Текст книги "Дети Солнца. Во мраке дня (СИ)"

Автор книги: Евгений Семыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Я достал аптечку и бинты, сказал бойцу зажать ладонями те места, где кровь шла особенно интенсивно. Вколол раненому сильные обезболивающие, по сути наркотики, и препарат для лучшей свёртываемости крови, чтобы кровь быстрее остановилась.

– Крепче держи, чтобы крови много не просачивалось, – одновременно делая уколы говорил я бойцу. – Держи, перевязывай там, а я здесь.

Однако было уже поздно, рано были с жизнью не совместимы, глаза раненого закрылись, пульса тоже больнее не было.

– Похоже, он умер, – сказал дрожащим голосом помогавший мне боец.

– Умер, – тихо подтвердил я, прислоняясь к деревянной стенке кассы.

Тем временем Артём со своим взводом, как и предполагалось, вылезли из-под земле чуть поодаль от гаубицы, а точнее в метрах десяти от неё. Он оказался в самом тылу, прямо перед ним как на ладони, стояла гаубица, а за ней, прятались и смотрели за происходящем ещё одиннадцать бойцов.

Артём жестом показал, чтобы действовали тихо. Примкнул штык в винтовке, и осторожно ступая, не спеша и не шумя, пошёл к ним. Красные же были очень увлечены зрелищем, гаубица работала по нам, почти без зазоров между выстрелами, поэтому звук шагов и клацанье оружием не было заметно. Однако запах…

– Фу, Лёха, ты чё блин, опять гороха объелся, фу, отойди от меня, – зажав нос, сказал один из красных.

– Да не я это, ты что, – покраснел и смутился Лёха.

– Ну а кто тогда? Я что ли от страх напустил? – спросил с насмешкой третий.

– Это, наверное, от меня, – сказал Артём, будучи уже в трёх шагах от противника. – Прошу прощение.

– Не убивайте, – поднял руки вверх, перед этим скинув автомат подальше красный. – Мы не против вас, нас заставили, не стреляйте.

– Тихо ты! – шикнул Артём. – Шиша, отведи их в проулок.

– Хорошо Артём.

Между тем, дурно пахнущий герой, забрался на башню к самоходной гаубицы, присел рядом с люком, и постучал о его крышку прикладом. Внутри началось копошение, гаубица прекратила стрельбу.

– Что такое?! – прозвучал голос, после того как крышка люка откинулась и из него показалось лицо противника.

Артём тут же прямым ударом приклада отправил его обратно внутрь башни, а сам бросив автомат вниз, вытащил из кармана две гранаты Ф-1, выдернул из каждой чеку, и бросил внутрь, закрыв следом люк, и спрыгнув с гаубицы.

Прогремел мощный взрыв, из дула и из люка вырвались языки пламени, гаубица была выведены из строя. Почти одновременно, услышав это мы подняли бойцов в атаку.

Потеряв гаубицу, красные на этом участке фронта потеряли всякое преимущество. Они были деморализованы, и теряв из даже из роты человек по десять пятнадцать начинали сдаваться. Мы занимали одно здание за другим, сбрасывая оттуда красные знамёна и флаги.

Мы прошли уже около двух улиц, заняли довольно-таки большое и целое здание. Я приказал закрепиться здесь, пока не подойдёт подкрепление и не подтянуться патроны. Лично у меня осталось всего полторы обоймы, у остальных немногим больше, а порой и больше. К тому же бойцы были вымотаны, срочно нужны свежие силы. Поэтому я и отправил одного из своих бойцов назад.

Красные тоже не дремали, поняв, что силы нашего наступления на данный момент иссякли, они подтянули все свои силы к противоположному нам дому, стали обустраивать его, пулемёты, снайперы, мы же пока молчали, каждый патрон был на счету.

– Они сейчас в атаку не пойдут, – сказал Денис. – Мне кажется им лучше всего, сейчас где-нибудь закрепится, одну две атаки отбить и контрнаступление.

– Взять бы им силы ещё, для этого наступления, – сказал я

– Да ну, не обязательно, – включился в разговор Абрам. – Мы как пошли в наступления, реку переправились, они дух боевой потеряли, поражение за поражение да потеря. Мы одним полком, считай, две дивизии на несколько улиц оттеснить смогли. Если сейчас этот дом не возьмём, пиши пропало. Ежели возьмём, победа у нас в руках.

