Текст книги "Дети Солнца. Во мраке дня (СИ)"

Автор книги: Евгений Семыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– А я считаю себя православны, не фанатичным конечно, в церковь по выходным не хожу, и грехи не замаливаю, но верую. Вот матушка моя да, верующая, причём сильно, а я просто крестик ношу, и верю, что бог есть, – сказал Артём.

– Ладно вам, вы хотя бы своей веры, а я вообще изменник, по сути, я же татарин, причём очень даже чистокровный. По большому счёту я на Коран должен молиться, и в Аллаха верить, или как там у них? А сам крещённый, ношу крестик и всё-такое. И каких-то угрызений совести по этому поводу не испытываю. А ты Рамчик?

Вот очередь докатилась и до меня. А я ведь не горел особым желанием поучаствовать в этом разговоре, да и тема-то такая, скользкая. За религию, на протяжении всей истории человечества, люди друг друга убивали, даже в цивилизованном XXI веке.

– Да что я, православный я, – ответ мой, был коротким. – Но не от того что я верующий, хотя бабушка у меня тоже очень сильно верит, а я так, и ни так и ни сяк. Просто осознаю, что верить нужно, вера скрепляет, объединяет основы общества, нации, страны. Поэтому верю, потому что верить нужно. А если говорить откровенно, то Бог мне не разу и не помог. А вообще это темы личные, не знаю, зачем вы вообще о них заговорили.

– Действительно, – сказал Абрам.

Наступило молчание, и на какой-то момент, мне показалось что разговор затух, и сейчас все, как положено, лягут спать, но не тут-то было. Будучи уже немного пьяными, они всё никак не унимались.

– Если задуматься, вся эта сложившаяся ситуация, отличный шанс, чтобы добиться чего-то, – понесло в другое русло Артёма.

– В смысле? – не понял того что хочет сказать Артём, Денчик. – О чём ты вообще? Люди сейчас тысячами гибнут, тут бы хотя бы выжить, а ты о каких-то перспективах говоришь.

– Да нет же, я не о том. Только задумайся, старый мир со всеми его пороками разрушен, его нет, мы сейчас сидим на обломках того мира, на пепелище. Сейчас нет богатых и бедных, сильных и слабых, влиятельных и нет, сейчас все равны в своих возможностях. И мы, если сейчас выживем, можем стать кем угодно.

– Братан, тебя уже понесло, – сказал Джордж, похлопывая Горева по плечу.

– Да нет, ты только вдумайся! – не успокаивался Артём. – Мы стоим в самом начале пути, и можем сделать всё чего заходим, и мы сделаем!

Я не очень-то вслушиваюсь в пьяный бред людей, но слова Артёма меня в какой-то степени зацепили. Ведь он прав, на обломках этого мира, мы способны построить новый. Я не идеалист, но сейчас, на долю минутки мне показалось, что я таким являюсь.

Вскоре, нам всем захотелось спать. Энергетическая сила алкоголя сошла на нет, и в одно мгновение на всех навалился сладкий, одурманивающий сон. Один за другим, мы проваривались в сон, замолкали, и начинали мирно посапывать.

– Я вообще, человек упёртый, но и решительный, с другой стороны, – не умолкла только Джордж, хоть и выпивший больший всех.

– Да? И в чём же это выражается? – спросил я его, без особого энтузиазма в голосе, пьян я не был, но спать почему-то всё равно хотелось.

– Это касается учёбы например, – начал загибать пальцы на руке он. – Ты вот думаешь мне прям так хочется учиться? До полуночи над книжками сидеть? Вы ведь так про меня думаете. Джордж грибан? Так? Очень любит учиться?

– Ну да, я не я один так думаю, все так, – ответил я.

– А вот не правда! Мне они уже костью в горле все эти книжки по биологии и химии. Надоели! Я ведь не всегда так хорошо учился, класса до шестого я был лентяем, раздолбаем. Но как-то раз сел батя поговорить со мной, по поводу какого-то очередного косяка в школе. Сел рядом со мной и говорить, Гоша, я понимаю, что учится не хочется. И не ты один такой, у всех так, у всех детей. Но успешным становится только тот, кто понимает, что существует ещё и слово надо. Я не могу тебя заставлять, но я очень хочу чтобы ты стал успешным, чтобы наши с мамой старания не были напрасными. Поэтому помни, что есть слово «надо».

