Текст книги "Франгуляры (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Евгений Беляков
Франгуляры

Часть 1. Новичок

Глава 1.Глубокая разведка

Известие, что Афлат Игироз вместе со всем своим семейством эмигрирует во Франгулу, потрясло, наверное, весь институт. Талантливый конструктор, причастный к разработке армейского гранатомета «Плазма», хорошо зарабатывающий, имеющий репутацию твердого патриота, что сейчас большая редкость, что должно было произойти, чтобы он вдруг сорвался с насиженного места и отправился жить к этим башибузукам?! Руководство института никаких комментариев давать не хотело, контрразведка, куда немедленно обратились особо бдительные товарищи, оказывается, давно дала Игирозам добро на выезд, а самозваным информаторам настоятельно посоветовала не гнать волну. Недоброжелатели новоиспеченного эмигранта сочли за лучшее заткнуться и не возникать, но друзья его оказались более настойчивы. В день предотъездного застолья на квартире у Игирозов его самый близкий друг и сослуживец Инфет нашел способ уединиться с хозяином в его кабинете и там прямо спросил, не сошел ли тот, часом, с ума? Усмехнувшись, Афлат подошел к своему книжному шкафу и постучал пальцем по корешку толстого тома под названием «История мировых разведок».

– Ты… разведчик?! – удивился Инфет.

– Я тебе этого не говорил.

– Но зачем? При всей своей милитаризованности они не опережают нас в разработках ни ракетных, ни артиллерийских систем, скорее даже наоборот.

– Это так, иначе бы меня там и не приняли. Просто у них есть другие секреты, отнюдь не связанные с технологиями. Возможно, именно этого не хватает нашей стране.

– Секреты в какой области? – осторожно поинтересовался Инфет.

– Скажем так, в воспитании боевого духа.

– Это нечто эфемерное.

– Зато его присутствие приводит ко вполне ожидаемым результатам. Почему, как ты думаешь, все воюющие стороны стремятся нанять на службу именно франгульских наемников?

– Ну, они же профессионалы… Неоценимый боевой опыт… В конце концов, наемники – это же единственный конкурентоспособный экспортный товар Франгулы, понятно, что они просто обязаны поддерживать его качество на достойной высоте!

– Правильно. И этот товар, прошу заметить, хорошо оплачивается. И почему, в таком случае, никто даже не пытается составить ему конкуренцию? Что, в мире мало стран с избытком молодых мужчин и недостатком средств в казне? Почему они не могут наладить такой экспорт?

– Ну, насколько мне известно, в прошлом такие попытки делались неоднократно, но всякий раз оказывалось, что наемники нестойки в моральном плане, не очень охотно воюют, настроены на грабеж мирного населения, а если им этого не дозволяют, то дезертируют при первой возможности.

– То есть озабочены исключительно меркантильной стороной дела, либо удовлетворением животных инстинктов и совсем не жаждут умирать за чужие интересы.

– Ну, в принципе да. Но их можно понять.

– Понять, конечно, можно, но тогда сразу встает вопрос: а почему франгуляры не такие?