– Нужно сейчас идти, – вставил своё слово Джордж. – Пока они не обустроились, иначе потом хрен выбьем.

– Нет, нужно подождать, нам ещё бы полк для общего наступление, здесь осталась то, тысяча от силы, и то все измотаны. Не вывезем мы, – сказал я.

Вдруг где-то в отдалении, а именно в тылу, послышались выстрелы, стреляли винтовки, залпами, при ч ём в ответ выстрелом не было. Странно. Пока не подошли свежие силы, и наступление не началось, я решил проверить. Я взял с собой взвод, и пошёл проверить, что происходит, оставив Дениса за старшего.

– А где Артём? – спросил я, уже находясь в дверном проёме. – Артёма кто видел?

В ответ лишь молчание, бойцы тихонько переговаривались, искали глазами Артёма, но того похоже в здание не было. В отдалении грянул ещё один залпом, кажется, я догадываюсь, где Артём.

Картина, которую мы застали на месте, откуда доносились выстрела, меня удивила, поразила. Из домов, на которых висели красные плакаты с белыми буквами, знамёна и флаги с серпом и молотом, выводили гражданских. Женщин, детей, стариков. Двое солдат вели их к стене соседнего дома. А там, у стены, лежало уже десятка три трупов.

– Что происходит?! – заорал я. – Кто приказал? А ну отставить!

– Отставить, отставить! – сказал Артём, выходя из подъезда. – Что встали? К стенке их!

– Артём, что происходит? – спросил я, подходя к нему. – Никому не двигаться. Кто выстрелит, под трибунал пойдёт!

Солдаты были в замешательстве, с одной стороны приказ Артём, с другой стороны мой приказ. А звание мы имели одинаковые, и власть тоже, равную. Меж тем, этим воспользовались люди, которых вели на расстрел. Оттолкнув плечом одного из бойцов, женщина, с ребёнком на руках быстро побежала прочь, до первого поворота, в надежде, что за ней не побегут.

Артём вскинул свой карабин, приставил его к плечу, подождал, пока женщина добежит до угла здание, ей осталось всего каких-то два три шага, чтобы забежать за здание, как грянул выстрел. Пуля попала женщине в позвоночник, точно между лопаток, она запнулась, и упала на грудь, придавив своим весом ребёнка, которому было всего несколько месяцев от роду.

Улица наполнилась детским, младенческим надрывным криком, от которого становилось не по себе. Однако все стояли, никто ничего не сказал, никто ничего не предпринял.

– Артём, что это?! Что ты делаешь? – прокричал я ему в лицо. – Ты в своём уме? Ты убил её, убил женщину с ребёнком. Ты что творишь?

– Я делаю то, что должен, кто-то должен бить врагов на фронте, а кто-то должен бить врагов в тылу, – сказал он хладнокровно, доставляя в обойму израсходованный патрон.

– Это, по-твоему, противники? Враги? Старики с женщинами!? – распалился я.

– Они красные, неужели ты не понимаешь? – доказывал свою правоту Артём. – Видишь красные знамёна? Плакаты? Вот, не на всех домах такие есть. Мы сейчас наступаем, а они раз оружие в руки, и ударят нам в спину.

– Да чёрт тебя дери! По своей воле они их сюда повесили? Может за лишний паёк, да и то, чтобы выжить, а ты их за это к стенке?

– Да, – коротко ответил он.

Чтобы спасти людей, мне нужно будет выстрелить в друга, или ударить, по другому этот спор не решить, и кто знает как бы всё повернулось, если бы к нам не подбежал боец.

– Товарищи полковники, разрешите обратиться?

– Обращайся, – бросил Артем, не сводя с меня своего взгляда.

– Подкрепление и патроны прибыли, – сказал он запыхавшимся голосом. – Только вас ждут.

– Да, повезло им, – сказал Артём, жестом показывая бойцам следовать за ним. – Твоя взяла Рамчик, твоя взяла.

По пути назад мы не перекинулись даже словечком, ни взглядом, такое ощущение, что теперь нас друг для друга не существовала. Мы даже идти старались порознь.