– Душераздирающая история, – сказал я безразлично.

– Да, и это ещё не всё, – не понимая моей интонации продолжал Джордж. – Помнишь девушку, которую у меня стоит на заставке в телефоне?

– Ну помню, эту картинку.

– Её зовут Настя. Ты, наверное, думал это картинка, такая она красивая. Вот сколько лет ты думаешь, я пытался подкатить к ней? Сколько лет я угробил на то, чтобы добиться её сердца? – спросил он меня.

– Даже и не могу предположить, – ещё более пофигистическим тоном ответил я.

– Четыре года! – воскликнул тот.

– Да ты просто фанатик, тебе не показалось, что четыре года это слишком?

– Ха, Рамчик, ты, наверное теперь считаешь меня неудачником да?

– С чего ты взял? – неискренне удивился я, ведь и я вправду стал думать, что он неудачник. Если честно я очень сомневался что у него были девушки, этого же мнения придерживался Горев. Нет, он не был таким уж грибом, я не понаслышке знал, как Джордж мог «зажечь» на дискотеке. Просто, в общении с девушками он был чересчур робок, ну это на мой взгляд.

– Да я знаю, вижу по твоему лицу, – сказал он улыбнувшись. – Можешь так думать. С ней у меня было всё по-другому. Я дарил ей больших медведей, человеческих размеров, дарил розы в школе при всех, выступал на сцене во время школьных праздников только из-за неё, чтобы просто персонально поздравить её. Но она глупая, тупая пробка, я и сам не знаю, чем она меня зацепила, может мне просто нравятся такие, глупые красивые и наивные.

– Мда друг, такое уже не лечится, – сказал я ему.

– Смейся, смейся Рамчик, только что-то вот у тебя я девушек тоже не видел, извини конечно за прямоту, – парировал Джордж.

– Не хочу отвечать тебе на этот вопрос, – отмахнулся я, и демонстративно перевернулся на бок, спиной к нему.

– Не брат, так не пойдёт. Я же тебе рассказал о себе, очень даже личное, рассказал то, что ещё никому не говорил, теперь твоя очередь, – всё никак не успокаивался он.

– Хорошо, отвечу тебе. Я просто не вижу в этом смысла. Нет смысла в отношениях, трата денег, нервов, времени и много чего ещё. Поэтому и нет у меня девушки, потому что я это не хочу.

– Да ладно, какая-то типичная отмашка. Обычно, когда человек разочаровывается в любви, не хочет отношений и всячески их избегает… Обычно, если конечно человек не врёт, на это есть очень веские причины. У тебя есть такая причина?

– Есть, но извини Джордж, я тебе её не скажу. Слишком уж личное, да и потом, вдруг это где-то потом всплывёт, я вообще не доверяю людям, всё стараюсь держать в себе.

– Хочешь сказать, что ты мне не доверяешь? Я тебе что не друг, да?! Иди нахер Рамчик! – обиженным тоном сказал Джордж.

– Да Джордж, ты чего? Ладно, слушай, только никому, договорились? – спросил я Георгия.

– Договорились, я тебя слушаю,– тут же изменился в настроении Джордж.

– В общем была у меня девушка, история, наверное достойная ванильных романов для подростков. Мы познакомились с ней детском лагере, при чём тогда всё произошло по её инициативе. Я не обещал на неё никакого внимания, её это удивило, ведь она была красивая, и отношений с ней хотели многие. А мне было то тогда, 13 лет. Ну в общем я влюбился в ней, она влюбилась в меня, при чём сильно. Но потом я уехал к себе в Ильичёво, она в свой Красноярск. И между нами оказалось пятьсот километров. Но мы поддерживали связь, планировали встречи, хотя сейчас я понимаю, что было это всё глупо, по детски. Но тогда это всё казалось до нельзя серьёзным и реальным. В итоге в один прекрасный день она перестала мне отвечать, просто за неделю я не получил от неё не единого сообщения, ни одного звонка. А потом приходит от неё СМС, что она беременна, естественно от другого. Да конечно, произошло это с ней уже после лагеря… Я спросил у её брата, оказалось правда, всё так как она сказала, а он врать не умеет и не делает этого. В итоге мы разорвали друг с другом любые контакты, стали жить отдельно друг от друга. Но на этом история не заканчивается. Прошёл год в моей старой школе, после чего я решил поступить в ШК. Уже в общаге, где-то в ноябре приходит от неё сообщение, мол, привет, как дела. Я удивился, зачем? А потом мы разговорились…

