Текст книги "Ночной патруль"

Автор книги: Евгений Сартинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 16

В ту ночь ему приснился один из его дебильных снов. Вообще то Наташа, его бывшая жена, единственная, кому он рассказывал о них, называла их вещими. Ей можно было верить, по профессии она была психологом, да и в само деле, получалось, что они как-то помогали Юрию в работе. Но уж больно тягостным после таких снов было пробуждение. В этот раз ему приснились все: Куцый, с разбитой мордой, дебил Вепрев с заплывшими от синяков глазами, потом мелькнули оба парня из вневедомственной охраны. Они стояли на окраине леса, с автоматами наизготовку. Лица у обоих были нервные, Сюньков жестом показал: проходи-проходи! Потом был лес, он правой рукой отмахивался от еловых веток, а левой волок по земле что-то тяжелое. Сначала было темно, потом они выбрались на поляну, стало светлей. Впереди стояли какие-то люди, и, подойдя поближе, он рассмотрел синее платье и белые волосы Ленки, рядом с ней стояли все трое парней, пытавшихся ограбить Сашку, Ольга Василевская, в неизменном синем мундире. В руках у Елены был большой букет белых лилий, такие она несла в день похорон Сашки. Они подходили все ближе, и было видно, какие напряженные лица у всех ожидающих. Потом те начали расступаться, и Астафьев увидел впереди черный прямоугольник свежевыкопанной могилы, а за ним – рыжую гору могильной глины. Только тогда он посмотрел на свою ношу, и увидел, что тащит за руку чье-то тело. С другой стороны это же делал Володька Бегма, а сзади, с лопатой в руке шел улыбающийся весельчак Глебов. Он не видел лица человека, которого они тащили к могиле, только его затылок, но Юрий был точно уверен, что это был Сашка Серов. До могилы оставалось всего несколько шагов, когда Юрий вдруг почувствовал, как напряглась под его пальцами Сашкина рука, тот поднял голову. Но они с Володькой продолжали идти все тем же мерным шагом, и с ходу сбросили Сашкино тело в яму. Затем Юрий подошел ближе, глянул в могилу. Сашка лежал, привалившись к стенке могилы, и смотрел вверх живыми, полными муки глазами. А сверху ему на колени уже упал букет белоснежных цветов, потом начала сыпаться земля. Кто-то сунул ему в руки черенок, и Юрий сам начал мерно, как робот, бросать землю на Сашкино тело. И вскоре из-под земли было видно одно его лицо, потом и на него упало рыжая глина, и остались видны только эти живые, полные муки глаза…

Юрка вскочил как ошпаренный, в холодном поту. Более страшного сна он за свою жизнь еще не видел. Главное, он не мог понять, как он сам смог похоронить в могиле своего друга, причем живым? Кожа ладоней Астафьева до сих пор вспомнила то движение Сашкиного тела, и это его взгляд!

Глянув на будильник, Юрий выругался. Пять часов утра, ложиться сейчас снова, значит потом встать в семь с больной головой. Пришлось подняться, приготовить завтрак, на этот раз не на скорую руку, а по полной программе, с тушеным мясом и жареной картошкой. Все это время он думал об этом деле, что-то вертелось у него в голове, не хватало только какой-то небольшой зацепки.

Но на работе его закрутил обычный круговорот дел, пришлось провезти два тяжелых допроса, изрядно поругаться с оперативником по фамилии Мерзляков. Затем он долго просидел в криминалистическом отделе, у Сычева. Он рассчитывал получить ответ на один из запутанных вопросов следствия, но получил вместо этого еще одну загадку.

Так что про сон он на время забыл.

Ближе к двенадцати Астафьев решил сходить, купить себе что-нибудь перекусить. Но именно в этот момент открылась дверь, и в нее боком протиснулся невысокий мужчина, с широкими плечами, лет пятидесяти, одетый в дешевую марлевую тенниску китайского производства, причем купленную еще в прошлом году, и сейчас уже достаточно выцветшую от множества стирок.

– Можно? – спросил он. – Мне бы следователя Астафьева.

– Ну, я, Астафьев, что вам надо? – спросил Юрий, может быть, чуточку резче, чем надо.

Мужчина несколько заробел, потом подошел поближе, и представился.

– Я отец Толика Журавлева.

