Текст книги "На районе"

Автор книги: Евгений Полищук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 13

Я жду Олю на скамейке в Центральном Парке Культуры и Отдыха. Уже минут пятнадцать жду. А ее все нет и нет. Надеюсь, она не забыла про нашу встречу. С шумом нюхаю три красные розы. Терпкий запах приятно щекочет ноздри.

Ей должно понравиться, в первый раз я тоже подарил розы. И тоже три штуки. Хотел пять, но денег не хватило.

Она говорит, что сначала розы стояли в вазе с водой на прикроватной тумбочке, а после того как засохли – она отрезала стебель с листьями и засушила лепестки. Если я каждый раз буду дарить ей по три розы, то скоро можно будет набрать целый таз лепестков. А потом можно будет набрать ванную с теплой водой, растворить какие-нибудь пенные шарики и высыпать этот таз лепестков прямо в центр этого пенного безумия. Ну и, разумеется, залезть туда самому и пригласить ее… Хотя вряд ли до этого дойдет, но было бы неплохо, я так думаю.

Вдали, возле аттракциона с крутящимися разноцветными лошадками мелькает знакомое синее платье, и сердце мое под вспотевшей рубашкой совершает кульбиты и карамболи. Она все-таки пришла! Я подскакиваю с облупленной скамейки и уверенно иду навстречу. Маленький шипик от розы небольно вонзается в ладонь. Улыбаюсь. Протягиваю слегка пожухлый букетик. Оля делает широкие глаза, берет букетик и трогательно нюхает.

– Привет! – говорю я – Ты все-таки пришла.

– Привет – говорит она – Я все-таки пришла. А почему я могла не прийти? Мы же договорились.

– Не знаю – говорю я – вдруг в вашем районе землетрясение. Ну, или ты забыла, где находится парк. Или забыла, что мы договорились. Мало ли чего?

– Да нет… – смеется она – Как я могла забыть, что мы договорились. Три часа, Парк Культуры и Отдыха. Тут тяжело что-то напутать.

– Ну и ладно, хорошо, что ты не забыла. Идем гулять?

– Идем.

Я сжимаю ее небольшую, почти детскую ладошку и мы идем вглубь парка, по направлению к пляжу. Мягко разливается теплое солнце, зелень на деревьях почти не колышется. Воздух горячий, но не душно. Оля рассказывает про свой летний класс в консерватории, я больше молчу и многозначительно киваю. Мне просто хорошо, вечно бы так шел и даже рот не раскрывал. Небо – ярко голубое, мы идем вдвоем и держимся за руки и впереди еще целое лето. Длинное, теплое лето…

Мы идем вдоль скамеек, усеянных молодыми разговорчивыми мамашами с громоздкими колясками, тяжелыми сумками, писклявыми малышами. Мы идем вдоль разморенных пивом и солнцем компаний, вечером – угрожающих, а в три часа дня – мирных и довольных. Мы идем вдоль мчащихся аттракционов, свежеокрашенных ларьков с газетами, растекающихся билетерш, хитрых дедков-шахматистов и липких столиков с шашлыками и разливным пивом…

– Чего-то ты сегодня молчаливый – замечает она – Расскажи мне что-нибудь.

– Да мне просто нравится тебя слушать – говорю я – Слушать и просто идти, ничего не хочется рассказывать, у меня нет летнего класса в консерватории.

– Да ладно тебе, ну расскажи чего-нибудь – просит она – Чем ты эти дни занимался?

– Ничем не занимался – отвечаю я – Вообще ничем. Смотрю футбол, валяюсь на диване, книжки разные читаю, радио слушаю…

– И что там по радио?

– Ничего особенного, я его так, в фоновом режиме слушаю. Русское радди-и-ио – все будет хор-р-ошо!

– Понятно – говорит она.

– А, вот вспомнил – говорю я – Группу тут одну послушал, вообще зацепило. Но вряд ли тебе понравится.

– Что за группа? А почему мне не должно понравиться? Ты не думай, что раз я в консерватории учусь, то всякую классику слушаю.

– Да я и не думаю.

– Нет, я серьезно говорю – хмурит брови она – Мне на самом деле классика и не очень-то нравится. Конечно, я понимаю, что Бах там, Моцарт, Бетховен – это великие композиторы, но вот лично меня они не цепляют.

