Текст книги "Сталин в жизни"

Автор книги: Евгений Гусляров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 60 страниц)

ОДИНОЧЕСТВО

«Он всюду видел врагов»

В конце 1945 года Сталин тяжело заболел: инсульт. Сказались огромное напряжение предвоенных и военных лет, накопившаяся за эти годы усталость, возраст – ему уже было шестьдесят шесть лет. Болел он долго, трудно, но помощь медицины и внутренняя воля позволили одолеть эту хворобу, из которой далеко не каждый мог выкарабкаться.

Аллилуев В. С. 206

Возможно (об этом пишет один из врачей – жертв «процесса над врачами-убийцами»), что Сталин в последние годы жизни перенес несколько мелких инсультов.

Белади Л., Краус Т. Сталин. М.: Политиздат, 1989. С. 229

Как и Ленин, он был весьма невысокого мнения о русских врачах и предпочитал научным медицинским рекомендациям народные методы самолечения.

Ноймайр А. С. 446

Лекарства отец выбирал себе сам, а единственным авторитетом в медицине был для него академик В. Н. Виноградов, который раз-два в год смотрел его.

Аллилуева С. С. 25

Немножко в последние годы стал сдавать, по-моему, Сталин. Но он столько пережил! Я просто удивляюсь, как он это все мог вынести!

В. Молотов.

Цит. по: Чуев Ф. С. 362

Вообще-то он позволял два раза в год углубленно обследовать себя сначала своему многолетнему личному врачу, профессору Плетневу, который был предан суду и в 1941 году расстрелян, а затем профессору Виноградову, которого также ожидала смертная казнь после процесса по «делу врачей».

Ноймайр А. С. 445

В разговорах у него в кабинете он все чаще жаловался на старость, говорил полушутя, полусерьезно, что ему все еще приходится нервничать и ругаться. В кабинете появлялся все реже и реже. За последние полгода я видел его раза два. Руководство делами перепоручил своим замам. Более крупные вопросы было придумано решать «тройками» или «пятерками». Выработанные проекты решений посылались на утверждение Сталину, а позднее составлялся и отсылался ему на дачу просто длинный перечень вопросов. Его виза служила одобрением всего перечисленного.

Н. Кузнецов.

Цит. по: Вождь, хозяин, диктатор. М., 1988. С. 413

Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось... Вечером крутили кино – старые, довоенные фильмы, «Волгу-Волгу», которую он очень любил, фильмы Чаплина.

Аллилуева С. С. 170

Сталин приехал в ресторан «Метрополь». В фойе было пусто – чекисты постарались. И только гардеробщик выскочил навстречу:

– Разрешите помочь, Иосиф Виссарионович?

– Пожалуй, это я еще умею делать сам, – сказал Сталин, снимая шинель.

Чуев Ф. С. 143

За немногими исключениями, «личную жизнь» Сталина составляла его работа. Распорядок его дня всегда был одинаков и в будни, и по воскресеньям.

Ноймайр А. С. 358

...Сталин работал круглосуточно. Только глухая полночь его настигала, и он ложился, где придется. Кровати у него не было, спал на диванах. Еще стояли два плетеных топчана. Один на террасе, второй под лестницей на второй этаж.

Как-то в 6 часов я пошел по комнатам искать хозяина дачи. Прошел туда, сюда, его нет. Зашел на террасу, а он отдыхает на плетеном топчане в шинели, ботинках, фуражке. Но, поскольку заходило солнце и лучи падали на его лицо, он прикрыл его маршальской фуражкой. Бывали случаи, когда мы его заставали отдыхающим на топчане под лестницей. Обедал в разное время – в 5. 8, 10, 23 час. и т.д. Щи русские, гречневая каша с кусочком мяса, компот из сухофруктов. Иногда заказывал яичницу-глазунью. Меня наказывал за промахи в работе стопкой цинандали или телиани. Он знал, что я не пил вино. Обычно он говорил: «Хозяин, а вот это вам за тот промах, помните?» Пил Сталин вина мало, только перед обедом. Одну бутылку цинандали пил целую неделю. Для гостей были на столе всякие вина и закуски...

