Текст книги "Утро вечера мудренее"
Автор книги: Евгений Наумов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Гоша усиленно зашмыгал носом.
– Да, а пока я этим самым... крокодилом буду, вы мой велик уведете и будете на нем гонять.
– Нужен нам твой велик! – фыркнул Лысюра.
Гоша недоверчиво задышал и крепче вцепился в руль велосипеда.
Тут вмешался Живцов.
– Ты же крокодилом станешь, чудак! Зубастым. Заметишь, что кто-то твой велик трогает – и за ногу его цап! Соглашайся, дело верное.
– А что дадите? – стал поддаваться Гоша.
– Что? – Лысюра оглянулся по сторонам и увидел на столе хрустальный стаканчик. – Мороженого хочешь?
– А то, – Гоша громко сглотнул слюну.
– Садись ешь, – все заулыбались, предвкушая интересное зрелище. Сиреневого мороженого оставалось всего половина стаканчика. Гоша критически повертел его в руках.
– Мало, – вздохнул он и принялся выскребать мороженое. – За крокодила добавить надо...
Он доел мороженое, поставил стаканчик на стол, а сам принялся сосредоточенно облизывать ложку. Все впились глазами в стаканчик. В тот момент, когда Гоша протянул ложку, чтобы бросить в пустой стаканчик, она... воткнулась в новую порцию голубоватого, как ночной снег, мороженого. Все так и покатились со смеху. Гоша широко заулыбался.
– Добавили? – очевидно, он думал, что ему незаметно подставили другой стаканчик. Теперь ел быстро, весело в предвкушении нового "фокуса", который ему понравился, и хитро посматривал по сторонам. Только опорожнил стаканчик, не успел поставить его на стол – и он уже наполнился ярко-красным лакомством.
Никто не предвидел того, что произошло в следующий момент. Рука Гоши от неожиданности разжалась – хрустальный стаканчик упал на пол, разлетелся на мелкие осколки...
Смех моментально утих, как по знаку волшебной палочки.
– Т-ты что наделал? – Синицын даже заикаться стал.
– Разбил стаканчик! – взвизгнула Даша.
Испугавшись еще больше, Шурубура кинулся опрометью в дверь и загремел вместе со своим велосипедом вниз по лестнице.
– Стой! Стой!
Но куда там...
Синицын сидел, опустив голову, и вдруг заплакал. Тут же устыдился своих слез и торопливо вытер глаза.
Но заревела Поспелова.
– Такое вкусное мороженое! – повторяла она, всхлипывая.
– А самое главное, сколько хочешь, – поддакнул Живцов. – И надо было тебе, Лыс юра, связываться с малолеткой.
Все накинулись на Генку.
– Крокодила ему захотелось увидеть! С удавом пообниматься!
Шмыгая носом, Синицын наклонился, чтобы убрать хрустальные осколки, но они исчезли. К остаткам мороженого на полу подобрался Обормот и принялся осторожно лизать.
– Ешь, Мотя, – грустно сказал Макар. – Ешь, не стесняйся.
И все, окружив кота, печально смотрели, как он слизывает последнюю порцию волшебного мороженого...
ПОБЕДА НАД ШВЕДАМИ
– Синицын, к доске!
У Макара что-то оборвалось в животе. Он не ожидал, что его вызовут, и сидел, глубоко задумавшись. Он вспоминал, как по дороге в школу они договорились никому не рассказывать про стаканчик.
– Засмеют! – твердил всю дорогу Лысюра. – Чем мы докажем, что ели такое мороженое?
И Макар сам засомневался: было ли мороженое? Все случившееся казалось необыкновенным сном. Правда, один и тот же сон не могли увидеть одновременно четыре человека, даже пять, если считать Гошу Шурубуру. Ну, а если бывают коллективные сны? Ладно: мороженое – сон. А кто нарисовал заголовок? Такой красивый, что Нина Борисовна удивилась. Кто свел пятно со скатерти? Книжку "Маленький принц" подарил? Мысли Синицына уже путались, когда его неожиданно вызвали к доске.
– Рассказывай домашнее задание, – сказала Нина Борисовна. Синицын медленно поднялся.
– Ты решил задачу?
Синицын молчал.
– Ну-ка, покажи тетрадку.
Он так же медленно раскрыл тетрадку. А что ее раскрывать, если там пусто, нет никакого решения?
– Садись, Синицын, двойка!