– А, ну садитесь, – предложил Юрий, – только я ведь уже не веду это дело, его передали в прокуратуру.

– Я знаю, но я хочу поговорить с вами.

Он, наконец, сел, и замолк.

– Так, что у вас ко мне? – спросил Юрий.

– Он не мог этого сделать. Толька не мог даже смотреть, как мы свинью режем, уходил. А тут человека убил. Не может такого быть.

Юрий вздохнул, опустил голову.

– Вы пробовали говорить с Василевской? – спросил он.

– Да.

– Ну и что?

– Она, выслушала, потом сказала, что мы плохо воспитывали сына, что вырастили убийцу. А он не может быть таким, понимаете? Он у нас поздний ребенок, нам, с женой было уже по тридцать пять, когда он родился. Толька тихий такой рос, спокойный. В школе не очень учился, на тройки. Да, и зачем это надо. В институт мы бы все равно его не вытянули. Осенью вот, в армию готовились его отправить. Мать, конечно, ревет, а я что сделать могу?

Он замолк, посидел еще пару минут, потом встал.

– Ну, я пойду.

– А что вы приходили то? – спросил Юрий.

– Да, не знаю. Тут, вчера свидание было, Толька говорил, что вы с ним по-человечески разговаривали.

Когда он скрылся за дверью, Цымбалюк, оторвавший от своей писанины, скептично заметил.

– Вот все они приходят, и у всех дети такие хорошие, лучше просто в мире нет. А, на самом деле, там клейма не где ставить. Я их столько тут уже таких вот видел. Тошнит уж порой. Хорошо, хоть мужик приходил, а то баба бы еще мокроты тут развела на два ведра.

– Виктор, а ты сколько лет тут работаешь?

– Я? Пять лет уже.

– А до этого?

– А до этого я служил в армии, был командиром роты, потом замполитом. А потом был внезапный дембиль, и пришлось ехать на родину жены, тут хоть крыша над головой. Вот и тащу сейчас эту лямку.

– Понятно.

Когда же в шестом часу вечера Астафьев снова вышел на улицу, то голова гудела от напряжения, а живот подташнивало от не хватки пищи. Идти домой и что-то готовить было выше его сил, и он свернул к ближайшему мини-рынку, там жарили потрясающе вкусные чебуреки. Взяв сразу три, он вгрызся в них с ожесточение волка, отца Маугли. И тут же Юрий нос к носу столкнулся с Ленкой Бегма. Она шла, в том самом синем платье, что он видел сначала на похоронах, а потом во сне, в руках была сумка с продуктами, а сзади небольшим довеском тащилась дочка. Ему Елена явно обрадовалась.

– Привет! – сказала она. – Ты что, ужинаешь по-холостяцки?

– Не угадала, обедаю.

– Бедненький! Вот, что значит, холостяцкая жизнь. Хоть к нам бы зашел, я бы тебя покормила нормальными щами.

– Да где там заходить, пашу целый день. Ты куда сейчас, домой идешь?

– Ну да, вот, сходила по магазинам, проветрилась немного. Я сейчас в отпуске, сижу дома, как сова. Скукота. Мама спать удрыхлась, у ней сейчас это все строго по расписанию: тихий час, обед, снова тихий час. А потом встает, и полночи шарашится по комнате, никому толком спать не дает. Пришлось, вот Вальку взять с собой.

Юрий нагнулся к девчонке, пощекотал ее за ухом. Валя застеснялась, прижалась к матери.

– Все-таки я не пойму, в кого у тебя дочь? – признался он. – Волосы твои, кожа, вроде, тоже твоя, а глаза ни Володькины, ни твои. И молчунья такая, ни в тебя, ни в бабку.

– Это она пока тебя стесняется, а дома болтает без умолку, никому покоя не дает. А глаза у ней, от соседки напротив, – засмеялась Ленка. – И не надо придумывать, глаза у нее мои, просто пока чуть темнее.

Юрий подхватил у ней сумки с продуктами, и взял обязательство проводить до самого дома.

Чувствовалось, что Ленка действительно соскучилась по общению, болтала охотно, и весело, хотя повода для смеха было мало.

