Текст книги "Франгуляры (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Глава 11. Дела амурные

Когда тебя больше не преследует страх оказаться несостоятельным, когда не надо жить в постоянном напряжении, считая дни до очередного судьбоносного испытания, на поверхность часто выходят сознательно подавляемые или скрываемые даже от себя самого желания. Игинката отчего-то все больше стало тянуть в клуб «Марионис». Может, ему просто не хватало общения с девчонками? Полтора года назад, в кенлатской школе, у него было почти два десятка одноклассниц, что называется, на любой вкус, вот только он с ними тогда и не разговаривал почти, наверное, просто еще не интересовался. Теперь, на исходе третьего семестра учебы в ксартской городской школе для мальчиков, девочки уже казались ему какими-то непонятными и почти таинственными созданиями. Ну в самом-то деле: в школе – ни одной косички рядом не увидишь, в Агелу N 5 девчонок не берут, у самого тебя сестер нет, а у друзей если и есть, так только мелкие. На улице же не подойдешь знакомиться? Во-первых, это здесь просто не принято, а во-вторых, он уже начисто позабыл, о чем вообще можно беседовать с этими созданиями?

В «Марионисе», конечно, девчонки его возраста были, и даже много. Вот только они же здесь все амазонки, то есть, по сути, какие-то не настоящие. Вот взять ту же Рамету Валютед. В качестве боевой подруги она его устраивала и даже очень, но вот полюбить ее не как друга и соратника… не-е-е, такое Игинкату даже в голову не приходило!

Подспудно хотелось чего-то другого. Вспоминая о летней жизни на ферме, когда его ровесники ходили гулять с девчонками, а он сидел безвылазно в бараке и ушами хлопал, мальчик от сожаления чуть зубами не скрипел. Эх, отмотать бы время назад, уж он бы тогда!.. Но время, увы, обратно не отматывалось, до следующего сезона сбора винограда было еще больше полугода, а в памяти все чаще всплывало лицо той блондинки… ну, той, что вместе с Раметой смотрела, как он зимой в речке плавал. Она тогда так быстро сбежала, что он даже разглядеть ее толком не успел, помнит только, что красивая. Как ее хоть звать-то? Судя по тому, что она тогда была с Раметой, они должны быть знакомы. Стоп, а каким, интересно, образом, если Рамета по идее должна учиться в мужской школе? С детского сада, что ли? Или они живут по соседству? В любом случае Рамета должна многое о ней знать. Расспросить, что ли? А это вообще прилично – расспрашивать одну девчонку о другой, даже если эта первая по сути приравнена к пацанам? А может, и дружба у них тогда не совсем девчачья? Ох, с кем бы посоветоваться-то?..

Идти со своими сомнениями к взрослым Игинкату не хотелось категорически. Из сверстников на роль советчика больше всего подходил Салве. Он уже успел в кого-то влюбиться и ходил после школы на свидания. Решившись, Игинкат отловил его на перемене и выложил все свои душевные терзания.

– Расспроси обязательно, – уверенно посоветовал Салве, – если та вторая девчонка нормальная, то подругами они с твоей Раметой могут быть, а вот чем-то большим – ни-ни! Ну, не принято у нас это. Вот если бы та девчонка была такой же амазонкой, тогда вполне может быть, но тебе же амазонка и не нужна, да? Короче, никаких обычаев ты не нарушишь, если поинтересуешься, даже наоборот, тебе тринадцать и на третью ступень ты уже сдал, то есть, в полном праве. Я бы на твоем месте не сомневался.

Ободренный другом Игинкат, встретившись в очередной раз с Раметой в «Марионисе», постарался ненароком перевести разговор на нужную тему:

– А вот помнишь, в тот день, когда мы с тобой познакомились, с тобой еще одна девчонка была… Она твоя подруга, да?..

– Лейна, что ли? – Рамета с интересом уставилась на приятеля. – Ну да, мы знакомы.

– Она тоже из ваших, да? Ну, в смысле, из амазонок?

– А ты ее здесь хоть раз видел?

