Текст книги "Космонавты. Записки руководителя группы"
Автор книги: Евгений Петров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
День чудесных встреч
На космодроме Байконур нас встретил шальной ветерок. Вольно гуляет он в степи – простор. После автобуса воздух кажется чуть ли ни бальзамом. Он словно замешан на приятном молодом настое. Кто-то из ребят заметил:
– Настоящей весной пахнет.
И верно, пахло весной. У нее свое неподражаемое дыхание, ни с чем не сравнимое. Нас, казалось, обласкал благословенный мир запахов, красок, звуков, новых ощущений. Добрая примета: вступили на космодром и встретились с весной.
Весна оказалась увертюрой к этим памятным дням. На каждом шагу мы что-то открывали, встречались с чем-то необычным. Чувствовалось, что мы попали в какое-то необыкновенное, почти сказочное место. Место это называлось одним новым словом – космодром. Космонавты появились на космодроме впервые и, понятно, многое для них было необычным. Но спросите любого из них: что при этом им больше всего запомнилось? И они, пожалуй, не ответят. Трудно здесь что-либо выделить. Поражает все, и прежде всего – масштабы.
В обычной жизни мы привыкаем к сравнительно небольшим строениям и вещам. Но они не идут в сравнение с космодромовскими масштабами. Там все намного внушительнее. На все смотришь с поднятой головой. Огромная, нацеленная в небо ракета, громадные монтажные корпуса, большие и многочисленные, уходящие за горизонт, шоссейные дороги… Космодром Байконур – это очень большое «хозяйство». Кажется, ему нет конца и края…
С первых же минут чувствуешь и понимаешь, что находишься во власти не только масштабных вещей, но и масштабных дел. Никто не говорит об этом – здесь не приняты громкие, восторженные слова, но сам проникаешься величественностью совершаемых дел и как бы настраиваешься на большую «волну». Тут зарождаются и происходят не рядовые, будничные события. Отзвук от них прокатывается по всему миру.
Один из наших друзей-ученых образно назвал космодром всесоюзным трамплином в космос.
Космодром – это позиция. Я бы сказал, что это позиция особого рода. Здесь особая обстановка. Не занятых делом людей не видно, все они находятся на своих местах. Никто не бегает, не кричит, не суетится. Жизнь космодрома всегда, даже в самые критические часы и минуты – перед пуском – протекает размеренно, четко, спокойно, с подчеркнутой пунктуальностью и деловитостью. Порядок повсюду идеальный, как говорится, все отработано до мелочей. Люди действуют слаженно и верно, все это напоминает то, как работает отличный часовой механизм.
Космонавты смотрели на все восторженными глазами и часто приговаривали: «Вот это да!» Я хорошо их понимал, так как и сам переживал то же самое. Особенное, конечно, впечатление на всех произвела ракета-носитель вместе с космическим кораблем. Космонавты впервые видели все собранным в один агрегат. Слово «агрегат», пожалуй, не очень подходит – сухое слово. Лучше сказать – звездолет. Помню, Космонавт Три, так его и назвал. Звездолет стоял наготове и, казалось, дышал, излучая дивный, таинственный свет.
– Нас ждет, – с улыбкой проговорил парторг, космонавт Романыч. – Надоело ракете возить на орбиту собачек. Считает, что пришел наш черед.
– В самом деле, почему до сих пор нас не пускают? Ведь на совесть все отработано, – спрашивает Валерий.
И все же и на этот раз с целью очередных уточнений и проверок ученые и конструкторы посылают в полет не появившихся на космодроме и рвущихся в полет космонавтов, а очередную собачку. Ей поручено разведать предстоящий маршрут для космонавта. Разумная осторожность конструкторов и ученых была для космонавтов понятна, но все же заветным желанием каждого было также сесть в кабину корабля и взлететь в загадочный космос. Надо сказать, что к этому времени уже любой из наших космонавтов вполне был готов лететь. Все знали, что полет не за горами – до него оставались считанные дни. Космонавты как бы присутствовали на генеральной репетиции. Каждый из них мысленно не раз обживал корабль. Одного только пока никто не знал: кто же все-таки будет выбран из всей группы и полетит первым. И Юрий Гагарин не знал. Он наравне со всеми страстно мечтал о первом полете.
