Текст книги "Потусторонний криминал"
Автор книги: Евгений Ищенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Кто виноват?
Вот почему первое, что сделали они, едва войдя в дом, – это тщательно и привычно обыскали его, от чердака и до подпола. Искали милиционеры, конечно, не таинственную силу, производящую беспорядок, увидеть которую все равно было невозможно. Объект их поисков был куда реальнее и прозаичнее – самогонный аппарат. Окажись он в доме, и все происходившее в нем тут же получило бы в глазах стражей порядка полное объяснение. Знамо дело, если есть самогон, значит, хозяева пьют без просыпу и им покажется, что холодильник не то что падает, а под балалайку пляшет! Ежели так, то оштрафовать их, и вся недолга, впредь неповадно будет!
Но на сей раз удача не улыбнулась стражам порядка. Ни самогона, ни аппарата для его изготовления в доме не оказалось. Впрочем, следователь Редькин, которому начальство не иначе как в наказание за что-то поручило это неблагодарное дело, не терял надежды. Нужно поговорить с людьми, односельчанами, соседями Рощиных. По опыту он знал, кто-нибудь да таит на них зло или обиду. Кто-нибудь и даст ему ниточку, которую он искал, и, потянув за которую, можно будет вытянуть все уголовное дело. Увы, в итоге всех этих разговоров скрепя сердце ему пришлось внести в протокол запись, что Рощины «не буянят и в пьяном виде по улицам не расхаживают».
Впрочем, у следователя оставалась еще одна карта, которая могла оказаться козырной, – 12-летний внук хозяина Алеша. Не он ли устраивает исподтишка все эти дурацкие игры? Как и по предыдущей версии, никаких особых доказательств здесь и не требовалось. Признается мальчик – сразу все и объяснится, не останется никаких недоразумений. Нужно было только облегчить ему признание, объяснить, что, если сознается, его не накажут, ничего ему не будет. За годы работы следователь знал, что лучше всего признаются в кабинетах райотдела. Сама обстановка, видимо, располагает там к искренности.
Ситуация вроде была беспроигрышной. Но здесь в дело, казалось, и впрямь вмешалась нечистая сила. В поединке с полтергейстом следователю раз за разом не везло. Вместо того чтобы сразу же признаться, Алеша, даже доставленный в райотдел, упорно не желал раскаиваться в содеянном.
– Ты ведь мальчик смышленый, – так или примерно так убеждал его следователь, – в школе хорошо учишься. Ты пойми, что все эти безобразия в доме, кроме тебя, сотворить некому. Ну если не ты, значит, отец твой устраивает это? Или, может, дед? А ведь именно так получается, если ты будешь отказываться. Дед твой заслуженный, уважаемый человек. Отец – тоже. Неужели ты хочешь, чтобы у отца на работе стало известно, что он посуду по дому бросает?
Мальчик плакал, но сознаваться не спешил.
Когда следствие по полтергейсту окончательно зашло в тупик, кому-то из служивых пришла в голову спасительная мысль – препоручить все науке. Ученые – народ любопытный, пусть и занимаются этим глухим делом. Милиция же ни пьянства, ни хулиганства не нашла, значит, это не ее компетенция. Почти месяц понадобилось сотрудникам, чтобы найти ученых, которые могли бы заняться полтергейстом. Однако когда из райотдела стали звонить в Академию наук и объяснять, в чем состоит дело, на другом конце провода раздался такой же хохот, каким дежурный по райотделу ответил когда-то на звонок Анны Петровны. Администраторы из Академии наук не случайно оказались несведущими, кто из ученых занимается подобной тематикой. Те, кто не один год изучает ее, не афишируют этого, чтобы не становиться объектом насмешек своих коллег.
По мнению доктора биологических наук профессора Г. Гуртового, научное сознание оказалось совершенно не готовым к феноменам подобного рода: «Срабатывает стереотип мышления, не принимающего иных объяснений, кроме привычных: либо жулик, либо сумасшедший… И многие боятся к этому прикоснуться – как бы репутация не пострадала».