– Н-нет…

– Тогда чего спрашиваешь? Все амазонки тут тусуются.

– Тогда как ты с ней познакомилась?

– У-у-у, это давно было, мы еще тогда в первом классе учились. Меня же не сразу в мужскую школу перевели, сначала присматривались. Лейна тихая была, другие девчонки ее обижали, а я ее под защиту взяла, даже накостыляла там кое-кому… впрочем, это уже все в прошлом.

– В смысле, вы больше не дружите?

– Близко не дружим, но иногда общаемся. У нас всегда были разные интересы, но кое о чем поговорить можно и с ней. И, кстати, ты ведь не так просто о ней спрашиваешь? – хитро прищурилась Рамета.

– Ну, как-то вдруг вспомнилась почему-то… А что?

– А то, что она с некоторых пор тоже тобой интересуется. Узнала откуда-то, что мы с тобой встречаемся, и просто проходу не дает. «А как поживает тот мальчик, который тогда зимой в речке плавал?» – писклявым голосом передразнила Рамета. – «А правда, что он голыми руками дикого вепря завалил?».

– Ну, не голыми руками, а копьем, – смутился Игинкат, удивляясь, как быстро успел разойтись и этот слух, – просто повезло попасть ему острием прямо в глаз…

– Всем бы так везло! – усмехнулась девочка. – Короче, ты теперь для нее кумир и легендарный герой. Она даже твою фотку где-то надыбала.

– Какую?! Где? – густо покраснел Игинкат.

– Ну, где вы всей командой во дворе Агелы толпитесь. Ты там еще с кабаньей шкурой на плечах.

– Фух… – облегченно выдохнул мальчик, – а я-то думал… Не помню, чтобы нас там кто-то снимал.

– Да любой из родителей ваших мог сфотографировать. Событие-то какое: дети с экзамена по выживанию вернулись! Но вид у тебя там, надо признаться, и вправду героический!

Игинкат приосанился. О том возвращении в город приятно было вспомнить и самому, но вдвойне приятно, что это видела, пусть всего лишь на фотографии, та девчонка. Ну что же, пора ковать железо, пока горячо!

– Слушай, а ты не скажешь фамилию этой Лейны? Ну, и где она живет?

– Актафед ее фамилия. А адрес… Знаешь, ты лучше давай запиши, там очень длинно, я сама не с первого раза смогла запомнить.

Раздобыв ручку и листок бумаги, Игинкат тщательно записал и в самом деле весьма заковыристый адрес. Так, ну, получил он его, и что дальше? Вот просто так домой к ней заявиться, да? Что-то не доводилось ему слышать и даже читать, чтобы мальчишки так с девчонками знакомились! Ну, предположим, если Рамета не врет, эта Лейна сама будет рада его увидеть, а ее родители? В Кенлате незнакомого мальчишку, вдруг заявившегося в гости без приглашения, точно бы шуганули. Возможно, здесь совсем иные порядки, но проверять на себе как-то не хочется… Стоп, а какая у него есть альтернатива? В мужские клубы здесь девчонки не ходят, на улицах знакомиться, похоже, не принято, школы тут раздельные. На танцах? Ой, что-то не слышал он здесь о таких танцевальных вечерах, куда бы пускали ребят его возраста! Летом на фермах знакомиться как раз принято, но до лета еще сколько ждать, и совсем не факт, что Лейна Актафед окажется тогда на одной из соседних ферм, а других девчонок ему не надо! А, была – не была! Поблагодарив Рамету за помощь, мальчик поспешил домой.

Выудив из шкафа свой парадный костюм, Игинкат принялся его наглаживать. Приведя в порядок, надел, погляделся в зеркало. Тьфу, вид, как на каком-нибудь официальном школьном торжестве, аж самому противно! Но надо же как-то произвести впечатление на ее родителей? Не кабанью же шкуру, в самом деле, опять на себя надевать?! Так, еще цветочков бы прикупить. Он знает поблизости лавку, где они продаются, причем задешево, так что даже его карманных денег хватит на приличный букет. В Кенлате, когда взрослые парни идут на свидания со своими пассиями, они обязательно цветы дарят. А может, здесь так не принято? Ну и наплевать, в крайнем случае, он скосит под дурака-иностранца, не знакомого со здешними обычаями.