Оказалось, что она уже на следующий день после разрыва наших отношений сделала аборт, и теперь живёт одна. Потом, сам не знаю почему, любил видимо, да не видимо, а любил. Её я любил, по прошествии таких событий и целого года порознь. Уже через час переписке и после всего лишь одного звонка я осознал, что люблю её. Мы решили снова встречаться, возобновить отношения. Всё у нас продолжалось месяца три, и снова я любил её, она любила она.

Потом я узнал, что помимо меня, она встречается ещё с одним парнем, и не просто встречается, они уже были официально помолвлены. Я снова был в шоке…

Я не знал, что люди могут так искусно врат, не знал, что можно быть такой двуличной. У меня всё в голове не укладывалось. В итоге теперь я разочаровался в людях в принципе, в любви в частности. Доволен?

– Да Рамчик, – почти трезвым голосом вздохнул он. – Вот история так история. Ты извини меня если что…

– Да ладно… Я изменил своему правилу, но порой выговорится кому-то нужно. Конечно, собеседник в виде еврея это не лучший вариант… Но за неимением лучшего, – попытался развеять грусть налетевшую на наш разговор проверенной шуткой.

– Ты мне явно льстишь, – сказал Джордж посмеиваясь. – Да я еврей конечно же, мама у меня жила в Тель-Авиве, знает язык, и наследственность и иудеев по материнской линии передаётся. Но я считаю себя русским. У меня и веры две, одна иудаизм, другая православия, и для меня они равнозначны.

– Не пытайся заговорить меня, ведь как не крути ты еврей? Жадный, двуличный, за тридцать серебряников готовый друзей продать, ведь так?

– Опять эти клише! – скривился в лице Джордж. Ну это стереотипы. Вот тебе нравится, когда русских ассоциируют с бутылкой водки, серпом и молотом, балалайкой и автоматом Калашникова?

– Ну я от этого не в восторге конечно, – сказал я сразу. – Но и нос я от этого не ворочу. Медведь наш настоящий национальный символ. Россия – это медведь для всех стран мира. Балалайка исконно русский, народный музыкальный инструмент. А автомат Калашникова – лучшее стрелковое оружие за всю историю человечества. Убившее больше людей чем мечи, стрелы и копья вместе взятые. Есть, чем гордится. Насчёт водки тоже всё не однозначно… Я не за алкоголизм. Но вот скажи мне, какой ещё мужик, помимо русского сможет столько выпить, при этом бежать ещё за одной?

– Не знаю, как русским, но мне неприятно, когда про евреев думают такое. Вот скажи мне, я хоть раз, пока мы жили в общежитии, не поделился с вами едой, которую мне привозила матушка. Или ты замечал за мной жадность, хитрость, корысть?

– Ну, нет, – сказал я, немного, призадумавшись.

– Вот видишь! – воскликнул Джордж. – Видишь? Про это я тебе и говорю, что мы евреи не такие.

– Если я не ошибаюсь, ты на половину русский, ведь так? – задал я встречный вопрос.

– Да, – протянул он тихо, будто хотел, чтобы я не слушал. – Но дело то не в этом! И среди русских встречаются такие жадные и скупые люди. Вот возьми Горева, сколько раз он делился с нами чипсами и шоколадками? А сколько раз он точил всё это втихаря? Вот, вот.

– Может, он на половину еврей? – снова задал я вопрос.

– Вот блин, Жека, а ты тогда кто раз тебя не переспоришь?

Мы где-то с полминуты безудержно, до усталости в мышцах громко смеялись. Но после того как наши товарищи начали недовольно ворочаться и мычать во сне, мы примолкли и попытались продолжить нашу беседу.

– Тихо! – сказал я приставив указательный палец ко рту.

– Да, не кипешуй Рамчик, ни уже спят. К тому же они сейчас в состоянии «синюшак», поэтому их сейчас мало что разбудит.