– Меня тоже – говорю – Я их и не слушал на самом деле, но они меня уже не цепляют.

– Ну, так тоже нельзя – смеется она – Так что там за группа, которая мне не понравится?

– Есть вообщем такая группа… Я, конечно, не утверждаю, что это лучшая группа в мире и текста достаточно депрессивные…

– Давай говори, не интригуй уже.

– Короче, группа называется “Многоточие”. По форме – русский рэп, а содержание – ващщее… Я много русского рэпа слушаю, могу судить.

– И чем они так выделяются? – спрашивает она.

– Не знаю, не могу сказать, это просто надо послушать – отвечаю я.

– Принесешь диск?

– Уже принес – достаю из рюкзака диск – Вот, держи. Это подарок.

– Спасибо – улыбается она – Сегодня вечером можно пойти ко мне, послушать.

– Правда? А где родители будут? Где Танька?

– Они все на дачу уехали, приедут поздно – говорит она.

– Тогда, конечно идем, если ты приглашаешь – говорю я.

– Я приглашаю – улыбается она, и дыхание мое перехватывает от счастья.

Я снова сжимаю Олину ладошку, и мы идем гулять по парку дальше. Подходим к ларьку с мороженым, и я покупаю два сливочных стаканчика по семь рублей. Хрусткие, морозные стаканчики приятно холодят руку и язык. Я откусываю мороженое большими кусками, а Оля смешно облизывает.

– Пойдем, может, в кино сходим? – предлагаю я.

– Пойдем, а на что? Сейчас идет что-нибудь интересное?

– Даже не знаю, я в кино нечасто хожу. Давай до кинотеатра дойдем и там посмотрим?

– Давай.

Идем к кинотеатру “Октябрь”. В нашем городе два хороших кинотеатра и был я в них всего два или три раза. В детстве, с родителями. Последний раз – года два назад папа взял нас с братом посмотреть боевик с Ван-Даммом, но мне он не очень понравился. Какой-то Ван-Дамм был не настоящий, другое дело – Шварц из Терминатора, хотя он не так стремительно махает ногами. Но Шварц все равно круче.

Пацаны предпочитают смотреть кино на видеокассетах, а сэкономленные деньги тратить на бухло и компы. В принципе, это разумно, но с девушками все по-другому. Тремя розами тут не отделаешься. Кино, вино и домино, сами знаете.

Потрепанная афиша говорила, что сегодня кинотеатр Октябрь показывает Брат-2 и какую-то комедию. Я бы, конечно, с большим удовольствием посмотрел Брата, но Оля захотела на комедию. Желание дамы – закон – пошутил и заплатил за билеты. Охранник проводил нас равнодушным взглядом, и мы зашли в прохладный зал. Лето, жара, пять часов дня, романтическая комедия – понятное дело, что зрителей немного. Всего в зале сидело человек десять. Мы немного помялись и сели на центральные места, в два раза дороже наших.

– А если кто-нибудь сейчас придет, и нас выгонят с мест? – неуверенно спросила Оля – Неприятно будет.

– Да ладно, кто сейчас придет? – ответил я – Все на улице гуляют, ну если что – тихо пересядем, вот и все. Ничего страшного не случится, не волнуйся.

– Хорошо.

На экране пошли вступительные титры, и мы замолчали. Не помню, о чем была комедия, да это и неважно. Само собой, на экран смотреть не хотелось. Я осторожно взял Олю за руку и приобнял, она не отстранилась. Хорошо. Ладонь ее была чуть влажной и мягкой. Минут десять я держал ее своими деревянными пальцами, а потом начал тихонько поглаживать.

– Ой, щекотно – улыбнулась и сказала она.

– Боишься щекотки? – спросил я.

– Да нет, не очень – сказала она – Просто немного щекотно.

– Ладно, буду аккуратнее – сказал я.

– Ничего страшного – сказала она.

Оставшиеся полтора часа я смотрел на ее щеку и боролся с желанием поцеловать. Загорелая щека в сумраке кинотеатра отливала каким-то неземным матовым оттенком. Оля смеялась над шутками с экрана и на щеке появлялись ямочки. Я заворожено смотрел на ямочки, не смеялся над шутками из романтической комедии, поглаживал Олину руку и чувствовал себя как на пороховой бочке. Я бы просидел так целую вечность, но комедии имеют свойство заканчиваться.

