Текст книги "Счастливые сны. Толкование и заказ (СИ)"

Автор книги: Евгений Цветков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Что ж, думаю, придется в одиночку, помощи ждать неоткуда... Ну и стал, как умел, каждую ночь упражняться, жуткие усилия прилагал, а меня все равно, как ни стараюсь, очень даже просто берут и выключают по-прежнему. Я и спрашиваю – кто?! Кто мое дневное сосредоточение снимает с экрана? Так что после гляжу безучастно из залы и не понимаю даже, что это – я, я на холсте верчусь!

Долго я мучился, пристально вглядывался в свои сновидения, себя пытаясь по-дневному ощутить в них, и все безуспешно. А тут еще беда – жизнь подпирает. Чтобы сны рассматривать – время требуется. А вся жизнь, как во всяком тюремном заключении, по расписанию заведена: с 9 до 5. Так что особо поспать не дадут. Ты, может, и прорвался бы, увидел свое отражение и ясность обрел, а тебя будят! Чего я только ни делал! Менял работы, на меньшие деньги готов был перейти, карьерой и взыском жертвовал – только бы свободное у меня расписание жизни сохранялось, чтобы не отвлекали меня от моих занятий понапрасну.

А кому объяснишь, что ты выход к настоящей жизни ищешь? Какое к этому может отношение сложиться? – очень недоброе. Многие рассматривали мои устремления и попытки себе свободу сна и яви сохранить, как откровенный плевок в лицо и оскорбление личности. Теща так и сказала мне: неужели, говорит, вы не понимаете, что то, как вы живете – это просто плевок в лицо всем окружающим? Да в чем плевок? – кричу я. Ведь то, что я делаю – любому доступно. Это не по службе высот достигать, не должности домогаться – любому подстать жизненная моя дорожка, стоит только отказаться от претензий и кляуз к жизненному устройству и начать свои сны рассматривать...

Знакомые донимали тоже неимоверно. Мне жить не на что, едва концы с концами свожу, совсем уже за бортом жизни, на тоненьком канате вишу из последних сил, можно сказать, держусь, а они – завидуем тебе – говорят – высокой духовной идешь ты стезей! Не то, что мы – грешные, трубим от зари до зари...

– Так вы же за это хорошую зарплату получаете, а я – ничего!

– Зато,– говорят мне,– моральное у тебя есть удовлетворение, которого мы, сам знаешь, лишены!

Поначалу я из себя выходил, кричал: дураки, мол, моральным удовлетворением семью не прокормишь! При чем тут моральное удовлетворение?! Когда я просто из тюрьмы вырваться хочу, в которой все мы сидим, и того не понимаем, потому что люди – они и наяву себя не помнят – спят, паскуды!

Так я выходил из себя и тратился на них криком, пока не понял, что именно того от меня и домогались. Не то, чтобы люди были плохие, но те, кто за ними надзирает, силы недобрые, они через них таким способом меня отвлекали и мою силушку тратили.

Больше я не спорил и говорить даже о своем перестал. Так что очень скоро уже почти никому не удавалось меня так просто вытащить наружу и завертеть, заспорить.

Кто больше всех донимал – так домашние и родственники. Жена, так та прямо говорила, не стеснялась, мол, спит и ничего не делает! Целыми днями спит! "Под лежачий камень вода не течет!" – вторили ей родственники. Ну, и всякие пошлые слова насчет того, что надо что-то делать! И неприлично так жить, как они живут. Никто, мол, ещё своими снами не заработал на жизнь, и людей надо уважать...

Воистину! близкие наши – враги наши! – с грустью я часто думал, а порой и со злостью, в основном от бессилия, от невозможности объяснить, чтобы поверили.

Нет худа без добра. Успехи тоже были. Во-первых, сны начали поддаваться. Наконец-то, пусть короткие, а стали появляться в них просветы ясного соображения: как будто на мгновение из мутной воды в разводьях на поверхность выныривал.'., после, конечно, опять в муть погружалась голова, но схватить глоточек ясности – удавалось. От этих кратких просветов большим знанием и надеждой повеяло на меня. И второе, что отрадой отдалось в сердце, – детки поддержали. У них, когда заводил разговор про сновидения, – глаза так и загорались. Им первым я и рассказал про то, что сам только что разведал, про сон и явь, высмотрел в этих ясных просветах, несмотря на то, что только краткие мгновения мне удавалось в просвет подглядеть.