– Ну, вероятно, их как-то по-другому воспитывают…

– Вот именно! Весь вопрос в том как. И почему у нас так не получается. Посмотри, к примеру, на наших вояк. Они все давно служат по контракту, жалованье у них ничуть не меньше, чем у наемников их Франгулы, плюс всяческие льготы. И что в результате? Пока все тихо-мирно, армия кажется надежной и боеспособной: военная выучка на высоте, дисциплина не хромает, на учениях и на парадах – любо-дорого посмотреть, а стоило нам недавно влезть в реальный серьезный конфликт, помнишь, что началось? У кого-то сразу же болячки обнаружились, с которыми они из госпиталей не вылезали, другие стали искать любые предлоги, чтобы разорвать контракт, дескать, в полевых условиях их горячим питанием нерегулярно обеспечивали и туалетной бумаги не было, а кто-то ничтоже сумняшеся заявил, что он вообще противник насилия и ему совесть не позволяет кого-то убивать! Годами кататься как сыр в масле на здоровенных окладах, поступать в высшие учебные заведения вне конкурса и обучаться за счет казны ему, значит, совесть позволяла, а как настала пора выполнять свой воинский долг, тут же вспомнил о своих пацифистских убеждениях! А уж если кто из наших бойцов в плен попадал, так сразу начинал сдавать все и всех. Ну, понятно, собственная шкура дороже! Вот только почему-то из франгуляров, которые, пусть в малом количестве, но тоже иногда оказывались в плену, не раскололся ни один! Хотя с какой, казалось бы, стати им хранить наши секреты? Ну и что мы имеем в итоге? Если бы не франгуляры, которые всю ту кампанию на своем горбу вытащили, где бы мы сейчас оказались? А случись так, что в следующем конфликте они уже не будут нашими союзниками, что тогда?!

– Афлат, не кипятись, – поспешил успокоить друга Инфет. – Да, с боевым духом у нас проблемы, да, наши люди привыкли уповать исключительно на технику и частенько теряются, оказавшись в некомфортных условиях. Но ведь это, наверное, можно как-то исправить. Нужно разработать специальный психологический тренинг и использовать его при подготовке бойцов. Наверняка во Франгуле что-то подобное уже имеется, чем и объясняются их успехи. Конечно, это неплохо было бы разведать. Только почему этим должен заниматься именно ты? Ты же конструктор, а не психолог.

– А ты думаешь, они взяли бы на работу нашего психолога?

– Да, это аргумент… Если они настолько опередили нас в этой отрасли науки, то наши специалисты им, понятно, и даром не нужны, а делиться столь важной информацией с чужаками никто не станет. Технарь в этой ситуации, ясное дело, будет вызывать меньше всего подозрений, до тех пор, естественно, пока его не уличат в вербовке агентов. А как иначе ты сможешь добраться до нужной информации?

– Для начала мы просто попытаемся всей семьей приспособиться к местной жизни. Киру станет домохозяйкой, а Игинкат пойдет учиться в городскую школу.

– В городскую??!! Но почему не при посольстве?! Ты что, не знаешь, что рассказывают об их школах?! Там же до сих пор в ходу телесные наказания!

– Рассказывают, верно, много чего, только вот ни один из рассказчиков самолично во франгульской школе не бывал, следовательно, все они говорят с чужих слов. Франгульцы вообще стараются не допускать чужаков в свои средние учебные заведения. В вузы, даже в военные училища пускают, а в школы почему-то нет. Тебе это не кажется странным?

– Боятся дискредитации?

– Даже не смешно. В глазах прогрессивной общественности всех остальных стран они и так уже монстры. Слухи, сам знаешь, ходят настолько дикие, что разумным людям в них трудно поверить. Реальность, скорее всего, куда менее брутальна. В таких условиях куда выгоднее для имиджа было бы самим пригласить зарубежных инспекторов, дабы те лично убедились, что не так страшен черт, как его малюют. Но власти Франгулы почему-то на это не идут. Значит, в их школах есть что-то еще, что им не хочется афишировать? Может, именно там следует искать корни знаменитого франгулярского боевого духа?

– В школах? Нет, все же как-то не верится. Может, для начала следует изучить подготовку в их военных училищах?

– Так уже изучали, Инфет. Пользуясь союзническими отношениями с Франгулой, пропихнули туда несколько десятков наших курсантов. И каковы, как ты думаешь, были результаты? Ни один не сумел выполнить требований, которые предъявляются к обучающимся там франгулярам! Понимаешь, ни один из десятков человек! Да, учат там классно, ничего не скажешь, и требуют предельно серьезно, но местные же как-то с этим справляются! А наши почему не могут? Мы что, из другого теста вылеплены? Или просто франгуляры поступают в военные училища, уже получив в школах всю необходимую предварительную подготовку? Мне как-то больше верится во второе.

– И что же, твоему сыну предстоит теперь стать подопытным кроликом? Как его, кстати, согласились принять?