Когда принаряженный Игинкат, не завывший ради такого дела прицепить на костюм все три заслуженных им знака мальчишеской доблести, со здоровенным букетом белых хризантем в руках подошел к нужному дому, у него натурально задрожали коленки. Был даже порыв бросить цветы и постыдно ретироваться, но усилием воли мальчик с собой справился. Палец потянулся к дверному звонку. Где-то там внутри дома раздалась приятная мелодия. Вот сейчас…

Дверь открыла высокая женщина, кстати, тоже светловолосая, и недоуменно на него уставилась. Во рту мальчика мигом пересохло, и язык вдруг стал каким-то неповоротливым… Понимая, что от него ждут объяснений и отмалчиваться ни в коем случае нельзя, Игинкат невнятно пробормотал, что ему нужна Лейна. Женщина каким-то образом сумела разобрать его слова и позвала дочь. Ей ответили, пол в доме заскрипел под чьей-то легкой походкой, мальчуган заметно напрягся. Наконец, в дверном проеме показалось девичье личико. Точно, та самая блондиночка!

Лейна сперва изумленно замерла, глядя на букет, потом, наконец, перевела взор на лицо нежданного гостя. По мере узнавания глаза ее расширялись, да так, что, казалось, вот-вот вообще выскочат из орбит. Нет, этого не может быть! Она, наверное, спит, и это ей просто привиделось!! Ну, не могут же самые сладкие мечты вот так внезапно сбываться!!!

Как ни робел Игинкат, девчонке, похоже, было еще хуже. Застыла столбом, словно в шоке, того и гляди в обморок брякнется! Осознав, что начинать разговор придется именно ему, мальчик качнул букетом в сторону Лейны:

– Вот, это тебе…

Того, что случилось дальше, Игинкат предугадать не мог никак. Поняв, наконец, что перед ней не галлюцинация, девочка, издав восторженный писк, бросилась пареньку на шею! Он непроизвольно прикрылся букетом, и хризантемы стали прокладкой между их физиономиями, иначе бы они точно столкнулись носами!

Дальнейшие события мелькали в сознании мальчика каким-то калейдоскопом. Вот его увлекают в дом, усаживают в кресло в гостиной, как почетного гостя, забирают у него букет и срочно ищут вазу, куда бы вместились все эти хризантемы. Он, конечно, и до этого не раз бывал в гостях и уже привык к франгульскому гостеприимству, но чтобы вокруг него ТАК все хлопотали, это что-то просто немыслимое! Мать Лейны спешно собирала на стол, сама Лейна вихрем летала по гостиной, все расставляя и прихорашивая, в комнате вдруг нарисовался пацаненок лет девяти, младший брат Лейны, и скромно присел в уголке дивана. Наконец, привлеченный шумом, явился сам глава семейства Актафедов и, узнав в чем дело, принялся расспрашивать Игинката. Причем, как оказалось, он уже многое о мальчике знал, и тому оставалось лишь подтверждать то, что о нем говорят. Да, он действительно плавал в ледяной воде. Да, он и в самом деле одолел за год три ступени подготовки франгуляров и сейчас занимается по программе четвертой. Да, ему действительно удалось одолеть секача, ну, не голыми руками, конечно, а просто попал ему в глаз острием деревянного копья, одним словом, повезло. Лейнин братишка слушал его, раскрыв рот, и смотрел, словно на сказочного героя! И вообще все происходящее, по мнению Игинката, походило не на первое свидание, а прямо на сватовство какое-то!

