Текст книги "Бывшие. Хочу тебя себе (СИ)"

Автор книги: Ева Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Поднимаюсь по лестнице и прекрасно понимаю, что ни о каком сне и отдыхе не может быть и речи. И снова по его вине…

Телефон вибрирует в кармане. Я достаю его с опозданием, сердце бьётся в горле, я почему-то думаю, что это он звонит.

Смотрю на экран.

«Тётя Зина Соседка».

Странно. Время позднее, а она старушка восьмидесяти лет. Живёт в однушке прямо под моей.

– Алло, тёть Зин, всё в порядке?

– Здравствуй, соседушка! – из-за проблем со слухом она говорит громче нужного, но я привыкла. – Ты дома?

– Да, – спускаюсь обратно на кухню и отвечаю тоже громко.

– А я думала ты ещё на работе, в городе. Плохи дела, Нэлли. Кажется, ты меня затопила!

– Тёть Зин, я выезжаю. Скоро буду!

Так скоро как хотелось бы – не вышло. Такси я ждала минут пятнадцать, и плелись мы со скоростью улитки. Пару раз пришлось просить водителя поднажать, а то у меня было подозрение, что он ехал существеннее медленнее, чем позволял скоростной режим.

Залетаю в подъезд пулей, а про себя молюсь, чтобы ущерб был минимальным! Свою-то квартиру отремонтировать это полбеды. А вот соседскую… Даже думать не хочу. Деньги хоть рисуй, ей-богу.

Отпираю дверь, толкаю…

– Нет! Нет, нет, нет…

Везде вода! Вот просто везде. Меня что затопили соседи сверху?

Хуже! Иду на звуки льющейся воды в ванну и вижу, как из крана течёт вода прямо в переполненную ванну. Как так вообще получилось? И почему слив в ванне закрыт затычкой?!

Боже!

Ставлю сумку на кухонный стол. В ней подарки от Демида. Я предполагаю, что останусь ночевать здесь. Если, конечно, найдётся время на сон после уборки. Вот утром, на работе и верну ему всё.

Туда же, на кухонный стол, перемещаю все ценные вещи, бумаги и документы.

Что делать?

Достаю из шкафа старые вещи, ведро и вручную собираю с пол воду. А сама думаю о том, что, если сильно затопила Тётю Зину, то это конец. Жаль старушку. Надежда только на чудо. Ну и на то, что в квартире пусть и старый, но добротный ремонт. А самой воды на полу не так уж и много…

Как же я ошибалась! Её ещё как много! Бьюсь уже двадцать минут, а воды не убавляется несмотря на то, что кран я закрыла и прибавляться ей неоткуда.

И когда мне кажется, что хуже быть не может, в дверь стучат. Убираю от лица намокшие от уборки пряди, на ходу репетирую речь, полную извинений.

Это капец!

Тётя Зина сама прийти не могла, у неё больные ноги. А вот один из её сыновей – запросто. Надо будет извиняться. Пусть я и не знаю, как так вышло!

Вздыхаю и открываю дверь.

– Извините, я правда не знаю, как так вышло… Демид?!

– Что случилось? – Адаров стоит в дверях и смотрит мне за спину. Это у меня от измотанности галлюцинации?

– Да так, – машу рукой, а сама от отчаяния готова разреветься. Усталость тоже даёт о себе знать. – А ты что ты здесь делаешь?! – звучу требовательно, пусть проваливает.

– Решил проехать мимо, посмотреть, есть ли свет в окнах. Увидел. Звонил раз сто, а ты всё не поднимала. Хотел предложить отметить твой день рождения ужином.

Только сейчас замечаю у него в руках бумажный пакет из ресторана.

– Телефон в беззвучном режиме, – пожимаю плечами, а сама думаю о том, что наверняка выгляжу просто убийственно. Мокрая и растрёпанная. – И тебе пора. Я сыта.

Скорее бы он ушёл.

Не уходит.

– Как ты?

Вот бывает же так, что один-единственный вопрос и вся сила воли в трубу. Глаза начинает щипать. Кусаю нижнюю губу, чтобы отогнать слёзы.

Демид переступает порог, ставит на незатопленный островок пола пакет с едой…

И обнимает меня. Выше меня на голову, мускулистый и твёрдый, как он может делать это так нежно?!

