Текст книги "Сталин в жизни"

Автор книги: Евгений Гусляров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 60 страниц)

Медведев Ж., Медведев Р. С. 32

Известно, что главный идеолог партии страдал от тяжелого атеросклеротического изменения сосудов сердца. Вследствие постоянно нараставших стрессов, которые Жданов пытался снять, прибегая к алкоголю, болезнь стала прогрессировать с осени 1947 года (тогда он прошел неудачный курс лечения в Сочи) и резко обострилась летом 1948-го, после того как ему пришлось уступить пост второго секретаря ЦК Маленкову. 13 июля, расстроенный происшедшим, Жданов сначала отправился отдыхать на юг, но поскольку там стояла невыносимая жара, его вскоре перевезли в среднюю полосу России, на Валдай, в санаторий «Долгие бороды». За лечебными процедурами и пешими прогулками проходили дни, и Жданов начал постепенно успокаиваться, что положительно сказалось на его самочувствии. Однако 23 июля ему позвонил заведующий Агитпропом Шепилов (осознавший, что фортуна изменила его бывшему покровителю и старавшийся прибиться к лагерю победившего Маленкова), и между ними состоялась продолжительная беседа. По свидетельству медицинского персонала, разговор был явно неприятен Жданову, он что-то кричал в трубку в состоянии крайнего эмоционального возбуждения. А ночью у него случился тяжелый сердечный припадок. Однако прибывшие 25 июля из Москвы профессора Кремлевской больницы В. Н. Виноградов, В. Х. Василенко и П. И. Егоров в присутствии лечащего доктора Г. И. Майорова и врача-диагноста С. Е. Карпай констатировали, что ничего экстраординарного не произошло и у больного имел место острый приступ сердечной астмы. Причем основной причиной недомогания был назван застарелый кардиосклероз. После чего авторитетная комиссия отбыла восвояси, не внеся никаких особенных изменений в ранее назначенное лечение.

Костырченко Г. С. 638–639

Электрокардиограмма, сделанная Тимашук, объективно указывала на обширный инфаркт и определяла его локализацию. Этот диагноз предполагал строгий постельный режим. Однако главные врачи – начальник Лечебно-санаторного управления Кремля П. И. Егоров, главный кардиолог В. Н. Виноградов, профессор В. X. Василенко и лечащий врач Жданова Г. И. Майоров отказались признать диагноз Тимашук и изменить режим больного, разрешавший его прогулки, посещение кино и т. д. Тимашук писала, что ее диагноз обоснован, прилагала копию электрокардиограммы для нового консилиума и предупреждала, что без постельного режима «исход может быть трагическим». Диагноз Тимашук не был зафиксирован в истории болезни. Через два дня, 31 августа 1948 года, встав с кровати для посещения туалета, Жданов умер. Результаты вскрытия подтвердили диагноз Тимашук, но не были включены в официальное коммюнике о болезни и смерти Жданова. Тимашук в этом медицинском конфликте была безусловно права. Другие врачи совершили ошибку. Никаких «немедленных заключений» Сталин не делал, и неизвестно даже, знал ли он в 1948 году о письме Тимашук или нет.

Медведев Ж., Медведев Р. С. 32

Тогда реакция Сталина выразилась в презрительном «чепуха», и письмо пошло в архив. Там оно и оставалось без всякого движения в течение трех лет, пока его не извлекли в конце 1951 года.

Судоплатов П. С. 307

В некоторых исследованиях «дела врачей» утверждается, что Власик был смещен в 1952 году именно за «сокрытие письма Тимашук». Все врачи, о которых пишет Тимашук, были русскими. Никакой «сионистский заговор» на основании этого письма не просматривался.

Медведев Ж., Медведев Р. С. 32

Все видели, что Сталин относился к Жданову с особым теплом. Поэтому после похорон устроил на даче поминки. Уезжая вечером домой, Молотов наказал Старостину:

– Если Сталин соберется ночью поливать цветы, не выпускай его из дома. Он может простыть.