После сытного обеда родители Лейны, наконец, оставили их в покое, и девочка повела кавалера к себе, шуганув перед этим младшего братика, чтобы не вздумал увязаться следом. Впервые оказавшись в девичьей комнате, Игинкат с удивлением разглядывал обстановку. Как все непохоже на то, что он видел у Салве, Альтивиса и Истребителя! Сколько непонятных вещей… Прежде чем он перешел к расспросам, Лейна решила взять дело в свои руки, извлекла откуда-то целую стопку альбомов с цветистыми обложками и предложила их вместе рассмотреть. Усевшись рядом с ней на кровать, мальчик принялся разглядывать эти частицы незнакомого ему мира. Нет, ну интересно же, чем живет его девчонка! (В том, что она теперь именно ЕГО девочка, он теперь уже абсолютно не сомневался.) Куча фотографий, в основном, кажется, сделанных на каких-то школьных праздниках и изредка на лоне природы, незнакомые девичьи лица, хотя пару раз среди них мелькнула и Рамета, какие-то стишки, похоже, самодельные. Не принадлежи эти альбомы Лейне, он бы точно посчитал все это скучищей, ну а так… разок посмотреть, в общем, можно, особенно если учесть, что сидели они, соприкасаясь бедрами, и от каждого движения Лейны по телу Игинката словно слабый электрический ток пробегал. Помогая ей перелистывать альбом, он несколько раз ненароком коснулся ее рукой… и она при этом не отстранилась ничуть и вообще вела себя так, словно ей это нравится. Мальчик осмелел и приобнял ее за плечо. А потом они даже раз поцеловались!

К сожалению, все хорошее когда-то кончается, вот и Игинкату настало время возвращаться домой из гостей. Эмоции переполняли его настолько, что назад он летел как на крыльях!

Глава 12. Экзамены четвертой ступени

Семестр приближался к концу, и до получения вожделенного высшего знака мальчишеской доблести оставалось лишь преодолеть барьер выпускных экзаменов. Всего таковых насчитывалось четыре, но первый из них – по выживанию в лесу – ребята уже сдали. Из остальных самым проблемным считался экзамен по панкратиону: нож метать в цель все более-менее научились, терпеть сотню розог было, конечно, очень тяжело, но, в принципе, возможно, а вот в ходе поединков кто-то должен отсеяться обязательно. Из группы в восемь человек четверо решат свои проблемы в первом же бою, из четырех же неудачников, обреченных на горнило утешительных поединков, сдаст экзамен только один. Знающие ребята говорили, что и эта победа может оказаться предвестьем грядущего провала: за три поединка даже победитель отдаст все свои силы без остатка и будет так измочален, что жестокую порку на следующий день может уже и не выдержать. Короче, надо обязательно побеждать в первом же бою. Дополнительную остроту вносило распределение по парам. Унжергед заявил, что на сей раз не будет никакого деления на весовые категории, в бою же никто не выбирает себе противника по весу, а вынужден схватываться с кем доведется, так что все решит жребий.

Игинкат, считавшийся одним из лучших бойцов на курсе, о будущей жеребьевке переживал не слишком, куда больше его мучил вопрос, кого именно пригласить на экзамены. На младших курсах ребята приглашали родителей, иногда еще и братьев, но сам он этим правом не воспользовался ни разу. Его мать все же не урожденная франгулка, чтобы с гордостью наблюдать, как лупцуют ее сына, да и отцу видеть такое может быть неприятно, хотя он сам и сподвиг Игинката на эти занятия. Он, может быть, и сейчас предпочел бы переносить испытания в гордом одиночестве, но Дакхис сумел поразить его до глубины души. Полковник заявил, что поскольку сдача нормативов четвертой ступени является особо почетной, то за триумфом курсантов имеют право наблюдать все их близкие люди.

– Что, и друзей можно пригласить? – спросил кто-то из ребят.

– И друзей, – улыбнулся полковник, – только чтобы они не были младше вас, тем, кто еще не сдал на третью ступень, незачем знать, чем занимаются на четвертой, и девочку свою можете пригласить, если у кого уже есть, и даже ее родителей. Они тоже имеют право гордиться своим будущим зятем.

