Текст книги "Дети Солнца. Во мраке дня (СИ)"

Автор книги: Евгений Семыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Наступило затишье, никто не произнёс ни слова, даже шепот не прошёлся по стройным рядам наших бойцов. А через несколько мгновений сначала один присел на колено, затем другой, третий, и так через пару секунд все две тысячи солдат, стояли пред нами на коленях. По команде своих офицером они хором заговорили:

– Клянёмся в верности своим командирам, народным освободителям в верности, и торжественно клянёмся исполнять любые их приказы и поддерживать их в борьбе за благополучие народа, – после этого они поднялись, и после того, как офицер махнул рукой они заорали: – УРА! УРА! УРА!

Внутри я почувствовал благоговейный трепет. Пока что всё складывалось удачно, главное не терять запала и действовать быстро. Счёт шёл на минуты.

– Артём, на этой стороне города помимо нас есть ещё два фронта. Левый и правый, в каждом по четыре полка. Я на правый ты, на левый, необходимо добиться присяги, верности новому правительству, то есть тебе. Как хочешь, обещай что угодно, в общем понял. Встречаемся у моста, после этого вместе с присягнувшими полками идём к правительству. Запомнил?

– Да, – ответил Артём.

– Ну тогда с богом, – сказал я, и вместе со своими бойцами буквально бегом поспешили к заветной цели, то же самое сделал и Артём.

Правый фронт проходил довольно таки не далеко от нас, почему-то, именно здесь держали оборону домов и улиц лучшие бойцы красных, полки правого фронта буквально увязли в боях за улицу, которая переходила из рук в руки и была буквально завалена трупами что с той, что с другой стороны. Перемирие обоим сторонам этой битвы было нужно любой ценой, и в принципе, я не ожидал сложностей с присягой в этих полках. Главное было остановить бой.

Звуки выстрелов с каждым нашим шагом становились всё громче, да и интенсивность боя как оказалось, возрастала. Видимо всем уже хотелось закончить бой, последние силы собирались в атаках. Если мы поспешим, присягать нам на верность будет некому.

Первым встретившимся нам бойцом оказался часовой, молодой пацан, худощавый, высокий. Скорее всего его сослали сюда подальше от сражения, толку от него было мало, он и винтовку то в руках с трудом удерживал. Видимо с сзади атаки не ощущали, вот караулить и поставили.

– Стой! Стрелять буду! – заверещал он, пытаясь передёрнуть затвор винтовки.

– И что? – спросил я. – Выстрелишь в полковника? Хочешь под трибунал?!

– Ошибся, извиняюсь! – сказал он бросив винтовку на землю и отдав мне честь приставив ладонь к виску.

– Зоха! – позвал я одного из бойцов. – Постой вместе с ним, а то что-то не нравиться мне когда тыл не защищён.

– Будет сделано командир, – сказал боец и подобрав выброшенную винтовку всучил её обратно караульному.

Я же с остальными пошёл дальше. Полки правого направление расположились в четырёх домах, заполнив их полностью .Штаб вместе с полковниками находился в третьем доме, туда и я пошёл, оставив бойцов ждать у входа.

Внутри сильно пахло порохом, парным, как это не мерзко звучит мясом, кровью, всюду стонали, матерились и плевали на пол солдаты. Которые уже просто устали воевать. Самые отчаянные, либо потерявшие рассудок вставали к окнам и имея автоматическое оружие в несколько секунд высылая ливень пуль в сторону противника. Кто-то, сев у окна, поставив возле себя ящик с гранатами одну за одной выкидывал их на улицу.

– Товарищи полковники, – обратился к сидящим за столом офицерам. – Прикажите своим бойцам прекратить огонь.

– Кто вы? – обратился ко мне мужчина, в больших годах, с большими седыми усами, и такого же цвета но скудной шевелюрой.

– Я командующий войсками центрального направления, тоже полковник, как и вы, – ответил я.

– На каких основаниях необходимо прекратить огонь? – спросил ещё один полковник, чуть моложе предыдущего.