– Игоря мы отправили в лагерь, он в нем себя чувствует лучше, чем дома, Сашкин характер, – продолжала рассказывать она, – Володька со мной почти не разговаривает, с работы – сразу на рыбалку. Рыбу эту уже не знаю куда девать. Я думала, деньги получим, куда-нибудь съездить, хоть на юг, в Сочи. Он, правда, хотел новую машину брать, его «Нива» уже разваливается от старости. Но сейчас он слышать про юг даже ничего не хочет, рычит как зверь. А тут сегодня буквально хватилась, заглянула ему в сберкнижку – оказалось, он позавчера десять тысяч снял. Я, кончено, закатила ему скандал. Так знаешь, что он мне сказал: кому-то на его работе срочно потребовались деньги отремонтировать крышу на доме. Представляешь?! Крышу кому-то надо покрыть! Мне не дает выехать с детьми на море, а сам швыряет деньги на ветер. Я тем более не поняла, он взаймы дал тому мужику, или нет? Чудо у меня, а не муж. Кстати, как там дела с теми малолетками что убили Сашку?

– Я не веду это дело, его передали в прокуратуру, – признался Юрий. – Но, говорят, двое сознались в убийстве. Улик против них много, посмотрим, что получится на суде.

– Слава богу, а то я думала, что их так и не найдут, – с явным облегчением призналась она.

– Почему? – удивился Астафьев.

– Да, вы же никогда и ничего не находите. Вот у нас в подъезде в прошлом году двух стариков убили, помнишь? Тогда весь город про это шумел? Так убийц ведь и до сих пор не нашли.

– Это старики Гусаковы?

– Ну да. Милые такие старики были, жизнерадостные. Он ветеран войны, на 9 мая все в орденах щеголял. Обидно, что они погибли, а убийца на свободе до сих пор.

Юрий усмехнулся, искоса глянул на Елену.

– Да найти то их нашли, посадить просто не смогли.

– Почему?

– Улик нет.

– И кто же их убил?

Юрий искоса посмотрел на Ленку, доел последний чебурек, и, вытерев губы, ответил.

– А вот это тайна следствия, и разглашать ее я не имею право. Кто знает, может еще дело повернется так, что сможем его со временем прищемить. Но, надежды, конечно, мало. Если, разве что, сам не раскается, да с повинной не придет.

– Ну, мне то ты можешь сказать? – спросила она.

– Это почему?

– Как почему!? – возмутилась она. – Ты что, мне не доверяешь? Я ни кому не скажу, ей богу! Ну, Юр, ну скажи мне!

При этом она так плотно прижалась к Юрию своим горячим бедром, и так ласково заглянула в глаза Астафьева, что тот просто растаял.

– Ну, зачем тебе это надо? – он уже был не рад, что завел этот разговор.

– Ну, интересно же!

– Не думаю, что тебе будет это так приятно.

– Почему?

Астафьев сделал последнюю попытку отделаться шуткой.

– По кочану. Знаешь такой овощ? Вот он и не велит.

– Ну, Юр, я никому не скажу, ей богу! Юрочка, скажи, а? Ю-юра!

Сейчас Елена пустила в ход весь свой мощный женский арсенал обольщения, ласково пела своим грудным голосом протяжное «Ю-юра», заглядывала снизу вверх своими невероятными глазищами, и Астафьев чувствовал себя так, словно его пыталась соблазнить собственная сестра. За многие годы их знакомства он именно так привык относиться к этой очень красивой, но чужой женщине своих лучших друзей, сначала Сашки, а потом Володьки.

– Ну, Юра, скажи, а? Ну что ты такой плохой.

От всей этой атаки Астафьев вспотел больше, чем жары.

– Сама ведь потом пожалеешь об этом, – предупредил он.

– Почему?

– Хочешь знать почему? – Юрий даже остановился, развернулся к ней лицом. – Потому что, убийца живет в их квартире.

Глаза у Ленки расширились.

– Там же сейчас живет их племянник с женой, приятные такие люди, врачи, – пролепетала она.

– Вот! Говорил я тебе, предупреждал? Именно эти приятные люди наняли завзятого алкаша Колю Горелова, тот грохнул молотком их зажившихся родственников, а потом принял из рук заказчиков стакан с метиловым спиртом. Поняла? Доказать ничего нельзя, убийца мертв. Все! Дело зависло.

Ленка явно оторопела.

