я.

Мы выпили не чокаясь. Водка была теплая и очень горькая. Я разломил бутерброд пополам и протянул Косте. Занюхал рукавом. От рукава пахло не очень, как и от водки. Я прокашлялся и достал сигарету. Глаза уже привыкли к темноте. Водка начинала действовать.

Казалось, что подъезд превратился в пустынную комнату, а мы – серые крысы. Откуда-то сверху доносились хлопки дверей и приглушенные голоса жильцов. Дом жил своей жизнью – мы своей. Костян замахнул рюмку и помотал головой, сдерживая очередную порцию слез.

– Вот так, Жека, вот так. Теперь и не знаю, что делать. Шесть месяцев, а столько успеть всего надо – криво ухмыльнулся он. – А ведь если подумать, это нечестно, что я не доживу до шестнадцати! Всего лишь шестнадцать лет… Чертовы шестнадцать лет!

– Костян, успокойся… Дружище…

– Шестнадцать… – не слушая меня, бормотал он. – Вот что я никак не могу понять – почему я!!? Вроде, не такой уж я и плохой… Не слишком хороший, но есть и хуже… Гораздо хуже… Ты этих, со двора возьми, что они такого не сделали, что я сделал, а? Я родителей своих уважаю, в школу нормальную хожу… Никогда никого сильно не подставлял, не обижал… Я вообще, блядь, добрый на самом деле! – несильно ударил он кулаком об стену – А тут – шестнадцать лет и все. Точка.

Я молчал. Боялся что-либо сказать не так. Вообще боялся говорить. В голову пришло какое-то нелепое сравнение, типа я – священник, а Костян, как бы, исповедуется. Бред полный.

– Жека, а ты вот кем хочешь стать? – вдруг поднял он на меня свои красные истертые глаза.

– Костян, я не знаю, честно говоря. Не буду врать, я реально не знаю. Родители хотят, чтобы я деньги зарабатывал хорошие, а там, говорят, видно будет. А сам я так еще серьезно не задумывался…

– А я вот, знаешь, задумался – не дослушал он меня. – Как только узнал, так сразу и задумался. Как шок прошел. Первые полчаса в голове вообще пусто было. Никаких мыслей. Ноль. Шел от больницы, и только камушек впереди себя пинал. Так до самой остановки и допинал. Казалось, что самое важное – камушек этот допинать… – ухмыльнулся Гвоздь – А потом сел в автобус и нахлынуло. Автобус едет, а я в окно смотрю на людей и думаю, зачем они живут? Что они делают? Что они хотели делать в шестнадцать? А что, если бы у каждого из них по шесть месяцев осталось?

Гвоздь распалился и говорил все громче и громче. У меня в голове как будто помутнело. Перед глазами круги пошли.

– Ну, так вот и задумался, а кем я хочу быть? – громко продолжал он – До-о-олго думал… Остановку свою даже проехал.

– И что? – стараясь не дышать, спросил я. – Что надумал?

– А вот что я, Жека, надумал – закурил еще одну сигарету Гвоздь – все от нас ведь зависит. Все, чего хочешь – можно добиться. Жизнь-то она короткая, и проебывать ее просто так не надо. Жизнь ведь нам одна дается, неизвестно что потом будет. Может там что-то есть, ну перерождение или еще что-нибудь. А может, и нет ничего, пустота и темно. Лежи в могиле, смотри в гроба крышку и слушай, как черви тебя точат…

Я молчал и слушал. Думал. Все, что говорит Гвоздь, несложно понять, но трудно представить. Я это не представлял, не чувствовал вообще. Уверен, что пару недель назад Гвоздь тоже этого не чувствовал. Но сейчас я даже боялся посмотреть в его сторону.

– …И знаешь, я так все это прочувствовал, прямо кожей прочувствовал! Автобус едет, я в окно тупо пялюсь, а в голове как будто глобус завертелся. Все так отчетливо стало, хорошо. Пытаюсь что-то вспомнить, а одно только хорошее в голову лезет. Как я маленький там, на даче бегаю или как мы в лес с родителями ездили грибы собирать. Да, хотя бы как я с Танькой в первый раз – горько усмехнулся он. – И хочется, чтобы все так и оставалось хорошо, понимаешь?

Я неопределенно кивнул. Понимаю. Но не чувствую. Помолчали.

– А по поводу того, кем быть хочешь, что придумал? – тихо спросил я.

– В том-то и дело, Жека. В том и дело… – стряхнул он пепел – Я понял, что неважно, кем я хочу быть. Я много кем хочу быть, знаешь. Начну перечислять – до утра сидеть тут будем. Но суть в том, чтобы просто быть… Просто быть, понимаешь!!? Радоваться жизни! Каждый, блядь, моментик проживать. Жизнь – то короткая. Короткая… Это все пиздец тупо звучит, но вот так мне теперь кажется. Такие расклады… – усмехнулся Гвоздь.

– Давай еще по одной накатим – предложил я.

– Давай.

Мы выпили еще по одной. Немного помолчали. В бутылке оставалось совсем на донышке. Я приподнялся со ступенек, покрутил головой и почувствовал, что подъезд расплывается…

Наступало приятное опьянение.