– Война окончена, мои солдаты взяли в плен генерального секретаря партии и всех его комиссаров, не ранние чем пол часа назад был подписан документ о капитуляции.

– Хах, – гоготнут здоровый мужик, ещё один полковник. – Это ведь хорошо, бойцы…

– Постой, – сказал самый старый из сидящих офицеров, который по видимому, в виду своего возраста пользовался уважением. – А документы, подтверждающие эти слова у вас есть?

– Да, – сказал я, доставая из внутреннего кармана пакт, и отдавая его полковникам, которые после ознакомления с ним одобрительно кивнули и вернули его мне. – Война закончена. Теперь от вас ничего не требуется, вы сделали всё возможное. Нельзя просить вас воевать ещё, но я должен это сделать.

– Что вы имеет в виду?

– Через час, мы, волки на этом берегу Красноярска выступим против либерального правительства города. Мне не нравится что маленькие девочки могут продавать свою честь на улице перед правительством, только потому, что это правительство не может организовать поставку продовольствия. Мне не нравится, что мы месяц воевали со своими же братьями, согражданами, горожанами. Я офицер, начал рядовым, дошёл до сюда, не сидел в тылу, а активно воевал, бился, приближал победу. И вы я уверен тоже. Но что мы получим вернувшись героями? Ничего. Я не прошу много, лишь присягнуть на верность мне и новому правительству.

– И кто же это временное правительство? Как вы образовались?

– Путём передачи власти от побеждённых красных к нам. Первым же декретом мы устранили здесь советскую власть, партию и объявили о конце войны. Все в наших руках. Левая часть уже присягнула на верность моему товарищу а значит и нашему правительству. Дело за вами.

Посовещавшись, довольно таки быстро, полковники пришли к единогласному решению.

– Мы приняли решение присягнуть на верность вам, но что от нас потребуется?

– Выйти с бойцами к мосту, там вас будут ждать остальные.

– Хорошо, да будет так, – сказал офицер. – Лейтенант! Прикажи прекратить огонь, и построить солдат позади дома. Выполнять!

– Но если так, то что делать с красными? – спросил другой полковник. – Они перестанут стрелять?

– Я постараюсь с ними поговорить, не знаю присоединяться ли они к нам, но оружие сложить должны, – заверил их я.

– Командир, – обратился ко мне Шиша. – Они могут не поверить тебе и убить, не надо этого делать, не выходи к ним. Форма то на тебе наша, они сейчас ни чему не поверят.

– Попробовать стоит, иначе они просто могут ударить нам в спину, помешать как-то, нельзя в тылу оставлять врага. Если меня убьют, оставишь здесь роту, для сдерживания, а с остальными пойдёшь к мосту, сейчас важнее помочь Артёму, если тот вернётся.

– А если никто из вас не вернётся, что нам делать? – озабоченно спросил Шиша.

– Тогда власть перейдёт к полковникам, они решат что делать, будите подчинятся им. Без меня ты за старшего.

Я из подручных средств, а именно из старой, немного грязной, но всё же белой майки, и ножки от стула сделал флагшток и белый флаг. Соединив это вместе, подполз как можно ближе к окну, и высунул в него руку с флагом, став размахивать им в разные стороны. Из противоположного здания послышалась команда выходить, я на всякий случай перекрестился, сильно выдохнув, вышел из здания.

Медленно, маленькими, спокойными шагами, с поднятыми вверх руками я пошёл вперёд. Попутно сбросив на землю автомат, отстегнув ремень с пистолетов в кобуре, я продолжал движение.

Я буквально чувствовал, как на меня через прицелы винтовок смотрят десятки пар глаз, буквально сверлят, напрягая каждый мускул тела, чтобы не нажать на спуск.

– Стой! – услышал я, после чего ко мне из темноты вышла самая настоящая делегация.

– Не стреляйте, и по возможности не задавайте вопросов, пожалуйста, просто выслушайте, – попросил вежливо я, не опуская рук.

– Что ж, ну давай, излагай, только кратко, – спокойно ответил генерал красных. Почему генерал, спросите вы. Его погоны, с гигантскими звёздами на пол плеча были видны наверное со спутников, если они конечно ещё летают на орбите.

