Текст книги "Наемники"

Автор книги: Евгений Коршунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 5

– Значит, Эбахону ты больше не нужен? – задумчиво произнес Войтович и, как всегда, когда бывал взволнован, снял пенсне и подышал на стекла.

Петр, прежде чем ответить, медленно допил остатки чая и поставил чашку на столик:

– Теперь будет вполне логично, если он постарается от меня избавиться. Я действительно слишком много знаю.

– О том, что Эбахон причастен к погрому, можно было бы подозревать. Слишком выгоден он верхушке идонго. Погром – отличный предлог для выхода из федерации, – размышлял вслух Анджей. – И слова Блейка – это прямое доказательство. Кто-кто, а уж англичане-то в Гвиании знают все секреты. И, посвящая тебя в дела, о которых посторонним ни в коем случае нельзя знать, Блейк не оставил Эбахону иного выхода, как… – Анджей надел пенсне. Взгляд его был серьезен и строг. – Тебе надо бежать. И как можно скорее.

Петр согласно кивнул:

– И тебе тоже. Если мы сообщим миру об этой кровавой провокации… с благословения англичан, отношение к мятежникам будет за рубежом совершенно иным, чем сейчас.

– Итак, – подытожил Анджей, – будем считать, что наша миссия в Поречье окончена и нам пора укладывать чемоданы.

– Теперь надо думать, как это сделать, – продолжал он. – Вот если бы нам разрешили выехать в Уарри! Ты сумеешь добиться такого разрешения от Эбахона? Поездка на фронт… ну, придумаем для чего. Кстати, мне кажется, он должен пойти на это охотно…

– Еще бы! Блестящая возможность для меня получить в лоб пулю федералов! – усмехнулся Петр.

Ему вдруг показалось, что он слышит шум приближающейся машины. Войтович тоже услышал его. Они переглянулись и разом встали… пошли к двери…

Когда они вышли на крыльцо, на лужайке у дома уже стоял пятнистый «джип», из него вылезал Жак, торопливый, озабоченный, с автоматом на груди.

– Хэлло! А я боялся вас не застать.

Он энергично пожал им руки и махнул в сторону «джипа», где на заднем сиденье застыли телохранители, уже знакомые Петру.

– Быстро собирайтесь! Едем в Уарри! Петр и Анджей переглянулись.

– Куда?

– В Уарри, – нетерпеливо повторил Жак. – И скорее! Ваши коллеги тоже отправятся туда. Им сейчас оформляют пропуска на фронт. Да торопитесь же, по дороге все объясню.

Петр и Анджей опять переглянулись и, не сговариваясь, кинулись в дом. Сборы заняли у них меньше пяти минут, а еще через пять минут «джип» с Жаком за рулем мчал их на бешеной скорости по серпантину дороги на Уарри. Потом Жак немного сбавил скорость и облегченно вздохнул:

– Теперь я вас больше никуда не отпущу. Хватит приключений!

– — Ты нас арестовал? – улыбнулся Петр.

– Похитил, – последовал уточняющий ответ.

– Но что все-таки произошло? – с недоумением заговорил Анджей. – Петр рассказывал, что Эбахон решил перебросить Кодо-2 в Уарри. А ты здесь…

Жак опять прибавил скорость.

– Все правильно. Мои парни уже в Уарри. Славную бойню мы устроили федералам! Вступили в бой с ходу и сбросили их в Бамуангу.

– Но ведь сначала… – неуверенно кивнул Анджей на транзистор, который держал на коленях. – Даже Би-би-си в сообщениях ее корреспондентов с той стороны передавала…

– Там был Кэннон, англо-американцы, Кодо-6. Федералы задали им жару; высадились выше и ниже по реке, а потом атаковали с фронта и с флангов.

– Но все же вы разгромили федералов? – спросил Анджей. Жак лихо взял крутой поворот, чуть не задев за выступ скалы, к которой лепились зигзаги дороги.

– Я бросил вперед альбиносов. Это была выдумка Штангера – набрать роту альбиносов. Африканцы считают их отмеченными то ли богом, то ли дьяволом. И когда федералы увидели идуших на них альбиносов… Тут уж им было не до сопротивления! К тому же подоспел Гуссенс, «пивная бочка», со своими парнями – Кодо-5, бельгийцы, голландцы, французы. Я говорю об офицерах, конечно. Солдаты – все черные.

