Текст книги "Архипелаг мореплавателей"

Автор книги: Ева Воляк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Несколько слов о моде

Во время июньского праздника костюмы и моды на короткое время оказались в центре внимания общественности. Этот интерес спровоцировал большой показ полинезийской моды в Апиа, организованный за несколько дней до начала конференции по случаю международного года туризма. На нее съехались делегаты заинтересованных районов Тихого океана, представители больших и малых туристических агентств, в том числе и от Соединенных Штатов Америки. Показ прошел успешно. Модели, которые в качестве исходного образца брали платья, пропагандируемые в свое время на островах Тихого океана миссионерами, выросли из возраста благочестивой скромности и перешли в пору утонченной простоты. Вопреки первоначальным замыслам аскетов, они годились теперь выполнять более значительную роль, нежели просто прикрывать нескромные округлости.

В прошлом, до того как европейские моряки завезли сюда ситцы и стеклянные бусы, а миссионеры заклеймили наготу, самоанцы в будни носили тити – набедренные повязки из листьев ти. Носили их как женщины, так и мужчины, причем последние ограничивались часто фартучком из листьев, оставляя покрытые искусной татуировкой ягодицы открытыми. По случаю свадьбы, приема гостей или другого праздника вместо тити они попользовали кусок ткани сиапо или циновки иетонга, которые обматывали вокруг бедер.

Много заботы островитяне уделяли прическе. У самоанцев очень красивые волосы – густые, блестящие, цвета воронова крыла. Встречаются волосы более светлые, даже рыжевато-коричневые. Обычно они немного волнистые и только у лиц с примесью меланезийской крови – волнистые или курчавые. Женщины, благодаря усилиям миссионеров (которые причисляли короткие волосы наряду с татуировкой, тити, ночными танцами, многоженством, обнаженным бюстом и мытьем по воскресеньям к козням дьявола), носят, как правило, длинные волосы, собранные в тяжелый пучок на затылке.

Однако сто лет назад все было иначе. По традиции замужние женщины обрезали волосы, но девушки в зависимости от вкуса вообще могли брить головы, для чего им служили зубы акулы, или оставить легкомысленные длинные прядки на одном или двух висках. Могли они также кокетливо выбрить полоску между лбом и затылком, позволяя волосам свободно расти по бокам. Такими же возможностями обладали и мужчины. Одни ходили с длинными, свободно распущенными волосами, у других они были собраны на затылке и искусно завиты, у третьих – заколоты вокруг головы наподобие шапки и окрашены в желтый цвет. Иногда их укладывали локонами и красили в красный цвет.

К ежедневным косметическим операциям у самоанцев относилось натирание тела различными маслами. Некоторыми они пользуются и по сей день. Это, например, кокосовое масло лоло,которое не имеет никакого запаха. Отжимали масло на примитивных прессах. Масло защищает кожу мужчин, отправляющихся на рыбную ловлю или работающих на плантации, от воздействия солнца и морской воды. Им натираются перед работой.

Относительно скромное развитие получило на Самоа искусство изготовления украшений и бижутерии. Богатство цветов и листьев, из которых плели красивые венки и ожерелья, ограничивало потребность в ремесле такого рода, Кроме ожерельев и браслетов из зубов нижней челюсти кита и менее ценных, но более доступных клыков кабана, самоанцы изготовляли ожерелья и головные уборы, украшенные ракушками. Один из видов, моллюск наутилус, считался особенно ценным. Он не встречается на Самоа, и его привозили для вождей высокого ранга с архипелага Тонга.

Ценились также в декоративном искусстве перья тропических попугаев – местного «сенга самоа» и привозного с Фиджи «сенга фити». «Сенга самоа» – редкая птица. К тому же красные перья образовывали оригинальный маленький пучочек на его груди. Поэтому, несмотря на то что на этих птиц было наложено табу, а украшения из их перьев могли носить матаи только самого высокого ранга, эти попугаи были почти полностью истреблены еще в прошлом веке. Они погибли не столько для удовлетворения личного, сколько родового тщеславия, так как большинство перьев этих птиц пошло на красивую бахрому тонганских циновок. Сейчас меньше внимания уделяется ценности предмета, поэтому вместо перьев уникальных попугаев используются заменители, которые представляют собой крашенные перья кур или уток или же просто красную шерсть.