ОТКРОВЕНИЕ

А понял я вот что: нет сна и яви на самом деле! Это как две геометрии: одна прямая, для маленьких размеров, которую Эвклид приметил. А другая – кривая геометрия, в которой любые две линии тут в эвклидовой уютности параллельно бегут, там сходятся. Мы-то не вдали живем – вот у нас и бегут рядышком две линии – два мира: сон и явь, и как будто совсем они разные, хотя расширься мы до больших пределов – так сразу разница и пропадет. Потому что за океаном, вдали – сливаются линии – одним становятся сои и явь. Только расшириться, добраться дотуда – дело трудное. Однако, если добраться, то снова сюда в явь и вышагнешь, но уже совсем другим, совсем другим, и на нас, смертных, непохожим человеком появишься: как принц, посетишь темницу и милостью одаришь тех, кого в особенности приметишь...

Конечно, чтобы быстрей достичь этих дальних угодий жизни, надо летать прежде всего научиться. Во сне это нетрудно, не те возможности для личных свершений, не сравнить с навязчивой явью! Потом надо себя крепко в руках держать, поглядеть на руки и держать, обхватить себя, чтобы не поддаться ни страху, ни радости! Если встретишь кого, – говорю я им, – обязательно подарок просите! Еще надо имя спрашивать! Конечно, никто имени своего не назовет, но, если вдруг назовет – запомнить важно, потому что потом то, что этим именем прозывается, не только во сне, а и наяву служить станет, стоит лишь позвать и попросить чего-нибудь. Еще, объяснял я, если в особенности кто страшный или противный – надо заставить себя, пересилить и, подойдя к нему, обнять без отвращения – вмиг переменится. Если злая была сила – сгинет. А добрая скрывалась под безобразной наружностью, как в "Аленьком цветочке", тут же из чудища в принца или принцессу превратится.

Самое главное, конечно, – это себя вспомнить! Что ты спишь – сообразить и не проснуться, а начать странствия с сознанием дела. Если не помешает ничто и никто во сне, и не разбудят, и не проснешься сам – тогда первое, что надо сделать,– придти в то место, где лежит твое тело, и на себя полюбоваться. Только ни в коем случае не будить! Большая беда может от этого наступить! Потом надо пойти ко мне, – так я им объясняю, – и вот меня-то надо пробудить, чтобы и я смог с вами вместе в этом сновидении погулять!..

Много всякого такого я рассказывал своим деткам (сына Петей, а дочку – Катей звали), и они сильно загорелись желанием тоже достичь тех дальних пределов, где кончается колдовство жизни и наступает ясность сказочной свободы от всех бед. Где заветная дверца таится, которая ведет в иную, совсем счастливую сказку... Стали пробовать – побежали у них перед глазами видения. Детям много легче в сны погрузиться.

Честно признаться, я мысль имел простую, рассчитывал на их помощь. Они и попросить за меня могли, походатайствовать за своего отца перед теми силами неведомыми, до которых я сам добраться не мог. И просто снаружи, если бы вдруг вышагнул кто из них через сознание из сновидения, снаружи меня как бы вскрыть, как банку консервный нож вскрывает, или лучше сравнение – как помогает пловец тому, кто плавать не умеет и захлебывается в мути, под водой. А тут подплывает умелец и твою голову наружу вытолкнет – враз очнешься!

Так оно и вышло: очень интересные им стали сны сниться. Ну и, конечно, по утрам раньше всего мы стали сны обсуждать наши. Я даже ихние видения, которые чем-то особенным отличались, записал. Главное, чему учил я их, если страх схватит во сне и ничего не можешь поделать – зовите на помощь "маленького папу", но только маленького, не большого. Или еще можно своих деток позвать (так и в племенах сеноев рекомендуют делать: есть такие племена, где снами сильно увлекаются).

Ну, и начали они мне всякие свои сновидения рассказывать. Я эти сны все подряд так и записал. Кому, конечно, нет охоты читать про чужие грезы, может пропустить дальнейшее и прямо к окончанию всей истории перейти.

ВОЛШЕБНЫЕ ДЕТСКИЕ ДОРОЖКИ

Сон Петин в 4 годика, приблизительно...