Послышался робкий голос Лысюры:
– Нина Борисовна, он общественное поручение выполнял... Стенгазету рисовал!
– Знаю. За стенгазету спасибо. Все успевают общественную работу вести и домашнее задание выполнить. Вот ты, например, решил задачу?
– Решил, – потупился Лысюра.
– И в выпуске стенгазеты участвовал. Так ведь?
Ничего больше не сказал Лысюра. Умеет Нина Борисовна убедить. И странное дело, чувствуешь, что она права, и никогда не обижаешься, даже если ставит тебе двойку. А за что обижаться? Почему действительно не решил пустяковую задачку? Волшебство всякое... Лысюре, небось, ничего не помешало. И Поспеловой – вон руку тянет. Про Живцова и говорить нечего – тот никогда не забывает урок выучить.
Эх, Синицын! Опять мама увидит в дневнике двойку и будет переживать.
Подавленный, сидел Макар и не слышал даже, как прозвенел звонок, хотя обычно вскакивал первым. Очнулся, когда увидел, что сидит один... Все собрались вокруг новой стенгазеты. Кто-то вслух читал передовую статью Лысюры. Время от времени оттуда доносился смех. Синицын встал и тихонько выбрался из класса.
...После ужина мама предложила:
– Давай-ка напишем папе. Ведь скучно ему там... Так радуется каждому письму! А как у тебя с учебой? Он всегда спрашивает, – она вздохнула. – Конечно, как всегда, одни тройки. Но надеюсь, хоть двоек у тебя нет?
Макар замялся, отворачиваясь. Мама заподозрила что-то неладное.
– А ну-ка, покажи дневник.
– Он... он у Нины Борисовны, – запинаясь, ответил Синицын. Учительница собрала все дневники, чтобы выставить отметки за контрольные работы.
– Ну ладно, посмотрю в другой раз, – мама побарабанила пальцами по столу, вздохнула и ушла к себе. За ней, настороженно озираясь, поплелся и Обормот.
В комнате сгущались сумерки.
Долго сидел Макар за столом, тупо глядя в задачник. Вот что получается! Он уже начал обманывать маму. Зачем? Ведь рано или поздно правда всплывет. Что тогда?
– О чем горюешь, добрый мальчик? – вдруг послышался знакомый голосок. Синицын вздрогнул и поднял голову. Прямо перед ним на столе сидел мышонок Тик-Так с золотым хвостиком.
Синицын страшно обрадовался.
– Тик-Так! – воскликнул он. – Это ты?
– Я вижу, что у тебя горе. Не смогу ли чем-нибудь помочь? Скажи.
Макар вспомнил о хрустальном стаканчике, и ему стало стыдно.
– Спасибо тебе за подарок, – пробормотал он. – Только... Только мы его уронили и...
– Это не беда, – утешил его мышонок. – Пустяки. Стоит только мне махнуть хвостиком...
– Не надо! – перебил Синицын. – Твое мороженое очень вкусное, но... Я хочу попросить тебя о другом.
– О чем же?
Синицын заговорил, чуть не плача:
– Милый Тик-Так! Сделай так, чтобы всегда мои уроки были сделаны и чтобы я отвечал только на пятерки.
Тик-Так помолчал, прежде чем ответить.
– Ну что же, если ты так хочешь, твое желание будет выполнено. Ложись спать, утро вечера мудренее.
– Спасибо, дорогой Тик-Так! – крикнул Макар и хотел его погладить. Но мышонка уже не было.
Долго не мог заснуть Макар в этот вечер, все ворочался с боку на бок. Представлял себе, как удивится Нина Борисовна... А какими глазами посмотрит на него Даша... Генка... Эх! А когда он подумал, что никогда-никогда ему не придется теперь мучиться над домашними заданиями, биться над мудреными задачками, корпеть над правописанием, будущее показалось таким радостным и восхитительным, что у него даже мурашки по спине забегали. И он не заметил, как заснул.
...Несколько дней учительница, как нарочно, не спрашивала Макара, хотя он усиленно тянул руку на каждом уроке. Наконец Макар обиделся и, понурясь, затих в своем углу.