– Жутко, – пролепетала она, – как же я теперь с ними здороваться буду? Я же каждое утро их вижу, они и ребенка своего в наш детский сад водят, туда же, куда я Вальку вожу.

– Ну вот, я же тебя предупреждал? И просили тебя за язык тянуть?

– А тебе обязательно надо было раскрывать тайну следствия!

Мог бы и промолчать! Закон, тем белее, нарушил.

Он довел Ленку до самого подъезда, они поболтали еще немного на нейтральные темы, а потом Валя потянула ее к двери.

– Мам, пошли домой! – прошипела она.

– Ну, сейчас, дочка, сейчас пойдем! Ну, Юра, счастливо тебе. Хоть с тобой душу отвела, – сказала Ленка напоследок, улыбаясь почти что счастливо.

Глава 17

На следующее утро Юрия подняли в шесть утра частая трель телефонного звонка. Оказалось, по мобильному звонил Попов.

– Юра, срочно собирайся, у нас ЧП. Убили милиционера, надо помочь, а народу мало. Дело темное, а ты в таких делах разбираться мастер. Машину за тобой мы уже выслали. Мы уже тут, на месте.

– Хорошо, Игорь Дмитриевич, скоро буду.

В подъехавшей через пять минут дежурке уже сидел Сычев.

– А, Николай Семенович! – засмеялся Юрий. – И вас выдернули с семейного ложа? Что, не доверяют молодежи?

– Да, что они умеют? – махнул рукой Сычев. – Отпечатки пальцев толком снять не могут, не только что-то более сложное.

– Так учить надо молодежь то! Вы ведь начальник криминально-экспертного отдела. Вот и передавайте юнцам свой богатый опыт. Вам, поди, скоро на пенсию?

– Да, два года осталось, – почему-то с глубоким вздохом ответил Сычев.

– Ну, тем более. И вас, майора, начальника отдела, как какого-то простого капитана, вроде меня, выдергивают из постели рано утром и везут к черту на кулички. Несолидно это.

Сычев засмеялся.

– А знаешь, Юра, это, конечно, действительно, уже тяжело. Но ты не представляешь, какой порой получаешь от работы кайф! Ведь такой опыт за спиной. Сейчас ищешь улики там, где двадцать лет назад и не подумал бы. А дело у нас сам знаешь, какое. Найдешь где-нибудь один пальчик, и все дело идет как по рельсам.

А нету этого пальчика, и все – дело разваливается, убийца ходит на свободе, да еще и посмеивается.

Юрий откровенно удивился. На его памяти это был первый случай, когда вечный циник Сычев так разоткровенничался.

Они проехали весь город, и выехали за окраину, в луга. Менялись ручьи, дороги, рощи. Прошло не менее получаса, пока они не достигли нужного им места. Бобик ГНР они увидели издалека, именно он подсказал им место, где произошло убийство. Единственное, что удивило Юрия, кроме него никаких других машин рядом не было. Машина их встала на косогоре, рядом с Уазиков ГНР, отсюда был виден берег, несколько тополей, заросли тальника. К небольшой полянке среди этого самого тальника была причалена деревянная лодка, а у самой воды, головой к реке лежало тело человека одетого в камуфляжный костюм. Юрий спустился вниз, остановился, не доходя до тела метров десять. Тут его обогнал озабоченный Сычев.

– Ни кому не заходить! – крикнул он, сам останавливаясь на остатках травы, и внимательно рассматривая обстановку впереди. На небольшой полянке среди зарослей тальника была давняя стоянка рыбаков. В самом центре чернели остатки небольшого костра, рядом, на большом куске полиэтилена, стояла недопитая бутылка водки, еще одна, пустая, лежала рядом, стояли две алюминиевых кружки, остатки черного хлеба, что-то, по виду напоминающее копченое сало. С этой точки, из-за плеча эксперта, Юрий видел только подошвы резиновых сапог убитого, тело того лежало под уклон, головой к воде. Чуть левей, носом к берегу, стояла деревянная лодка. Как понял Юрий, убитый и убийца приплыли сюда на веслах.