Да, уже сказывались годы. Сталин легко простужался, частенько болел ангиной. Поэтому Старостин загнал ключ в скважину так, чтобы Сталин не мог открыть дверь. Впустую прокряхтев около нее, Сталин попросил:

– Откройте дверь.

– На улице дождь. Вы можете простыть, заболеть, – возразил Старостин.

– Повторяю: откройте дверь!

– Товарищ Сталин, открыть вам дверь не могу.

– Скажите вашему министру, чтобы он вас откомандировал! – вспылил Сталин. – Вы мне больше не нужны.

– Есть! – козырнул Старостин, однако с места не двинулся. Возмущенно пошумев, что его, Генералиссимуса, не слушается какой-то охранник, Сталин ушел спать. Утром Старостин обреченно понес в машину свои вещи. Тут его вызвали к Сталину, который миролюбиво предложил:

– О чем вчера говорили – забудьте. Я не говорил, вы не слышали. Отдыхайте и приходите на работу.

Рыбин А. С. 60–61

Очередной фиктивный «заговор» как раз и породила болезнь Жданова, в борьбе с которой номенклатурная медицина, на ее несчастье, продемонстрировала свою неэффективность. Несмотря на тяжесть заболевания, требовавшего постоянного контроля, в течение трех недель, начиная с 7 августа, у секретаря ЦК не снимались электрокардиограммы. Лечащий врач Майоров вместо того, чтобы организовать правильный уход и надлежащее лечение, передоверил все медицинской сестре, а сам часами занимался рыбной ловлей. В итоге 27 августа Жданову опять стало плохо. На следующий день на Валдай вновь вылетели профессора Егоров, Виноградов и Василенко, захватившие с собой на сей раз для снятия электрокардиограммы Тимашук (вместо врача Карпай, которая находилась в это время в отпуске). Проведя обследование, Тимашук установила «инфаркт миокарда в области передней стенки левого желудочка и межжелудочковой перегородки». Но ее мнение, противоречившее точке зрения профессоров-консультантов, последние сочли ошибочным и настояли на том, чтобы она переписала свое заключению в соответствии с ранее поставленным ими диагнозом: «функциональное расстройство на почве склероза и гипертонической болезни». Однако 29 августа у Жданова, которому Егоров и лечащий врач разрешили вставать с постели, гулять в парке и смотреть кино, вновь случился сердечный приступ. Тогда Тимашук, страшась ответственности, которую могли возложить на нее в случае смерти Жданова, потребовала установления для больного строгого постельного режима. Одновременно она решила сообщить о своем первоначальном диагнозе начальнику главного управления охраны МГБ СССР Н. С. Власику, что и сделала, передав ему письмо через личного охранника Жданова А.М. Белова. Заключение Тимашук вместе с приложенными к нему листками кардиографии попало к Абакумову, и тот его вручил 30 августа Сталину. А на следующий день Жданов умер.

Костырченко Г. С. 639–640

«Все же необходимо признать, что у А. А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым, докторами Майоровым и Карпай было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было».

Проф. В. Виноградов – Л. Берии. 27 марта 1953 г.

Таким образом, сведения, сообщенные Тимашук следствию летом 1952 года о болезни и лечении Жданова, носили достаточно квалифицированный и в значительной мере обоснованный характер, что подтвердило данное 29 августа главным терапевтом Минздрава СССР профессором П. Е. Лукомским заключение, повторившее диагноз Тимашук.

Костырченко Г. С. 642

Приведем выдержку из статьи Уайта, напечатанную в «Ридерс Дайджест» в июне 1962 года:

«13 января 1953 года произошел самый страшный удар. Заголовки газет вопили, что девять выдающихся московских докторов (большинство из них иудеи) сознались в том, что они занимались отравлением своих пациентов в Кремле по заданию Американо-иудейского Объединенного Распределительного Комитета, работая в пользу всемирного иудейского заговора».

В течение 3 месяцев было арестовано бесчисленное количество иудеев. Потом милостиво умер Сталин 5-го марта 1953 года. Нетрудно догадаться, кто устроил этот «акт милосердия».