Спал в кровати и проснулся. Видел во сне, как спит он в кроватке и летит к Бабе-Яге. Проснулся в очень старом доме и почувствовал очень вкусные запахи. Когда подлетала кроватка с Петей, видел, что дом деревянный, а крыша красная. Внутри – цвет дерева. Стоит дом посреди леса. В этом лесу очень высокие деревья.

Пошел он на запахи и никак дойти не может. Вроде бы стенка все время отодвигается, хотя снаружи дом небольшой. Наконец дошел до маленькой дверцы и заглянул тихонько. Увидел Бабу-Ягу, которая что-то варила в кастрюле из керамики: оттуда и шли запахи. Из кастрюли она налила две маленькие бутылочки. Выпила из одной – стала маленькой! Выпила из другой – стала большой. Потом оставила на столе бутылочки и вышла. На этом столе много стояло всяких бутылок и на каждой написано: против человека, против черта, против ангела... Прочитал на тех двух: маленький, большой. Петя притаился за дверью. И когда Баба-Яга ушла, схватил бутылочки и выпил из той, на которой было написано "маленький", и побежал в кроватку, чтобы Баба-Яга не увидела. Потом уже в кроватке выпил из большой и стал большим и полетел домой. Когда летел обратно, заметил колодец возле избушки. Избушка была без трубы...

Петин сон.

Он и Катя идут по кладбищу, и вдруг он видит свою могилку: камень и на нем написано: Петя Цветков умер в 1985 году... И много других камней с именами и датами, когда померли. Катя начинает могилку раскапывать и выкапывает Петю, который вроде спит. Он тянется к этому выкопанному Пете, хочет дотронуться, растолкать и просыпается!

В ночь на 1 мая, 1985 год, Петпин сон.

Снилось, будто Катя померла, а Петя был очень старый. Пошел он в мой (папин) старый дом в Великих Луках. Нашел там бутылочку, как из-под лекарства, и зеркало большое, настенное. И видит себя в зеркале. Домик обыкновенный. День. Солнышко светит.

И видит маленького мальчика в домике. Там было две комнаты. Из маленькой комнаты он и вышел.

– Кто ты? – спросил Петя.

– Я – твой папа, – говорит мальчик.

Петя очень хотел пить, а на бутылочке было написано: "вода". По-русски написано. Глотнул глоточек и стал молоденьким, но не заметил этого. Посмотрел в зеркало и увидел, что стал молодой (как сейчас, маленьким мальчиком). Так мы и жили много лет с тем мальчиком – папой. Росли, росли, а потом пили из бутылочки и становились вновь маленькими. Когда выросло у него (мальчика) лицо и стало, как у меня (папы) сейчас, вода кончилась. Я (Петя) пошел к себе домой в России. Мальчик-папа остался в своем домике.

Петин сон.

Пикник. В палатках на берегу моря.

(Папа) и Катя вдалеке на высокой скале ловим удочкой рыбу. Одна удочка. (Папа) не заметил, а Катя увидала, как какая-то рыба схватила хлеб. Огромную вытащили рыбу. Несли вдвоем.

Принесли, разрезали, а там – две больших. Разрезали каждую, а там по две средних, а в каждой средней – много мелких.

Стали жарить и вино пить.

Вдруг самая большая рыба как прыгнет! и улетела в море.

Остальную рыбу съели. Жарили на костре, на железе, вроде противня.

Петин сон с 12 на 13 мая.

Пете снился сон, в котором его не было. «Сон, в котором меня не было».

Вторая мировая война, убило русского солдата и попал он на небо. Ангелов встретил. Те говорят, мол, ты – грязный. Иди в баню. Помылся он. Его изучают, рассматривают, потом спрашивают, чего хочешь? Он отвечает: водки и сигарет. "Этот солдат еще живой",– говорят ангелы и начинают его обнюхивать (сравни, русским духом пахнет...). Потом вроде согласились на том, что он – мертвый, и говорят, ничего, мол, мы не дадим тебе!

Много народу на русском небе, глядят на небо английское, французское, израильское... и говорят: там все есть, а у нас – ничего нет. Солдат этот просит тогда ангелов разрешить и ему взглянуть, но те не дозволили...