Оценив обстановку Астафьев снова взобрался на косогор, прошел метров пятьдесят, и лишь теперь понял, как сюда попало начальство. На такой же проплешине среди тальника был причален белоснежный катер. Кроме гэнэрщиков там присутствовал сам Попов, начальник УГРО Касьянов, недалеко от лодки из кустов выбрался прокурор города Курдюмов, и, к огромному удивлению Юрия, чуть поодаль курила свои длинные сигареты Ольга Василевская. На этот раз она была не в мундире, а в черном брючном костюме, плотно облегающим ее роскошную фигуру. Все остальное: макияж, маникюр – все было в обычном ее стиле.

"Она что, примчалась на самолете из Железногорска? Не понятно тогда, где парашют? Поди, закопала?" – подумал он.

– Ага, вот и пополнение! – обрадовался Попов, за руку поздоровался с Астафьевым. —

– Юрий Андреевич, решил вас оторвать от текущих следственных дел, просто дело действительно странное, непонятное, – пояснил Попов. – Убили сотрудника милиции, причем несколькими выстрелами в затылок. Ваши коллеги сейчас обшаривают весь берег, но, сами понимаете, народу мало – отпуска.

– Кто такой, кого убили то? – спросил Астафьев. – Я его знаю?

– Вполне возможно. Это сержант Глебов, из вневедомственной охраны.

Юрий даже задохнулся от неожиданности. Похоже, это отразилось на его лице, потому что Попов с участием спросил: – Юра, вам что, плохо?

– Да нет, просто я действительно немного знал его. Высокий такой, черноволосый, черноглазый, симпатичный парень с усами.

– Да, одни усы от него и остались, – сказал, подходя поближе, прокурор Курдюмов. Подошла поближе к беседующим и Василевская. – Лицо изуродовано выстрелами, и зря, вы, Игорь Дмитриевич, сказали, что двумя в затылок. Сычев сейчас сказал, что тут не иначе, как всю обойму всадили. Причем и спереди, и сзади, в затылок. Он там нашел отпечатки других сапог, возится с ними.

В это время раздался шум подъезжающей машины, на косогоре появилась еще одна «шестерка», из нее вылезло несколько человек, и среди них Юрий заметил мощную фигуру Сергея Денисова. К ним тут же поспешил Касьянов, начал, указывая руками, давать какие-то указания.

– А кто вообще сообщил об убийстве? – спросила Василевская.

На это ей ответил главный в группе немедленно реагирования майор Рязанов.

– Рыбаки с той стороны, по мобильнику. Они из Железногорска, две семьи, с детьми, стоят здесь табором уже три дня, отдыхают. Говорят, что эти двое подплыли на лодке уже по темноте, лиц они не видели, те сразу начали проверять сети. Потом развели костер, а часа в три ночи прозвучали выстрелы. Мужики по зорьке вышли порыбачить, смотрят – парень лежит на берегу, и как-то неестественно. Непохоже, что спит. Переплыли реку на «резинке», а тут такая картина.

– Надо установить, с кем он рыбачил, – решил Попов. – Их точно было двое? Не больше?

Рязанов кивнул головой.

– Да, это абсолютно точно. Две кружки, два ножа, две ложки.

– Хорошо, тогда надо установить, кто с ним чаще всего рыбачил, – решил Попов.

– Одного я точно знаю. И, похоже, это был как раз он. Бегма, Владимир Георгиевич, – сказав это, Юрий, наконец, закурил.

Все пристально посмотрели на него, Юрий даже не представлял, каким сейчас измученным выглядело его лицо.

– Редкая фамилия. Это не тот лейтенант из вневедомственной охраны? – спросил Попов. – Он еще в Чечне на пулю нарвался.

– А это не муж той дамы, которая была с Серовым в ночь убийства? – в свою очередь задала вопрос Василевская.

– Именно он, – подтвердил Юрий. – И у меня есть большое подозрение, что Глебова убил как раз Бегма. А до этого именно он, а не те три щенка, убил Александра Серова.

Василевская только улыбнулась, причем очень снисходительно.

– Запоздалая версия, они во всем уже признались.

– Но не все же, – возразил Юрий.

Ольга начала злиться. За эту неделю, что она проработала в Кривове, она поняла, что многое здесь делается не по закону и приказам начальства, а по каким-то личным связям. А это все противоречила всему, что она культивировало в себе долгие годы – незыблемости торжества закона.

– Журавлев тоже скоро все подпишет, даю вам слово, – пообещала она.

