Текст книги "Франгуляры (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 7. У каждого свои проблемы

В отличие от занятий с ножом, которые при всех трудностях в целом потрафляли самолюбию курсантов, помогали им ощущать себя настоящими мужчинами, бойцами, курсы по выживанию, по мнению Игинката, были пока в основном направлены на преодоление брезгливости. Дакхис скрупулезно объяснял ребятам, каких именно насекомых и их личинок можно есть, а каких не в коем случае не стоит, какие дикие растения имеют съедобные корневища, как плести силки из тонких веток и древесной коры, как разделывать пойманных мелких животных, как добывать из них жилы, которые потом можно использовать в качестве тетивы для рогатки, как строить шалаш из подручных материалов, как трением добывать огонь, короче, готовил из них форменных дикарей, хорошо приспособленных к выживанию в дремучем лесу. И что, это так необходимо знать будущим спецназовцам? Они, что, прежде чем напасть на кого-то, неделями таятся в зарослях, не имея при себе никакой жратвы, даже сухпайка? Все нутро городского интеллигентного мальчика бунтовало против подобной перспективы, но что делать, по этому чертову выживанию скоро будет экзамен, который во что бы то ни стало надо сдать!

Впрочем, от переживания собственных трудностей его смогли отвлечь чужие. После одного из занятий в Агеле к нему подошел грустный, что-то бубнящий себе под нос Ивле. Малец явно жаждал помощи, но при этом очень стеснялся о ней попросить. После настойчивых выяснений Игинкату стала понятна суть проблемы. Ивле, в целом подготовленный куда лучше своих сверстников, не боящийся ни розог, ни растяжек, которыми мучили начинающих борцов, оказался никудышным пловцом. Ксартские ребята вообще плаваньем не увлекались, да и негде особо было, но худо-бедно, в ходе освоения второй ступени, приучались сносно держаться на воде и кое-как в ней передвигаться. Товарищи Ивле по группе уже демонстрировали некоторые успехи, во всяком случае, могли уже несколько метров пробултыхаться самостоятельно, не наглотавшись при этом воды, сам же он почему-то неизменно шел на дно и вынужден был срочно становиться на ноги, чтобы не захлебнуться. Возможно, долгие и упорные занятия с тренером и помогли бы делу, но не мог же тренер все время заниматься им одним?!

Вздохнув, Игинкат понял, что придется ему осваиваться в роли тренера. В конце-то концов, когда у него самого возникали трудности в обучении, товарищи ему помогали: Истребитель с борьбой и панкратионом, Салве со стрельбой. Похоже, пришла пора возвращать долги.

– В каком бассейне вы занимаетесь, горюшко? – осведомился он. – Там можно записаться поплавать самостоятельно или как?

Название бассейна Ивле тут же сказал, как и куда там нужно записываться, он, разумеется, и понятия не имел, но обещал сегодня же выяснить у родителей. А если окажется можно, Игинкат пойдет с ним заниматься? Да?.. Получив заверение, малыш враз повеселел и полетел домой как на крыльях.

Оказалось, что записаться на самостоятельные занятия можно вполне. Впрочем, это и не удивительно, здесь, во Франгуле, желание детей дополнительно заниматься спортивными дисциплинами, входящими в программу подготовки будущих франгуляров, всячески поощрялось. Идти, правда, пришлось в лягушатник, то есть в самый мелкий бассейн, где обучали начинающих пловцов. Игинкату там было по пояс, а вот Ивле – по шейку.