И. М. Орлов (заместитель коменданта Ближней дачи Сталина в Кунцеве).

Цит. по: Докучаев М.

Артем Федорович (напомним, что это его приемный сын. – Е. Г.), конечно, не видел Сталина на работе, но хорошо помнит его быт. Впрочем, и дома у Сталина продолжалась работа. Когда он возвращался со службы, за ним шел его помощник Поскребышев с мешком писем и высыпал их на большой стол. Вероятно, прежде чем попасть к Сталину, письма эти заранее сортировались, отбирались, но он читал их постоянно, огромное количество, и на каждом оставлял пометки.

Чуев Ф. С. 59

Когда Сталин приходил домой с работы, – рассказывал мне Артем Федорович, – за ним шел Поскребышев с мешком писем. Сталин садился за стол, читал, некоторые – вслух. На письмах делал пометки или писал краткие резолюции. В основном просьбы, жалобы... Шахтеры написали, что у них нет бани. «Начальник – враг народа!» – сказал Сталин.

В. Молотов.

Цит. по: Чуев Ф. С. 350

Один летчик поделился с вождем своей квартирной проблемой: обещают и ничего не дают. «Если и Вы не поможете, товарищ Сталин, буду жаловаться выше».

Интересно, куда, какому богу собирался жаловаться летчик, но квартиру получил незамедлительно...

Чуев Ф. С. 59–60

В последние годы Сталин нередко проявлял капризное упрямство, порожденное, видимо, его безграничной властью, ставил в тупик неожиданностью своих решений и поступков.

Как-то в 1947 г. он выдвинул предложение, чтобы каждый из нас подготовил из среды своих работников пять-шесть человек, которые могли бы заменить нас самих, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Он это настойчиво повторял несколько раз.

Высказавшись в поддержку такой идеи, я заметил, что, зная своих работников, не могу подготовить пять-шесть человек с гарантией, что они смогут меня заменить, хотя два-три работника у меня есть на примете. Если с ними хорошо поработать года два, то они могут стать достойными кандидатами для замены. В ответ на вопрос Сталина, кто они, я назвал трех своих заместителей: Крутикова, Меньшикова и Кумыкина, и конкретно рассказал, на что они способны, какие имеют достоинства и недостатки. В последующем Сталин часто спрашивал о них. Отвечая ему, я всякий раз подчеркивал способности Крутикова.

Через год Сталин неожиданно предложил Крутикова на должность заместителя Председателя Совета Министров СССР с возложением на него обязанностей, связанных с внутренней торговлей. Я резко возражал, убеждая Сталина, что он не готов для такой ответственной должности, что для этого надо ему еще поработать министром, но даже министром внешней торговли он сегодня не может еще стать, но через год это может быть реально.

«Как так? – спросил Сталин. – Ты же его очень хорошо рекомендовал!» (Он, видимо, решил, что я не хочу расставаться с таким работником.) – «Да, имея в виду, что он хорошо работает моим заместителем, и я вижу для него в перспективе должность министра. Но я же не говорил, что он может стать твоим заместителем, к тому же прямо сейчас».

Сталин со свойственным ему упрямством, несмотря на мои настойчивые возражения, в июле 1948 г. все же провел назначение Крутикова, даже не побеседовав с ним. Через семь месяцев он был вынужден освободить его с переводом на меньшую работу.

Микоян А. С. 526

– Вы считаете, что после войны Сталину надо было уходить на пенсию?

– Нет, я так не считаю. Но он, по-моему, был переутомлен. И тут кое-кто на этом играл.

– Рыбин слышал, как Сталин однажды сказал: «Кто-то действует от моего имени».

– Это возможно, – согласился Молотов.

– После войны Сталин собрался уходить на пенсию и за столом сказал: «Пусть Вячеслав теперь поработает. Он помоложе». Разговор такой у него был на даче, в узком кругу. Он сказал без всякого тоста.