Мы вышли из зала, кинули билеты в специальную урну и направились к выходу из кинотеатра. К тому времени солнце уже немного успокоилось и накопленное за день тепло спокойно и сонно разливалось по улицам города.

– Пойдем, может, диск послушаем? – предложил я – Родители уже уехали?

– Да, наверное, уже уехали. Они обычно часов в пять уезжают. Так что можно уже идти.

– Ну, пойдем тогда. Курить будешь? – достал я из кармана пачку сигарет.

– Не откажусь – не отказалась она.

Мы закурили и неспешно пошли в направлении Олиного дома. По дорогам ездили машины, троллейбусы и маршрутки, развозя усталых людей по домам. Тополиный пух уже отлетал свое и сбивался в кучи, смешиваясь с сухой землей. На остановках сидели неизменные бабушки в шерстяных платках. Я купил стакан семечек, и мы щелкали их, выплевывая соленую шелуху прямо на тротуар.

– А вот и мой дом – вытянула палец Оля – Вот тут я и живу.

– Прикольный дом – сказал я – Из красного кирпича. У нас в районе таких нет. У нас все панельные и минимум по двенадцать этажей.

– Да, тут еще сохранились дома старой застройки. Их очень давно строили на самом деле. Лет пятьдесят назад или даже больше. При Сталине.

– Поэтому в них по четыре этажа?

– Может, и поэтому, не знаю. Но потолки там точно высокие. Наверное, квартиры хотели побольше сделать, в советское время всякое было.

– Интересно, конечно. Никогда не был в таких домах.

– Тогда у тебя отличный шанс исправить это упущение – засмеялась Оля.

Мы зашли в просторный и немного затхлый подъезд и поздоровались с консьержкой. По всему периметру коридора были расставлены кадки с цветами. Из комнатушки консьержки доносилась музыка.

– И что, просто так сюда не зайти? – спросил я.

– В смысле, просто так?

– Ну, если ты не жилец или не к знакомым?

– Нет, конечно, зачем нам тут нужны чужие люди?

– Логично – соглашаюсь я.

Поднимаемся на третий этаж по широкой, чистой лестнице. Оля идет впереди, а я – немного сзади, смотрю на ее ноги и бедра под платьем. Видно только икры, но и этого хватает. Красивые, загорелые, в меру спортивные ноги. Не слишком накачанные, но и не хилые. Отличные ноги.

Оля открывает высокую дверь, обитую зеленым дермантином. Медный глазок как будто подмигивает, и мы входим внутрь. Меня охватывает что-то типа волнения. Как-то все очень необычно.

– Вот тут разуваться – говорит Оля – Вот тут у нас кухня, зал и наши с Танькой комнаты.

– Красиво у вас – разглядываю я тяжелый резной комод – Мебель вся старая, необычная…

– Да, это нам от бабушки с дедушкой еще осталось, они тут до нас жили.

– Понятно, ну все равно красиво. На музей похоже.

– Может, и похоже немного – смеется она – Много старья всякого. Ладно, пойдем в мою комнату.

По комнате раскиданы вещи, книги, тетрадки с какими-то нотами, разные кассеты. В углу стоит музыкальный центр “Sony”.

Я достаю диск Многоточия и аккуратно вставляю в жадную пасть проигрывателя. Начинается первый трэк, мне он не очень нравится. Перелистываю дальше. Оля садится рядом и с интересом рассматривает обложку. Диск хороший, фирменный. Я специально ездил в музыкальный магазин “СОЮЗ” в центре.

– А какая тебе песня больше всего нравится? – спрашивает она.

– Подожди, сейчас включу – говорю я.

Делаю звук громче, и комнату начинает раскачивать резкий, с надрывом, речитатив Руставели – лидера Многоточия. Оля молчит и внимательно слушает. Я тоже молчу. Начинается припев.

 
В жизни так быва-а-ае-е-ет, что любовь уходит вно-о-овь
                      Только
Пламя догора-а-ае-е-ет и не бьется в венах кро-о-вь…
 

Припев заканчивается, песня заканчивается. Начинается следующая, про наркотики. Я делаю звук потише и спрашиваю Олю.

– Как тебе?

– Очень понравилось – серьезно отвечает она – Как-то очень душевно. И сразу понятно, что все по-настоящему.

