Текст книги "Архипелаг мореплавателей"

Автор книги: Ева Воляк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Ева Воляк
Архипелаг мореплавателей

ПРЕЛЮДИЯ К САМОА

В тот день в Джакарте было жарче, чем обычно. Несколько недель шли проливные дожди, и влажность воздуха достигала 90 процентов. Над центром города поднималось удушливое облако пара и выхлопных газов.

В представительстве ООН на улице Кебон Сири шла лихорадочная работа: уезжали эксперты, уничтожались документы, свертывались картотеки… Был февраль 1965 года. В связи с выходом Индонезии из Организации Объединенных Наций все эксперты и администрация должны были покинуть страну до 1 марта.

Мы наблюдали за тем, как из Информационного центра выносили большие ящики, полные книг, и ставили их на грузовики. Нас заметил Кит Китатани.

– Хэлло, Марк! – крикнул он. (После нескольких попыток произнести имя Збышек – Збск… все звали моего мужа Марком.) – Пришла депеша, что тебя переводят. И знаешь куда? Пошли покажу.

Он подвел нас к большой настенной карте. На голубом пятне Тихого океана я разглядела несколько точек. Одну из них – Самоа – кто-то обвел красным карандашом.

Так мой муж стал главным архитектором и строителем городов на островах, которые выглядят на просторах Тихого океана как следы от укола булавкой, а расположены – страшно сказать – на самом краю света.

Мы начали поспешно собирать сведения о Самоа, но никто ничего не знал. На помощь пришла литература. Я прочитала «Дождь» Сомерсета Моэма и упаковала побольше зонтов и плащей. Потом кто-то познакомил нас с бывшим представителем одной западногерманской фирмы в Апиа, столице Западного Самоа. Он сразу же размечтался, как только услышал о Самоа.

– Господа, это же лучшие годы моей жизни! Но… – он посмотрел на меня и вздохнул, – тогда я еще не был женат.

Мы отправились в путь. Преодолевая несколько сотен миль за раз, через Перт, Сидней, Веллингтон мы добрались до Нанди на островах Фиджи. Здесь мы впервые вкусили прелести жизни южной части Тихого океана: цветы в волосах, венки, укулеле… Воздух был насыщен ароматом китайской розы…

В приподнятом настроении мы направились к самолету. Им оказалась старая «Дакота» полинезийских авиалиний, при виде которой в мою душу закралось беспокойство; машина выглядела так, словно ее минуту назад приволокли со свалки металлолома. Вся в ржавых пятнах, обшарпанные кресла, грязные окна…

– Сколько миль отсюда до Апиа? – шепотом спросила я мужа, чтобы меня не услышала наша пятилетняя дочь.

Магда, несмотря на свой возраст, имела богатый опыт по части «авантюристических предприятий» своих родителей. Поэтому в сомнительных ситуациях она решительным тоном заявляла «боюсь» и отказывалась принимать в них участие.

– Не знаю. Наверное, как от Варшавы до Москвы, – так же шепотом ответил Збышек.

Сначала все шло хорошо. Самолет немного дребезжал, но летел прямо и не слишком качался. Но как только наступила ночь, началось что-то страшное.

– Ничего, – успокаивала нас, восьмерых пассажиров, прелестная стюардесса. – Это просто пора ураганов… – она не успела докончить фразу, как «Дакота» резко спикировала вниз, и стюардессу отбросило на несколько метров к кабине пилота. Ураганный вихрь играл машиной, как шариком для пинг-понга. Дождь сквозь щели просачивался в салон, заливал кресла и одежду, смешиваясь с ручейками пота. Минуты превращались в часы, а страх сменялся отупением. Прошло уже пять часов с момента вылета из Нанди, но огней Апиа все еще не было видно.

Наконец все утихло. Мы – на аэродроме. Вдоль взлетной полосы горят огоньки керосиновых ламп. Оглушенные и ко всему безразличные, выходим из самолета. Кругом – тишина и спокойствие. Только издали доносится глухой шум моря, а рядом, в пальмовой рощице, звенят цикады. Аэродром, покрытый мягкой травой, благоухает, как свежескошенный луг.

