Текст книги "Шесть миров. Прелюдия (СИ)"

Автор книги: Евгений Демидюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

   То, что Император одобрил план по созданию разведывательно-диверсионного отряда, было очень хорошо. Костяк отряда уже был. В основной состав он выбрал самых выносливых. Тех, кто прошел два простейших теста. Выполнение любой боевой задачи требует от разведчиков совершения, по крайней мере, двух марш-бросков. Первый – до объекта – обычно протяженностью тридцать-пятьдесят километров. Если все проходит штатно и объект удается уничтожить, то уходить от преследования требуется только… бегом. Это и есть второй марш-бросок. Не меньше десяти-пятнадцати километров бега в максимальном темпе. При этом, обязательно нужно еще и «головой работать», чтобы перехитрить противника.

   Соответственно, первый тест – это измерение того расстояния, которое пробегает боец за двенадцать минут. Если это расстояние больше, чем 2,8 километра – отлично; менее 2,8, но более 2,4 километра – хорошо; 2,4-2,0 километра – посредственно; менее 2,0 километров – плохо.

   Второй тест – серия упражнений, выполняемых одно за другим, без перерыва, по десять раз каждое (отжимания в упоре лежа; из упора, присев пробросом ног назад, перейти в упор лежа; подъем ног из положения лежа на спине; из седа на корточках – прыжок вверх, с полным выпрямлением ног и туловища, руки за головой). Если испытуемый выполняет семь серий – отлично; пять или шесть – хорошо; три или четыре – посредственно; одну или две серии – плохо.

  Конечно, обычно, отбором личного состава для службы в разведывательно-диверсионных подразделениях занимаются специалисты: психологи, врачи, инструкторы спецподготовки. Это – если командование к этому подходит правильно. На практике, чаще всего, этим занимаются сами командиры таких подразделений. Так что – некоторый опыт в этом деле у Воронова был.

   На волне всех этих раздумий Воронов, наконец, подошел к гостинице, в которой проживал. Конечно, это был «Добрый двор». Здесь он «сошелся» с провинциальным книжником, который тоже проживал в этой гостинице. Они с ним частенько беседовали за кружкой местного питья, похожего на пиво. Его команда жила в гостинице попроще, но тоже не очень далеко от центра Столицы.

   Когда они вошли, в холле гостиницы тусовалось несколько человек. Это были жильцы, которые заселились в гостиницу, исключительно для того, чтобы увидеть поближе голубого барса. На одного, особо настырного научника, барс даже однажды рыкнул. Калечить или убивать он его не собирался, но на место поставить пришлось. До рыка – это научное любопытство было слишком уж навязчивым. Хозяин гостиницы таким положением был очень доволен. Как-никак дополнительные постояльцы – и не из самых бедных. Поэтому иногда, с разрешения Воронова, баловал барса свеженьким отборным мясом.

   На этот раз, этим любопытным повезло. Воронов попросил барса подождать его в холле. Он собирался пойти к своей команде и сообщить им о решении Императора. Но нужно было кое-что взять в номере. Барс послушно уселся у окна. Любопытствующие тут же стали сканировать его всевозможными способами. По просьбе Воронова, если это не несло никакого ущерба, барс терпел. Но, если возникало что-нибудь неприятное или опасное, барс начинал, не мигая, просто смотреть на виновника, слегка подрагивая кончиком хвоста. Одной этой демонстрации, любопытствующим вполне хватило. Теперь они знали, что если хвост задергался, то начатое следует немедленно прекратить.

   Барсу тут тоже было интересно. Поначалу все окружающее напрягало. Особенно – такое большое количество людей. Сразу после встречи на «Материке Смерти», Воронов пояснил ему, что людей кушать, вообще-то, не принято. Но и допускать панибратство – нельзя, ни в коем случае! Решили – пусть все остается, как есть. Голубой барс – животное опасное, и если его разозлить, то можно нарваться на приличные неприятности. Вплоть… до летальных. Вот такие чувства – и должны возникать у каждого, кто находился рядом с ним.