– Ваше правительство подписало пакт о капитуляции и передаче своих полномочий нам. Сейчас я медленно достану из внутреннего кармана этот документ, и вы его прочтёте, – сказал я, после чего я залез рукой во внутренний карман и достал аккуратно сложенный листок и протянул им, а пока они читали, я продолжал говорить: – Война закончено, вы можете сложить оружие, и пойти домой, или в свою часть и больше, никого, не убивать. Вас никто не тронет ни сейчас, ни потом. Мы не против вас, и мы не за то правительство, мы хотим установить свою власть, и вы нам можете помочь. Скорее всего, даже стрелять не придётся, важно количество.

– Получается, сейчас ты наш правитель? – спросил генерал.

– Не я, – замялся я. – Нет, мой товарищ, он сейчас лидер, я помогаю ему только.

– Но на верность мы должны присягнуть тебе? – ещё раз спросил он.

– Да, – ответил я. – Мне. А потом проследовать до моста, где собираются все силы, а после этого двинуться к правительству.

– Хорошо, мы присягнём на верность тебе.

После присяги мы скорее отправились к мосту. Силы наши росли на глазах, и даже если Артёму не удалось переманить на свою сторону оставшиеся полки, этих сил вполне хватить чтобы захватить власть. Но как оказалось Артём прибыл на место намного раньше меня, и с ним были те самые оставшиеся полки. Теперь у нас была большая армия.

– Здорово Рамчик, – поприветствовал меня Артём. – Привёл ,о, да, я смотрю ты и красных сумел с собой привести.

– Да, а как ты этих убедил? – спросил я.

– Очень просто. Сказал что тебе присягнули все оставшиеся полки на этом берегу, и мол они одни здесь остались, за них.

– Да? А как ты узнал что они присягнули на верность мне? – спросил я.

– Я не был уверен, – сказал он. – Они не хотели переходить на нашу сторону, пришлось немного соврать, риск благородное дело.

– Да уж,– вздохнул я, и прислонился к холодной стене здания, похоже, я впервые присел с начала этого дня, ноги нещадно гудели, а голова была уже похожа на осиный улей.

– Что дальше братан? – спросил Артём присаживаясь рядом.

– Сейчас всё будет, – сказал я и задумался. – Нам нужен весомый повод чтобы выступить напрямую.

– Зачем? У нас есть армия? – спросил Артём.

– Нужна поддержка народа, без боя они не отдадут власть, гвардия ни при каких условиях не перейдёт на нашу сторону. Нам нужна поддержка народа, если будут простые люди, им ничего не останется как уступить нам.

– И как это сделать? – спросил Артём.

– Шиша! – позвал я своего офицера вместо ответа на вопрос. – Собери мне самых надёжных людей, с кем генсека брали, офицеров и т.д. Которые не дрогнут и скажут то, что я сделаю. Понял?

– Так точно, – коротко и громко рявкнул Шиша приставив ладонь к виску.

– Выполняй.

– Что ты хочешь сделать? – спросил Артём дождавшись когда Шиша уйдёт.

– Никто кроме наших полков, и этих немногих красных не знает о том, что мы теперь у руля этого берега, так? А уж на том берегу тем более никто не знает. Мы вернёмся, будто бы победители, мы взяли генсека, и отнеслись к ним как полагается. Мы герои, за нами пойдут люди. Но нужно ведь идти против чего-то или кого-то? А что может быть подлее и бесчеловечнее чем расстрел побеждённых, сдавшихся, военнопленных?

– Постой, постой, – притормозил меня мой друг. – Ты хочешь расстрелять красных, которым пообещал неприкосновенность, а затем свалить всё на наших врагов?

– Ну да, так оно и есть, – сказал я. – Тут уже не до каких-то сантиментов. Это не жестокость, это просто политика.

– Да я и не переживаю на этот счёт, – сказал Артём поднимаясь с корточек. – Надо так надо, ты в политике шаришь тебе видней. От меня помощь потребуется?

– Нет, я всё сделаю сам, своими людьми, так будет надежнее.