Итак, в назначенный день, а правильнее было бы сказать – вечер, поскольку все такие внеплановые занятия проводились только по вечерам, Игинкат с Ивле встретились в раздевалке детского бассейна. Сбросив одежду и постояв под душем, ребята натянули принесенные с собой плавки: Игинкат – свои привычные бело-голубые, которые за прошедший год уже стали тесноваты, но отказываться от которых мальчик никак не хотел, все же какая-то память о прежней жизни, Ивле же – недавно купленные родителями щегольские красные. Ну да, на такой цвет он право имел, но все равно это было больше для форса, другие мелкие краснотрусые вполне довольствовались скромными черными плавочками. Конечно, не оглядеть друг друга ребята просто не могли. Ивле поразился следам от бича на спине Игинката: что, на четвертом курсе именно вот так лупят?! Самому ему пока доставалось только по попке, ну, это если не считать крапивных ванн. Первую из оных он недавно уже получил и, конечно же, сходу стал делиться впечатлениями: и как он смело нырнул в крапиву, и как его нахлестывали сзади с головы до пят, и как все тело горело и нельзя было даже почесаться, и как один из пацанов расплакался и вроде бы даже описался, поскольку, когда он встал, крапива под ним была влажная. Сам Ивле, по его словам, перенес испытание стоически, хотя потом тело весь день чесалось. Игинкату тоже было что поведать, особенно о метании ножа и поедании лягушек и насекомых. Рассказывать малышу, как резал свиней, ему почему-то не захотелось.

К обязанностям тренера юный Игироз подошел ответственно. Вспомнил, как его самого учили держаться на воде, когда он еще жил на родине. Надувные круги тут, кажись, не в моде? Ну и ладно, обойдемся собственными руками. Подхватив малыша под тощее пузико и уложив его на воду, мальчик приказал ему двигаться так, как будто он плывет. Ощутив животом надежную опору, Ивле с энтузиазмом замахал руками и ногами, так что брызги разлетались на полбассейна. Пришлось сказать ему поумерить прыть и следить за правильностью движений. Ивле под руководством Игинката подвигался и по-лягушачьи, и как бабочка, попавшая в воду, и, будучи перевернутым вверх животом, неплохо сымитировал плавание на спине.

Оказалось, что быть наставником послушного твоей воле юного существа, да еще такого понятливого и энергичного, сильно поднимает твою собственную самооценку, да и попросту приятно. Поддерживать в воде семилетнего пацаненка физически оказалось не так уж утомительно, все же вода скрадывает большую часть веса, больше усилий приходилось тратить на сдерживание, чтобы он действительно не уплыл. Ивле, в свою очередь, за полчаса ни разу не коснувшись ногами дна и даже отдыхать приноровившись на руках у старшего друга, вполне освоился в водной среде и научился двигаться правильно, а не беспорядочно сучить конечностями.

– А теперь попробуем то же самое проделать в движении, – сказал, наконец, Игинкат. – Ты поплывешь, а я буду идти по дну и тебя поддерживать. Ну, готов?

Ивле, конечно, согласился. Сымитировав лучше всего усвоенные лягушачьи движения, он начал продвигаться в воде и довольно успешно, вынужденный передвигаться боком Игинкат еле за ним поспевал, касаясь детского живота лишь кончиками пальцев, а потом и вовсе убрал руки… Малец этого даже не заметил и успел преодолеть метра три, прежде чем осознал, что плывет совершенно самостоятельно! Чудом не запаниковал, продолжая совершать уже привычные движения, и только получив подтверждение от Игинката, что да, он действительно плавает сам, без поддержки, позволил себе остановиться и опереться ногами о дно. Радости просто не было предела!

Неутомимый пацаненок тут же пожелал проверить на деле и другие освоенные им стили и, надо сказать, не без успеха. Своим вновь приобретенным умением он наслаждался, пока не выдохся окончательно. Игинкату, глядя на него, оставалось только жалеть, что самому ему в этот раз так и не удалось поплавать. Ну, не в этой же мелкой луже, в самом-то деле! Ничего, раз уж Ивле научился держаться на воде, в следующий раз можно будет продолжить обучение в более глубоком бассейне, там уж они оба вволю наплаваются, может быть, даже наперегонки!

Если проблемы Ивле благополучно разрешились, то самому Игинкату приходилось преодолевать одну трудность за другой. Унжергед своим воспитанникам пощады не давал, похоже, всерьез надеясь вырастить из них будущую элиту спецназа. На одном из занятий речь вдруг зашла о ранах.