   К Воронову барс относился – как и должен был относиться к Властелину. Они были партнерами, напарниками и друзьями. Но Воронов имел право учить и, если этого требовалось, – наказывать. Так было всегда – и это не оспаривалось.

   Сейчас барс забавлялся, отбивая незамысловатые попытки любопытствующих, проникнуть глубже, чем следовало. Особенно его забавлял один из них. Было видно, что он просто изнывает от невозможности попробовать более сильные воздействия. Но получив однажды соответствующий откат, сейчас мастерил разнообразные ментальные конструкции, способные исключительно по косвенным признакам, определить ресурсы барса в защите и нападении. Остальные проводили менее замысловатые тесты.

   Наконец, в холл спустился Воронов, и они двинулись к месту проживания его команды. Уже на подходе – оба почувствовали опасность… Им предстояло повернуть в переулок. Именно в нем – кто-то затаился, с явно не добрыми намерениями. Интересно было, кто же такой решился напасть на голубого барса. Ведь все прекрасно знали, чем это обычно заканчивается. Свернув в переулок, они успели пройти буквально десяток шагов перед тем, как сработало «заклинание» стазиса. Хотя оно на них и не подействовало, но Воронов попросил барса остановиться и сымитировать, на пару с ним, требуемое состояние. Когда они «застыли», из-за ближайшего угла вышла… очень колоритная дама. Ее наряд, видимо, должен был говорить всем, что перед ними – ну о-о-чень крутая «магиня».

   Подойдя к ним поближе, дама остановилась, с победным видом осмотрела застывшую пару и сказала:

   – Ну вот, я же говорила, что против стазиса “десятого уровня” – никто не устоит! Не бойтесь, я не намерена причинять вам вред. Просто моя хозяйка очень захотела с вами обоими повидаться. Сейчас я снижу уровень – и дам возможность человеку говорить.

   – Не стоит себя утруждать, – с вежливой улыбкой ответил Воронов. Ваша магия нас не держит. Просто хотелось узнать, кто это такой храбрый решил с нами схлестнуться. Малыш, зайди-ка барышне за спину

На какое-то мгновение дама впала в ступор. Но этого хватило, чтобы роли сменились.

   – Не советую… предпринимать какие-либо силовые акции. Вам же будет хуже. И вообще, не стоило начинать наше знакомство с принуждения. Могли бы просто – подойти и пригласить в гости. Вполне возможно, что мы бы не отказались.

   Зло зашипев, дама все же попыталась приложить их «магией земли», усилив силу притяжения там, где стояли барс и Воронов, в несколько раз.

   – Милая… Зря тратишь свои ресурсы. На все твои фокусы – нам глубоко наплевать. Как видишь – не действует твоя «магия» на нас.

   – Эта – действует на всех! Она направляется не на людей, а на место…

   – Но не то, на котором находимся мы. Свое “место” мы носим с собой… Кончай со своими экспериментами. Иначе… барс тебя приголубит. А мне не хочется – портить такую красоту, хотя и злую.

Воздействия исчезли. Дама смотрела на Воронова весьма зло, но кроме злости – во взгляде угадывалось смесь удивления и любопытства.

   – Этого не может быть… С “десятым уровнем” стазиса еще никто не справлялся…

   – А вы раньше сталкивались с голубыми барсами и с индивидуумами, посетившими cтарую Столицу? – спросил в ответ на прозвучавшее заявление Воронов.

Удивления во взгляде дамы прибавилось.

   – Так это – правда… Ты побывал в cтарой Столице, и рядом с тобой, действительно – голубой барс…

Как в подтверждение ее мысли – Малыш зло рыкнул. Дама вздрогнула и сказала:

   – Прошу прощения… Мне сказали, что ты – просто проходимец и ни в какой cтарой Столице не бывал, и что с тобой ходит не барс, а дрессированная и крашенная варена (по-нашему – тигрица).

Малыш еще раз рыкнул.