Молотов говорил также, что при этом Каганович даже заплакал – не хотел такого назначения. Каганович отрицал это, сказав мне, что, конечно, сожалел о возможном уходе Сталина на пенсию, но ничего не имел против Молотова на посту председателя Совета Министров, который тот занимал еще в 1930—1941 гг.

Из бесед Ф. Чуева с В. Молотовым.

Цит. по: Чуев Ф. С. 329

Сталин хотел уйти не вообще от руководства, а от непосредственного руководства. Он говорил: «Считаю, что после семидесяти лет люди должны от непосредственного руководства уходить».

– А как он это понимал?

– Это – в звании, в чинах, участвовать в партийной жизни, только не Председатель Совнаркома. Люди, говорит, найдутся на наши места. Он это говорил после войны. Сталин не называл Молотова прямым наследником, нет, но я думаю, что он имел в виду. Председатель Совнаркома или Совета Министров – Молотов, конечно. Я думаю, имел в виду. Во всяком случае, он больше никого не называл. Я, во всяком случае, этого не слыхал. И тем более не плакал.

Л. Каганович.

Цит. по: Чуев Ф. С. 74–75

После Великой Отечественной войны с каждым годом становилось заметнее, что Сталин слабеет физически. Особенно заметно сказывалось это в провалах его памяти. Иной раз сидим за столом, и он, обращаясь к человеку, с которым общался десятки, а может быть, и больше лет, вдруг останавливается и никак не может припомнить его фамилию. Он очень раздражался в таких случаях, не хотел, чтобы это было замечено другими. А это еще больше стимулировало угасание его человеческих сил.

Хрущев Н. Т. 2. С. 75

…В послевоенные годы память у него стала сдавать сильно. Однажды он даже забыл фамилию Булганина в его присутствии.

Микоян А. С. 356

Помню, однажды обратился он к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: «Как ваша фамилия?» – «Булганин». – «Да, Булганин!» – и только тут высказал то, что и хотел сначала сказать Булганину. Подобные явления повторялись довольно часто, и это приводило его в неистовство.

Хрущев Н. Т. 2. С. 75

В тот ноябрь 1948 года мы возвращались в Москву вместе, поездом... У меня в купе был журнал «Искусство», я сидела и разглядывала репродукции. Вошел отец, заглянул в журнал. «Что это?» – спросил он. Это был Репин, рисунки, этюды. «А я этого никогда не видел...», сказал он вдруг с такой грустью в голосе, что мне сделалось больно... Я представила себе на минуту, что случилось бы, если бы отец вдруг, – нет, в какой-нибудь специально отведенный для него лично, закрытый день пошел бы посмотреть Третьяковку, – что бы там творилось. Боже! И что бы творилось потом! Сколько бы беготни, суд-пересуд, болтовни нелепой... Должно быть, отец сам представлял, что это для него просто стало невозможным – как и многие другие невинные, доступные другим, развлечения. И он этого не делал. Или он боялся. Не знаю.

Аллилуева С. С. 173

В минуты досуга кремлевский правитель любил вырезать художественные репродукции из «Огонька».

Громов Е. С. 7

Сталин даже в туалет боялся зайти без охраны. Это, конечно, результат работы больного мозга. Человек сам себя запугал, да тут, видимо, и Берия руку приложил.

Сталин с Берия изощрялись в убийствах людей, невероятные способы придумывали и уничтожали их. Вот он, видимо, и переносил на себя: почему к нему не могут применять такие же методы люди, желающие его сжить со свету?

Я думаю, что именно это его начинало терзать. Его терзали действия, которые он применял к своим врагам, к людям, к которым он с недоверием относился. Все они были «враги нapoда»… Я один раз был свидетелем такого факта, и мне было очень неприятно. Сталин пошел в уборную. Охрана – человек, который за ним буквально по пятам ходил, остался на месте.

Сталин вышел из уборной и набросился при нас на этого чекиста, начал его распекать: «Что вы не выполняете своих обязанностей? Вы охраняете, так вы должны охранять, а вы тут сидите, развалившись!»