– Во время сдачи экзамена по выживанию вам придется долгое время находиться далеко от любого человеческого жилья, – вещал полковник, – при этом очень велика будет вероятность вашей встречи с опасными лесными зверями. Как бы ловки вы ни были, как бы хорошо ни лазили по деревьям, как бы виртуозно ни владели ножом, при стычке с ними вы все равно можете получить серьезное ранение. До людей вам с ней не добраться, и если вы не сможете самостоятельно ее зашить, то истечете кровью и умрете. Сейчас вам покажут на манекене, как зашивать такие раны с помощью иглы и хирургической нити, потом вам придется проделать это на себе самих. И это только первый этап вашего обучения, ведь в лесу ни таких игл, ни таких нитей у вас при себе не будет. Вместо иглы придется использовать срезанную с кустарника крепкую колючку, а вместо нитей – животные жилы, которые вам самим придется заготовить сразу по прибытии на место. Впрочем, если кабан вспорет вам живот, то никакая штопка вам уже не поможет, реально зашить вы сможете себе только конечности, но и это уже большое подспорье в деле выживания.

От неприятных предчувствий у Игинката похолодело внутри, его приятели по группе тоже ни малейшего энтузиазма не выказывали. Самому себе поранить конечность, чтобы потом ее зашить?! Да даже элементарный инстинкт самосохранения такого сделать не позволит!

На поверку оказалось, что парни себя недооценивали. Когда процесс обучения на манекене был завершен и полковник приказал каждому вспороть себе голень своим же собственным ножом, причем не просто царапину оставить, а прорезать кожу насквозь, до мяса, курсанты с большим или меньшим успехом это распоряжение выполнили. Игинкат даже зажмурился от страха, когда всаживал лезвие в свою левую ногу, и лишь мгновенная резкая боль заставила его вновь открыть глаза. Из длинного пореза сразу потекла кровь, но, слава всем богам, не толчками, стало быть, крупную артерию он не задел. Усевшись на пол и завернув перед собой пострадавшую голень, чтобы удобно было шить, мальчик принялся неумелыми стежками стягивать края раны. Дакхис стоял рядом и помогал советами. Когда работа, наконец, была закончена, кровь, вроде, идти перестала, хотя раненую ногу все еще пекло и дергало. Пришлось, однако, ждать, пока остальные ребята проделают над собой ту же процедуру. Пристойно зашить себя удалось далеко не всем, но даже те, у кого кровотечение до конца не прекратилось, старались не вешать носа. Кто-то даже в шутку пожалел, что у них в школе не было уроков домоводства, как у девчонок, уж там-то, дескать, они точно бы навострились работать с иглой!

Когда последний из курсантов заштопал свою рану, истомившихся юных страдальцев, наконец, отпустили в медсанчасть, где медсестрам пришлось переделывать их работу заново. Впрочем, не всегда. Игинката, например, похвалили, оценили качество его штопки как вполне приличное и перешивать не стали, только обильно смазали шов йодом для дезинфекции. След от пореза, как понял мальчик из разговоров, останется теперь на его теле на всю жизнь. Хорошо еще, что это внутренняя сторона голени, там не очень заметно. Кстати, интересно было бы приглядеться к Истребителю в раздевалке, у него же, по идее, тоже такие следы должны быть?

Несмотря на успешное прохождение испытания, Игинкат вспоминал о нем с содроганием. Особо впечатляло обещание Дакхиса, что в будущем такую рану придется зашивать колючкой. Это что, им опять себе ноги придется вспарывать, что ли?! Или полковник просто так пошутил?

К счастью, на следующем занятии выяснилось, что повторять подобную самоэкзекуцию, да еще устранять ее последствия с использованием природных материалов, курсантам все же не придется. Унжергед лишь продемонстрировал на манекене, как это в принципе делается, то есть, как срезать колючку, как извлекать из зарезанного кролика нужные жилы, как правильно насаживать жилу на колючку, чтобы та потащила ее за собой. Короче, кто знает – тот вооружен, и если даже на практике ни разу этим не занимался, все равно сможет сделать, коли нужда припрет.

