Текст книги "Бывшие. Хочу тебя себе (СИ)"

Автор книги: Ева Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– В смысле? – еле сдерживаюсь, чтобы не скинуть её с себя.

– В прямом, – она пожимает плечами и снова тычет мне в лицо сиськами.

Сучка. Скользкая, как и её придурок-отец.

– Предлагаю найти укромное место и… – она делает паузу, из которой всё понятно. – Познакомится поближе, так сказать. Хочешь меня?

– Я не буду тебя трахать, Алиса. Слезь с меня нахрен.

Поднимаюсь с кресла и ставлю её на ноги. Рогова в шоке хлопает глазами, и мёртвой хваткой держит меня за предплечья.

– Что это было, Адаров?! – её глаза метают искры.

– Мне повторить?

– Какая муха тебя укусила? Всё же было хорошо, – требовательно заявляет Рогова.

– Уйди с дороги.

– Чёрта с два, – она тычет мне пальцем в грудь. – Всё будет так, как я хочу!

– Плевать, – отодвигаю её от себя и направляюсь на поиски отца с его придурком партнёром.

Хотя, нахрен они мне сдались? Я просто могу развернуться и уйти. Здесь я никому ничего не должен.

Но мне, сука, хочется высказать им всё, что я думаю. Придурку Рогову с его больной на голову дочуркой, что припёрлась ради потрахушек в одном только подобии платья.

И отцу.

Парой ёмких фраз расставить акценты и пусть делают что хотят. У них нет рычагов для воздействия на меня.

– Мы с тобой поженимся! – прилетает мне в спину истеричный крик.

Нет. Женюсь я на Нэлли.

Я не позволяю бешенству, что разрывает нутро выйти наружу. Держу всё в себе. Не хочу потасовки с отцом при матери. А вот перекинутся парой слов с Роговым кулаки так и чешутся.

Выхожу из дома через чёрный вход, и иду к беседке, где бизнес-партнёры пьют водку, что-то громко обсуждая. Ржут, празднуют.

– Что отмечаем? – сажусь напротив, сверля взглядом обоих.

По лицу отца пробегает тень, но только на секунду. Он знает меня, а я его. До Адарова старшего быстро доходит зачем я здесь.

– Алису одну оставил? Невежливо, – цедит, наливает им по стопке, а также пододвигает рюмку мне.

– Она мне никто, – смотрю на стремительно меняющееся лицо Рогова.

– Женщин из своего круга надо уважать, – нажимает отец. – А никто тебе та пигалица, – смакует слова он. – Твоя мать мне рассказывала. Кто она там? Безотцовщина и будущий юрист? Смех. Небось узнала, из какой ты семьи и решила быстренько от тебя залететь. Надеюсь, ты предохранялся?

Опрокидываю стопку, даю себе пару секунд, чтобы успокоиться и не закрыть отцу рот. Кулаком.

– Мама от тебя залетела во сколько? – громко стучу дном рюмки о деревянный стол, закусываю. Не любитель водки. – Ей хоть восемнадцать было?

– Вспомни, с кем разговариваешь. И о ком. Мать надо уважать, но у тебя с этим понятием пока слабовато, – расслабленно откинувшись на спинку плетёного стула, говорит Рогов.

Высокомерный ублюдок и тёмная лошадка, о котором ходят самые разные слухи. Впрочем, я знаю о нём одну историю, которая и без всяких сплетен помогает на сто процентов понять кто он.

Фирма, в которой сейчас два генеральных директора, была в одиночку основана Адаровым старшим. Первые годы он денно и нощно пропадал в офисе, поездках, командировках. А мама была дома с мелким мной. Из-за беременности она так и не окончила универ и осталась без профессии. А может дело в том, что бизнес отца пошёл вверх и необходимость работать ушла? Не знаю.

Рогов нарисовался в нашем доме, когда мне было лет двенадцать. Я помню не всё, но то, как ревела по ночам мама, запомнил хорошо. Её красные глаза и севший голос.

Отец тогда загулял, это было понятно даже мне ребёнку. Здесь и пригодился новый друг.

Он быстро вошёл в курс дела, изучил как работает фирма, заменял отца…

А потом я стал случайным свидетелем того, как Рогов угрожал отцу компроматом. Какая-то из его случайных любовниц залетела, но это было не всё. В руках отца была стопка фотографий. Разглядывая их, он чернел на глазах.