Я не обнимаю его в ответ, хотя хочу. Очень хочу. Я просто очень устала.

Он совсем немного отстраняется и касается моего лба губами. Я теряю дар речи, поднимаю взгляд и тут же отвожу в сторону.

– Всё хорошо. Наведём здесь порядок за полчаса. Вместе. Договорились?

Вместе.

Это просто ужасная идея.

Не дожидаясь ответа, он закатывает рукава до локтей и принимается устранять бардак. На равных со мной. Не боясь намочить одежду. Без слов о том, что уборка – это бабское дело.

Про полчаса это он, конечно, не угадал. А вот к концу второго часа ведра и тряпки наконец-то вернулись в шкафчик под раковиной на кухне.

К этому моменту спина у меня не разгибается, а веки хоть спичками подпирай.

Деньги, что валялись на полу, благополучно сушатся на батарее. Ничего их не берёт. Надо будет положить их в подарочный пакет.

– Спасибо, что помог. Теперь можешь идти, – плюхаюсь на диван в полной готовности отрубиться.

С тётей Зиной поговорю завтра, вот обязательно поговорю!

– Я никуда не пойду, потому что ты ещё не получила свой главный подарок.

Надо было видеть лицо Адарова, когда он это говорил. Желание спать как рукой сняло.

Он надвигается на меня, а я отползаю на край дивана…

– Кстати, о подарках! – принимаюсь заговаривать ему зубы. – Уходя, загляни на кухню. Там твоя подачка. Забери с собой, пожалуйста.

– Подачка? – он разминает шею и садится рядом. Я делаю глубокий вдох и сразу же жалею об этом. Его запах меня отвлекает.

– Угу, – киваю уверенно. – Твоя очередная попытка купить меня провалилась.

– Даже не пытался, – чуть пожимает плечами он и рассматривает моё лицо. От его взгляда щёки горят. Сердце прыгает в груди вверх-вниз. – Фотографию видела? – вдруг спрашивает он.

– Видела, – отворачиваюсь не в силах выдержать его взгляда.

– На ней ты выглядишь счастливой, – со странной ноткой в голосе говорит он и я не хочу знать, что это означает.

– Где ты вообще её откопал? Хотя, знаешь, не отвечай. Просто уйди, я тебя прошу.

– Где вы с сыном живете? – вдруг меняет тему он, тем самым показывая, что никуда не собирается уходить. – Явно не здесь.

Ну вот, опять двадцать пять! Ещё и смотрит на меня чуть ли не с претензией.

– Адаров, отстань от меня! С расспросами, подарками, непристойными предложениями. Ещё и ресторан у Веры Павловны выкупил… Попахивает преследованием и одержимостью. Выбери себе цель поинтереснее. А меня оставь в покое, – последние слова произношу с нажимом, чтобы донести до него мысль.

Он молча слушает меня и снова разглядывает, будто я экспонат в музее.

– Если мне не изменяет память, ты же шла на юридический? Почему работаешь официанткой? – спрашивает, сверля меня взглядом, который подсказывает, что это только начало и он вот-вот забомбардирует меня вопросами.

– Не. Твоё. Дело. – Начинаю злиться я, потому что он задевает меня за живое.

Когда родился Кирилл, многое ушло на второй план. В том числе и университет. Но образование я всё-таки получила.

– Ты умная. Очень. Я всегда знал, что ты многого добьёшься, – никак не унимается он.

– Не добилась, – вскидываю подбородок. – Ты во мне ошибался.

– Не ошибался, – отрицательно мотает головой и кладёт ладонь мне на лицо. Поглаживает. – Ты слишком совестливая, Нэлли. Слишком правильная. Таким, как ты тяжело пробиваться. Особенно когда на руках ребёнок.

Из груди вырывается нервный смех. Отрывистый, болезненный.

– И? – не скрывая сарказма спрашиваю. – К чему твоя высокопарная речь? Я должна расчувствоваться и, наконец, переспать с тобой за то, что ты разгадал мою душевную боль?! Таких, как я миллионы. Таких же женщин, с детьми. Мне твоя жалость не нужна.

– Я тебя не жалею, – твёрдо отвечает. – Я тобой восхищаюсь.