Гвоздь взял водку, неопределенно потряс перед собой и разлил до конца. Вытряс последние капли в свой стаканчик, медленно закрутил бутылку и поставил в грязный угол, поближе к батарее. В этом углу постоянно стояло две-три пустых бутылки. Наши подъезды никогда не пустуют – подумал я.

– Давай, Жек, ебнем по последней, и по домам уже разойдемся – поднял он стаканчик с мутной жидкостью.

– Давай – взял я свой.

Мы глотнули. Водка была теплая и противная, но пошла хорошо. Покурили.

– Слушай, а ты родителям что-нибудь говорил? – прервал я молчание.

Гвоздь тяжело вздохнул.

– Пока нет, не говорил. Не могу придумать, что сказать. Врачиха велела на повторный осмотр с матерью прийти через неделю. А я боюсь вообще начинать эту тему! Не хочу родителей огорчать… Они такого не заслужили… – всхлипнул он. – Не заслужили, Ж-жека, понимаешь?! Растили они меня растили, а ту-ут бац такая хуйня! Как они жить-то дальше будут!!? Сеструха уже взрослая, переедет скоро в отдельную хату. И останутся они одни. О-ох-х какой же все-таки пиздец!!! – взвыл Костян и со всей силы ударил об бетонную стену кулаком. – Блядь! Блядь! Блядь! – бил он все сильнее и сильнее, пока на костяшках не появилась кровь.

– Пойдем! – вскочил он и потряс ушибленной рукой – не могу сидеть тут больше. Сейчас с ума сойду!

– Куда пойдем-то? Времени уже почти час.

– По д-домам пойдем. Проводи меня Жека невпадлу, так тошно одному идти. Доведи до дома, а то я пьяный уже в уматину, натворю чего-нибудь…

Мы встали с засиженных ступенек, спустились на два пролета вниз. Глаз привычно отметил почтовый ящик и все надписи на стенах. Я толкнул входную дверь подъезда, и мы вышли на улицу.

Уже стемнело, тускло желтели редкие фонари, и ощутимо продувал холодный ночной ветерок. Веселые компании не спешили расходиться, в тени подъездов то и дело доносился веселый женский смех, перемешанный густым басом пацанов. Тонкие деревья с голыми верхушками казались черными разукрашенными столбами.

Мы были прилично пьяны. Я еще держался на ногах, а Гвоздь – совсем плох. Он обхватил меня за шею и крепко сжал плечо. Такой каракатицей мы поползли к его дому.

– Ж-жека, дружище, бля, спас-с-сибо… – невнятно бормотал он, опустив голову и навалившись на меня всем своим весом – С-спасибо тебе огромное, что выпил со мной. Пиздец, Ж-жека… Полный пиздец, ш-шестнадцать лет… С-спас-сибо, что выпил… А то я бы с ума сошел… Все обдумываю и обдумываю… А что теперь делать?!!.. За что, блядь, такое мне… За что?!!?… К-как родителям г-г-говорить….

Я молчал и тащил Костю домой. Сейчас ему точно нужно домой, никуда больше. И мне тоже нужно домой. С каждым шагом становилось все хуже и хуже.

На полпути мимо нас прошел невысокий мужичок, неодобрительно покачал головой и пробурчал что-то типа “– алкаши малолетние…”.

Гвоздь взвился и заорал: “Ты че, сука, иди сюда, блядь! Иди сюда, я тебе ща ебало начищу, козел старый! Алкашей нашел! Да ты вообще иди нахуй отсюда!!!”.

Мужик, не отвечая, пошел дальше, бормоча какие-то проклятия. Я насилу удержал Гвоздя, тот дергался и хотел догнать, отомстить, отпиздить…

Все вокруг помутнело. Ночь. Холод. Алкоголь рубал по всем чувствам сразу. Глаза вываливались из орбит. Дыхания не хватало. Подъезд, подъезд, где подъезд? Быстрее, быстрее… Гвоздь становился все тяжелее и тяжелее, от него разило перегаром, все лицо раскраснелось…

Как мы добрались до подъезда – я не помню. Голова налилась свинцом и сильно болела. Гвоздь еще долго обнимал меня и благодарил, я говорил “Да ладно, ну все, давай, пока, пока…”

Когда он, наконец, зашел в свой подъезд я развернулся и побежал. Побежал домой. Сердце стучало бешено, и я бежал все быстрее и быстрее. Кто-то кричал мне что-то вслед…

Через три минуты я открыл входную дверь, быстро разделся, на цыпочках пробрался к кровати и лег спать. В голове не было ничего. Вообще ни-че-го, полная пустота. Заснул почти сразу же. Мертвым сном.

На следующий день я уехал в Ишим к бабушке. Она жила одна уже лет десять, и родители решили, что приезд внука может ее развеселить.

Ишим – недалеко от Омска. Четыре часа езды на верхней полке и ты в другом городе. Никого не знаешь, никто не знает тебя, очень удобно. Ровный, спокойный отдых.