«Жена не должна ни о чём знать».

Эту фразу я прям запомнил. Потому что она уничтожила мою веру в то, что у меня хорошая семья, а такую хочется каждому ребёнку. И с этого дня Рогов стал полноправным хозяином половины акций детища моей семьи.

Не только отца, но и матери, которую он предал ради кучки шалав.

Мама этого не знает. Догадывается, конечно, ведь плакала не просто так. Но фактов у неё на руках нет, они у Рогова.

После той истории всё устаканилось и встало на свои места. Любовница сделала аборт, отец завязал с бухлом.

Всё стало как раньше, кроме одного. Теперь к отцу пиявкой присосался паразит Рогов, и самое дерьмое в том, что отец стал перенимать от него некоторые черты. Или это я вырос и перестал видеть в отце идеал? Не знаю.

– Говорим о понятиях? Хорошо. Ваша Алиса только что предлагала мне себя отыметь. Так себе воспитание, – смотрю, как с наглой морды дружка отца буквально слетает маска хозяина этого мира.

– Чё ты несёшь? – возмущается отец.

– Правду, – не свожу с Рогова взгляда.

– Я прошу тебе эти слова только по одной причине, – он ухмыляется, а я уже догадываюсь, что они тут отмечали, уроды.

– Какой?

– Мы с Валерой поговорили, – блеет словно баран, отец, – и решили, что для блага бизнеса и благополучия наших семей, ты должен сделать Алисе предложение.

– Она согласится, – вставляет свои пять копеек Рогов. – Я тебя, как будущего зятя прощаю за базар.

– Мне плевать на твою фирму, – адресую фразу отцу, – и на твою дочь. И прощение своё можешь засунуть себе в задницу. Я сказал о ней правду.

Давно хотел с Роговым перейти на «ты».

Поднимаюсь и во всех смыслах свысока смотрю на зажравшихся мужиков, которые решили поиграть в куклы и поженить детей.

Меня бесит, что ни до кого в этой семье, включая маму, не дошло, что Алиса Рогова, с её повадками и поведением избалованной дуры, меня отталкивает, а не привлекает.

Да и появление в моей жизни Нэлли отрезвило. Всё внезапно встало на свои места. Она мне подходит всем, от и до. Просто идеальная, будто сделана специально для меня. Рогова крутила жопой, а у меня в голове Нэлли. Чистая и добрая.

Да я скорее сдохну, чем сделаю ей больно.

Никогда и ни за что её не раню.

Но, как говорится, никогда не говори никогда…

Глава 18

– Ты не понял, – отец тоже встаёт. – Пришло время отдать долг семье. Больше никаких контактов с нищей пигалицей, – заявляет и упирается в стол кулаками. – Поразвлекался и хватит.

– Пошёл ты. У меня нет долгов перед этой семьёй, – горечь жжёт грудь, словно кислота. И это я ещё останавливаю себя от того, чтобы ударить его за слова о Нэлли.

– Ты мне всем обязан, – рычит Адаров старший. – Не позорь меня, щенок. Потом ещё спасибо скажешь за то, что я не даю тебе просрать свою жизнь.

Скрещиваю руки на груди и качаю головой.

– Просрать? – уточняю нарочито громко. – Как это почти сделал ты? Напомнить тебе, при каких именно обстоятельствах в твоей фирме появился ещё один хозяин?

– Ты этой жизни ещё даже не нюхал! Пройдёшь мой путь, тогда и поговорим.

Отец слишком в себя поверил. Увы, для меня он не авторитет, как бы горько это ни звучало. И ни его деньги, ни форма мне не нужны. Он этого не знает, но я позаботился о себе. У меня есть и деньги, и связи, просто я не рисуюсь.

Я сделал вывод из ошибок отца и действую от обратного.

Глядя в его наглое, злое и красное от водки лицо, бросаю в него неудобную правду. Это ему за грязь о Нэлли. И за слёзы мамы, сыну их забыть тяжело.

– Путь, говоришь? Тот самый путь блядства, когда твоя жена умывается слезами? Или ты про беременную любовницу? Развилка выходит. Крайне дерьмовая, с какой стороны ни посмотри.

Отец бьёт по столу кулаком, отбрасывает в сторону плетёные стулья, что разделяют нас, и идёт на меня. Так тому и быть, я отступать от своих слов не намерен.

– Мужики, остыньте! – подскакивает с места Рогов.