Шиша сработал очень хорошо. Уже буквально через пару минут передо мной стояли лучшие и самые верные бойцы моего полка. Многих из них я уже знал в лицо и поимённо, и они знали меня, и знали что им будут поручиться ответственные задания, и были готовы этому морально. Но всё что приходилось делать до этого было по чести, в честном бою, а теперь, им необходимо было совершить преступление.

Я объяснил им то, что нужно сделать. Собрать в одном месте и тихо, без криков, лишнего шума расстрелять всех красных которые примкнули к нам. Потом им придётся сесть в тюрьму за это преступление, потому что мы пообещаем отыскать виновных, а уже потом я их вытащу. Я дал им возможность отказаться, ибо делать такое, многим могло быть не под силу чисто морально. Но никто не отказался, все остались верны своей присяге. Теперь либо пан либо пропал. Либо всё, либо ничего.

Красные полностью доверяли нам, практически на руках был документ, закрепляющий их право сложить оружие и уйти, их право на неприкосновенность. Они этого совершенно не ожидали, получается, что я приказал расстрелять собственных солдат.

Много времени это не заняло, пара минут и дело с концами. После этого, я сказал бойцам, участвовавшим в этом, слиться с полком, ни о чём не рассказывать и вести себя тихо, будто это не они сделали, до поры до времени естественно.

Дальше, многотысячная армия под нашим предводительством двинулась на другой берег города. По дороге, отделялось по взводу, которые забегали в дома, стучались во все двери, рассказывали новость о том, что война кончилась, но правительство всё никак не может угомониться, и теперь взялось за расстрел военнопленных.

Кто-то оставался дома, а кто-то собирался и вливался в строй идущих полков, и постепенно, количество возмущённый народ заполнил улицу по которой мы шли от края до края.

И люди верили, ибо мы солдаты, инструмент власти, мы их защищали, воевали, увидели все эти зверства и решили этому помешать, естественно, что люди поверили нам. Тут же стали находится люди, любящие сплетни и т.д., будто бы находившиеся на месте расстрелов.

Дальше подробно рассказывать о том, как мы с Артёмом подписывали кучу бумаг о передаче власти, выходили с речью к народу и армии не стоит. Это довольно-таки скучно и не интересно. Главное что у нас всё получилось. И теперь целый город, а возможно и край находился у нас в руках.

Не бойтесь делать то, что не умеете.

Помните, ковчег построил любитель, —

профессионалы построили Титаник.

Дэйв Берри

День 24

«Первый день у штурвала»

В этот день всё было иначе. Как только я проснулся, сразу понял, началась, чуть ли не новая эпоха, всё теперь будет по-другому. Воздух, даже в этой однокомнатной квартире, которую я взял себе в качестве места жительства, недалеко от здания правительства, даже воздух был свежее что ли, а за окном солнце светило ярко, впервые за эти дни. Может мне это только казалось, и я на придумывал себе чёрт знает что, но мне было хорошо.

Я встал, чуть ли не в шесть часов, ну или около того, часов-то нет. Пусть вчера мы все жутко устали, но новый день должен был принести нечто иное и необъяснимое. Мне хотелось творить законы, помогать людям, как бы это глупо не звучало. У меня была эйфория.

Поэтому, только открыв глаза, я тут же подорвался и начал собираться, попутно осматривая свою квартиру. Почему только сейчас? Потому что вчера, закончив со всеми бумажками, отправив людей по домам, я пришёл на эту квартиру, и вообще узнал о ней практически ночью. И всё что успел сделать, придя туда это упасть на кровать, одноместную естественно.

Напротив входной двери была кухня, до неё от самой двери шёл коридор, по совместительству прихожая. Коридор был узенький, не больше метра шириной, а длинной около двух метров. В середине коридора была два проёма. Один был широкий, не закрытый дверями или чем-то подобным, и вёл на право, и выводил собственно в единственную комнату, она же спальня, она же зал. А другой проём был закрыт дверью и вёл в ванную и туалет. В общем и целом для одного человека этого достаточно. Да я чувствовал, что буду здесь только лишь ночевать, да и ночевать не всегда. Хотелось отдаться работе, новому делу, окунуться с головой.