– Вот как, – бесцветно отвечаю, а сама пытаюсь разобрать в чём подвох.

Адаров без расчёта словами не бросается.

– А теперь перейдём к подарку. И, можешь не переживать, я не буду мучить тебя сексом, вижу, что ты и без того полуживая, – устало усмехается он. – Погреешь нам ужин?

– Ужин? – хмурюсь.

– Простовато для подарка? Знаю. Внезапно кончилась фантазия.

Я даже не поняла, как в какой-то момент оказалась в ловушке его рук по обе стороны. Он отодвигается и даёт мне подняться, чтобы я могла пройти на кухню.

Ничего не понимаю.

Какой-то он странный. Или дело в том, что уже почти три утра, а мы оба ещё не ложились? Прикрываю зевок ладошкой, беру пакет с едой и несу из коридора на кухню. Достаю контейнеры, раскладываю по тарелкам пасту с просто божественным судя по запаху, соусом.

Поесть и правда не помешает.

Сминаю бумажный пакет с логотипом ресторана и уже хочу выбросить, как нащупываю в нём что-то ещё.

– Демид, тут… – захожу в большую комнату и протягиваю ему чёрную папку. – Ты, похоже, забыл документы. Держи.

– Открой, – говорит ровным тоном. На лице никаких эмоций. – Это тебе. И лучше присядь.

– Ты меня пугаешь.

И правда, сердце сейчас вот-вот выпрыгнет из груди. Терпеть не могу сюрпризы.

Демид встаёт с дивана, вытягивается в полный рост. Я тайно любуюсь. Синие глаза мерцают в свете тусклой лампочки. Он подходит ко мне, руки в карманах.

Больше всего на свете я боюсь, что здесь какая-нибудь бумага вроде теста ДНК, в которой написано, что Адаров – отец Кирилла с вероятностью 99.99%.

И дальше меня ждут суды, вперемешку с обвинениями в том, что я скрыла от него сына.

Кто знает, на что он способен. Не так уж сложно достать из архива больницы документы о моих родах и сложить два плюс два. Да и образец ДНК можно легко заполучить. Кирилл всё лето посещает кружки, недавно начал ходить в подготовку…

Боже, хватит накручивать!

Набираюсь смелости и открываю папку.

– С днём рождения, Нэлли, – снова произносит Демид, пока я сканирую взглядом бумаги.

Буквы сначала сливаются в кучу, от нервов и слабого освещения я почти ничего не могу понять. А потом до меня всё-таки доходит смысл.

Глава 13

– Это переходит все границы, – захлопываю папку и хочу отдать ему, а он не принимает. – Демид, я вообще не шучу.

У меня шумит в ушах. И что хуже всего, в этот момент меняется моё отношение к Адарову. Я хочу на него злиться, протестовать, но не могу…

– Иногда надо забывать о гордыне, – он минует меня и вдруг направляется к выходу, чему я удивляюсь. Я же только что погрела ужин. – Именно это тебе и нужно сделать. Подумай о сыне и его будущем.

– Я не могу это принять! – догоняю его, касаюсь предплечья.

В ответ он разворачивается и в прихожей вдруг становится очень мало места. Так мало, что тяжело дышать. Кажется, что нет кислорода, а на самом деле это я так реагирую на Демида.

– Почему? – спокойно спрашивает он.

– Да хотя бы потому, что моя мама знает, что ты вернулся, – высказываю ему и ловлю заинтересованный взгляд. – Она не поймёт. А я многим ей обязана и не хочу разочаровывать после всего, что она для меня сделала.

В этот момент нас с Демидом разделяет только тонкая папка, которая действительно круто может изменить мою жизнь. Но принять я её не могу, точка. В ней бумаги, подписав которые я стану хозяйкой ресторана. Полноправной.

Но куда мне до Веры Павловны?.. Как такое пришло Адарову в голову?!

Молча мотаю головой, брови ползут вверх от изумления.

– Нэлли, я умею разделять работу и личную жизнь, – он звучит так, что я верю. – Так вот, это, – он указывает на папку, – работа.

– Демид! – не выдерживаю я. – Я приняла решение. Спасибо, но меня не интересует…

Договорить он не позволяет.