То, что правоохранительные органы, занимаясь феноменом, все усилия прилагают к тому, чтобы обнаружить злоумышленника, объясняется не только профессиональной привычкой. Полтергейст сам как бы провоцирует это. Случайно или в этом есть некий скрытый смысл, но почти всякий раз в сфере влияния феномена оказывается носитель эффекта. Обычно им бывает подросток. Большинство происшествий происходит в его присутствии, и стоит ему удалиться, как их число уменьшается или они прекращаются вообще.
Не удивительно, что связь эта, очевидная или кажущаяся, бросается в глаза профессиональным сыщикам. Еще более резонно, что они пытаются найти объяснение этому. Правда, делается это всякий раз сообразно уровню профессиональной квалификации. И приходится лишь сожалеть, когда квалификация эта оказывается прискорбно низкой.
Конечно, противоборство с конкретным, видимым противником куда легче, чем поединок с собственно полтергейстом, которого и увидеть-то нельзя. Такая удобная для следствия подмена была сделана и в случае с Алешей – вместо «шумного духа» под подозрением оказался подросток.
По той же схеме развивалось следствие по делу о полтергейсте и в Енакиево (Донбасс) зимой 1986–1987 годов. На этот раз жертвой полтергейста оказалась семья, проживавшая в большом многоквартирном доме. Все началось с появления в оконном стекле круглого отверстия с оплавленными краями размером с пятикопеечную монету. После этого в квартире начались обычные для феномена вещи – передвижение и полет предметов, падение мебели и т. д. Обстоятельством, которое отличало здешний полтергейст от ряда других, были пожары, которые вспыхивали спонтанно, но всякий раз в присутствии 13-летнего подростка Саши Кагина. Внезапно и беспричинно на глазах у всех загорались книги, ковры, одежда, в том числе и любимые джинсы. Мать Саши, школьная учительница русского языка, рассказывает:
– Я окончательно перестала что-либо понимать, после того как, положив в стиральную машину белье, увидела, как оно начало воспламеняться. У нас в квартире все сгорело, – в глазах у женщины слезы. – Живем в беспрестанном страхе: если засыпаю я, то дежурит муж. Если спят муж и Саша, то не сплю я. Боимся угореть или сжечь весь многоквартирный дом.
А 23 ноября в 8:30 утра из коридора вдруг повалил дым: загорелось войлочное покрытие на полу, вспыхнула обивка входной двери. «Мамочка, горим!» – крикнул Саша. Вдвоем они принялись тушить огонь. А на следующий день загорелась клеенка на балконе. Потом вдруг вспыхнули розетки, стул и газеты…
– Сашенька, упрашивала я сына, – рассказывала Алла Владимировна, – признайся, может, ты с ребятами какие-либо химикаты вносил в дом? Может быть, у нас был кто из посторонних и пошутил? Но сын только плакал.
Пожарные, вызванные по тревоге, приезжали в их квартиру девять раз. И несколько раз огонь вспыхивал в присутствии пожарных и милиционеров. Однажды пламя внезапно появилось в ванной. Минуту-другую все смотрели на поток огня шириной около полуметра, который с ревом вырывался прямо из стены. Когда огонь прекратился, внезапно, как и начался, край ванны оказался слегка теплым, но краска на стене даже не обгорела.
– Пришел к нам Саша. Мы с ним играли. Вдруг смотрю – моя шубка меховая горит, и шарфик, и шапка, – рассказывала двоюродная сестра Саши Наташа Дубенко. – В другой раз он переоделся у нас. Снял школьные форменные брюки, повесил на стул, а они как вспыхнут. Прямо страшно его в дом пускать!
Так же горели и новые любимые Сашины джинсы, которые привезла мама из Москвы, горели и его рубашки, книжки… А однажды прямо на уроке английского языка в школе густо повалил дым, вспыхнул его дневник, обуглились тетради, деформировалась крышка дипломата, которым он очень гордился. Учительница и одноклассники Саши – все дружно тушили пожар в портфеле. С того времени, как у парнишки открылся «зажигательный дар», везде происходило одно и то же.
– Более ста случаев набралось, – с горечью говорил отец Саши Николай Павлович. – Нас теперь люди боятся.
Семейство бросилось повсюду искать помощи. Алла Владимировна даже в МВД выезжала, началось следствие. Сашу положили в больницу на обследование.
Чтобы уберечь вещи, находившиеся в доме, их пришлось распихать кое-как по ящикам и чемоданам и вынести сначала просто во двор. Потом решено было переехать на время к Сашиной бабушке.