По дороге в Апиа из-за туч выглянула луна, проложив в океане серебристую, как чешуя щуки, дорожку. Луна осветила неподвижные лапы кокосовых пальм и придорожные лачуги. В некоторых еще горел свет. Силуэты людей резко выделялись на фоне белых москитных сеток. Фары автомобиля вырывали из тьмы живописные группы парней и девушек, сидевших на обочине дороги. Они показались мне красивыми и беззаботными.

Эти первые впечатления от Самоа навсегда остались в моей памяти. Более того, первоначальное восхищение со временем переросло в постоянное и сильное чувство.

Мы прожили на островах три года – очень маленький срок для того, чтобы по-настоящему узнать страну со своеобразной культурой, сильно отличающейся от европейской, и не дать обмануть себя всему показному, рассчитанному на туристов. Я познала Самоа настолько, что могу выделить то неповторимое, исключительное, бесценное и одновременно непрочное которое еще живет в эту минуту, но уже начинает разрушаться, а завтра, возможно, умрет. Это – искренность и непосредственность человеческих чувств, доброжелательность и безмятежность, простота и первозданная красота. Так и просится на язык избитое выражение – самоанцы носят в себе солнце.

До сегодняшнего дня они сохранили свои вековые традиции. Не только показные или рассчитанные на праздники. Ими насыщена вся повседневная жизнь аборигенов. Время остановить нельзя, его можно задержать, да и то ненадолго. Появление новых ценностей неминуемо грозит гибелью старым. Но не всем. Самоанцы – гордый народ. Они сознают своеобразие своей культуры и исторического наследия. Их привязанность к традициям иногда граничит с навязчивой идеей. Что удастся им сохранить из прошлого? Не будет ли это только формальным выполнением церемониала ритуальных слов и жестов, изживших свое содержание? Сумеют ли они оградить страну от превращения ее в музей-резервацию для туристов и одновременно сохранить свою индивидуальность, неповторимость?

Мы пробыли на Самоа только три года, но за этот короткий промежуток времени здесь произошло больше событий, чем за предыдущие пятьдесят лет. Однако важнее всего то, что уже через несколько лет после завоевания независимости отчетливо начала вырисовываться линия будущей жизни страны. Молодая администрация набиралась опыта, училась разрешать конфликты между требованиями нового времени и существовавшей многие столетия общественной структурой. За период 1965–1968 гг. произошли крупные и мелкие события, которые, как мозаичные стеклышки, творили образ будущего Самоа.

На наших глазах вырос морской порт в Апиа. В Асау на острове Савайи строился второй. В центре города появилась отвоеванная у моря дополнительная территория площадью в 28 акров, где под толстым слоем песка и кораллового щебня похоронен остов прусского военного корабля «Адлер». Построено первое промышленное предприятие на Самоа – фабрика по производству мыла и кокосового масла. В это же время здесь открылась новая школа тропического земледелия, самая крупная и лучшая в этом районе Тихого океана. Впервые была проведена широкая кампания против филариоза, болезни, вызывающей распухание конечностей до слоновьих размеров, которая на протяжении столетий была проклятьем островов Самоа. Утвержден первый план застройки столицы. Мы были свидетелями очередных выборов в парламент, а также замены монетарной системы на десятичную. Пережили мы и трагический для хозяйства страны ураган столетия.

В 1967 г. парламент принял решение предоставить могущественной калифорнийской деревообделочной фирме «Потлач Компани» земли на острове Савайи. Это решение примечательно тем, что оно коснулось ревниво оберегаемых Samoan customary land, то есть территорий, по бытовому праву принадлежащих отдельным семьям.

На рубеже 1967–1968 гг. на Самоа прибыли 115 молодых американцев из Корпуса мира. Большинство из них закончили высшие учебные заведения. Их направили на два года на архипелаг для работы в ведомствах здравоохранения, народного образования, общественных работ и т. п. Если принять во внимание, что население Западного Самоа насчитывает, согласно последней переписи 1966 г., 131 377 человек, из которых более 50 % составляют дети моложе пятнадцати лет, то становится ясно, что это не могло пройти без последствий для всех форм общественной жизни на Самоа.

В общем развитии страны не последнее место занимает форсированное развитие туризма, которое опирается на тесное сотрудничество американского Самоа с крупными туристическими агентствами Соединенных Штатов.