– Я не про них, – сказал я, махнув в их сторону рукой. – Ты прислушайся к звукам на улице, ничего не замечаешь?

– Кричит кто-то, – сказал Жора прислушавшись. – Похоже, что женщина. Ты тоже это слышишь? Это не из-за алкоголя?

– Вряд ли, – ответил я. – Всё уже давно выветрилось, да и к тому же я не пил…

– Мне кажется, – вдруг поднял голову, не открывая сонных глаз Древаль. – Или за окном какая-то женщина кричит, помогите?

У Древаля был хороший слух и чуткий сон. Поэтому он тоже услышал крики, и подтвердил наши с Джорджем догадки.

Я и Гоша метнулись на балкон, дверь которого, отдать должное бывшему хозяину дома, хоть и выглядела старой и дряблой, но открывалось легко и бес скрипа. Балкон же не было заставлен всяким не нужным хламом, поэтому с него открывался хороший вид на двор, со стороны которого, по нашим догадкам шли мольбы о помощи.

Хоть всюду и была, практически непроглядная темень, глаза, уже хорошо свыкшиеся с отсутствием света, различали где-то внизу фигуры людей. Да и то только тех, которые были одеты в бело. Их было много человека три четыре, это из тех, кого мы видели. Вскоре мы поняли и то, почему эти люди просили нашей помощи. Из подворотни, с воем и лаем за беглецами мчались голодные собаки.

– Нужно помочь, – сказал Джордж, чуть ли не переваливаясь через балкон. – Нужно помочь!

– Да ну Джордж, – сказал Древаль, закуривая сигарету, и медленно пуская дым в темноту. – Сейчас лучше ни с кем не связываться. Мало ли, вдруг сифилис, или СПИД? Не брат, сейчас лучше потерпеть.

– Да ты о чём вообще? Вы, почему только выгоду то ищите?

– Ко бы говорил, – почему-то не к месту решил подколоть я своего товарища еврея, по теме нашего минутной давности разговора.

– Не удачная шутка Рамчик, – осадил меня Джордж.

– Ну а кроме шуток Джордж, ты свой выгоды ведь не упустишь, так? – на полном серьёзе ответил я.

– Эй! – простонал из середины комнаты Горев. – Пацаны, давайте потише а, не мешайте людям спать!

– Давай Джордж, решай сам, но отвечать за них будешь сам, – сказал я уже чуть потише.

Гоша колебался не долго, посмотрел сначала на спящих товарищей, потом снова в темноту, где кто-то очень сильно нуждался в помощи. Потом он набрал в лёгкие побольше воздуха и закричал:

– Ей! Ей! Давайте сюда! Идите не голос! На голос идите!

– Спасибо! – отозвался с той стороны слабый, уставший голос.

– Нужно возле подъезда встать, чтобы они двери не перепутали. И знак какой-то подать! – сказал я. – Древаль, дай мне свою зажигалку.

– Зачем?

– Древаль дай зажигалку! – не выдержал и закричал я. – И найди мне бумаги, книги, газеты, что-нибудь такое!

– Что за кипишь? – спросил, поднимаясь Абра.

Взяв бумагу, принесённую Древалём, и его зажигалку, я открыл дверь и побежал вниз, к подъездной двери, а вместе со мной Джордж. Остальным же мы дали указания, чтобы те направляли беглецов, чтобы они шли на голос.

Быстро спустившись вниз, я вышел из подъезда, Джордж поставил камень у двери, чтобы та оставалась открытой. Тем временем я скомкал несколько двойных листов от газеты, сложил их вместе и поджог. Затем, вырывая из книги по несколько листочков, бросал их в костёр, чтобы поддерживать, маленький и слабый огонь, который, однако, был хорошо виден в кромешной темноте.

– Сюда! Бегите на огонь! Сюда! – закричал Джордж в темноту, но уже никто не отзывался, и вариантов почему же так, оставалось не особо много. Либо у них уже не было сил говорить, либо уже было просто некому отвечать.

– Джордж, – позвал я друга. – Помнишь, где мы трубы оставили? Сходи за ними, принеси штуки две, на всякий случай.