– И какой повод был у Бегмы убивать Серова? – спросил Попов.

Юрий грустно улыбнулся.

– Повод простой и вечный. Ревность. В тот вечер Володька узнал, что его жена Елена сидит в кафе с Серовым, это ему сказал один из его подчиненных…

– Горловка, сорок шестой, отвезите дежурного электрика на Полевую, – донеслось до ушей Николая Сюнькова и Константина Панина.

– Сорок шестой, Горловка, все понял, – отозвался Сюньков, и кивнул напарнику, – Поехали домой, Костя.

Все эти переговоры означали одно: где-то внутри охраняемой квартиры или помещения нарушена сигнализация, и нужно забросить туда электрика для исправления обрыва.

Пока они ждали электрика, подъехала командирская машина. Бегма сразу торопливо прошел в здание, а его шофер, Глебов, не спеша потянулся, вынул сигарету, и, не найдя зажигалку, подошел к их машине.

– Огоньку не найдется, мущщины, – проворковал он голосом прожженной путаны.

– Свою надо иметь, киска, – засмеялся Николай, и отдал Глебову свою зажигалку. Тот, закурив, вернул ее обратно.

– Что, опять два часа гоняли по всему городу? Не сидится лейтенанту на одном месте? Другой бы спал всю ночь, а этот рыскает, как волк, – спросил Николай, кивая в сторону ушедшего напарника Глебова.

– Ну да, натура такая, – согласился Глебов. – Да, по мне, так лучше такой командир, а то скучно сидеть на одном месте.

– Не там он катается, – с усмешкой заявил Костя, – в парк ему надо ехать. В «Сафари».

– Это еще зачем? – удивился Глебов.

– А там его жена сидит с каким-то кренделем, за крайним столиком. Сидят, винцо потягивают, ржут в две глотки. Целуются.

– Серьезно?! – Глебов даже выронил изо рта сигарету, затем торопливо подобрал ее с земли.

– Да, вот Колька видел. Скажи, Николай!

Сюньков только кивнул головой.

– И кто он такой? – поинтересовался сержант.

– Да, хрен его знает, – Сюньков засмеялся, – но парень упакован по полной форме, да и по морде не чета нашему лейтенанту. Такой холеный красавчик. Все обнимал жену лейтенанта, а она ему в глазки заглядывала.

Тут в дверях отдела показался хлипкого сложения мужичок с большой сумкой на плече.

– Ну, что, поехали? – подойдя, спросил он.

– Погнали, – согласился Костя. – Куда тебе?

– На Калинина восемь.

Машина отъехала, а Глебов, докурив сигарету, поспешил к своему начальнику.

Минут через пятнадцать комадирская «девятка» отъехала от здания отдела. Все это время Владимир Бегма боролся со своими чувствами. Когда Глебов передал ему то, что видел в «Сафари» Сюньков, Владимир в гневе сломал авторучку, и был готов бросить все и бежать туда, в парк. Он мгновенно понял, кто этот "упакованный красавец" и что ему нужно от Ленки. Но секундная вспышка прошла, и лейтенант даже не поднялся из-за стола. Он был очень терпеливым человеком, Владимир Бегма. Всю жизнь, все время он был на вторых ролях. В школе он был пристегнут к компании Сашки Серова, но не потому, что хотел этого, а потому, что там была Елена. В нее он влюбился сразу, как только увидел, он сейчас даже не мог вспомнить, в каком это было классе, не то в третьем, не то в пятом. Словом, как она только появилась в их классе, влюбился раз, и навсегда. Других женщин для него не существовало вообще. Тогда она не обращала на него внимания, кто такой был Владимир Бегма на фоне блистательного Александра Серова? Владимир терпел все, и бег на длинные дистанции, которым он как раз тогда увлекся, был как раз под стать его характеру. И он дождался своего часа. Когда Сашка в очередной раз бросил Елену ради какой-то богатенькой железногорской красавицы, и она готова была залезть в петлю, именно он пришел ей на помощь, и принял такой, какая она была, с взбалмошным характером, с мироощущением первой красавицы мира, и, одновременно, самой несчастной женщины на свете. Он пережил все, переживет и это ощущение очередного своего унижения.

– Авторучка есть? – спросил он Глебова.