Итак, страна, находившаяся свыше полусотни лет под опекой Новой Зеландии, попадает в еще большую зависимость от США. Проникновение американцев в центральные учреждения страны, в каждую область общественной и экономической жизни в качестве то высококвалифицированных специалистов промышленных компаний, то служащих туристических бюро или Корпуса мира, фактически ставит в зависимость народ Самоа от Соединенных Штатов Америки, что, конечно, тревожит многих самоанцев.

Один журналист в решающий момент парламентской дискуссии, касающейся передачи некоторых земель в аренду «Потлач Компани», сказал:

– В настоящее время стране необходимы «Потлач» и другие подобные компании. Но мы должны быть уверены в том, что через десять-двадцать лет, когда средний гражданин приобретет достаточные экономические знания, правительство сможет проводить волю народа.

Но может ли быть такая уверенность?

Не берусь предсказывать будущее, так как пишу лишь о том, каким было Самоа вчера и в далеком прошлом, каким оно стало сейчас и что сохранилось в нем от прошлого, а что исчезло с течением времени.

Мне хотелось бы, чтобы эта книга приблизила к читателю Архипелаг мореплавателей с его красочным фольклором, очаровательными легендами, богатой природой и добрыми, прекрасными людьми.

ИЗБАВЬТЕ НАС ОТ ПЛАВАЮЩИХ БОГОВ…

Острова бога Тангалоа

– Самоа? Конечно, знаю, где находится Самоа! – авторитетно заявил один наш знакомый в Джакарте. Он посмотрел на карту и ткнул пальцем в… Самос.

Этот разговор состоялся во время небольшой викторины «Что ты знаешь о Самоа?», которую мы провели среди наших друзей незадолго до выезда в Апиа. Оказалось, что все вместе мы очень мало о нем знаем. Средний европеец представляет себе, что его нужно искать где-то на Тихом океане. Название «Самоа» ассоциируется у него с именем Роберта Льюиса Стивенсона, и он имеет на основе романов Конрада и С. Моэма вполне сложившееся мнение о пейзаже, климате архипелага и обаянии полинезийцев.

Знания об островах до сих пор бедны. Предполагается, что полинезийцы появились на Тихом океане где-то между 2000 г. до н. э. н 400 г. н. э. Прибыли они из Юго-Восточной Азии и заселили Самоа, Раротонга, Тонга и Таити. Постепенно они расселялись и по другим островам. На маленьких суденышках, ориентируясь по звездам, присутствию и отсутствию определенных видов птиц и направлению волн, они с женщинами, детьми и со всем своим имуществом пересекали Тихий океан задолго до появления здесь великих мореплавателей-европейцев.

К сожалению, у самоанцев не было собственной письменности. Поэтому трудно проследить их прошлое и отделить историческую правду от существующих легенд и мифов. Все события их жизни передавались устно из поколения в поколение. Их прошлое представляется каким-то сказочным, фантастическим, совершенно опровергающим научные гипотезы о загадочном появлении самоанцев на Тихом океане.

– Мы пришли не из Америки, не из Азии. Мы ведем свою родословную отсюда. Мы всегда были здесь.

Живя в самом сердце Полинезии, в двух тысячах милях от ближайшего континента, Австралии, и в четырех тысячах от Америки, они убеждены, что ведут свое происхождение прямо от… самого могущественного из плеяды полинезийских богов – Тангалоа Ланги.

Вот как, по их представлению, происходило сотворение самоанского мира. Великий Тангалоа взглянул на бесконечную лазурь морей и пожелал иметь там для себя место отдыха. Он воздвиг огромную скалу, а затем разбил ее на куски, которые, подобно камням для перехода лужи, разбросал по всему океану. Так появился архипелаг. Однако, измерив расстояние между островами, он нашел, что Уполу и Мануа слишком далеко отстоят друг от друга. Поэтому между ними он поместил утес, предназначенный для отдыха богов. Позднее этот остров-утес назвали Тутуила. Проделав всю эту работу, Тангалоа ниспослал на землю святую лиану, которая разрослась по скалам. Листья лианы опадали и гнили, и из них возникали существа, подобные червям. Их заметил Тангалоа и превратил в людей. На каждом острове Тангалоа поселил по одной паре людей: Са и Ваи на острове, который сегодня мы называем Савайи, У и Полу – на Уполу, Туту и Ила – на Тутуила. То и Га были перенесены на Тога (Тонга), в то время как Фи и Ти – на Фити (Фиджи). Тангалоа постановил также, что каждым островом будет править только один владыка, которому присваивается королевский титул Туи. Первый из созданных островов должен был стать местопребыванием короля королей. Эту высокую честь Тангалоа оказал еще не рожденному сыну Ночи (По) и Дня (Ао). Во время родов оказалось, что плод прирос животом к матке. И сын получил имя Сатиа Моаатоа (Прикрепленный животом). Из первых букв этого имени и возникло название Самоа. Люди смотрели на страдающего мальчика и говорили:

– Какая жуткая боль!

