Текст книги "На районе"

Автор книги: Евгений Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 12

Мы сидели вчетвером и играли в сто одно пара на пару. Игра простая, но захватывающая, особенно если нечего делать. А летом на районе совершенно нечего делать, кроме как бухать и играть в сто одно на школьном крылечке.

Вкидываем по пятьдесят копеек мелочи, колода тщательно тасуется, все кроме сдающего получают пять карт и начинаем играть. Этим летом мы играли в сто одно почти каждый вечер. Вскоре я научился предугадывать ходы Ивана, а Гвоздь научился забирать свои пятьдесят копеек в случае проигрыша и отдавать долги сигаретами.

Было тепло, район шумел неторопливо, по-вечернему. Кряхтели на лавочках бабушки в разноцветных юбках и домашних тапках, натянутых прямо на шерстяные носки. Малые сутками гоняли мяч на асфальтовой площадке у школы и бегали домой за полторашками воды. Из компьютерного клуба доносилась пальба калашей и винтовок М-16. Серый из третьего подъезда крутил солнышко на скрипучей качели, телки с общаги щелкали семечки у веранды и над чем-то ржали. С балкона десятого этажа восемнашки доносились дурные, срывающиеся на визг голоса пьяных Зайца, Коти и Филина.

 
Бе-е-е-ллл-ыы-ее Ро-о-зззз-ы
Белл-ыыыее-еее  Ро-ззз-ы
Бе-е-е-е-езззащщиттныыы ш-шипы!
 

Парням почему-то полюбилась именно эта песня и уже недели три или четыре весь район слушал нетленный хит группы “Ласковый Май”.

– Хорошо песня пошла – отметил Иван, раскидывая очередную колоду.

– Да эти алкоты ничего больше и не слушают – сказал Муха – Это сколько надо сэма выпить, чтобы эту херню петь?

– Да ладно, не такая уж и плохая песня – сказал Гвоздь – Под настроение, понятное дело, но иногда можно и такое погорланить.

– Да не гони, под какое настроение? – сказал Муха – Это же полный пиздец. Тотальный. Белые розы… Розы-морозы… Это еще придумать такое говно надо было. Ты, вообще, в текст вдумывался?

– А хули в него вдумываться – заржал Гвоздь – Его петь надо.

– Ты в натуре демон – сказал Муха, откидывая карты.

– Да ладно, я не серьезно – сказал Гвоздь – Понятно, что говно полное. А что еще, по-твоему, можно слушать? Русское радио? У меня батя вот Игоря Талькова слушает и этого еще короче…

– …Михаила Круга? – подсказал Иван.

– Да нет – сморщился Гвоздь – Наговицын что-ли, тоже, короче, про тюрьму да про волков блядь всяких степных. Я пару альбомов прослушал, чисто так для интереса.

– Понравилось? – ехидно спросил Муха.

– Че гонишь что ли? – толкнул его в плечо Гвоздь – Хуета скучнейшая. Не пойму, что там бате вообще могло понравиться.

– Да ладно, Костян, не отмазывайся – заржал Муха – Все знают, что ты по ночам шансон слушаешь под подушкой, тайком от родителей.

– Да пошел ты – сказал Гвоздь – Я же не говорю, что все знают, отчего у тебя правая рука такая мозолистая и все одеяло в странных белых пятнах. И это уж точно не Фейри! – с довольным лицом завершил он приговор.

Иван заржал как сумасшедший, раскидав карты по крыльцу. Муха смущенно затянулся сигаретой и резко выпустил Гвоздю дым в лицо, тот откашлялся, легонько пнул Муху и отбежал на пару метров.

– Ладно, не бойся, солдат ребенка не обидит – сказал Муха.

– Да пошел ты – беззлобно сказал Гвоздь – Че, еще по одной раскинем или как?

– Да чето уже надоело – сказал Иван – Может, гульнем?

– Пойдемте – согласились все – Действительно надоело.

Мы прогулялись кружок вокруг школы, постояли недолго у теплицы с парнями, посмотрели, как дзюдоисты играют в баскетбол на школьной площадке.