Джорджа не оказалось в ту же секунду, он уже был в подъезде и шарил там в поисках арматур. Я же, начал подкидывать в огонь побольше листиков, чтобы он был уже точно виден всем в этом дворе. Однако свету он давал не особо много. Метров на шесть семь вперёд это максимум, и то видны были только очертания, а из-за вечно скачущих длинных теней видимость ещё больше ухудшалась.

Вдруг, на границе видимой мне области показалась первая фигура. Разглядеть её толком я не мог (в том, что это была именно она, а не он, мы определили ещё по крикам), но уже почувствовал какую-ту радость за успешность нашего предприятия.

– Давай сюда! Скорее, поднажми! – крикнул я ей.

Вскоре из темноты появились ещё три фигуры, они двигались быстро и вроде бы, всё уже было хорошо. Но если меня в своё время не обмануло зрение, к нам должно было прибежать больше людей. Мои худшие предположения подтвердили крики девушки:

– Нина! Нина!

– В чём дело? – спросил Джордж, выбегающий из подъезда с двумя трубами.

– Нина! Нина отстала! Она была на каблуках, она там! – хватая ртом воздух, делая большие паузы между словами, говорила девушка.

Я неодобрительно глянул на Джорджа, уже зная о его романтическом пыле, начал говорить:

– Нет, Джордж, нет.

Однако он меня не слушал, а уже повернулся лицом к темноте и сделал в ту сторону шаг, лишь бросив через плечо:

– Бегите в подъезд, я вас догоню.

– Жора, это не кино, не геройствуй.

Но он проигнорировал мои слова и побежал вперёд, вооружённый всего лишь одной трубой. В сердце затрепетала сильная тревога за друга, я понимал, что одному ему от своры голодных собак не отбиться, при этом ещё и спасти девушку.

– Да твою ж мать, – в сердцах воскликнул я и бросился следом за другом. – А вы забегайте в подъезд и ждите там!

Я побежал следом за Джорджем, железная трупа уже на изготовке, а руки полны решимости. Одна проблема, ничего не было видно, дальше своего носа. У меня, да и у Джорджа по всей видимости тоже не было ни малейшего представление о том, что нужно делать, не было плана действий.

Немного легче стало, когда в темноте вырисовались примерные очертания. Контуры домов, кое-где даже окон, были видны граница дороги и много чего ещё. Где-то впереди я увидел Джорджа.

Меня пугала тишина. Будто в космосе, ни звука, кроме ударов ботинок о асфальт. Лишь короткие шлепки, громко распространяющиеся по все двору, может это уже конечно нам казалось.

Я увидел что Джордж остановился. Мне не составило большого труда догнать его.

– Ты чего? – спросил я его резко остановившись около него.

– Её нигде нет, – сказал он повертев головой. – Вот, только что она маячила передо мной, а сейчас исчезла.

Где-то впереди снова взвыли голодные ободранные собаки. Мне стало откровенно страшно, не очень до хотелось умирать из-за какой-то непонятной Нины.

– Всё Джордж, – сказал я ему делая шаг назад. – Идём, мы её не найдём её в этой темноте, она наверное спряталась где-нибудь. С ней всё будет в порядке.

– Ты же знаешь, что она не доживёт до утра? Они её просто по запаху найдут, а мы обнаружим только обглоданные кости!

– Да какая тебе разница! Ты её даже не знаешь! – начал переходить на громкие тона я.

Он по -началу ничего не ответил, лишь вглядывался в темноту.

– Нина! – вдруг заорал он. – Нина!

Но в ответ до нас донёсся лишь искажённый эхом голоса Гоши. Он ели слышно досадно вздохнул, было заметно, что он не хочет верить в то, что всё кончено.

Вдруг, неожиданно, развеивая страх и уныния, даря надежду, до нас донёсся слабый, заплаканный женский голосок:

– Я здесь!

Не сговариваясь мы одновременно бросились на голос. А доходил он со стороны бокового от нас дома. Вряд ли из квартиры, значит из подъезда.

– К подъезду бежим! – бросил я на ходу Джорджу.

Дверь подъезда была еле заметно приоткрыта, откуда на нас смотрело молодое аккуратное девичье личико, с красными от слёз глазами, наполненными уже почти потухшей надеждой.