Он оправдывался: «Товарищ Сталин, я же знаю, что там дверей нет. Вот одна дверь-то, так за той дверью стоит мой человек, который несет охрану».

Oн на него грубо набросился: «Вы со мной должны ходить!»

Это невероятно, чтобы он с ним ходил даже в туалет!

Хрущев Н. Т. 1. С. 81

В конце 1948 года поднялась новая волна арестов. Попали в тюрьму мои тетки – вдова Павлуши, вдова Реденса. Попали в тюрьму и все их знакомые. Арестовали и отца моего первого мужа – старика И. Г. Морозова. Потом пошла кампания против «космополитов», и арестовали еще массу народа.

Арестовали и Полину Семеновну Жемчужину – не убоявшись нанести такой страшный удар Молотову. Арестовали А. Лозовского. Убили Михоэлса. Они все обвинялись в том, что входили в «сионистский центр».

«Сионисты подбросили и тебе твоего первого муженька», – сказал мне некоторое время спустя отец. «Папа, да ведь молодежи это безразлично, – какой там сионизм?» – пыталась возразить я. «Нет! Ты не понимаешь! – сказал он резко, – сионизмом заражено все старшее поколение, а они и молодежь учат...» Спорить было бесполезно.

Аллилуева С. С. 174

В последний период у него была мания преследования. Настолько он издергался, настолько его подтачивали, раздражали, настраивали против того или иного – это факт. Никакой человек бы не выдержал. И он, по-моему, не выдержал. И принимал меры, и очень крайние. К сожалению, это было. Тут он перегнул. Погибли такие, как Вознесенский, Кузнецов... Все-таки у него была в конце жизни мания преследования. Да и не могла не быть. Это удел всех тех, кто там сидит подолгу.

В. Молотов.

Цит. по: Чуев Ф. С. 550

Как-то Сталин вызвал нас и говорит: «Приехал Ракоши отдыхать на Кавказ». Ракоши приезжал туда не в первый раз. «Он звонил, просился ко мне». Мы молчим. «Надо сказать, чтобы он приехал». Позвонили Ракоши, а Сталин нам говорит: «Откуда Ракоши знает, когда я отдыхаю на Кавказе? Всегда, когда я на Кавказе, он тоже приезжает. Видимо, какая-то разведка информирует его». Уже и Ракоши попал в число подозрительных. «Надо, – продолжает, – отучить его от этого». Приехал Ракоши. Он тоже участвовал в обедах с попойками. И раз, когда подвыпил, говорит: «Слушайте, что вы этим делом занимаетесь? Это же пьянство». Назвал вещи своими именами.

Мы и сами знали, но находили для себя оправдание: мы «жертвы». Но нас это все же обидело, и Берия сказал Сталину, что Ракоши говорит, будто мы пьянствуем. Сталин в ответ: «Хорошо, сейчас посмотрим». Сели за стол, и начал он Ракоши накачивать, влил в него две или три бутылки шампанского и другого вина. Я боялся, что Ракоши не выдержит и тут же умрет. Нет, выкарабкался. Утром он кое-как проснулся (а он договорился со Сталиным, что уезжает) и попросил себе завтрак отдельно. Сталин позавтракал в одиночку. Ракоши не пошел к Сталину завтракать, и тот подшучивал: «Вот до какого состояния я его довел!»

Но потом Ракоши стал в глазах Сталина подозрительным человеком: откуда он знает, когда Сталин отдыхает на Кавказе и почему не ест вместе с ним? А ведь для Ракоши ничего не составляло позвонить в Секретариат ЦК, и ему сказали бы, что Сталин сейчас на Кавказе.

Хрущев Н. Т. 2. С. 58

В 1948 г., когда Сталин отдыхал в Мюссерах, я приехал к нему вместе с Молотовым. Был и Поскребышев, который редко сидел за обеденным столом, но в этот раз он присутствовал. Видимо, это присутствие было заранее согласовано со Сталиным и сделано с определенной целью, как я потом догадался. Происходила обычная для такого случая нормальная беседа. Я сидел рядом со Сталиным, но за углом стола. Поскребышев сидел на другой стороне стола, с краю. Молотов – напротив меня.