Я решил постоянно носить офицерскую форму, китель полковника, фуражка, брюки, погоны, мне это хватало. А что ещё надо? Я ведь не президент, президент у нас теперь Артём.

Одевшись, застегнув ремень, на котором в кобуре висел Макаров с одной обоймой. Однако, за дверью оставался, стоят снаряжённый «калаш», так на всякий случай.

Работа моя теперь находилась сразу напротив дома в котором я жил, поэтому я даже куртки не одевал, ибо весь путь занимал у меня не более трёх минут.

Я вышел из дома, причём люди, завидев меня отдавали честь, некоторые тянули руку для рукопожатия и много чего ещё. Хотя я был всего лишь полковником, и не планировал навешивать на себя звания генералиссимуса выпрашивая у Артёма звёздочки для погон размером с мою ладонь. Неужели в лицо знают? Но как?

Даже солдаты, стоявшие на входе в здание правительства, вытянулись по сойке с мирно, отдали честь, когда я был ещё в десяти метрах от них, и так они и стояли пока я не вошёл внутрь, стараясь не шевелиться и не моргать. И это если честно меня настораживало.

– О, Рамчик! – поприветствовал меня находившийся в холле Артём, одет он был впрочем, так же просто, как и я. – Выспался? Нравится, когда узнают на улицах?

– Это твоих рук дело? – тут же опешил я. – Но как?

– Да я ночью думал, сидел, думал, да и решил указ написать, о причислении тебя, меня, Джорджа, Абрама, Древаля к национальным героям, и соответствующими почестями, – с улыбкой и гордостью заявил Артём. – Как тебе?

– Да не очень, – честно признался я. – Какое ты имел право, какие мы национальные герои? Что мы такого сделали?

– Во-первых, я имею на это право, я президент. А во-вторых мы войну закончили, два берега объединили, этого мало по твоему? – возмутился Артём. – Ладно братан, я тебя не обвиняю, пошли ко мне в кабинет.

– Ну пойдём, – осторожно сказал я.

– Я заказал портреты, – сказал Артём пока мы поднимались по лестницы. – Всех нас, на фоне боевых действий, как Наполеона на белом коне, ну в общем ты понял. Три метра в высоту полтора в ширину.

– Мне некуда в квартире повесть, у меня потолок метра два с половиной только будут, – сказал без досады, просто констатируя факт.

– Повесим тебе в кабинет, сам собой будешь любоваться по вечерам, – засмеялся Артём, похлопав меня по плечу. – Мы сейчас с пацанами думали, и решили тебя министром обороны сделать, а то должности у тебя нет как таковой, ну так вот теперь есть.

– Мне кажется, полковник не может быть министром обороны, когда в армии есть генералы, – сказал я.

– Ну так ты и не полковник, ты генерал теперь, – сказал снова с улыбой он.

– Я бы лучше полковником остался, – пожелал я. – Министром, пожалуйста, но давать звания почти просто так, не дело, серьёзно.

– Ладно, дело твоё братан.

Он завёл нас в общий зал заседания, на длинном и широком столе лежало много разнообразной еды, колбасы, икра, хлеб, вина и много чего ещё. Это было настоящее богатство.

– Откуда это всё? – спросил я.

– Ну так со складов и резервных хранилищ, из бункеров, для верхушек власти всегда запасались вот такие продукты грех не воспользоваться. Да и потом, если всё это в народ отдать, десять банок икры погоды не сделают, только хуже будет, – прокомментировал Артём, и сейчас он в принципе был прав. – Садись, наливай, кушай.

– Это всё конечно хорошо, – сказал я оглядывая стол. – Но ты думал насчёт законов каких-нибудь, манифестах?

– Рамчик, я ведь не могу всё придумывать, все вместе будем думать над этим, а я подписывать, а теперь давай выпьем, – сказал он берясь за бутылку с вином.

– Ну и когда мы начнём? – спросил я.

– Скоро, – ответил Артём. – Вот только отпразднуем и сразу начнём. А сейчас отложим все эти не нужные дела, и просто отдохнём. Мы заслужили. Тебе налить, или ты сам?