Две недели я старался не думать про Гвоздя. Жил приключениями трех мушкетеров, собирал малину и землянику на огороде, проходил по пять километров в день мимо коровьих лепешек, наблюдал в троллейбусе за городским сумасшедшим Геной. Бабушка говорила, что раньше Гена был надеждой местного института, преподавал высшую математику, читал много книжек и, в конце концов, тронулся от таких знаний.

Я попытался себе представить, каково быть сумасшедшим. Получалось не очень.

Две недели пролетели быстро. Бабушка была довольна, я был доволен, родители были довольны, но потихоньку становилось скучно. Дню отъезда я был даже рад. Утром, как обычно, мы сходили в магазин за свежим молоком и печеньем, бабуля приготовила какой-то печеночный омлет, и мы поехали на вокзал.

Четыре часа обратной дороги пролетели незаметно. Миледи строила козни отважному гасконцу, кардинал Ришелье глумился над королем, трусливые гвардейцы капитулировали перед храбрыми мушкетерами его величества.

Я приехал домой, подрался с братом, помылся, почитал Советский Спорт и ближе к вечеру пошел гулять.

Завернул в компы, встретил Ивана с Мухой.

– Здорово, че, как съездил? – спросил Муха.

– Нормально – ответил я.

– Что делал? – спросил Иван.

– Да ничего особенно не делал – сказал я – Я же там никого не знаю, на диване валялся, книжки читал, в огороде работал. Ишим – вообще дыра, еще хуже Омска.

– Понятно – сказал Иван.

– А у вас тут какие новости? – спросил я.

– Никаких… – лениво ответил Муха.

– Вообще никаких? – удивился я.

– Вообще никаких – подтвердил Иван – гнием тут в компах, даже бухать неохота, на улице жарко, денег нет, скукотища.

– Ясно – сказал я – А Гвоздь где?

– Да хуй знает – ответил Иван – На стадион вроде пошел, там типа матча сегодня. Район на район.

– С кем играем? – спросил я.

– Да с Солнечного приехали, с тридцать шестой школы. Нормальный состав вроде выставили, не как в прошлый раз. Ну, старшие решили Гвоздя на левую бровку поставить, он последнее время неплохо бегает.

– Красавчик – сказал я – Пойдем, мож, глянем как там?

– Пойдем – сказал Иван – Все равно тут уже заебало сидеть.

Мы вышли из компов и почапали на стадион. После двух недель отсутствия на районе я оглядывался по сторонам в надежде увидеть какие-то изменения. Изменения отсутствовали. Все было на своих местах. Может быть, я изменился, да и то вряд ли.

Около стадиона собралось человек пятьдесят зрителей. В основном – малолетки с восемнадцатиэтажек, и еще несколько дворовых телок. Игра началась недавно. Таймы были по тридцать минут. Шла середина первого тайма.

Я начал высматривать Гвоздя. Он резво бегал по левому флангу, неплохо отрабатывал в защите, подключался к атакам. В конце тайма Гвоздь крутанул с углового и Дрон сильным ударом головы вколотил мяч в сетку. Вернее, просто вколотил мяч, сетки не было. Микрорайон Звездный повел в счете.

Так и недолго до замены Иртыша, подумал я.

В пятиминутном перерыве Гвоздь заметил меня и подошел поздороваться.

– Здорово, Жека – радостно потряс он мою руку.

– Здоров, Костян – осторожно ответил я – Как делищи?

– Охуенно, брателла – весело сказал Гвоздь – Лучше не придумаешь.

– Круто – сказал я – Че тут нового за две недели произошло?

– В общем, ничего – улыбнулся Гвоздь – Почти ничего. Кроме одной хуйни.

– Какой хуйни? – спросил я.

– Помнишь, перед твоим отъездом… – начал Гвоздь.

– Помню, помню… – перебил я его.

– Ну дак вот – улыбнулся Гвоздь – Пронесло!

– В смысле, пронесло? – тупо спросил я.

– Ну, все неправильно короче, врачи эти сраные напутали все.

– Че, реально? – спросил я.

– Ну, ты прикинь! – заржал Гвоздь – Мою флюроографию спутали с дедком каким-то.

– Пизде-ец… – сказал я.

– Пиздец – согласился Гвоздь – Я там чуть врачихе ебальник не разбил.

– Надо было разбить – сказал я.

– Наверное – согласился Гвоздь – Так что, все нормально, в общем, я здоров как бык. Хотя курить все равно надо поменьше.

– Ну, ты дал стране угля. А кто-нибудь в курсе?

– Неа – снова улыбнулся Гвоздь – Я родакам так и не сказал. И, как видишь, правильно сделал.

– Нормально – сказал я – Хорошо, что не успел.

– Хорошо – согласился Гвоздь – И кроме тебя, короче, никто не в курсе.

– Прикольно – сказал я.

– И было бы отлично, чтобы так оно и осталось – сказал Гвоздь.

– Само собой – сказал я – Случается же хуйня всякая.

– Случается – согласился Гвоздь и побежал отыгрывать второй тайм.

В упорной борьбе со счетом 2–1 победил микрорайон Звездный.