Дичев Т. С. 69–70

После того как Берия удалось добиться ареста профессоров, Тимашук была награждена, как разоблачившая врагов народа, но вскоре она погибла в автомобильной катастрофе.

Н. Власик.

Цит. по: Логинов В. С. 45

И если у Сталина были пороки во взглядах на дела, в его отношении к людям, то развитию этих пороков значительно способствовало поведение Булганина. Подтверждением того, что это было так, является наш разговор со Сталиным по поводу смерти в 1947 г. генерал-полковника В. В. Глаголева. Сталин утверждал, что генерал-полковник Глаголев отравлен врачами. Я пытался возразить ему, ссылаясь на то, кому нужен Глаголев, не имевший большого государственного значения ни как генерал, ни как общественный деятель. Да и не такой уж он большой командир, чтобы врачи, рискуя всем, могли сосредоточить свое внимание на Глаголеве и отравить его.

Присутствующий при этом разговоре Булганин, ни одним словом не возразил против такой точки зрения Сталина, может быть, и болезненной. Он тут же заявил, что он поручил маршалу A. M. Василевскому назначить комиссию и проверить путем вскрытия трупа Глаголева, что с ним произошло. А после, отведя меня в сторону, сказал, что не нужно спорить по этим вопросам со Сталиным.

А. Хрулев.

Цит. по: Куманев Г. С. 367

Так называемое «дело врачей», в котором группа медиков обвинялась в заговоре с целью убийства руководящих коммунистов, было, судя по всему, придумано Сталиным для того, чтобы устроить новую чистку. Многие наблюдатели полагали, что люди, окружавшие Сталина, из страха погибнуть в новой массовой чистке, сами прикончили старика. Мне это всегда казалось сомнительным. В одной из бесед Хрущев изложил мне свою версию смерти Сталина. Позже по моей просьбе он разрешил мне опубликовать ее. Как рассказывал Хрущев, в последние годы жизни Сталин стал еще более недоверчивым, деспотичным и жестоким, чем во время войны, когда я с ним познакомился: «Он не доверял никому, и никто из нас не доверял ему. Он даже не поручал нам работы, с которой не мог справиться сам. Нам было очень трудно с ним. Однажды вечером в субботу он пригласил нас на ужин на загородную дачу, – продолжал Хрущев. – Сталин был в хорошем настроении. Это был веселый вечер, и все мы были довольны. Затем мы поехали домой. По воскресеньям Сталин имел обыкновение звонить каждому из нас, чтобы поговорить о работе, но в это воскресенье он не позвонил, что показалось нам странным. В понедельник он не вернулся в город, а вечером в понедельник нам позвонил начальник его охраны и сказал, что Сталин болен. Мы все – Берия, Маленков, Булганин и я – поспешили к нему за город. Он был уже без сознания. В результате кровоизлияния были парализованы рука, нога и язык. Мы три дня оставались возле него, но он не приходил в сознание. Потом он на какое-то время пришел в себя, и мы пошли в его комнату. Сестра поила его чаем с ложечки. Он пожал нам руки, слабо улыбнулся и показал здоровой рукой на картинку над кроватью, где маленькая девочка с ложечки поила барашка. Этим жестом он показал нам, что так же беспомощен, как этот барашек. Чуть позже он умер. Я плакал. Мы, в конце концов, все были его учениками и обязаны ему всем».

Я спросил, назначил ли Сталин перед смертью преемника. Хрущев ответил почти с горечью: «Он не назначил никого. Он думал, что будет жить вечно».

Гарриман А. Мир с Россией. М.: Политиздат, 1957. С. 438–439

Необходимо отметить, что до своей болезни – последние, по-видимому, три года – Сталин не обращался к врачам за медицинской помощью, во всяком случае так сказал нам начальник Лечсанупра Кремля. Несколько лет назад, живя на своей даче под Мацестой, Сталин заболел гриппом – у него был Н. А. Кипшидзе (из Тбилиси) и М. М. Шихов, работающий в Бальнеологическом институте в Сочи. Рассказывали, что он был суров и недоверчив. В Москве он, по-видимому, избегал медицины. На его большой даче в Кунцеве не было даже аптечки с первыми необходимыми средствами: не было, между прочим, даже нитроглицерина, и если бы у него случился припадок грудной жабы, он мог бы умереть от спазма, который устраняется двумя каплями лекарства. Хоть бы сестру завели под видом горничной или врача под видом одного из полковников – все-таки человеку 72 года!