Жесткие мужики эти дзюдоисты, надо сказать. Я тоже пару раз ходил на секцию дзюдо в детстве, но как-то не увлекся.

Помню одно упражнение – тренер ставит тебя в центре мата и говорит четырем маленьким дзюдоистам бежать на тебя почти одновременно с четырех сторон, с промежутком в секунду. Цель задания – последовательно перекидать всех четырех противников. Одного – через плечо, следующего – через бедро и так далее. Типа для развития скорости реакции. Первый раз у меня почти получилось, а второй раз кто-то не выдержал интервал, ускорился и нечаянно сломал мне передний зуб.

После этого секцию дзюдо я начал посещать все реже и реже, а потом и вовсе перешел в футбольную. Там хоть интрига какая-то присутствует, а в дзюдо и так всегда ясно, кто сильнее. И обычно это не ты.

– Пацаны, я, наверное, домой – сказал Муха, проходя мимо собственного подъезда.

– Опять в Диабло дрочить будешь? – спросил Иван – У тебя уже какой там уровень?

– Варваром – девяносто шестой, чисто опыт качаю, а некромантом я пока не прошел – довольно сказал Муха.

– Понятно – сказал Гвоздь – Ну я тогда тоже погнал гамать. Че тут ловить еще.

Делать было реально нечего, мы попрощались и разошлись по домам.

В подъезде было прохладно, соседка баба Маша привезла откуда-то из деревни целый мешок кукурузы и угостила нас парочкой. Я уговорил маму сварить эту кукурузу, а сам лег в зале на диван и начал читать Советский спорт.

Отец подарил на прошлый день рождения полугодовую подписку на этот Советский спорт, и приходилось читать его каждый день. Неплохая, в общем, газета, но со Спорт-Экспрессом, конечно, не сравнить. Бумага не такая яркая, интервью в основном вялые и самое главное – нет больших приложений к чемпионату мира или Европы. С фотографиями, развернутыми составами команд, историей встреч, полной статистикой голевых передач, ну вы понимаете, о чем речь.

Я пролистал последний тур чемпионата Италии, Роналдо опять получил травму колена, и не будет играть месяц. Жалко, Интер и так в последнее время мало выигрывает. Эрнан Креспо опять забил за Парму на последних минутах. Тоже ничего хорошего…

В прихожей зазвонил телефон.

– Мам, возьми трубку – крикнул я в направлении кухни.

Мама взяла трубку и сказала, что это меня. Я с неохотой поднялся с дивана и пошел в прихожую. Взял трубку, на другом конце сопел Муха.

– Здорово – сказал он.

– Здорово – сказал я.

– Че делаешь? – спросил он.

– Ничего не делаю, газету читаю – ответил я – А че?

– Да вот, предложение хотел одно озвучить – загадочно сказал Муха – Подумал, что тебе может быть интересно. Иван с Гвоздем вряд ли согласятся, конечно…

– Что там? – перебил я его – Давай уже не тяни кота за яйца.

– Ты же музыку слушаешь? – спросил он.

– Слушаю, конечно – сказал я – Не любую, но слушаю. А что такое?

– Ну, короче, мне тут Андрей позвонил из класса, сказал завтра вечером можно на концерт Многоточия сходить. Слышал группу такую?

– Слышал, конечно – сказал я – В последнее время я только их и слушаю.

Удивительно, но я действительно в последнее время только их и слушал.

– Так вот – сказал Муха – Они в Омск приезжают, прикинь.

– Да, в нашу дыру нечасто кто-то приезжает – заржал я – Ну давай сходим. А где они выступают?

– В Академии, рядом с СКК есть клуб такой, знаешь?

– Конечно, знаю – сказал я – Это там, где в прошлом году скины рэперов отоварили?

– Ну да, там – сказал Муха – Но в этот раз все нормально будет, не очкуй. Сейчас уже и скинов нормальных не осталось, всех менты повязали после того раза.

– Хорошо бы – сказал я – Ну ладно, я вообщем понял. А сколько билет стоит?

– Сто пятьдесят рэ – сказал Муха.

– Недешево – сказал я.

– Но и недорого – сказал Муха – У тебя что, заначек никаких не осталось?

– У меня их и не было – сказал я.