Но вот на уроке истории Нина Борисовна вдруг вызвала его и попросила рассказать о Полтавской битве. Синицын встал с каким-то тягостным чувством. До сих пор помнил только одну страничку в учебнике – "Схема Полтавской битвы". Там были нарисованы громадные зеленые и черные стрелы, бегущие и скачущие на лошадях люди, взрывы. А кто эти люди и почему они воюют между собой – Синицыну было абсолютно безразлично. Он встал и, опустив голову, как обычно, когда ничего не знал, начал бормотать под нос: "Полтавская битва, Полтавская битва... " Он ожидал, что кто-нибудь подскажет дальше.
– Ну, – торопила его Нина Борисовна. – Когда произошла Полтавская битва?
И вдруг прямо перед глазами Макара всплыли четкие слова, как будто написанные в воздухе: "Полтавская битва произошла 27 июня 1709 года".
Синицын, запинаясь, робко повторил эти слова.
– Правильно, – одобрила учительница. – А теперь расскажи подробнее.
Новые строчки появились перед носом Синицына, и он теперь уже бойко и уверенно стал читать их:
– "Девять лет шла война между Россией и Швецией. Русские отвоевали побережье Прибалтики, но шведский король Карл XII не терял надежды разгромить Россию..."
Брови Нины Борисовны поднимались все выше и выше, а головы учеников повернулись к Макару. Послушайте, послушайте, как отвечает Синицын! Тот самый Синицын, который у доски и трех слов связать не мог, только на подсказках и выезжал, которого на каждом собрании отряда "прорабатывали", как отстающего. А сейчас он отвечает, как по писаному. Это же чудо! Он даже... даже читает стихи!
И верно, Макар, отчаянно размахивая руками и завывая, кричал на весь класс:
Уж близок, близок час победы.
Ура! Мы ломим: гнутся шведы.
О, славный час! О, славный вид!
Еще напор – враг бежит...
Да, для Синицына это был поистине славный час. Нина Борисовна, улыбаясь, вывела против его фамилии торжественную пятерку. В перерыве Макара окружили ребята.
– Молодец, Синицын! Ну, и удивил ты нас!
Хлопали его по плечам и спине так, что пыль летела. В тот же день в классе была выпущена "Молния". Синицына изобразили в виде богатыря с копьем на скачущем коне, а впереди удирают шведы, похожие на двойки.
Правда, Нина Борисовна сначала возражала:
– А вдруг он завтра опять получит двойку? Что же, срочно "Колючку" будете выпускать?
Но редколлегия во главе с Лысюрой не отступала.
– Он слово дал! – шумел Генка. – Теперь будет только на пятерки учиться.
И он не ошибся. Через три дня Синицын исправил двойку по математике. Он решил у доски такую головоломную задачу, что даже отличник Олег Черепанов не смог угнаться за ним и так расстроился, что намарал в тетрадке. А еще через день Макар наизусть прочитал всю "Сказку о царе Салтане", хотя задавали пока одну страничку. Не пропустил ни одной строчки, ни одного слова. Все следили за ним по книге. Учительница опять поставила ему пятерку, но сказала, чтобы он без надобности не переутомлял так голову.
Подумать только! Совсем недавно она укоряла Синицына, что тот не слишком утруждает свою голову!
И тогда Лысюра окончательно убедился: нет, без волшебства тут не обошлось. И стал обдумывать предстоящий серьезный разговор с Макаром.
А тот все эти дни вел блаженный образ жизни. Ничего не учил, никаких задачек не решал, а в "Сказку о царе Салтане", которую рассказывал наизусть, на самом деле даже не заглядывал. Теперь он был свободен! Гонял футбольный мяч, играл в городки, лапту, в пятнашки, ходил в кино, валялся на диване и смотрел телевизор. А когда надо было, гордо вытаскивал из ранца дневник и торжественно показывал матери. Там неизменно красовались одни пятерки. Мать сначала удивлялась, не верила и даже как-то зашла в школу узнать правду. Нина Борисовна встретила ее восторженно:
– Макара не узнать! Он сейчас у нас лучший ученик в классе. Я только боюсь, чтобы не переутомился.
Мать озадаченно пожала плечами: какое там переутомление! Занимается... как всегда.
– Значит, ему легче стала даваться учеба, – успокоила ее учительница.
Как-то на безоблачное существование Макара набежала легкая тень. Пришло письмо от отца.
"Здравствуй, сынок! Мама написала, что ты делаешь большие успехи в учебе. Поздравляю! Я всегда верил в тебя и говорил маме, что когда-нибудь тебе надоест носить домой двойки и тройки и ты возьмешься за учебу по-настоящему... Ты же у меня мужественный!