– А эти… которых я видел у тебя в лагере… белые. Они тоже офицеры? И даже тот мальчишка, что сбежал из дома? – заинтересовался Петр.

– Денни, Бенджи, Грилло, Браун – все они капитаны. В Африке меньшего чина для белого нет. Жан-Люк, Кувье, Дювалье – майоры. – Жак внезапно притормозил. – Здесь должен быть чек-пойнт[1]313
  Контрольно-пропускной пункт.


[Закрыть]. Когда я ехал за вами, здесь устанавливали шлагбаум… Если начнется стрельба, падайте на дно машины и не поднимайте головы.

Он обернулся к телохранителям и сказал что-то на идонго. Те поспешно расстегнули брезентовые сумки с гранатами.

Тем временем «джип» обогнул очередной выступ скалы и вышел на редкий на этой дороге прямой участок. Впереди, ярдах в трехстах, дорогу перегораживали большие бочки из-под бензина, размалеванные белыми и черными полосами и связанные между собой колючей проволокой. На бочках вместо шлагбаума лежала тяжелая жердина.

Солдат-десантник, стоявший перед нею, махал навстречу «джипу» красным флажком. Еще пять или шесть солдат расположились на обочине и закусывали, положив оружие рядом с собою. Один из них, видимо старший, поспешно отер губы ладонью и, подхватив ручной пулемет, подошел к солдату с флажком как раз в тот момент, когда «джип» резко затормозил перед самыми бочками.

– Пропуск! – хмуро приказал он, стараясь не глядеть на белых.

– Не валяй дурака, кафир! – презрительно усмехнулся Жак. – Ты что? Не видишь, кто перед тобою? – И высокомерно отвернулся.

– Пропуск! – упрямо повторил африканец.

Один из телохранителей Жака быстро и горячо заговорил на идонго, отчаянно жестикулируя, то и дело указывая на белых, сидящих на переднем сиденье.

Петр уловил слова «Френчи», «Эбахон», «Обоко»…

Командир патруля хмуро выслушал его, потом неуверенно оглянулся на сгрудившихся позади него солдат.

Рука Жака скользнула к автомату, лежащему на сиденье между ним и Петром. Но командир патруля сказал что-то на идонго, и лицо Жака смягчилось: солдаты кинулись освобождать проезд.

Когда чек-пойнт остался позади, Жак вздохнул с облегчением.

– Они нас ненавидят, те, за кого мы сражаемся, – горько усмехнулся Жак. – Впрочем, мы сражаемся здесь не за них, а за деньги. Браун тут заявил мне как-то: «Я готов убить любого, если мне за эту работу как следует заплатят». Да и остальные не лучше. Приедем в Уарри – познакомишься с ними поближе. Разговорчивы, как бабы, каждый второй считает себя выдающейся личностью и мечтает стать героем бестселлера. Намекни им, что собираешься написать книгу об их похождениях, и сразу станешь для них самым желанным гостем.

– Мы действительно хотим написать обо всем, что здесь видели, – сказал Петр. – Не так ли, Анджей?

– Ваши западные коллеги хотят того же. Сегодня утром старикан Френдли добился от президента обещания разрешить им свободу передвижения по всей стране, группами или поодиночке, – продолжал Жак.

– Но зачем же тогда все это… – удивился Войтович. – Похищение, спешка…

– Сестра Урсула… то есть… мисс Карлисл, сказала мне… – начал было Жак и запнулся.

– Ты видел Элинор? – Петр резко схватил его за руку. – Ты видел ее? Сегодня? Неужели она в самом деле выйдет замуж за это чудовище?

– Не тяните, Жак, выкладывайте что хотели, – строгим, как он умел говорить, профессорским тоном отчеканил Войтович. – Вы виделись сегодня с мисс Карлисл? И после разговора с нею решили нас «похитить»?

Жак несколько секунд колебался, потом не выдержал:

– Она сказала мне, что вам… – Он покосился на Петра. – …грозит опасность. Мартин Френдли уже исключил вас из списка журналистов, которые будут здесь аккредитованы. Элинор сама видела этот список… на письменном столе Эбахона.

Анджей насмешливо присвистнул:

– Однако нас уже и похоронили! И если бы не вы, Жак…

– Подождите благодарить. Вот когда я переправлю вас за Бамуангу…

В первый момент Петру показалось, что он ослышался.

– За Бамуангу? – переспросил он неуверенно.

– Конечно, – все так же невозмутимо продолжал Жак. – По приказу Штангера мы занимаем участок фронта по берегу Бамуанги. В военном отношении все это ничего не стоит: для сплошной линии фронта у Штангера не хватает войск, федералы наверняка высадятся в районе Донго, там, где нефтяные прииски. Да и еще есть три-четыре места с более-менее проезжими дорогами. Но пока мы будем контролировать левый берег Бамуанги, я уж постараюсь переправить вас на правый…

– А если Эбахон потребует… сегодня же… чтобы мы вернулись в Обоко? – предположил Войтович.

– Пусть сам приезжает в мое логово и попытается забрать вас силой. И тогда посмотрим, что у него получится, – усмехнулся Жак. – А пот и Уарри…

Шоссе наконец отлепилось от скал и побежало по ровной, плоской как стол, голой равнине, полого спускающейся к Бамуанге. Отсюда, сверху, были уже видны похожие на коросту ржавые крыши городских кварталов и горделивая башня отеля «Эксельсиор».

Вдоль широкой, похожей в лучах солнца на поток расплавленного золота Бамуанги, там, где привольно раскинулся знаменитый городской рынок, тянулись клубы дыма еще не потушенных пожаров.

Минут через двадцать они уже входили в холл «Эксельсиора».

На первый взгляд Петру показалось, что здесь ничего не изменилось. Все тот же швейцар услужливо распахнул дверь, мальчишки-носильщики в красной униформе подхватили их немудреный багаж… Но в больших уютных креслах утопали мрачные длинноволосые типы в маскировочной одежде, перепоясанные пулеметными лентами, увешанные сумками с гранатами. На маленьких столиках, стоящих рядом с креслами, стаканы и бутылки соседствовали с автоматами и карабинами, набитые окурками пепельницы – с коробками патронов.

Наемники бесцельно слонялись по холлу, стояли группами, громко разговаривая. Здоровенный детина, бритоголовый, бородатый, обмахивался черной ковбойской шляпой, поставив ногу в высоком сапоге с серебряной шпорой на край бассейна. На бедре у него висел огромный кольт.

– Джентльмены и голодранцы, стек и пулемет, доллар и маниока, диалектика и невежество, – с гневом пьяницы ревел он в лицо длинному прыщавому юнцу с глазами Иисуса Христа. – Только такие могут убивать и умирать, приказывать и повиноваться! К этому приходит каждый, кому претит жизнь от девяти до семнадцати в стенах какой-нибудь вонючей конторы, где кругозор твой быстро становится не шире четырех стен конуры, в которой ты каждый день протираешь штаны.

Неподалеку еще двое молодых парней в кожаных брюках с бахромой, узких в бедрах и расклешенных внизу, в пестрых клетчатых рубахах нараспашку, без головных уборов, загорелые, веселые, соревновались, кто быстрее выхватит из расстегнутой кобуры кольт и направит его на соперника.

Они стояли лицом друг к другу, подняв руки вверх, и считали:

– Раз, два, три…

На счет «три» они рвали из кобур пистолеты и мгновенно утыкали их друг другу в животы, заливаясь при этом радостным хохотом.

– Пошли, на них вы еще успеете насмотреться, – с презрением сказал Жак, заметив, что Петр и Анджей невольно замедлили шаги, с откровенным интересом оглядываясь по сторонам.

И, взяв их под руки, Жак повлек их быстрым шагом к стойке, за которой сидел перепуганный портье.

– Две комнаты на этаже Кодо-2, – рявкнул Жак, и портье, испуганно замигав глазами, кинулся к доске, на которой висели ключи.

– Третий этаж, сэр?

Жак подмигнул своим спутникам:

– А попробуй так где-нибудь в вонючей, заплеванной Европе!

Портье с поклоном выложил на стойку два ключа, прицепленных к тяжелым деревянным грушам, и подобострастно заглянул в глаза Жаку:

– Простите, сэр… Я человек маленький. Его величество Макензуа Второй требует, чтобы я получал деньги вперед, сэр…

Петр и Анджей поспешно полезли за бумажниками, но Жак остановил их жестом руки:

– За все будет платить президент. – Он грозно взглянул на бедного портье. – А еще раз заикнешься насчет чего-нибудь подобного – мои парни обрубят тебе уши, не дожидаясь, пока сделают это федералы, когда опять появятся в Уарри. Понял?

– Йе, са… – покорно склонился портье.

Жак обернулся к мальчишкам-носильщикам, терпеливо стоящим с портфелем и чемоданчиком вновь прибывших.

– Возьмите ключи и отнесите вещи!

Он достал из кармана пару пятифунтовых банкнотов, целое состояние для маленьких носильщиков.

– А это вам. И если кто-нибудь… – Он метнул устрашающий взгляд на портье, глаза которого при виде таких денег вспыхнули… – И если кто-нибудь отнимет у вас хоть пенни, скажите мне.

– Йе, са… – ответил за мальчишек портье.

– А сейчас пойдем в бар, – Жак опять взял под руки своих спутников. – Я хочу вас познакомить с Гуссенсом и Кэнноном.

Они пересекли холл, пробираясь между наемников, которых становилось все больше и больше: дверь почти не закрывалась, впуская все новых и новых рыцарей удачи.

Длинная и узкая комната бара, вытянувшаяся вдоль покрытой бронзой стойки, за которой бегали три взмокших бармена, была набита битком. Здесь стоял гул голосов, клубы дыма скрывали низкий потолок. Немецкая, французская, английская речь мешалась с португальской, испанской, голландской.

– Их пытали так, что они стали похожи друг на друга… С зажигательными бомбочками, привязанными к лапам, летучие мыши врывались в хижины, вот была потеха! – доносились до Петра обрывки фраз, пока они протискивались к стойке вслед за решительно настроенным Жаком. – Да, раньше платили по тысяче двести фунтов в месяц… Не то что теперь!.. Это были кольты образца одиннадцатого года. Я взял их сорок штук – по сто двадцать баков[1]414
  Доллары (жаргон).


[Закрыть], а в Штатах загнал по семь сотен! Конечно, умеючи здесь можно озолотиться!

На Петра и Анджея никто не обращал внимания: здесь все были чужие и все были свои, ибо их привел сюда один и тот же путь, как бы он ни пролегал – через Лондон, Париж, Марсель или Нью-Йорк.

Жак словно прочел мысли Петра и обернулся, продолжая плечом прокладывать себе путь к стойке:

– Сегодня утром приземлился ДС-8 и С-130. Прилетели сразу сотни полторы европейцев. Штангер подумывает о том, чтобы сформировать отборный батальон только из белых…

Он наконец протиснулся к стойке, огляделся и полез вдоль нее в самый дальний угол. Там народу было поменьше.

Гуссенс и Кэннон сидели на высоких табуретах у стойки и о чем-то беседовали, а за их спинами, не давая толпе подступать слишком близко, стояло с десяток крепких парней, всем своим видом демонстрировавших бывалость закаленных, обстрелянных солдат. Они почтительно прислушивались к разговору за стойкой.

Перед Гуссенсом стояла большая кружка пива, и было совершенно ясно, что она не первая и не последняя.

Кэннон тянул через розовую соломинку кока-колу. На его бледном, оттененном угольно-черной бородой лице ярко синели полубезумные глаза.

Он заметил Жака и приветственно поднял руку:

– Хэлло, Френчи! Твои альбиносы подоспели сегодня вовремя! А мои… – Он грязно и замысловато выругался. – …не солдаты, а… – Опять последовала яростная брань.

– …Френчи, – обернулся и Гуссенс, поглаживая свой похожий на бочку живот. – Ты сегодня герой! Не ты, так федералы были бы уже в Обоко!

– Ладно, сочтемся в аду уголечками, – небрежно отмахнулся Жак от поздравлений, сразу посыпавшихся на него со всех сторон.

Ветераны знали его, а новички, уже успевшие наслушаться рассказов о ночном сражении, смотрели на Жака с немым обожанием, как на легендарного героя.

– Тут со мною два парня…

Жак пропустил Петра и Анджея вперед и обнял их за плечи.

– Журналисты будут писать о дерьме, в котором мы барахтаемся. Я хочу сказать, что мы знаем друг друга много лет и побывали кое в каких переделках. Надеюсь, мне никогда больше не придется объяснять это кому-нибудь, пока я жив.

ГЛАВА 6

Петр снял с кровати покрывало, бросил на одеяло пижаму, взбил подушки, как будто бы собирался ложиться спать. В ванной, перед зеркалом, разложил бритвенные принадлежности, повесил в шкаф на плечики рубашки, а грязные скомкал и бросил в корзину с надписью: «В стирку».

Оглядел комнату и довольно хмыкнул: все было так, как будто он собирался жить здесь по меньшей мере до завтра. А между тем уже через несколько часов они с Анджеем должны быть по ту сторону Бамуанги…

Он проверил, хорошо ли упакованы в пластиковый мешочек кассеты диктофона, отснятые пленки и блокноты: кто его знает, может, сегодня ночью им придется побывать и в воде! Повесил через плечо фотоаппарат, еще раз оглядел комнату…

Войтович, номер которого был рядом, услышал, как щелкнул замок, и отворил дверь, опередив собиравшегося было постучаться к нему Петра.

Они вышли в коридор. Весь этаж занимали наемники из команды Жака: сейчас их не было, они проверяли своих солдат в наскоро построенных укреплениях на берегу Бамуанги. О том, что Кодо-2 будет нести сегодня ночное охранение, Жак договорился еще в баре с Гуссенсом и Кэнноном: те согласились охотно, их люди еще не опомнились от вчерашнего боя.

У лифта Петр и Анджей увидели телохранителей Жака, расположившихся в креслах с автоматами на коленях. Солдаты вскочили. Один, высокий, широкоплечий, с почти европейскими чертами лица, кинулся вызывать лифт, второй – пониже, круглоголовый, с широким расплющенным носом и глазами навыкате, растянул в добродушной улыбке толстые губы и поднес ладонь к своему черному берету:

– Маста Френчи приказал быть с вами, са…

– Вот так, – с нарочитой серьезностью сказал Анджей и обернулся к круглоголовому: – Тогда уж скажите, как вас зовут…

– Санди, са… – щелкнул каблуками круглоголовый.

– Манди, са, – эхом откликнулся ему высокий.

– Воскресенье и Понедельник, – перевел Петр с английского. – Френчи мог бы вам придумать и что-нибудь пооригинальнее. Например, Пятница…

Санди и Манди засмеялись.

– Здесь многие сами придумывают себе имена, са, – сказал Санди. – Ведь если вдруг сюда придут федералы… нам будет плохо, са…

– Вы их ненавидите? – спросил Анджей. Санди пожал плечами:

– Но ведь погром, са…

– Они не хотят, чтобы мы жили на том берегу, са, – вступил в разговор Манди. – Наши люди трудолюбивы и помогают друг другу. Разве мы виноваты, что дела у нас идут лучше? Они завидуют нам, са… Но теперь у нас своя страна, са…

Санди грустно усмехнулся:

– Раньше у меня была своя торговля, са. Маленькая торговля. В большой стране она могла стать большой. А теперь…

– У нас есть нефть, – упрямо возразил ему Манди. – Президент говорит: иностранцы будут покупать у нас нефть, и в стране будет много денег. Каждый человек будет получать по сто фунтов в месяц, и тогда никому не надо будет работать. Но федералы хотят забрать нашу нефть и оставить нас нищими! Кабина лифта остановилась на их этаже, и старик лифтер распахнул дверь:

– Добро пожаловать, са…

Солдаты, сразу замолчавшие и посерьезневшие, вошли в лифт следом за Петром и Анджеем. Лифтер закрыл дверь и нажал кнопку на пульте.

– Они наверняка не раз уже спорили на эту тему между собою, – тихо сказал Анджей Петру по-русски. – И ни один друг друга не убедил.

– А Эбахон их не только запугивает погромом, но и сулит райскую жизнь – в богатстве и праздности. Сто фунтов в месяц! И это когда сейчас рабочий получает в среднем всего лишь восемь. Тут у многих появится желание сражаться за Поречье!

Лифт остановился, и они вышли в холл. Здесь было почти пусто, лишь в креслах спали несколько юнцов в пятнистой форме, новички, не выдержавшие соревнования с ветеранами у стойки бара. В ресторане тоже было пусто. Лишь в дальнем углу за столами, составленными вместе, сидела большая компания подвыпивших наемников.

– Сядем в уголок? – предложил Анджей. – Жака что-то не видно…

Они прошли к столу в углу у окна, сели, и сейчас же к ним подскочил официант в красной куртке:

– Джентльмены будут ужинать в кредит или… за наличные? – пряча от неловкости глаза, согнулся он в полупоклоне.

– За наличные, – успокоил его Петр и вытащил из кармана пятифунтовую бумажку.

– Тогда позвольте…

Смущенно улыбаясь, официант взял банкнот и спрятал его в большой бумажник из леопардовой шкуры:

– Один момент!

Он исчез и появился через минуту с роскошной красной кожаной папкой с гербом короля Макензуа Второго: его величество явно приказал относиться к клиентам дифференцированно: в кредит одно, а за наличные совсем другое. И официант, специально ездивший для освоения профессии в Лондон, был теперь этим смущен.

Ужин заказали на троих, надеясь, что Жак не станет привередничать: коктейль из креветок, лангусты на вертеле и жаркое из антилопы…

– Есть старое анжуйское, – вполголоса предложил официант, опасливо покосившись через плечо на шумную компанию.

Жак появился через несколько минут, возбужденный и довольный.

– Готовы? – весело спросил он, усаживаясь за стол и потирая руки. – О! Анжуйское!

Он взял стоявшую на столе бутылку, посмотрел ее на свет и засмеялся:

– Вы чем-то, видимо, здорово угодили его величеству! А? Чем же? Сознавайтесь!

– Уплатили вперед, – в тон ему ответил Петр и поспешил с вопросом: – Так как… там? Едем?

– Раз я обещал… – Жак довольно потер руки. – Через два часа я отправляю на тот берег разведчиков. Пойдут три группы на расстоянии двух миль одна от другой. Первую отправляет Дювалье. Вторую Кувье. Третью – я сам. Группы по четыре человека. Задача – захватить и привезти пленных. Вы отправитесь с третьей группой, которая… обратно не вернется.

– То есть… Как это? – не выдержал Анджей.

– В вашей лодке, кроме вас, будут только двое. Они – метисы с того берега. И будут только рады, если вы засвидетельствуете перед федералами, что они добровольно перешли на их сторону.

Официант, появившийся с подносом, принялся расставлять на столе вазочки с коктейлем из креветок.

Подождав, пока он закончит и удалится, Жак продолжал:

– Постарайтесь, чтобы вас не остановили в районе федеральных войск, а то могут быть… неприятности. Могут принять за наемников и не довести до штаба. Кстати, пресс-карты гвианийского министерства информации… при вас?

Петр и Анджей одновременно кивнули: они уже обсуждали возможность оказаться принятыми за наемников.

– Отлично! А теперь… за успех! – И Жак поднял бокал. – Наслушавшись сержанта Брауна, я готов питаться даже крысами с гарниром из муравьев, а тут… такая роскошь! Ничего, скоро все это кончится, и вашим коллегам журналистам придется здесь перейти на диету сержанта Брауна. Кстати… Только что мне сказали, что час назад по дороге из Обоко сюда на одну из машин обрушилась скала. В сезон дождей это здесь случается…

Петр побледнел:

– И… что?

– Погиб итальянец… Из «Джорно». Кажется, его звали Монтини. Да, Альберто Монтини. И парень из Ассошиэйтед Пресс, не знаю его имени. Но что с тобой?

Жак с тревогой уставился на Петра. Анджей поспешно глотнул вина:

– Нервы… У всех у нас здесь разболтались нервы.

– Получили пропуска на фронт и кинулись сюда, – продолжал Жак. – И вот обвал. Охрана радировала в мой штаб – просила прислать людей, машины, кран. Они все еще там, милях в сорока отсюда…

Голос Жака доносился до Петра откуда-то издалека, словно кто-то внезапно убирал звук.

«Это Эбахон. Конечно же, Эбахон. Он понял, что мы хотим бежать за Бамуангу. И как только узнал, что мы покинули рест-хаус…»

– Здесь… душно… Я сейчас… Только глотну воздуха…

И, встав из-за стола, Петр пошел к выходу из ресторана, провожаемый удивленным взглядом Жака и растерянным Анджея.

Быстро миновав холл, он вышел на свежий воздух – швейцар распахнул перед ним дверь и улыбнулся с уважением, видимо, весть о том, что он платит наличными, облетела уже всех, кто работал в «Эксельсиоре».

Было темно, тучи плотно заложили ночное небо, моросил мелкий дождь. Внизу, несмотря на военное время, сверкали россыпи огоньков, оттуда доносились слабые звуки хайлайфа. Город жил обычной жизнью – и над «Луна Росса» стояло электрическое зарево.

Петр расстегнул рубашку на груди.

«Эбахон… А что, если несчастный случай? – метались его мысли. – Жак прав: в сезон дождей дороги опасны, ливни подмывают скалы, такое и раньше случалось в этих краях, я сам читал об этом в газетах».

– Мистер Николаев?

Кто-то вежливо тронул его за рукав, и обернувшись, он увидел управляющего отелем.

– Прошу извинить, что я осмелился помешать вашему уединению, – начал тот и поклонился.

Петр поспешно застегнул рубашку, почувствовав себя неловко перед этим затянутым во фрак джентльменом.

– Прежде всего я хотел бы выразить вам личную благодарность его величества короля Макензуа Второго за то, что в эти трудные для бизнеса времена вы…

– Не стоит, – догадался, о чем пойдет речь, Петр. – Право же, не стоит…

– Его величество лично проверяет наши книги каждый день. И сейчас, когда он позвонил, мы доложили ему, что вы платите наличными…

Петр поморщился:

– Вы благодарите меня за вещи, которые само собой разумеются…

Управляющий опять поклонился:

– Его величество просил передать, что будет рад видеть вас в любое время в «Луна Росса»… там тоже очень неплохая… туземная кухня…

– Хорошо, – кивнул Петр, чтобы избавиться от начинающего раздражать его джентльмена. – Спасибо.

Управляющий опять поклонился:

– И еще… Кто-то звонил и просил напомнить вам. Что-то вроде детской песенки… «Десять маленьких негритят пошли купаться в море… Один из них…» – и так далее. Чепуха, шутка, наверно, но я счел своим долгом… Еще раз прошу прощения.

И под неподвижным взглядом Петра, кланяясь и пятясь, управляющий удалился в холл через предупредительно распахнутую перед ним дверь – швейцар ни на мгновение не терял бдительности.

Значит, обвал на дороге из Обоко не был несчастным случаем. Теперь в этом уже не оставалось никаких сомнений. Эбахон опять предупредил его, что намерен до конца выполнить свою угрозу…

Петр оглянулся. Сквозь стеклянную стену он видел все, что происходит в холле. Вот отворилась дверь из ресторана и вышли Жак и Анджей, беспокойно вертят головами – ищут его. Навстречу им из глубоких кресел с высокими спинками встают Санди и Манди – Петр их не заметил, проходя через холл, – кивают в его сторону, что-то говорят…

Жак и Анджей смотрят в его сторону, он встречает их взгляды… Анджей машет рукой, Жак показывает на свою кисть – на часы. Значит, пора. Пора отправляться отсюда к Бамуанге.

Он взглянул в сторону реки. В лунную ночь ее можно было бы увидеть, но не теперь. Там было тихо. Лишь одинокие ракеты порой взмывали в черное небо, прочерчивая в темноте тонкие белые дуги. Их, наверное, пускали, чтобы не заснуть, боящиеся тьмы часовые федеральных войск.

Петр перевел взгляд туда, где должна была тянуться дорога на Обоко, и заметил бегущие белые огоньки далеких фар. Из Обоко шла колонна машин.

Он не сомневался, что это были машины, на которых сюда спешили Мартин Френдли и остальные журналисты, живые и мертвые. Петр поймал себя на том, что боится встречи с ними…

… – Я пойду первым, через выход к бассейну, – тихо сказал Жак, словно они продолжали не прерывавшийся ни на мгновение разговор. – Вы – через две-три минуты. Перелезете через ограду. Там стоит мой «джип». С шофером. Проедете вперед метров триста.

Он окинул холл цепким взглядом, не заметил ничего подозрительного и скрылся за дверью, ведущей к бассейну.

– Ну вот, – вздохнул Анджей. – Теперь бы не выглянула луна…

Петр не слушал его, он смотрел сквозь стеклянную стену холла туда, откуда неумолимо приближались, становясь все ярче, огоньки фар. Вот они скрылись за последним поворотом, сейчас начнут подниматься на холм, к «Эксельсиору»…

– Пора, – тронул его за рукав Анджей. – Пора идти.