– Конечно, – сказал несколько опешивший от такого вопроса сержант. Он отдал свою ручку, и, видя, как ровно и аккуратно лейтенант пишет очередной рапорт, спросил, – Владимир, ты чего? Там же твоя баба с этим…

– Заткнись! – резко оборвал его Бегма. – Это не твое дело, это наше, с ней дело. Не лезь, куда тебе ни надо.

Он дописал рапорт, положил его в папку, и, закурив, посмотрел на своего водителя.

– Ну что, Василий, прокатимся еще по городу?

– Поехали, что тут сидеть то? – легко согласился сержант. Он и в самом деле не любил сидеть на одном месте, и в этом они с лейтенантом нашли друг друга.

Они не собирались ехать в парк, искать Серова и его жену, разбираться. Мотнувшись по всему городу, они выехали на самую длинную улицу Кривова, здесь Глебов прибавил газу, а когда впереди замаячила темная громада строящегося рынка, они оба увидели в дальнем свете фар силуэты людей, перебегающих дорогу.

– Ну-ка, что там такое?! – заинтересовался Бегма. Он подался всем телом вперед, и сейчас со своим остроносым лицом походил на гончую, готовую к старту. Эта страсть открылась в нем недавно, просто какой-то охотничий инстинкт. Задержать очередного вора и нарушителя доставляло ему наслаждение, даже большее, чем привычная рыбалка.

– Сверни направо, я посмотрю что там, а ты займись этими бегунами.

Машина, подлетев к рынку, резко свернула направо, высветив стоящую посредине проулка фигуру человека. Глебов, выскочив, сразу припустился бежать через дорогу, а Бегма, лишь выйдя из машины, понял, кто стоит перед ним. Серов же вообще ничего не понимал, свет фар слепил его, он видел лишь темный силуэт высокого, сутуловатого человека. И лишь когда тот заговорил, понял, кто стоит перед ним.

– Сашка, ты? Что ты здесь делаешь, в этой луже? – спросил Бегма.

– А, Володька! – Серов засмеялся. – Вот что значит Кривов. Ночью, в пустом городе встретиться с одноклассником, это можно только тут.

Он посмотрел себе под ноги, сморщился, и, тихонько сругнувшись, начал выбираться из лужи.

– Что случилось то? – повторил Бегма.

– Да, три щенка хотели загрызть волкодава, – засмеялся Серов. – Если хочешь их выловить, то приходи завтра в приемный покой, узнаешь их по разбитым мордам.

Тут подбежал запыхавшийся Глебов.

– Ушли. Стрельнули куда-то в сторону, проходными дворами. Что было то?

– Попытка грабежа, – процедил, сквозь зубы Бегма, – отойди-ка в сторону, нам тут поговорить с глазу на глаз надо.

Вид довольного, преуспевающего Сашки опять поднял в глубине его души чувство злобы.

– Ты лучше скажи, зачем приезжал? Опять мою Ленку хочешь увести? – спросил он.

Серов доставший было сигареты и зажигалку, аж вскинулся.

– Твою Ленку!? Твою Ленку?! Володя, ты херню то не гони! Ленка была и есть только моя. Она моя, понимаешь! То, что ты с ней живешь под одной крышей, и она носит твою фамилию, это все фигня, это все до времени. Я только поманю ее пальцем, и она снова будет моя.

– Нет, – Бегма отрицательно замотал головой, – она уже не та. Мы прожили уже столько лет вместе. Она все про тебя поняла, ты ей не нужен. У нас семья, у нас есть общая дочь.

Сашка засмеялся своим характерным, открытым смехом.

– Володя, ты слишком много о себе мнишь. Ты для нее – никто! Если хочешь знать, я уже уговорил ее бросить тебя. Послезавтра, утром, я приеду, и заберу их к себе, всех. И Игорька, и Ленку, и Валю. Все решено, Володя! Все ре-ше-но!

– Врешь!

Сашка издевательски развел руки.

– Не веришь – не надо! Жди тогда до понедельника.