Мясников А. Кончина // Лит. газ. 1989. 1 марта

У Сталина была аптечка в одном из шкафов его кабинета. Шкаф закрывался. Хозяин не часто пользовался им – был против любых лекарств. Но врачи подобрали ему препарат, который позволял устранить последствия перенесенного инсульта. Дикумарин назывался, или крысиный яд. В определенной дозе он препятствовал свертыванию крови.

Грибанов С. С. 301–302

С каких пор у него гипертония – тоже никто не знал (и он ее никогда не лечил). Светлана, его дочь, интеллигентная и симпатичная молодая жена Ю. А. Жданова, сына Жданова (доцента-химика, заведовавшего отделом науки ЦК), рассказывала, что на ее просьбы показаться врачам «папа отвечал категорическим отказом». Тут же я вспомнил слова, сказанные Сталиным Г. Ф. Лангу, когда тот жил у больного Горького: «Врачи не умеют лечить. Вот у нас в Грузии много крепких столетних стариков, они лечатся сухим вином и надевают теплую бурку».

Мясников А. // Лит. газ. 1989. 1 марта

Начиная с того памятного вечера в конце декабря, когда Сталину исполнилось 73 года, стал развиваться процесс еще большего отчуждения между вождем и его соратниками. Сталин сохранил привычку к уединению и увеличил штат личной охраны. Он никого не хотел видеть, и если принимал кого-то, то лишь поодиночке и обязательно в присутствии своего личного секретаря Поскребышева.

Каган С. С. 130

Последний разговор с моим отцом произошел у меня в январе или феврале 1953 года. Он внезапно позвонил мне тогда и спросил, как обычно, без всяких обиняков: «Это ты передала мне письмо от Надирашвили?» Я ничего не передавала. И, кроме того, существовало железное правило, чтобы писем к отцу не носить и не быть «почтовым ящиком». Однако он желал знать, кто же передал ему данное письмо. «Ты знаешь его?» – «Нет, папа, я не знаю такого». – « Ладно», – и он уже повесил трубку.

Аллилуева С. С. 211

Я подошел вплотную к последним дням жизни Сталина. Наверное, начну рассказ с того последнего дня, когда мы были у еще живого Сталина. Мы потом разъехались и больше с ним здоровым не встретились. А приехали, когда были вызваны известием, что он заболел, и провели с ним последние часы его болезни. Мы у него проводили время в последний субботний вечер, и он был в хорошем настроении, казался нам здоровым, и внешне ничто не вызывало какой-либо тревоги относительно такого конца, который наступил уже к утру. А сейчас скажу сразу, что как-то в последние недели жизни Сталина мы с Берией проходили мимо двери его столовой, и он показал мне на стол, заваленный горою нераспечатанных красных пакетов. Видно было, что к ним давно никто не притрагивался «Вот тут, наверное, и твои лежат», – сказал Берия. Уже после смерти Сталина я поинтересовался, как поступали с такими бумагами. Начальник охраны Власик ответил: «У нас был специальный человек, который потом вскрывал их, а то так оставлять неудобно, а мы отсылали содержимое обратно тем, кто присылал».

Хрущев Н. Т. 2. С. 127

И вот я у него последний раз, – но я ведь не знала, что это – последний раз. Обычное застолье, обычные лица, привычные разговоры, остроты, шутки многолетней давности. Странно – отец не курит. Странно – у него красный цвет лица, хотя он обычно всегда был бледен (очевидно, было уже сильно повышенное давление). Но он, как всегда, пьет маленькими глотками грузинское вино – слабое, легкое, ароматное.