– Мне казалось мы начнём работу, законы издавать и т.д., чтобы люди жили хорошо, я думал, будет по другому, иначе мы окажемся не лучше тех, кого свергли, и сами долго здесь не удержимся, – сказал я.

– Да начнём Рамчик, начнём, не переживай ты так, один день отдохнём, расслабимся и начнём, у нас сейчас последний день беззаботной раздолбайской жизни, – ответил уже Абрам.

– Мне не сильно хочется оставаться на день в той жизни, мне она не нравилась, я в этой уже хочу, – сказал я, и развернувшись пошёл к выходу.

– Ты куда? – бросил мне в след Денис.

– Домой пойду, отдохну, мне как-то пить не хочется, – сказал я.

– Рамчик, у тебя деньги то есть? – спросил у меня Джордж. – Возьми там у меня в кармане, считай жалование, мне столько не нужно, а ты сегодня уже своё не получишь.

– Спасибо Джордж, – сказал я, беря себе пару тысячных купюр.

– Давай Рамчик, не пропадай только, завтра к семи часам! – крикнул мне в след Артём.

Не такого я ожидал от первого нашего дня у руля целого города, а возможно и края. Утром, ночью, по дороге на работу в голове крутились эскизы законов, проектов, указов. Были планы кое-что предпринять, что-то отменить. А оказалось что это пока что никому не нужно. Жизнь боль, полна разочарований.

Я не привык залечивать неудачи алкоголем, но сейчас, это чувство настолько кипело во мне, что затушить его могла только бутылочка «Беленькой», а может и не одна. Да, всё оказалось настолько прозаично, если честно, я не уверен, что и завтра, меня просто не отошлют куда-нибудь, со своими законами.

Через два дома, верх по улице от моего дома, на первом этаже был расположен бар, там можно было и поесть, и найти себе женщину на ночь, но в основном там ошивались алкоголики, которых развелось немеренна. Туда я и направился, с выданной мне тысячью рублей.

Народу там было не много. Обычно люди здесь буквально толпятся, яблоку негде упасть, а сейчас на каждом из десяти круглых столиков, по два человека, а то и меньше. Я прошёл к столику у окна, повесил китель на стул, и сел.

– Официант! – крикнул я поняв руку в верх. – Официант!

На мой голос из-за стойке вышла девушка, небольшого роста, с длинной косой, которая висела, чуть ли не до копчика. Странно конечно, ноги не толстые, грудь не большая, но был животик, большой холмик. Беременна, подумал я.

– Что вы хотите? – спросила она, одной рукой держа спину, а другой, поддерживая живот.

– Да вы присядьте, – сказал я. – И что только вас сюда привело? Ребёнок не дорог?

– Ну, знаете ли, я в армии за бесплатный паёк и жалование работать не могу, не берут, – отшутилась она.

– А если серьёзно?

– Одна я, с ребёнком вот, кто ж знал что такое случится, когда решили завести его, а потом мужа убили, в первые дни, когда хотел продуктов раздобыть, вот и кручусь теперь, – сказал она, из-за чего на глазах у неё появились слёзы, убрав их рукавом, она продолжила. – Но вам это знать не обязательно. Что будете заказывать?

– Водки, – сказал я. – Литр, и закусочки какой-нибудь.

– И не стыдно? Военному пить? – спросила она. – За что только держат вас, друг друга убиваете, водку пьёте, пайки, усиленные едите, а женщины и дети не доедают.

– Вот, держите, – сказал я, положив в руку девушке тысячу рублей. – На чай тебе.

– Что мне ваши деньги? – спросила она. – Думаете, если будете деньги раздавать, душу свою очистите? Не так всё просто. Да и не возьму я деньги просто так, так что, заберите.

– Я ведь не просто военный, я в правительстве работаю, министр обороны, – сказал я.

– Да? Все вы, президенты да министры, когда выпьете, – сказал она.

– Правду вам говорю, только законы не хотят писать, людям помогать, – сказал я с досадой.