– Из-за мамы? – перебивая, спрашивает он. В правильных чертах его лица читается непонимание. – Или из-за того, что в ресторане все подумают, что мы любовники? А может, потому, что я когда-то поступил с тобой как последний урод?

Наступает слишком неудобная тишина. Я точно не хочу развивать тему нашего прошлого. На то оно и прошлое.

– Всё не так просто! – защищаюсь я и отворачиваю лицо, не выдерживая схватки взглядов. Демид умеет давить когда хочет. – Я не готова, понимаешь?!

– Я договорился с Верой Павловной. Она согласна посвятить пару месяцев тому, чтобы обучить тебя всему, что знает. Если надо я дам тебе больше времени. Когда почувствуешь, что в силах сама управлять рестораном, тогда и поставишь свою подпись.

– Да я не про это…

– Про что тогда?

– Я не могу принять от тебя такой, с позволения сказать, подарок. Я не могу из официантки стать владычицей морской! К тому же бесплатный сыр только в мышеловке!

– Детский сад, Нэлли, – он устало потирает переносицу. – Я не буду требовать от тебя секса взамен на ресторан, если под мышеловкой ты имела в виду это.

От его прямолинейности я прикрываю глаза. Щёки обдаёт жаром.

Вообще-то, именно это я и думаю, Адаров.

– С чего вообще ты решил это сделать? Ты же только его купил.

– Мне не нужен ресторан, – он делает паузу и смотрит на меня. – И никогда не был нужен.

Действительно, зачем ему ресторан в захолустье? Он наверняка перенял эстафету семейного бизнеса, о масштабах которого люди только догадываются.

– Я купил его для тебя, – смысл слов Адарова доходит до меня медленно, но всё-таки доходит. Не замечаю, как принимаюсь обмахивать лицо той самой папкой.

– Кстати, мышеловкой было платье, – он вдруг меняется в лице и по-мальчишески улыбается. – И колье. Оно изящное и очень тебе подойдёт. Пообещай, что как-нибудь наденешь его на ужин, м?

– Адаров, ты меня утомляешь.

А ещё поражаешь. Шокируешь. Мешаешь думать!

– Нет, я просто намекаю на свидание, – обыденно говорит он, будто отказа не подразумевается.

– Никаких свиданий, – отрицательно мотаю головой. – И никакого ресторана. Есть черта, которую я не собираюсь переступать, – чуть ли не по слогам произношу.

– И что это за черта?

– Ты, – поднимаю глаза и смотрю в глубокий синий океан. – Мне от тебя ничего не нужно. И я уже объясняла, но ты, видимо, прослушал. Меня в моей жизни всё устраивает.

– Понял, – он смотрит на меня нечитаемым взглядом, будто усиленно о чём-то думает, и говорит: – Посоветуйся с Тамарой Викторовной. У тебя умная мать. Расскажи ей всё как есть, вместе примите решение. Если мне нужно пойти на поклон, чтобы ей лично объяснить, о чём моё предложение, дай знать.

– Даже не мечтай, – осекаю его. – Она тебя прибьёт.

– Переживу, – снова улыбается.

– Я серьёзно!

– Я тоже, – он открывает дверь и выходит за порог. – Поговори с ней, уверен с возрастом она стала только мудрее.

Договорив, захлопывает за собой дверь, а я так и остаюсь в прихожей.

Не успеваю прийти в себя, как на телефон приходит сообщение. Иду на кухню, читаю:

«Сегодня на работе я тебя не жду. Отдохни и поговори с мамой.»

Через десять минут приходит ещё одно:

«Я уеду по делам на неделю. Обдумай наш разговор.»

Шумно выдыхаю и прислоняюсь к прохладной стене лбом.

Без Адарова моя жизнь была размеренной и предсказуемой. Всё было хорошо. Но тогда, почему рядом с ним я чувствую себя такой… живой?

*

– Слушаю.

Поднял трубку только потому, что надеялся, что звонит Нэлли. В голове за секунду пробежали тонны иллюстраций того, как она зовёт меня обратно, и что мы делаем потом.

Я еле, блядь, держусь. Она такая красивая, сексуальная. И гордая. Непреступная, и оттого ещё больше желанная. Хочу её.

Я дам ей время. Совсем немного. А потом всё будет так, как я хочу.