Мы сидим в легком сборном домике, но здесь тепло и уютно. За стенами свищет пурга. Через час мне идти проверять приборы..."
Синицын читал письмо, и уши его полыхали от стыда. Но вскоре все это забылось и жизнь потекла по-прежнему.
Однажды, придя в школу, Макар увидел объявление:
"Внимание, внимание! Готовьтесь к турниру, веселые и находчивые знатоки! Чихая от архивной пыли, ройтесь в справочниках и книгах. Или наоборот: дыша чистым воздухом, наблюдайте внимательно природу, почаще выезжайте за город, в лес, в поле. Потому что тема нашего нового турнира – "Природа вокруг нас". В соревнование вступят команды "Любознательный" (четвертый "А") и "Альбатрос" (четвертый "Б").
Вообще Макар не состоял в команде "Любознательный" – туда записывали только тех, кто хорошо учится, но принимал участие в большой сваре, которая разгорелась при создании этих команд.
Сначала их хотели назвать, как обычно, – КВН (клуб веселых и находчивых), но Зина Живцов, которого прочили в капитаны и потом действительно им избрали, воспротивился:
– Нет, нам нужны не только веселые и находчивые, но и знатоки.
– Какие знатоки? – загудели в классе.
– Те, которые ведут следствие? – уточнил Олег Черепанов. – По телику, пятнадцать серий? А может, двадцать...
– Зачем нам следствие?
– Следствие действительно незачем, – терпеливо пояснил Живцов. Но знать кое-что надо. Точнее, не кое-что, а очень много. Иначе в первом же турнире срежемся и альбатросовцы нас подкуют.
– Но ведь так все команды называются, – снисходительно бросил Лысюра. – КВН – клуб веселых и находчивых.
– Это по старинке. Кто-то выдумал и – пошло... Во-первых, никакого клуба у нас нет, при чем здесь клуб? А во-вторых, на одном веселье далеко не уедешь. Надо, чтобы назывались КЗН – клуб... вернее, команда знатоков и находчивых. Ты телевизор смотришь?
– Смотрю, – попятился Генка. – Регулярно и постоянно.
– А передачу "Что, где, когда?" видел? Там в команде одни знатоки! Они все на свете знают! Что ни спросят у них – на все дают ответ. Вот как надо!
– Ладно, – увял Генка. – Я не против.
– Вот и мы давайте назовем наш клуб... то есть команду, "Что, где, когда?", – предложила Зойка и покраснела.
– Это будет просто подражание, – махнул рукой Зина. – Надо что-то свое придумать.
Лысюра важно нахмурился.
– Если надо, мы можем и свое... А! Придумал. Есть!
Все с опаской посмотрели на него. А Лысюра вылез на парту и замахал руками.
– Надо добавить еще и "почему"! – выкрикнул он, как на общешкольном митинге.
– Что – почему? – не понял Макар.
– Ну, у них называется: "Что, где, когда?". А у нас будет называться: "Что, где, когда, почему?". Сила!
Наступила тишина. Лысюра осторожно слез с парты.
– А что? – Олег встряхнул чубчиком, будто отгонял назойливую муху. – Почему... почему... А почему – "почему"?
Лысюра ударился в пояснения:
– Они ведь отвечают только на вопросы: что произошло, где и когда. А мы еще должны ответить и почему.
– А зачем? – спросил Макар.
– Как зачем? – загорячился Генка. – Что, где и когда – это каждый знает. А вот почему – не знает.
– Не понял, – сказал Живцов. – Например?
– Н-ну... например, – промямлил Генка, и глаза его забегали, например...
– Например, – вмешалась Даша, – все мы знаем, что: тебя избрали старостой класса; где: вот здесь; когда: после уроков, в начале учебного года; а почему – никто не знает.
– Потому что очень любит командовать! – подхватил Макар.
– Ну, ты... – надвинулся на него Лысюра. – Поосторожнее!
– Ладно, ладно, – успокоил их Живцов. – Так и назовем команду знатоков и находчивых. А турниры будут называться: "Что, где, когда?".
– И "почему"! – опять добавил Генка.
Долго спорили и голосовали, и каждый раз Лысюра настырно лез со своим "почему", так что в конце концов его стали называть "Почемучкой". Все это вспомнилось Макару, пока он читал объявление. Тут на него откуда ни возьмись налетел Зина Живцов.
– Готовься к турниру! Будешь защищать честь класса.