Из этого спича Игинкат прежде всего понял, что за их поркой будут наблюдать девчонки, их ровесницы! Да, он видел уже, как на празднествах в честь Аленты ребят секли нагишом при большом стечении народа, но там ведь это случилось только с победителями, а здесь такое придется испытать всем поголовно! Похоже, претендентам на знак мальчишеской доблести четвертой ступени полагается позабыть о всякой стыдливости и только гордиться совершенством собственного тела. Ну, раз уж он твердо решил стать франгуляром, надо приучаться руководствоваться нормами их морали.

Итак, родителей он на сей раз все-таки позовет. Отец своими глазами увидит то, чего от него добивался, а мать… ну, по крайней мере, поймет, что он, Игинкат, уже фактически настоящий мужик и хватит относиться к нему, как к малому ребенку! Теперь друзья. Салве с Истребителем безусловно надо позвать, в конце концов, не они ли помогали ему всего этого достичь? Еще Талиса, наверное, как друга семьи, ну, и в качестве благодарности за рекомендованную Агелу и совет поступить на четвертый курс. Рамета… Она, конечно, не подходит под категорию девчонок, но вот категорию друзей – вполне! Голым она его и так уже видела, а вот пофорсить перед ней своими умениями хочется очень. Альтивис… Увы, он и не девчонка, и на третью ступень не сдал и не сдаст никогда, и вообще на инвалида в этих стенах посмотрят косо. Ивле – друг, конечно, но еще малыш, остальных приятелей приглашать будет много чести. Самый же сложный вопрос был, конечно, с Лейной. Отношения у них были пока еще исключительно романтические, и в них как-то совсем не вписывались те зрелища, что ожидались на предстоящих экзаменах. Она-то, небось, ни настоящей мужской драки еще ни разу не видела, ни такой жестокой порки. Даже если родители младшего братца при ней наказывали, это все не то. Казалось бы, лучше поберечь ее нервы и не звать. Но с другой стороны, слухи в этом городе распространяются очень широко, и она наверняка узнает, что на экзамене присутствовали другие девочки. То есть другим девчонкам на него можно смотреть, а ей он в этом праве отказывает? Как бы еще, чего доброго, не обиделась…

Приняв решение в пользу присутствия Лейны на экзаменах, именно с ее дома Игинкат и начал разнос пригласительных открыток. Вручить-то таковую он хотел только ей, но дома, как на грех, оказались и ее родители, которые почему-то решили, что он приглашает их всей семьей, и принялись благодарить. Оно и понятно: им наверняка хотелось увидеть кавалера их дочери, так сказать, во всей красе! Ну, как он мог им отказать? Все остальные приглашения также были приняты с благосклонностью.

Первым экзаменом было метание ножей на точность. Самый большой зал в Агеле N 5, под завязку наполненный зрителями, встречал аплодисментами каждый удачный бросок. Экзаменуемые курсанты заметно нервничали. Каждому хотелось не просто выполнить норматив, а непременно стать лучшим на глазах у родных и друзей. Игинкату сохранить хладнокровие помогла, наверное, только уверенность в себе. Перед последней серией бросков он шел на третьем месте, но только у него одного из всех претендентов на победу рука в решающий момент не дрогнула. Когда его объявили победителем, зал взорвался радостным ревом, и Лейна послала ему с места воздушный поцелуй.

Жеребьевку пар для турнира по панкратиону провели прямо перед началом экзамена, и тут-то Игинката поджидала пакость. А ведь говорят еще, что снаряды дважды в одну и ту же воронку не падают!.. Короче, ему предстоял бой с Турве Нейкледом.