Надо было посмотреть на экран, потому что это звонила не она.

– Демид? – шмыгает носом Алиса. – Демид, не молчи! И, пожалуйста не бросай трубку!

– Я же объяснил тебе, что всё общение через адвоката.

– За что ты так со мной? – завывает в трубку она. – Я же тебя люблю. Это ты меня никогда не любил!

– Странный упрёк, учитывая, что я всегда тебе об этом напоминал, – говорю это, а сам через лобовое стекло смотрю на окно квартиры Нэлли.

Пишу ей смс, чтобы отдохнула и не выходила на работу.

– Ты бессердечный. Моей любви могло хватить на двоих. Ты даже не дал мне шанса! – а вот в голоске бывшей жены, наконец, проскакивают знакомые избалованные нотки.

– Это всё?

– Нет, не всё, родной мой муженёк.

– Я тебе больше не муж.

– А вот тут ты ошибааааешься, – заходится смехом она. – Сегодня было слушанье по нашему разводу. Не знаю, как у тебя получилось послать сюда своего адвоката-шавку и не приехать самому, но я так понимаю, он ещё не доложил тебе новости.

– Какие новости?

Чёрт. Я видел пропущенные, но так и не перезвонил. В голове была Нэлли.

– Я беременна, – ядовито шипит она. Мне даже неинтересно, кто отец.

– Поздравляю. И как это относится к разводу?

– Как-как? Судей оказалась женщина, и она вошла в моё положение. Меня беременную бросил муж, отец моего ребёнка, – она делает акцент на своей лжи, – я в слезах, места себе не нахожу. Так он ещё и на заседание не явился, представляешь?

– Нас должны были развести.

– Но не развели. И я костьми лягу, куплю всех и каждого, но развода ты не получишь, Демид! Слышишь?

– Пока, Алиса.

Кладу трубку и всё так же не могу перестать смотреть на тусклый свет, что льётся из одного-единственного окна. Что ж, мне придётся ненадолго уехать, чтобы решить проблему с разводом.

А потом я получу от Нэлли то, чего так сильно устал ждать.

Тётя Зина, соседка, встаёт рано. Поэтому перед тем, как пойти на остановку я заглянула к ней, что оценить масштабы ущерба. В прихожей и на кухне немного отошли обои, пришлось настоять на том, чтобы она согласилась на небольшой косметический ремонт.

Куплю новые обои, сниму старые и всё красиво ей поклею. Решено!

На работу я всё-таки пошла. От адреналина и вовсе позабыла про усталость. То, что Демид предлагает – безумие.

Да, он всё красиво объясняет, но это всё равно похоже на взятку или подкуп.

На работе его нигде нет, значит, точно уехал. Это облегчение, потому что в его присутствии у меня всё буквально валится из рук.

– Нэлли, ты это куда? – Вера Павловна перегораживает мне дорогу, когда я направляюсь к столику, чтобы взять заказ.

Вот это я понимаю – начальница. Осанка ровная, брючный костюм благородного бордового цвета сидит как влитой, свежий маникюр, идеальный макияж…

– Выполнять свою работу, – отвечаю вежливо, на что она, не стесняясь, сводит брови на переносице.

– Пойдём-ка со мной, дорогуша, – она берёт меня за предплечье и уводит за собой в кабинет.

Который, к слову, уже претерпел изменения. Кожаные диваны и столик теперь заменяют более стильные и современные аналоги. Рабочий стол и кресло тоже новые. На столе новый компьютер. Не припомню, чтобы у Веры Павловны был хоть какой-то. Я всё время удивлялась, как она справляется с высоким объёмом информации без технологий. Должна признать, что получалось у неё отлично.

– Любуешься? – подмечает она, закрыв за нами дверь. – Всё-таки он хорошо тебя знает.

– О чём вы? – спрашиваю чуть громче чем нужно, и тем самым выдаю себя.

Вера Павловна улыбается, сканируя меня понимающим взглядом.

– От толковый мужик, – подмигивает она. – Не моё дело лезть в твою жизнь, но утоли любопытство женщины в годах: что между вами происходит? Вы пара? Любовники? Я бы даже предположила, что у тебя на него компромат, только вот смотрит он на тебя… слишком плотоядно. Так смотрят на женщину, которую хотят завоевать.