Поезда ходят: на Землю пустые, а обратно полные. С земли их (поездов) не видно, только с неба. Паровоз пустой и вагоны, никто не управляет. Солдату скучно стало, он сел в пустой поезд и поехал обратно на землю.

И очнулся! Оказалось, не убит он был, а только ранен тяжело.

Петин сон. Май – Июнь.

С папой летел на небо. Так было дело: мы сидели утром вдвоем. Папа попросил рассказать сон. Только Петя хотел рассказывать, как стул вместе с ним поднялся, прошиб потолок и полетел на солнце. А я (папа) следом. Солнце желтое, яркое-яркое. Небо синее, а по нему белые тучки. На тучках люди, коровы, как на земле.

Со стула спрыгнуть не мог. Потом мы стояли на тучке, а стулья полетели обратно, стали падать вниз. Мы тоже прыгнули вниз, уселись на стулья и благополучно опустились в ту же комнату. Потолок закрылся.

Катин сон в ночь на субботу.

Проснулась (во сне) в кроватке и чувствует – рядом маленький папа. Не видит, просто знает. И опять папа спрашивает (до того вроде война прошла и т.д., заснула и проснулась в этом сне):

– Что ты хочешь? (как во сне па Пасху). Не обязательно подарок, вообще?

– Ничего, – отвечает Катя.

Папа тут же вырос: был с полноги, стал – с ногу – и опять спрашивает:

– Чего ты хочешь?

Тут Катя вспомнила, что это сон, а наяву папа просил, чтоб, кого ни встретила, попросила у того, в свою очередь, помочь папе.

– Помоги, пожалуйста, моему папе! – сказала Катя и на последнем слоге тут же проснулась.

Начала говорить: "па... па..." – и все стало мутиться... 7 часов, 35 минут утра.

Катин сон.

Во сне играла и споткнулась о кровать, и проснулась, во сне. Лежит, зажмурив глаза, и знает, что спит. Вспоминает, как ей папа говорил, мол, обязательно погляди на руки. Но боится открыть глаза, чтоб не проснуться. Откроешь глаза – проснешься. Однако пересилила себя и глаза открыла. И не проснулась. Поднесла ладошки к лицу, стала рассматривать, а ладошек, рук – нет! Вместо них – огромный папа, который такой огромный и вокруг, что его и не видно. Но чувствует, что очень большой. Стали разговаривать. Папа спрашивает, чего хочешь в подарки на Пасху? (Так было на самом деле.) А она говорит: ничего, мол, не хочу. Он снова спрашивает, а Катя отказывается. И чем дальше, тем меньше и плотнее становился папа. Пока не стал таким маленьким, что совсем исчез. Тут Катя и проснулась.

"Чего не попросила подарка?" – спрашиваю ее. "Такой огромный, что нельзя взять подарок!"

Сон Пети в ночь на четверг.

Он и Катя спали вместе в кроватках в гостинице. И во сне поднялись над кроватками (пробили стенку) и очутились (упали) возле каменной горы, где и очнулись, каменной горы с каменными дверцами на веревке, за которую надо потянуть, чтобы открыть.

Страшно было возле этой каменной горы, мыши летучие, пауки... Ветра не было вообще. И очень темно, только одна керосиновая лампа, тоже вся в паутине, светила слабо, как у Аладдина... Сначала заглядывали в дверцу, а после входили...

Шесть дверок было: "Черти", "Ангелы", "Бог", "Люди", "Деньги", "Дружба".

Чертей и Ангелов – много. Чтобы вернуться от них, надо вспомнить себя, чтобы оттуда выйти назад. Там, где люди, они знают, кто они, но не хотят возвращаться. Смотрели, смотрели... решили к Богу зайти. К Богу – две дверцы: одна для ангелов, другая – для людей... Бог в кресле, с бородой... Огромный, под потолок громоздится.

Спросили:

– Кто ты?

– Я – Бог. Спросили:

– Где дверца, которая ведет к нам домой?

Он объяснил, что ход к нам домой располагается между первой и второй дверцами: между Жизнью, где люди живут вечно (вечной жизнью) и Деньгами.