– Видимо, посчитали меня очень ценным специалистом, которому можно пойти на уступки. Мы же будем жить не в центре столицы, а рядом с одним из их оборонных институтов, находящемся в пригороде. До посольского городка оттуда очень далеко ехать, да и каждый третий обитатель этого городка – чей-нибудь шпион, в том числе, как ты понимаешь, и не из самых дружественных Франгуле стран. Мои работодатели полагают, что мне там показываться нежелательно, и сыну моему, следовательно, тоже. Так что, хочешь – не хочешь, а парня им пришлось пристроить в местную школу.

– Ну, тогда остается пожелать успехов нашему юному агенту! – усмехнулся Инфет. – Вот только сумеет ли он там удержаться? И как у него, кстати, обстоят дела с языком?

– Франгульский язык он сейчас усиленно учит, – улыбнулся Афлат, – а удастся ли ему прижиться в школе… Надеюсь, что удастся. Все же двенадцать лет – не восемнадцать, дети в этом возрасте готовы к резкой смене обстановки, даже к не известным им испытаниям, раньше это, кажется, называлось инициацией, в общем, у Игинката есть шансы. А если и он провалится… ну что ж, тогда в следующий раз придется пристраивать нашего юного гражданина к какой-нибудь франгульский детский сад!

Инфет посмеялся, оценив шутку, но тут же снова стал серьезным.

– Ну, Афлат, держись, удачи твоей семье и особенно твоему сыну. На него теперь вся надежда.

– Спасибо, удача нам теперь всем понадобится. Ладно, пора возвращаться за стол, а то нас там, поди, заждались уже…

Обменявшись рукопожатием, мужчины вернулись в гостиную.

Глава 2. Юный эмигрант

Известие о скором отъезде за границу обрушилось на Игинката Игироза как снег на голову. Вот только еще вчера он строил планы, как со вкусом провести летние каникулы, и на тебе, папаша подписал какой-то долгосрочный контракт, по которому он будет работать во Франгуле целых шесть лет, мать, естественно, едет вместе с ним, и куда прикажете в таком случае деваться Игинкату? В интернат категорически не хотелось, стало быть, придется ехать с родителями и ходить потом в местную школу. А значит, прощайте, друзья, прощай, любимый город, и здравствуй, неведомая заграница! И ладно бы еще страна была поприличнее! Кому-то, вон, довелось уже съездить по школьному обмену в Иллайю, так они вполне были довольны: и с семьями, в чьих домах квартировали, успели подружиться, и язык за это время прилично подтянули, и возили их там каждую неделю по всяким занимательным местам, плохо ли! Ну так то ж Иллайя, там люди цивилизованные и ко всем толерантные, недаром их языком по всему миру пользуются, а вот эта самая Франгула… Все, что знал Игинкат об этой стране, это то, что у них воспитывают лучших в мире воинов, которые служат, в том числе, и в Кенлатской армии, и что там в школах детей до сих пор наказывают розгами. Во всех других странах эту дикость уже давно искоренили, а Франгула как жила, так и живет по своим древним жестоким законам. Ну, по крайней мере, так было написано в учебнике по географии. Это что же, значит, и его тоже так будут?!

Игинкат, понятно, подкатился с этим вопросом к матери, но та ответила, чтобы он не забивал себе голову всякой чушью: за что попало так, конечно, наказывать не станут, наверняка надо особо отличиться во всяких безобразиях. Короче, учись ты, сыночек, получше и всяких шкод не затевай, и никто к тебе пальцем тогда не притронется. Игинкат числился в своей школе хорошистом и уж точно никаким не шкодником, так что, казалось бы, чего ему было бояться, но какой-то неприятный осадок в душе все равно остался. А вдруг? Даже если ты всячески стараешься быть пай-мальчиком, от разных неприятных случайностей ты все равно не застрахован.