– Мы знакомые, – пожимаю плечами.

– А я тогда папа римский, – усмехается Вера Павловна. – Обещаю, это останется, между нами, – серьёзнее добавляет она.

– Ладно, – присаживаюсь на подлокотник нового тканевого дивана, – мы просто встречались много лет назад. И всего-то.

– Первая любовь, – не спрашивает, а утверждает она, вкладывая в эту фразу немного грусти. – Теперь понятно.

Хочется спросить, что именно теперь ей понятно, но я вовремя себя останавливаю.

– Демид Адаров чётко дал понять, что хочет передать ресторан тебе. Мне же поручено ввести тебя в курс дел, рассказать и показать, как всё работает, чтобы позже ты могла взять бразды управления на себя.

– Вера Павловна… – пытаюсь её остановить, но она стреляет взглядом, намекая, что ещё не закончила.

– Золотарева, помолчи, пожалуйста, и послушай умудрённую жизненным опытом женщину. Тебе на голову падает обалденная возможность решить все проблемы разом. Но ведь ты же сто процентов отшила его предложение, да? Поэтому пошла заказы принимать?

– Да, я так решила, – отвечаю, смотря ей прямо в глаза.

– Зря, -она разочарованно мотает головой и отпускает меня.

День на работе выходит отвратительный, просто всё не ладится. Маршрутка опоздала на полчаса, я промокла под дождём до нитки. А дома меня встретила мама, с лицом, на котором было написано, что она изменила своё отношение ко мне после подарка от Демида.

Стала чуть отстраненнее что ли, будто больше не доверяет мне так, как раньше.

– Как вы с ним пересеклись? – смотря в кружку с чаем спрашивает мама. – Это ты его нашла?

– Конечно нет! – я чуть ли не подскакиваю со стула. – Он пришёл в ресторан как-то вечером, и…

Как именно я должна рассказать маме про нашу первую встречу после семи лет? Правду и с подробностями? Никогда!

– Что «и»?

– И… он этот самый ресторан выкупил у Веры Павловны.

Вот теперь я прячу взгляд в кружке с чаем.

– Когда ты собиралась мне сказать? – она говорит это тоном, на который способна только мать. Недовольная мать.

– Я взрослый человек.

– Ты наивная девчонка, Нэлли, – спорит мама, чем задевает меня. – А он прожжённый циник! Поэтому ты и воспитываешь его ребёнка одна!

Она краснеет и отворачивается к окну. Её аккуратные пальцы крепко сжимают кружку.

– Кстати, он хоть раз поинтересовался у тебя, как поживает его сын?!

Я молчу, опустив глаза в пол. Не хотелось говорить маме правду при таких обстоятельствах. Но видимо, момент истины настал.

– Демид не знает, что Кирилл от него, – говорю правду, которую так долго скрывала и вижу, как меняется лицо мамы.

Она встаёт из-за стола так быстро, что стул шумно отъезжает, царапая деревянными ножками пол.

– Нэлли! – она, кажется, на секунду лишается дара речи.

– Я знаю, что ты скажешь. Но я всё хорошо обдумала, так будет лучше.

– Лучше? – она садится обратно на стул и громко вздыхает. – У Кирилла мог быть отец!

– Женатый на другой, – напоминаю ей о том, что Адаров женился, как только бросил меня.

– Ну, дорогая, ты тут решила за двоих. Так нельзя! – она качает головой.

А я злюсь. Вспыхиваю словно спичка.

– Поэтому я и не хотела тебе говорить. Знала, что не поймёшь. Мне и так было тяжело, мама. Я умирала внутри! Зачем моему сыну отец, который вытер об меня ноги?

Теперь из-за стола встаю я. И вылетаю из кухни на веранду, чтобы глотнуть воздуха. Грудь вздымается, сердце колотится бешено. Я держусь за подоконник открытого окна и раскачиваюсь вперёд-назад.

Через пару минут возвращаюсь и украдкой замечаю, как мама вытирает с лица слёзы.

– Мам? – подхожу к ней, заглядываю в покрасневшие глаза. – Прости меня, пожалуйста. Я не хотела тебя обидеть. Всё это время мне казалось, что это единственный правильный выход.