Макар отшатнулся:
– А почему я... должен защищать? Других нету, что ли?
– Эх ты! А мне еще Поспелова расписывала: "Синицын покажет!" Прямо наседала. И мы решили записать тебя в команду, как знатока... то есть как знающего... Ты ведь в последнее время стал очень знающим!
– Постой! – схватил его за рукав Макар. – Поспелова... так говорила?
– А то кто же? Но видно, плохо еще тебя знает, – Зина пренебрежительно махнул рукой.
– Ну ладно, ладно, – оборвал его Синицын. – Нельзя уж и пошутить. Нервные все стали... Я ж не отказываюсь. Записывай в свой "Любознательный".
– Вот это другое дело! – обрадовался Живцов. – Давно бы так. Готовься с сегодняшнего дня. А то знаешь они какие, "альбатросовцы"?
– Какие? – насторожился Макар.
– Таких вопросов насуют – у-у-у! Только держись. И где они их откапывают? Даже в "Детской энциклопедии" такого не найдешь. Так что берись за дело.
– А зачем мне браться? – хмыкнул ему вслед Синицын. – Я на любой вопрос отвечу не глядя.
И довольный собой, подался в класс. А увидев Дашу, небрежно заметил:
– Тут только что Живцов ко мне привязался...
– Почему? – остановилась Поспелова.
– Выручай, говорит, иначе положит нас четвертый "Б" на обе лопатки.
– Ну, а ты что? – Дашины глаза блеснули.
Синицын пожал плечами.
– Пришлось согласиться. Ладно, говорю, разделаю их...
– И хвастун же ты!
– Чего хвастун, чего хвастун? – закипятился Синицын. – Сама увидишь!
– Уви-и-идим, – протянула многозначительно Даша.
КОТ ВЕЛИЧИНОЙ С КИТА
Пионерская комната гудела, как перед началом киноутренника. Старшая пионервожатая Влада Изотовна, румяная, с веселыми ямочками на щеках, наводила порядок:
– Четвертый "А" садится у этой стены, а четвертый "Б" – сюда. Лысюра, Лысюра, ваше место там.
Наконец команды разместились и начали сверлить друг друга глазами.
– Начинаем! – объявила Влада Изотовна. – Капитаны команд, жребий.
В команде "Альбатрос" поднялся длинный Пашка Многолет. Живцов и Пашка подошли к вожатой.
– Белые начинают, – сказала она, чуть приоткрывая шахматную коробку, где тарахтели две пешки. Живцов с усилием просунул в щель руку и вытянул черную. "Альбатросовцы" заревели.
Многолет улыбался до ушей. Он пошептался о чем-то с командой и вышел на середину.
– Первый вопрос! – крикнул он хрипло и зачем-то вытаращил глаза. – Сколько всего воды на Земле?
Наступила тишина, как в пустом зале.
– Вот это да... – протянул кто-то.
– Уточняю вопрос, – продолжал Пашка, откашлявшись. – Нужно ответить, сколько воды всего, включая воду океанов, озер и рек, в облаках и ледниках.
Синицыну показалось, что вместе с секундомером Влада Изотовна включила и шум в комнате. Все загудели с удвоенной силой, зашевелились, стали толкать друг друга локтями.
К Синицыну подбежал Зина Живцов:
– Ну, знаешь?
Макар с усилием наморщил лоб. Он ожидал: сейчас появится волшебная надпись. Но никаких надписей не появлялось, только перед глазами качалось красное и встревоженное лицо Живцова.
– Вспоминай, вспоминай! – торопил он плачущим голосом. – Время идет. Что придумали, ловкачи, почешешься тут...
– Время истекает, – напомнила Влада Изотовна.
Живцов шумно задышал:
– Ну что же ты!
И тут поднялся Олег Черепанов, тоже какой-то всклокоченный, с красными пятнами на щеках.
– Всей воды на Земле, – начал он, неловко пряча руки за спину, шестьдесят семь миллионов кубических километров.
Влада Изотовна еще не успела утвердительно кивнуть головой, как по вытянувшимся лицам "альбатросовцев" стало понятно: ответ правильный. Разразилась буря криков.
– Минуту! – подняла руку пионервожатая. – А может, Олег знает, сколько воды в океанах, облаках?
– Знаю, – передергивая плечами, ответил тот. – В озерах и реках четыре миллиона, в ледниках – тридцать миллионов, в облаках, тучах двенадцать миллионов кубических километров. Остальное – в морях и океанах.