Очень интересными тропическими птицами являются фаэтоны, белые перья которых использовались в народном декоративном искусстве, а также шли на приманку при рыбной ловле. Самоанцы считают их олицетворением верности и семейной привязанности. Эти черты птиц используются при охоте на них. Обычно отыскивают гнезда и найденным в них птенцам протаскивают сквозь ноздри тоненькую ниточку, которую завязывают вокруг горла. Птенец может пищать, но не глотать. Обеспокоенные родители возвращаются к гнезду. Здесь их настолько сбивает с толку состояние птенца, что птиц можно без труда поймать. Самоанцы утверждают, что если птиц в таком положении предоставить самим себе, то они умрут с голода, но не оставят птенцов.

Времена изменились. Изменилась и мода. Пулетасииз одежды, навязанной чужеземцами, превратилось в такое же распространенное самоанское понятие, как писупо. Самоанки, наделенные от природы умом и хорошим вкусом, преобразили его в идеальную модель для своих несколько буйных форм.

Пулетаси состоит из слегка приталенной длинной блузки и достигающей щиколоток, не зашитой на боку юбки, обматываемой вокруг талии, у которой достаточно широкая подшивка, чтобы можно было садиться по-турецки, не обнажая ног. В зависимости от фактуры, качества материала и его цвета одна и та же модель может быть использована как вечернее и повседневное платье, как униформа и купальный костюм. Да-да, именно купальный костюм, потому что во время рыбной ловли и сбора крабов на рифах у самоанок всегда прикрыты бедра – места, которые с их точки зрения следует закрывать раньше всего. Когда они купаются в общественных деревенских бассейнах, то, не задумываясь, обнажаются по пояс, но никогда не сбрасывают лавалава с бедер. Впрочем, обычай прикрывать бюст характерен в принципе только для европейских женщин. Самоанки беспечно купаются полуобнаженными в смешанном обществе, не вызывая ни у кого возмущения, и только при виде приближающихся иностранцев быстро подтягивают лавалава.

Мода на короткие юбки прививается на Самоа медленно и с трудом. В школах введены, правда, мундирчики европейского покроя, и молодые девушки охотно носят коротенькие платьица, но только до поры до времени. Вместе со зрелостью к ним приходят полнота, новые обязанности и – пулетаси. Да и кто в состоянии часами сидеть по-турецки на циновке и обсуждать с женским комитетом дела деревни, когда узкое платье жмет, а комары немилосердно кусают голые икры!

Нам нравилось наблюдать, как местные жители высыпают из ворот церквей в воскресный полдень. За женщинами в белых пулетаси и в смешных плоских шляпках, сплетенных из пальмового лыка и украшенных цветами, за мужчинами в изысканных лавалава и пиджаках. Все они в галстуках, у каждого в руках Библия и зонтик… Все высокие и полные, наделенные какой-то врожденной элегантностью и грацией, которым нельзя научиться. При своей безукоризненной элегантности они почти все шли босиком. Более того, мы часто видели на официальных приемах босоногих государственных деятелей, одетых в темные костюмы в самоанском исполнении или в лавалава вместо брюк. А если подумать, то почему бы им не ходить босиком? Почему самоанцы Должны втискивать свои широкие и мощные ступни, привыкшие к раскаленному песку и острым коралловым рифам, в европейские ботинки?

Разве не могут они из заморской цивилизации взять себе только то, что им удобно? Почему босая комиссия в лавалава и с цветами за ушами должна быть менее компетентной, чем одетая в лакированную обувь? Действительно, почему?

В Апиа можно часто встретить подростков с соседнего Паго-Паго. В отличие от земляков из Апиа, они в большей степени подверглись американизации. Разумеется, американизации поверхностной, выражающейся больше в форме поведения, чем в уровне образования и жизни. Главнейший реквизит этой золотой молодежи с острова Тутуила – ковбойские ботинки. Жалко было смотреть на этих ребят, как они беспомощно прихрамывают и морщатся от боли, пройдя несколько сотен метров. Ведь высокие голенища и каблуки подвергают весьма тяжелому испытанию ноги, сотворенные для ходьбы босиком.

Странное впечатление производит Восточное Самоа, где американцы хозяйничают на протяжении десятилетий. В Паго-Паго есть аэродром и отель, ориентирующийся на туристов. В отеле есть купальный бассейн, отличный бар, ночной ресторан, а все действительно самоанское отошло на второй план. Бедные деревни, заброшенные фале, сады, заросшие сорняками, запущенные плантации…

Таро и бананы ввозятся с Западного Самоа, так как Восточное не в состоянии покрыть свои потребности в этих элементарнейших пищевых продуктах. Среди молодежи в устрашающем темпе растет преступность, а любимый спорт таких же самых ребятишек, которые на Уполу и Савайи выбегают на дорогу, чтобы поздороваться с проезжающими туристами, – метание камней в автомобили папаланги…

На Западном Самоа поражает забота о сохранении древних традиций даже в мелких, казалось бы, несущественных деталях. Вернемся, например, к демонстрации мод. Все там было очень космополитично. Манекенщицы выходили на эстраду, покрытую банановой циновкой, прохаживались по ней с минуту, грациозно покачивая бедрами. Затем выходили другие, и так до тех пор, пока все модели не были продемонстрированы и все девушки, представлявшие цвет местного «общества» не продемонстрировали свои прелести.