– Врешь! – снова повторил Бегма, но Сашка только усмехнулся, щелкнул зажигалкой. Прикурить он не успел, сильный удар в челюсть у Володьки не получился, помешали как раз поднятые руки Серова, но он выбил из его зубов сигарету, а из рук зажигалку. Сашка отшатнулся назад, ушел от удара с левой, поднырнул под Володькину руку, и со всей силы ударил его правой рукой в живот. Бегма согнулся от боли, и Сашка ударил его в лицо правым коленом. Тот вцепился в его рубаху руками, Сашка еще несколько раз попробовал ударить его ногой, но это у него уже не получилось, и они несколько секунд топтались на одном месте, как два пацана, с пыхтением и сопением. В это время очнулся опешивший Глебов, он подбежал к дерущимся, но Серов успел заметить новую угрозу, и, отшвырнул Бегму в сторону, так, что тот упал на асфальт тротуара. Встав в стойку, Сашка приготовился встретить нападение сержанта. Но тот, увидев это, встал как вкопанный. Что-то подсказывало Глебову, что с этим парнем ему лучше не связываться. Поняв, что все закончилось, Сашка расслабился, и начал рассматривать свою рубашку и джинсы.

– О, Володька, сколько ж крови из тебя вылилась, как из зарезанного поросенка, – усмехнулся он.

Бегма тем временем перевернулся на живот, встал на четвереньки. С лица его что-то капало, и, вытерев его рукой, он понял что, это действительно кровь из его разбитого носа. Еще под его руку попало что-то твердое, круглое, то, что он машинально сжал в руках. Уже поднимаясь на ноги, Бегма понял, что это какая-то железяка, обрезок трубы.

– Правду Ленка говорила, что ты слаб стал на кровь, – продолжал рассуждать Серов, – ни трахнуть толком не можешь, ни чего, – он нагнулся, пытаясь рассмотреть в скудном свете фар упавшую зажигалку. – Кстати, ты сильно обольщаешься, когда думаешь, что Валя твоя дочь. Понимаешь, ты тогда лежал в больнице, кажется с аппендицитом, а мне что-то сгрустнулось в Железногорске, вспомнилась Ленка. Ну, я тогда и мотнулся в Кривов. Хорошая тогда была ночь, в лесопосадке, в джипе. Да где же она!..

Договорить он не успел, свет фар заслонила темная фигура Бегмы, Сашка поднял вверх лицо. Он еще видел, как сверкнула в свете фар полированное железо, но что это, уже понять не успел. Труба со свистом опустилась на его голову. Бегма ударил его только раз, но вложив в этот удар всю свою накопившуюся злобу…

– Это было примерно так, – сказал в заключении Астафьев, – из этого же вытекает и мотив убийства Глебова. Тот просто стал шантажировать Бегму. На днях тот снял с книжки и отдал ему десять тысяч рублей, якобы на ремонт крыши. Очевидно, сержант зарвался, и у Володьки кончилось терпение. Вот он в ярости его и расстрелял.

– Почему вы думаете, что он был в ярости? – своим привычным, резким тоном, спросила Василевская.

– Ну, а в каком состоянии должен быть человек, чтобы выпустить в своего лучшего друга всю обойму? Сначала, я думаю, он выстрелил ему в лицо, а потом уже, когда тот упал, стрелял в затылок. В любом случае, нужно снять отпечатки пальцев Глебова.

– Зачем? – удивился Попов.

– На той трубе, которой убили Серова, есть один отпечаток, чей – не понятно. Он даже не Бегмы, я проверял.

– Откуда у вас его отпечатки? – удивился прокурор.

– Их брали у всех, кто отправлялся в Чечню, – напомнил Юрий.

– Это следственное действие не было отражено в деле! – вспыхнула гневом Ольга.

– Сравнительный анализ был проведен только вчера, по моей личной просьбе, – пояснил Астафьев, покосившись в сторону как раз появившегося на косогоре Сычева.

– Если вы правы, то сейчас меня волнует совсем другое, где сейчас Бегма, и что он собирается делать? – спросил прокурор.

Все переглянулись, и первый высказался Астафьев.

– С час, может два, он приходил в себя, наверняка пошел куда глаза глядят.

– Почему вы так думаете? – спросила Ольга.

– Иначе бы он уплыл на лодке.

– Да, они приплыли сюда на лодке, – пробормотал Попов, – но почему он не уплыл на ней же? Может, у них тут была машина?

– Нет, машины у них не было, мы уже проверяли, – сказал Рязанов. – Соседи не слышали звука мотора, да и следов протектора нет.