Вдруг в середине ужина Поскребышев встал с места и говорит: «Товарищ Сталин, пока вы отдыхаете здесь на юге, Молотов и Микоян в Москве подготовили заговор против вас».

Это было настолько неожиданно, что с криком: «Ах ты мерзавец!» – я схватил свой стул и замахнулся на него. Сталин остановил меня за руку и сказал: «Зачем ты так кричишь, ты же у меня в гостях». Я возмутился: «Невозможно же слушать подобное, ничего такого не было и не могло быть!» Еле успокоившись, сел на место. Все были наэлектризованы. Молотов побелел как бумага, но, не сказав ни слова, сидел как статуя. А Сталин продолжал говорить спокойно, без возмущения: «Раз так – не обращай на него внимания». Видимо, все это было заранее обговорено между Сталиным и Поскребышевым. До этого подобных случаев не было.

Сталин постепенно перевел разговор на другую тему. Но этот инцидент произвел на нас такое впечатление, что посещение наше оказалось короче обычного, и мы вскоре уехали.

Видимо, у Сталина зародились какие-то подозрения и я допускаю, что в возникновении их содействовал Поскребышев И вовсе не потому, что он имел что-то против Молотова и меня. Обычно один на один со мной он всегда объяснялся мне в любви, говорил, что высоко ценит меня, противопоставлял другим, например Молотову, в честности и корректности и пр. Просто он это сделал, выполняя поручение Сталина. Желая понравиться Сталину и укрепить свое положение, Поскребышев мог до этого наверное, рассказать Сталину, что я часто захожу в кабинет Молотова, и это соответствовало действительности. Поскребышев видимо, вел наблюдение, кто и куда ходит.

Микоян А. С. 535

Вокруг отца как будто очерчен черный круг, – все, попадающие в его пределы, гибнут, разрушаются, исчезают из жизни...

Аллилуева С. С. 194

Я прекрасно понимал, какая была создана вокруг него обстановка в последние годы его жизни, как ему было трудно. Он был старым, больным, одиноким человеком.

Н. Власик.

Цит. по: Логинов В. С. 136

Он всюду видел врагов. Это было уже патологией, это была мания преследования – от опустошения, от одиночества.

Аллилуева С. С. 175

Помню, как однажды мы смотрели мрачный, неприятный фильм на историческую тему. Он был поставлен в Англии. Речь шла о каких-то сокровищах, которые должны были переправить из Индии в Лондон, а на всем протяжении пути действовали испанские пираты, нападавшие на английские корабли и убивавшие их экипажи. Когда настало время перевозки сокровищ, англичане вспомнили о капитане одного пиратского корабля, сидевшем у них в тюрьме. Это был ловкий пират, смельчак и головорез. Англичане решили, спросить его не возьмется ли он за это дело. Капитан ответил, что возьмется, но при условии, что ему позволят набрать свой собственный экипаж из числа пиратов, сидевших вместе с ним в тюрьме. Англичане согласились. Они дали ему корабль, и он отравился в Индию, где взял на борт сокровища. На обратном пути он начал одного за другим отправлять на тот свет членов своего экипажа. При этом он делал вот что: в своей каюте ставил портрет очередного собрата, которого намеревался убрать – просто в порядке напоминания самому себе. Уничтожив этого человека и выбросив его за борт, он ставил портрет своей следующей жертвы. В самом конце, кажется, убрали самого капитана. Говорят, это была подлинная история.