– Лёша! – мама появляется из ниоткуда и встаёт между нами. – Демид! – смотрит на меня разочарованно, обвиняя одним только взглядом. – Вы что подраться решили?

– Этому неблагодарному щенку давно пора преподнести урок, – с пеной у рта доказывает отец. – Это я дурак зря тебя слушал, – рычит матери в лицо, – пальцем его не трогал. А надо было сразу спесь выбивать!

– Надо было. Только тебя дома не было. Бани звали и проститутки, – озвучиваю правду.

– Демид! – одёргивает меня мама. – Ты зачем это говоришь? Будь умнее! Не видишь, что отец выпил? Зачем его злишь?

– Это твой сын, Эвелина, – пьяным голосом обращается к ней отец. – Твой! Ты его таким вырастила.

Он тычет в меня указательным пальцем, а потом Рогов помогает ему сесть обратно в кресло. Заботливо наливает ещё одну стопочку. Вот это друг.

– Демид, пойдём домой, – мама берёт меня за руку и шёпотом добавляет. – Папа выпил. А ты сам знаешь, какой он, когда пьяный.

Я прислушиваюсь к ней только потому, что вижу в её глазах страх. Она опасается пьяного отца и боится скандала.

Мы заходим домой, она следующие пять минут смотрит за отцом через окно кухни и теребит край кофты. Я наблюдаю за этим и злюсь с каждой секундой всё больше.

– Он тебя бьёт? – спрашиваю в лоб, хотя сам никогда не замечал за родителями драк. Скандалы – да, но никакого рукоприкладства.

– Типун тебе на язык! – возмущается мама. – Твой отец, конечно, не святой, но никогда пальцем меня не тронул. Это я тебе, как перед иконой говорю.

– Пусть попробует.

– Демид! Сынок, – мамин голос дрожит, она подходит ко мне, – что ты такое говоришь? Он же твой отец и желает тебе лучшего. Даже, если на первый взгляд так не кажется. Садись, чай пить будем.

Она прячет взгляд в пол, а меня словно ударили под дых.

Я молчу, но как только мама ставит на стол две чашки и открытую коробку с печеньем, задаю вопрос ей в лоб.

– Ты знала?

– О чём ты, сынок? – смущается она и не может перестать смотреть на дно своей кружки, будто что-то там ищет.

– О том, что отец с Роговым решили выдать за меня его дочку. Ты ведь знала и не сказала мне. Почему я узнаю об этом последним?

Мама вздыхает и снова теребит свою одежду. На этот раз рукав. Её глаза мечутся, ей стыдно за то, что она вот-вот скажет.

– Ты со мной сейчас не согласишься, но, сынок… Так для всех будет лучше.

Поднимает ко мне красные глаза и выдавливает из себя улыбку. Тонкие плечи вздымаются и опускаются, будто она говорит «прости».

– Я говорил тебе про Нэлли. И про свои планы на будущее. Говорил?

– Говорил, – она закрывает лицо ладонями. – Но не всегда в жизни всё идёт так, как мы хотим. Некоторым мечтам не суждено сбыться. Алиса – красивая девушка, статная, – мама замолкает, потому что сама понимает, что на внешности достоинства дочки Рогова заканчиваются. – Присмотрись к ней, сын.

– Нахрена мне к ней присматриваться? Хватит ходить кругами. Отец снова в долгу перед своим дружком?

По тому, как быстро бледнее лицо мамы я понимаю, что попал в точку. Она нервно сглатывает, её глаза бегают. Дрожащей рукой она поднимает кружку, чай расплёскивается на стол.

Отец сто пудов снова вляпался в дерьмо, платой за которое должно быть «объединение семей».

– Я должен был догадаться. Что за проблема? Я всё решу.

Уверен, у меня хватит и мозгов, и, если надо, средств.

Дверь с грохотом распахивается и, пошатываясь к нам идёт бухой отец. Поочерёдно бросив на нас злой взгляд, он упирается руками в стол и дышит на нас перегаром.

– Это мой дом! – орёт, брызгая слюной. – И моя земля! Чай, который вы пьёте, тоже купил я!

– Лёша, пожалуйста…

– Заткнись! Твоего здесь нет ничего. И ты здесь больше никто. Раз меня в этом доме не слушают, то оба выметайтесь нахрен! Сейчас же! Чтобы я моргнул, а вас не было, неблагодарные твари. Ясно всем?