Когда мы пришли на место, я узнал, что подкрепления большого нам не дали. Командование решило хорошо закрепиться на уже захваченных районных, а развивать наступление можно и потом, две трети всего города, как-никак уже у нас в руках.

Выделили нам всего лишь полк, для прорыва уже укреплённого района этого очень мало, даже если считать вместе с моими старыми бойцами. Оружие у них тоже было не ахти, в основном самозарядные карабины, но у кого-то винтовки Мосина были.

Нужно было слушаться друга, и атаковать сразу, ведь они тоже рассчитывали на то, что мы подтянем силы, могли элементом внезапности победить. Ай, что уже тут теперь, что сделано, то сделано.

– Ну и что теперь будем делать? – спросил меня Денис. – У нас ни одного пулемёта и ни одного гранатомёта. Гранаты есть, да и тех не особо много.

– Не знаю я, не знаю! – не выдержал я. – Дайте подумать.

– В лобовую идти нельзя, – сказал Абрам. – На третьем этаже три или четыре «печенега» в бинокль видел, а на крыше вроде снайперы бегают.

– Мда, – произнёс Джордж. – А может, здесь останемся? А? Почему бы и нет? Тоже какую-никакую а оборону организуем. А там уже пусть командование разбирается, как и куда в атаку ходить.

– Думаешь, они что-то умное придумают? Нас же на этот дом и бросят, – возразил Абрам, ударив кулаком об стену. – А это, артиллерийский удар нельзя попросить?

– Не достанет, – с досадой сказал я. – Разве что побережье нашими пушками прочесать можно, да и стреляют они не точно, самоучки все почти.

Вдруг, тишину разразил приближающий звук двигающегося танка. Причём двигался он из тыла, неужели наше командование решило выделить нам технику?

Я выглянул из окна с тыльной стороны здания. Под окнами стоял танк, Т-72, если я не ошибаюсь, с кучей квадратных блоков динамической защиты, не тронутые не повреждённые. Крышка люка открылась, и оттуда показался Артём.

– Чтоб тебя, где ты танк взял? – спросил выглянувший из соседнего окна Древаль.

– На перекрёстке стоял, брошенный, не поврежденный, не заминированный целый танк, снаряды для основного орудия видать кончились, они его и бросили.

– А пулемёт? – спросил Влад по НСВТ «Утёс» на башне танка.

– Вроде есть ещё что-то, – сказал Артём.

– Ты где водить технику научился? – недоумевал Древаль. – И кстати, зачем он нам без снарядов?

– Водителя я нашёл у нас в полку, в армии служил, на танке как раз катался, повезло, я его с собой и взял, – ответил Артём на первый вопрос. – Дурак ты, танк это всегда хорошо.

– Рамчик, – обратился ко мне Артём. – Я поеду на танке вперёд, въеду в здание, гнёздышко это разворочу. С пулемёта попробую пулемётчиков убрать.

– Давай, удачи, – сказал я Артёма, ещё помня происшествии, пятнадцатиминутной давности. – Полк! Приготовиться! Выход через пять минут!

Артём двинулся вперёд, танк ревел, гусеницы плавно катились по достаточно хорошему асфальту. Мои бойцы меж тем на первых этажах замерли в напряжение, готовые при первом же сигнале броситься вперёд.

Как только танк Артёма оказался буквально в пятидесяти метрах от здания заработали пулемёты, автоматы, даже снайперы стреляли. Однако танку было буквально всё равно, от него лишь отлетали снопы искр.

Рядом с танком взорвалась граната, затем ещё две спереди, однако Артём не испугался, а кажется приказал прибавить оборотов, танк нёсся вперёд. Противник с здании понял, что бронированная машина несётся на таран, и похоже отступили вглубь здания, спасаясь от удара. Во всяком случае, огонь по танку прекратился, и гранаты рядом с ним взрываться перестали.

– Вперёд! – закричал я. – Вперёд! Как можно быстрее!

В боя я повёл свежие силы, которые в принципе могли без проблем преодолеть это расстояние как можно быстрее, и не растерять потом много сил. Мы бежали вперёд, выстрелов в нашу сторону не наблюдалось. И не мудрено, потому что меж тем, в здание на всей скорости въехал танк! Протаранив первый этаж, и влетев внутрь, ломая стены, перекрытия и многое другое.