На космодроме мы встретили своих старых знакомых – медиков-ученых. Многие из них, в отличие от нас, новичков, давно уже были здесь своими людьми. Они уже в который раз отправляли в полет свою очередную воспитанницу – собаку. Сколько уже собак – этих верных, давних четвероногих друзей человека совершило космическое путешествие! Никто еще из живых существ не забирался так высоко, как эти дворняжки, чьи клички стали известны миру: Альбина, Белянка, Пестрая, Лайка, Стрелка, Белка, Чернушка… Они были подлинными разведчиками космоса. Каждая из них испытала воздействие всех особенностей космического путешествия. Собаки все выдержали – и перегрузки, и невесомость, и вибрацию, и гул двигателей. Они же подтвердили надежность работы систем жизнеобеспечения и спасения.
В экспериментальные полеты четвероногие испытатели отправлялись из специальных лабораторий, где их долго и очень тщательно готовили к этому. Те собаки, которые возвращались на Землю, конечно, не могли рассказать того, что «пережили» и «видели» в полете. За них это делали приборы, камера киноаппарата или телевизионная камера, которые регистрировали все подробности поведения собак в кабине – от взлета до посадки корабля. Путешествие животных помогло ученым ответить положительно на основной вопрос: может ли живое существо летать и жить в космосе? Ответ: «Да, может» – был обнадеживающим. Сразу же понадобилось выяснить: может ли живой организм после полета, возвратись обратно, благополучно продолжать жить на земле? И на этот вопрос последовал положительный ответ. Нужно прямо сказать: без полетов животных человек не смог бы столь быстро и успешно осуществить многое из того, что теперь уже позади. Четвероногие испытатели помогли человеку проложить дорогу во Вселенную.
– Видели нашу путешественницу? – спросил космонавтов Владимир Иванович, известный специалист космической медицины. – Прошу познакомиться.
Космонавтам показали симпатичную дворняжку с дымчатой шерстью. Ко всем, кто ее – брал на руки, она доверчиво ласкалась, виляя хвостом. Маленькая, веселая собачка. Как-то не верилось, что через каких-нибудь два-три часа она отправится в далекое космическое путешествие.
– Как ее зовут? – поинтересовался кто-то из ребят.
– Дымка или Тучка, – ответил лаборант.
– Ну, что за кличка?! Совсем не подходящая для такой героини.
– Придумайте лучше – предложил Владимир Иванович.
Космонавты предложили несколько более громких кличек, но все они ими же и были отвергнуты – не подходили к веселой путешественнице.
– Давайте назовем ее Звездочкой, – предложил Гагарин.
Название всем понравилось. Так и окрестили собачку – Звездочка. С этим именем она отправилась в полет и, надо сказать, очень добросовестно и надежно разведала маршрут, который вскоре был предложен для полета Гагарина.
Космонавты впервые смотрели старт звездолета. Должен заметить, что словами об этом трудно рассказать. Надо видеть! Зрелище, которого нельзя забыть. Особенно величествен тот момент, когда огромнейшая ракета, окутанная дымом и пламенем, начинает медленно подниматься, отрываясь от земли. Скорость нарастает с каждой долей секунды, и звездолет стремительно уносится в небо. Вот он превратился в чуть заметную точку и очень скоро вовсе исчез из виду.
Можно сказать твердо: именно тогда, при запуске корабля, на борту которого находилась Звездочка, у наших космонавтов была закреплена окончательная уверенность в надежности отечественной космической техники, в безопасности предстоящих полетов. Тогда они и разумом, и душой уверились в том, что созданные гением советских людей ракета и космический корабль надежно вынесут их на орбиту в космос и вернут обратно на родную землю.
Это был поистине день замечательных открытий и чудесных встреч.
Группа начинается с песни
В начале зимы, когда неожиданно наступила оттепель, космонавты приехали на завод. Здесь им предстояло изучить более обстоятельно корабль.
Главный конструктор, обычно словоохотливый и добродушный, на занятиях оказался строгим и взыскательным педагогом. Он не терпел лишних разговоров и речь вел только по существу. Главный конструктор сказал, что космонавтам предстоит сделать еще очень много, чтобы успешно выполнить первый полет в космос, и тут же добавил:
– Но я вижу, вы народ серьезный, вдумчивый и способный на большие дела.