– Лёшенька, ну что ты такое говоришь?

– Даю тебе и твоему выродку десять минут, – он стучит по столу кулаком. – Отсчёт пошёл!

Я без слов встаю из-за стола и подхожу к отцу, под крики напуганной матери. Нервы натянуты до предела. Беру пьяного за грудки, встряхиваю. Для драки у нас не равные силы, отец давно потерял форму, да и боюсь, не смогу остановиться.

Вышвыриваю его во двор и возвращаюсь к маме, она дрожит.

– Собирайся, поедем ко мне.

Зарёванная мама кивает и убегает на второй этаж. Уже в машине обращаю внимание, как она сильно она до сих пор напугана. Аккуратные, тонкие пальцы сжимают ремешок сумочки добела.

Я пытаюсь умерить свой гнев, но тщетно. Какой сын потерпит, когда его мать унижают? Вот именно.

Привожу её к себе в квартиру, говорю, чтобы чувствовала себя как дома. А вообще, это первый раз, когда она у меня в гостях, с тех пор как я вернулся. Наши отношения похолодели, и эта мысль мне неприятна.

– Это она? – мама берёт с полки рамку, в которой наша с Нэлли фотография. – Красивая девочка, Демид.

Она поворачивается ко мне лицом и вымученно улыбается. Снова переводит взгляд на фото и о чём-то задумывается.

– У нас всё серьёзно.

Я никогда не говорю о своей личной жизни вслух, но в этот раз делаю исключение. Как минимум для того, чтобы тему потешной свадьбы с дочкой Рогова мы больше не обсуждали.

Ну и когда-то мне придётся познакомить Нэлли с семьёй, пусть это слово сильно коробит после сегодняшнего. Отцу нужно будет заслужить прощение у мамы, прежде чем я снова переступлю порог его дома.

– Нэлли та, на ком я хочу жениться, мам, – подхожу к ней и приобнимаю за хрупкие плечи.

Она молчит и продолжает гипнотизировать взглядом рамку с фото.

– Сын, ты же понимаешь, что это не навсегда? – она чуть небрежно возвращает рамку на место и разворачивается ко мне. – Думаешь мы с твоим отцом по любви?

Сказать, что я не ожидал от неё такой реакции, это ничего не сказать. Интересно чем именно Рогов и на пару с батей сумели промыть ей мозги?

– Не переживай, я вас с отцом за образец идеальной семьи не держу, – ей наверняка неприятно такое слышать, но это правда. – Взять, например, сегодняшний день. Образцовая семейка, ничего не скажешь.

Сажусь на диван в гостиной, достаю из кармана телефон, чтобы написать Нэлли.

– Я увидела в нём перспективность, – вдруг прорезавшимся голосом обращается ко мне мать и садится рядом. – И он во мне тоже. Именно так складываются крепкие браки, Демид. А это ваше «по любви», тьфу! Грош цена, как говорится.

– Хорошо, – холодно отвечаю. – Я тебя услышал. Дверь в спальню для гостей открыта, можешь располагаться.

– Прогоняешь мать? – вздыхая говорит она и обнимает себя руками.

Жаль её. И не жаль. Потому что при первой же возможности она решила промыть мне мозги. После всего, что сделал отец, она продолжает плясать под его дудку.

– Муж тебя прогнал. Это я напоминаю. Тот самый перспективный.

Она наклоняется ко мне, и зло шипит:

– Это ты его довёл! – её палец утыкается мне в грудь. – Ты во всём виноват! Упрямишься, думаешь, что умнее отца… А это не так, ты уж мне поверь. Помню его молодым, он такой же, как и ты был. Никаких компромиссов, каждому рот заткнёт. И знаешь что? Именно эта черта раз за разом приводила нас к проблемам.

– Тебе нужно отдохнуть, – делаю такой вывод, глядя на неё. – Прямо необходимо. Потом поговорим.

– Ты должен согласиться на этот брак. Должен, слышишь?!

– Ваши договорённости с Роговым меня не касаются. А проблемы и тем более, – говорю чётко и внятно, чтобы до неё наконец дошло. – Он ваш бизнес-партнёр, а не мой.

– Ты семья, и всё, что касается нас с отцом, касается и тебя.

– Так что же такое вас коснулось? – не выдерживаю. – М? В какую очередную махинацию Рогов втянул отца?