Палить по нам начали, только когда до нужного нам дома оставалось метров десять, неожиданно вновь появившиеся красные, быстро среагировав, стали поливать нас очередями. Но было уже поздно, первые мои бойцы ворвались внутрь, начался рукопашные бой, которые быстро перекинулся на вторые и третьи этажи.

У меня же была другая задача, мне нужно было найти Артёма, сам он из танка сейчас не вылезет, вполне возможно, что его там завалило рухнувшими перекрытиями. Его срочно нужно будет найти.

Я забежал в проём проделанный гусеничной махиной, и побежал дальше по следу, из оцарапанных стен, следов от гусениц на полу, кое-где пробитого потолка. Танк стоял на другом конце дома, он сумел насквозь проехать через здания, поэтому в нас и не стреляли, они перебежали на другую сторону здания.

К танку меж тем подбиралось десятка два бойцов, в руках у них были гранаты, которому они хотели вскрыть уже наверное ненавистную им коробочку.

Я вскину СКС, и прицелившись пробил через одному из врагов. Остальные сразу оживились, убрав гранаты обратно в разгрузочный жилет (да, у них он был!). Я сумел выстрелить ещё одному красному в грудь, до такого как они примкнув штыки побежали на меня.

Вдруг крышка люка откинулась, оттуда показался мой боевой товарищ, повернув НСВТ в сторону врага, он открыл огонь. Мощные пули, предназначенные для борьбы с легкобронированными целями, насквозь пробивали людей, буквально дробя кости, и вылетая впиваясь в землю. Буквально за несколько секунд, все десять противников были убиты.

А меж тем на здании появилось наше знамя, флаг Российской Федерации, который мы нашли в одной из квартир, теперь он развевался на крыше взятого нами дома. Это был условный знак, по которому остальные бойцы должны будут присоединиться к нам в захваченном здании, а затем продолжить наступлении.

Я подошёл к одному из лежавших на земле врагов, он был ещё жив, одна пуля прошла через руку на вылет, другая попала куда-то в живот, однако он был ещё вполне жив, и похоже готов к разговору. Подойдя к нему вплотную, я наступил своим ботинком ему на раненую руку.

– Ничего интересного и ценного рассказать не хочешь? – задал вопрос я, сквозь крики боли, стоны, и матерные проклятья. – Давай, не стесняйся.

– Убери ногу! – взревел раненый. – Убери её, убери, убери, убери!

– Хорошо, – сказал я ослабив давление на раненую руку. – Ну, так, что ничего в голове не всплыло, в памяти не мелькнуло?

– Скажу, я скажу, – завопил он, вцепившись в мою ногу, которую я ещё не убрал. – Всё высшее руководство партии, в паре домов отсюда, в подвале.

– Что? – удивился я. – Высшее руководства партии? Что ты мне брешешь? Если бы они было рядом, нам бы не один полк для атаки выдали, и ваши нас бы уже выбили отсюда.

– Операция тайная, ваши ударные части, к старой резиденции уже подходят, нам её не удержать, вот и решили перенести цент управления подальше от фронта, кто ж знал, что вы сукины дети танк где-то откопаете.

– Вот только без оскорблений! – сказал я всем весом надавив на рану противника.

– Рамчик, пока они ещё про нас не узнали, нужно силы собрать и ударить по этой верхушки! А потом и остальные сдадутся, без головы то, любой враг будет повержен. Да и потом, эта война сейчас закончится, и таких как ты и я, по сути, простых вояк будет куча, никто и не вспомнит через пару лет, что мы переправились через Енисей и кучу врагов положили. Но о том, что мы взяли всю правящую верхушку противника, буду, помнит ещё долго. Ну как минимум нам этого не забудут и поощрят. Имена тех, кто поставил флаг на крыше рейхстага, помнят? Вот именно, что помнят.

– Строй людей. Будешь командовать новым полком, а я старым. Только действуем сообща? Вперёд не иди, людей под пули просто так не посылай. Договорились?

– Договорились, – ответил Артём. – Ты тоже своих собирай, минут через двадцать выступаем.