Хрущев Н. Т. 2. С. 78

Это была ужасная картина! Такое поведение даже в бандитском мире, наверное, считалось бы аморальным. В этом мире ведь своя мораль есть – товарища своего не выдавай и т.д. А здесь отсутствие даже бандитской морали, не говоря уже о человеческой. А Сталин восхищался: «Молодец, как он здорово это сделал!» Эту картину он три или четыре раза смотрел. На второй или третий раз после показа этой картины, когда нас Сталин вызвал к себе, я стал говорить, что это бесчеловечная картина и т.д., конечно, не в прямой полемике со Сталиным, а с другими. Мы говорили между собой и удивлялись, как Сталин может восхищаться таким фильмом. По существу же, здесь он находил некоторое оправдание тому, что он делал сам в 1937—1938 гг. – так я, конечно, думаю.

Микоян А. С. 533–534

Кончился просмотр этой картины, и Сталин, как обычно, предложил поехать покушать к нему на дачу. Маленков и Берия сели в машину со Сталиным, а мы с Булганиным в моей машине поехали следом. Приехали мы на Ближнюю, сейчас же пошли руки мыть. Как всегда, перебрасывались словами. Берия говорит:

– Слушай, ты знаешь, что Сталин сказал, когда мы ехали: «А этот капитан – не глупый парень, он соображал, что делал».

Он стал меня подбивать, чтобы я эту тему за столом поднял и сказал, что это мерзавец. Я поколебался, но согласился. За столом я сказал:

– Товарищ Сталин, какой мерзавец этот капитан – ближайших своих друзей погубил!

Сталин посмотрел на меня и ничего не сказал. Я тоже прекратил опасный разговор на эту тему. Тут видна параллель: он тоже, как этот пират, составил себе списки, фотографии ему были не нужны, и командовал своими подручными, чья пришла очередь. Куда до него этому бандиту! Этот младенец уничтожил там десяток или полтора десятка человек, а Сталин-то уничтожил сотни тысяч. Я не могу сказать точно, сколько, но, когда Сталин умер, в лагерях было до десяти миллионов человек. Там, конечно, были и уголовники, и наши военнопленные – огромное количество людей, которое и не снилось этому английскому пирату-бандиту.

Хрущев Н. Т. 2. С. 82

Видимо, этим же объясняется восхищение Сталина личностью Ивана Грозного, особенно его деятельностью, когда он в интересах создания единого русского государства убивал бояр самым зверским методом, не считаясь ни с какой моралью, за что русские историки еще при царском режиме критически относились к нему. Сталин же говорил, что Иван Грозный еще мало убил бояр, что их надо было всех убить, тогда он смог бы раньше создать действительно единое крепкое русское государство. Он оправдывал и многоженство Ивана IV: у жен-де было большое приданое, которое Иван Грозный направлял на создание армии. Как-то Сталин сказал, что Иван Грозный был женат в действительности не на черкешенке, а на грузинке, потому что в старой России грузинок называли черкешенками.

Микоян А. С. 534

Орлов, между прочим, сообщает, что со времени Ежова на верхах НКВД Сталина иначе не называли в секретной переписке, как Иван Васильевич (в память Грозного). Этот псевдоним Сталина, замечает автор, знали не больше десяти человек.

Вейнбаум М. Александр Орлов и его книга // Новое русское слово. 1953. 9—16 дек.

Видимо, этими же мотивами можно объяснить оценку Сталиным некоторых действий Гитлера, хотя это было еще до развертывания репрессий. Так, когда Гитлер, стремясь укрепить свою власть, послал своих соратников в казармы штурмовиков и учинил там расправу на месте без суда и следствия над верхушкой левых штурмовиков – Ремом и другими, это поразительное зверство вызвало всеобщее возмущение. И я был поражен, когда Сталин, возвращаясь несколько раз к этому факту, восхищался смелостью, упорством Гитлера, который пошел на такую меру, чтобы укрепить свою власть. «Вот молодец, вот здорово, – говорил Сталин. – Это надо уметь!» На меня это произвело ужасное впечатление. Это же бандитская шайка, которая по-бандитски друг с другом расправляется! Чем же она может вызвать восхищение.

Микоян А. С. 534–535

Смотрел, бывало, на близкого человека и говорил ему: «Что это у вас глаза бегают?» Имелись случаи, когда после этого люди кончали свою жизнь.