Она была явно не глупой. Видимо, поняв, что мы её заметили и двигаемся к ней она больше не издавала звуком, а когда до двери оставались считанные метры она открыла её, чтобы мы смогли без проблем забежать и тут же её захлопнула.

Примерно с пять секунд ничего не происходило. Я не понимал где в пространстве подъезда, где Джордж, и где это уже осточертевшая Нина. Прислонившись к стене, я затаил дыхание в ожидание, что же будет дальше.

Вдруг вспыхнул яркий свет от пламени спички.

– Ибиться сердце перестало, – от неожиданности воскликнул я.

– И мне приятно познакомиться, – сказал она в ответ.

– Георгий, а для своих просто Джордж, – не растерялся в тот же момент Джордж. – А это Рамчик.

– Нина, – представилась она.

– Да мы уже знаем, – сказал я.

– Он всегда такой хмурый и не приветливый? – спросила Нина у Джорджа.

– Не мы такие, жизнь такая, – сказал я. – Да и вообще, потом познакомимся, мы из передряги ещё не выбрались.

– Как скажешь, – ответила она пожав плечами.

– Те, – добавил я. – Скажите. Больше уважения.

– Ну хорошо, как скажите, – повторила она, специально сделав акцент на двух последних двух буквах.

Я присел на колени, и немного приоткрыл дверь, чтобы оценить обстановку снаружи. А там всё было плачевно и печально. Прямо посреди двора, и на нашем пути обратно в частности расположилась свора собак. Посчитать было сложно, они постоянно двигались, бегали, появлялись и исчезали в темноте. Но как мне показалось, нам противостояло десятка полтора собак самых разных пород.

– Ну что там? – спросил Джордж, уже практически залезший мне спину, чтобы тоже увидеть, что же происходит снаружи.

– Там, полная жопа, – сказал я с досадой. – За дверь больше пятнадцати собак, и каждая из них хочет косточку.

– Не смешная шутка, – сказал Нина.

– А это и не шутку, – ответил я прислонившись затылком к стене .

– Что будем делать? – спросил Джордж. – В принципе можно остаться на ночь здесь, думаю утром они уйдут…

– Что если Абра с остальными, уйдут из дома раньше? Дальше втроём пойдём? Ты как себе это представляешь?

– А что, я была бы не против, – сказала жизнерадостно Нина с улыбкой на лице, вдруг тень сомнения пролетела у меня в голове, по поводу интеллекта нашей новой знакомой. Ну да ладно.

– Ну, если не так, то только прорываться, – сказал Джордж, интонационно не закончив фразу. – Но как? Мы десяти метров не пробежим, как нас тут же догонят.

– Есть одна идея, – начал я. – Собаки, тем более бывшие домашними, людей побаиваются, а особенно они бояться, когда на них замахиваются, грозятся ударить или кинуть что-нибудь. Мы точно так же можем, пятить назад, отмахиваясь, или откидываясь камнями.

– Как то всё слишком гладко, – замялся Джордж. – Уж чересчур всё просто и легко. Не бывает так.

– Попробовать стоит, – сказала неожиданно для меня Нина.

– Ну да, последним человеком к мнению, которого я прислушаюсь, будет девушка, – ответил я. – Пора кончать с феминизмом.

Та в ответ лишь недовольно фыркнула, однако промолчала, и стала внимательно следить за происходящим.

– Лучше ещё раз подумай, – сказал мне на ухо Джордж. – Всего лишь один укус, и бешенство почти неизбежно. А если двери подъезда уже закрыты? Да не если, они точно закрыты.

– Да думал уже, и пришёл к выводу, что другого выхода у нас нет, и действовать нужно как можно скорее. Я отвлекаю вы бежите.

– Хватить ересь нести, – сказал Джордж. – Не очень-то хочется, чтобы моего братана задрали собаки.

– Слушайте, джентльмены, герои блин пацанских цитатников, – нарушила наш диалог Нина. – Может уже побежим?

– Слушай, Джордж, – сказал я. – Угомони свою бабу, она меня начинает бесить.

– С чего это его? – негодовала Нина.

– Да, с чего это моя? – не замечая этого вторил ей Джордж.