   – Ой, кисонька!.. Не сердись…

   На такое обращение, Малыш несказанно удивился. От возникшего удивления – даже присел… и теперь выглядел, действительно, как большая озадаченная кошка. Тем более, что суть обращения – полностью соответствовала возникшему ментальному посылу.

Воронов же продолжил:

   – Так… Давайте на этом закончим. Мы спешим. И повторяю, если ваша хозяйка желает с нами познакомиться, то пусть пришлет культурное приглашение. Может, мы его и примем…

   Сказав это, Воронов обошел даму и двинулся туда, куда шел до того, как их остановили. Малыш встал и последовал за ним. Минут через пять, они входили в гостиницу, где расположилась команда Воронова. Зайдя, Воронов попросил посыльного обойти все номера, где проживали его люди, и пригласить их в зал. После того, как все собрались, Воронов сказал:

   – Привет всем… Я только что – с приема у Императора… Сразу обрадую – Император утвердил образование нашего отряда. На днях будет приказ... Соответственно, у нас появится статус: “личного императорского подразделения”. Там же, будет указано место нашей базы и задачи, которые будем выполнять. Сразу скажу – задачи будут сложными и опасными… Так что – есть еще время подумать и отказаться. Всем же, кто останется, обещаю ближайшие полгода «веселую» жизнь. Будет очень тяжело, но гарантирую, что, по прошествии этого полугодия, вы станете самыми крутыми парнями в Империи. Почти все, что умею я, – будите уметь и вы.

   – Да ладно, Ворон… Мы уже все решили, – ответил один из парней. Все одобрительно загудели…

   Онида начала аккуратно проращивать корень-зонд в организованный Кириллом Межмировой портал. Сначала – осторожно, затем, поняв, что ничего опасного прямо сейчас не предвидится, – ускорила скорость роста. Через несколько часов, в этом (еще не определенном) мире появился новый росток, который быстро превратился в небольшой куст.

   Одновременно, Онида сформировала семечко и, вырастив корешок, еще немного дальше, внедрила его в почву и активировала. После общения с этими странными созданиями, она уже много знала о способах размножения. Она и раньше знала о том, как рассеиваются растения, но почему-то не догадалась, что это можно распространить – и на себя!.. Ей подсказали – и вот теперь, в этом новом мире, она посеяла – новую особь!.. Такую же – как и она!..

   На первом этапе, зернышко должно вырасти в новый центр управления, интегрироваться в окружающую растительность и создать сеть, позволяющую подселить в себя разум. После посадки, Онида сконцентрировалась на работе, которую поручили ей люди, продолжая проращивать связи вокруг здания и, одновременно, пытаясь проникнуть внутрь. Медленно, но верно, Онида проращивала каналы к месту, откуда происходил прорыв в Торн. Это место представляло собой группу зданий, окруженную высоченным забором…Забор Онида преодолела под землей. Затем, интегрировав корневые системы кустов и деревьев, находящихся внутри ограды, организовала сеть и вырастила для нее управляющее ядро. Дальше – стало легче… Все рутинные операции, по росу сети и выращиванию органов чувств, приняло на себя новоявленное ядро. Найдя систему вентиляции, Онида пронизала все здания паутиной мелких каналов, заканчивающихся слуховыми наростами, а кое-где – и визуальными индикаторами (глазами). Теперь можно было слушать все, что говорили в каждой комнате, а кое-где – и смотреть. “

   “Прослушка”, в течение трех недель, дала возможность провести лингвистический анализ, а потом, еще за неделю, была получена информация о «Центре Прорыва» и кое-какая – об окружающем мире. Данные позволили составить план и провести операцию, по изъятию одного из обслуживающего персонала «Центра Прорыва». В некотором плане – это была авантюра. Но, для постановки правильной задачи, диверсионной группе нужно было знать, гораздо больше: и о «Центре Прорыва», и об открывшимся мире. Иначе – планируемая ”разведка боем” могла обернуться неоправданными потерями.