– Тогда у родаков попроси – сказал он – Скажи, культовая группа, в Омске еще десять лет такого не будет. Пообещай квартиру убирать две недели, придумай короче что-нибудь, не еби мозга. Такого шанса в натуре еще долго не будет. Это тебе не белые розы.

– И то правда – согласился я – Ладно, сто пятьдесят рублей я как-нибудь выкружу, остались еще навыки.

– Вот – вот – заржал Муха – Завтра в восемь часов начинается. Давай на остановке в семь встретимся, до центра ехать не пять минут все-таки.

– А ты знаешь, на каком автобусе туда точно ехать? – на всякий случай спросил я.

– Как-нибудь доедем, не ссы – успокоил Муха – Не в Москву ехать, в конце концов.

– Ага – сказал я – Ну ясно, в общем, тогда до завтра.

– Давай – сказал Муха – Постарайся лавэ достать.

Я нажал на рубильник, связь оборвалась. Повертел еще немного трубку в руках, подумал про сто пятьдесят рублей и положил трубку на телефон. Сто пятьдесят рублей – это нехило, мне в школу на обеды по тридцать дают. Неделя сбережений. Ладно, что-нибудь придумаю. Это же Многоточие, в конце концов.

Рэп я начал слушать достаточно давно. Еще в шестом или седьмом классе. Только полные лохи не смотрели первый клип Bad Balance по MTV. Я знал его наизусть. Вот вам моя политика, наша политика! – кричал я перед телевизором и выгибал три пальца на правой руке пистолетом. Я свободе-е-ен, как птица в ясном небе! Я лечу-у-у на голубой планете! – шептал я про себя, засыпая на общем с братом широком диване.

Первый альбом Децла я слушал в кассетном плейере будучи пионером седьмого отряда детского оздоровительного лагеря “Карбышев”. Вначале Децл был хорош, чего уж там. Задорные рифмы помноженные на широкие штаны. Это было действительно круто. Я хотел быть как Децл. Стоять на сцене с микрофоном, носить дреды и кепку с прямым козырьком. Танцевать брейк-данс. Особенно я хотел танцевать брейк-данс.

Однажды мама зашла в комнату как раз в тот момент, когда я пытался исполнить самый сложный элемент в брейк-дансе – встать на голову и покрутиться. Я только начинал раскручиваться и не видел маму. Она что-то сказала, я дернулся, не рассчитал равновесие и с грохотом упал спиной на угол дивана. Мама вскрикнула. Я выругался. Так прошло увлечение брейк-дансом.

После Децла я начал слушать всех подряд – Мистер Малой кричал про молодых, группа DA-108 из Питера рассказала мне про баскетбол, под “Ртуть” из Омска я целовался на школьной дискотеке и млел от счастья. Ночами я слушал мистические притчи группы “Злой Дух” из Казани. Суровые Пацаны из Ростова горевали про своих друзей из группировки “Песочные Люди”, которых никак не выпускали на свободу. Адвокат не пришел на суд, мудозвон…

К девятому классу я прослушал русский рэп вдоль и поперек.

Но Многоточие – это совсем другое. Это было реально. Не знаю, почему, но они цепляли. Жестко цепляли и сильно. Их текста я знал наизусть. Все остальные группы я слушал с удовольствием, а под Многоточие меня выворачивало. После пары треков становилось хорошо и страшно одновременно, я как будто отделялся от собственного тела и становился музыкой. Голоса были реальны, сюжеты – жизненны, буквы в словах оживали, шипели, ерзали и проникали глубоко в мозг. Эти парни читали про меня и для меня. Я их не слушал, я ими жил.

Сто пятьдесят рублей нашлись быстро. Сработал старый метод. Полтиннк из закромов. Еще один полтинник у папы с тумбочки, трицон из сумочки у мамы. Занял двадцать у брата и готово. Сто пятьдесят рублей как с куста. Вечером позвонил Мухе, подтвердил участие, он довольно пробурчал и быстро повесил трубку. Наверняка, опять в Диабло долбится.

Ночью я никак не мог заснуть, думал про концерт. Старый кассетник на сотый раз крутил альбом “Жизнь и Свобода”, а я пытался представить, как они выглядят, во что одеты. Кем нужно быть, чтобы сочинить такие текста?