Своим вопросом мне удалось вернуть мать обратно в реальность. Она вдруг посмотрела на меня, и в этом взгляде был такой испуг, что мне вдруг захотелось кого-нибудь прибить.

– Говори.

– Если бы я ещё в этом что-то понимала, – вздыхает она и прячет лицо в ладони. – Насколько я знаю, нам грозит банкротство. Мы с твоим отцом останемся на улице, без копейки! К нам уже несколько месяцев приходят странные люди, криминальной наружности. Отцу пробили колёса. Я как-то вернулась из торгового центра, а дома все двери на распашку… Ничего не украли, правда. Запугивают. Номера меняю раз в несколько дней, звонят денно и нощно, а в трубку молчат!

– Что конкретно произошло? – я удивлён, зол и предельно собран. – И при чём тут Рогов? – чутьё подсказывает, что без этого слизняка не обошлось.

– Валера хочет нам помочь…

– Конечно, – я едва не вспыхиваю. – Именно так и помогаю друзья.

Мы недолго сидим в тишине. Мама, наконец, решает прислушаться к моим словам и уходит в комнату для гостей, прихватив с собой сумочку.

Там успокоительные. Интересно, давно ли она подсела на таблетки?

Приношу ей стакан воды, чтобы на самом деле проконтролировать, сколько капсул она выпьет. Настораживаюсь.

Банкротство, даже потенциальное, толкает людей на опрометчивые поступки. Куда, чёрт его подери, мог вляпаться отец? Кому с менталитетом из девяностых он задолжал?

Конечно, я не оставлю родителей в беде. И никогда бы этого не сделал. Только не понимаю, в чём была проблема поговорить по-хорошему вместо того, чтобы заниматься сводничеством?

Стыд? Возможно. Но мы же семья.

Мама мирно засыпает.

А я решаю съездить к Нэлли. Увидеть её хотя бы на полчаса. Вдохнуть её, сжать в объятиях, надышаться. Ход мыслей как у наркомана, не иначе. Но мне это нравится. И ещё как.

По пути заезжаю на заправку, паркуюсь и выхожу. Телефон в кармане вдруг начинает звонить. Нехотя смотрю на экран.

Отец.

Какого рожна?

– Слушаю.

– Мать с тобой? – абсолютно трезвым, но крайне взволнованным голосом спрашивает он.

– Она у меня дома, спит, – мысли в голове закручиваются с такой скоростью, что я, как бешеный прыгаю в машину, завожу двигатель и трогаюсь со скрежетом шин об асфальт. – В чём дело?

– Эвелина звонила мне минуту назад, – слышу, что отец тоже в машине, и, судя по всему, давит на педаль газа, что есть мочи. – Просила прощения. Сказала, что больше так не может. Это пиздец, Демид. Это просто какой-то пиздец, она походу решила свести счёты с жизнью! – отец орёт в трубку зверем.

– Еду, – коротко отвечаю и кладу трубку, а сам молюсь, чтобы успеть.

Глава 19

Существуют воспоминания, которые очень хочется стереть из памяти. Выдрать с мясом. Но они впечатываются в мозг глубоким шрамом и никогда, никуда не уходят.

Что хуже всего, запоминается каждая, сука, деталь. И сегодня именно такая ночь.

Доезжаю до дома за считаные минуты, не помню, как гнал.

В квартире ждёт мёртвая тишина, ненормальная, это я ощущаю чётко, и сразу же иду к маме.

В комнате темно, она лежит в постели, накрытая одеялом с головой. Спит?

Иду к кровати, чтобы включить ночник и удостовериться, что она в порядке.

А под ногами хрустит какой-то мусор. То ли картон с бумагой, то ли пластик. Включаю свет и вижу пустую бутылку от воды, с десяток пачек от таблеток, и одну развёрнутую инструкцию по применению.

Вся жизнь моментально пролетает перед глазами. Сердце стучит в висках. Бах. Бах. Бах. Это блядская катастрофа!

Нет времени сопли на кулак наматывать. Срываю с мамы одеяло, она ещё в одежде, и на вид словно бьётся в ознобе. Лицо покрылось испариной, руки не переставая гладит живот. Она тихо постанывает.

– Больно? – спрашиваю и склоняюсь над ней, чтобы заглянуть в лицо.

– Демид, это ты? – заторможенно, чужим голосом зовёт мама. – Мальчик мой.