   Версис смотрел на сидящего перед ним человека и думал:

   « Интересно, как все-таки могут возникать такие индивидуумы?.. Что им не хватает?.. Ведь, по его социальному положению, сидящий напротив него человек был инженером и не просто каким-то обслуживающим инженером, а – инженером-проектировщиком… Что еще нужно для счастливой жизни?.. Творческая работа. Отдельный дом. “Второй ранг” обслуживающих киборгов. Питание, почти сто процентов, – натуральная пища!.. Неограниченный выбор снов… Возможность выбрать жену на кастинге и иметь не двоих детей, а – целых четырех!.. Непонятно – что еще нужно?!. »

   – Скажите, пожалуйста, неужели вы, с момента «Теста», не были довольны своим положением? – спросил он сидящего напротив.

–  Почему же?.. Тогда я был весьма горд, что меня определили, как личность “четвертого ранга”. Даже очень… А родители – вообще были за небесами… Но недоволен я не своим положением…

   Слушая это, Верисис вспомнил свой «Тест». До этого момента, как он теперь понимал, было беззаботное детство. Прекрасное время, не озабоченное никакими: “должен-нужно-обязан” и так далее. Уже задолго до теста, у ребятни было много разговоров, как о самом «Тесте», так и о том, в какой ранг они попадут. Многие родители уже за год (а то и два) начинали натаскивать своих отпрысков на более успешное его прохождение (как они думали).На самом деле – уровень вбитых в детское сознание знаний не имел никакого значения. Главным были – врожденные возможности мозга. Даже если ты, к моменту «Теста», помнил наизусть всю всемирную библиотеку – это совершенно ничего не значило. Многие – это понимали, но, все равно, не переставали третировать своих чад. А вдруг – все-таки, поможет попасть в состав более высокого ранга.

   В год «Теста», их (строго по графику) привозили к «Профилю» – монументальное старинное сооружение, год возведения которого затерялся в веках. Вход был один. В него могли попасть – только дети… Сколько не пробовали взрослые туда пробраться – не удалось никому!.. Бывали времена, что делались даже вооруженные попытки… Совершенно безрезультатно… Одно время, кучка экстремистов (очень-очень давно) пыталась его даже уничтожить. Было это в самом начале, почти сразу после его возведения. Не смогли… Дети-смертники просто не смогли попасть внутрь.

   Выходов было двадцать – по числу рангов. Тех детей, которые выходили из первых двух дверей, – забирали сразу. По прошествии лет, многих из них, кто вышел из второй двери, можно было увидеть в новостях о правительственном уровне. Их было немного… А вышедших из первых дверей – еще меньше… Как бы по одному-два человека в год. Все остальные, в зависимости от номера двери, из которой вышли, – распределялись по школам различного уровня, с соответствующими уклонами.

   После школы, все, попавшие на уровни с десятого по восемнадцатый, определялись по рабочим местам. Остальные – учились дальше и, в зависимости от успехов в учебе, встраивались во внутреннюю иерархию родного уровня. Внутри уровня – работал социальный лифт, но… только внутри. Перейти из одного уровня в другой можно было – только вниз. Насколько вниз – в каждом случае строго индивидуально. Всех, кто выходил из девятнадцатого и двадцатого, тоже забирали сразу. Из них потом делали киборгов “второго ранга”. В детстве он этого не заметил, но, когда вырос, узнал, что всех детей-калек – тоже изымали из общества. Потом из них делали киборгов “первого” или “второго уровня”, в зависимости от проявившегося интеллекта. Явных дебилов и совершенно умственно отсталых забирали в интернаты, где они росли до определенного возраста, а затем… разбирались на органы.

   Верисис вышел из двери: “номер семь”. Чем его родители очень гордились. Сами они были выходцы из “девятой двери”. По специализации Верисис попал в довольно малочисленную касту “седьмого уровня” – “полицейскую”.