С утра встал, почистил зубы и включил магнитофон. Интересно, что будут читать на концерте? Как выглядит Руставели? Как вообще бывает на концертах?

Я решил проверить интуицию, вырвал листок из тетради, взял ручку и накидал список трэков, которые обязательно должны быть. “Жизнь и свобода”, понятное дело. “В жизни так бывает”, ну это вообще хит, хотя мне не нравится, слишком медленно и заунывно. Не люблю, когда поют, гораздо лучше, когда жестко и резко читают. “Fake MC’s”, наверное, там телка неплохо читает. Лика вроде зовут или Лина. Звенящий и вибрирующий “Кто не бахался” – практически гимн наркоманов.

Я сел перед магнитофоном и переслушал еще раз все песни со всех альбомов, что у меня были. На это ушло два часа, пару раз заглядывал брат, но я его выгнал. Подумал, накидал еще четыре трэка. Завершил список композицией “Щемит в душе тоска”. Готово.

В четыре позвонил Муха, я подбежал к телефону.

– Здорово – сказал он – Ну че, ты готов?

– К обороне страны? – спросил я.

– К удару по печени – ответил Муха – Давай через полчаса на остановке встретимся и в центр рванем. Перед концертом нужно успеть накинуть по грамуле.

– Понятное дело – сказал я – Там внутри дорого, наверное.

– Надо думать дорого – сказал Муха – Все-таки в клуб идем, а не в пятый подъезд сэм жрать.

– Ты, может, чё из дома возьмешь? – сказал я.

– В смысле?

– Ну, может, чекан у тебя недопитый есть или водяры в бутыль отольешь?

– Расслабься, босота – сказал Муха – Сегодня шикуем, у меня рублей двести свободных есть.

– Ну и заебись – сказал я – Теперь я спокоен как камень.

Я натянул джинсы и футболку. Список трэков спрятал в карман, проверил сто пятьдесят рублей, зашел на кухню. Родители на работе, на столе – записка от мамы. “Сынок, я приготовила борщ и макароны. Они в холодильнике, обязательно покушай и Леше напомни. Буду к семи. Мама”.

Я заглянул в холодильник. Борщ и макароны выглядели непривлекательно. Но на пустой желудок пить еще хуже. Нужно закинуть в себя немного еды.

– Малой! – крикнул я в комнату брата – Малой, ты слышишь меня?

– Чё? – донесся недовольный голос.

– Жрать будешь? – крикнул я.

– Потом – ответил Леха – Сейчас не хочу.

– Потом не будет – крикнул я.

Брат ответил молчанием. Я не стал разогревать, зачерпнул ложкой борща прямо из холодильника, руками выудил кусок мяса и начал жевать над раковиной. Вкусно. Мясо из борща – самая вкусная часть. Пара капель упала мне на джинсы, и я растер их рукой. Желудок наполнился пищей, обволок себя какой-то пленкой и благодарно заурчал. Теперь можно смело выпивать. Муха банкует.

Стоим на остановке, ждем восемьдесят второй автобус до улицы Багратионова. Душно. В полдень солнце работало на полную катушку, а сейчас уже немного успокоилось. Машин мало, а те, что проезжают – поднимают пыль по краям дороги. Кроме нас на остановке – человек шесть, в основном, бабки. Они громыхают ведрами, наполненными разнообразной снедью из огородов. Огурцы, клубника, малина, картошка, вишня, какие-то цветы и широкие листья лопуха. Дары лета, короче. Весь день бабки трудились на своих огородах, а теперь везут добычу домой. Солить, варить, мариновать, закатывать в банки, делать варенье. Бабки готовятся к зиме. А зима в Сибири длинная и суровая.

Муха где-то надыбал широкие штаны и футболку с длинными рукавами. Одежда висит на нем как на пугале.

– Ты чего вырядился? – спросил я.

– Ты че, ваще деревня? – фыркнул он – Это моя рэп-одежда, моя амуниция. Там без широких штанов не пускают.

– Че реально? – на секунду испугался я.

– Ты дебил что – ли? – заржал Муха.