– А зачем равняться на всех? Делай то что хочется, глядишь, возьмут с тебя пример, – сказала она, и ушла.

Я по смотрел в следу уходящей девушке, нет, уже женщине, быстро оделся, вложил в салфетку тысячу рублей и оставил её на столе, после чего очень быстро оттуда ушёл.

Я решил работать, не покладая рук, до седьмого пота. Первым делом зашёл в библиотеку, которая была через несколько улиц от моего дома, я не поленился сходить туда, и как оказалось нельзя. Библиотекарь, даже в такую разруху не ушёл из этого места, а бережно, думаю больше о книгах, чем о себе, заботясь о них. На книжных полках, хоть и под слоем пыли, но остались немногочисленные печатные издания, которые сейчас уже преимущественно не читают, а просто жгут. Банально используют в качестве топлива.

– Ого, – радостно воскликнул уже довольно пожилой библиотекарь, услышав скрип открываемой мною двери, и маленькими, лёгкими шагами засеменил из своей коморки к регистратуре, но завидев меня, он остановился и с горечью произнёс. – Опять дрова в буржуйке кончились?

Я замялся, по началу не поняв о чём он говорит, и лишь возвёл к нему руку, невнятно мыча.

– Вон там в коробке, всякая ударная трудовая советская литература, её не жалко, жгите хоть всю, – сказал он, медленно разворачиваясь в сторону своей коморки.

– Мне бы книгу, – сказал я, но потом, подумав, добавил. – Почитать.

– Почитать? – спросил он, взглянув из-под очков на меня, а в глазах у него застыл вопрос. – Почитать?

– Ну да, почитать, – ответил я разведя руки в стороны. – А что в этом такого?

– Эм… да в общем-то ни чего, это всё мои стереотипы, это всё ваша военная шинель, – бормотал он практически себе под нос, хотя я его прекрасно слышал. – Ну так что вам угодно?

– Я даже и не знаю как вам сказать, что мне надо, мне самому неизвестно что нужно, – сказал я с досадой, понимая, что я действительно даже не знаю с чего начать.

– Ох, да вы на перепутье, – сказал старик, и сразу оживился. – Старому дяде Коле пришлось помочь не одной заблудшей душе. Идём за мной, попьём чайку и всё расскажешь.

– Вообще-то я очень спешу, – сразу сказал я, потому, что если сказать честно я не собирался пить чай с выжившим из ума стариком.

– Да нет же, потрать часик лишний, сделай выгодное предложение, пойдём, я тебе помогу с твоей проблемой, – сказал старик, зазывая меня слабой худой рукой.

– Но я ведь, – сказал я ему в след, но он игнорирую меня пошёл дальше, будто бы уверенный в том, что я пойду следом. А с другой стороны, что дома-то делать? Спать? Бездельничать? Или пропивать деньги в кабаке? Уж лучше с полоумным стариком чаи гонять, чем с синяками водку.

Коморка библиотекаря была маленькая, даже сказать тесная, но весьма светлая и уютная, с огромным окном. Прямо перед окном стоял письменный стол, на котором лежали по видимому любимые книги старика, в основном русская классика, лишь изредка философские трактаты немцев, патриот, наверное.

У стены стояла кровать, железная, с четырьмя матрасами, и пружинистой сеткой. Старая, ещё советская кровать, первый и единственный батут для наших мам и пап, и для кого-то из нас. Кровать была аккуратно заправлена, а подушка была положена следующим образом, один конец был закручен, и на него была положена сама подушка, образовывая остроконечную горку. Так обычно делают в детских садах, детских домах и т.д.

Напротив кровати, вплотную к стене стоял большой шкаф, совмещённый с полкой. На нём располагалась вся нехитрая кухня старика. Газовая горелка, чайник, кастрюлька, кофе (кстати редкость сейчас), несколько видов круп и яйца.

А слева от стола, в самом углу стояла печка-буржуйка, труба от которой была выведена через окон на улицу, сделано, кстати очень аккуратно, чувствовалось мастерство. Было явно, что старику кто-то помогает. Рядом с печкой стояла большая коробка, из-под стиральной машины, в которой были навалены книги, различной идеологической литературы. Это книги по типу «Памятка Рабочему», «История КПСС» и т.д. Оказывается с советских времён в подвалах и хранилищах библиотек оставались тонны подобного шлака, а старик молодец ,сумел приспособить.