Самоанцы остались, однако, не в восторге от этого показа и через несколько дней в большом сарае на Прибрежной улице организовали свой. Можно даже сказать антипоказ. Организовали его женские комитеты всех самоанских деревень с целью сбора средств на строительство своего помещения в Апиа. Дом был нужен и для размещения администрации, и для проведения собраний, и под общежитие для делегаток из глубинных районов острова, и для детской консультации. Чего только не планировали разместить в этом доме. Однако средства комитета оказались весьма скромными. Европейцам казалось, что женщины берутся за непосильное для них дело. Были куплены только самые необходимые материалы. Рабочая сила была бесплатная, да и все работы производились без оплаты. Специалисты со своими бригадами каждое утро принимались за работу, и все новые группы женщин приходили им на помощь, заботились о еде и напитках (безалкогольных!), подбадривали песнями. Когда же деньги были абсолютно необходимы, то организовывались какие-нибудь мероприятия и все поступления шли на латание дырок в бюджете. То же самое было и на этот раз.

Входные билеты не имели определенной стоимости. У дверей, ведущих в зал, сидела Саламасина Малиетоа, сестра президента, которая по самоанским традициям занимала пост председателя женского комитета. Она принимала от гостей пожертвования, размер которых тщательно записывала в специальном блокноте. Зал был украшен свежими листьями и цветами. Эстрада со стороны, обращенной к публике, была так густо усыпана цветами, что они образовали настоящий гобелен. От запаха цветов и пахучих масел, которыми были натерты тела женщин, кружилась голова.

Началась демонстрация. На эстраду одна за другой выходили группы женщин из отдельных деревенских комитетов. Молодые девушки и старухи проходили по авансцене, пели и танцевали сиву. Все по очереди оказывались в центре внимания публики; на них направляли свет прожекторов, и они, не переставая танцевать, отступали к колышущейся разноцветной группе на втором плане. Иногда какая-нибудь девушка, может быть, таупоу в своей деревне, а может быть, дочь какого-нибудь великого вождя, задерживала на более длительное время внимание зала. Она танцевала с кротким обаянием, улыбающаяся и спокойная. Вокруг нее прыгали и покрикивали старухи с перекошенными лицами. Они старались, создавая определенный контраст, обратить особое внимание присутствующих на красоту девушки. Впрочем, старухи танцевали, пожалуй, лучше других. Они не только образовывали фон для молодости. Наоборот, несмотря на дородность и сморщенные лица, танцевали легко, движения их были чрезвычайно точны, а каждый жест, каждый изгиб пальца и ладони сам по себе был произведением искусства.

Платья этих необычных манекенщиц, сотканные из листьев и свежих цветов разноцветных гибискусов, удивительных темно-лиловых лепестков банана, красного и розового имбиря, белых цветов китайской розы, были необыкновенны и неповторимы. Сухая многослойная, как луковая кожура, кора банановой пальмы послужила материалом для создания изысканных юбок, увядшие листья деревьев и кустов пошли на чудесные юбочки, лифчики, венки и короны.

Реакция зрительного зала была бурной. Когда же на эстраду выскочил строитель и в окружении своих подмастерьев сплясал сиву, из зала на авансцену посыпались монеты достоинством в несколько шиллингов. Но энтузиазм достиг своего апогея в тот момент, когда на фоне танцующих манекенщиц выступили по очереди все масифо,жены «королевских сыновей», женщины, но традиции занимающие высокое положение, представлявшие тем самым президиум правления женского комитета. Танцевала Масиофу Фетауи, жена премьера Матаафа; Масиофо Телеиса Малиетоа, жена президента, и, наконец, самая достойная среди них, обожаемая всеми самоанцами, первая дама страны, седовласая Саламасина Малиетоа. Не мать и не жена самого великого вождя удостаивается чести, подобной королевской в монархических странах, а самая старшая сестра правителя.