– Нет – сказал я и подумал, как же по-королевски я иногда умею тупить.

– Вот и не задавай дебильные вопросы. Мы же на концерт идем.

– Ладно – сказал я – Не выебывайся. О, автобус наш идет!

Подкатил восемьдесят второй, мы залезли внутрь и прыгнули на задние сиденья. Бабки расположились по автобусу равномерно как огурцы по грядке.

– Смотри – сказал я и полез в карман – Я тут небольшой плэйлист составил. Думаю, эти трэки точно исполнят.

– Ну-ка дай глянуть – вырвал Муха листок – Да. Ты, я смотрю, конкретно заморочился. Подготовился как к уроку. Жизнь и свобода… Кто не бахался… Ну да, да, нормальный выбор. А мне знаешь еще какая нравится?

– А?

– Вот эта – достал он кассетный плеер – Тут в начале телка поет. Расстояния, версты, дали…

Муха дал мне один наушник, а второй оставил себе. Я вслушался. Да действительно красиво. Пронизывает. Что-то я никогда и не отмечал для себя.

– Хочешь прикол? – ухмыльнулся он.

– Давай – сказал я.

– Вот этот текст, короче – перекрутил он на начало – Где девушка поет. Расстояния, версты, дали…

– Ну – перебил я – Четкий текст, да.

– У нас на литературе недавно были поэты Серебряного века или что-то там такое. Заставляли учить, в общем, по три стихотворения из разных поэтов. И потом рассказывать.

– И…?

– Я в своих книжках дома порылся, старые еще, советские. Ну, на предмет покороче выбрать. Маяковского взял, еще кого-то, не помню уже. Открываю томик Марины Цветаевой, ищу по три-четыре четверостишия. И смотрю, в общем, этот текст, прям один в один!

– Да ну нахуй? – удивился я – Один в один?

– Ага – заулыбался Муха – Весь куплет, который девушка читает вначале. До орлов-заговорщиков. Полностью.

Муха удовлетворенно заржал, еще раз перекрутил на начало и дал мне оба наушника. Расстояния, версты, мили… Вдохно-вений, Сухо-жилий, Нас Распяли, Раствори-ли…

Слова вонзались в мой мозг, как тонкие вязальные спицы.

Интересно. Марина Цветаева, поэты Серебряного Века, очкастая литераторша Тамара Ивановна, парни из группы Многоточие… Картина как-то не складывалась.

Ладно, решил я, потом дома полистаю эту Цветаеву, обдумаю все, может, действительно, зря я так на литературу внимания не обращаю. Нет, книжки я читать люблю. Но в основном, детективы или про футбол. Остальные кажутся нудными.

В автобус запрыгнули двое парней в широких штанах. Тоже на концерт, наверное. В Омске концерты нечасто. А рэп – концерты уровня Многоточие – раз в столетие. Я поглазел на них и снова повернулся к окну. Муха забрал у меня наушник и сосредоточенно искал какой-то момент какого-то трэка. Вымерял, откручивал назад – вперед. Видимо, любимый момент. Я тоже так делаю.

Выходим у кинотеатра имени Маяковского. Заворачиваем в магазин. Муха достает свои лишние двести рублей, делает взрослое лицо и подходит к продавщице.

– Бутылку Колокольчика и Столичной, ноль двадцать пять, пожалуйста – недрогнувшим голосом говорит он.

– Удостоверение, молодой человек – безразлично говорит молодая девушка.

Муха с озабоченным видом начинает шарить по карманам.

– Забыл – улыбается он – Вот, вроде в правый карман ложил перед выходом, а забыл. Нет удостоверения.

– Нет удостоверения – не отпущу товар – устало говорит девушка.

– Да ладно вам – ломает комедию Муха – Мне на следующей неделе восемнадцать исполняется, девушка, я честно говорю. Я вам лично принесу паспорт показать. Что вам стоит продать эту несчастную чекушку, девушка? Это же всё условности, восемнадцать или семнадцать с половиной, какая разница?

Муха улыбается, говорит без остановки и делает девушке комплименты. Размахивает руками, но несильно. Я понимаю, почему у него все получилось с Лерой. Прирожденный актер.