– Я хорошо зарабатываю, – с горечью рассказывал отец семейства, – мечтали в этом году легковую машину купить, а вот теперь мы абсолютные погорельцы. Выселиться из квартиры и переждать лихое время семья решила у отца Аллы Владимировны, пенсионера. И вот однажды…
– В тот день, – рассказывает бабушка, – я помыла пол и мокрую тряпку возле стенки расстелила на просушку. И вдруг вижу, моя розовая тряпка чернеет, от нее идет дым.
– И верить не хочется и не верить нельзя, – комментирует сосед по дому, – если бы я не знал тех, у кого это происходит, подумал бы, что ради получения крупной страховки «химичат». Так у них-то имущество не застраховано, и люди они честные. Мы 30 лет в соседстве живем. Все говорят – пацан виноват…
А вот что по этому поводу думают специалисты.
Владимир Приходченко, главный врач Донецкой областной детской клинической больницы: «Хотя и в нашей больнице у соседа Саши по палате сгорела одежда, мы, врачи, не верим ни в какую исключительность мальчика. Наш вывод такой: требуется комплексное психиатрическое обследование этого ребенка, позволяющее расставить все точки над i. Тогда и появится возможность для эффективного лечения».
Анатолий Попов, директор Донецкого института физико-органической химии и углехимии, доктор химических наук: «Два наших сотрудника – Н. Мироненко и В. Гаркуша-Божко – тщательно изучали те предметы, которые подвергались "самовоспламенению", чью природу им предстояло выяснить.
Сегодня есть десятки несложных в химическом отношении методов вызвать самовозгорание. В обгорелых остатках дипломата, обшивке кресла, а также женского платья, предоставленных в институт на экспертизу, найдены остатки одного из таких самовоспламеняющихся химических соединений. Зато в других случаях зола чиста. Так что безапелляционно утверждать, что поджоги совершались с помощью химии и, более того, что все их организовал Саша, мы не имеем никаких оснований. Мальчика надо обследовать и только тогда сделать окончательные выводы».
Редакция "Известий" пригласила Сашу с матерью в Москву, чтобы им занялись медики и ученые. Тем более что об этом же просили сослуживцы родителей "огнеопасного" мальчика (некоторые из них были очевидцами событий). "Убедительно просим помочь семье… в обследовании ребенка и квартиры, в которой сейчас нет условий не только для работы преподавателя, но и для пребывания, – написали учителя школы, где преподает мать Саши. – Моральное состояние семьи очень тяжелое…"»
Итак, первый ответ: мальчик психически здоров. Таково заключение комиссии специалистов НИИ клинической психиатрии Всесоюзного научного центра психического здоровья АМН СССР: «На момент освидетельствования каких-либо психопатологических расстройств у пациента не выявлено. Показания для стационарного обследования отсутствуют». Стало быть, никакой он не пироман? Но тогда как объяснить происходящее в странной квартире?
По признанию самих ученых, это нелегко, хотя явлений, подобных «енакиевскому диву», не так уж мало. Только по Московской области прошла целая вереница похожих событий.
«Пацан виноват» – эту удобную версию безоговорочно приняла и местная милиция, заведя на людей, которые к ним же обратились за помощью, уголовное дело.
Вячеслав Чернов, подполковник милиции, начальник ГОВД города Енакиево, высказался по этому поводу так:
– Ни в какую мистику наше ведомство, понятно, не верит. Нам нужны мотивы, факты, доказательства. Делом Саши Кагина у нас занимаются два опытных работника – капитан Н. Курдов и старший лейтенант Л. Скурат. Зная, какой огромный интерес среди населения вызывает это дело, наши товарищи подошли к нему с особой внимательностью: опрошены многие свидетели, собраны различные вещественные доказательства. Есть многое, но нет, пожалуй, главного – признания человека, который по болезни, из желания или по каким-то иным причинам организовал пожары. Установить его личность – наша задача, и мы ее в ближайшее время решим. Сегодня есть только подозреваемый, а этого недостаточно.