Поэтому название первого самоанского острова звучит как Мануа Теле (Великая Боль).

Позднее владыкой Фиджи стал Туифити, известный своей жестокостью. Даже самые близкие его родственники не были уверены в завтрашнем дне. Отчаявшиеся сыновья владыки, Нофо и Саума, решили бежать. К ним присоединился двоюродный брат короля Салевао. Братья забрали своих жен, а предусмотрительный Салевао глотнул немного земли и скал. Они сели в каноэ и поплыли на восток.

Когда они очутились в самоанских водах, между Уполу и Савайи, на носу лодки появился Тангалоа.

– Взяли ли вы запасы в дорогу? – спросил он.

– Да, господин. У нас есть скалы и земля, – ответил Салевао.

– Выплюнь землю здесь!

Салевао выполнил приказ, и из той земли вырос остров Маноно. Тогда бог сказал Нофо и его жене:

– Это будет ваша страна.

Остальные поплыли дальше. Вскоре Тангалоа снова приказал:

– Теперь, Салевао, выплюнь скалы.

Из этих скал выросла Аполима.

– Саума и жена Саумы, – это будет ваша страна.

Прошло много лет. Пронеслись столетия, с чередующимися радужными годами мира и благоденствия и годами кровавых войн.

Наступил 1899 год. На пороге нового века Соединенные Штаты Америки, Германия и Великобритания заключили договор, по которому архипелаг Самоа был поделен на две части. Западные острова отошли немцам, восточные – достались Соединенным Штатам. Великобритания отказалась от своей доли в пользу Германии взамен на ее нейтралитет в бурской войне и отказ от претензий на острова в других районах Тихого океана (Тонга, Ниуэ, Соломоновы острова).

Период немецкого господства продолжался около пятнадцати лет. Западное Самоа управлялось немецким губернатором, который опирался на великих вождей, а также на совет фаипуле,то есть на самоанцев, представляющих отдельные избирательные районы страны. Европейское меньшинство представлял Государственный совет, состоявший из высоких государственных чиновников и представителей местного европейского населения.

В начале первой мировой войны все немецкие колонии на Тихом океане, в том числе Самоа, были заняты английскими войсками. После окончания войны на основе Версальского договора (1919 г.) Западное Самоа было официально отобрано у немцев и передано как мандатная территория от имени Лиги наций Новой Зеландии. Во второй половине 20-х годов (1927–1930) на Самоа возникло антиколониальное движение «мау», и начались вооруженные столкновения с новозеландской администрацией.

После второй мировой войны Западное Самоа было преобразовано в подопечную территорию ООН под управлением Новой Зеландии. В результате плебисцита, проведенного в 1961 году, Организация Объединенных Наций признала независимость Западного Самоа. 1 января 1962 года орудийный салют возвестил всем островам Тихого океана о рождении новой республики – первого полностью независимого государства Океании. Другая часть Самоа осталась американской.

Система государственного управления Западного Самоа сочетает элементы республиканского строя со старой родовой иерархией. Здесь нет политических партий и профсоюзных организаций. В соответствии с конституцией главой республики является президент, избираемый Законодательным собранием сроком на пять лет. Функции вождя и президента были пожизненно возложены на двух главных вождей – Тупуа Тамасесе и Малиетоа Танумафили И. В 1963 году после смерти президента Тупуа Тамасесе единственным главой государства остался Малиетоа.

Президент формирует правительство во главе с премьер-министром. Правительство несет ответственность перед однопалатным парламентом, который называется Законодательной ассамблеей и избирается на три года. Граждане Самоа европейского происхождения выбирают в парламент своих депутатов на общих основаниях. Коренные самоанцы пользуются промежуточными выборами, через глав своих родов – матаи.