   Хотя преступность была небольшой, но была. Даже ежедневные процедуры контроля не довели ее “до нуля”. Ежедневно, перед подключением к «Центру сна», у всех, без исключения, с сознания снимался слепок прошедшего дня и отправлялся в «Правовой центр». Для анализа, на предмет подозрительных действий и слов. Таким образом, любое противоправное действие или высказывание, выявлялось уже на следующий день. Впрочем, думать и говорить человек мог – что угодно. До тех пор, пока он не совершал преступление или его слова не провоцировали оное, никто его не трогал. Но если преступление происходило, то, при существующей системе, почти стопроцентно, следовало наказание. Не нужно было собирать доказательства, искать подозреваемых и вести долгое, нудное следствие. Преступник сам о себе все рассказывал…

   Конечно, чуть позже, но принцип неотвратимости наказания соблюдался неукоснительно. И это, само по себе, было сильным сдерживающим фактором. Тем более – можно было заказать любой сон и “спустить пар”. Сон мог содержать любой набор приключений и преступлений, вплоть – до самых изощренных… Это не возбранялось.

   Но тунеядство, драки, воровство и убийства на бытовой почве “на нет” не сходили, хотя и случались значительно реже, чем до введения существующего порядка. Особенно – это было распространено среди асоциального населения, так называемых “лиц без места жительства” и, соответственно, не имеющих станций сна. Как ни странно – эти лица не исчезали, составляя, на каждом этапе развития общества, примерно один и тот же процент. Ну и,конечно, молодежные группировки… До некоторых участников этих группировок, очень туго доходило, что безнаказанным – не останешься. К тому же, небольшая часть общества, всеми правдами и не правдами, искала лазейки и пыталась обходить эту систему, особенно – в области экономической деятельности. Иногда им, на некоторое время, это удавалось. Потом – найденную прореху затыкали, а шебуршной народец – начинал искать следующею. Но это касалось, в основном, криминальных преступлений и различных аферистов. Сейчас же – перед ним сидел человек недовольный мироустройством, как таковым.

   И раньше – такие попадались, особенно – в начале. Им не нравилась, как они говорили, “тотальная слежка”. Но именно она – и давала требуемый результат!.. Верисис считал, что обыкновенному человеку скрывать нечего. На мелкие грешки система внимания не обращала. Могла только, для профилактики, попугать, если она просчитывала, что дальнейшее попустительство может привести к чему-то более серьезному.

   Было уже довольно поздно. Смена заканчивалась. Тем более, в программе снов появилось долгожданное сновидение: «Красная звезда». По отзывом – крутейший боевик.

   Согласно своему рангу, Верисис в сновидениях мог выбрать любую роль. Как главную, так и любую другую. Так же он мог выбирать из почти сотни предложений. Новинки его ранг получал раз в месяц. К сожалению, сам составлять сюжет сновидения он мог – только раз в квартал. Имеется в виду – бесплатно. Привилегией – самостоятельно и бесплатно составлять сновидения ежедневно – пользовались, только начиная с “пятого ранга”. Правда, поговаривали, что пользуются этой привилегией далеко не все и далеко не всегда. Ленились… Гораздо проще – воспользоваться готовеньким. Тем более – не у всех была такая буйная фантазия, как у профессиональных сноделов “третьего ранга”. Поэтому Верисис прервал излияние сидевшего напротив него человека и сказал:

   – Сегодня я не готов внимательно вас выслушать, так как смена заканчивается. Перенесем беседу на завтра. А пока – вас отведут в камеру. Проведете там ночь – может, одумаетесь. Контролер подключения там есть и настроен на вас. Так что – красивых снов. Тем более – я хочу увидеть информацию последнего дня, когда вы еще находились не здесь.

   Но сбыться этому было не суждено. На завтра случились события, которые переполошили все полицейскую касту – и не только их. На «Центр Проникновения» было совершено нападение – и Верисиса бросили на расследование этого происшествия.