С легендарных времен редко кто пользовался такой популярностью и уважением, как Саламасина. Когда она начала танцевать сиву (последний танец этого вечера) и отвесила изысканный поклон собравшейся публике, к ее ногам посыпался дождь монет. Ежеминутно поднималась какая-нибудь женщина и в ритме мелодии приближалась к эстраде. Она покрикивала, похлопывала себя по бедрам, плечам, лицу и, высоко держа над головой однофунтовый банкнот, размахивала им, как знаменем. Каждый должен был его увидеть и оценить по достоинству. Потом его положили к ногам танцующей среди других банкнотов и серебряных монет. После представления деньги аккуратно собрали, пересчитали и отложили на покупку необходимого инвентаря для только что построенного центра. Так выглядел «антипоказ» моды, и так самоанские женщины фаасамоа строили новое здание для своего комитета.

Большой парад

Какие еще мероприятия проводятся по случаю праздника независимости? Ежегодно устраиваются гонки длинных весельных лодок, конные скачки, ну и, разумеется, гвоздем программы является большой парад у мыса Малинуи. Сразу после появления на трибуне главы государства и исполнения государственного гимна раздается громкая артиллерийская пальба, и синий дым окутывает толпу. Прежде чем ветер развеет запах пороха, духовой оркестр начинает играть вальс, и президент приступает к смотру участников войны.

Ритмично и грациозно идет Малиетоа вдоль вытянувшихся по стойке смирно самоанцев, новозеландцев, американцев и… немцев. Этот самоанский либерализм по отношению к солдатам бывшей третьей империи кажется нам немного гротескным. Разумеется, они были далеко от адского котла, кипевшего в Европе. Это были «свои» немцы, женившиеся на самоанках, дети которых ехали в Германию, чтобы получить диплом и пообтесаться в свете.

Хотя наши местные приятели слышали об ужасах войны в Европе и были потрясены фотографиями в нашем альбоме «Не забудем», но… не видели ничего порочного в том, чтобы сыновья немца и самоанки, Франц или Ганс, воевавшие в рядах вермахта, стояли теперь плечом к плечу с Жаном или Джоном, бывшими солдатами его королевского величества короля Георга.

После смотра участников войны президент вместе с премьером становится на возвышение, и начинается парад. За ними, в фале фоно, толпится местная и иностранная знать с женами в шляпках и перчатках. Проходят подразделения столичной полиции в серых лавалава и шлемах, деревенские полицейские в белых лавалава, делегации деревенских женских комитетов, скауты, школьники… Оркестр играет ритмично, хоть и фальшиво, марши и вальсы. Голые плечи премьера Матаафы, натертые кокосовым маслом, блестят от пота, а на спине серого пиджака президента расплывается большое мокрое пятно… Группа иностранцев задыхается в фале, окруженном толпой, и с облегчением приветствует начало парада. Президент садится в «кадиллак». За ним в «шевроле» едет премьер Матаафа. На нем красивая набедренная повязка из традиционной сиапо и ожерелье из оранжевых панданусов. Потом трибуну по очереди покидают: верховный комиссар Новой Зеландии, резидент-представитель ООН и группа крупных и мелких сановников. Но толпа не расходится. Люди садятся на траву и ждут начала большого народного гуляния, которое проводится каждый год.

На малаэ перед парламентом далеко за полночь танцуют и поют школьные коллективы, девушки и юноши из различных деревень и островов архипелага, молодые люди и старики. Они выбивают ритмы на свернутых в рулоны циновках, стучат бамбуковыми палками, имитируют движением тела рыбную ловлю, вспашку земли и битвы древних самоанских воинов. Танец сасазахватывает и танцоров и зрителей. С разгоряченными, блестящими от пота и масел телами, с красными и черными полосами на лицах, они выбрасывают в такт быстрого ритма мускулистые руки, сгибают спины, как это делают гребцы, притоптывают ногами. Среди танцующих всегда найдется вожак, который придаст индивидуальность всему коллективу. Несравненный танцор и мим, он выбегает вперед, жонглирует бамбуковыми палочками, подпрыгивает на своих упругих ногах. Часто такие вожаки – настоящие великие народные артисты, для которых танец – средство выражения настроения и мысли, общественной жизни деревни, вечерней рыбной ловли, утренней работы на плантации и ночных встреч с девушками на краю леса.

На следующий день на площади остаются лишь увядшие лепестки цветов имбиря, выпавшие из корсетов девушек, да пожелтевшие венки, издающие острый запах умирающих цветов.

ОСТРОВ БУДУЩЕГО

Гаваики

Это слово всегда меня очаровывало. Неизвестная земля, в неизвестной части света, колыбель величайших мореходов в истории человечества. Через тысячи миль и десятки столетий пронесли они волшебное слово – Гаваики. Мореходы не знают, откуда они пришли и когда. Родили ли их скалистые горы, пески пустыни или трясина илистых рек. Все, что у них осталось, это название туманной страны, которую нельзя найти на картах. Они пришли, расселились по островам полинезийского треугольника и там и остались. Но, может быть, еще в атавистичных видениях им грезились пейзажи родины предков, может быть, посредством святого слова они хотели снискать милость богов в новом доме.