Столицей Западного Самоа провозглашена Апиа, город с населением в 21 тыс. человек. Там нам предстояло прожить три года.

– Вот это вся Апиа, – Марсель Корруа округлым движением руки обвел пространство между двумя выступающими в море мысами. – Прибрежная улица, два отеля, один кинотеатр, публичная библиотека и несколько магазинов. C’est tout{Это все (франц.). – Здесь и далее прим. пер.}.

Марсель – француз. Он работал в местном отделении ООН и на следующий день после нашего приезда взял на себя роль гида в незнакомом городе.

– Город? Это, собственно говоря, и не город с административной точки зрения. У него нет официальных границ, нет централизованного управления. Это конгломерат из сорока девяти деревень, каждая из которых представляет собой самостоятельный организм. Название городу дал поселок Апиа, лежащий на восточном берегу залива.

Мы проехали на машине всю столицу вдоль и поперек за час. Прежде всего побывали на Прибрежной улице, раскинувшейся над заливом, потом посетили поселки в глубине острова, а также деревни, стоящие на песках и мангровах.

– Вон та возвышенность на горизонте – гора Ваэа. – Марсель указал на зеленый горб, торчащий над городом. – На ее вершине находится могила Роберта Льюиса Стивенсона. Вам обязательно нужно сходить на эту гору.

Но я на время утратила интерес к каким-либо прогулкам. Блеск солнца резал глаза. Утомляла красочная толпа и назойливый, вездесущий шум волн, разбивающихся о рифы. Его было слышно в амбулатории при больнице в глубине острова и ночью и днем. Он протискивался в помещение всякий раз, когда открывались двери в магазин Маккензи с кондиционером, где я сделала свои первые покупки. Он заполнял паузы в музыкальном сопровождении фильмов, демонстрируемых в кинотеатре. То громкий, то замирающий, то нарастающий вновь, он грохотал днем, как лавина из камней. В тихие, безветренные вечера он пел модерато, подобно ветру в камышах… Но постепенно шум океана стал повседневностью, расположил к себе, и я уже его больше не слышала.

Вместе с шумом океан неизменно приносил запах тины, смешанный с запахами пассифлоры, копры и плодов манго.

Рождение города

Со временем, медленно и постепенно, из случайных впечатлений начал вырисовываться истинный облик города.

«Почему именно Апиа, этот маленький поселок, был возведен в ранг столицы?» – не раз думала я в первые дни моего пребывания на Самоа. Мне объяснили, что Апиа в предколониальный период никогда не имела большою политического значения. В ней не жили господствующие роды, она не была административным центром. Ее развитие началось только во второй половине XIX в. с притоком европейцев и ростом торговли. Оказалось, что из всех пунктов побережья западной части архипелага только Апиа обладает прекрасной естественной гаванью, куда через широкий проход между рифами без опаски могут входить европейские корабли. Эта гавань, миссионеры и прежде всего копра решили судьбу поселка Апиа и всей страны.

Но все началось с миссионеров.

Благочестивые отцы из Лондонского миссионерского общества начали свою просветительскую деятельность на Самоа с… одежды для аборигенов. Миссионеры объяснили им, что набедренные повязки из листьев оскорбляют христианское чувство морали, но они смогут избежать греха, если будут носить брюки и платья, прикрывающие грудь и ноги. Чтобы спасти свои души, самоанцы вынуждены были покупать ситцевые ткани, нитки, иголки, ножницы и другие товары, поставляемые прибывающими в Апиа парусными судами. За эти атрибуты спасения торговцы заставляли их платить огромным количеством овощей, фруктов и мяса.

Но это было только начало.

Развитие техники в Европе вызвало стремительный рост потребности в кокосовом масле, используемом при производстве свечей и мыла. Началась эра копры, а с ней процветание апийского порта. На острова хлынула волна пришельцев из Америки и Европы, охотников нажить состояние на кокосах. В апийский порт прибывало все больше и больше кораблей, которые привозили текстиль, орудия труда и огнестрельное оружие, а увозили копру.

С наплывом белых поселенцев побережье начало быстро застраиваться. Временно сколоченные бараки, склады и магазины с железными крышами втискивались между самоанскими домами фале,покрытыми соломой. Как грибы после дождя, росли каменные церкви и первые кабачки с грогом. Англия, Соединенные Штаты Америки и Германия, заботясь о кармане своих граждан, учредили в Апиа свои консульства. Так рождался городской уклад жизни.