Там, где Дружба, спрашивали: с кем хочешь дружить и называли всякие имена... Дверца возвращения – невидима, только, если вспомнишь, что ты человек, идешь к Богу и Он тебе говорит, где дверца. Ни Черт, ни Ангел не вспоминали себя. Люди за дверцей Жизни знали, что они Люди, но не хотели возвращаться домой. Им там было хорошо... Дети упали Недавно. Взрослые – давно (упали в свои кроватки). Потому что когда в эту Дверцу Возвращения идешь – то падаешь назад (обратно) в кровать. В то же место мы упали.

Эти люди там, уже спросили Бога, где дверца Возврата, так что могут, если захотят вернуться. Но они не хотят возвращаться туда, откуда они взлетели. К себе в кроватку возвращаться. Спросить у Бога – такое бывает раз в жизни.

Продолжение Петиного сна.

Спросить у Бога про дверцу можно только один раз! Деньги – желтое. Бог – яркий. Черти – черный свет. Ангелы – белый...

Жизнь – пол, потолок, стены – синие.

Дружба – никак... пол синий.

(В дверь Жизни не заходил, потому что не хотел жить вечно.)

Сон Кати.

Снились кошмары с помершей подружкой (машина сбила девочку из класса). Знала во сне, что та померла, но вначале не было страшно. Страшно стало, когда подумала: как это я так с мертвой играю? Дальше увидела, что остальные тоже мертвые (про которых знала, что они померли. Узнала их как бы). Бабушка Геулы, ее папа (Боб), не было фигур, были траурные рамки, но знала, что это они в траурных рамках (видела только траурные рамки). Из земли появились черти и начали забирать их всех обратно. Вроде день наступал. Черти – как воздух, бесцветный, невидимый... Катю не трогали.

Потом вдруг будто застыло все. Стало грязно-белое с черными пятнами, которые стираются постепенно, пока все не побелело, стало белым... И Катя проснулась. В этот раз после белого стало желтое. Проснулась и узнала, что бабушка и дедушка уже приехали. Когда проснулась, стояла возле стенки, лицом к ней, в нашей квартире.

Спрашивает Петю, чего они так скоро вернулись? Петя говорит: "Откуда я знаю? Спроси у Бога".

Катя решила спросить у Бога, но было скучно, неприятно и страшно (хотя и не очень) идти домой. И тут увидела, что мы поднимаемся на небо, она и папа. Небо видно, все сине-белое, не очень яркое, сине-белая мазь. Поднимаемся...

Посередине дороги папа сказал: "Не забудь попросить Бога, чтобы мне помог Он ". Сказал так и вернулся вниз. Видела, что вернулся...

Еще чуть-чуть поднялась и встала около Ангела. Ангел, как жирным черным карандашом нарисован, внутри воздух и крылья. Цвет вокруг – синяя паста. Там, где Ангел – побелей, чтоб видеть лучше.

Ангел спросил: "Зачем пришла?" Катя ответила: хочу, мол, спросить у Бога что-то! "Иди в комнату номер сто, 100!" – сказал Ангел, как говорят в конторе...

Пошла меж двух белых стенок и увидела белую рамку, вокруг все синее, а посередине белая цифра 100. Ничего открывать не надо, просто вошла.

За большим белым столом сидел такой же Ангел.

– Я все передаю Богу. Чего ты хочешь? – спросил он. Открыла рот и уже собиралась спросить о бабушке и дедушке,

но подумала, что глупо спрашивать такое, что это можно и у бабушки самой выяснить. И тут вспомнила, что сказал, о чем попросил папа. Сказала:

– Я хочу попросить Бога, чтобы Он помог моему папе.

– Хорошо, я это передам Богу, – сказал Ангел.

Тут Катя почувствовала, как с нее упало пуховое одеяло, и проснулась...

Катин сон в следующую ночь, на 25 мая (сон-продолжение).

Будто сидит на стуле перед этой комнатой 100 и ждет ответа. И в этот миг я ее разбудил... Интересно, что в предыдущем сне она знала, что не надо ждать ответа.

Даже в снах мне чинятся помехи: надо же было мне разбудить ее именно в это время и лишить себя знания, быть может? Иль лучше не знать?

В ночь на 29 мая, Петин сон.