Говоря о том, что главное, что ему нужно, – это признание подозреваемого, милицейский начальник не оговорился. Он сказал то, что думал, и не имел, видимо, причин скрывать это. Представление, будто признание подозреваемого – главное и достаточное доказательство его вины, легло, к сожалению, в основу действующего УПК РФ, хотя подобная практика была многократно осуждена в СССР с самых высоких трибун и со страниц печати. В сознании сотрудников правоохранительного аппарата она, получив поддержку законодателя, теперь живет и здравствует.
Доказательства, которое так хотел получить подполковник, – признание подростка – он все же не добился.
– Я так и знала, что вы все свалите на моего сына, – заявила мать Саши следователю. – Я не согласна с этим. Мальчика своего я не разрешу допрашивать.
То, что мать-учительница знала тогдашние законы и оказалась непреклонной, избавило ребенка от психологической травмы, которой не смог избежать Сашин сверстник Алеша Рощин из-под Клина.
Впрочем, при желании, а оно у правоохранителей было, раздобыть «доказательство», как оказалось, не составляло труда. Вскоре Вячеслав Чернов демонстрировал его в своем кабинете. Положив в пепельницу кусок ткани, он сначала смочил его каким-то реактивом, затем посыпал порошком, после чего лоскут ярко вспыхивал. При этом подполковник оглядывал присутствующих с победным видом, поясняя, что чудодейственный состав предоставил ему Донецкий институт физико-органической химии. Впрочем, Чернову, возможно, и не стоило обращаться так высоко – в академический институт: каждый, если он хорошо учился в школе, помнит этот опыт по начальным урокам химии.
Как бы то ни было благодаря столь убедительному эксперименту, возведенному в ранг доказательства, двухтомное уголовное дело о поджогах в семье Кагиных, проживающей в Енакиеве, было завершено, «объяснение» возгораний найдено. Подозреваемый возраста уголовной ответственности не достиг, а потому дело с облегчением сдали в архив.
Конечно, незнание всегда имеет некоторое преимущество. Знай милиционеры в Енакиеве, что случаи огненного полтергейста не так уж редки, неизвестно, как бы еще пришлось им закрывать это уголовное дело. И действительно, в том же году подобным феноменом занимались их коллеги в северном городе Сыктывкаре и на самом юге – в Самарканде. В последнем случае предметы вспыхивали в присутствии 10-летней девочки.
К счастью, милицейское объяснение событий в Енакиеве оказалось не единственным. Свою попытку истолковать происшедшее сделали и медики. Что же сказали они?
Медицинский аспект полтергейста
Игорь Кезик, 12-летний мальчишка, житель деревни Владимировка Лискинского района, в феврале 2003 года стал знаменитостью – по крайней мере, в пределах Воронежской области. В его присутствии мебель сама двигалась по комнате, предметы полегче резво летали, посуда билась, лампочки вспыхивали и перегорали, даже если во всей деревне электричество по воле энергетиков напрочь отсутствовало, утюг раскалялся, не будучи включенным в розетку, радиоприемник ловил неведомые станции, передающие манифест Александра Пятого по случаю вхождения в состав Российской империи государства Сиам.
Буйство мебели достигло таких размеров, что отчаявшийся отец Игоря вызвал милицию. Та пришла, посмотрела и ушла – борьба с потусторонними существами в ее задачи не входит. Тогда настала очередь медицины. Игоря привезли в детское отделение психиатрической больницы, где теперь уже врачам и медсестрам пришлось столкнуться с феноменом. В палате тумбочки и кровати принялись ходить ходуном, а шприцы, вата и медикаменты слетали с процедурных столов на пол.
Случай привлек к себе внимание общественности, о нем писали в воронежской прессе, местное телевидение подготовило и показало несколько репортажей как из Владимировки, так и из психиатрической больницы. Явление однозначно трактуется журналистами как полтергейст, медики же в высказываниях сдержанны, памятуя о врачебной тайне.
Игорь Кезик довольно долго находился в психиатрической больнице. Проводимое лечение дало эффект: все реже и реже срывались со стен картины, перестала биться посуда в больничном пищеблоке…
Выяснить, насколько часто в прошлом встречались подобные явления, по больничной документации трудно, хотя на каждого пациента в обязательном порядке заполняются соответствующие документы, где указываются фамилия, имя, отчество больного, возраст, пол, место жительства и многое другое. Но все диагнозы выставляются в соответствии с Международной статистической классификацией болезней и проблем, связанных со здоровьем. Поскольку диагноз «полтергейст» в ней, понятное дело, отсутствует, то ставить его врачи не могут, не имеют права, а ставят те, которые в классификации имеются, – «шизофрения», «маниакально-депрессивный психоз», «олигофрения в стадии умеренной дебильности» и т. п.