После того как Артём ушёл, я достал пистолет, навёл его на лоб того, кого минут назад допрашивал и нажал на спуск, жёстко, бессердечно, но надо. Он поверженный противник, он выдал важную информацию, и никто не должен знать то, что знаем мы.

– Командиры рот! Ко мне! – прокричал я, укладывая пистолет обратно в кобуру, подчинённые мои, среагировали быстро, и все без исключения старший лейтенанты стояли передо мной через несколько секунд. – Построить полк здесь через десять минут поротно. Время пошло.

Указания мои были выполнены быстро и чётко. То ли меня уважали, то ли боялись, то ли попавшиеся мне бойцы были просто хорошими солдатами, но факт в том, что через две минуты полк в полном составе стоял передо мной. А по соседству, тоже построенный и готовый к маршу стоял полк Артёма. Мы были готовы.

– Всё что мы делали до этого, – начал говорить я. – Было сделано по приказу с выше. Сейчас, мы будем делать-то, что впишите вас в историю! Сейчас, мы сделаем то, что увековечит ваши имена! Это приказ, нет, просьба, пойти со мной, и наконец закончить эту войну! Через несколько домов сидят те, кто затеял эту войну, те, из-за кого вы сейчас стоите здесь! Проливаете свою кровь и проливаете кровь своих братьев! Из них русские снова убивают русских! Мы может закончить всё это. Вы можете не идти, я никого не заставляю, если вы не пойдёте, вам ничего не сделают! Но знайте что ваш командир, прошедший с вами спина к спине, бежавший с вами на пули и штыки врага всё равно пойдёт туда! Будет на ровне с вами, лежать за одним камнем, сидеть в одном окопе, и в первых рядах насаживать врага на штык! Кто не побоится, тот пойдёт со мной. Кто идёт со мной, пусть сделает шаг вперёд.

Повисло молчание, солдаты смотрели друг на друга, после чего все сделали шаг вперёд, никто не остался позади, никто не покинул строй. Все были готовы умереть на поле боя вместе со мной. Ну, во всяком случае мне так показалось.

Вдруг из танка вылез водитель-механик и прокричал:

– Артём! Извините, товарищ полковник, – запнулся танкист. – Машину заводить, танк вам ещё нужен?

– Да Андрейка, заводи, конечно! – сказал Артём. – Ленин был на броневике, а мы будем на танке!

Загудел мотор огромной боевой, смертоносной машины, по растрескавшемуся и побитому асфальту одновременно зашагали две тысячи ног. Мы шли в последнее наступление.

До нужного здания дошагали довольно-таки быстро, а это более чем странно, какой нормальный человек будет спешить, зная, что в конце пути ждёт смерть? А они шагали, торопились, что аж наступали на пятки впереди идущих товарищей. А впереди ехала многотонная махина, на которую сумели водрузить Российский триколор.

А впереди, в каких-то ста метрах от нас, стояло здания, на крыше которого развевалось десятка два различных красных знамён, как на празднике. Там уже всё было сделано основательно и на века, как в СССР. Несколько рядов колючей проволоки, перед ней противотанковые ежи, следом открытая местность, которая простреливалась, со всех окон здания. Перед зданием находилась своеобразная стена из мешков с песком, за которой стояли солдаты, вооружённые сказать к слову автоматическим оружием, пулемётами. Почти в каждом окне тоже было по солдату. Мда, похоже, на многое мы замахнулись.

– Рамчик, – позвал меня Артём. – Иди сюда, садись на танк, выедим немного вперёд, может они так сдадутся? Чем чёрт не шутит?

– Вряд ли это хорошая идея, – засомневался я. – Там самые отъявленные красные, они скорее смертельную пилюлю проглотят, чем сдадутся, уж поверь.

– Попытаться всё равно стоит, – настаивал Артём.

– Ладно, поехали, – вздохнул я.

Артём улыбнулся, оживился, с разбегу залетел на танк, сел на него, помог подняться мне и несколько раз ударил кулаком о дверцу люка, после чего танк тронулся с места. Остановился же бронированный монстр в десятке метров от первого противотанкового ежа. Мы с другом слезли с брони, встали с обеих сторон от дула танка.

– Красные! Красные! – заорал во весь голос он. – Предлагаю сложить оружие, и выходить по одному! Повторяю!