Поехали мы на Желтое Море на машине. Машина – Ситроен. Боб, его семья, мама, папа, Катя... Море было синее, обыкновенное. Вдруг ночью оно стало желтым, ярким, и все вещи, все, что было, полетело туда: палатки, тряпки и т.д. И вырос из моря желтый, очень яркий корень. Мы хотели его сломать (в перчатках), схватились за него, а перчатки сгорели. Мы их быстро, поскорей, выбросили. Корень остался. Еще вырос один, потом другой... целый лес корней из моря. Потом они поднялись и вышло Солнце. Это все были корешки Солнца, которые росли вверх...

Мы кинули на Солнце духи мамины, чайник и чашку. И когда Солнце совсем поднялось, из этих предметов вышли Ангелы. Спустились на Землю, взяли нас и подняли на небо. Мы подружились с ними и Солнцем. И с тех пор дружим и там живем.

Ангелы были как на иконе, но без дудочек...

Катин сон в ночь на 30 мая.

Говорила с каким-то человеком и вспомнила, о чем папа просил узнать, спросить, кто он... тут все стало черным, и в следующей сцене Катя идет по улице и встречает какого-то человека. Хотела спросить: «Где папа?», а спросила: «Кто мой папа?»

Тут из Некто стал Нуль (как те Ангелы), и запрыгали цифры, не в нем, а сам нуль стал превращаться в цифры: 9,8,7,..., 1,и когда снова выпрыгнул 0, то слева добавилась единица и застыла десятка: 10..Из-за десятки вышел Ангел, показал пальцем: "Интересно!" – сказал. Тут Катя вспомнила, что надо спросить, как его зовут, как его имя? Но забыла, что надо именно Имя спросить.

– Как тебя зовут? – спросила.

– Меня не зовут, я сам прихожу, – усмехнулся Ангел, отшутился, как я ей наяву и говорил. В этом месте Катя вспомнила, что я ее предупреждал так не спрашивать, а спрашивать: как твое имя? и хотела имя спросить и... проснулась!

На 2.V – Катин сон.

Шла по темному проходу, коридору... вверх и вышла на небо, уцепилась за тучку, влезла на нее и увидела большой круг и по два маленьких кружка возле, с каждой стороны.

Круг спросил:

– Чего ты хочешь?

– Хочу идти дальше,– ответила Катя.

Круг показал ей, куда идти, сказал. Катя пошла и попала в темный проход снова. Встретила человека. Темно, не видно, какого. Спросила: "Как твое имя?" И такое эхо раздалось от голоса. Бубубуб...

Он ответил:

– Моееееее Имя, мя, мяяяяяяя...– и не разобрала, какое имя, проснулась.

На 2.VI – Петин сон.

Собирает косточки (абрикосовые). Пришли в гости дети из класса и спрашивают: «Сколько у тебя косточек?» «Сто!» – сказал Петя... «Ты можешь нам дать немножко?»

– Хорошо,– говорит Петя,– берите все!

– Хорошо, – говорят дети, – возьмем все.

И вдруг увидел возле еще много баночек с косточками и в каждой по сто штук.

Дети спрашивают:

– Ты можешь нам еще дать по баночке?

– Хорошо. Согласен,– говорит Петя.

Тогда вдруг около упал огромный подарок, и всем детям по маленькому подарку. Тут вошла Катя и спросила, откуда подарки?

– Не знаем, – сказали ей дети, и неожиданно перед ней тоже упал подарок, и возле него письмо, на котором было написано на бумаге: подарки от Бога.

Потом папа вошел, посмотрел и вдруг перед ним (папой) тоже упала маленькая коробочка (как из-под карт моих). Петя открыл и увидел маленькую бумажку. Развернул и прочитал: "Письмо от Бога" и написано:

"Я постараюсь тебе помочь!" И папино имя написано в том месте, где обозначается, "кому" письмо.

Все по-русски. В Петином подарке была огромная игрушка (вроде роботика). Катя не развернула. Детям – косточки и гули. А мама была на балете своем.

Луна-Парк, на воде, спуск в бассейн, поехал, а упал – в яму... падал, падал... пока не очутился в каком-то месте с ярким-ярким входом. А за входом Ангел Ангела делает, там, где свет синий. Другой сильный черный свет – черт черта делает. Третья дверца – вход, посередине,– Бог. Зашел к Нему. А Бог спрашивает:

– Помнишь мое письмо?

– Помню,– ответил Петя.

– Тогда можешь идти, – говорит Бог, – если хочешь. И как-то выбрался (Петя) оттуда...

Катин сон в ночь на 7 июня.