Она молчит и стряхивает со своих рук мурашки. Это не из-за температуры помещения…

– Семь лет, Нэлли, – наконец прерывает молчание мама, – катастрофически много для ребёнка. Кириллу нужна отцовская фигура. Была, есть и будет нужна всегда. Ты собираешься рассказать Демиду?

– Нет, – уверенно отвечаю. – Он знает, что у меня есть сын, но якобы от другого. И ничего менять я не собираюсь.

– Забудь про свою историю с Демидом. Подумай про Кирилла. К тому же не факт, что после того, как ты скажешь Адарову правду он вдруг захочет стать отцом. Может, ты ничем и не рискуешь.

Ох, мама. Рискую, и ещё как!

– Ты меня поразила, дочка, – она снова шумно вздыхает, а я чувствую себя просто отвратительно. – Есть что-то ещё, чего я не знаю?

– Есть. Я тоже устала от тайн.

Достаю из сумки чёрную папку и передаю маме. Она, как юридически подкованный человек всё поймёт.

– Адаров хочет сделать меня владелицей ресторана, – это единственное, что я говорю.

Мама несколько минут снова и снова просматривает бумаги. Делает это тщательно. Всматриваясь в каждое предложение, каждую букву.

– Почему? – она откладывает папку в сторону. – Что он просит взамен?

– Ничего, – пожимаю плечами. – Сказал, что всегда был уверен, что я многого добьюсь. Не принимал мой отказ. Сказал, что я должна подумать о сыне и посоветоваться с тобой, – невесело усмехаюсь и прячу лицо в ладони.

– Правильно сказал, – после недолгой паузы отвечает мама, чем меня поражает.

– В смысле? – ошарашенно смотрю на неё. – Я думала ты эти бумаги сожжёшь в печке.

– Демид поступил с тобой ужасно, этого не отнять. Но ты здоровски ему отплатила, Нэлли.

– Заслужил.

– Возможно, – пожимает плечами мама. – У меня для тебя два совета. Первый: не руби сплеча, и попробуй себя в роли управляющей ресторана. Второй: расскажи Демиду правду. Не ради меня, и точно не ради него. Сделай это ради нашего Кирилла. Ты представляешь его реакцию, если у него вдруг появится отец? – в её глазах снова стоят слёзы.

– Ты просишь невозможного…

– Нэлли, прошу, пообещай мне, что расскажешь Демиду правду.

– Я не могу.

– Тогда это сделаю я, – мама встаёт из-за стола и уходит из кухни.

Глава 14

У нас был жёсткий разговор длиною в несколько часов. Мама ни в какую не соглашалась выслушать мои аргументы.

Что хуже всего, она постоянно сводила всё к Кириллу. И каждый раз как ножом по сердцу. А ведь я хотела как лучше! Для него в первую очередь.

Демид поступил со мной так, будто я была для него полным ничтожеством. И если бы он с таким же холодом отнёсся к сыну… Я бы этого не пережила.

Я просто хотела защититься от ещё большей боли. И всё.

Мама жёстко дала мне понять, что другого выхода кроме как сознаться Демиду в правде, у меня нет. И лучше, чтобы он узнал это от меня, чем от неё.

Я не готова ни к одному, ни к другому!

Проведя ещё пару часов наедине со своими мыслями, я всё-таки решилась рассказать Адарову правду. Его как раз не будет неделю. Для репетиции этого ужасного разговора мне как раз хватит времени.

Я должна буду обнажить свою душу перед ним.

Поделится самым дорогим на свете – своим сыном. Во мне откуда-то появилась уверенность в том, что от Кирилла он не откажется. По крайней мере, не сразу...

*

– Я рада, что ты передумала, – удовлетворённо кивает Вера Павловна, не имея ни малейшего понятия о том, что я просто устала плыть против течения.

Попробую себя здесь недельку и вручу Адарову бумаги обратно.

– С чего начнём? – перехожу к делу.

– С твоей одежды, – она осматривает меня с ног до головы. – Когда ты работала в юридической фирме у вас ведь был дресс-код? Бизнес кежуал?

– Да, был.

– Вот и замечательно. Если ты ничего не продала и не выбросила, то с завтрашнего дня так и одевайся. Пусть в тебе начнут видеть начальницу, это уже полработы.