Турве результат жеребьевки почему-то понравился. Похоже, он обрадовался подвернувшейся возможности проучить выскочку, даром что тот один из лучших бойцов в их группе. Но, видимо, Турве слишком серьезно воспринял свою недавнюю победу, добытую с помощью запрещенного приема, или, может быть, полагал, что ему тогда удалось психологически сломить Игинката? Как бы то ни было, на ринг он вышел с полной уверенностью в собственной победе и с первых же секунд поединка пошел в атаку. Юный Игироз понимал, что ввязываться в обмен ударами с более тяжелым и физически крепким противником для него равносильно скорому поражению, и предпочел больше маневрировать. Видя несостоятельность своих усилий зацепить соперника законными методами, Турве вновь принялся охотиться за его ногами. Неужто не боится дисквалификации? Или тут, на экзаменах, на такие прегрешения закрывают глаза, главное, победить любой ценой? Или он на самом деле и не хочет травмировать соперника, а просто запугивает? Проверять догадки на собственной шкуре как-то не хотелось, и Игинкат уворачивался, как мог. Впрочем, это не могло длиться долго, и в какой-то неудачный момент Турве его все же достал. Не в полную силу, чтобы не показывать себя совсем уж откровенным нарушителем правил, но стопа после этого удара ощутимо заболела и стало трудно быстро передвигаться по рингу. Игинкату ничего не оставалось, как перейти в глухую оборону. Турве, похоже, поверил, что дело сделано и теперь-то уж он быстро добьет противника, и маленько расслабился. Игинкат слышал, как ахнула в зале Лейна, потом крик матери: «Держись, сыночек!». Угу, ну и долго он еще так продержится? Силы иссякали, если он вот прямо сейчас не найдет способа вырубить Турве, то тот сам его вырубит за милую душу, а с такой усталостью и травмированной ногой у него и в следующих поединках ни малейшего шанса на победу не будет.

К счастью для Игинката, в зале находился человек, вполне профессионально следивший за поединком со стороны и подмечавший все ошибки Турве, который, видя, что противнику больно опираться на левую ногу, а стало быть, ударов правой ногой можно не опасаться, все свое внимание сосредоточил на парировании угроз слева. Просчитав все это, Истребитель выкрикнул:

– Бей справа по затылку!

Игинкат расслышал и понял. Сымитировав левый хук, от которого Турве привычно закрылся, чуть развернувшись к противнику правым виском, мальчик, переведя вес тела на травмированную ногу и проигнорировав вспышку боли, правой рукой врезал сопернику крюком по затылку и тут же добавил коленом правой ноги в пах. Турве согнулся и на мгновение потерял ориентацию, вырубить его окончательно было уже делом техники.

Измотанный победитель похромал с ринга на свое место в зале. Даже радоваться у него сил не было. Только пожал руку Истребителю за своевременную подсказку и рухнул на стул, тут же оказавшись в объятиях Лейны, которая на глазах у всех его расцеловала. Игинкат постарался принять это с достоинством, одновременно выслушивая поздравления со всех сторон.

В другом конце зала, где собралась группа поддержки Турве, напротив, воцарилось уныние. Кстати, Игинкат заметил там двух своих одноклассников, похоже, былых адъютантов Нейкледа, в свое время пострадавших от рук Истребителя вместе с их главарем. Уж как они надеялись на возрождение боевой славы своего кумира! Увы и ах. Турве поединок тоже дался нелегко, он нокаута быстро не оправишься, и когда настало время утешительных поединков, двигался он на ринге как вареный. Еще одного проигравшего пацана, тоже серьезно измотанного и к тому же более легкого по весу, ему все же удалось перепихать, но в третьем поединке его соперником более крепкий парень, пропустивший в первом своем бою случайный удар, устать не успевший, но зато жаждавший реванша и злой как черт. На него сил у Турве уже не хватило. На родителей и друзей Нейкледа было теперь просто больно смотреть, сам он выглядел вообще как убитый. Игинкат даже ему посочувствовал.

После успешной сдачи второго экзамена вполне можно было уже праздновать и общий успех, но формально все должно было решиться в воскресенье, на испытаниях болевой выносливости. Игинкат ни на минуту не сомневался, что выдержит их, но надо было еще сделать это максимально красиво.

По традиции экзаменуемые приходили в зал в одних трусах, рассаживаясь, впрочем, уже не на специально выделенном переднем ряду, а среди своих друзей и родных. Лейна сразу оккупировала стул рядом с Игинкатом и теперь с интересом изучала его мускулистое тело, все в свежих синяках от вчерашнего поединка и в не до конца сошедших следах от рубцов, оставшихся с прежних тренировок. Ну, а как еще должен выглядеть будущий франгуляр?!