Точно то же снилось, что уже было про комнату... С папой на небо до половины пути, потом папа вернулся и т.д., вот и комната 100 и ангел сидит возле. Спросила: передал ли он Богу, о чем она просила (помочь папе). Ангел сказал, что передал просьбу. Тут вместо двери 100 появилась картина с лошадью и все на ней ожило, начало двигаться и жить. Человечки стали делать что-то непонятное. Катя подождала, пока они уехали на н е б о , и по мостику пошла вниз-вниз, под избушку, и поднялась оттуда по проходу вверх, в комнату с очень сильным светом. Посреди комнаты стоял огромный желтый стол, а на нем все, что Катя любила.

Поела вкусно всего, чего хотела, и через дверь перешла в маленький сарай, очень темный. Там вспомнила, что надо посмотреть (знала, что сплю) на руки. Стала глядеть и видела очень странные линии.

Стала рассматривать, а не успела – проснулась.

Катин сон в ночь на 10/VI.

Подошли к дому, а 15 квартиры – нет. С одного боку есть 16-я, а с другого – 14-я. Выбрали 14-ю, вроде на месте 15-ой. Поднялись, вошли – ничего нет: пусто и белые стены в салоне. Только там, где картины – цветные пятна. Самое яркое с избушкой. Вдруг из-за нее выдвинулась картина с вихрем, и Катя вошла в нее по дорожке. Покрутилась в вихре и начала падать, и посмотрела на ноги, а их нет! Тогда вспомнила, что это сон и надо на руки поглядеть. Глядит, а не видит! Ощущенье есть от рук, на ощупь, а не видит их. Тут Катя закружилась и упала в окно дома, и очнулась в кровати. От этого сна ощущение было тягостное, неприятное.

Петин сон в ночь на 12/У1.

Поехали на пикник мы и Боб (две семьи). Петя пошел погулять с Катей по лесу. Катю потерял и пошел дальше за желтой восьмеркой и пятеркой. Так шел, пока не дошел до огромных двух деревьев, изогнутых в виде 8 и 5. Цвет стал ярко-синим.

Петин сон (продолжение) на 12/У1.

Посмотрел, взял палочки и пошел назад. Палочки бросал, чтобы найти назад дорожку. Когда рассказал – никто не поверил, кроме папы. С ним и пошли вдвоем. Катя тоже побежала, но быстро потеряла нас и ушла обратно.

Шли-шли (по палочкам), пока не дошли до тех двух деревьев. Когда дошли, смотрим – цифры стали меняться: 86, 87, 88... пока не дошло до 100. Папа хотел вытащить деревья. Вытащили и понесли: папа – два и Петя одно (два нуля нес папа). Принесли и папа спросил: что означает цифра 100? Петя вспомнил, как дома говорили про Катин сон, цифра 100... Открыл рот, чтобы объяснить, и проснулся...

После цифры 99 – два нуля и сначала, 1, 2, 3... до 100 и остановились. Петино чувство, что сон хороший, до 2099 все годы будут хорошие.

Петино объяснение: с 1985 года все годы во всем мире, пока мы не помрем, будут хорошие, с отметкой 100. Когда помрем, как будто передаем кому-то...

Петин сон на 14/VI

Поехали на море (сон под пятницу), и Петя пошел купаться. Плавал один, вдруг волны утащили. Страшно не было. Вспомнил, что не надо бояться, и волны неожиданно исчезли, и увидел кораблик. Оттолкнулся от воды, как от земли, и полетел на кораблик. А там по радио передача, как учат плавать под водой. Дядя и два мальчика. Стал одним из мальчиков и начал плавать под водой. Один раз толкнул учителя на змею. Нечаянно, ничего не случилось. Тогда вспомнил, что надо спросить, кто мой папа? Сказал змее, а та поняла: мол, как ей тут живется? Ответила: «Мне живется тут прекрасно (по-русски)». Стал объяснять, говорить, про папу спрашивать, а она не хотела понять.

– Все! Прекрати! – сказал Петя, и змея уползла.

Потом вынырнули возле кита, и дядя сказал: "Теперь я вас буду учить про зубы кита". Открыл киту рот, и показал белые зубы. Говорил, говорил... Наконец сказал: "Вот конец передачи'. Заканчиваем". Сели на кита, доплыли до корабля, и Петя проснулся.