Осматриваю её, чтобы передать оператору точную информацию, и тут же вызываю карету скорой помощи. Следом звоню отцу, тот уже в дороге. Отрезвевший, на грани истерики. Что вообще не него не похоже. Алексей Адаров кремень, но видно его как и маму подкосили проблемы.

Бригада приезжает быстро. Вручаю им то, что нашёл на полу. И на своей машине еду за ними в больницу.

«В её возрасте риски существенно выше».

«Откуда у неё столько препаратов? Они выдаются строго по рецепту.».

«Кому позвонить в случае смерти?»

Суука.

Ещё утром она пекла пирог и заваривала мне чай. Дебил, чего не хватало? Надо было психи свои засунуть куда подальше, а её беречь. Не кидаться на отца при ней. Быть, блядь, умнее.

В больнице долбаный карантин, поэтому меня заводят в какой-то предбанник и просят ждать. Сидеть я не могу, поэтому наматываю круги один за другим, и прислушиваюсь к шагам из-за двери, куда заходят врачи.

Батю отправили туда же, куда и меня. Он заходит весь взмыленный, почерневший от страха. Как и был в шортах и майке. Лица на нём нет.

– Ну что? – долетает до меня полная испуга фраза, сказанная сиплым голосом.

– Отравилась таблетками.

– Отравилась? – отец туговато понимает из-за шока, а может, из его системы не до конца вышла водка. – Я думал, что она…

– Намеренно, – звучу грубее чем хотел. – На полу пустых пачек было штук десять, если не больше.

Отец взялся за голову и рухнул на стул для посетителей. Я же был так зол, что хотелось кого-нибудь порвать.

– Она всё мне рассказала. Про долги, банкротство и как вас запугивают.

Сажусь рядом, в нос сразу бьёт запах стойкого перегара. Он, что регулярно закладывает? Похоже на то. Бешусь до того, что костяшки на кулаках белеют.

Понимаю, что это самое хреновое время для такого разговора. И всё-таки.

– Выкладывай, что за передряга.

– Валера всё исправит, – блеет отец.

– Он вас, что, загипнотизировал? – пинаю соседний стул, он отлетает к стенке, металлические ножки царапают побелку. – Или взял в рабство?

Когда отец превратился в бесхребетного старика? Похудел, горбится, глаза красные.

До меня вдруг доходит.

– Как давно бухаешь?

– Сын, я не алкаш.

– Вижу, – не скрывая презрения смотрю на него. – Ладно, проехали. К этой теме вернёмся позже. Сколько ты должен Рогову?

– Валера ни при чём, – отец махнул рукой, будто это какая-то мелочь. – Через него меня и подставили. Он сам себе места не находит.

– Хватит нести бред, – я закипаю от ярости. Вот слепец. – Сумма?

Отец ёрзает на стуле, воровато оглядываясь по сторонам.

– Пол-ярда, – виновато бурчит себе под нос, – или что-то около того.

– Пол-ярда?

Это серьёзные деньги. Просто пиздец серьёзные. Я думал речь о миллионах.

– Ты должен всё мне рассказать. От и до. Мы все решим.

Хз как, но решим. Отец спивается, мать глотает таблетки, добром это не кончится.

– Вы семья Эвелины Адаровой? – рядом с нами вдруг появляется седой доктор в годах. – Пойдёмте, у нас будет серьёзный разговор.

В пустом родительском доме мрачно, холодно и пусто. Я уже несколько суток не сомкнул глаз, только сна всё равно ни в одном глазу. Потираю усталые веки, туда словно песка насыпали, и чувствую, как меня изнутри расплавляет собственная ярость.

Отец круглыми сутками торчит в больнице, выхаживает маму. Кажется, он так сильно заботится о жене, но нет. Он боится. Возвращаться в свой дом. Снова сталкиваться с быдлом, которое вымогает у него неподъёмные бабки, а главное, он опасается своего дружка Рогова.

Никогда не ожидал, что моя семья скатится в рабство у ног бандита. А в том, что он бандит, я уверен.

Начиная со схемы с покупкой наверняка несуществующего бизнеса, которая поставила отца на колени, до суммы долга, это всё попахивает разводом и рэкетом. Только правда никому не нужна, и сколько бы я ни перечислял факты, родители как заворожённые защищают «Валеру».

Что ж. Сегодня его никто не защитит.

Слышу, как с улицы доносится шуршание гравия, а чуть позже захлопывается дверь машины.