Поэтому некоторые острова архипелага, отстоящие друг от друга на многие сотни миль, они назвали одним и тем же мифологическим словом – Гаваики.

От Новой Зеландии на юге и до Гавайских островов на севере повторяется это традиционное название сказочной страны. Оно появляется, исчезает и вновь появляется в старых записках миссионеров под названиями Аваики, Гаваики, а то и Геаваи, Оваии, Геавийе, меняясь по мере того, как преобразовывался и изменялся праязык.

В 1769 г. капитан Джемс Кук на корабле «Индевер» приплыл на архипелаг Общества. Там он встретил вождя по имени Тупиа, начертившего по просьбе Кука карту, на которой обозначил семьдесят четыре острова, известные жителям Таити. Затем карту дополнил естествоиспытатель Иоган Форстер, участник второй экспедиции Кука, который почерпнул для этого сведения у других местных жителей. В результате возник уникальный документ, дающий представление о знаниях островитян об окружающем их мире. На карте были обозначены три острова, неизвестные в то время европейцам, которые таитяне называли Оупороо, Охеаваи и Тутуила. Позднее, когда знания европейцев о Полинезии расширились, выяснилось, что имелись в виду далекие Самоанские острова.

Жители Таити никогда, па своей памяти, не плавали на Самоа. Самоанцы же никогда не бывали на Таити. Название этих трех островов и их весьма точное местоположение жители Таити знали… из древних мифов. Охеаваи (Савайи) они называли «отцом всех островов». В древней песне с Раиатеа [44]44
  Раиатеа – один из островов Общества. – Прим. авт.


[Закрыть]говорится о нем, как о «месте рождения суши»… Более того, ряд данных указывает на то, что в древние времена полинезийцы прибыли на острова Общества именно с запада. Это подтверждает название группы малых островов на западной оконечности архипелага Фенуаара – Дорога Народов. Не является ли Савайи мифологической Гаваикой, откуда полинезийцы расселились по другим районам Тихого океана? Не это ли первый здесь колонизированный остров, напоминающий древним полинезийцам их легендарную родину?

Самоанцы так давно живут на своем архипелаге, что в противоположность большинству других полинезийских народов утратили воспоминания о какой-нибудь миграции. Если спросить вождя или оратора хорошо знающего легенды, откуда происходит население Самоа, он ответит – «с неба» или «ниоткуда». Самоанцы всегда были здесь. Они или родились на этих островах, или приплыли сюда прямо из мира богов. Ни о чем другом аборигены и слышать не хотят. Миграция хороша для тонганцев или маори, но не для них. Зато тонганцы и не думают отрицать свое самоанское происхождение. Даже в их древней легенде говорится о том, что полинезийский божок Мауи поднял со дна моря Тонгатапу – самый крупный из атоллов архипелага – самоанским крючком для ловли рыбы.

Ряд научных данных, в том числе сравнительного языкознания, также указывает на то, что Самоанские острова были если не первыми, то одними из самых ранних центров полинезийской колонизации. А может быть, самоанский остров Савайи и есть мифическая Гаваика? Сегодня было бы напрасно искать там следы далекого прошлого. Самые древние находки – это остатки оборонительных стен, которые относятся к периоду тонганских войн или к 950–1250 гг. нашей эры. Материальных признаков, свидетельствующих о том, что Савайи является недостающим звеном в маршруте миграции полинезийцев, так и не удалось отыскать. Этот самый большой остров Самоа, с которым теперь связывают надежды на лучшее будущее страны, в прошлом столетии не очень жаловали. Первенство в политической и экономической жизни, в развитии школьного обучения и сети службы здоровья признавалось за меньшим островом – Уполу. Савайи во всех отношениях развивался медленнее, а число его жителей прогрессивно уменьшалось [45]45
  В 1900 г. на Савайи жило 42 % населения Самоа, в 1966 г. 27 %. – Прим. авт.


[Закрыть]. Много способных и гордых людей переселилось в Апиа в поисках лучшего заработка и возможности получить образование или же эмигрировало в Новую Зеландию. Но Савайи обладает большим хозяйственным потенциалом. Поэтому в 60-х годах начали громко говорить о необходимости интенсивного развития острова, так как на Уполу растут трудности с обеспечением все увеличивающегося населения работой и продуктами питания. И вот в связи с проектом фирмы «Потлач» Савайи оказался в центре внимания всей страны.