Хрущев Н. Т. 2. С. 139

Еще мне рассказывали:

Один гражданин во время выступления Сталина машинально глянул на свои наручные часы. А дело было в большом зале, где сидело и слушало много народа. И что же? Эта оплошность стоила человеку немало – им занялись соответствующие органы.

Михалков С. С. 95–96

В последние два года жизни Сталина у него большей частью на даче дневали и ночевали Хрущев, Берия и Маленков. Хрущев и Берия были неразлучная пара, дружили. Потом на какой-то почве у них возникли... Берия, может, решил, конечно, что зачем ему держать Хрущева, когда он может один управлять? Может быть, и решил.

Л. Каганович.

Цит. по: Чуев Ф. С. 81

Мы очень часто ездили к Сталину, почти каждый вечер. Только когда нездоровилось Сталину, были пропуски. Других причин не было, потому что Сталину девать себя было некуда.

Он был, как тот купец из «Горячего сердца», которого Тарханов играл. У этого купца был какой-то приближенный, который все думал, чем занять его время. Купец говорил: «Ну, что сегодня будем делать?» – и тот должен был придумать, что делать. Они в разбойников играли и прочее… Ему делать было нечего, он не способен что-нибудь делать, а мы должны были работать, работать на своих постах, на которые мы были избраны, а, кроме того, мы должны были участвовать в вечерах Сталина в качестве персонажей из «Горячего сердца» и развлекать его.

Хрущев Н. Т. 2. С. 81

– Запомните, – сказал во время одной беседы Анастас Иванович, – Сталин в конце 30-х годов – это совершенно изменившийся человек: до предела подозрительный, безжалостный и страшно самоуверенный. О себе нередко говорил уже в третьем лице. По-моему, тогда он просто спятил. Впрочем, таким Сталин снова предстал перед нами и в последние три-четыре года до своей смерти.

Куманев Г. С. 22

Он не просто испытывал страх перед одиночеством и перед тем, что враги могут напасть на него по пути на дачу. Когда мы обедали с ним, Сталин не притрагивался ни к единому блюду, закуске или вину, пока кто-нибудь не пробовал их. Это показывает, что дело зашло слишком далеко. Он не доверял даже тем людям, которые обслуживали его, людям, которые проработали у него много лет и которые, вне всякого сомнения, были преданы ему. Он вообще никому не доверял. Когда мы приходили к Сталину на обед, нам всегда подавали его любимые блюда, и повара готовили их очень хорошо. Они были исключительно вкусными. Однако существовал определенный порядок приема пищи во время этих «вкусных обедов». Но об этом позже…

Хрущев Н. Т. 2. С. 85

«У тебя тоже бывают антисоветские высказывания», – сказал он мне совершенно серьезно и зло... Я не стала ни возражать, ни спрашивать, откуда такие сведения...

Аллилуева С. С. 175

Что бросилось мне в глаза, когда мы как-то в очередной раз собрались у Сталина? Обслуживавший его грузинский персонал исчез, остались только русские. Накануне за обедом Сталин поднял раз вопрос о том, откуда набралось вокруг него столько грузин. Берия насторожился и отвечает: «Товарищ Сталин, это верные вам люди». Сталин возмутился: «Как так, грузины – верные, а русские – неверные?» – «Нет, я этого не говорю, просто здесь подобраны верные люди». Сталин раскричался: «Не нужны мне эти верные люди». И все грузины и грузинки исчезли из его окружения. То есть Сталин вернулся к тому положению, которое было вокруг него до войны. Тогда среди обслуживающего персонала на дачах и в доме у Сталина не встречалось грузин, а были одни русские.

Хрущев Н. Т. 2. С. 55

Застолье было обычным, – ничего нового. Как будто мир вокруг не существует. Неужели все эти, сидящие здесь люди, еще сегодня утром не узнали что-нибудь свежего и интересного со всех концов мира? Ведь они же располагают информацией, как никто иной, но, похоже, что не располагают.

Аллилуева С. С. 184