– Ур-ра!!! – осатанело заорал кто-то из "любознательных".
Но и "альбатросовцы" что-то кричали, зло вытаращив глаза. Когда шум немного поутих, оттуда стали слышны отдельные выкрики:
– Неправильно! Неправильно!
– Олег немного ошибся, – внесла ясность Влада Изотовна. – В ледниках не тридцать миллионов, а двадцать восемь и восемь десятых. Но ошибка незначительная, и команда "Любознательный" получает восемь очков.
В стане "альбатросовцев" пронесся жалобный протяжный стон.
Теперь пришла очередь Живцова задавать вопрос. Он вдруг преобразился. Лицо его стало глуповатым.
– Какой цветок расцветает раньше всех весной? – спросил он, поворачиваясь к своим и подмигивая.
– Подснежник! – хором как один отозвались "альбатросовцы".
– Это ваш окончательный ответ? – улыбнулась ведущая.
Все обернулись к капитану Пашке Многолету. Тот напряженно хмурился, глядя в пол.
– Нет, не окончательный, – поднялся он. – Первым зацветает горицвет.
Влада Изотовна сделала пометку в блокноте:
– Пять очков.
Пашка сел под ликование своей команды. Не зря, видно, избрали его капитаном. Удовлетворение было написано на его лице. Но тут же вскочил и предложил одному из команды "любознательных" выйти к доске.
Живцов повернулся к Макару и зашипел:
– Ну, Синицын, ты еще не отвечал. Иди, выручай команду! Наверное, какую-нибудь задачку дадут, а ты их щелкаешь, как орешки.
Синицын, подталкиваемый многими руками, напутствуемый пожеланиями, выбрался из рядов своей команды и на деревянных ногах побрел к стоявшей в углу черной глянцевой доске.
Там он привычно взял мел и неожиданно почувствовал уверенность: "Уж задачку-то я решу".
– Нужно нарисовать, – раздался голос Многолета, – капусту, огурец, желудь, собаку, кота и коня.
– Пустяки, это же просто! Дуй, Синицын!
– Только, – продолжал Многолет, – морскую капусту, морской огурец, морской желудь, морскую собаку, морского кота и коня.
Все это он проговорил с наслаждением, каждый раз выделяя слова "морской", "морская"... У Синицына даже зубы заныли. Он повернулся к доске с несчастным видом. Что рисовать – он и представления не имел. Каких-то морских собак, котов... А какие они? Может, такие же, как и сухопутные, только побольше размером? Кот величиной с кита? А какой тогда конь? Постой, постой... Какие-то неясные воспоминания возникли в голове. Морской конь, морской конек... Правильно, морской конек! Макар не раз видел его в детских книжках. Он похож на шахматного коня, только вместо гривы – колючки.
И Синицын торопливо принялся рисовать шахматного коня. Правда, получился он немного кривой, зато похожий. Особенно старательно вырисовал Макар круглую подставку.
Сзади засмеялись. Синицын обернулся.
– Это что? – заливаясь, Пашка тыкал растопыренной рукой.
– Морской конь! – Синицын насупился.
"Альбатросовцы" грохнули.
– Шахматный это, а не морской, – отрезал Многолет. – У морского никакой подставки нет, а хвост острый.
И тут Синицын услышал со стороны своего класса сильное шипение, в которое сливался шепот подсказок, увидел множество устремленных на него укоризненных, напряженных и просто сердитых глаз. Но одни глаза – удивленные и немного презрительные – поразили его больше всего. Глаза Поспеловой. Она смотрела на него, то наматывая на руку свою толстую пшеничную косу, то разматывая.
Синицын опустил голову, тихонько положил мел и поплелся на свое место.
Долго еще продолжался турнир между "Альбатросом" и "Любознательным". Синицын в это время горько думал: "Вот и кончилось волшебство. Опять начну двойки хватать. Наверное, пропал мышонок Тик-Так. Что делать? Что делать?"
Еле дождался он, когда закончится турнир. Даже толком не понял, кто же кого победил. Кажется, "Альбатрос", потому что уж больно орали в их стане, а среди "любознательных", наоборот, царило глубокое уныние. Но Макару не до того было. Расталкивая всех, он пробирался к двери. Кто-то ткнул ему кулаком в бок:
– Что же ты подвел нас?
Он даже не оглянулся. Схватив с вешалки пальто, вихрем вылетел на улицу.