После занятий, когда все вышли на улицу, ученый развеселился:
– Вы на меня, молодежь, не обижайтесь. Люблю порядок на занятиях. А так и сам не против веселья. Люблю шутку, люблю песни…
– А вы приходите к нам на вечер, – подхватил, не дослушав Главного, парторг космонавт Павел Романович – большой любитель песен. – В клубе в субботу будет вечер. Вот и споем.
– Приду, если только ничто не помешает, – пообещал ученый, – но я не петь, а слушать песни люблю. – И, пожав всем руки, распрощался.
Хотя Главный конструктор к нам и не приехал тогда, но песни в тот вечер долго звучали в уютном клубе. Космонавты пели любимые вещи: «Подмосковные вечера», «Я люблю тебя, жизнь», «Соловьи», «Родина слышит…», «Прощайте, скалистые горы», «Тишину», ну и, конечно же, старинные, русские, те, что певали отцы и деды: о Ермаке и беглеце с Сахалина, «Варяге» и ямщике, о привольном русском раздолье и широкой русской душе.
Потом я играл на рояле. Меня сменил кто-то из летчиков. Читали стихи. Танцевали. Беседовали. Опять пели.
Вспомнили, как самодеятельно выступил однажды Юрий. Было это в командировке. В комнате, где стоял магнитофон, проигрывали новые записи. Уединившись., Гагарин прослушивал полюбившиеся ему мелодии. Вдруг все услыхали приятное пение самого Юрия. Мы приоткрыли дверь. Гагарин стоял молча у магнитофона, а голос его звучал. Мы не сразу поняли, что Юрий прослушивает собственное пение, записанное им накануне. Кто-то бросил комплимент:
– Здорово получается!
– Может, и не очень здорово, но от души, – сказал Гагарин и предложил товарищам записать и свои голоса. Те охотно согласились.
Когда расходились с вечера, Космонавт Три заметил:
– Рота начинается с песни.
Его поправили:
– Не рота, а группа космонавтов.
Метко сказано! Строй, марш, всякое доброе дело действительно начинается с песни. Она и у нас поступила на вооружение. Ее полюбили и летчики, и их семьи.
Как-то наши жены приготовили замечательный самодеятельный концерт. Пел хор, пели солистки, исполнялись на рояле Чайковский, Шопен, Лист. Мы были приятно удивлены таким сюрпризом.
Надо сказать, что музыка вообще твердо вошла в жизнь космонавтов. В командировку, например, непременно брался с собой магнитофон. Перед поездкой Николай Федорович предлагал каждому записать любимые мелодии, а в дороге и на месте устраивались настоящие концерты. Круг музыкальных запросов космонавтов расширялся. Юрий обожает лирику. Герман – поклонник Чайковского и Глинки. Парторг Павел Романович большой любитель и популяризатор украинских песен. Космонавту Три по душе волжские напевы. Все любят русские народные песни.
Читатель может спросить: не слишком ли много уделяю внимания песне? Думается, нет. Песня, действительно, стала нашей непременной спутницей. Добрая песня – доброе настроение человека. А без хорошего настроя души во всяком деле трудно, тем более в далеком пути. Далеким, или лучше сказать нелегким, путем представляется нам вся подготовка космонавтов.
Да, каждому из них предстоял большой и трудный путь.
Приступили к напряженной работе. Крепко уставали. Возвращались домой, как правило, поздно. На утро снова занятия, тренировки. Дело, которому себя посвятили эти люди, требовало абсолютной отдачи энергии, быстрого накопления знаний, приобретения надежных специальных навыков. И все они делали с хорошим настроением, с горячей верой в достижение цели. Очень помогала этому песня.
И еще одна причина побудила меня столь длительно задержаться не на космических, а именно на земных, житейских делах. На Западе буржуазные литераторы рисуют людей, посвятивших себя освоению молодой профессии космонавта, некими фанатиками, отшельниками, существами, лишенными больших человеческих чувств. На пресс-конференции в Лондоне майор Гагарин дал отпор писателям-фантастам, которые изображают будущих космонавтов этакими «суперменами», потерявшими связь с землей и всем земным.