На фоне этих самозашиваний отработка всех прочих навыков по выживанию в дикой природе уже не казалась ни тяжелой, ни противной. Уж лучше саранчу и гусениц жрать, чем так вот над собой измываться! От тех, по крайней мере, ребят уже даже и тошнить перестало.

Глава 8. Субботние испытания

Как ни тяжело приходилось курсантам на занятиях по выживанию в лесу, болевые тренировки давались им еще труднее. Проходили они по-прежнему каждую субботу и, как и обещал Унжергед, порки розгами чередовались на них с бичеванием плетью. Предварительный разогрев при этом тоже присутствовал, но он уже даже не воспринимался мальчишками как дополнительное испытание, скорее, как долгое, скучное времяпрепровождение или какой-то пресный гарнир к главному острому блюду. «Главное блюдо», впрочем, было на их вкус даже чрезмерно острым.

Когда Игинкат вместе со своими товарищами впервые отведал сотню розог, ему показалось, что к этому просто невозможно привыкнуть! На пределе своих сил он снес без криков шестьдесят пять, готов был поверить, что после тренировок сможет дотянуть до семидесяти, а то и до восьмидесяти, но дальше!.. Когда все тело уже иссечено с головы до пят, а тебя продолжают со всей силы полосовать по поротому, тут не только стонов не сдержать, тут орать будешь во всю глотку! Ну, не Итке же он, в конце-то концов, чтобы рта не раскрывать, пока сознание не потеряешь!

Ну вот, стоило вспомнить про Итке, и в голову стали приходить совсем уж печальные мысли. Совсем недавно Игинкат встретил его в клубе «Акарис». Десятилетний живчик с грустным видом сидел в кафе неподалеку от ринга, тянул в трубочку сок и, хоть и внимательно следил за схваткой панкратионистов, сам ни с кем в драку не лез. Игинкат на правах старого знакомого подсел к нему за столик.

– Ну как, живот зажил?

– Ага, – почти безучастно промолвил Итке и оттянул резинку шортиков, демонстрируя шрам на животе. Игинкат заметил, что и трусы у пацана теперь не красные, а какого-то невыразительного серого цвета.

– А почему красные трусы больше не носишь? – поинтересовался юный Игироз.

– Так я ж право на них утратил, – удивленно ответил Итке. – Не сдал на третью ступень с первого раза.

– Так это ж не по твоей вине?!!

– А какая разница… – махнул рукой младший мальчик. – Я ж полуинвалид сейчас. Ну, какой из меня краснотрусник…

– В смысле?

– Ну, драться пока не могу, чтобы там, внутри, швы не разошлись, спортивную форму совсем утратил, – Итке поднял глаза на собеседника, и такая в них плескалась вселенская тоска, что Игинкат от сочувствия чуть не расплакался.

– И что теперь, прощай все мечты?

– Ну, – Итке как-то неопределенно мотнул головой, – в январе меня ждет еще одна медкомиссия. Если допустят к занятиям, снова запишусь на третий курс.

– И все заново, да? Ну, хоть полегче будет, навыки, они ведь не теряются.

– Если не тренироваться постоянно, что угодно утратить можно, – не согласился Итке, – а после такого ранения, так и вообще… У меня же сейчас с растяжкой совсем плохо стало, а без нее в панкратионе зарез, придется все по новой разрабатывать. Ну, хоть этого гада рядом не будет!