– Да потому, что сейчас мы сидим здесь по одной причине, и причина это стоит сзади нас. И не говори, что это не ты бросился спасать её.

Джордж ничего не ответил, Нина тоже хранила молчание. А я, приоткрыв немного дверь, вглядывался в темноту. Собаки перестали бродить вокруг да около, некоторые присели, а кто-то и вовсе лёг на асфальт положив голову на выставленные вперёд передние лапы.

Да время сейчас самое подходящие. Ведь спать в такой час хочется отнюдь не только собакам.

– Так, порядок помним? Я выбегаю первым, вы следом и бежите, до самого дома не оглядываясь и не оборачиваясь. Понятно?

– Ясно, – сказал Джордж, явно не довольный подобным развитием событий.

Если честно мне самому было очень страшно, может даже слишком. В груди колыхалось непонятное волнующие ощущение, возможно это и есть высшая форма страха. Кровь прилила к голове, лицо покраснело, хорошо что мы в темноте, этого не видно. Руки немного подрагивали, я выжидал уже слишком много, но я не мог физически сделать первый шаг. Я понимал, что главное начать, а обратно уже ничего не вернуть, но не мог пересилить себя. Наверное, героя из меня не получиться. Для того, чтобы это выглядело менее подозрительно, а трусом мне не очень хотелось казаться, я ещё раз проверил свою экипировку, если её можно таковой называть. Покрепче зашнуровал ботинки, встрепенулся, и покрепче взявшись за кусок трубы встал на изготовку.

Стоило лишь толкнуть дверь, сделать первый шаг, и увидеть, как головы голодных псов одновременно повернулись в сою сторону, так остановиться я уже не мог. Доза адреналина выброшенная организмом погрузила всё в какой-то туман, я знал что и как делать, и это меня немного пугало, но я решил довериться, свои доселе спящим инстинктам.

Я выбежал во двор, взял с пола камень, не большой и не маленький, средний, чтоб, если попадёт сладко не пришлось, ну и чтоб лёгкий, подальше, да посильнее метнуть можно было.

Псы сразу сорвались с места, только увидев мой замах, и начали быстро разбегаться, и все взоры их были направлены на меня, двух убегающих людей они не увидели, уже хорошо, хоть что-то сегодня пошло по плану.

Дальше, так как я не горел особым желанием драться со стаей собак, держа камень и железяку на изготовке, я начал довольно проворно пятиться назад.

Собаки видимо были не глупые, они не бросились, не гавкали, а лишь еле слышно рычали, и шли следом за мной, по чуть-чуть набирая скорость, дабы потом было проще сделать рывок, и перегрызть мне глотку. И меня это перспектива не радовала.

Я ещё быстрее стал пятиться, уже чуть ли не спотыкаясь из-за своих же ног. Собаки тоже ускорили темп, а я этого сделать уже не мог, чтобы ускориться, мне нужно повернуться и бежать, и меня быстро догонят и разорвут, так я хотя бы держу их у себя на виду.

До того как первая собака всё же кинулась на меня, я благополучно прошёл две трети двора, но этой беззаботной прогулке суждено было закончиться. Первую собаку моя труба наградила сильнейшим ударов по рёбрам, пёс упал на землю и несчастно заскулил катаясь по полу.

Травма товарища разогрела остальных, и вот уже штук пять собак буквально мчались ко мне. Я стал наугад размахивать перед собой куском металлической конструкции, несколько раз даже, удары находили свои цели, но это было редко.

Собаки напирали со всех сторон, морщили морды, в ярости скаля зубы и громко рыча. Силы начинали покидать мои руки, а до двери подъезда ещё оставались добрые сто метров.

Я уже начала готовиться к безвременной скоропостижной смерти, но вдруг услышал сухие щелчки, а сразу следом за ними визг раненых псов. Совершенно определённо, кто-то помогал мне, стреляя из травматического пистолета.

Мои ноги сами понесли меня к подъезду подальше от разъярённой своры, а впереди лишь маячила фигура моего спасителя.

Только поднявшись квартиру, присев в коридоре, и отдышавшись я понял, что спас меня азиат, по скромному ушедший в свою комнату. Я был шокирован и искренне не ожидал помощи с его стороны по отношению к нам, ведь мы русские, да ещё и Горев не очень лестно отзывался о его национальной принадлежности. А ведь он мог сразу выхватить свой травматический Макаров и выгнать нас из квартиры, но не сделал этого. Я даже не успел поблагодарить его...