В остальном все было как обычно: экзаменационная комиссия, сидящая в два ряда лицом к залу, стоящая перед нею скамья, столики секретаря и директора школы, экзекутор с ведром розог. Все так же надо было, сняв трусы, промаршировать к скамье, доложить комиссии о своей готовности, получив разрешение, улечься, приняв надлежащую позу, и дальше уже терпеть, терпеть, терпеть!..

Выдержать сотню ударов без звуков и дерганий даже привычным ко всему четверокурсникам было крайне нелегко, и уж особенно тем, кого вчера измочалили в панкратионных схватках, а таковых было человек пять. Двое из них под конец не стерпели и провалили экзамен. Когда они, понурив головы, плелись на выход, все тактично отворачивались, чтобы не оскорбить их жалостью во взгляде. Тяжелая доля – оказаться изгоем на чужом празднике! Из зала, кстати, выходили и те, кто экзамен сдал. Все же сотня розог – это очень много, просечки были у всех, да и на стуле после такой дозы не усидишь.

Когда настала очередь Игинката, его почему-то больше беспокоила не грядущая боль, а наличие рядом Лейны. Он-то ее голой ни разу не видел, а она его увидит прямо сейчас. Но делать нечего, трусы надо снимать. Стараясь не краснеть и ни в коем случае не смотреть в ее сторону, мальчик стянул с себя последнюю тряпицу, выбрался из ряда в проход, а дальше уже постарался абстрагироваться от всего окружающего и действовать по давно уже освоенному шаблону.

Ну, вот он и на скамье. Теперь надо принять безупречную позу и срочно заняться самогипнозом, пока порка не началась. Он, может быть, и так бы выдержал, но это уже на пределе сил, да и зрелище под конец будет уже не слишком эстетичное. А он не должен допустить на малейшего прокола! Здесь Лейна, она наверняка глаз от него не отрывает, и он просто не имеет права показать, как ему тяжело. Раз она считает его самым лучшим, самым стойким, он не обманет ее ожиданий!

Пока его секли, Игинкат лежал как каменная статуя. Голос генерала: «Сто!» – стал для него сигналом к пробуждению. Боль разом затопила весь мозг, все тело от голеней до плеч горело так, словно на него плеснули кипятком. Мальчик чудом сдержал крик, но как-то справился, а дальше уже стало полегче, хотя отлеживаться времени не было, надо было отцепляться от скамьи и вставать. Пранергед поздравил его с успешной сдачей экзамена, пожал руку, теперь оставалось повернуться кругом и топать на выход из зала, стараясь не слишком корячиться при ходьбе.

Сейчас, конечно, он уже просто не мог не обратить внимание на группу своей поддержки. У матери было такое выражение лица, словно сейчас секли не его, а ее саму, отец настолько старался подавить эмоции, словно гипсовую маску на себя надел, Истребитель улыбался во весь рот, выставив вверх большой палец, Талис с Раметой, кажется, тоже ему улыбались, но более сдержанно, в глазах Салве застыло удивление, и уж совсем непередаваемый вид был у Лейны. Страх в ее глазах мешался с восхищением. Помахав им всем рукой на ходу, Игинкат поплелся в медсанчасть, где, наконец, получил хоть некоторое облегчение.

Экзамен затянулся настолько, что вместо торжественного обеда дали торжественный ужин. Оно, впрочем, и к лучшему, ребята успели немного оклематься, так что могли даже сидеть на подушках, хоть и через боль. За столами, разумеется, присутствовали и все приглашенные, хотя их было так много, что не всем хватило стульев. Курсантов поочередно вызывали к столу, за которым сидели начальники школы и курса, а также члены экзаменационной комиссии и вручали им знаки мальчишеской доблести четвертой степени вместе с прилагавшимися к ним красными трусами. Переодеваться надо было прямо здесь же, на глазах у всех, но никто, кажется, не стеснялся. Игинкат в дополнение к этим символам посвящения во франгуляры получил (в третий уже раз!) почетную грамоту за лучшие результаты на экзаменах. Вручение сопровождалось всеобщим восторженным ревом, за которым потонули слова, которые говорил парню Пранергед. Потом откуда-то набежала масса людей (и даже не его сверстников, а взрослых мужчин!), и мальчика принялись качать. Когда его, наконец, поставили на ноги, все чуть поджившие рубцы на теле, кажется, заболели вновь. С трудом присев за стол, Игинкат шепотом пожаловался сидящему рядом Истребителю:

– По-моему, у меня опять кровь проступила. Трусы к заднице липнут.

– Не беда, они красные, на них не видно, – усмехнулся тот. – И вообще оно скоро само пройдет, можешь поверить моему опыту. Не заморачивайся и ешь давай!

Благодарно улыбнувшись, Игинкат последовал совету.

Домой семейство Игирозов вернулось уже поздно вечером. Вместо того, чтобы отправляться в кровать, Игинкат постарался задержаться в гостиной. Мальчик сам не понимал, что с ним сейчас творится. Измученное тело требовало отдыха, а мозг никак не мог сбросить накопившегося за день напряжения. Разрядить его движениями сейчас нечего было и думать – не то физическое состояние. Тут и спать-то, наверняка, придется на животе! И при всем том душа паренька пребывала в удивительном спокойствии, какое бывает, когда успешно закончишь очень долгую, трудную и важную работу, и теперь, наконец, пришло время отдыхать и пожинать ее плоды. Тем не менее, ему прямо сейчас хотелось кое-что прояснить.

– Пап, надо поговорить, – промолвил Игинкат, осторожно приседая на диван.

– Ну, давай, – с интересом кивнул Афлат, усаживаясь напротив.

– Пап, теперь моя миссия здесь выполнена, да? – спросил мальчик. – И мы скоро вернемся на родину?

– Ну, твоя-то миссия точно выполнена и даже, можно сказать, перевыполнена, – ответил мужчина, – а вот мой контракт еще далек от завершения. Ты здесь успеешь и городскую школу закончить, и даже, может быть, в университет какой поступить.

– Здесь слабые университеты, – сморщил нос Игинкат.

– А ты-то откуда знаешь? – удивился Афлат.

– А я мемуары Ингареда читал. Это самый знаменитый местный военачальник, а точнее, штабист. Так вот, ему тоже все дорогу в университет прочили, а он предпочел военное училище. Да и чтобы в местный университет поступить, надо заканчивать не мужскую школу, а женскую, и вообще, какой смысл. А если поступать куда в Кенлате, так здешней школьной подготовки для этого и подавно не хватит.

– Короче, ты хочешь сказать, что путь в университет тебе заказан. А альтернатива какая? Военное училище? И ты думаешь, что тебя, иностранца, туда возьмут?

Игинкат расплылся в улыбке:

– Не только возьмут, пап, а ковровую дорожку ко входу расстелят! Вот с этим знаком, – паренек потрогал висящий на рубашке знак мальчишеской доблести четвертой ступени, – всех берут, кто бы они там ни были.

– Это тебе кто-то из приятелей сказал?

– Не-а, сам генерал, когда сегодня мне это вручал. Я же теперь считаюсь франгуляром.

– Так иностранцев среди франгуляров, если мне память не изменяет, и не было до сегодняшнего дня.

– Ну и что, у них же нет закона, чтобы иностранцев не принимать. А такие люди им очень нужны!

– Хм, – Афлат почесал подбородок. Кенлатцев во Франгуле действительно готовы были брать в военные училища, уж ему ли этого не знать, только ведь толку от этого обучения раньше не было никакого, да и училища те, если честно, были не первого сорта, так что они, в сущности, ничем не рисковали. Но его-то мальчик, выдержав такое обучение в Агеле, наверняка и к учебе в военном училище будет готов, причем в любом училище, да в том, которое готовит спецназ. Какие перспективы тут, черт, побери, открываются!