Нет, советские космонавты не такие. Прежде всего они простые люди, страстно любящие свою страну и жизнь. Они идут на штурм Вселенной не со слепым фанатизмом, а с великими, благородными идеалами. Они живут большой духовной жизнью. Это делает их сильными, готовыми на самый высокий подвиг.
Когда мир молчит
Спокойно отдохнуть, «отключиться» от утомительного шума, дать успокоиться нервам… Для этого необходима тишина. Но есть тишина, которая гнетет. В земных условиях с такой тишиной, когда слух не тревожит ни малейший звук, когда человек оказывается изолированным от всего того, что постоянно окружало и касалось его, мы почти не встречаемся. Лишь в специально созданных камерах – «башнях тишины» может быть имитирована такая абсолютная тишина, С настоящим безмолвием можно встретиться лишь в космическом пространстве.
Космическая тишина вовсе не похожа на ту земную, которая обычно успокаивает нас. От космического безмолвия у человека не спадает, а нарастает нервное напряжение. Нужны выносливые люди, способные переносить продолжительное пребывание в «онемевшем» мире. И требуются специальные меры, чтобы оградить этих людей от такой тишины.
В сурдокамерах (в башнях тишины) создается возможность произвести проверку индивидуальной переносимости человеком того, как отражается на нем отключение привычных ему так называемых внешних раздражителей.
Каким же в этих условиях окажется его самочувствие?
Передо Мной статья из журнала «Флаинг ревью» за август минувшего года: «Будет ли одиночество служить препятствием при выполнении космических полетов». В ней говорится:
«Два года назад американский летчик первого класса Дональд Д. Ферель „совершил полет на Луну“. Он провел семь дней в герметической кабине. Когда он вышел из кабины, у него был вид усталого, враждебно настроенного к окружающим человека. Трудно представить, что пришлось перенести Ферелю за время его одиночного пребывания в камере.
Испытания, недавно проведенные в лаборатории ВВС США по космическим полетам, дают возможность судить о страданиях, перенесенных Дональдом Ферелем. Несколько человек совершили „космический полет“ продолжительностью 36 часов.
Они были помещены каждый отдельно в „космические камеры“, герметически закрывающиеся. Человек находится в полном одиночестве, не имея никакого контакта с внешней, окружающей его средой. Камера находилась в состоянии покоя, и в нее не проникали никакие посторонние звуки.
Находившиеся в камере люди могли слышать музыку, читать. Однако лишь некоторые из них проявили интерес к чтению.
Через каждые девять минут человек, совершающий „космический полет“, передавал по радио показания температуры тела, воздуха в камере, влажности и давления воздуха. После передачи все оставшееся время он следил за экраном телевизора, на котором появлялись схематичные изображения, подобные тональным сигналам (черно-белое изображение), как на обычном телевизоре. Время от времени техник, наблюдавший за испытанием, нарушал изображение на экране со внешнего пульта управления. Человек в камере должен был исправить изображение, пользуясь своим пультом управления.
Несмотря на то что эти испытания, казалось бы, совершенно безвредны для организма человека, ученые, наблюдавшие за ходом испытаний, постоянно должны были связываться по радио с „космическим путешественником“, чтобы узнать о его самочувствии. И в большинстве случаев испытания прерывались по требованию человека, находившегося в камере».
Далее следует рассказ о том, как оставшихся в одиночестве и тишине охватывают галлюцинации. Один из числа очень подготовленных летчиков почувствовал головокружение, хотя камера не сдвинулась с места. Другому, менее опытному, привиделось среди приборов пульта управления странное изображение неведомых лиц. Когда «полет» подходил к финалу, одного пилота охватил панический ужас: на его глазах приборная доска начала «таять и капать на пол». Еще один жаловался на боль в глазах из-за расплывчатого изображения на экране телевизора, хотя экран был совершенно чист. Напрасно техник, наблюдавший за экраном через смотровую щель, пытался убедить пилота, что ничего не произошло, – тот потребовал немедленного «освобождения». А когда вышел из камеры, то сразу же обратился к врачу-окулисту. Выяснилось, что глаза в полном порядке. Уже будучи на «свободе», пилот сообщил еще одну «новость»: там, в камере, ему почудилось, что над ним смыкаются стены.