Странно все в комнате – эти дурацкие портреты писателей на стенах, эти «Запорожцы», эти детские фотографии из журналов... А, впрочем, что странного, захотелось человеку, чтобы стены не были голыми, а повесить хоть одну из тысяч дарившихся ему картин, он не считал возможным. Правда, в углу комнаты висит в раме китайская вышивка, – яркий огромный тигр, – но она висит там еще с довоенных времен, это уже привычно.

Аллилуева С. С. 183–184

За железным занавесом евреи всего мира отмечали веселый праздник Пурим. В Нью-Йорке, в центральной синагоге Хабада, шел праздничный фарбренген. Ребе говорил слова Торы. Неожиданно, без всякой связи с предыдущим, Ребе стал рассказывать историю об одном еврее, который, как-то приехав в Петербург по делам, очутился в толпе в тот момент, когда по улице проезжал царь Павел I. Народ, приветствуя царя, громко кричал «ура! ура!». Герой рассказа был простым человеком из местечка, плохо понимал русский язык и не знал, что такое «ура». Он подумал, что кричат «гу ра», означающее «он – плохой», и, дабы не выделяться из толпы, стал вместе со всеми громко кричать «гу ра! гу pa!». A через несколько дней царь Павел умер. На него было совершено покушение. «Поэтому, – предложил Ребе, – давайте и мы сегодня, как тот еврей, вместе прокричим: «гу ра!». Присутствовавшие были в полном недоумении. Какая странная история. Почему Ребе рассказал ее сейчас? Никто ничего не понимал, но Ребе просит – и тысячи хасидов и гостей, собравшихся на фарбренген, громко скандировали «гу ра! гу ра!..».

Сталин умер через 3 дня после Пурима. Удар случился с ним в Пурим...

Лехаим (издание Московской религиозной еврейской общины «Марьина роща»).

Цит. по: Грибанов С. С. 27

Делегация французских коммунистов, посетившая Москву, говорила совершенно открыто, что у Сталина был легкий удар во время приступа ярости, когда он грозил выселить всех иудеев в Биробиджан.

Дичев Т. С. 70

Профессор А. Авторханов утверждает, что против вождя возник заговор после так называемого еврейского вопроса, связанного с делом врачей. В заговоре приняла участие четверка в лице Берия, Булганина, Маленкова и Хрущева. Поздним вечером они собрались в кремлевском кабинете вождя, и Каганович потребовал особой комиссии по объективному расследованию дела врачей... Сталин возмутился; грубо осадив Лазаря ругательными словами, он попытался нажать кнопку вызова личной охраны.

Возмутился и Каганович. Изорвал в клочки удостоверение члена Президиума ЦК КПСС и швырнул клочки в лицо Сталину.

Красиков С. С. 147–148

Члены Президиума окружили письменный стол Сталина кольцом. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла, словно защищаясь от вредоносного дыхания стоявших вокруг. Лазарь без обиняков перешел сразу к делу. Он предложил создать комиссию для расследования дела врачей, арестованных по обвинению в так называемом заговоре.

– Нет никаких подтверждений тому обвинению, которое им представлено, однако они томятся в тюрьме вот уже несколько месяцев.

Сталин, поначалу контролировавший ход разбирательства, все еще не решался назначить дату начала процесса и не сформулировал точно, что он хочет с ними сделать.

Но это была лишь часть подготовленной против него двойной атаки. Лазарь потребовал также, чтобы Сталин немедленно отменил свои распоряжения о высылке советских евреев.

Сталин был потрясен. Он привскочил и вытянулся на спинке кресла с вытаращенными глазами, не веря своим ушам. Лазарь не унимался. Он тут же поставил вопрос на голосование. Одна за другой вокруг стола медленно поднялись вверх правые руки. Только Берия и Хрущев отступили назад, не подняв рук. В таком решении они участвовать не пожелали. Лазарь с презрением посмотрел на своего давнего протеже. Низкорослый лысый человечек отвел глаза и предпочел смотреть на Сталина...

Лазарь не сдавался, упрямо стоя на своем.

– Если мы не уйдем свободно из твоего кабинета, Красная Армия займет Кремль!