Другой серьезной проблемой был язык. В школе Игинкат изучал иллайский и знал его на отлично, но о франгульском не имел ни малейшего представления. Но отец заявил, что без знания государственного языка ни в одну франгульскую школу никто Игинката не примет, следовательно, язык этот ему надо успеть выучить за лето. Мальчик, конечно, взвыл. Это как же так: все его школьные приятели, даже самые распоследние раздолбаи, будут наслаждаться летним отдыхом, а ему все каникулы придется корпеть над учебниками?! Но тут уж возмущайся – не возмущайся, а учить все же пришлось. Отец сказал, что у такого способного парня все обязательно должно получиться, что каждый новый язык, которым ты овладеваешь, это новый открывающийся тебе мир, причем абсолютно реальный, в отличие от тех жалких компьютерных имитаций, на которые столь бездумно растрачивают свое время Игинкат и большинство его сверстников.

Обложившись самоучителем франгульского и словарями, мальчик принялся за дело. Хм, а ведь действительно неплохо пошло! Даже легче, чем когда он школе начинал изучать иллайский. Может, у него и в самом деле хорошие способности к языкам? Как бы то ни было, к окончанию первого месяца занятий Игинкат уже мог читать несложные тексты и даже более-менее успешно имитировал франгульское произношение.

Чтобы поощрить отпрыска и не дать ему заскучать от постоянной зубрежки, Афлат раздобыл невесть где несколько детских франгульских книжек. Игинкат с удовольствием переключился с учебных текстов на чтение настоящей художественной литературы. Впрочем, вскоре энтузиазм его несколько поувял. Мальчик то и дело ловил себя на мысли, что не понимает прочитанного. Вроде и слова все были знакомые, но общий смысл фраз куда-то ускользал. А может, просто в словарях не все значения слов прописаны? И даже в Большом академическом словаре?! Как-то странно все это…

Пожалуй, основной причиной интереса Игинката к детской франгульской литературе было желание побольше узнать о телесных наказаниях. У него на родине в книгах, предназначенных для детского чтения, даже в классических текстах, изучаемых по школьной программе, все подобные сцены старательно вымарывались, видимо, чтобы не пробуждать нездоровый интерес у юных читателей. Франгульские детские писатели описаний столь печальных событий в жизни своих героев не избегали: упоминания о школьных и домашних порках то и дело встречались на страницах их произведений, вот только, к великому сожалению Игинката, детально сии процессы они не описывали. Ну, нашкодил очередной школяр, ну, выдрали его за это розгами. А как они выглядят-то, эти самые розги? И как ими дерут, по каким частям тела, раздевают при этом или нет, какую позу заставляют принять, сколько ударов обычно выдают, как на это реагирует наказуемый, какие следы остаются после порки – ничего этого в книгах не было. Видимо, юным гражданам Франгулы это и не надо было объяснять, они ж все своими глазами видели и на собственных телах ощущали, зачем им подробно расписывать столь неприятные моменты, а на иностранцев, которые ни разу за свою жизнь с подобным не сталкивались, никто, понятно, не рассчитывал. Хоть бы иллюстрации какие сделали, Игинкат и этим бы удовлетворился, но франгульские художники почему-то предпочитали рисовать другие сцены. Переезд во Франгулу приближался, а мальчик по-прежнему мог только гадать, чего конкретно ему следует опасаться.

Пошел последний месяц лета, и, наконец, настало время покидать родную страну. Долгие сборы, узлы, чемоданы, железнодорожные контейнеры, раздача соседям ненужных вещей, прощание с приятелями, теми, что не разъехались по пригородным дачам и летним лагерям, предотъездное пиршество с друзьями семьи, последняя ночь в родной квартире среди тех же узлов и чемоданов и на утро ожидание машины, которая отвезет их всех на вокзал. Прощальная поездка по городу, носильщики, толкотня у багажного отделения, посадка в поезд, который повезет их через три границы, мелькающие за окном пейзажи, таможня, чужая речь, иноземные станции, на которых даже не дают выйти погулять, потому что виза только транзитная, еще одна таможня и еще одна, а там уж, наконец, территория Франгулы, и поезд, почти не останавливаясь, мчит в столицу страны Ксарту.