Он заходит в дом моей семьи чуть ли не по-хозяйски, а, увидев меня, надевает маску простака.

– Демид, – протягивает мне руку и чуть ли не в рот заглядывает. Пресмыкается, потому что не уверен, похож я с отцом или нет. Облапошить можно, или лучше не лезть. – Как у мамы дела?

– Садись, Валера.

Рогов, всё ещё в образе дурачка, семенит к свободному стулу за обеденным столом.

– У нас с тобой будет серьёзный разговор, – говорю жёстко.

Атмосфера сразу же меняется, просто как по щелчку.

– Слушаю, – небрежно разваливается на стуле он.

– Первое – ты отваливаешь от моей семьи раз и навсегда. Второе – ты отзываешь рэкетиров, которые ошиваются около этого дома. И третье…

– Демид, – Рогов поднимает ладонь, прося остановиться, – мальчик мой. Ты, кажется, не понимаешь, насколько всё серьёзно. И твой папуля, поверь мне, не такой уж и святой. Мы с ним много, – он выделяет это слово, – наворотили в своё время. И поверь, ему даже больше чем мне выгодно, чтобы всё оставалось так, как есть.

– Это ты не понимаешь, Валера, – я намеренно панибратствую. Он тихо бесится. – Я не веду переговоров с террористами.

– Придётся, – свистяще произносит он сквозь зубы. – Долг никуда не денется, его нужно выплатить. Твоя мама понимает это особенно чётко, умная женщина. Я так понимаю, что ты в неё. Одна беда, она создание хрупкое, – понижает голос он, примешивая к нему фальшивое сочувствие, – здоровье сыпется на глазах. Так ещё и таблеток наглоталась, говорят.

Он цокает языком. Я еле держусь, чтобы не набить ему морду.

– Выход есть, Демид, – вдруг оживляется Рогов. – Мы уже давно семья, разве ты не видишь? Знаем грязные секретики друг друга, а это очень сближает. Вы с Алисой скрепите союз Роговых и Адаровых ещё сильнее. Разве не этого ждут от тебя твои родители?

– Сейчас за них принимаю решение я.

Встаю, хватаю урода за грудки и несколько раз прохожусь кулаком по его роже. Чтобы стереть сарказм и установить атмосферу переговоров.

Как тряпичную куклу швыряю его обратно на стул.

– Слушай меня внимательно. Если ты не отвалишь от моей семьи, клянусь, я найду нужных людей, а может, и переманю твоих шестёрок на свою сторону. Ты будешь захлёбываться кровью. – Рогов в ответ моргает, мол слушает. – Часть своих условий я озвучил. Теперь последнее.

Толкаю к нему чёрную спортивную сумку с наличными. Я снял деньги со всех счетов. Это не пол-ярда, которые должен отец, но весьма внушительные деньги даже для такого, как Рогов.

– Это откуп, урод. Бери деньги и сваливай отсюда навсегда. Понял?

– Секунду, – он тянется к внутреннему карману, достаёт телефон, что-то в нём ищет, а потом поворачивает экраном ко мне.

«Нэлли». Проносится у меня в голове. Выхватываю телефон и листаю целую галерею фотографий из квартиры Нэлли. Тут фотки вещей, документов, и самой квартиры с разных ракурсов.

Спину прошибает холодный пот, когда я вижу фото её спящей. Несколько ночей под ряд.

– Откуда это у тебя?

Задаю тупой вопрос, потому что не могу смириться с тем, что его головорезы проникали в квартиру к Нэлли не один раз за последние несколько ночей.

Пока она была там одна.

Без меня.

Я убью Рогова.

– Листай, листай. Запомни, как невинно и сладко она спит. Зуб даю, скоро она будет спать только со светом.

– Что ты несёшь? – хватаю его за грудки и встряхиваю.

– Там мои парни, – он улыбается окровавленными зубами. – Голодные до красивого и хрупкого женского тела. Одна беда, они не умеют быть нежными…

– Если кто её тронет хоть пальцем!

– Они пока за дверью. Трое крепких парней. Ждут моей команды. И какой она будет, зависит только от тебя, Демид. Либо мы заключаем договор на моих условиях, либо к моменту, когда ты доберёшься до её квартирки, у меня на руках будет свежее домашнее порно с лёгким принуждением. С Нэлли в главной роли, конечно же.