Катин сон на 23/VI.

Будто идет по длинной комнате и входит в книгу – словарь. И начинает шагать по словам. Словарь цветной, большой, с картинками. Спотыкается на словах:

"Жизнь" – на непонятном языке.

Ангелы, как будто... "Обезьяна" – картинка.

"Сон" – вспомнила, что это сон.

"Имя" – вспомнила, что надо спросить имя.

"Руки" – начала вспоминать... на слове "руки" споткнулась так, что упала и тут окончательно вспомнила, что надо поглядеть на руки, и увидала их: везде средней части нет, и проснулась, вглядываясь. Сон цветной, яркий и красивый: слово "молоко" – и на картинке молоко льется. "Лошади" – картинка с лошадьми,– скачут, как живые.

МИНУЯ СТРАЖА ЖИЗНИ В СОННОЕ ЦАРСТВО

От этих детских снов я многое почерпнул. Самое главное, конечно, что они просьбу мою донесли до тех, кто нами управляет. Очень рассчитывал, что сила неведомая станет мне помогать, как и обещано было в детских видениях.

Ясно дело – мы никому про все эти сны, и по то, что затеяли, не рассказывали. Только между собой обсуждали, как будет хорошо, если удастся нам всем вместе в себя через сон пролезть, и там, в просторах внутренних, дойти, добраться до заветного выхода на свободную жизнь!

Начал я себя во сне вспоминать. Забрезжило сознание, хотя пока что и смутно, в самом начале. Однако и этого тусклого света уже достаточно было, чтобы как-то оглядеться и понять, что за места вокруг меня простираются.

Вначале, как только очнулся я немного, вижу – вокруг меня какая-то сумеречная простирается земля, и не равнина, и не горы, атак... И только я было подумал, вот осмотрюсь и пойду – чувствую опасность. Повернулся, а на меня волна идет высокая, и даже не пойму из чего, тусклая, маслянисто поблескивает, а одновременно, как бы из песка и грязи состоит. И такая черная, отливающая тяжестью жидкость, восставшая из ничего и все сметающая на пути. Тут бы бежать надо, перепугаться, а я смотрю на эту волну и собственным ощущениям поражаюсь: страшновато, конечно, но и любопытство какое-то детское меня разбирает. Однако волна на меня мчит, вот-вот захлестнет. Тут я догадался: – Да это же из моего детства! – воскликнул я.– Когда мне было девять месяцев и мама бежала, прижимая меня к груди, в бомбоубежище (разбомбили эшелон с беженцами), и возле нас упала и разорвалась бомба. Вот откуда и была волна, она нас засыпала, а после еще откапывали... И отношение мое правильное, детское: страшновато, но и любопытно, не понимал ведь тогда опасности...

Едва я это припомнил, как тут же волна с шорохом и распалась и сон мой переменился. Я хоть себя и не утратил, а вдруг вмиг перенесся в совсем другое место. Вижу разрушенный дом свой в Н-ске, без крыши. Только вроде дом этот большой, больше намного, чем был на самом деле. Темно и очень глухо в округе. Ни огонька, ни человека. Я – с товарищем и помню, как будто, мы с ним долго брели, раньше чем тут очутились: дошли до этого места. Я лично решил поселиться здесь. А товарищ сбежал. Остался я один и порешил в этом доме жить. Холод, голод, безлюдье... В мрачных, темных домах вокруг – ни огонька...

Пошел я в сад, гляжу, а в саду яблоня большая повалена и вывернута с корнями. Понимаю, что это соседи сделали. "Почему?!" – вопросил я, и так горестно и недоуменно мне стало. Время осеннее или весеннее, моросит, пакостно, слякотно... Рою яму и пересаживаю яблоню, а мысль томит: приживется ли?!

Так я печалюсь и вдруг понимаю, что ведь все это во сне! И только это я собрался это понимание приспособить, оглядеться – проснулся...

Когда на следующий раз повисло передо мной сонное видение, то случилось это на еврейскую пасху. Приснилось, что выпал зуб. Вроде два зуба выпало, но один меня вовсе не тронул, вроде не касается меня. А второй видел явственно и даже обреченно тосковал (почище чем наяву, когда мне зуб мудрости вырвали, но без отчаяния дневного, смиренно).