ГДЕ ТЫ, ВОЛШЕБНИК ТИК ТАК?
Было уже темно. Рваные тучи неслись по небу, ветер хлестал по ногам сухими листьями. Макар бежал, горестно бормоча себе под нос:
– Бедный, несчастный... Один раз удача привалила – не учить уроки, да и то ненадолго. Теперь опять гни спину над учебниками, зубри ой-ой-ой!
Отомкнул дверь – дома никого. Затаив дыхание, Макар стал красться по скрипящим половицам на кухню. Откуда-то из темноты вырвался Обормот, стукнулся об ноги и стал тереться. Наверное, колбасы просил. А может...
Синицын вздрогнул:
– Обормот, ты?
Кот сыто и нахально замурлыкал. Макар встревожился, в душу его закралось подозрение. Схватив кота за шиворот, он посмотрел ему в глаза:
– Признайся, слопал Тик-Така? Говори!
Кот сучил лапами и закатывал глаза. Из-под кровати одобрительно наблюдал Брехун, поблескивая крохотными глазками. Кот со своими пакостями сидел ему в печенках.
– Все ясно, – грустно кивнул Синицын. – Ты подкараулил маленького беззащитного мышонка и съел его. Сожрал? Что, скажешь, не так? Эх ты! Ведь это волшебный мышонок! Сказал бы мне, что есть хочешь, я бы тебе килограмм колбасы приволок. Или рыбы наловил. Честное слово!
Обормот захрипел, засучил задними лапами, потом вильнул хвостом, пытаясь царапнуть руку. Синицын отбросил его.
– Уходи, не хочу тебя видеть.
Кот улизнул за шкаф. Макар, все еще держа портфель в руке, тихонько открыл дверь на кухню. Прислушался. Ветер завывал за окном. Вдруг Синицын вздрогнул: на холодильнике сидел маленький живой комочек. Вокруг него мерцало слабое сияние.
– Ты звал меня? Я пришел, добрый мальчик! Что-нибудь случилось?
– Да вот, понимаешь, дорогой Тик-Так, – начал он жалобно, вызвали меня к доске, а я не мог ничего ответить. Вот и подумал, что твое волшебство уже кончилось.
– И ты ошибся! Знай же, мальчик, что волшебство мое сильное, потому что это доброе волшебство. И тот, кто владеет им, не теряет эту силу.
– Тогда почему я ничего не мог ответить?
– Потому что ты не знал того, о чем тебя спросили.
– Но как же так? – недоумевал Макар. – И на уроках я ничего не знал, а... отвечал. Ты же обещал...
– Я обещал тебе, – прервал его мышонок, – что ты будешь знать все, о чем написано в учебниках. Значит, тебя спрашивали о том, чего в учебниках нет.
– Верно! Я был на турнире знатоков, там задавали специально такие вопросы, которых ни в одном учебнике не найдешь. Это для того, чтобы ребята читали разные книжки и больше знали.
– Это правильно, – одобрил мышонок.
Синицын погрустнел.
– Значит, в этих турнирах я не смогу участвовать?
– Почему? Если почитаешь другие книги, то тоже будешь знать.
– Но ведь их много, этих книг! – в отчаянии воскликнул Синицын. А я читаю медленно, пока все прочтешь, так состаришься, что ни в один пионерский турнир не примут, потому что пенсионером станешь. А зачем мне тогда турниры?
– Значит, ты хочешь все знать, ничего не читая, безо всякого труда?
– Вот-вот! Хочу во всех турнирах участвовать. Чтобы мог на любой вопрос ответить. Сделай это, милый Тик-Так!
– Пусть будет так, как ты хочешь.
– Спасибо тебе, Тик-Так...
Макар протянул руку и хотел погладить мышонка, но тот мгновенно исчез.
ВСЕОБЩЕЕ ПРЕЗРЕНИЕ
– Ну, кто победил вчера? – радостно крикнул Синицын, когда на следующий день увидел в раздевалке Зину Живцова.
Тот хмуро и недоуменно посмотрел на него.
– Ты же был на турнире, чего спрашиваешь? Эх ты, трепач! Кричал: я, я! А сам... Сколько очков из-за тебя потеряли! Если б знали...
– Да ты не волнуйся! – хлопнул его по плечу Синицын. – В следующий раз мы их на клочки разнесем.