Нужен кропотливый труд, чтобы, перелопатив тысячи историй болезней, отыскать необходимое. К сожалению, исследовать феномен полтергейста досконально медицина, во всяком случае ее провинциальная часть, не может: оборудование, которым оснащены больницы, для того не приспособлено; ни времени, ни средств на подобную работу нет. В лучшем случае в истории болезни подробно фиксируются жалобы больного и то, как они меняются в ходе лечения, результаты наблюдения. В худшем же истории представляют собой крайне формальные страницы, исписанные неразборчивым почерком.
Поэтому остается уповать только на энтузиастов, которые по собственной инициативе добывают и систематизируют сведения, обобщают их и делают те или иные выводы, с которыми не грех и познакомиться.
Один из энтузиастов, психиатр, кандидат медицинских наук Денис Митренков, считает, что случай с Игорем Кезиком в конечном итоге будет определен как «истерия». В подобных ситуациях обычно так и поступают. В подобных – поскольку случай с Игорем отнюдь не первый в Воронежской области. В архиве Митренкова их насчитывается по меньшей мере 18 за последние 10 лет. Картина меняется незначительно: практически всегда в присутствии детей или подростков происходят события, которые принято называть аномальными. Временами без видимой причины происходит возгорание вещей, порой совсем не горючих, часто в пространстве перемещаются предметы без приложения к ним механической силы, наблюдаются и явления, связанные с электричеством.
Вот несколько случаев из архива Митренкова, публикуемых с его разрешения. «Ольга Ю., 1988 года рождения. Отец за кражу трех мешков зерна осужден на 6 лет лишения свободы (отягчающее обстоятельство – сопротивление при аресте) и отбывал наказание, мать пристрастилась к спиртному. Когда девочке исполнилось 8 лет, мать стала замечать, что игрушки, которыми забавляется дочь, обрели способность к самостоятельному передвижению – кукла ходила по комнате, белочка прыгала по столу (других игрушек у ребенка не было).
В квартире неоднократно, особенно ночью, слышался голос отца, беседующего с дочкой. Мать рассказала об этом соседям, но те лишь посмеялись над ней, заподозрив белую горячку. Но и в школе, где училась Ольга, учителя слышали в классе мужской голос в то время, когда там находились только дети. Голос уговаривал Ольгу потерпеть, обещал, что, когда вернется, заживут они по-новому, хорошо и богато.
Ольгу направили в детское отделение психиатрической больницы. Во время ее нахождения в стационаре обслуживающий персонал тоже слышал ночью из детской палаты мужской голос. После прохождения курса медикаментозной терапии, занятий лечебной физкультурой и проведения сеансов физиотерапии девочка выписана в удовлетворительном состоянии. Через 5 месяцев семья выехала за пределы Воронежской области».
«Сергей А. родился в 1989 году. Его отец страдал хроническим алкоголизмом, мать регулярно употребляла спиртные напитки. В 5-летнем возрасте начал разговаривать на неизвестном языке, в детском саду показывал фокусы – заставлял мыльные пузыри летать вокруг себя, образуя в воздухе геометрические фигуры, зажигал спички и бумагу на расстоянии, не прикасаясь к ним. Заинтересовавшаяся воспитательница попросила мать другого ребенка, учительницу иностранного языка (английский, второй язык – немецкий), проверить Сережу. Оказалось, что мальчик свободно говорит по-английски. При прослушивании радиопередачи (Би-би-си) он синхронно и безошибочно переводил дикторскую речь.
Тем временем у ребенка развивались склонности к шалостям с огнем. В детском саду и дома начали возгораться игрушки, одежда, мебель, хотя спички хранились в недоступных местах. После того как во время тихого часа, когда дети находились в спальне, сгорел дотла сарай во дворе детского сада, Сережу направили в психиатрическую больницу. После проведенного лечения поведение ребенка вернулось к норме, английский язык он забыл».