   Пропал инженер группы прорыва. Как это произошло – никто толком не мог объяснить. Хотя киборги зафиксировали присутствие постороннего, но как-то… неуверенно. Скрины их памяти давали какой-то размазанный образ. Существо, похожее на человека, стремительно перемещалось по главному зданию «Центра Прорыва». Настолько быстро, что даже реакции киборгов не хватало, чтобы адекватно отреагировать и задержать нарушителя. Люди же вообще ничего не заметили. Система охраны тоже зафиксировала вторжение, но анализ ее записей приводил к парадоксальному выводу: существо либо было бестелесным, либо двигалось, нарушая все законы физики… Один даже рассказал, что видел глаз, который смотрел на него из-за вентиляционной решетки. Именно – один глаз!.. Глупость несусветная… Его потом проверили на галюцегены.

  Разбирая все это, Верисис ни как не мог отделаться от ощущения, что во всем этом присутствует налет чего-то нереального. Участники группы шептались про мистику и волшебство – чего Верисис принять не мог!.. Он был натурой исключительно рациональной и не верил ни во что сверхъестественное. А тут – прямо фонило… чем-то таким… Но такого не могло быть, потому что быть не могло!..

    Глава 25

   Император и Президент договорились. На третьей встрече, уже личной, были подписаны рамочные договора. С обеих сторон, к этой тайне допустили строго ограниченное число чиновников, которые с момента допуска начинали прорабатывать уже конкретные договора. Их, конечно, подбирали специально, но блоки все равно ставили. Причем, очень жесткие.

   Что любопытно, но шарашки удалось создать сравнительно легко. На предложение, поработать в закрытом научном городке над новыми научными программами, откликнулось довольно много ученых и специалистов. Даже открытое именование этих коллективов “шарашками” особенно никого не напугало. Широковещательно набор в эти группы не проводился. Нужную информацию, просто, подбросили некоторым из списка тех, кого хотели бы видеть в составе набранных. А дальше – сработало сарафанное радио и как бы не быстрее, чем при стандартном наборе. Каждый делился этим знанием с тем, кого считал достойным. И в плане опыта, и в плане морали. Так что – возник даже определенный конкурс. Под личиной «Сущности» Кирилл помог отобрать наиболее подготовленных, максимально неконфликтных и без гнили, стремившихся не только заработать, но и при этом принести пользу обществу.

   Когда к Петру Георгиевичу пришли и предложили возродить деятельность его лаборатории, он понял, что все-таки дождался времени, о котором мечтал. Наконец-то, стране понадобились настоящие ученые!.. И не важно, что лабораторию придется восстанавливать, где-то у черта на куличках. Это – не главное. Главное то, что о нем и его работе, наконец-то, вспомнили. Сказали, что он может пригласить в лабораторию людей, по своему усмотрению. И если они согласятся и пройдут проверку, то никаких препятствий им никто чинить не станет. Даже по национальному признаку. Петр Георгиевич понял, что это намек на Ефима Гузмана. Отличный ученый-теоретик. Физик-математик – “от Бога”. Но, так как при Советском Союзе его теории иногда конфликтовали с генеральной линией в науке, то он часто подвергался нападкам со стороны ортодоксов от этой самой науки.

   Так что, сразу после окончания разговора, Петр Георгиевич ему позвонил и напросился в гости. К себе не приглашал. Двухкомнатная квартира, где он жил и которую получил еще в начале восьмидесятых, сейчас больше напоминала общежитие. Тогда ему выделили ее как молодому талантливому ученому. За три года, после окончания ВУЗ-а, сделать и кандидатскую, и докторскую – тянуло на запись в книге Гинеса. А сейчас, он в ней жил с женой, сыном с невесткой и двумя внуками. Знакомые говорили, что это – еще не самый худший вариант, но гостей приглашать можно было – только на кухню. И то – не всегда. Когда в доме находились оба внука – ни о каком спокойном разговоре не могло быть и речи. Дед для них был и справочной по всем возникающим вопросам, и арбитром в нескончаемых спорах, и участником некоторых их игр. К тому же – энергия из них просто фонтанировала. В общем -сумасшедший дом во время наводнения. Так что серьезный разговор лучше было проводить на чужой территории. Тем более, Гузман жил один. Жена с дочкой и ее мужем в девяностых уехали сначала в земли обетованные, а потом – в Канаду. Сам же Гузман, по мировоззрению, был более русским, чем даже некоторые коренные россияне.