– Иди ты! – сверкнул глазами Живцов. – Не хочу слушать. В голове ни бум-бум, хоть бы что-нибудь знал, кроме уроков. Любозна-а-тельный...
– Значит, ни бум-бум? – переспросил Макар многозначительно, и в другой раз Живцов обязательно обратил бы внимание на его тон, да сейчас Зина был слишком зол на Макара. – А вот спроси меня о чем-нибудь!
– Отвяжись! – отмахнулся Живцов.
– Нет, ты спроси! – напирал Синицын. – Попробуй, задай любой вопрос, что вчера на турнире задавали.
– Нашел дурака! – хмыкнул Зина. – Послушал там же ответы, а теперь старается охмурить.
"Эх! – подумал Синицын. – Разве объяснишь, что вчера я ничегошеньки не слышал".
– Ладно, – сказал он. – Тогда задай мне какой-нибудь другой вопрос, которого не было на турнире.
– Где я тебе его возьму? – буркнул Живцов. – Ну чего ты ко мне пристал? Я так переживаю из-за вчерашнего, а ты мне переживать не даешь. Пономаренко! Поговори с ним.
Проходивший мимо Пономаренко остановился и, как всегда, застенчиво улыбнулся:
– А что?
– Да вот, – пожаловался ему Зина, – лезет ко мне, требует, чтобы я какие-то вопросы задавал. Мало его вчера позорили...
– Никто меня не позорил, – запыхтел Макар. – Если бы я захотел, то на любой вопрос ответил бы запросто. – Айн-цвай-драй!
Пономаренко и Живцов как-то странно переглянулись.
– Ну? Слабо? – Макар уже закусил удила.
Живцов загадочно прищурился.
– Любой вопрос? Хо-ро-шо. Задам-ка я один вопрос, на него ни один человек в мире еще не ответил. Я вчера хотел шарахнуть им "альбатросцев", да от расстройства забыл.
– Давай, давай! – оживился Макар. Пономаренко заинтересованно придвинулся, Зина оглянулся и зачем-то понизил голос:
– У какой рыбы зеленые кости?
Синицын удивился: зеленые кости? Разве бывают рыбы с такими костями? Но пока он удивлялся, губы его как-то сами собой ответили:
– У двух морских рыб: бельдюги и саргана.
Живцов и Пономаренко так и отпрянули. Зина даже застонал, словно от зубной боли. И оба снова выразительно переглянулись.
– Значит, все знаешь, – каким-то тусклым шершавым голосом сказал Живцов. – Тогда скажи еще, что такое "ведьмино кольцо".
Синицын в первый раз слышал о ведьмином кольце. И он даже с любопытством ждал, что же сам ответит:
– Ведьмино кольцо встречается в лесу. По краям его растут грибы, а в середине пусто, даже травы нет. В Америке, в степях Восточного Колорадо, бывают кольца до двухсот метров в диаметре.
Зина прерывисто задышал:
– Ага! Вот ты какой... Ну ладно, поговорим после уроков.
И оба, круто повернувшись, заспешили прочь. Макар посмотрел им вслед и пожал плечами.
– Завидуют... Пусть!
Тут его ухватил за локоть Генка Лысюра.
– Синицын, привет! Знаешь, что завтра воскресник?
– Какой воскресник?
– А такой. На пришкольном участке надо укутать саженцы яблонь и груш.
– Чем укутать?
– Ясно чем: соломой. Нам выделили участок со ста деревьями, – и Лысюра потащил его к окну. – Смотри: во-он от того угла до калитки в заборе все наши деревья. Каждый завтра должен укутать четыре-пять деревьев.
– Зачем их укутывать? И так всю зиму простоят. Тополя вон всю зиму голые, а эти укутывай.
– Тополя – деревья дикие, а эти культурные. К тому же завезенные из теплых краев. Вот японская вишня – са-ку-ра называется, – выговорил по слогам. – Ее нам корейские друзья привезли. А там яблони из Мичуринска, специально выведенные для наших краев. Гибрид грецкого и маньчжурского ореха, – загибал пальцы Генка. – И всем им нужно ак... акклиматизироваться! Вот!
– А ты откуда знаешь? – удивился Макар.
– Оттуда, – указал почему-то на потолок Генка. – Мне сообщил...
– Кто?
– Руководитель кружка юннатов! Они там ведут переписку со всеми, кто подарил нам саженцы в порядке шефской помощи. Под девизом "Сады тайге". Понял?