Сталин метнул взгляд на Берия. Лаврентий ежился от страха в углу. Рука у него была как-то вывернута вверх, а голова болталась из стороны в сторону.

Вождь обошел стол и встал перед ним лицом к собравшимся. Он заметно вздрагивал. В уголках рта появилась пена...

Каган С. С. 130–131

Сталин вторично пытается нажать кнопку вызова личной охраны, но Микоян оттолкнул дряхлеющую руку Верховного, и со Сталиным случился припадок: он упал без сознания.

Красиков С. С. 148

СМЕРТЬ

Умер Сталин неожиданно. Хотя некоторые из нас в последний период его жизни реже бывали у него в домашних условиях, но на совещаниях, официальных заседаниях мы с удовлетворением видели, что, несмотря на усталость от войны, Сталин выглядел хорошо. Он был активен, бодр и по-прежнему вел обсуждение вопросов живо и содержательно.

Л. Каганович.

Цит. по: Чуев Ф. С. 499

В феврале 1953 г. Сталин внезапно заболел. Как это случилось? Мы все были у него в субботу. Происходило это после XIX съезда партии, когда Сталин уже «подвесил» судьбу Микояна и Молотова. На первом же Пленуме после съезда он предложил создать вместо Политбюро Президиум ЦК партии в составе 25 человек и назвал поименно многих новых людей. Я и другие прежние члены Политбюро были удивлены, как и кем составлялся этот список? Ведь Сталин не знал этих людей, кто же ему помогал? Я и сейчас толком не знаю. Спрашивал Маленкова, но он ответил, что сам не знает. По своему положению Маленков должен был принимать участие в формировании Президиума, подборе людей и составлении списка, но не был к тому допущен. Может быть, это сделал сам Сталин? Сейчас я по некоторым признакам предполагаю, что он при подборе новых кадров воспользовался помощью Кагановича. Внутри Президиума действовало более узкое Бюро. Президиум фактически и не собирался, все вопросы решало Бюро. Это Сталин выдумал такую, совершенно неуставную форму: никакое Бюро не было предусмотрено в уставе партии.

Для чего Сталин создал Бюро Президиума? Ему было, видимо, неудобно сразу вышибать Молотова и Микояна, и он сделал расширенный Президиум, а потом выбрал Бюро узкого характера. Как он сказал, для оперативного руководства. И туда ни Молотова, ни Микояна не ввел, то есть «подвесил» их. Я убежден, что если бы Сталин прожил еще какое-то время, то катастрофой кончилась бы жизнь и Молотова, и Микояна. Вообще же сразу после XIX съезда партии Сталин повел политику изоляции Молотова и Микояна, не приглашал их никуда, ни на дачу, ни на квартиру, ни в кино, куда мы прежде ходили вместе.

Хрущев Н. Т. 2. С. 128–129

28 февраля вместе с «соратниками» он посмотрел в Кремле кинокартину. Потом предложил всем членам Политбюро приехать на дачу. В полночь прибыли Берия, Маленков, Хрущев и Булганин. Остальные в силу возраста предпочли домашние постели.

Рыбин А. С. 43

Сталин приехал на дачу в Кунцево около 24 часов. Вскоре приехали Л. Берия, Г. Маленков, Н. Хрущев и Н. Булганин.

Лозгачев П. (помощник коменданта дачи). Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Приехали. Он говорит: «Давайте посмотрим кино». Посмотрели. Потом говорит снова: «Поедемте, покушаем на ближней даче». Поехали, поужинали. Ужин затянулся. Сталин называл такой вечерний, очень поздний ужин обедом. Мы кончили его, наверное, в пять или шесть утра. Обычное время, когда кончались его «обеды». Сталин был навеселе, в очень хорошем расположении духа. Ничто не свидетельствовало, что может случиться какая-то неожиданность.

Хрущев Н. Т. 2. С. 129

С 28 февраля на I марта на ближней даче дежурили Хрусталев, Лозгачев, Туков и Бутусова.