   Когда Петр Григорьевич зашел к Гузману, то, увидя его удивленно вопрошающий взгляд, сказал:

   – И не надо мне делать удивление на все лицо! – когда он разговаривал с Гузманом, его всегда почему то тянуло на одесский говорок.

   – Ну, на пол лица у меня не получится. Заходи. Рад тебя видеть. Полагаю, раз ты ко мне заявился, то случилось что-то интересное.

   – Ты даже не представляешь – насколько!..

   – Ладно… Раздевайся. Проходи в зал. Я сейчас соображу “наборчик” для встречи.

   Петр Григорьевич прошел в зал и устроился в одном из кресел. У Гузмана были удобные и красивые кресла, в которых, действительно, было удобно сидеть. Не то, что нынешние – порождение недоученных дизайнеров, совершенно не ведающих об эргономике. В старые добрые времена, они часто в них посиживали, споря по поводу очередной гузмановской теории.

   Через некоторое время в зал вошел Гузман, неся на подносе бутылку коньяка, два бокала, мясную нарезку, россыпь шоколадных конфет и блюдечко с тонко нарезанным лимоном. Войдя, он сказал:

   – Давай “по первой” – за встречу!.. А потом – и поговорим.

   Хлопнули по рюмочке. Зажевали лимончиком.

   – Что случилось?.. В хорошее как-то не очень верится,– спросил Гузман.

   – А зря… Не далее как вчера, мне предложили… восстановить мою лабораторию.

   – Шо-Шо?!. Позвольте мине оттопырить ухо – повтори!

   – Вот-вот! У меня реакция была – почти такая же! Но все – реально!.. Правда, не в Москве, а где-то “в тьму-таракани”. Как я понял, в Сибири появился новый закрытый научный городок. Причем, сказали, что могу приглашать в лабораторию, кого захочу. Если, конечно, они согласятся. Как пряник – пообещали, всех согласившихся, перед переездом подлечить в «Клинике для всех».

   – Черт возьми… Неужели, наконец-то, вспомнили о фундаментальной науке. Или я чего-то не понимаю, – вклинился Гузман. – Конечно – я согласен! Кого “из наших” ты еще пригласил?..

   – Пока никого. К тебе – первому. Да и контакт имею еще – только с Иванычем. Остальные – как-то потерялись.

   – Ничего, найдем!.. Я постоянно вижу Женю Вертянского. Правда, опустился он сильно. Год назад потерял работу. Стал пить. Жена ушла. В общем, катится по наклонной. Надо его вытягивать. Такого техника – мы больше не найдем!.. Уникум. Сам, наверное, помнишь, какие приборы он нам делал, по нашим каракулям. Интуиция – зашкаливает!.. Но, последнее время, он меня стал сторониться. Видно, стыдно ему, а это – хороший признак. Засунем в «Клинику для всех» – там и не таких вылечивают.

   – Отлично. Прямо после тебя – к нему и поеду. Постараюсь найти всех. Кроме “наших”, наметил еще кое-кого. Поговорю с Федулиным и Кравченко. Может, заинтересуются. Да. Еще один интересный нюанс. Работодатели, видимо, предвидя нашу с тобой беседу, и – на случай отказа – дали мне файлик, с каким-то документом. Самому, сказали, не смотреть. Почему, типа, пойму, когда ты его прочтешь. Будешь читать?..

   – После такой презентации – обязательно!..

   Петр Григоьевич наклонился к портфелю, стоявшему около кресла, и, достав оттуда файлик, протянул его Гузману.