На вокзале их уже ждали. Моложавый офицер в чине капитана сразу распознал в толпе приезжих Афлата и, представившись, уведомил, что ему поручено сопроводить семью господина специалиста к арендованному для них дому, затем кликнул своих подчиненных, и они уже всей толпой направились к багажному вагону в конце поезда. Там эти дюжие мужики за считанные минуты переместили весь скарб Игирозов в кузов подогнанного прямо к железнодорожным путям армейского грузовика. Игинкат, набравшись смелости, попробовал заговорить с ними по-франгульски. Они очень удивились, но еще больше, когда он заявил, что будет учиться в городской школе. Отец подтвердил, и недоумение в глазах франгуляров сменилось какой-то странной смесью восхищения и… жалости, что ли? Мальчику даже показалось, что один из них тихонько пробормотал: «Бедный парень…» Но докапываться до причин такого к себе отношения Игинкат сейчас не был настроен. Ему впервые в жизни позволили прокатиться в кабине грузовика, вот это было здорово!

Рыча мотором, мощная машина за полчаса домчала их до городской окраины, где на тенистой улице среди небольшого садика стоял симпатичный одноэтажный домик на одну семью. Разгрузились быстро, а там уж подошло время ужинать. Пока обустраивались в доме, у Игинката не было времени, чтобы изучить окрестности. Любезный капитан, временно приставленный сопровождающим к семейству Игирозов, пообещал на следующий день ознакомить их с городом. На том и попрощались. Переполненный впечатлениями мальчик улегся спать в отведенной ему небольшой комнате с окном в сад.

Глава 3. Прогулка по городу

Проснулся Игинкат неожиданно рано, обычно его и к завтраку с трудом удавалось добудиться. Пока мать что-то стряпала на кухне, мальчик решил заняться тщательным осмотром своего нового жилища. Дом оказался куда просторней их бывшей городской квартиры, к тому же у него был чердак и весьма вместительная хозяйственная пристройка. Игинкат, разумеется, не пропустил ни одного закутка, чтобы не сунуть туда свой любопытный нос. В комнатах привезенная ими с собой мебель мешалась с оставшейся здесь еще от прежних хозяев. Мальчуган не отказал себе в удовольствии попрыгать на огромном старом скрипучем диване, стоявшем в гостиной. В их квартиру такой монстр, наверное, даже не поместился бы. Пыльный чердак был забит всяким хламом, среди которого, правда, обнаружился небольшой книжный шкаф, причем заполненный книгами. Толстые тома в темных переплетах внушали уныние, ничего рассчитанного на подростков здесь явно не было, к тому же книги были, конечно, на франгульском, а этот язык за два месяца Игинкат изучил, конечно, еще явно недостаточно, так что знакомство с трофеями он благоразумно отложил на потом.

В пристройке, кроме приделанного к стене верстака и сложенных в углу справа от входа всяческих садово-огородных орудий, стояла длинная широкая лавка. Из книг Игинкат знал, что такая мебель раньше была в селах, только очень давно, лет сто или двести тому назад. А здесь, значит, она до сих пор в ходу? Кто, интересно, на таком сидеть захочет? В дальнем углу пристройки были свалены какие-то уж совсем странные вещи. Вот, например, грубо сработанный деревянный конь – круглый чурбачок с облупившейся краской на четырех ножках с приделанной спереди стилизованной конской головой. Детишек, что ли, на нем катали? Только колесиков на ножках почему-то нет, зато к каждой приделан кожаный манжет. А вот уж совсем какая-то непонятная конструкция: отполированный шест, каждый конец которого опирается на два таких же, составленных под углом, причем подпорки соединены между собой рейками, идущими параллельно верхнему шесту. Вот для чего это могло использоваться? Мелкие шмотки сушить, что ли, или ковры выбивать? Так и не разобравшись в бытовых секретах бывших владельцев дома, мальчик вернулся в гостиную.