Я выхожу подождать на улицу, хочется купить мороженого, но нельзя. Если продадут водку – то какое к черту мороженое? Жду две минуты, нужно зайти обратно, но не хочется выглядеть олухом, который ничего не покупает, а только слоняется туда-обратно.

Выходит Муха. Довольный, карман его топорщится. В руках – полторашка Колокольчика, нарезка, майонез и полбуханки хлеба.

– Чё – говорю – укатал красавицу?

– Ага, укатал, даже на поллитра – смеется он – Там вровень получилось на сто восемьдесят и обратно по чирику на дорогу оставил.

– Мастер – одобряю я – Понятно, почему на тебя Лера клюнула.

– Братва знает свое дело – ухмыляется Муха – Ничего сложного. Две улыбки, три комплимента, подмигнул. Женщины любят ушами, ты же в курсе.

Я кивнул. В курсе. Вспомнил про девочку Олю с выпускного. Синее платье, консерватория. Надо позвонить ей, а я боюсь, как первоклассник. Прошла уже почти неделя. Вдруг она вообще про все забудет? Мы же тогда на параходе быстро пообщались, буквально полчаса, да и подвыпивши. Когда ты выпил, язык подвешивается автоматически. После третьей рюмки любой хрон – римский оратор. А о чем разговаривать с девушкой, когда ты трезвый? Неизвестно.

– Пойдем вон на ту лавочку киранем – указывает пальцем Муха в сторону библиотеки – Академия, ну этот клуб, где концерт будет, там прямо за углом.

Переходим дорогу от кинотеатра Маяковского и идем к лавочкам у библиотеки Пушкина. С высоких гранитных постаментов на нас смотрят великие писатели – собственно Пушкин, Достоевский, Гоголь, Чехов и еще троих я не знаю.

Муха достает из пакета провизию и аккуратно раскладывает на скамейке. Я рву белый хлеб на несколько кусков и намазываю на каждый толстый слой майонеза. Муха ставит на скамейку два пластиковых стаканчика, придерживает рукой и отточенными движениями разливает бесцветную жидкость.

– По ватерлинии – напоминаю я.

– Без сопливых знаем – отвечает Муха.

– Ну, давай, чтобы концерт удался – говорит Муха.

Мы чокаемся и опрокидываем огненную жидкость в свои глотки. Обжигает, хорошо пошла. Солнце уже почти за горизонтом, духота постепенно отступает и начинает смешиваться с вечерней прохладой. Концерт еще только через час. Муха рассказывает про своего смертного некроманта в Диабло. Я смотрю на него, но почти не слушаю. Он смешно жестикулирует. Мне хочется выпить еще.

– Между первой и второй – начинаю я.

– Промежуток небольшой – завершает Муха, смеется и наливает по второй.

Потом по третьей и четвертой. Мы урабатываем поллитра за полчаса.

Маленькие лодки в голове начинают распрямлять свои моторчики и гонять по заводям моего серого вещества. Хорошо. Мы обсуждаем всех проходящих мимо телок. Какие-то студентки поднимаются и спускаются по широким ступеням библиотеки. В подмышках у них книги и конспекты. Я засовываю в рот большой и указательный палец и свищу как Соловей – Разбойник. Муха забегает вперед и безуспешно пытается познакомиться. Девушки не обижаются, улыбаются, но идут мимо. Они явно не из нашей лиги. Они идут в библиотеку, а мы идем на концерт. Им по восемнадцать минимум, а мне четырнадцать только недавно исполнилось.

Стопка – запил колокольчиком – откусил хлеба – закурил. Стопка – запил колокольчиком – откусил хлеба – закурил. Муха достает плеер и мы слушаем Многоточие на два наушника. Иногда мимо проходят по два-три наших широкоштанных товарища. Спешат на концерт.

– Пойдем? – говорю я.

– Обожди – говорит Муха – Давай покурим спокойно. Без нас не начнут.