– Сынок, достань, там у меня на шкафу в ватмане бутылочка коньяка запрятана, я хоть и старый, но в кофе добавить пару капель не прочь, – сказал он посмеиваясь, попутно включая горелку.

– А почему вы так солдат то не любите? – спросила я, без труда доставая коньяк со шкафа. – Да советский союз не очень жалуете?

– Ох, молодой я тогда был, это кроме шуток, – начал рассказывать он, присев на стул. – Тогда ещё Хрущёв был власти, хорошо его помню. А идеология мне не совсем тогда нравилась, но я никому об этом не говорил, не принято было, но ко мне и не лезли. Была у меня любимая девушка, всё серьёзно, жениться даже хотели, вот, однако за мои статейки о критики СССР в партию меня не взяли, продвигаться мешали, а тут ещё молодой офицер такой появилась. Красивый статный, это бесспорно, один новый мундир чего стоил. Однако был он тупой, как пробка, зато в товарища Сталина верил как в Бога, а мировую революцию считал делом времени. Ну а церковь православную какую-нибудь порушить или покрошить, так это вообще милое дело. Но у него перспективы, подполковник даже, не столь туманная перспектива. В общем выбрала она его, а у меня на всю жизнь, неприязнь к мундирам и коммунизму. Такая вот история. А у тебя то что? Ты ведь пришёл за чем-то? Что искал?

– Мне нужна литература на тему государственных институтов, основ разумеется, основ экономики и так далее, – сказал я.

– В общем тебе нужны книги о построение государства? – спросил он, сняв очки и потирая глаза.

– Да, а как вы…, – удивился я прозорливости пожилого библиотекаря.

– Уж не мудрено, поверь, во первых тематика книг, во вторых ты такой молодой, а уже полковник смотрю, – начал перечислять он. – Да и наш президент издал указ, что мол вы теперь национальные герои, чтить вас нужно, почитать и знать в лицо.

– Я тут не при чём, – успел заверить я его. – Но я хочу чтобы было всё хорошо, по настоящему, по совести, раз уж управлять новой страной, так управлять хорошо.

– Ага, подожди, сейчас я поищу для тебя что-нибудь, в запасниках, – ответил он и с завидной для пенсионера скоростью, ушёл в кладовую.

Вернулся он уже с целой стопкой толстенных томов. Библиотекарь с грохотом поставил их на стол, наверное добрых двести грамм пыли вылетело из книг, которых по видимому уже много лет никто не касался.

– Ты не смотри что они такие пыльные, – сказал он, похлопывая по обложке самой верхней книги, выбивая ещё больше клубов пыли. – Считай раритеты, я их никому не давал читать уже лет пятьдесят, они даже на учёте не стояли. Написали их ещё до революции, даже до первой, а напечатали уже в последние царские годы. В своё время императорская Россия рождала очень много умных людей. Большевики проигнорировали, может теперь тебе поможет.

Я забрал книги, сложил их в спортивную сумку, которая совершенно неожиданно обнаружилась под кроватью старика. Так же мною на стол регистратуры была выложены пятьсот рублей, на это можно было прожить, деньги это так себе благодарность, но хоть что-то.

Потом я отправился к себе домой. На улицы уже начинало темнеть, и мне пришлось задуматься над тем, как я буду читать всю эту литературу в темноте, поэтому, попутно я зашёл в магазин, если конечно это теперь можно было так назвать, и взял целую связку свечек, спички у меня были.

Зайдя в свой подъезд, первое что я увидел, так это расклеенные на стенах листочки, написанные от руки. Даже глубоко не вчитываясь в содержания, я понял что это дело Артёма, мой друг решил довести до сведения всего народа, содержание принятых им законов. Я вышел на улицу и глянул в стороны обеих концов улицы, с интервалом, наверное метров в пять, на стенных домов висели точно такие же листовки. Артём постарался на славу.