Завтракать им довелось вчетвером. Вчерашний капитан, которого, как выяснилось, зовут Талисом Эресфедом, обещания своего не забыл и пришел поутру, чтобы провести Игирозам экскурсию по городу. Киру, конечно, не могла не усадить его за стол. В ходе светской беседы Талис поведал, что этот дом ранее принадлежал одному ветерану, жившему здесь в одиночестве, поскольку супруга его померла двумя десятилетиями раньше, а оба сына геройски пали на полях сражений, не оставив потомства. Прямых наследников у ветерана не оказалось, дальняя родня домом не заинтересовалась, и он был выкуплен казной вместе со всей обстановкой. Если новые арендаторы выкинут старый хлам, никаких претензий к ним не будет, но могут и оставить себе, вдруг что еще пригодится.

Наконец, трапеза закончилась, и Игирозы разошлись по комнатам собираться на прогулку. Игинкат надел свой лучший выходной костюм, хотя никто от него этого не требовал. Наверное, просто застеснялся гулять по городу в потертых брюках. Все-таки и страна чужая, и город столичный, и неизвестно еще, куда им зайти доведется, короче, мало ли что. Родители оделись чуть менее пафосно, но тоже не в повседневные костюмы. Свою ошибку они поняли только на улице, когда возвращаться было уже поздно.

Да, на улицах Ксарты было полно людей в военной форме, тоже, впрочем, не парадной, но зато все остальные по случаю жаркой летней погоды обилием одежд не отличались. На женщинах – платья свободного покроя с открытыми плечами, доходящие хорошо если до колен, и сандалии на босу ногу. На мужчинах – рубашки-безрукавки, а то и майки, шаровары или штаны до колен и те же сандалии. Дети почти все босиком или в таких резиновых шлепках, какие в Кенлате только на пляж и одевают, девочки при этом в легких платьицах, а пацанята в шортах и майках, а то и вообще с голым торсом. Игирозы на этом фоне смотрелись белыми воронами, и на них, конечно, все беззастенчиво пялились. Похоже, иностранцы в Ксарте встречались все еще не часто.

Город поражал обилием зелени. Дома – сплошь малоэтажные, рядом с каждым непременно есть палисадник, проезжая часть улиц отделена от тротуаров деревьями, на какой улице ни окажешься, не далее чем в пяти минутах обнаружится парк или, по крайней мере, большой сквер с аккуратными грунтовыми дорожками. И всюду – изобилие статуй. Даже Талис не всегда мог сказать, какие из них являются памятниками, а какие поставлены просто так, для красоты. Высеченные из гранита могучие мужчины с мечами и копьями в руках, мраморные изящные женщины в свободно ниспадающих плащах, или как это там раньше называлось, и мраморные же резвящиеся дети, эти, как правило, вообще без ничего. Удивительно, но и нынешние обитатели Ксарты красотой и статью ничуть не уступали своим увековеченным в камне предкам.

Внезапно слева среди деревьев очередного парка показалась древняя каменная стена высотой метров в десять, не меньше. В Кенлате у такой старинной крепости реставраторы наверняка вылизывали бы каждый камешек, сметали прочь любую соринку, здесь же, во Франгуле, к ставшей не нужной цитадели, похоже, относились без всякого пиетета, отдав ее во власть природы. Могучие валуны, из которых была сложена стена, покрывал мох, кое-где, впрочем, содранный, буквально из каждой щели между ними росли кусты, а то и целые деревца, между их стволами тянулись побеги лиан. Все это, конечно, являло собой удивительную картину, и Игинкат непременно замучил бы сопровождающего вопросами: «А что это за крепость?», «А как давно она построена?», «А ее кто-нибудь осаждал?», «А почему ее сейчас забросили?» и тому подобными, но мать почему-то поразило другое. Устремив взор куда-то вверх, она громко охнула и вцепилась в рукав Талиса:

– Ой, вы видите вон там, на стене? Как он только туда залез? Он же сейчас разобьется! Эй, мальчик, немедленно слезай оттуда!