И то верно. «Этот гад», то бишь Редле, оклемавшись после перенесенной наказательной порки, говорят, поступил таки этой осенью на третий курс в какую-то из городских Агел, естественно, не в пятую, где бы ему теперь точно жизни не дали. Полгода в итоге потеряет, а вот пораненный им мальчишка аж целый год…

Редле тогда высекли тяжелой плетью до потери сознания и кровавых ручьев со спины, сорок ударов – это ж жуть какая! Сейчас четверокурсникам надлежало получать зараз вчетверо меньше и не такой страшной плетью, но все же, все же… Чувство беспомощности, возникшее у Игинката, когда его впервые подвесили на крюке для бичевания, только усилилось во время второго сеанса. Пять ударов бича кому-то еще удавалось вынести вполне достойно, но чтоб десять!.. К концу порки орали все, а один парень даже обмочился от невыносимой боли и потом не знал, куда глаза девать… Невозможность напружинить мышцы перед ударом, страх, что вдруг попадут по гениталиям, понимание, что за твоей поркой следит вся группа и замечает все твои ужимки, а ты висишь перед ними, что называется, во всей красе – все это мешало внутренне сосредоточиться для противостояния боли. А ведь по этому когда-то еще зачет сдавать! С учетом перерыва на экзамен по выживанию, за семестр будет всего только шесть таких занятий, и если сейчас ты с трудом выносишь, допустим, пять ударов бича, это что же получается, на каждом последующем занятии надо будет терпеть на один удар больше?! Сейчас для ребят это казалось немыслимым.

Ну, ладно, зачет все же не экзамен, его и пересдать можно, и не комиссия его принимает, а твой собственный преподаватель, а вот с розгами как быть? Никто из курсантов больше семидесяти с первого раза не осилил, а надо-то сто! И тут ведь всего шесть занятий впереди, а Игинкат помнил, что на третьем курсе после каждой из таких тренировок улучшал свой результат всего лишь на пару ударов. И тогда ведь у них с Салве была возможность тренироваться дополнительно посреди недели. Положим, если он попросит, отец Салве и сейчас ему в такой просьбе не откажет, вот только сотня розог – это не пятьдесят, кожа заживает куда дольше, а уж после порки плетью – и вообще! В таких условиях вынести дополнительную экзекуцию в среду ему будет просто не по силам. И что тогда? Провалить экзамен, а потом записаться на следующий семестр? В принципе, это выход, хотя, конечно, репутацию свою он этим провалом сильно подмочит. Да, но ведь есть же ребята, которым удавалось успешно пройти программу четвертого курса всего за один семестр! Истребитель тот же. Надо бы расспросить его, может, что дельное посоветует.

Истребитель, выслушав сомнения Игинката, усмехнулся:

– А с чего ты взял, что тренировки с плетью не влияют на способность терпеть розги, и наоборот?

Игинкат замялся.

– Ну, так поверь моему опыту: очень даже влияют, более того, дают кумулятивный эффект. Когда тебя плетью секут, чтобы сдержаться, ты должен вести себя как каменный. Ну, словно ты мраморная статуя, которую сколько бичом ни охаживай, ей все равно ничего не сделается. Скажешь, трудно? Трудно, не спорю, но другого выхода у тебя просто нет. Есть даже состояние такое – каталепсия. Ты настолько уходишь в себя, отключаешь все органы чувств, что становишься похожим на бревно. Человека в состоянии каталепсии можно пятками на один стул положить, а затылком на другой, потом еще сесть на него, и он даже не прогнется! Вот такой тебе нужен, Игинке, психологический тренинг. А когда научишься, то розги терпеть будет уже просто плевым делом, точно тебе говорю!

Игинкат с надеждой уставился на друга:

– Научишь?

– Ну, куда ж я денусь…

Вот уж никогда не думал Игинкат, что самый боевой из его друзей владеет, оказывается, еще и способностями гипнотизера! Пока он смирно сидел на стуле в опустевшем школьном классе, честно стараясь сосредоточиться и уйти в себя, Истребитель делал над его головой и перед глазами какие-то пассы руками и, кажется, в итоге усыпил. Проснулся Игинкат в очень неудобном положении: тело его соединяло два широко расставленных стола в виде мостика. Очухавшись и заорав, мальчик грянулся на пол, хорошенько приложившись затылком о кромку стола. Истребитель его эмоции проигнорировал, разродившись лишь коротким комментарием:

– Ну, понял, да? Только в следующий раз тебе придется войти в это состояние без моей помощи.