Одного из проходивших испытание экран довел до того, что через 22 часа он потребовал выключить телевизор, так как от него якобы исходил невыносимый жар. И как экспериментатор-врач не успокаивал, пилот добился, чтобы телевизор выключили. Когда это было сделано, человек почувствовал себя лучше. Не выдавал он беспокойства и после нового включения телевизора. А через три часа все повторилось. Теперь летчик уже «отыскал» и причину жары – он пытался показать «черное, прогоревшее место» на экране, чтобы его не посчитали сумасшедшим. Тут же, как и его коллеги, потребовал освобождения, так как дальше не мог терпеть такого мучения.
В заключение статья пишет: «Семь человек, специально отобранные для полета на космическом корабле „Меркурий“, доказали, что они смогут хорошо перенести пребывание в корабле в случае полета в космос. Однако все эти опыты только частично разрешают проблему космического одиночества.
Ни одному из вышеупомянутых летчиков „космического корабля“ не угрожала опасность. Их не беспокоили проблемы невесомости, а также то, работает ли двигатель ракеты или ракета падает в слоях атмосферы, подобно метеориту. Они знали, что в нескольких шагах за пределами кабины находятся, зорко следя за ними, их друзья. Однако даже опытные летчики сталкивались с явлениями галлюцинации».
И вывод:
«Когда первый американский самолет совершит полет в космос, работников медицины скорее всего будет интересовать физиологическое состояние человека, а не другие данные. Ни один ученый не может предсказать, как будет реагировать физиология человека на окружающее его космическое пространство».
Что можем сказать мы по поводу этого, столь категорического утверждения американского автора об ученых? Неверно всех людей науки объявлять беспомощными в решении так называемых медико-биологических проблем космических полетов. Не знаю, как американские врачи, работающие в области авиационной и космической медицины, но наши медики сказали на сей счет уже не одно веское слово, и наши «прогнозы», как подтвердили полеты Юрия Гагарина и Германа Титова, в основном оправдываются.
Поскольку перспектива космических полетов немыслима без продолжительного пребывания человека в космосе, не лишним будет более подробно остановиться на этом вопросе, исходя из опыта советских исследователей.
Длительная изоляция человека от внешнего мира действительно переносится нелегко. Немало выдержки требуется от того, кто, оказавшись в условиях тишины и одиночества, успешно справляется с этим экзаменом. И все-таки более всего важно при этом, чтобы человек твердо верил светлую цель выполняемого им дела. Тогда он не будет чувствовать себя духовно одиноким. Каждое испытание морально экзаменует и совершенствует будущих космонавтов, но, пожалуй, испытание в сурдокамере, – как ничто другое. Оно позволяет точно определить нервно-психологическую прочность человека, уровень его духовного потенциала.
Под сенью неба – благостный мир звуков, красок, ароматов. Малахитовым пламенем полыхают под солнцем ели и сосны. Будто искры костра, сдувает ветер оранжево-лимонную листву берез и кленов. В овраге журчит ручей. Не умолкая щебечут птицы. Пахнет мятой и полынью. Хорошо дышится молодым, утренним настоем воздуха.
В это же самое время иным ощущает окружающий мир человек, находящийся в сурдокамере. Небольшая комната. Толстыми, звуконепроницаемыми стенами она отделена от внешнего мира. Сюда не проникает дневной свет, не доносится ни малейшего звука. Стол, кресло, телевизионная установка, пульт управления космическим кораблем, запас воды и пищи. Вот чем загружена «комната тишины».
Здесь производятся специальные испытания будущих космонавтов. Суть испытаний сводится к проверке переносимости каждым продолжительного действия тишины и одиночества и выполнению в этих условиях режима и большого комплекса заданий.
Памятно первое «боевое крещение». На открытие «космических путешествий» в сурдокамере пришла вся группа. Когда спросили, кто желает первым отправиться «в полет», ответа сразу не последовало. Хотя летчики наши и не из робкого десятка, однако здесь каждый ясно представлял себе трудности этого испытания. Надо было собраться с духом. Наконец, после некоторой паузы, вызвался доброволец. Им был Валерий.
– Разрешите мне? – решительно попросил капитан.