– РПГ в окне! – услышал я крик сзади, его источником был боец, которого мы оставили с биноклем наблюдать за происходящим.

– Ложись! – крикнул я толкнув Артёма в грудь.

Мы упали на земля, прямо под дулом танка. А вверху раздался взрыв, вибрация от которого дошла до нас. Наши бойцы, не ожидав этого тут же открыли беспорядочный огонь по зданию, где укрылись последние красные.

– Не стрелять! – закричал я, что есть мочи, однако я был не в состоянии переорать две тысячи стволов.

Я вылез из-под горящего танка, и замахал руками прикрикивая.

– Стоп! Стоп! Отставить огонь!

Карабины, которых было большинство, мгновенно стихли. Выстрелы лишь приглушённым эхом расходились по разрушенным улицам, а вокруг стоял резкий запах жжёного пороха.

Красные же в ответ не выпустили больше ни одного патрона, ни одного снаряда, даже ни одного мата в нашу сторону не вылетело. Очень странно, ибо выбора у них особого нет. Или сдаться, или биться до последнего патрона, а они же взорвали танк, видимо, будучи уверенными в попадании, и больше ни в кого не стреляли. Скорее всего у них мало патронов, и расходовать они их будут рационально, экономично, пока мы в двух шагах от окон не будем. Ситуация безвыходная, и просить помощи у командования… сами понимаете.

– Командиры рот, ко мне! – заорал я, и когда они встали перед мной я продолжил. – Отберите для меня пятнадцать лучших бойцов. Построить их возле фасада вон того дома. Древаль найди мне пятнадцать калашей, бронежилеты хорошие, каски получше этих, в общем, снаряжение хорошее.

– Понял Рамчик, сделаю, – сказал Древаль.

– У всех вас пятнадцать минут, давайте, давайте!

***

Я не хотел много крови, просто устал от обилия смертей, увиденных мною за весь сегодняшний день. Поэтому приказал бойцам стрелять наугад, практически в никуда, создавать видимость наступления. И это сработало, они практически не теряли людей, отвечали неплотным огнём, они были расслаблены. А я меж тем с группой лучших людей зашёл с тыла.

И вот теперь, не потеряв ни одного человека, я имел в руках десять человек, самых влиятельных и могущественных в этой части города. Мы наконец-то победил, наконец-то закончилась эта бессмысленная война, и в конечном итоге эту победу добыли мы.

– Рамчик, – позвал меня Артём. – Рамчик.

– Что? – отозвался я, будучи отвлечённым от разговоров с пленным генсеком партии.

– Отойдём, нужно поговорить, – сказал, дёргая головой в бок.

– Сейчас подойду, – сказал я ему, а затем отдал приказ бойцам. – Не сводить с них глаз, на провокации не поддаваться.

Мы отошли в другую квартиру, проход между которым обеспечивался дырой в стене, сделанной бронебойным снарядом, зашли в самую дальнюю комнату, после чего я спросил.

– К чему такая секретность? Что такого архи важного ты хочешь мне сказать?

– Вот сажи мне, что ты с ними сделаешь дальше? – спросил Артём.

– Ну в спецслужбы отдам, или куда там, ну в общем сдам руководству, – ответил я недоумевая.

– Да, правильно, и что ты получишь в итоге? Местечко в штабе? Генеральские погоны? И что дальше? До конца жизни в штабе сидеть бумажки перебирать да на учения ездить? Нет, после всего что случилось, после всего что мы сделали и прошли, такая жизнь не для меня.

– А что ты предлагаешь?

– Ты понимаешь что сейчас у нас в руках? У нас в руках сейчас люди, имеющие власть, и эту власть они легко могут передать нам.

– Ты что хочешь во главе красных встать? И я не понимаю, они же уже проиграли, у них это здание то наверно только и оставалось Я не понимаю…

– Доверься мне, и помоги, я в долгу перед тобой не останусь, – сказал Артём.

– Ты мой друг, я конечно же помогу тебе, скажи только одну. Ты ведь хочешь к власти да? Городом управлять? Сажи мне, ты уверен, что справишься?

– Я уверен.

– Тогда идём, вершить историю, – сказал я помпезно, после чего мы вернулись к бывшим «шишкам» коммунистической партии.