   Взяв файл, Гузман осмотрел его со всех сторон и, не найдя никаких подвохов, решительно достал из него документ. Лист содержал текст, обильно насыщенный формулами. Глянув на них, Гузман прямо-таки впился глазами в содержимое. Минут пять, он внимательно читал написанное. Один раз пробубнил:

   – Твою мать!.. Так просто!... А я всю голову сломал – никак этот переход не мог нащупать, – он с ошарашенным видом положил лист на столик. – Ты представляешь, это – систематизированная информация по нашей работе. И кто-то уже прошел – даже дальше нас!.. Правда, не на много… На три четверти – это то, что мы уже прошли. Остальная четверть – кое-что новенькое. Главное – мой “затык” обошли!.. Элегантно так… В эту сторону – я бы пошел, в самую последнюю очередь. Но, все же это – не окончательное решение, хотя до завершения осталось, буквально, несколько шагов, и я уже, примерно, представляю, куда эти шаги нужно делать. Если мы это добьем, то дорога к звездам сократится на порядки.

   В этот момент, лежащий на столе лист начал исчезать, превращаясь в пыль. А через минуту – не осталось и пыли… Петр Григоьевич и Гузман ошарашено уставились на стол.

   – Да-а… дела... Серьезные у нас… работодатели. Это тебе – не просто “молчи-молчи”, нашего времени… Думаю, это – еще один серьезный довод к принятию предложения.

   Петр Григоьевичу понравилось, что было сказано: “у нас”. Сразу – прослеживалось твердое и окончательное решение Гузмана – вернуться к работе. А это – радовало!..

   Они просидели еще час, обговаривая будущие перспективы и вспоминая прошлую работу. Бутылочку уговорили. Да и стол – стал, почти, чистым. Закуска – тоже пошла за милую душу. В конце, Гузман сказал:

   – А знаешь, поехали к Женьке!.. Прямо сейчас!.. Он нам нужен! Кроме него -мало кто сможет воплотить в “железо “наши придумки. Тут не далеко. Пара остановок. Можно даже пешком.

   – Давай – пешком. Надо проветрится… – согласился Петр Григоьевич.

   Дошли они, действительно, быстро. Вертянский, открывший им дверь, выглядел… не очень. Чувствовалось, что пил и не мало. Узрев, кто перед ним, он сильно смутился. Не обращая внимания на ступор Вертянского, Гузман протиснулся мимо него и шагнул в квартиру. За ним просочился и Петр Григорьевич. Выйдя из ступора, вслед за ними двинулся Вертянский, на ходу оправдываясь за беспорядок.

   – Не гоношись… Все мы понимаем... Петр Григоьевич к тебе с предложением, – сказал Гузман и толкнул Петра Григорьевича локтем в бок.

   – Собственно, мы пришли пригласить тебя назад к нам в лабораторию. Поступило предложение ее восстановить, а кому-то, кроме тебя, нам трудно будет втолковывать, что нам нужно, – тут же сказал Петр Григорьевич.

   – Но… как же… Я же … Сейчас… Вы же видите…

   Гузман не дал ему закончить:

   – Очень просто!.. Прямо “щас” – едем в «Клинику для всех». Они уберут все твои проблемы. Надеюсь, ты слышал о том, что они лечат все – и еще… чуть-чуть?..

   Вертянский стоял и ошеломленно смотрел на этих двух. Из его глаз потекли слезы. Его не забыли!.. Не забыли – не смотря ни на что! – с ним хотят работать... И, кроме всего прочего, им не жалко потратиться для него на «Клинику для всех». А это, говорят, не мало.

   – А вот этого – не надо... – поморщился Гузман. – Сырости тут нам еще не хватало.

   – Я, конечно!.. Не сомневайтесь!.. Только клиника – дорого, наверное… Я сам попробую… – все еще плача, говорил Вертянский.

   – Ну, клиника – не за нас счет – не такие мы крутые. Пока... Собирайся! – видя такое состояние Вертянского, рубанул Гузман. – Сейчас прямо и поедем! – и, повернувшись к Петру Георгиевичу спросил: – Я правильно говорю?..