«Полет» был назначен на завтра. Ничего, конечно, опасного произойти не могло. Не за тридевять земель «улетал» Валерий, и зоркие экспериментаторы постоянно были рядом с ним. Однако все мы немножко волновались. Как поведет себя первый? От этого в немалой степени зависело поведение остальных.
Очень приятно было видеть «отлетающего» Валерия утром, когда он явился для «полета» совершенно спокойным и даже веселым. Пришел он с небольшим чемоданчиком и, улыбаясь, спросил:
– Можно с грузом? Ведь я на работу пришел.
Капитан оказался предусмотрительным. Он не хотел отрываться от привычных ему земных дел – не может не мастерить что-либо в свободную минуту. В чемоданчике были аккуратно уложены книги, некоторые инструменты, кусочки различных материалов, картон, бумага, карандаши.
Хотя космонавту предстояло шагнуть за обычный комнатный порог и за ним должна была закрыться обыкновенная, хотя и более толстая и тяжелая, чем обычно, дверь, провожали Валерия так, будто и правда он пускался в далекую, незнакомую дорогу.
В течение всего испытания за космонавтом при помощи новейших регистраторов велось постоянное наблюдение. Врачам открылся весь внутренний мир индивидуальных физиологических и психологических особенностей этого человека.
На первых порах Валерий вел себя не совсем обычно. Торопился, хотя спешить ему было некуда. Закончив с одним делом, он вставал, задумывался, как бы припоминая, что ему делать дальше. Брался за телеграфный ключ и, торопясь, выстукивал: «Температура воздуха… Давление… Влажность…» и другие данные, относившиеся к нему самому и к состоянию «жилья».
Первоначальная, несколько повышенная возбудимость сравнительно скоро улеглась. Космонавт освоился с обстановкой, и все, заданное по программе, стал делать спокойно, четко, уверенно. Режим выполнял точно. Внимательно следил за приборами, вовремя производил доклады по радио. Обнаружив, что испортилось одно из приспособлений, он принялся за починку и исправил его. Пригодились прихваченные «орудия труда». Во время отдыха от работы занимался любимым делом: мастерил, клеил, писал, чертил, рисовал.
В течение суток в камере по нескольку раз менялось давление, неожиданно для космонавта в камеру врывались то яркие световые вспышки, то резкие звуки. Валерий реагировал на все спокойно. Он разумно и своевременно принимал необходимые меры. Отличным у него был сон. Спал спокойно и глубоко, просыпался в точно в нужное время, быстро включался в заданную программой работу. Хотя в камере были только обычные часы и не было специального будильника, по тому, как четко соблюдал Валерий распорядок дня, экспериментаторы могли проверять свои часы.
Он выдержал экзамен блестяще. Закончил «космическое путешествие» бодрым, жизнерадостным. Начало положено хорошее.
Наступил черед других. В числе первых «в полет» отправился Юрий Гагарин, тогда еще старший лейтенант. Этот повел себя с первых минут уравновешенно, я бы сказал, весело. Природный оптимизм и добродушный юмор как нельзя лучше сказывались на его настроении. Даже «в заточении» он не расставался с веселой, остроумной шуткой. Читателю это может показаться странным, но Юрий, если это нужно, умеет шутить с самим собой. Наблюдавшие за ним дежурные не раз слыхали, как он, читая какую-нибудь веселую книгу, по ходу чтения задавал герою или автору книги заковыристые вопросы и тут же, смеясь, сам отвечал на них.
Гагарину «в полете» был задан «перевернутый» распорядок: днем он должен был спать, а ночью нести вахту. Быстро перестроиться не всякому удается. Однако Юрий по существу сразу вошел в новую колею. Испытание позволило установить у. Гагарина очень важную для космонавта черту: он без труда входил в новый рабочий ритм и так же легко от него отключался. Надо работать – он отдается делу всем своим существом. Наступает отдых – Юрий ложится, быстро засыпает, спит глубоко, спокойно, без сновидений. Просыпается в точно назначенное время и сразу без промедлений приступает к делу. Это очень ценные качества. Значит, человек абсолютно здоров, значит, его организм может хорошо приспосабливаться к новым условиям. Такой человек может разумно управлять своим умственным и физическим напряжением, сумеет хорошо беречь силы.
В сурдокамере Юрий перечитал любимые произведения Пушкина, Горького, Жюля Верна. Познакомился с Ремарком.