А самоанцы?

Белые привезли им железо, грог и болезни: корь, коклюш, грипп… Эпидемия за эпидемией собирали среди местных жителей свою жатву. Начали распространяться кожные заболевания. Мыло стоило порядочную меру кокосового масла, а личная гигиена пропагандировалась миссионерами в XIX в. не так горячо, как юбки и панталоны. Разжигаемые среди аборигенов межплеменные войны стали с использованием «прогрессивного» огнестрельного оружия более кровавыми, чем когда-либо в прошлом. Подсчитано, что в период между 1840 и 1880 гг. местное население уменьшилось на одну треть. Это та цена, какую Самоа заплатило за выход из «варварства».

Народ тайно молился богам своих предков: «Избавьте нас от плавающих богов, ибо вместе с ними приходят болезни и смерть…».

Но «плавающие боги» прочно обосновались в Апиа. Они торговали, занимались интригами, разжигали тщеславие местных вождей и натравливали их друг на друга. За оружие скупали землю.

Соперничество трех великих держав за торговое и политическое влияние обострилось. Консулы Англии, Германии и Соединенных Штатов Америки пытались всеми средствами: клеветой, подкупом и силой – завоевать монополию на самоанский кокосовый бизнес. В 1889 г. обстановка накалилась, назревал вооруженный конфликт. Любая искра могла вызвать взрыв.

16 марта в окруженном рифами заливе Апиа находилось семь военных кораблей: немецкие «Адлер», «Эбер» и «Ольга», американские «Ванделия», «Трентон» и «Нипсик», английский «Каллиоп». Они притаились, наблюдая друг за другом, направив жерла пушек на белые дома города. Вдруг налетел ураган. Кораблям необходимо было покинуть окруженную рифами западню и выйти в открытое море. Но… это означало оставить вражеские корабли без присмотра, отказаться от своих претензий на изобилующие копрой острова. Только «Каллиоп» уже при разбушевавшемся урагане сумел выйти в море и уцелел. Остальные корабли разбились о рифы, а часть их команды утонула.

Самоанцы из поселка Апиа тут же организовали спасение утопающих. Рискуя жизнью, они вытаскивали из моря тех, кто, не моргнув и глазом, был готов обратить их дома в пепелище. Вождь деревни в знак благодарности получил из Вашингтона… золотые часы.

Интересным документом того времени является рапорт от 20 марта 1889 г. командира «Каллиопа» X. К– Кейна:

«С глубоким прискорбием должен доложить о страшном урагане, вызвавшем опустошение, превышающее все, что когда-либо случалось с начала использования пара. Из семи кораблей погибло четыре. Два были выброшены на берег. Утонуло 130 человек. „Каллиоп“, благословение богу, уцелел… Никто из команды не погиб… От „Трентона“, „Ванделии“, „Адлера“ и „Эбера“ остались только обломки. Спасти выброшенные на камни „Ольгу“ и „Нипсик“ почти нет никакой надежды.

…В четверг, 15 марта, барометр начал падать. Погода была дождливая и безветренная. На берегу нас заверили, что барометр падает к дождю и нет причин для опасений… после полудня с северо-востока задул ветер, который постепенно усиливался. В полночь разразился шторм. На рассвете при ураганном ветре мы заметили, что нас сносит на рифы. В это же время „Эбер“ пошел на дно со всей командой. Спаслось только пять человек.

…Море (16 марта в 8. 00 вечера) уже перекатывалось через рифы. Нас сносило на „Ванделию“. „Ольга“ находилась рядом по нашему правому борту, а рифы невдалеке по левому… „Ольга“ едва не столкнулась с нами… Я решил попытаться выскользнуть и спасти корабль… Потребовал от первого механика выжать из машины все, на что она способна… и понемногу-понемногу, постепенно увеличивая скорость, нам удалось уйти».

Остов «Адлера» так и остался в Апийском заливе. Деревянные части сгнили, и их унесли волны. Железо покрылось ржавчиной и водорослями. Останки глубоко зарылись в песок в нескольких десятках метров от берега и стали неотъемлемой частью городского пейзажа. Они оставались там до 1967 г., пока при строительстве порта их окончательно не засыпали песком, поднятым со дна моря.