Всего их было семь человек, когда-то самых важных людей на этом берегу города. Генеральный секретарь, вот кто был нам нужен. Это среднего роста мужчина, полный, даже сейчас, когда потолстеть или оставаться полным в принципе нечем, видимо, питался он хорошо. Здоровый цвет кожи, ухоженное лицо и волосы (хотя он и был почти лысым). Он заметно отличался и от солдат, и даже от своих министров и комиссаров, и от нас тоже. Каждый из нас сбросил за эти дни килограмм по десять, мы были бледные, страшно бледные. А этот, ничего кроме ненависти у меня к этому человеку не было, я не борец за справедливость, но когда люди на улицах умирают с голоду, этот человек, могу поспорить питался красной икрой.

– Товарищ бывший Генеральный секретарь, – обратился к нему Артём, сделав весомый акцент на слове «бывший». – Давайте, вы подпишите сейчас пару документов, всего лишь пару подписей.

– Ты когда успел составить акты? – спросил недоумённо я.

– А как ты хотел? В устной форме что ли?

– Ты мог хотя бы меня предупредить? Вместе бы обмозговали, подумали над содержанием, чтоб никаких недочётов не было, – возмутился я. – Почему ты всегда всё делаешь один и никого не слушаешь?

– Уже поздно что-то менять, я дам ему документ так как есть, никто не будет придираться.

– Молодые люди, – обратился к нам, с какой-то возвышенностью в голосе. – Может, вы сначала решите свои проблемы, а потом будите обращаться ко мне с просьбами и предложениями?

– А вы можете сменить свой тон? – спросил я. – Хочется вам или нет, но это вы у нас в плену, и я с лёгкостью могу всадить тебе пулю в лоб, а лучше сначала в ноги.

– Ох, боюсь, смерть будет для меня подарком, – сказал он с усмешкой, видимо до конца не понимая, сложившуюся ситуацию.

– Никто никого убивать не будет! – остановил нас Артём, доставая из-за пазухи листок, на котором было не больше трёх-четырёх строчек. – Всё у нас готово, просто немного не согласовали действия. Вам нужно только подписать.

– Что это? – спросил генсек беря листок в руку и одевая большие очки с толстыми линзами.

– Это небольшая формальность, ваше подтверждение капитуляции.

– Да, вы забыли упомянуть о передаче моих полномочий и власти вам, – сказал, приподнимая очки.

– Ах да, – немного смутился Артём. – Ну и это тоже.

– И зачем же вам это? Вы и так победили и власть, над чем здесь осталось властвовать, над этим зданием?

– Зачем оно нам, это сугубо наше дело, – терял терпение Артём. – Вы проиграли, будьте так добры, исполните волю победителей.

– Да хорошо, мне, в общем, то не сложно, – сказал он, достав из кармана ручку, и черкнул свою подпись в низу листка, то есть, теперь уже документа. – Только зачем это вам?

– Потом узнаете, – сказал я, практически из-под носа вытягивая документ. – Если останетесь в живых конечно.

– Вы меня смертью не пугайте, – сказал бывший генеральный секретарь. – Меня смерть не страшит.

– Да, а как же после смерти? Рай или Ад, неужели вас это не интригует? – спросил я с ехидной улыбкой.

– Я коммунист, и в Бога не верю, это пережитого первобытного прошлого, не более того, так скачать вымышленный друг к которому можно обратиться за помощью, вот и всё, плод фантазии слабых людей, – легко ответил тот, будто с книжки по прикладному атеизму прочитал.

– Да? А если вы ошибаетесь? Если вы в Бога верите и его нет вы ничего не теряете, но если вы в Бога не верите и он есть, то вы теряете все. Ещё не поздно замолить грехи.

– Для меня уже поздно, в моём возрасте уже не стоит ничего менять, – сказал он, опустив голову. – Бог почему-то мне не помог, когда я его просил, и моя жена просила, и умирающий сын. Но нам никто не помогут, чуда не произошло.

– Мало просили, или не верили когда просили, молиться нужно с сердцем, – ответил я, ощущая себя почти священником, и мне было приятно, наставлять человека на путь истинный.

– Ну, всё, Рамчик, завязывай, – сказал мне Артём. – Мы ведь торопимся как никак.