Игинкат, естественно, тут же задрал голову, высматривая причину переполоха. Наверху стены, буквально на самой ее кромке, стоял его сверстник, босой, одетый в одни красные трусы, и снисходительно смотрел вниз на кудахчущую иностранку. Между тем, шум привлек внимание не только Игинката. Из особенно густого куста, разросшегося прямо посередине стены, вдруг вылез еще один пацан, года на два помладше, одетый в такие же ярко-алые трусы. Братья? Да нет, вроде не похожи… Стоящий наверху крикнул младшему: «Рунке, лезь сюда!», и тот действительно полез, ловко цепляясь за лианы и ветви кустов.

– Да как же это… Кто ж им такое позволяет?.. – совсем растерялась Киру.

Талис внимательно рассмотрел пацанов на стене и меланхолично произнес:

– А-а, эти? Ну, им-то можно…

Вот как? Вздумай Игинкат у себя дома проделать что-либо подобное, его бы уже с полицией снимали! Сразу почему-то захотелось тоже вскарабкаться на стену. Но, будучи мальчиком осмотрительным и, в присутствие родителей, достаточно законопослушным, он предварительно решил спросить тех, наверху, блеснув заодно знанием их языка:

– Парни, а мне можно туда с вами?

Скептически оглядев юного иностранца в щегольском костюмчике и улыбнувшись его акценту, старший из пацанов отрезал:

– Ты хорошенько потренируйся сперва!

Да уж, облом. Повесив голову, Игинкат отошел от стены. Мать тут же поспешила увести его подальше. Утешился он только в местном кафе, куда они зашли пообедать. Там продавали просто изумительное мороженое зеленого цвета с добавкой каких-то местных плодов. Съев целых три порции, мальчик малость осоловел. Хотелось подольше посидеть здесь, в теньке, но надо было идти.

Погуляв еще часок по улицам Ксарты, осмотрев местные архитектурные достопримечательности, Игирозы с сопровождающим повернули ближе к дому. Солнце палило уже совсем немилосердно, Игинкат весь употел в своем костюме. Хотелось срочно освежиться, только вот где? Жалобным голосом мальчик спросил Талиса, нет ли здесь где поблизости фонтана, ну или хотя бы пруда?

– Пруда нет, но есть открытый городской бассейн, – промолвил тот. – Тебе понравится.

Открытый бассейн? Это что-то новенькое. В родном городе Игинката подобных сооружений не встречалось. И конечно, он со всех ног поспешил в указанном направлении, заставив поторопиться и взрослых.

Открывшаяся перед ним картина превзошла все ожидания мальчика. Водная гладь, огражденная каменным бортиком, занимала довольно приличную территорию внутри парка. На лавочках под деревьями вокруг бассейна сидели взрослые и валялась ребячья одежда, а сама детвора резвилась на мелководье в ближней к Игинкату стороне бассейна. Старшие из купающихся были примерно его возраста, а самым мелким хорошо если исполнилось три годика. Купались ребята в одних трусиках, а мелкота – вообще без ничего. По водяному ложу были кое-где расставлены живописные валуны, на которых удобно было сидеть, и форсунки мелких фонтанчиков, вокруг которых не прекращалась ребячья возня. Из них пили, но еще больше брызгались. Но это еще что! В середине бассейна был сооружен макет самого настоящего старинного парусника с высокими мачтами, реями, вантами, марсовой площадкой, разве что без парусов. Пацаны, кто постарше, карабкались по этим вантам и висели на мачтах чуть ли не гроздьями. Игинкат завистливо вздохнул. Доводилось ему бывать и в оборудованных бассейнах, и даже отдыхать в новомодном аквапарке, но ничего сравнимого с этим парусником не было нигде. Счастливые они тут, в Ксарте…