Собираем остатки алкогольного ужина и выкидываем в мусорку рядом с лавочкой. Муха не попадает и половина оставшегося хлеба с майонезом высыпается рядом, на асфальт. Я бегаю вокруг мусорки и стараюсь запнуть туда бутылку из-под Колокольчика. Поддеваю носком, но бутылка упорно падает мимо. Великие писатели с укоризной смотрят со своих возвышений. Наконец, я запинываю бутылку и мы спокойно садимся на лавочку. Контрольный перекур. С удовольствием затягиваюсь сигаретой.

– Ну че – говорит Муха – Как думаешь, что будет?

– Не знаю – честно отвечаю я – Надеюсь, что скинов не будет. А больше мне ничего и не надо. Я вообще первый раз на концерт иду. Не знаю, как там обычно бывает.

– Я тоже – говорит Муха – В детстве еще с мамой ходили в Концертный Зал, но это не то.

– Ага – ржу я – Ты бы еще про ТЮЗ с классом вспомнил.

Муха затягивается сигаретой и смеется. Мне хорошо и спокойно сидеть на лавочке в начале лета, курить и рассматривать бороду Достоевского. Мне нравится, что со мной рядом сидит друг, который меня понимает. И просто – таки заебись, что мы идем на концерт Многоточия, лучшей рэп-группы России и мира.

– Чего, разомлел? – говорит Муха.

– Ага – честно отвечаю я – Разомлел.

– Пора идти – говорит Муха – Труба зовет.

– Пора так пора – отвечаю я.

Мы встаем с лавочки, отряхиваемся и идем за библиотеку. Там, в небольшой пристройке – флигеле расположен единственный в Омске концертный клуб – Академия.

Вокруг входа толпа пацанов в широких штанах и черных шапках. Все курят, пьют пиво и болтают между собой, небольшими группками по четыре – пять человек. Их так же много, как чертей в аду. Некоторые – старше нас, некоторые нашего возраста. Младше – практически нет. Достаточно много девушек с раскрашенными волосами и в балахонах с капюшонами.

Подходим ближе и встаем в очередь. Я смотрю на охранников, здоровые мужики метра по два. Очередь тянется в меру быстро, особенно с правым наушником. Через минут десять мы почти у входа. Я быстро нагибаюсь и достаю из носка свои сто пятьдесят рублей. Муха лезет куда-то внутрь шароваров и достает свои. Охранники шлепают нам штамп-печатку клуба Академия на запястье, и мы проходим внутрь.

Внутри – битком. Человек пятьсот. Громко орет музыка. Зрители захватили все пространство перед сценой. Мы с Мухой вклиниваемся в толпу и буровим своими тощими телами проходы поближе к кумирам. Я выставляю вперед правое плечо и как крейсер Аврора прорубаю свой путь. На сцене пока пусто – толпу пытается развлекать кто-то из местных омских рэпперов. Их не закидывают помидорами, но и не особенно слушают. Мы с Мухой попадаем в разные волны снующих сквозь толпу людей, и я теряю его в этом месиве. Упорно пробираюсь вперед, но через несколько рядов народ стоит уже так плотно, что протиснуться дальше просто невозможно. Все вопят и качают правой рукой. Приходится остановиться рядом с какой-то мелкой телкой. Она ниже меня на полголовы и все время подпрыгивает, загораживая обзор. Пытаюсь прыгать одновременно с ней, но не получается. Решаю просто стоять и внимательно смотреть. На сцену выходит какой-то парень, типа ведущий.

– Поприветствуем наших гостей из столицы – едва успевает произнести парень, как его голос утопает в хоре пьяных визгов.

– Ру-ста-ве-ли! Ру-ста-ве-ли! – кричит толпа.

На сцену выходит несколько человек. Какие-то мужики в черных кожаных куртках и черных туфлях. Широкие, небритые морды. Телка впереди меня визжит, как резаная и прыгает изо всех сил. Ее волосы попадают мне в лицо, ничего толком не видно. Мужики берут микрофоны и начинают что-то туда начитывать. Громко резонируют колонки, оглушая всех в зале. Все орут еще больше, слова мужиков разобрать просто невозможно.

Что за хуйня, думаю я. Что за черные кожаные куртки? Что за побитые туфли? Где широкие штаны, где банданы на голове, где баскетбольные майки размера икс – эль?

Группа Многоточие оказалась бандой пьяных взрослых мужиков. Я один раз видел таких у отца на заводе. Они сидели на корточках на заднем дворе, что-то мычали и пили бормотуху. Меньше всего они были похожи на Децла и рэперов из телевизора. Да и хуй с ним!

Мое разочарование длится минуты две, дальше меня укачивает толпа, я расслабляю все мышцы, забиваю на суетливую телку впереди и начинаю орать текста как бешеный. Вскидывать правую руку вверх неудобно, и я просто качаюсь в ритм толпе, прижав руки к телу, как мумия. Текста я знаю наизусть, музыку не слышно, но она играет в моей голове. Я закрываю глаза, раскачиваюсь, стараясь не упасть на пол и ору куплеты, что есть мочи. Вот это концерт! Меня хватает где-то на полчаса, дальше руки и ноги уже немеют, и я начинаю выкарабкиваться из этого ада. Все смешалось. Толпа настолько плотная, что путь обратно занимает минут пять. Останавливаюсь почти у выхода и смотрю на Многоточие издалека. Взрослые мужчины и под ними беснующаяся толпа. Играет хит. “В жизни так бывает”. Руставели поет в микрофон, весь зал неистово подвывает.

Выхожу на улицу. Стемнело. Вокруг входа стоит еще человек пятьдесят, я отхожу в сторонку. Достаю сигарету и закуриваю. Стараюсь курить неторопливо, большими затяжками. Никотин мягко пробирается внутрь меня. Я не выпускаю сигарету изо рта и не стряхиваю пепел. Скашиваю глаза вниз и внимательно смотрю, как накапливается сгоревший табак, тлеющая бумага медленно подбирается к моим губам.

Мне хорошо и очень спокойно. Пот осыхает на теле. Внутрь идти не хочется. Но надо найти Муху и ехать домой. Уже достаточно поздно. Захожу внутрь, толпа немного успокоилась. Я обхожу линию фронта туда – обратно, ищу Муху, ищу его нелепую рэперскую кофту. Здесь почти все такие. Муха в толпе – это иголка в стоге сена.

Напротив сцены, в глубине зала – барная стойка. Денег у меня нет, но это единственное место, где можно прислониться спиной и дождаться конца.

Встаю у бара и смотрю на сцену. Зрение у меня слабое – почти минус три. Издалека ничего не видно. Черные расплывающиеся пятна. Я нахожу какой – то стул и присаживаюсь на него. Дождусь здесь, решаю я. Принимаю удобную позу и засыпаю, как бы на мгновение. Такое бывает, если много выпить. Люди вокруг ходят, разговаривают, заказывают напитки, концерт подходит к концу, а у меня в голове все смешалось в какое-то большое музыкальное море. Море шумит, грохочут его приливы и отливы, плещутся дельфины и форели, тарахтят моторные лодки.

Кто-то резко хлопает меня по плечу. Я распахиваю глаза и вижу физиономию охранника. Его лицо похоже на огромный кирпич.

– Тебе плохо? – громовым голосом спрашивает охранник.

– Все хорошо – отвечаю я, и живо вскакиваю на ноги – Все хорошо.

Выхожу на улицу, снова закуриваю и стою у двери. Секундный сон отлично прочистил голову, она немного потрескивает, но, в общем, состояние – ничего. Жить можно. Я скуриваю три сигареты подряд и пялюсь на охранников. Они молча сидят и не двигаются. Охранники – истуканы.

По одному начинают выходить люди. Концерт закончился. Все потные, бухие, с раскрасневшимися лицами. Все счастливые. Я сканирую толпу на наличие Мухи. Он выходит где-то ближе к концу. Хватаю его за рукав кофты.

– О! – говорит он – А вот и ты! А я тебя потерял!

– Я тебя тоже – говорю я – Пиздец, конечно, концерт.

– Да вообще заебись, я же тебе говорил! – сверкает глазами Муха – Это просто нереально круто было!

– Да – говорю я – Тут словами и не опишешь.

– Почесали домой?

– Ага – говорю я, и мы бредем на остановку.

Садимся в маршрутку, на заднее сиденье. Муха достает плеер и протягивает мне наушник.