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Гостям подали только виноградный сок, приготовленный Матреной Бутусовой. Фрукты, как обычно, лежали на столе в хрустальной вазе. Сталин привычно разбавил кипяченой водой стопку «Телиани», которой хватило на все застолье. Мирная беседа продолжалась до четырех часов утра уже 1 марта.

Рыбин А. С. 43

В пятом часу утра гости уехали. Прикрепленный полковник Хрусталев закрыл двери.

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Когда выходили в вестибюль, Сталин, как обычно, пошел проводить нас. Он много шутил, замахнулся, вроде бы пальцем, и ткнул меня в живот, назвав Микитой. Когда он бывал в хорошем расположении духа, то всегда называл меня по-украински Микитой. Распрощались мы и разъехались.

Хрущев Н. Т. 2. С. 129

Гостей проводил Хрусталев. Потом Сталин сказал ему:

– Я ложусь отдыхать. Вызывать вас не буду. И вы можете спать. – Подобного распоряжения он никогда не давал. Оно удивило Хрусталева необычностью. Хотя настроение у Сталина было бодрым...

Рыбин А. С. 44

Мы действительно легли спать, чем были очень довольны. Проспали до 10 часов утра.

Что делал Хрусталев с 5 часов утра до 10 часов утра, мы не знаем.

В 10 часов утра его сменил другой прикрепленный М. Старостин.

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Мы уехали в хорошем настроении, потому что ничего плохого за обедом не случилось, а не всегда обеды кончались в таком добром тоне. Разъехались по домам. Я ожидал, что, поскольку завтра выходной день, Сталин обязательно нас вызовет, поэтому целый день не обедал, думал, может быть, он позовет пораньше. Потом все же поел. Нет и нет звонка! Я не верил, что выходной день может быть пожертвован им в нашу пользу, такого почти никогда не происходило. Но нет! Уже было поздно, я разделся, лег в постель…

Хрущев Н. Т. 2. С. 129

В ночь с 28 февраля на 1 марта Сергей Васильевич Гусаров стоял на посту у входа в главный дом дачи, видел, как выходили примерно в 4.00 часа утра Маленков, Берия и Хрущев. Ему запомнилось, что Маленков тогда облегченно вздохнул и все они разъехались по домам.

Когда Молотову был задан вопрос: «Могло быть, что они... отравили Сталина, когда выпивали с ним в последний день перед болезнью?» – он прямо ответил: «Могло быть. Берия, Маленков были тесно связаны, Хрущев примкнул к ним и имел свои цели. Он всех перехитрил».

Докучаев М. С. 384

Все сплетни о том, что люди Берия убили Сталина, голословны. Без ведома Игнатьева и Маленкова получить выход на Сталина никто из сталинского окружения не мог...

Судоплатов П. С. 123

Позволю себе не согласиться с уважаемым автором. При смене руководителей МГБ сотрудники секретных подразделений чаще всего оставались на своих местах, в том числе в охране и обслуге Сталина.

Красиков С. С. 49

Очевидно, он ощущал повышенное давление, но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко. Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода, – откуда-то брал он сам эти фельдшерские рецепты, но он сам же делал недопустимое: …за сутки до удара, он был в бане (построенной у него на даче в отдельном домике) и парился там, по своей старой сибирской привычке. Ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было...

Аллилуева С. С. 182

Тем временем, произошла суточная смена личной охраны Сталина. Обычно Сталин вставал в 10—11 часов. Я смотрю, уже 12 часов, а движения в комнатах Сталина нет. Постепенно ближайшие к Сталину люди из охраны стали волноваться и теряться в догадках: почему Сталин не встает, никого к себе не вызывает.

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

С утра все занимались положенными делами. В полдень заметили, что в комнатах все еще нет никакого движения. Это насторожило. Но заходить без вызова к вождю не полагалось. А соответствующего сигнала по-прежнему не было. Наконец в полседьмого вечера в кабинете вспыхнул свет. Все облегченно вздохнули, полагая, что сейчас последует приглашение. Однако не дождались его… Происходило явное для Сталина нарушение распорядка дня. Пусть даже воскресного.