«Анжелика Р. 1990 года рождения. Отец пропал без вести во время срочной службы в армии, мать – медицинская сестра. Когда девочке исполнилось 7 лет, мать стала замечать, что у дочери появились дорогие сладости (шоколадки, конфеты, жевательная резинка) и различные игрушки, преимущественно небольшие, которые мать не покупала – не могла себе позволить. Особенно всполошилась она, когда Анжелика попросила проколоть ей уши и показала матери золотые серьги. На вопрос, откуда все это, дочь отвечала, что подобрала на улице. Девочка росла замкнутой, без друзей, в чужие квартиры не ходила, играла во дворе, и красть ей было негде.
Однажды воскресным днем мать пошла с дочкой на прогулку и по возвращении обнаружила в карманах ее курточки жевательные конфеты, шоколадку и детские часики. Поскольку, одевая Анжелику перед прогулкой, она проверяла ее карманы, а во время прогулки дочь все время находилась рядом, понять, откуда взялись эти предметы, женщина не могла. Когда девочка пошла в школу, у ее одноклассников стали пропадать вещи. Мать, подозревая у Анжелики клептоманию, обратилась за медицинской помощью. Дальнейшее пошло по обычной схеме – комплексное лечение в психиатрической больнице с нормализацией состояния по выписке».
«Оганез К., 1987 года рождения, уроженец Баку. Во время погромов на глазах у ребенка замучили сестру и мать, искалечили отца. Отец с Оганезом и вторым уцелевшим ребенком перебрались к родственникам в один из районов Воронежской области. Ребенок считался отставшим в развитии, в возрасте 8 лет не разговаривал, не ходил, а только ползал. Не вынеся свалившихся на него несчастий, отец Оганеза покончил с собой. Детей взял к себе его брат.
Любимым занятием Оганеза было играть с деревянными чурочками, заменявшими ему игрушки. Когда дядя подарил ему набор пластмассовых солдатиков, Оганез свалил их в кучу, где они сами по себе превратились в бесформенную оплавленную массу. Опасаясь, как бы в будущем не загорелся дом, дядя настоял на том, чтобы мальчика поместили в психиатрическую клинику. В 2002 году 15-летний Оганез учился в специальной школе, умел говорить, читал, самостоятельно ходил».
«Володя К., 1990 года рождения. В 3-летнем возрасте вместе с родителями попал в автоаварию. Отец погиб, мать получила множественные травмы и стала инвалидом. Ребенок, сидевший на заднем сиденье, практически не пострадал. В 6-летнем возрасте научился бегло читать, сносно писать, знал четыре действия арифметики. В 7 лет отказался идти в школу, проявив при этом удивительное упорство. Днями не выходил из дома, проводя время за чтением и прослушиванием радиопередач, а вместе с тем стал давать матери деньги, обыкновенно небольшие, по 10–12 рублей мелочью, но ежедневно.
Летом 1998 года Володю поместили в инфекционную больницу в связи с подозрением на дизентерию, и в отделении стали происходить странные вещи – исчезали медикаменты, тряслись кровати, хлопали окна, сыпались перья из подушек. Володя заявил, что это он просит своего невидимого друга шалить, чтобы его поскорее выписали из больницы. После этого он был переведен в психиатрическую больницу».
Помимо общего финала – лечения в психиатрической больнице, эти, а также и другие случаи объединяет то, что все дети, проявляющие паранормальные способности, росли в неблагополучных семьях, порой в жесточайшей нужде, обделенные родительским вниманием.
Воронежские исследователи аномальных явлений, с которыми консультировался Д. Митренков, предположили, что, возможно, в процессе развития детей на их организм оказали влияние энергетические структуры в зонах тектонических разломов. Нанеся на карту места, где жили дети, он увидел, что четверо из восемнадцати действительно родились и выросли в зоне, близкой к тектоническим разломам. Но значительно большее количество – 11 детей – оказались жителями районов, признанных пострадавшими в результате катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Разумеется, картина распространения полтергейст-синдрома неполна. Вполне вероятно, что некоторые случаи удается скрыть или вылечить домашними средствами, не обращаясь к врачам. Отсутствие компьютерных архивов историй болезни делает сбор сведений чрезвычайно затруднительным, и не исключено, что в тоннах бумаги скрывается еще множество случаев пирокинеза, полтергейста и других аномальных явлений у детей и у взрослых.
