Текст книги "Метаморф Том 2. Красный мир [СИ]"

Автор книги: Евгений Хорошко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Да я же ничего ими не делаю! – вскинулся я, удивленно уставившись на старого мага. Я даже на всякий случай, спрятал их себе за спину, чтобы не провоцировать маразматика лишний раз. Кто его, блин, знает? Может быть, у него от щупалец идиосинкразия?

Ведь если это идиосинкразия, то как психолог я тут бессилен, с лицензией или без.

Судя по виду старого колдуна, ему сейчас было показано медикаментозное лечение – то самое, что как на трех китах, стояло на трех буквах «Э»: электрошок, эвтаназия, электрофорез. Первый же стольким людям кардинально жизнь поменял! На многие вещи после него, пациенты начинают смотреть совсем по-другому. Верно я говорю, да?

Так же внезапно, как рассвирепел, Анаак Древний успокоился. Уже спустя секунду, он смотрел на меня уже куда более вменяемым взглядом обсидианово-черных глаз. На мгновение мне почудилось, будто их черный цвет был куда более насыщенным, чем всё, что я когда-либо видел. Как некий искусственный материал из лаборатории, специально созданный чтобы без остатка поглощать солнечный свет. Искусственный, хм.

Прямо как «черное тело» из углеродных нанотрубок, которое я видел в какой-то передаче. Вряд ли естественный оттенок может быть таким насыщенным.

– Что же, поясню, – терпеливо, словно какому-то несмышленышу, произнес Анаак, отведя от меня взгляд, – Мы только что провели инсценировку твоей безвременной кончины, прямо на руках у безутешно рыдающего от горя, Эбетта Роволло. Он известен как знатный вивисектор, так что есть только один способ заставить заинтересованных лиц не поверить в такой исход дела.

– Какой способ? – удивился я.

– Если ты станешь расхаживать по Нианатай, живее всех живых! – взорвался маг, – И с этими щупальцами, которыми ты примелькался даже последнему портовому бродяге. Сюнру!

– Я! – подскочила невесть как прокравшаяся в гостиную, синеволосая девушка. Преданно уставившись на старого мага своими золотистыми глазами, она замерла с трогательно поднятыми, как у суслика, лапками у груди.

– Закрой все окна, занавесь шторы по всему дому, – свирепо зыркнул на неё Анаак.

– Да! – только и воскликнула Сюнру, стремглав умчавшись исполнять поручение.

– А теперь, Виктор, – вздохнул старый маг, вновь повернувшись ко мне, – Когда все любопытные ушки поблизости при деле… пойдем удалять тебе щупальца. Не бойся, у меня немалый опыт в ампутации лишних органов.

Только сейчас Нора соизволила показаться из облюбованного ей угла, и тихо рассмеялась у меня в сознании.

– Не надо, я сам! – поспешил отозваться я, отмерев от непроизвольного оцепенения, – Не дурак.

– Это хорошо, – пробормотал маг, пока мои щупальца соревновались, которое быстрее других втянется мне обратно в тело. Спустя каких-то несколько секунд всем, что о них напоминало, остались лишь небольшие бугорки в верхней части спины. Я же чувствовал внутри себя некоторый сумбур, как будто меня встряхнули, как термосок с домашним супом. Всю втянутую массу надо было как-то уложить, чтобы она не болталась.

Решено, буду чуть более мускулистым, – мысленно вздохнул я. Щупальца у меня без костей, зато с шипами. Их тоже можно оперативно переработать в лишние пару сантиметров роста…

– Отлично, – удовлетворенно подытожил Анаак, когда я стал внешне неотличим от обычного человека, – Сейчас тебе бы ещё приметную физиономию поменять, для полного счастья. Странно, что ты, метаморф, нуждаешься в подсказке. Стесняешься зрителей?

Я кивнул, признавая его правоту. Было бы, действительно, очень глупо спалиться на этом после того, как убийцу Велериса Роволло посчитают погибшим. Разборки с его родней были последним, чего мне не хватало.

Изменить лицо, слегка вытянув нос и подтянув череп там и сям было делом нескольких секунд. В любом случае, у меня ещё оставались вопросы по поводу сохранения моего инкогнито.

– Почему ты думаешь, что Илиас не растрезвонит своему учителю обо мне и моих возможностях? – задал я напрашивающийся вопрос, – Он же знает, что на самом деле я жив.

– Не думай об этом, – по загорелому лицу древнего чародея скользнула легкая усмешка.

***

Чуть ранее. Ученик мага.

– Итак, – потирая руки, подытожил мастер Эбетт, – Что ты можешь сказать в своё оправдание, ученик? Каким это, бездна побери, образом ты оказался у Анаака раньше меня? И кто тебя просил трепать лишнее?!

Молодой маг понуро опустил голову. И без недовольства наставника, от последних событий было впору поседеть. Как назло, у него даже не вышло поговорить с Эбеттом сразу по освобождении, из-за чего у последнего возникло отчетливое впечатление, будто ученик от него скрывается. Всё из-за проклятых духов. Оказывается, они были без понятия, как именно переселяться обратно в своё старое тело!

Казалось, всё необходимое было в наличии: их старое тело извлекли из защитного купола и под присмотром Анаака доставили в особняк, причём совершенно неповрежденным. Ну, кхм. Почти неповрежденным.

В итоге, весь вечер и часть ночи, Илиас провел, запертый в уголке разума, пока духи на повышенных тонах выясняли, как именно им удалось переселиться в другое тело в прошлый раз. Надежда, что Анаак Древний предложит какой-то волшебный рецепт, тоже оказалась тщетной.

Вспыхнувший было у него огонек надежды угас, когда древний маг ничтоже сумляшесь, предложил «избавить» духов от тела Илиаса, как очевидной помехи для переселения. И то, что он потом признался, что пошутил, нисколько Илиаса не успокаивало. Ведь духи об этом тогда, действительно, задумались.

И будь оно всё проклято. Если бы у них ничего не получилось, они бы вернулись к этой идее. Илиас был в этом уверен.

Бездна знает, сколько седьмых потов с него сошло, когда контроль над собственным телом к нему, всё-таки, вернулся. Ликовать тогда он, впрочем, поспешил. Анаак Древний, как оказалось, маячил все это время там неспроста.

– Ну!? – между тем, наставник навис прямо над Илиасом, в ожидании оправданий, – Рассказывай, в чем дело!

Молодой маг открыл рот, и тут же поперхнулся ещё не произнесенной фразой. Любая попытка хоть как-то рассказать о том, что с ним происходило, заканчивалась одинаково. Нёбо парализовало, а язык отказывался шевелиться. Что ещё хуже, Анаак позаботился и о возможных лазейках. Писать записку Илиас уже пробовал. Говорить об этом наедине с собой в расчете на то, что его подслушают, тоже.

Похоже, Анаак предусмотрел всё. И ничего лишнего Илиас сболтнуть теперь, действительно, не мог. Вопрос, что и как объяснять наставнику оставался открытым. И пока он оставался таковым, лицо Эбетта становилось всё более и более недовольным с каждой секундой.

Илиас нервно сглотнул. Наставник, очевидно, выдумывал способ, как сделать жизнь ученика действительно невыносимой. И молодой маг был уверен, что в силу немалого опыта, у того это получится.

***

Метаморф.

– Почему не расскажет? Потому что не успеет? – предположил я. Анаак производил достаточно кровожадное впечатление, и я бы не удивился тому, что Илиас уже помирает за углом от каких-то чар отложенного действия.

– За кого ты меня принимаешь? – усмешка собеседника стала шире, – Нет, просто у него будет случаться приступ легкой аллергии при мысли о тебе и всем, с тобою связанным. Если же он решит сосредоточиться на том, чтобы обсудить тебя с кем-то ещё… Тогда аллергия станет сильнее. Гораздо сильнее.

– Понял, принял, – покивал я головой. Кто знает, что может этот старый хрен? Может, он и правда способен на нечто подобное? Хотя механизм таких чар являлся для меня тайной за семью печатями.

– Не думай о нём, – предложил Анаак, вытягивая руку в сторону массивного деревянного кресла в углу гостиной, возле камина. Правда, ничего подобного дровам или иного материала для растопки, я там не видел, – Присаживайся. Теперь, когда основные трудности с твоим устройством у меня дома разрешены, всем остальным вопросам можно уделить столько времени, сколько нужно.

Я зверски хотел сразу же взять быка за рога, и спросить у Анаака, способен ли он открыть межмировой портал. Однако именно в этот момент в ноздри попал слабоуловимый оттенок чужого запаха. Некая неопределенная нервозность, аромат свежести и чего-то родственного… Несколько часов назад в этом самом кресле сидела Ная, и я до сих пор не имел возможности обсудить кое-какие её метаморфозы. Назовем это так.

– Щупальца, ты имеешь в виду? – хихикнула Нора, – Может, скажешь детенышу, чтобы не шалил, а то ата-та?

– У Наи точно такие же щупальца, как были у меня, – проигнорировав замечание Норы, напомнил я собеседнику, – Не станет ли она таким же объектом опытов, каким был я?

– Законный вопрос, – по лицу Анаака промелькнуло странное выражение, – Если ты про посторонних, то я наложил на неё непробиваемую комбинацию оптических чар. Наличие подобных вещей у девушки не вызовет удивления. Если ты про меня, то всё нужное я уже выяснил.

– Что?! – опешил я. Вот так запросто признаваться, что он уже проводил над ней какие-то опыты? Он, часом, не обурел?

– Девушка, определенно, не является метаморфом, – задумчиво подперев подбородок рукой, заметил мне Анаак, – Вместе с тем, она проявляет способности схожего порядка, пусть их и не контролирует. И тут, появляется известный нам обоим, маг по имени Илиас с тем же диагнозом. Как думаешь, на что я намекаю?

– Что внутри неё, кхм, прячется другой метаморф? – осторожно предположил я.

– Сам же, взял и выложил всё как на духу, – возмутилась Нора, – Можно было обойтись и без этого. Подозрения к делу не пришьешь, а этому магу доверия нет. Слишком он старый, чтобы не стать изощренным интриганом, попомни моё слово.

– Не вполне прячется, хе-хе. Скорее тут нечто иное, о чём ты тоже уже догадался, – усмешка на лице мага стала немного шире, – Общедоступные знания о метаморфах в Союзе миров всегда зияли обширными провалами. Многие вещи нельзя объяснить иначе, кроме как вашим существованием в виде энергетической формы жизни. Впрочем, меня удивляет сейчас иное: все известные метаморфы при контактах с остальными упорно принимали женский облик. Почему же облик мужчины принимаешь ты?

– Наверное, потому что я – мужчина, а не женщина, – произнес я, казавшееся мне совершенно естественным объяснение.

– Занятно, – неизвестно чему покивал Анаак, – Уж не знаю, что там произошло, когда открывали родной мир метаморфов, но ваши трансформации требуют наличия маны. В её отсутствие, вы рождались и проживали жизнь обычного представителя человеческой расы. Должны были, по крайней мере.

– Почему обязательно человеческой? – отчего-то решил я заспорить, и тут же выболтал очередную свою тайну, заставив Нору страдальчески застонать, – Даже в отсутствие маны, её можно вырабатывать за счет уничтожения клеток собственного тела. Мало, но на кое-чего хватает.

– Если только её запасы изначально были строго больше нуля, – на лице мага появилась скептическая усмешка, – Иначе это невозможно. Теперь же, возвращаясь к твоему первому вопросу… почему человек, спрашиваешь?

– Потому что дитя любого вида склонно к подражательству? – вопреки моим ожиданиям, маг всерьез попытался найти ответ, – Опросив твою женщину, а теперь и тебя, я абсолютно убежден, что её тело является носителем похожей на тебя сущности. Размножение энергетических форм жизни – предельно экзотическая область магии, и я в ней не разбираюсь, но постфактум ясно: метаморф должен сделать носителем своей копии живое, и обязательно разумное создание. Ваш человеческий разум есть механическое подражание своему носителю, или одному из родителей. Своего рода, инстинктивная мимикрия.

– И что же? – спросил я, отчего-то обидевшись. Маг рассмеялся, словно услышал хорошую шутку.

– Метаморфы, – хмыкнул он, – Невесть сколько времени жили, упорно воспроизводя человеческое тело и его побуждения. Понятно теперь, почему все метаморфы были женского пола. Они предельно прямолинейно, копировали устройство своего носителя, которым по очевидным причинам являлась женщина. После появления у них маны, они продолжали принимать женский облик в силу самого могущественного побуждения на свете – привычки к этому. Возможно, что-то происходит и на энергетическом уровне, из-за чего они не могут менять свой пол впоследствии.

– Откуда тогда мог взяться метаморф мужского пола? – задал я вопрос.

– А ты уникален, – признал маг, – Судя по тому, что оценочная численность метаморфов все время нашей с ними войны не увеличивалась, у вас были явные проблемы с размножением, хе-хе.

– О какой войне ты говоришь? – зацепился я за оброненную фразу.

– Как только Союз миров достиг последовательных успехов в уничтожении отдельных метаморфов, – проигнорировав мой вопрос, Анаак продолжил, – Вы как сквозь землю провалились. Как раз в тот момент, к сожалению, этот гребаный водный мир закрыли, так что я не знаю, что было дальше. Но тут к гадалке не ходи. У оставшихся метаморфов возникло жгучее желание схорониться поглубже и побезопаснее. Именно поэтому, ты родился не где-нибудь, а в ещё не открытом мире. Магов Союза миров там по определению быть не могло. Просочиться в самое труднодоступное место – ваш почерк.

– Ты предполагаешь, что я – потомок кого-то из тех метаморфов? – задумался я. Версия мага казалась мне весьма вероятной, хотя по очевидным причинам я не мог поручиться за её достоверность. И потом, кто из моих предков мог быть настоящим, древним метаморфом?

Мама? Даже не смешно. Отец, который утонул на зимней рыбалке с водкой? Или, о Боже, бабуля!?

– Судя по всему, твоя бабуля должна быть весьма колоритной женщиной, Виктор, – вежливо заметила мне Нора.

– Чудовищем, – содрогнулся я, – У меня всегда возникало ощущение, словно она издевается над окружающими. Клянусь, она только прикидывалась глухой. Знаешь, что произошло, когда я поступил в институт в Прасковске?

– Хмм?

– Она тоже туда переехала, внезапно купив по квартире себе и мне, – буркнул я, – Всё она отлично слышала. Впрочем, тогда нас больше изумляло, откуда у неё деньги. Её избирательная глухота, конечно, быстро отбила всё желание расспрашивать. Она же всегда отвечала так, словно бредогенератор включала. Знаешь, как меня иногда рубило у неё в гостях?! Еле ноги уносил.

– Как от укола убойным транквилизатором, – сочувственно поддакнула Нора.

– Не то слово, – мысленно кивнул я.

– Предполагаю именно это, – Анаак ответил на мой вопрос, и спустя короткую паузу, продолжил, – Заполучив в своё распоряжение время и свободу действий, метаморфы неизбежно должны были вернуться к вопросу собственного размножения. И тут в дело вступило то, что в твоём мире не было маны.

– Ты думаешь, с этим как-то связано то, что я родился мужчиной? – сделал я попытку угадать, куда дальше завернут рассуждения мага.

– И это тоже, – усмехнулся Анаак, – Но больше всего с этим связано то, что ты ущербен, как для метаморфа.

– Мне кажется, или он нам хамит, Виктор? – враждебно осведомилась Нора. Я и сам уставился на собеседника, в некотором удивлении.

– Обрати внимание на своё дитя, – предложил мне маг, – Судя по всему, мера его власти над живой материей уже приближается к твоей, и продолжает расти.

– Раньше у меня тоже получалось хуже, чем сейчас, – признался я, – Гораздо хуже.

– Подумай вот над чем, – сказал Анаак, – У всех метаморфов, кроме тебя, были какие-то серьезные проблемы с размножением. Очевидно, это как-то связано с механизмом передачи копии носителю.

– Как женщина-метаморф будет передавать свою копию другому носителю? – удивился я, – Она же, наоборот, должна принимать. Кхм.

– Должна принимать, она же женщина, – рассмеялся Анаак, – Но ты же знаешь, должна – не значит, что будет.

– Ты решил разбавить научную беседу шуткой? – судя по тону, Нора меня всецело поддерживала, – Она настолько плоская, что даже хорошая! Молодец, Виктор.

– На самом деле, – вскоре посерьезнел маг, – Есть некоторые причины, по которым даже нематериальные признаки нуждаются для своего переноса во вполне себе плотских вещах. В частности, телепатия является наследуемым признаком, но нигде в генах она не записана. Ты когда-нибудь задумывался над тем, что твоё семя – это, в некотором роде, метафизическое продолжение тебя самого?

– Думаю об этом каждую минуту, – хотел было, ляпнуть я, но вместо этого просто кивнул.

– Так вот, – продолжил маг, – Женщина-метаморф неизбежно должна решить несколько проблем. Во-первых, как-то суметь не подавить энергетику собственной копии, которой является её яйцеклетка.

– Мы подавляем друг друга? – я вдруг вспомнил, как осторожничал в присутствии собственного детеныша, когда укреплял тело Наи по усвоенному шаблону. Похоже, утверждение Анаака имело все основания, чтобы быть истиной. Однако откуда он может столько знать и понимать?!

– Это не есть подавление, – поправил меня маг, – Скорее, поглощение. Для женщины это означает, что она должна отделить свою яйцеклетку от тела и следить, чтобы ни в коем случае не произошла синхронизация энергетических полей. Как она будет проводить дальнейшую инкубацию в таких условиях, я представления не имею. Чтобы ты знал, магический фон служит мощным проводником энергетического поля. Смекаешь, к чему я веду?

– То есть, – задумался я, – Если женщина-метаморф попытается сделать это в магическом мире, то…

– Верно, – кивнул Анаак, – Она просто абсорбирует энергетическое поле детеныша прежде, чем тот успеет развиться достаточно, чтобы поддерживать себя в целостности. Она даже не успеет уловить тот момент, когда он станет отдельной от неё сущностью.

– Звучит жутко, – содрогнулся я, – Значит, им для размножения требуется место без маны. А как же я?

– А ты ещё дохляк, – широко осклабился маг, – У тебя ограниченная область влияния, уж поверь мне на слово. Твоя «копия» может чувствовать себя в безопасности, едва выстрелив куда надо.

– Мда, – мрачно пробормотал я.

– Тебе нужно срочно оплодотворить как можно больше женщин, прежде чем мы наберем силу, – по-своему всполошилась от тревожных вестей Нора, – Иначе потом для этого придется искать мир без маны, а как мы это сделаем? Мы и отсюда-то выбраться пока не можем. Кстати, не забудь поднять этот вопрос, как закончите обсуждать тычинки-пестики.

– Возвращаясь к вопросу о твоей слабости, – продолжил лить мне соль на рану старик, – Представь себе, что женщина-метаморф каким-то чудом исполнила всё в точности. В безмагическом пространстве, дитя метаморфа будет рожден незрячим в абсолютной, кромешной тьме. Что у него будет, чтобы узнать даже о такой малости, как собственное существование? Собственные мысли или желания? – вопросил он у меня, и тут же возразил, – Но у него их не будет, поскольку ему будет не от чего отталкиваться. Неоткуда их подсмотреть.

– И что же произойдет дальше? – казалось, что маг уже не может сделать атмосферу ещё более гнетущей, но у него это успешно получалось. Я ощущал тревожную дрожь, пробегавшую по моему телу. Я чувствовал, что все рассказываемое Анааком имеет ко мне самое прямое отношение. По сути, он сейчас описывал мой путь с момента рождения на Земле, до появления энтропии.

– А дальше, – хмыкнул Анаак, – Плод начнет развиваться сам, по заложенной в него программе. И если это будет программа человеческого тела, то она известна. От плода к младенцу. От младенца к ребенку. От ребенка… к взрослому человеку.

– Виктор, – заметила мне Нора, – Это означает, что тело метаморфа получит свой собственный разум. Человеческий разум, существующий одновременно с непробужденным сознанием метаморфа.

– В иных условиях, – продолжил Анаак, – Сознание метаморфа пробуждается много раньше, чем у человеческого эмбриона развивается мозг. Тогда это тело становится чистым сосудом, и дальше всё идет хорошо. В твоём же случае, всё пошло наперекосяк…

– Как? – чувствуя, как по спине пробегают мурашки, спросил я.

– Когда в твой родной мир пришла энтропия, – спокойно сообщил мне маг, – Дитя метаморфа впервые увидело что-либо ещё, кроме бесконечной, кромешной тьмы. И этим что-то, оказалось чужое сознание, уже существующее в их общем теле. Человеческое сознание, – повторил Анаак, – Твоё сознание, Виктор.

– Но, – пробормотал я, чувствуя, как мир уходит из-под ног, – Ведь это же означает, что я…

– Легко спутать свои мысли с чужими, – перебил меня Анаак, – Особенно когда собственных мыслей ещё нет, зато есть чужие, в одном теле на двоих. Которые только и остается, что повторять синхронно, считая их за свои собственные.

– Это означает, что я… – пробормотал я, чувствуя охватывающую всё моё тело слабость. Мне показалось, будто оно вздрогнуло, само по себе.

– Точнее, кто – ты? – вновь перебил меня маг, – Именно этот вопрос я хочу, чтобы ты задал себе, и нашел на него ответ. Кто ты на самом деле, Виктор?

– Метаморф? – спросил Анаак Древний, – Или всё же, человек – за которым повторяет его действия некий… невидимый друг?

Моё зрение почему-то стало сбоить. В ушах появился шум, по мере того, как мир перед глазами стал всё больше от меня отдаляться. Вскоре я уже не видел и не ощущал ничего, кроме бесконечной черной пустоты.

В сознании продолжал пульсировать последний вопрос, который задал мне маг – кто я?

Человек или метаморф? Теперь я и сам не был уверен в ответе. И что гораздо хуже, я боялся его услышать.

– Ты хочешь знать ответ, Виктор? – закружившееся вокруг меня эхо могло принадлежать одному-единственному существу на свете. Норе.

Но откуда она взялась у меня в голове? Впрочем, глупый вопрос. Если кто-то и мог пробраться ко мне внутрь сознания, то только она. Я уже и забыл то время, когда её там не было.

– У меня он есть, и не он один, если ты готов выслушать, – произнесла она. Или не она?

Повернувшись на звук, неведомым образом распространившийся в пустоте, я увидел незнакомку, стоящую прямо передо мной. Её черты сменяли друг друга так, что мне с трудом удавалось зафиксировать какой-либо образ. Её лицо чем-то неуловимо копировало образ оставшейся на Земле Шуры, но в её глазах проглядывало выражение, которое у настоящей Шуры я никогда не встречал. Наконец, они меняли цвет. Светлые, ярко-зеленые глаза становились сапфирово-синими, как были у Ионы. Спустя некоторое время, передо мной промелькнули лица всех тех, кто был чем-то мне дорог. Все эти образы при всем своём разнообразии, одновременно были частью чего-то целого. Единого и неделимого.

Нора остановилась на слегка смещенном в сторону рафинированной красоты, облике Шуры. Все те неизбежные для живого человека, малозаметные изъяны на её лице отсутствовали. Она была чуть ниже ростом, чем я сам – примерно так, чтобы успешно вписываться в мои представления об идеале женской красоты. Похоже, она как-то считывала мои реакции и постепенно под них подстраивалась.

– А кто ты, Нора? – неожиданно даже для самого себя, задал я встречный вопрос, – Мне тоже хотелось бы это знать. И, вообще, ты – это ты? Я имею сейчас в виду Ноосферу.

– Ты получишь ответы на всё, – произнесла она с улыбкой.

Я выдохнул воздух через напряженно сжатые зубы, обдумывая свой самый первый, самый важный для меня вопрос.

Глава 16. Метаморф Шредингера

– Выходит, это ты метаморф? – спросил я, взглянув на Нору со смешанными чувствами, – Значит, всё это время ты…

– Чего?! – кажется, от моего вопроса собеседница даже опешила, отчаянно замотав головой, – Конечно же, нет. Как тебе, вообще, в голову это пришло?!

– Значит, нет? – пробормотал я.

Меня почему-то захлестнула волна облегчения, хотя праздновать было рано. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: если я, на самом деле, не метаморф, то со способностями придется расстаться. Как бы я после этого жил, учитывая, что отдельно от способностей метаморфа я себя уже не мыслил – большой вопрос. Наверное, никак. Это стало бы крушением всего. Ни больше, ни меньше.

– Тогда… кто ты? И где тогда, настоящий метаморф? – озираясь вокруг, задал я очередной вопрос, который чем-то опять не пришелся собеседнице по вкусу.

Недовольно сдвинув тонкие черные брови, она зачем-то пихнула меня правой рукой в грудь. Невольно сделав короткий шажок назад, я рухнул в, неведомым образом, оказавшееся позади меня кресло.

– Не ломай мне глупыми вопросами весь сценарий, – пробурчала Нора, высокомерно скрестив на груди руки.

Ошеломленно взирая на неё снизу-вверх, я был вынужден признать – сейчас передо мной точно была она. Нора. Это был определенно, её голос, её словесные обороты, и даже её манеры. Нора частенько изъявляла желание пихнуть меня в бок, когда я делал что-то, по её мнению, не то. Неудивительно, что при первой же возможности она это сделала. Бьюсь об заклад, она долго предвкушала этот момент.

– Я рассчитывала предложить тебе сесть, прежде чем ты услышишь ответ на свой вопрос, – вздохнула Нора, – А ты взял, и сначала спросил про меня. Ну что с тобой будешь делать, Виктор?

– Откуда кресло? – игнорируя её недовольный тон, осведомился я.

Сюрреализм происходящего выводил меня из себя. Только что я висел в совершеннейшей пустоте без малейших признаков материи, как внезапно обнаружил себя сидящим в кресле с мягкой обивкой. Наконец, у меня было вполне себе, привычное человеческое тело. Уж не знаю, откуда здесь было чем дышать, но моя грудная клетка совершала ритмичные движения, набирая в легкие воздух всё то время, как я смотрел на собеседницу.

– Ты думаешь, что сейчас воздухом дышишь? – спросила у меня Нора, с невыразимой иронией в ярко-сапфировых, как маленькие звезды, глазах.

– Получается, все это существует только в моём воображении? – уточнил я, ощупывая подлокотники кресла.

– Не только в твоём, – рассмеялась Нора, – У нас оно, можно сказать, сейчас одно на двоих. Наслаждайся. И к слову, здесь пока так же пустовато, как внутри твоей черепушки. Похоже, придется нам потесниться.

Раньше, чем я понял, о чём она толкует, она уверенным движением шагнула вперед и с ногами уселась со мной в одно кресло. Вопреки моим невольным ожиданиям, Нора оказалась вполне себе материальной, если не сказать прямо, «фактурной». Меня ощутимо прижало к краю кресла в жутко неудобной позе, пока Нора устраивала в нем свои длинные, как у жирафа, ноги. Она испытывала несомненное удовольствие от того, насколько бесцеремонно сейчас впихивала меня в подлокотники.

Скорее шокированный, нежели возмущенный, я разглядывал осваивающуюся в женском теле, свою вечную спутницу. Никогда не предполагал, что однажды я столкнусь к ней лицом к лицу. Пусть даже, в воображаемом мире. Ещё меньше я предполагал, что она станет вести себя со мной, как с домашним котом.

– А теперь серьезно, – решительно начала Нора, – Ты всерьез сейчас решил, что ты – человек, а не метаморф, не так ли? Признайся, ведь ты так и подумал, Виктор. Поверил старикашке всецело, да?

Я молча кивнул, напряженно ожидая продолжения.

– Позволь напомнить тебе кое-что, – по лицу Норы скользнула улыбка, – С твоего, конечно же, позволения. Помнишь, чем закончилось наше пребывание на Земле?

Моё сознание заполнили смутные видения.

Полыхающий радужный Разлом. Провал в ничто, из которого во все стороны хлещут жгучие волны энтропии. Последней моей неудачей на Земле стала встреча с Шурой, которую вновь угораздило оказаться под телепатическим контролем. Телекинетик швырнула меня прямо в Разлом, и это было последним, что удалось вспомнить.

– Верно, – кивнула Нора, – Только ты забегаешь вперед. Сначала небольшое отступление, Виктор.

Причудливые образы продолжали наполнять моё сознание. Не понимаю, каким образом это воспоминание умудрилось выскользнуть из моей памяти, но факт был налицо – об этом я вспомнил только сейчас.

Силуэт гигантской птицы в небе за секунды до моего падения в Разлом. Её стремительный рывок к земле; судорожно разжатые когти, готовые меня подхватить. Громогласный возглас: «Успела!». И дальнейшее падение по инерции в Разлом, только уже вместе с ней. Что это за явление такое было? – задумался я на мгновение. Слишком похоже оно было на глюк, или искривление восприятия от очередной энтропийной аномалии.

– Метаморф, – коротко бросила Нора, заёрзав в кресле, – Только немного не тот. Скорее всего, твой предок. А уж кто она на самом деле, можно только гадать. Но одно несомненно: всё это время тебя плотно опекали. Только это объясняет, почему ты сталкивался лишь с самыми безобидными тварями энтропии, из всех возможных. В Прасковске водились такие, которым ты был тогда на один зуб.

– Почему ты это показала мне именно сейчас? – задал я вопрос, – Почему не раньше?

– Потому что копаться в твоей памяти удобнее всего именно здесь, – пожала плечами девушка, – А теперь, что касается того момента, когда ты упал в Разлом… помнишь, я тебе упоминала, что измерение энтропии чуждо всем законам Вселенной?

– Ещё бы, я это на своей шкуре прочувствовал, – поежился я, вспоминая самые жуткие моменты из тех, что я пережил. Впрочем, такое понятие как «моменты» слабо сочеталось с тем, с чем я там столкнулся. Концепция времени в измерении энтропии отсутствовала, как класс – его нельзя было произвольно делить на отдельные «моменты», или же промежутки.

– Ты всерьез полагаешь, – нахмурив черные брови, спросила у меня Нора, – Что человеческое тело могло пережить пребывание в измерении энтропии, и даже более того, сохранить в неприкосновенности человеческий разум?

– Нет, – опустив голову, пробормотал я. Нора была кругом права, как и всегда. И её слова наводили меня на один-единственный вывод. Печально, но факт.

– Получается… настоящий Виктор сейчас уже мертв, – тускло произнес я, пытливо вглядываясь в сапфировые глаза Норы, ярко сияющие во тьме, – А я заменил его, так ничего и не заметив, поскольку никогда не разделял себя и его. Настоящий метаморф – это я, Нора. А я – не тот, кем себя считал.

Я поднял голову, вглядываясь в бескрайнюю бездну над головой. Так вот, почему при пробуждении в этом мире, я столь стремительно и успешно менял облик. Просто я впервые действовал по своей воле, как истинный метаморф. Наверняка ведь, на Земле инициатива во всем принадлежала Виктору-человеку, а его желания транслировались мне через некий пропускной канал. Который имел известные ограничения, как теперь представляется весьма вероятным.

– Вот так вот, – пробормотал я, пока Нора осторожно гладила меня по плечу, – Внезапно узнаешь о том, что у тебя был брат-близнец, с одними мыслями на двоих. И тут же понимаешь, что он уже мертв.

– Ты так в этом уверен? – неожиданно для меня, Нора издала смешок, странно посмотрев на меня. Сейчас в её причудливых глазах отражалось выражение, которое раньше я частенько чувствовал на уровне подсознания – будто бы, Нора знает больше, чем озвучивает вслух.

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Подумай, – с затаённой усмешкой предложила Нора, – Откуда у метаморфа могла взяться такая очаровательная и умная спутница, как несравненная я? Ноосфера, подключением к которой пользовались на Земле, исключительно, люди? Это небольшая для тебя подсказка, чтобы проще размышлялось.