– Самому себя загипнотизировать, что ли? – спросил Игинкат, потирая болящий затылок.

– Ну, можно сказать, что и так. Можешь представить, что я тут перед тобой делал. Это будет для тебя как ключ к переходу в иное психическое состояние.

Так и не решившись выпытать у Истребителя, кто его такому научил, хотя любопытство подмывало, Игинкат пообещал воспользоваться данным советом. На ближайшем занятии это, правда, сделать не удалось, потому что там опять были розги. Мальчик начал терпеть порку, как уже давно привык, втянулся в этот процесс, а когда дело зашло далеко, тут уж было не до медитации. Тем не менее, в этот раз ему удалось выдержать без крика целых семьдесят ударов – ощутимый прогресс в сравнении с прежним результатом, но все равно недостаточный при оставшемся до конца семестра количестве тренировок.

Когда на следующую субботу настал через плети, тянуть дальше с опробованием метода Истребителя было уже некуда. Игинкат начал сосредотачиваться, еще дожидаясь своей очереди на экзекуцию, стараясь не слышать криков товарищей по группе и представляя перед собой лицо друга, его руки… В голове что-то перемкнуло, и дальше он вел себя, как сомнамбула, автоматически выполняя приказы. Когда его подвесили за руки, он словно окаменел. Плеть облизывала его тело, но он ничего не чувствовал. Да и в самом деле, разве может ощущать боль мраморная статуя?! Лишь когда его опустили и он не смог устоять и повалился на пол, Игинкат пришел в себя. Вместе с восприятием окружающего мира пришла и боль, но, разумеется, уже не такая, как в момент удара плети. Эту уже вполне можно было стерпеть. По восхищенным взорам товарищей по группе мальчик понял, что, похоже, только что сотворил нечто для них невообразимое. Видимо, действительно не проронил ни звука на протяжении всего бичевания. Полковник ничего комментировать не стал, но, судя по выражению его лица, он был вполне удовлетворен воспитанником. Может, не догадывался, что тот прибегнул к самогипнозу? Или, напротив, все понял, и именно так и надо было делать? Выяснять это у воспитателя Игинкат, конечно, не стал, но опыт свой счел успешным и решил при первой возможности поделиться им с сокурсниками.

Еще неделю спустя Игинкат шел на очередную субботнюю тренировку, ощущая полную уверенность в себе. Если захочет, он сможет сегодня снова самозагипнотизироваться, и тогда выдержит эту сотню розог, даже не пикнув. И экзамен по болевой выносливости он теперь совершенно точно сдаст! Правда, свербила мысль, что выносливость-то эту они тренируют как раз, чтобы не терять сознания от болевого шока в бою, а там ведь и медитировать будет некогда, и от окружающей реальности отрываться никак нельзя, но, может, все эти самогипнозы просто временный инструмент? Ну, чтобы научить тело не реагировать на боль? Предположение это захотелось проверить, и порку розгами мальчик решил снести уже привычным способом, без всяких там медитаций.

Боль, конечно, никуда не делась, она по-прежнему жестоко терзала плоть и затапливала мозг. Но память тела, оказывается, никуда не делась, оно, тело, помнило, как сохранять одеревенелую неподвижность под обжигающими ударами, и голосовые связки на время словно парализовало, и хотя заглушить воплем боль хотелось жутко, крик прорвался наружу только на восемьдесят первом ударе. Прирост в десять ударов всего за две недели – просто невиданное достижение! Поняв, что при таком графике он точно научится терпеть сотню розог ко дню экзамена, Игинкат успокоился окончательно и в ближайший же учебный день поделился своей радостью с Истребителем.

– Ну вот, а ты еще сомневался! – улыбнулся тот.