– В смысле, по-настоящему?

– Ну, понятно, что он верит в то, что поет. Что это непросто красивые фразы, а за каждой буквой что-то стоит, какие-то события, эмоции.

– Да, наверное. Хотя я никогда над этим не задумывался, мне просто очень нравится слушать, что называется, за душу берет.

– Да, за душу берет. Спасибо тебе большое за диск.

– Да ладно, тебе спасибо.

– А мне-то за что?

– Просто так – улыбаюсь я – За все хорошее. Где тут у вас можно курить?

– Я обычно дома не курю, но в ванной есть вытяжка, там папа иногда курит.

– Пойдем тогда в ванную?

– Пойдем.

Я беру сигареты, и мы идем в ванную. Непривычно расхаживать по чужой квартире, иду аккуратно, стараясь ничего не задеть. Оля включает вытяжку. Мы садимся спиной к стене и вытягиваем ноги.

Из комнаты доносятся приглушенные звуки музыки. Мерно шумит вытяжка. Я стряхиваю пепел и обнимаю Олю. Она медленно-медленно касается меня своими нежными губами. Я спокойно, не торопясь, покусываю ее нижнюю губу и глажу руками по спине, постепенно сползая вниз. Мягко, но настойчиво она снимает мои руки, и я снова затягиваюсь сигаретой. Оля молчит, я тоже молчу. Нам хорошо вместе, просто так сидеть и молчать.

– Ты такая вкусная – говорю я. Оля смеется, но ничего не отвечает.

Я внимательно рассматриваю ее лицо. Стараюсь разделить на отдельные части – нос, рот, глаза, брови, ямочки, подбородок… По отдельности вроде ничего необычного или привлекательного, но…

…Но, но, но почему-то сбивает дыхание, и я снова лезу целоваться, стараясь не грубить, не говорить ничего лишнего, контролировать свои загребущие руки, быть предельно аккуратным и нежным, чтобы не дай бог не разрушить этот хрупкий момент…

Как будто мы вместе строим песочный домик, каждый свою сторону, свои стены, и надо понимать, смотреть друг на друга, быть внимательным. Очень внимательным.

Докуриваем и выходим из ванной. Мне хочется затащить Олю на диван или на кровать или просто на пол, но сегодня я внимателен и понимаю, что пока рано, еще не пришло время, не сегодня.

– А у вас есть дома какой-нибудь музыкальный инструмент? – спрашиваю я.

– Есть, в зале вон за дверью старое пианино стоит – отвечает она.

– И что, на нем играть можно?

– Оно, конечно, немного расстроено, но в принципе можно, хотя я давно на нем не играла.

– А сейчас можешь сыграть? – упорствую – Я бы с удовольствием послушал…

– Мы же вроде диск пришли слушать? – смеется она – Я не так уж хорошо играю на самом деле.

– Да ладно, не прибедняйся – говорю я.

– Нет, я серьезно – говорит она.

– Ну, давай что-нибудь одно? – предлагаю я – Что ты хорошо умеешь?

– Ладно-ладно, уговорил…

Мы подходим к пианино. Оно действительно старое, но выглядит величаво, даже немного устрашающе. Широкое, добротное, с облупившейся по бокам краской пианино. Целый инструментище.

Оля поднимает тяжелую крышку и аккуратно садится на круглый вертящийся стул. Я встаю сбоку и чувствую себя слегка неуютно, но и одновременно необычно. Мне еще никто никогда не играл на пианино. Только в школе в младших классах на уроке музыки музычка играла и все подпевали, стараясь выдавить из себя звуки погромче. Но вы же понимаете, что это совсем не то.

Из пианино начинает выплескивать живая музыка, мягко разливаясь по периметру комнаты. Заползая мне в уши, нос и рот, под футболку и шорты. Музыка обволакивает и убаюкивает меня. Я стою и заворожено смотрю за Олиными пальчиками. Пальчики умело отплясывают свой туземный танец на черно-белых клавишах… Мне спокойно, приятно и хорошо. Очень спокойно и очень хорошо. Наверное, именно это состояние в книжках называется умиротворение.

Музыка заканчивается, я наклоняюсь над Олей и медленно, растягивая момент, целую ее, поглаживая по плечам.

– Ты очень красиво играешь – искренне говорю я.

– Спасибо – улыбается она. – Я очень рада, что тебе понравилось.

– Мне очень понравилось. Мне еще никогда ничего так не нравилось. Пожалуй, заберу у тебя диск Многоточия. По сравнению с тем как ты играла, Многоточие – полное фуфло.

– Не надо забирать – смеется она – У музыки есть много ответвлений. И твое Многоточие – просто одно из таких веточек. А то, что я сейчас играла – немного другая. Вот и вся разница. Это как есть острая и неострая еда. Кому-то нравится одно, кому-то – другое. Я на самом деле за это и люблю музыку. Такое, знаешь, разнообразие. И, на мой взгляд, несправедливо делить музыку на хорошую и плохую. Все зависит от того, кто слушает. У каждого своя музыка.

– Да, интересные рассуждения – говорю я – Получается, что и фильмов плохих нет, и книжек плохих нет, да и на всякую попсу найдется свой слушатель.

– Ну, примерно так и есть – говорит Оля – Нет, ты подумай хорошенько, ведь так на самом деле и получается. Все слушают то, что им нравится. И есть люди, которым нравится попса и не нравится рэп, а есть наоборот. Каждый находит что-то свое, личное. В этом-то и есть весь кайф музыки – улыбается она – Я, когда поняла эту простую вещь, то меня так захватило.

Я задумываюсь. Может так оно и есть, но почему-то все нормальные парни со двора и школы слушают рэп или альтернативу, а всякие чмошники до сих пор предпочитают Ласковый Май или Арию. Что-то тут явно не так, но спорить с Олей не хочется.

– Наверное, что-то в этом есть – говорю – Но тут еще помозговать надо, непростой это вопрос, непростой.

– Поэтому и интересный, что непростой – говорит Оля – И в консерваторию я пошла потому, что мне все это жутко интересно. Не знаю точно, чем буду заниматься, когда стану взрослая, но очень хочу, чтобы это было связано с музыкой.

Я улыбаюсь. С одной стороны, Оля кажется мне наивной. Моим родителям тоже, наверное, в юности нравилась музыка, но представить свою маму за роялем или папу с микрофоном я не могу. А с другой стороны, все вроде правильно и логично. Если ей нравится музыка, то почему бы не идти в консерваторию? Почему не посвятить свою жизнь музыке? Это же так просто и так правильно. А мне тогда чем заниматься? Кроме футбола, алкоголя и чтения детективов меня пока ничего не привлекает. Деньги надо сначала заработать, деньги, потом разберусь что к чему.

Я смотрю на круглые настенные часы. Время почти десять. Пора ехать домой, а то скоро автобусы перестанут ходить. От Олиного района до моего минут сорок езды на восемьдесят втором автобусе.

– Слушай, я, наверное, уже домой скоро поеду – говорю.

– А что, так поздно уже? – смотрит она на часы – Ого, без десяти десять. Давай я тебя провожу до остановки?

– Нет, не надо меня провожать. На улице уже темно, а тебе потом одной обратно идти.

– Ну и что? Это же мой район, я тут всю жизнь прожила, меня тут каждая собака знает. Что может случиться?

– Нет, я сказал нет, мне спокойнее будет. Я тоже в своем районе всю жизнь прожил, так у нас каждый вечер что-нибудь случается. Проводи меня лучше до двери, а я тебе потом позвоню, как до дома доберусь.

– Ну ладно – сдается она – Только будь аккуратнее.

– Я сегодня предельно аккуратен – с усмешкой сообщаю я.

Мы идем в прихожую, я снова рассматриваю эту удивительную квартиру. Сразу видно, что она достаточно старая и чувствуется какая-то история. Что здесь рождались, жили и умирали люди, принимались какие-то непростые решения.

Мебель громоздкая, темная, но как будто живая. Гардероб в прихожей похож на сморщенного, крепкого старика. Большая кровать в родительской спальне напоминает уставшую, заработавшуюся женщину.

Я сажусь на одну коленку и неторопливо шнурую очередные кеды с оптовки. Сейчас они стираются значительно медленнее, чем пару лет назад. Верный признак того, что я стал меньше играть в футбол. Это плохо, без футбола никуда. Я, конечно, худой и кашляю, но достаточно резкий и изворотливый. Без футбола совсем расклеюсь. Надо меньше пить и больше бегать, меньше курить и больше бегать.

– Ну все, я побежал – говорю я Оле. Она стоит и внимательно смотрит. В домашних шортиках и футболке она выглядит совсем маленькой, совсем как ребенок. Я и сам невысокий, едва за метр семьдесят, но Оля значительно ниже.

– Пока – говорит она и обнимает меня. Я обнимаю ее и мы так и стоим, покачиваясь, минуты две.

– Ладно, ладно… Все, все… Скоро опять увидимся… – говорю я, поглаживая ее каштановые мягкие волосы – Все лето еще впереди, скоро опять пойдем гулять….

Мы целуемся последний раз, Оля открывает дверной засов, и я выхожу в прохладный темный подъезд. Удивительно, но ничем не воняет. Просто свежо и ничего не видно. В наших подъездах всегда несет мочой или разлитым алкоголем или какой-нибудь адской смесью еще похуже.

Прощаюсь с консьержкой, выбегаю на улицу.

Темно, тепло, прело. Безмолвными истуканами стоят черные деревья. Не совсем точно помню, где находится остановка. Спрашивать не хочется. Вообще не хочется ни с кем разговаривать.

Смотрю на желтые окна, думаю о том, что она там сейчас делает. Разворачиваюсь и припускаю бегом в сторону фонарей. Где-то там остановка, а на ней автобус и еще ехать домой.

Добегаю до пустой остановки. Людей нет, автобусов нет, изредка проезжают машины. Одиноко светит фонарь. Сажусь на зеленую лавочку, достаю сигареты и закуриваю. Все вокруг медленно, спокойно, тихо… Прикрываю глаза, протираю капельки пота со лба. Все хорошо, все правильно, все так и должно быть.

С дальнего конца дороги выворачивает автобус. Мой! Встаю с лавочки и махаю руками, возьмите меня с собой, пожалуйста! Автобус останавливается с глухим шумом, я запрыгиваю внутрь, сажусь в конец, прижимаюсь лицом к окну. Хорошо, что пришел автобус. Обратно идти к Оле я бы не осмелился, а как идти пешком до дома – не знаю.

Проезжаю свои полчаса в приятной дреме. В голове вспыхивают то кадры из кинотеатра, то лавочка в парке, то Олины тетрадки с нотами и черно-белые клавиши пианино.

И все время её голос… Голос – единственное, что я почувствовал сразу и навсегда. Смешливый, наивный, детский и одновременно серьезный, увлеченный, всё так на самом деле.

Честно говоря, мы виделись всего четыре раза. Выпускной пароход и три свидания. Это смешно, но сначала я никак не мог запомнить, как она выглядит. Ну, не то чтобы совсем память отшибало, но в голове оставался какой-то образ, хороший и светлый, а деталей лица, одежды, мимики я, хоть убей, не мог вспомнить.

Я лежал на своем диване и думал, отчего это так? Отчего я не помню внешности девушки, которая мне так сильно нравится? И не находил ответа. Мне было стыдно. Наверное, я какой-то пришибленный или отмороженный.

Полчаса до дома промелькнули незаметно. Автобус разрезал ночную мглу своими желтыми фарами, а я растекался по сиденью в придурошных фантазиях.

Остановка “Звездный Городок”. Следующая остановка “Поселок Солнечный” – металлическим голосом бубнит водитель. Я выскакиваю из автобуса и быстрым шагом припускаю к дому. На улице уже темно – хоть глаз выколи. Необходимо пройти четыре двора, компы и школьное крылечко. Повсюду разносится пьяный смех и дурные голоса.

Район не спит.

Спокойно и неторопливо прохожу вдоль восемнадцатиэтажек и заворачиваю в школьный двор. На крыльце виднеется какая-то компания. Не ускоряю шаг, иду как обычно.

– Эй, это кто там такой деловой? – слышу насмешливый, до боли в зубах знакомый голос Коти – Снежок, ты что ли?

– Ну, я – приостанавливаюсь и отвечаю.

– Головка от часов “Заря”. А ну-ка, поди сюда! – резко командует Котя.

Подхожу к крыльцу. Сидит большая компания – Котя, Семен, Чура, несколько старших. С ними Иван и Гвоздь. Вокруг валяются пустые бутылки из-под самогона, расставлен запивон, раскиданы крошки от батона.

– Что-то тебя в последнее время на районе не видать – сладким голосом начинает Котя – Совсем деловой стал? Скоро здороваться перестанешь?

– Да нет, Саня, ты преувеличиваешь. Когда я с пацанами не здоровался? – неуверенно отвечаю – Где мне еще быть, кроме как здесь тусоваться?

Котя молча осматривает меня. Старшие пьют и не обращают внимания. Иван с Гвоздем отводят глаза.

– Пиздишь ты, Снежок, ой пиздишь! – говорит Котя – А знаешь, что с пиздаболами бывает?

– Знаю.

– А зачем пиздишь, если знаешь?

Я молчу. Отвечать что-то глупо. Котя – самый умный, это известно. Лучше его просто слушать.

– Не уважаешь ты пацанов, Снежок, не уважаешь… – тяжело, со вздохом говорит Котя.

Я молчу. Иван пытается что-то сказать, но Котя затыкает его одним движением руки.

– А сейчас ты откуда такой красивый? – с улыбкой спрашивает Котя.

– Да ниоткуда… Просто по городу гулял.

– По городу гулял?… Понятно… И че, нагулял чего-нибудь?

– Да нет, ничего особенного… – говорю – Просто по делам ездил, родители попросили…

– По делам, значит ездил… – задумчиво говорит Котя, сжимая и разжимая кулаки – По делам… Вот скажи, Снежок, а почему мне так показалось, что ты ебаться ездил, а не по делам?

Я молчу, смотрю на Гвоздя и Вано. Они отводят глаза. Я не в обиде, сейчас они могли бы быть на моем месте, а я стоять за спиной Коти, подвыпившим и ровным.

– Так что, Снежок, что скажешь в свое оправдание, а? – резко грубеет Котя.

Молчу. Ничего не скажу.

– Пацанам пиздишь? Пиздишь… – начинает загибать пальцы Котя – На районе деловой ходишь? Ходишь… Ебаться в крысу ездишь? Ездишь…. Вот, брал бы пример с Мухи, он тогда нормально поступил, как пацан. И сам поебался и пацанов не обидел. А, Снежок? Але, че молчишь? Хуй проглотил? Ты отвечай, когда с тебя спрашивают, а не молчи.

– Саня, да че-ты… – начинаю я и моментально получаю в правую скулу.

Не очень больно, но хлестко и быстро.

Пригибаю голову, обхватываю руками и чувствую сильный удар в живот.

Больно.

Дыхание перехватывает, и я падаю на асфальт, закрываю руками голову. Жду еще.

Р-раз! Дд-ва! Тр-ри! увесистых удара по ребрам.

Больно.

Хорошо, что не в голову.

Слышу рычащий звук Котиной глотки и чувствую влагу где-то в районе плеча.

Еще один удар под ребра. Сука, только бы ниче не сломал.

– А теперь пш-шшел отсюда нахуй, гнида ебаная! – слышу голос Коти – Не мешай пацанам отдыхать!

Перекатываюсь два или три раза. Поднимаюсь, продолжая держаться за голову, вытираю харчок рукавом и бреду домой, не поворачиваясь. Теперь мне уже на все похуй. Все правильно, все так и должно быть. Скула жжет, ноют ребра. Главное, чтобы родители не заметили. Футболка грязная, содрано правое колено и ладошки.

Забегаю домой, мама сидит на кухне.

– О, – говорит она – Привет. А что это с тобой случилось?

– Ничего страшного – отвечаю я – В футбол на асфальте играли, упал – поранился.

– Тогда иди в ванную, промой колено – говорит мама.

– Хорошо – говорю я.

Иду в ванную, моюсь весь, целиком и полностью. Осматриваю ребра, лицо. Вроде все в порядке, синяки будут, но несильные. До свадьбы заживет.

Выхожу из ванной. Звонит телефон. Подбегаю, вижу знакомый номер. Быстро хватаю трубку.

– Привет – говорит она – Как добрался?

– Привет – говорю я – Все хорошо, без приключений.

– Понятно – отвечает она – Ну тогда ладно, я уже спать. Когда в следующий раз идем гулять?

– В субботу – отвечаю я – или в воскресенье. В общем, в конце недели.

– Хорошо – говорит она – Ну тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи – отвечаю я – До встречи.