Рыбин А. С. 45

В 16 часов Старостин говорит: «Что будете делать?»

Обычно я входил с корреспонденцией к Сталину, когда замечал, что он уже встал. Сидим в служебном кабинете и думаем: что же делать. Дождали до 6 часов вечера, а движения в комнатах Сталина все нет. Я говорю Старостину: «Иди ты, как начальник охраны». Старостин отвечает: «Я боюсь, иди ты с пакетами» (в мою обязанность входило приносить Сталину полученную корреспонденцию).

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Пока препирались, привезли свежую почту из ЦК. Это давало возможность войти на законном основании.

Рыбин А. С. 44

В 22.30 пришла почта на имя Сталина. Тут я использовал момент. Забрал от нарочного почту и решительным, твердым шагом направился к Сталину. Прошел одну комнату, заглянул в ванную комнату, осмотрел большой зал, но Сталина ни там, ни тут не было. Уже вышел из большого зала в коридор и обратил внимание на открытую дверь в малую столовую, из которой просвечивалась полоска электроосвещения. Заглянул туда и увидел перед собой трагическую картину. Сталин лежал на ковре около стола, как бы облокотившись на руку. Я оцепенел. Покушение, отравление, инсульт?

Быстро побежал к нему: «Что с вами, товарищ Сталин?» В ответ услышал «дз-з-з» и больше ничего. На полу валялись карманные часы 1-го часового завода, газета «Правда», на столе бутылка минеральной воды и стакан. Я быстро по домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутусову. Они прибежали и спросили: «Товарищ Сталин, вас положить на кушетку?»

Как показалось, он кивнул головой. Положили, но она мала. Возникла необходимость перенести его на диван в большой зал. Все четверо понесли товарища Сталина в большой зал. Видно было, что он уже озяб в одной нижней солдатской рубашке. Видимо, он лежал в полусознательном состоянии с 19 часов, постепенно теряя сознание.

Сталина положили на диван и укрыли пледом.

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Чекисты подняли его, положили на кушетку в малой столовой. Там были малая столовая и большая. Сталин лежал на полу в большой столовой. Следовательно, поднялся с постели, вышел в столовую, там упал и подмочился.

Хрущев Н. Т. 2. С. 129

Бутузова тут же распустила ему завернутые по локоть рукава нижней рубашки… Лозгачев сел рядом ждать врачей.

Рыбин А. С. 44

Срочно позвонили министру Государственной безопасности С. Игнатьеву. Он был не из храбрых и адресовал Старостина к Берии. Позвонили Г. Маленкову и изложили тяжелое состояние Сталина. В ответ Георгий Максимилианович пробормотал что-то невнятное и положил трубку. Через час позвонил сам Маленков и ответил Старостину: «Берию я не нашел, ищите его сами».

Старостин бегает и шумит: «Звони, Лозгачев». А кому звонить, когда уже все знают о болезни Сталина. Еще через час позвонил уже сам Берия: «О болезни товарища Сталина никому не звоните и не говорите». Так же мигом положил трубку.

Лозгачев П. Последние дни Сталина // Досье. Прилож. к газете «Гласность». 2001. 13 дек.

Вдруг звонит мне Маленков: «Сейчас позвони ли от Сталина ребята (он назвал фамилии), чекисты, и они тревожно сообщили, что будто бы что-то произошло со Сталиным. Надо будет срочно выехать туда. Я звоню тебе и известил Берию и Булганина. Отправляйся прямо туда». Я сейчас же вызвал машину. Она была у меня на даче. Быстро оделся, приехал, все это заняло минут 15. Мы условились, что войдем не к Сталину, а к дежурным. Зашли туда, спросили: «В чем дело?» Они: «Обычно товарищ Сталин в такое время, часов в 11 вечера, обязательно звонит, вызывает и просит чаю. Иной раз он и кушает. Сейчас этого не было». Послали мы на разведку Матрену Петровну, подавальщицу, немолодую женщину, много лет проработавшую у Сталина, ограниченную, но честную и преданную ему женщину.