Мы ушли от бывшего красного «царька», который уставился в стол, и похоже заплакал, бесшумно, практически не заметно, лишь лучи света отражались от маленьких слезинок на его лице, он задумался. А ведь если задуматься я убивал, и не по великой нужде, я воевал со своими братьями, православными. И по большому счёту в ад должен попасть, меня это пугало, не сама смерть как таковая, смерти я не боялся уже давно, пугала Ад. И больше всего слова вечность. Вечные муки, вечные страдания, за сиюминутные грехи на земле, от этого становилось страшно. Но уже было поздно менять что-то, замолить всё это уже вряд ли получится, лучше прожить земную жизнь так, чтобы чертям было боязно бросать тебя в котёл с кипящим маслом и тыкать вилами.

– Так Рамчик, сейчас поедем на другой берег, там все решим, с главой поговорим, и всё будет, – как-то нервно и туманно рассказывал о своих дальнейших действиях Артём. – Только вот сначала пару директив настрочу, чтобы всё красиво выглядело.

– Постой, каких директив? О чём? Каково их содержание?

– А ну об уничтожении партии коммунистической, о прекращении огня ну и так далее.

– Ну это верно, – сказал я задумавшись. – Но даже если так, приедешь ты в резиденцию, или где там этот правитель живёт, и что ты ему скажешь? У тебя за спиной ни армии, ни денег, ни народа, в конце концов. Да нас на порог не пустят, там же по пули и пустят, а потом в реку и вверх по Енисею.

– Во-первых, нужно армию создать, пусть наши полки на верность присягнут, найдём на этом берегу ещё кого-нибудь, поговорим, если половина армии будет на нашей стороне, уже диалог получится.

– Так, верно, – сказал Артём. – А дальше что делать?

– Народ нужен, за твоей спиной народ должен быть, – сказал я. – Вывести народ на площадь, да чтобы побольше, и речь произнести. Хорошую, пламенную, и уже в вперемешку с войсками, с народом пойти туда. Тогда может что-то и выйдет.

– Ну тогда пойдём, – сказал Артём. – К бойцам.

Мы вышли из здания, и направились к стоявшему практически в центре относительно близлежащих домов, по пути я встретил офицеров и приказал построить солдат вокруг танка. Приказ был выполнен незамедлительно. Мы взобрались на подбитый, но уже потухший танк, а вокруг нас образовалось настоящее море из солдат. Они смотрели на нас и ждали.

– Вы прошли с боями, до самого конца, выполнили приказ командира, приказ который можно было не выполнять, но вы пошли за нами. Мы хоть раз прятались за вашими спинами? Посылали вас на смерть? Давали повод усомнится в себе? Да мы победили, да мы взяли в плен главных врагов, которые заставили нас убивать своих братьев, славян, православных! Но разве те, кто послал нас сюда, кто заставил нас месяц лежать брюхом на холодной земле, чтобы выждать удобный момент для атаки. Разве они, что разрешают четырнадцати летним девочкам продавать свою честь на улице за копейки! Разве они, что ради власти, заморили голодом тысячи человек! Которые из-за своих амбиций не смогли договорится друг с другом! Разве они не заслуживают того же? Разве мы не должны и их пленить, и заставить покаяться за всё что они совершили? Лично я, не смогу жить под властью тех, кто отправил меня на бессмысленную войну. Они воевали за наше благополучие? Нет, они воевали для себя! В наших руках сейчас оружие, сила, а значит и власть! Так зачем же мы, сознательные люди, будет выполнять глупые приказы самозванцев, убийц, предателей русского народа! Это власть которая осталась с той, порабощённой демократической России, коррупционеры, извращенцы и подонки вот кто остался там! Да друзья, это бунт, и будут попытки подавить его. Но если откликнетесь вы, бойцы, товарищи с которыми мы прошли всю вону, с кем мы прятались в одном окопе, вместе на штыках поднимали врагов, то откликнутся и другие, и мы сможем победить! Сможем сами выбрать власть, сами организовать свою жизнь, избрать войне мир! Вы вправе расстрелять нам прямо здесь, как предателей тех, кому вы присягнули на верность, а можете приклонить колени, и поклясться нам в верности. Выбор снова за вами.