Остановившись у бортика бассейна, мальчик принялся наблюдать за плещущимися сверстниками. Почти сразу его внимание привлек симпатичный пацан в золотистых плавках, с роскошной, давно не стриженой шевелюрой соломенного цвета. Вокруг этого паренька постоянно кучковался народ: и его ровесники, и более мелкие пацанята, с ним то и дело заговаривали, он весело отвечал и хоть бы раз шуганул кого-нибудь чрезмерно приставучего! Ко всем прочим достоинствам парень этот, похоже, был ровесником Игинката. Мальчик почувствовал, что его тянет к этому блондинчику как магнитом. Да, но как подобраться-то? Первоначально в намерения Игинката вовсе не входило купаться здесь, только голову смочить, чтобы так жарко не было. Хотя почему бы и нет? Трусы на нем сегодня вполне приличные, такие могут сойти и за купальные. Вот только не приходилось ему как-то купаться посреди города, можно сказать, у всех на виду. А впрочем, чего стесняться, местные-то купаются! Да, но они-то здесь все загорелые, а он все это лето носа на пляж не казал и белый теперь как глиста… А, ладно, авось, не съедят! Шустро скинув костюм и сунув его в руки малость оторопевшей мамаше, мальчик перелез через борт бассейна и отправился знакомиться с местным золотым чудом. На вид парень добрый, наверное, не прогонит. Подобравшись поближе и дождавшись, когда паренек его заметит, Игинкат выдавил:

– Здравствуй…

– И тебе не хворать! Ты здесь новенький, да? – лучистые глаза блондинчика с любопытством уставились на Игинката.

– Да, мы только сегодня в ваш город приехали. А вообще я из Кенлата.

– Оу! Далеко же вас занесло. У нас тут туристов-то почти не бывает.

– Я не турист, – замотал головой Игинкат. – Мой отец конструктор вооружений, он сюда работать по контракту прибыл, ну, и мы с матерью вместе с ним. Меня зовут Игинкат Игироз.

– Значит, Игинке, – тут же перекрестил его блондинчик. – А меня Салве Конвед, будем знакомы. А ты надолго к нам? Наверное, в школе при посольстве будешь учиться? Я слышал, такие есть.

– Не-а, – гордо произнес Игинкат, – меня в вашу городскую школу отдадут! Отец говорит, в посольском квартале много шпионов околачивается, потому нам там никак нельзя светиться.

Если мальчик желал поразить собеседника, то он своего добился. Глаза Салве потрясенно расширились, и лишь после долгой паузы он смог вымолвить:

– Ну, ты и храбрец!.. А в какую, если не секрет?

– Ой, еще и сам не знаю, – сказал Игинкат. – Отец только завтра пойдет договариваться. В какую-нибудь продвинутую вряд ли возьмут, у меня пока с языком вашим проблемы. Вот как на твой взгляд, я плохо говорю?

– Для иностранца – очень даже ничего, они, как правило, вообще языка нашего не знают. А что, в ваших школах разве изучают франгульский?

– Нет, только иллайский. А франгульский я самостоятельно за два месяца изучил.

Салве присвистнул:

– Всего два месяца, и уже так хорошо говоришь? Тогда у тебя скоро никаких проблем с языком точно не будет! Только знаешь, в наших школах это не главное. С физподготовкой у тебя как?

Игинкат замялся. Хлюпиком он себя не считал, но и особых спортивных достижений за ним не числилось.

– Ну, не последний в классе. Плавать умею, бегаю, в общем, неплохо…

– Уже хорошо. А кстати, чего мы здесь стоим, не хочешь залезть на мачту?

Какой же мальчишка откажется! Игинкат, конечно, тут же согласился. Вслед за Салве он забрался по трапу на борт парусника и затем полез вверх по вантам. Не самое простое, кстати, оказалось занятие. Грубые пеньковые веревки больно впивались в нежные ступни, местным-то хорошо, они ж постоянно босиком ходят! Но мальчик не сдавался и добрался, наконец, до марсовой площадки. А высоко тут! До воды, наверное, метров десять. Салве, встав ногами на ограждение, одобрительно кивнул новому приятелю: