Текст книги "Кровавый долг (ЛП)"
Автор книги: Эвангелина Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 21
У меня не заняло много времени найти дом ведьмы в базе данных полиции. Гвендолин Ляруж жила на окраине Ибор-Сити, в старейшем историческом квартале города. На рубеже прошлого века здесь селились выходцы с Кубы, и находились фабрики сигар. Сейчас это квартал вечеринок студентов колледжа с несколькими странными клубами, тату-салонами и сигарными барами для туристов.
Этот довольно миленький квартал в последнее время облагородили ещё больше. Многие старенькие бунгало перестроили, многие – просто снесли, и на их месте построили прелестные таун-хаусы, раскрашенные в пастельные оттенки всех цветов радуги.
Дом ведьмы оказался одним из перестроенных. Причудливое одноэтажное бунгало, окрашенное в жизнерадостный желтый цвет, с аккуратной белой отделкой. Вдоль дорожки, ведущей к деревянной крытой веранде, насажены розы всевозможных оттенков. Хмм… Я проверила адрес ещё раз, ошибки не было – Гвендолин Ляруж проживала именно здесь. И фасад дома никак не ассоциировался с той девушкой-готом, которую я повстречала в офисе Корбина.
Посильнее вцепившись в кол, завернутый в жакет, я прошла по дорожке к веранде и постучала в девственно белую дверь. Ответа не последовало, что не удивительно – в полночь все нормальные люди спят. Ну, хреново, если она уже видела десятый сон в своей постели, потому что я не могла ждать ни минуты, мне нужно было срочно поговорить с ней. Я снова постучала в дверь.
– Гвен, дорогая? – послышался из-за дверей голос, судя по всему, уже не молодой леди. – Кто это в такой час?
– Не знаю, бабушка. Оставайся в постели, я посмотрю, – это вроде бы ответила Гвендолин.
На крыльце загорелся свет, сразу же привлекая рой мотыльков. Дверь приоткрылась примерно на дюйм, и подозрительные нефритово-зеленые глаза посмотрели на меня из под растрепанной копны черных волос.
– Кто ты и чего хочешь? – спросила она.
– Ты знаешь, кто я, – огрызнулась я. – Ты видела меня, когда уходила из офиса Корбина.
Она нервно заводила глазами:
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Да что ты, – упрямо продолжала я. – Слушай, я аудитор. Если желаешь, могу прислать официальную повестку и вызвать тебя для допроса в офис.
– Ты не можешь этого сделать, я не вампир.
Она попыталась закрыть входную дверь, но я помешала ей, просунув в щель между дверью и косяком кончик кола, чуть не попав ей в лицо.
– Эй! – она отпрыгнула назад, и дверь распахнулась. – Убери это от меня! Какого черта ты делаешь?
Судя по её реакции на кол, моя догадка оказалась верна. Теперь я просто обязана стрясти с неё всю возможную информацию.
– Ты знаешь, что это такое, не так ли? – потребовала я ответа, шагнув через порог её дома. – Ты знаешь, на что он способен. Ты дала его Корбину, я видела, как он положил его в карман после твоего ухода.
– Гвен, дорогая? – снова донесся из задней части дома голос пожилой дамы. – Кто это? Мне позвонить в полицию?
– Нет, бабуль, всё хорошо, – ответила ведьма. – Просто хотят погадать на картах.
– Ночью? Скажи им, чтобы приходили завтра.
– Это очень срочно. Клиентка хочет знать, не изменяет ли ей жених. Займет буквально пару минут.
– Имей в виду, через пару минут ты должна лечь спать, – проворчала старушка.
– Бабушка, ложись спать. Я поговорю с ней на крыльце, мы тебя не побеспокоим. – Гвендолин кивком велела мне выйти за дверь, последовала за мной и закрыла за собой дверь. – Сюда, – прошептала она, указывая на старенькие качели в углу веранды.
Я следовала за ней, отметив, что, вероятно, всё же вытащила её из постели. Ведьма оказалась одетой в длинную фланелевую ночнушку с аппликацией какой-то птички и носки в черно-фиолетовую полоску.
Птичка на её ночнушке вещала: «Я красавица!» Что опять же не характерно для ведьмы, но кто я такая, чтобы судить об этом. Указывать в какой ночнушке ведьмам ложиться спать? Кроме того, прямо сейчас меня больше беспокоили вампиры.
– Расскажи мне о коле, – сказала я, как только мы уселись на старые скрипучие качели. – Как он повлиял на Корбина? Что с ним сделал?
Она нахмурилась и скрестила руки на груди.
– У ведьм есть такое понятие: информация клиент-ведьма конфиденциальна. Алек Корбин достаточно силен, он порвет меня на части, если узнает, что я рассказала тебе то, что он от тебя скрывает.
– Он тебя не тронет, – пообещала я. – С другой стороны… – Я снова ткнула в неё колом, и она вздрогнула. – Ты расскажешь мне всё, что знаешь, – сказала я. – И начнешь с самого начала.
Она вздохнула:
– Хорошо. В любом случае сейчас он ничего не сможет мне сделать, слишком поздно для него.
От её слов по моей спине прокатился холодный озноб, но я кивнула:
– Продолжай.
– Он пришел ко мне около недели назад, в ночь накануне того дня, когда ты видела меня в его офисе. Он сказал, что ему нужен артефакт, способный убить вампира. Очень древнего и могущественного.
– И что ты ему сказала? – спросила я, подозревая, что Корбин отправился к ней сразу после нашей второй встречи, после того как вылечил меня.
Она пожала плечами:
– Конечно, что это невозможно. Древнего вампира практически невозможно убить.
– Рассказывай мне об этом, – пробормотала я. – Но вот этим самым колом он грохнул одного из них, прямо на моих глазах. Как он это сделал?
Она занервничала:
– Я сделала это для него. Единственный способ убить древнего вампира – принести огромную жертву. Очень хорошую…
– Ну и что? – настаивала я, нахмурившись. – Что ты сделала?
Гвендолин сердито на меня посмотрела:
– Это темная магия, ясно? Я не должна была этого делать, бабушка умрет, если узнает. Но я слишком сильно нуждалась в том, что он предложил, и не смогла отказаться.
– Что он предложил?
Она вздохнула:
– Пузырек своей крови. Знаешь, насколько сильна кровь четырехсотлетнего вампира? Сколько ритуалов можно провести, скольким отомстить…
– Ладно, мне не интересно слушать, что ты хочешь использовать кровь Корбина, чтобы отомстить обидевшим тебя в средней школе чирлидершам, – сорвалась я. – Просто расскажи мне про ту часть, где говорится о жертве, – звучит не очень хорошо.
– Так и есть, – отрезала она. – Это отвратительно как ни крути. Я предупредила его, что это смертельно опасно, но он ответил, что его это не волнует. Что он должен это сделать, чтобы спасти любимую.
– Смертельно? – я почти прижала руку к сердцу, но потом вспомнила про то, что держала ненавистный кол. – Что ты имеешь в виду, говоря смертельно?
– Жертва – это жизнь за жизнь, – тихо объяснила Гвендолин, как будто разговаривала с двухлетним ребенком. – Единственный способ убить древнего вампира – пожертвовать свою жизнь.
– О, боже… – Я вспомнила, как Корбин пырнул колом сначала Родерика, а затем себя. – Так он что… сначала напоил кол кровью Родерика, а затем своей?
Гвендолин кивнула:
– Именно так это и работает. После того как кол вкусил крови потерпевшего и убийцы, он принимает жертву и медленно убивает и одного, и второго.
– Корбин умирает? – я не могла поверить в это, не хотела верить. Это не могло быть правдой, просто не могло.
Но ведьма кивнула головой:
– Да. На самом деле я удивлена, что он продержался так долго.
– Что? – мне захотелось её придушить. – Хочешь сказать, что он сегодня умрет?
– Ну, возможно, не сегодня. – Она посмотрела на кол, всё ещё лежащий у меня на коленях и частично завернутый в жакет. – Судя по цвету рун, я бы сказала, что у него в запасе ещё одна ночь. – Она посмотрела на меня. – По крайней мере, у тебя есть время, чтобы попрощаться с ним.
– Послушай меня… – я схватила её за изображенную спереди на ночнушке птичку и притянула к себе, смотря ей в лицо. – Я не собираюсь прощаться с Корбином, потому что ты всё исправишь.
Она вырвалась из моих рук, ярость исказила черты её лица.
– Потише! Я не смогу всё исправить – это темная магия. Связывающее заклинание.
– Ну, так убери это, – потребовала я. – Смотри, ты сказала, что заклинание связано с жертвой, верно? Что случится, если я… – Я глубоко вздохнула и посмотрела на кол, лежащий на моих коленях. – Если я воткну его в свою грудь?
– Что произойдет, если ты воткнешь его в собственное сердце? Ты умрешь, – спокойно ответила она. – Магия кола сработала – назад дороги нет.
– Ну, как-то же можно её изменить? – вскрикнула я. – Чёрт возьми, должен же быть способ!
– Что здесь происходит?
Вдруг, седая как лунь, старушка, облаченная в бледно-голубой халат, вышла через парадную дверь на веранду. С светло-коричневой кожей, чуть темнее, чем у Гвендолин, а так точная её копия, выглядела ведьма лет на семьдесят, но с невероятно острым взглядом.
– Гвендолин Мари Ларуж, – отчеканила она, ковыляя к нам. – Я спросила, что происходит?
– Ничего, бабуль. – Гвендолин виновато отвела взгляд, выглядя моложе своих двадцати пяти лет.
– Я же вижу, что ты врешь, Гвендолин. – Острый взгляд старой леди вдруг остановился на коле, лежащем на моих коленях. – О, нет, – ахнула она, покачав головой. – Кто в ответе за это? Гвендолин, что ты сделала?
– То, что должна была. – Гвендолин скрестила руки на груди и вызывающе вздернула подбородок. – Он очень старый вампир, и мне нужно было то, что он предложил. Если мы когда-нибудь хотим отомстить…
Бабушка тяжело вздохнула:
– Дитя, сколько раз я говорила тебе отпустить это? Мир вертится, и богиня каждому воздаст по заслугам. Он получит своё.
– Извините, – перебила я. – Меня не волнует, почему она это сделала, но, похоже, ваша внучка помогла тому, кто мне дорог, убить себя. – Я кивнула на кол. – И сейчас она утверждает, что нет никакого способа отменить заклинание, но вы тоже ведьма…
– Да, – старая леди величественно кивнула. – Я глава нашего ковена. – Она посмотрела на Гвендолин. – Я учила тебя белой магии.
Гвендолин бросила на меня злой взгляд:
– Извини, бабушка, но белая магия нам не поможет.
Бабушка покачала головой:
– Ты пустила тьму в своё сердце, дитя, шагнула на земли тьмы. Ты помнишь правило семи? То зло, что ты причинила, вернется к тебе семь раз в будущем.
– Оно вернется к ней прямо сейчас, если кто-нибудь мне не скажет, как спасти Корбина, – прорычала я. – Мне нужны ответы, леди, нужны были ещё вчера.
– Дай посмотреть. – Старая леди протянула руку, и я дала ей кол, поморщившись, когда увидела, что она взяла его голой рукой. Она осторожно держала кол, как змею, причем не факт, что мертвую.
– Пожиратель души, – сказала она наконец и внимательно посмотрела на внучку. – Ты превратила его в пожирателя душ. Гвендолин, как ты могла?
Гвендолин пожала плечами, ничуть не раскаиваясь:
– Он получил то, что хотел.
– Пожиратель душ, да? Как это работает? – спросила я с тревогой.
– Он убил своего врага, и теперь его душа медленно пожирает его же силы, – ответила старушка. – Когда она высосет всё до последней капли, он умрет.
Слушать, то как старушка предсказывает судьбу Корбина, оказалось выше моих сил. Я надеялась, что она как более старая и опытная ведьма, чем Гвендолин, скажет мне, что всё будет хорошо. Но теперь…
– Я не желаю его смерти. Он не может умереть. – Я чувствовала, как горячие, беспомощные слёзы навернулись на глаза, и гневно их стерла. – Он не может, потому что… потому что я люблю его.
Едва произнеся эти слова, осознала, что сказала правду. Всё, что я говорила себе раньше, всё, из-за чего мы с Корбином не могли быть вместе, – всё это херня. Сейчас, поняв, что он умирает, – умирает на самом деле – я поняла, что люблю его. Что хочу быть с ним, даже если это будет стоить мне моей работы и семьи.
Но сейчас, наверное, уже слишком поздно.
– Пожалуйста, – умоляла я старушку. – Пожалуйста, вы должны помочь мне. Помогите мне помочь ему. Обратите заклятие, сделайте хоть что-то.
– Боюсь, тут уже ничего не исправишь, дитя, – тихо ответила она с печалью в глазах.
– Но должен же быть способ, – прошептала я. – Он… он сделал это ради меня. – Я посмотрела на Гвендолин. – Ты говорила, что он пошел на это только из желания обезопасить любимую?
Скрепя сердце, она кивнула:
– Да.
– Ради меня, – я указала на себя. – Он сделал это ради меня, чтобы обезопасить от мудака Родерика. Корбин думал, что у него нет другого выхода, кроме как… кроме как убить себя. Всё из-за меня. И я сказала ему… сказала ему, что не люблю его. Что не могу быть с ним…
Сейчас я вдруг очутилась на грани нервного срыва. Вспомнила печаль на лице Корбина. Как он спросил, буду ли я скучать по нему, когда он уйдет. Он дал мне столько подсказок, как я могла не заметить ни одной из них? Он пожертвовал ради меня своим бессмертием, а я его отшила. Отвергла. Сказала, что никогда не смогу его полюбить.
– Вероятно, он знал, что жить ему осталось не больше недели, – рыдала я навзрыд. – Он умирает ради меня, а я относилась к нему как к куску дерьма.
Старушка полезла в карман халата, достала салфетку «Клинекс» и протянула мне.
– Вот, вот, дитя. Так ты говоришь, что он принес эту жертву ради любви? Не ради мести, ненависти или любой другой темной цели?
Я покачала головой:
– Он сделал это ради меня. Я уверена в этом. Боже, я такая идиотка. Думала, что он собрался уехать или переехать, но мне и в голову не пришло, что он умирает. Всё это лежало прямо перед моими глазами, а я ничего не видела.
– Не суди себя слишком строго, – прошептала Гвендолин. – Иногда труднее всего увидеть самые очевидные вещи.
– Не разговаривай со мной. – Я окатила её злобным взглядом. – Я, возможно, и идиотка, но именно ты помогала ему. Помогла ему убить себя, и, чёрт возьми, надеюсь, что всё вернется к тебе больше, чем семь раз.
Её кожа цвета кофе с молоком побледнела.
– Ты проклинаешь меня?
– Если бы я могла, – сорвалась я. – К сожалению, я не ведьма. А просто глупый человек, и вампир, которого я люблю, вот-вот умрет, потому я ничего не могу исправить. – И с надеждой посмотрела на старую леди. – А я могу?
Она покачала головой:
– Единственный способ разорвать связь с пожирателем душ – принести ещё большую жертву.
– Но… – Я распахнула глаза. – Он отдал свою жизнь ради меня. Как я могу превзойти это?
– Ты не сможешь, – решительно ответила Гвендолин. Её бабушка посмотрела на неё, и та пожала плечами. – Извини, бабушка, но я не понимаю, как она сможет это сделать.
Старая леди вздохнула:
– И я не знаю, но ты могла бы проявить немного сострадания, Гвендолин. Из-за тебя случилась эта трагедия. Из-за твоей магии, тебе должно быть стыдно перед этой бедной девочкой.
– Извини, – прошептала младшая ведьма. – Он был уверен, что это единственный способ спасти тебя. Иначе я бы не помогла.
Я покачала головой, посмотрела на старушку:
– Так… что? Я ничего не могу сделать? Неужели нет никакого способа исцелить или спасти его?
– Боюсь, что нет, дитя. Великую жертву жизни нельзя превзойти.
– Отлично. Спасибо за ничего. – Я соскочила со скрипучих качелей и спустилась вниз по деревянным ступенькам, наполовину ослепленная слёзами.
Корбин умрет, вероятно, завтра вечером, и я ничего не могу поделать.
Глава 22
Не успела я усесться в машину, как запиликала рация.
– Офицер Годвин, у нас один-восемь-семь-ви в вашем секторе, вы меня слышите?
Я подумала о том, чтобы не отвечать, код один-восемь-семь-ви значит, что где-то вампир совершил убийство. Здорово, только этого мне не хватало – видеть кровавые останки пиршества вампира. Я взяла рацию.
– Диспетчер, вызовите другого аудитора. Я не в состоянии работать.
– Отрицательно, – судя по голосу, девушка на том конце разозлилась. – Несколько минут назад в одном из глэм-клубов города случилось два-семнадцать-ви. Других аудиторов нет. Копы уже на месте и ждут только вас.
Сукин сын! Я сердито вытерла глаза руками, стараясь успокоиться. Мне хотелось крикнуть диспетчеру и всему миру, чтобы отвалили, и немедленно вернуться к Корбину. Но раньше он был не слишком рад видеть меня, и не то что бы я его винила. Возможно, он просто хотел спокойно умереть и забыть обо мне.
От этой мысли я снова зарыдала, хоть и понимала, что не могу себе сейчас позволить раскисать. Мне нужно ехать, даже если не хотелось. Дежурство есть дежурство, у меня был свой трудовой кодекс, работа есть работа.
Как минимум ещё на одну ночь.
«Но завтра я ухожу», – сказала я себе.
– Офицер Годвин, вы меня слышите?
Я снова взяла рацию:
– Говорите адрес. Я в пути.
* * *
Местом преступления оказался удивительно симпатичный домик для среднего класса в Кэрроллвуде, одном из наиболее темных районов Тампа-Бэй. Я припарковалась и, выйдя из машины, показала свой значок офицеру у дверей.
– Вверх по лестнице, вторая спальня справа, – сказал он, резко кивнув.
– Спасибо.
Я поднялась по лестнице и прошла по коридору ко второй спальне. Воздух оказался пропитан сладковатым медным запахом крови. Я с замирающим сердцем поднырнула под желтую ленту, ограничивающую место преступления. Мне действительно не нужно видеть этого, не сегодня вечером.
Но едва подняв голову, я увидела всё.
Человек на кровати, я так и не смогла определить, кто это, мужчина или женщина, хотя сделала ставку на женщину, оказался разорванным в клочья. Оторванные конечности вместе с остатками торса всё ещё лежали на кровати. Голова… ну, головы я не увидела. Возможно, она закатилась под кровать, или криминалисты уже её упаковали. Стены и постель оказались забрызганы кровью не так уж сильно, учитывая, кто тут порезвился. Наверное, потому что большую часть высосал вампир, устроивший всё это. Ужасное зрелище, к сожалению, хорошо мне знакомое.
– Очень хреново, да?
Я обернулась влево и увидела детектива О'Мира из отдела убийств. Он мне нравился, нормальный мужик, никогда не превращал работу в конкурс «у кого дальше бьет струя», в отличие от других парней, которые меня не особо жаловали из-за моей способности не поддаваться влиянию вампира, чем они не могли похвастаться.
– Что мы имеем? – спросила я его, несмотря на то что место преступления лежало передо мной как на ладони, напоминая пикник голодных львов.
Он вздохнул:
– Это убийство. Уже раскрыто – преступник ничего даже не пытается отрицать.
– Он ещё не скрылся? – удивленно спросила я. Большинство вампиров, порезвившись, сматываются из города и залегают на дно так глубоко, что мы вынуждены их разыскивать со специально обученной командой. Копы проинструктированы просто отпускать их – нет смысла пытаться задержать существо, которое с легкостью вытрет тобой пол и разорвет пополам. Но вампир, который остался на месте преступления… это в новинку.
– Она, преступник женского пола, имя Синтия Торез, – поправил меня О'Мира. – И, да, она всё ещё здесь, она сама вызвала копов. – Он более внимательно посмотрел на меня. – Эй, ты в порядке? Извини, но ты выглядишь хреново, Годвин.
– Долгая история, – сказала я. – Так где говоришь, она находилась?
– Она рыдает навзрыд внизу в гостиной. Клянется, что это несчастный случай. – Он покачал головой. – Мне её почти жаль.
– Отлично, – пробормотала я.
Дерьмо. Только этого мне и надо – ещё больше слёз. Как будто я сама не нарыдалась за эту ночь. Но работа есть работа. Я глубоко вздохнула и спустилась вниз по лестнице, куда мне указал коп.
Я услышала её тихие, разбивающие сердце всхлипывания, прежде чем вошла в отлично обставленную гостиную. Она сидела на темно-коричневом кожаном диване, уткнувшись лицом в ладони, её плечи вздрагивали от рыданий.
– Эй… – Я тронула её за руку, и вампирша подскочила почти на милю.
– Ох… – Она посмотрела на меня, её щеки оказались измазаны кровавыми слезами. – Кто… кто ты? – прошептала она.
– Я офицер Годвин, аудитор, – ответила я, смотря ей прямо в глаза. – Хочешь рассказать мне, что случилось, Синтия?
– Я… он… он – Она покачала головой, и я поняла, что она сейчас снова разрыдается.
– Эй. – Присела рядом с ней и приобняла за плечи. – Всё хорошо. Просто сделай несколько глубоких вдохов. Детектив О'Мира наверху сказал мне, что это был несчастный случай.
– Да, – она снова всхлипнула. – Клянусь, я не хотела причинять ему боль. Я умоляла его, говорила, что не смогу себя контролировать, а он не слушал… он не слушал.
– Ладно, начнем сначала. – Я успокаивающе погладила её по руке. – Ты умоляла его о чём?
– Не резать себя и не давать мне его кровь, пока мы… – Она покраснела. – Ну, вы знаете.
Они в первую очередь вообще не должны были «ну, вы знаете», и готова поспорить, она знала об этом.
– Так почему он сделал это? – спросила я. – Почему человек в здравом уме пойдет на такое?
– Потому что он любил меня. – Она опустила голову.
Ох. Отлично, это всё объясняло. Мне казалось, что это единственный разумный ответ на кучу глупых вопросов. Тем не менее мне нужны детали.
– И ему захотелось романтики, крови и секса? В одно и тоже время? – вежливо поинтересовалась я.
Синтия покачала головой:
– Нет, он думал, что исцелит меня.
– Исцелит вас, вы больны?
– У меня болит вот здесь. – Она приложила руку к сердцу. – Я мучилась от депрессии, а человеческие лекарства не действуют на мой вид.
Хмм, я никогда не слышала о вампирах, впадающих в депрессию, ну, кроме Тейлор. Будучи в плену у Селесты, Тейлор впала в депрессию и ничего не могла с этим сделать. Возможно, я не слышала о вампирах-самоубийцах, потому что их создатели не давали им наложить на себя руки.
– Почему он думал, что сможет вылечить вас от депрессии? – всё так же решительно спросила я.
– Джейсон занимался исследованиями, так мы и встретились. Он профессор факультета исследования вампиров в университете Тампы. Или… или был им. – Она снова начала рыдать. – Он… он сказал, что хочет изучать меня, а потом мы… мы…
– Вы влюбились? – догадалась я.
Она кивнула:
– Всё случилось так быстро. И прежде чем я осознала, он попросил меня заходить в отношениях всё дальше и дальше. Я понимала, что это запрещено, но прекрасно себя контролировала. Джейсон всегда был таким ласковым и нежным. Он просто… я не смогла сказать ему нет.
– И как давно продолжались ваши сексуальные отношения? – спросила я.
– Почти три месяца. – Она вытерла слёзы, измазав пальцы в крови. – Всё было так хорошо. Я хотела связаться с ним, сделать его, ну, вы знаете…
– Чуть менее хрупким? – спросила я.
Синтия кивнула:
– Точно. Только я не могла просить его остаться со мной навсегда, не избавившись от депрессии.
– Возможно, тебе стоит обратиться к психотерапевту, – сказала я. – В городе есть несколько специалистов, работающих с вампирами.
– Знаю. Поверьте, я обращалась к психиатру, – заверила она меня, широко раскрыв глаза. – Но Джейсон провел исследования, сказал, что будет намного быстрее и лучше, если он заплатит кровавый долг.
Я насторожилась. Вот, снова эта фраза. За всё время моей работы аудитором, а это шесть лет, я ни разу не слышала о подобном, до тех пор пока не столкнулась с Корбином.
– Что именно это означает? – спросила я, сгорая от любопытства услышать ответ.
– Под это определение, со слов древних вампиров, входит одновременное занятие сексом и взятие крови. – Синтия снова вытерла слезящиеся глаза. – Мой создатель делал это постоянно. Он… он утверждал, что кровавый долг исцеляет абсолютно от всех недугов: физических, умственных и эмоциональных – если отдается во имя любви.
Я посмотрела на неё, выгнув бровь:
– И ты знала об этом? Но не говорила Джейсону?
– Конечно, я не говорила ему об этом! Я не хотела его пробовать, – в её голосе прозвучало искреннее раскаяние. – Он узнал об этом сам. Я пыталась втолковать ему, что вампир и человек не могут этого делать. Вампир и вер – да. Вампир с вампиром – да, хотя мы не часто обмениваемся кровью друг с другом. Даже для ведьмы со сверхъестественными силами это намного безопаснее, чем для обычного человека.
– Так что вы ему сказали, когда он предложил заплатить за тебя кровавый долг?
– Конечно, я ему отказала! – ахнула Синтия. – Я сказала, что об этом не может быть и речи. Что я не смогу себя контролировать во время занятия… ну, вы понимаете.
– И что он ответил? – спросила я.
– Он очень долго умолял меня об этом, но я отказывала, и, казалось, в конце концов, он согласился со мной. Он обещал всё оставить как есть. – Она уткнулась лицом в ладони. – Это было только вчера. И сегодня вечером…
– Когда вы были вместе… – подсказала я.
– Верно. В самом разгаре он внезапно вытащил нож. – Она снова заплакала. – Я всегда была так осторожна. Не занималась с ним сексом, даже если он случайно порезался при бритье.
– Ох, милая… – Я успокаивающе пожала её руку, видя, что она снова расстроилась.
– Я умоляла его не делать этого, но прежде чем успела его остановить, он быстро полоснул себя ножом по запястью. И тогда… тогда всё, что я видела, – это… кровь. – Она обняла себя руками за талию, вздрагивая от рыданий. – Я любила его, – ахнула она, и кровавые слёзы вновь полились из её глаз. – О, боже, я так сильно его любила. И я его убила.
– Синтия… – я беспомощно покачала головой.
– Мне жаль, – прошептала она наконец, слегка успокоившись. – Просто… до сих пор не могу поверить в то, что произошло. Как будто всё это дурной сон. И случилось не со мной.
Я кивнула. Мне доводилось много раз слышать подобное от других людей, когда я сообщала им, что кто-то из их близких погиб. Это страшный сон… я хочу проснуться…
– Боюсь, нам придется арестовать тебя, – сказала я тихо.
Синтия равнодушно кивнула:
– Всё нормально, я хочу, чтобы меня арестовали. И наказали за то, что произошло сегодня вечером.
На этот раз я не была уверена в этом. Если всё случилось так, как она описала, то получается, что она стала жертвой обстоятельств. Или, возможно, жертвой глупости её возлюбленного. Я сделала себе мысленную пометку попросить судмедэксперта проверить, держала ли жертва перед смертью в руке нож, и имелись ли раны на запястье другой руки. Если всё подтвердится, я готова дать в суде показания в защиту Синтии, впервые свидетельствуя за вампира, а не против него.
– Хочешь знать, что самое безумное? – почти всхлипнула она.
– Нет, а что? – спросила я, доставая обшитые бархатом наручники из серебряного сплава.
– Это сработало, я излечилась от депрессии. – Она покачала головой. – Я опустошена, едва не рехнулась, чувствую огромную вину, но этот мерзкий депрессняк, что сводил меня с ума… он исчез.
– Правда? – спросила я равнодушно, подгоняя по размеру наручники на тонких запястьях.
Синтия кивнула:
– Я ощущала себя, как на дне глубокого, мрачного колодца со стеклянными, гладкими стенами, из которого не могла выбраться, как бы ни старалась. Сейчас впервые, более чем за пятьдесят лет, смогла из него вылезти. Я стою на самом краю и смотрю вниз. – Она спрятала лицо в руках, скованных наручниками. – И хочу туда вернуться. Вернуться в этот чертов колодец, лишь бы Джейсон снова был жив. Я бы осталась с ним навсегда, на всю оставшуюся жизнь, если бы только он вернулся.
Я покачала головой и что-то пробормотала себе под нос, надеюсь успокаивающее, прежде чем зачитала ей её права и вывела из дома. Определенно это не обычный случай в моей практике. Она по-настоящему раскаивалась и, появись такая возможность, изменила бы всё.
Боже, я знала, что она чувствует. Если бы смогла вернуться назад во времени и помешать Корбину использовать это проклятый кол. Но это невозможно. Не было никакого способа исцелить его от последствий, или обратить заклятие вспять…
Или есть?
Слова Синтии эхом звучали в моей голове.
«Исцеляет абсолютно от всех недугов: физических, умственных и эмоциональных – если отдается во имя любви».
Разве Корбин не говорил мне тоже самое, когда объяснял, что значить заплатить кровавый долг? Так что возможно… но нет, конечно, нет. Кроме… что если…
Когда я наконец усадила вампиршу на заднее сиденье машины, в моей голове по-тихоньку начал формироваться план. Ужасный, отчаянный, безумный план. На который бы не решился ни один здравомыслящий человек, особенно после той резни, что я увидела сегодня вечером.
План, который, возможно, моя единственная надежда.