– Я тебя уничтожу, – хватка сжимается на горле Рогова. – Убью.

– Вперёд, – хрипит он. – Только парни моё молчание примут за зелёный свет. И малышка Нэлли получит опыт на всю жизнь.

Этого я допустить не могу. Даже риска того, что это произойдёт. Никогда. Только через мой труп.

Рогов, каким бы уродом он ни был, оказался опытным бандитом.

Всё по понятиям девяностых, а значит, без принципов.

– Нэлли останется невредимой, – выставляю главное условие, смотря уроду прямо в глаза. Мой кулак занесён над его лицом.

Нэлли – это всё, о чём я могу думать.

– Конечно! – оживляется Рогов. – Как скажешь, я позвоню парням. Но, прежде чем я это сделаю, давай подведём черту.

– Если хоть один волосок упадёт с его головы, – мой кулак всё ближе к его морде.

– Не упадёт, – уверяет меня бандит. – Пока Алиса счастлива, с Нэлли всё будет хорошо. Надеюсь, мы друг друга поняли.

*

Это какая-то уродливая, искажённая ирония судьбы. Безопасность Нэлли, чистой, настоящей и бесхитростной зависит от испорченной и коррумпированной до мозга костей Алисы Роговой.

Они как две противоположности. Хотя почему как? Они и есть противоположности.

Шутовская свадьба показалась мне мизерной ценой, когда на кону появилась Нэлли. В секунду переосмыслил всё и вырубил эмоции.

Важнее неё нет ничего. Нет, не было и не будет ещё очень долго. Забыть её будет нереально, это я понимал отчётливо. Поэтому дал себе надежду, мизерную и амбициозную. Усыпить бдительность Рогова через его недалёкую дочку, и начать игру по своим правилам.

Обескровить его ресурсы, утащить на дно. И оставить там подыхать.

А потом, если Нэлли, меня простит, попытаться всё вернуть.

Я не рассчитал только того, что время сыграет со мной в злую шутку. И к моменту, когда я разгребу дерьмо отца, будет слишком поздно, чтобы что-то менять.

Прошло целых пять лет. Она наверняка замужем и растит детей. Я не могу просто так, в один день объявится у неё на пороге.

Поэтому настал день, когда я с корнями вырвал из себя чувства к ней. Запретил себе думать. Всю силу воли на это потратил.

Когда Рогов остался на улице голой задницей, а все активы мои и отца, приумноженные и надёжно защищённые, сконцентрировались в моих руках, оставался финальный штрих. Выбросить из своей жизни так называемую жену, к которой из чувств у меня было только презрение.

И блядь. Я чуть не стал верующим человеком, когда через неделю после окончания эпопеи с семьёй Роговых, в мои руки упала Нэлли.

Дико красивая.

Желанная до скрежета зубов.

Моя.

Глава 20

– Блинчики будешь? – спрашиваю довольного Кирилла, что расселся за обеденным столом.

Завтра наступит важный для него день – первое сентября. А мне не верится, что мой сын идёт в школу. Время летит, особенно когда ты мама.

Переворачиваю подрумянившийся блин и размышляю о том, насколько сумасшедшим вышло это лето. Я даже рада, что осень вступает в свои права. Будто для меня начнётся новая страница, хотя, думаю, она уже началась.

– С клубникой и сахаром? – весело спрашивает сын.

– С клубникой и сахаром, – улыбаюсь и ставлю перед ним тарелку со сложенными в трубочку блинками. – Сегодня с тобой посидит бабушка, хорошо? Мне в город надо.

Он кивает, я любя чуть треплю ему волосы и отправляюсь по делам.

Моя работа в ресторане закончилась на следующий день после нашей с Демидом ночи. Оскорбления женщины, которую он однажды предпочёл мне, прошли мимо. Я их не слышала. Потому что в ту ночь, самое большое унижение обеспечила себе я.

Не выдержала напора. Поддалась и снова оказалась в руках Адарова. Отдавая себя ему полностью.

До сих пор, но ночам меня преследуют призраки его прикосновений и поцелуев.

Переспав с ним, я лишила себя шанса на отношения с другим мужчиной на долгие годы.

Это как упасть с небес на землю. И сколько бы я ни сокрушалась, проблема в том, что он буквально проник мне под кожу. Сумел заново в себя влюбить. Только моё «любить» от его «я тебя люблю», отличаются сильно. Как свет от тьмы.