Многие, ища возмездия за легкие обиды,

сами делают их более глубокими для себя.

Велик и благороден тот, кто спокойно слушает лай мелких собачонок,

как крупный и сильный зверь.

Луций Анней Сенека (младший)

День 13

«Старый знакомый»

Уже в Красноярске нам пришлось разделится. Таджик, увязавшийся с нами от самого Сосновоборска, так сказать отвалился от нас уже на подходе к городу. Как он сказал, где-то на окраине живут его не то родственники, не то знакомые, а у них это по-моему практически понятия равнозначные.

Дальше, от нас ушли девушки, которых мы с таким адским трудом спасли. Как мы не уговаривали их остаться с нами, как только Джордж не рассыпался в комплиментах, обещаниях безбедной и безоблачной жизни и многом другом. Но Нина и её подруги были неумолимы, и вскоре на одном из перекрёстков, нам пришлось расстаться. В итоге к концу нашего пути мы остались в том же составе, в котором выходили.

Настроение у всех хорошее, ведь мы всё-таки дошли, и почти без происшествий. У всех, кроме Джорджа. Возможно ему понравилась Нина, и ему было очень плохо из-за того что она ушла. Однако сказать напрямую ей он этого не смог, и она ушла. И виноват в своей грусти печали только он, поэтому как-то его утешать я не рвался.

Что касается самого города, то он меня несколько удивил. Я ожидал какой-нибудь постапокалиптической картинки. Серые, с разбитыми окнами, брошенные дома. Всюду мусор, трупы, пахнет смертью и безысходностью, как это было в какой-то степени в Сосновоборске.

Вокруг кипела жизнь. Вокруг, хоть и в ворохе мусора, среди луж помоев, среди снующих туда сюда крыс и бродячих собак играли дети, в пока что ещё не рваной одежде. В окнах то появлялись то исчезали женские лица. Порой, из окон прямо на тротуар лились помои, выкидывался немногочисленный, но всё же мусор. Из тех же окно в последствии вытряхивалось бельё, и вешалось на наспех натянутые верёвки. И вообще, на улице стоял ужаснейший смрад, от человеческих выделений и гниющего мусора. Однако окружающим нас людям это не доставляло никакого дискомфорта, значит, уже свыклись. Видимо мы тоже, скоро не будем чувствовать этой вони.

И чем ближе мы подходили к реке, а мы решили пересечь Енисей и попасть на тот берег, поэтому мы и шли в сторону берега. Так вот, чем ближе мы подходили к берегу, тем сильнее становился смрад, громче гомон, и в целом больше людей.

Одно меня смущало. Густой чёрный дым впереди, который, в принципе, клубился на протяжении всей линии берега. При чём, это меня сильно настораживало, но спрашивать, как-то ни у кого не хотелось.

Нам захотелось перекусить, попить, и в конце концов отдохнуть. Мы ведь, как никак, последний день шли до города в принципе без остановок на отдых, только бы быстрее дойти до Красноярска, ведь здесь, как казалось жизнь и спасение.

Но большинство магазинов, павильонов или витрин по дороге было разграблено, сожжено или разрушено. Да и потом, мы не знали стоимости, и вообще, есть ли сейчас здесь деньги. Мы были беспомощны.

Мы решили узнать, всё-то, что требовалось бы нам для жизни.

Впереди был какой-то рынок, или базар, в общем, большое скопление народа, однако здесь рынка, на этом месте раньше я не припомню. Просто не было здесь ничего. Но сейчас другие времена, и похоже, старую карту Красноярска, отложившуюся в памяти, стоит забыть.

Но как спросить? Согласитесь, как-то глупо будет подойти и спросить: «Здорово мужик, а скажи мне, что здесь у вас происходит, что у вас принято за деньги» и так далее.… Согласитесь глупо. Во всяком случае, так казалось тогда, сейчас, уже смотря с высока я понимаю, можно было бы и спросить. Но история, а я и мои друзья теперь уже часть истории не терпит сослагательных наклонений. Так что как получилось, так получилось.