Вера Павловна удовлетворённо хлопает в ладоши один раз, как это делают, когда принимается за дело.

И…

Собрав весь персонал ресторана, представляет меня им в новом ключе! Будущей руководительницы.

Как после такого я могу вернуться в официантки?! Я на такое не подписывалась!

Ни на какие мои попытки возразить, она не реагирует.

«Из грязи в князи» – читается в глазах нескольких людей. Хит-парад самого ядовитого оскала возглавляет Анжела.

– Всем всё понятно? – уточняет Вера Павловна, когда собрание подходит к концу.

– Что же непонятного, – притупляет взгляд Анжела. – Легла под хозяина – получила ресторан. Нам тут может всем выстроится в очередь?

– Викторова, ты что себе позволяешь? – строго требует Вера Павловна.

– Я? – выкрикивает Анжела, у лица взметнулись огненные пряди волос. – Озвучиваю правду, которую почему-то все остальные говорить боятся!

– Никаких склок на работе! Это первый и последний раз, когда ты такое себе позволяешь. Мы поняли друг друга?

– При всём уважении, Вера Павловна, вы здесь больше не номер один, и насколько я понимаю, все полномочия в руках Нэлли. Или точнее сказать, не в руках, а под юбкой. Я права, Золотарева?

Наступает пауза. И я с опозданием понимаю, что все ждут моего комментария…

Анжела аж притопывает носом обуви, будто отстукивает данное мне на ответ время. Несколько человек прячут улыбки за сжатыми в кулаки ладонями.

– У нас с тобой разное воспитание, – спокойно отвечаю я. – И на твои провокации я отвечать не собираюсь.

– Нет, ну вы гляньте, святая простота! А какое должно быть воспитание, чтобы разводить мужиков на такое? Демид Алексеевич здесь пару дней, а ты уже его обработала. Браво!

– Ты не ведаешь, что несёшь, – отмахиваюсь я. – Я так понимаю, собрание окончено?

На мою последнюю реплику Вера Павловна отвечает одобрительной улыбкой.

– Девушку можно вывезти из деревни, а вот деревню из девушки – никогда. Ты ему не пара, и как бы ты не пудрила ему мозги своей псевдоневинностью, он от твоей пресности и серости убежит, роняя тапки, вот увидишь!

«Уймись, Анжела!»

«Ты слишком завелась!».

Сразу несколько человек пытаются её остановить, но это уже невозможно.

– Мужчины, они такие, могут всю жизнь есть деликатесы, а потом разок сорваться на дешёвую колбасу. Так вот, это ты Золотарева! Дешёвая колбаса. Дешёвка, поняла?!

– Так! – встревает Вера Павловна. – Это уже переходит все границы!

– Обломишься, слышишь? – Анжела не реагирует на то, как нас пытаются разнять. – Ты и твой выродок-безотцовщина!

– Уволена, – мой голос звучит так, будто сказал это кто-то иной.

До этого дня я никогда так не говорила. Строго, уверенно. Сама себе напомнила мать.

На самом деле мне хочется вмазать Анжеле, но до её уровня падать я не собираюсь.

– Что? – насмешливо переспрашивает она.

– Ты уволена. И не смей никогда больше открывать свой рот в адрес моего сына. Собрание окончено!

Разворачиваюсь и ухожу в абсолютной тишине. Молодец, Нэлли. Не подыграла Адарову, попритворялась недельку…

И в первые же минуты уволила сотрудника! А я ведь даже не знаю, есть ли у меня на это право. По бумагам хозяин Адаров.

Может я вообще только что опозорилась!

Но из её рта лилось столько яда, что в какой-то момент я уже не могла «быть умнее и не реагировать». Особенно когда она начала оскорблять Кирилла.

В сумочке, которую я оставила на диване в кабинете, вдруг начинает вибрировать телефон. Достаю его.

Это Адаров. После недолгого внутреннего сопротивления поднимаю.

– Алло.

– Как проходит твой первый день в новой роли?

Простой, казалось бы, вопрос, да ещё и о работе. Но один только его голос заставляет меня спешно опуститься на диван.

Я вдруг осознаю, что мне его не хватает. Причём сильно.

– Нормально, – выдавливаю из себя бесцветный ответ.

– Я рад, что ты согласилась попробовать.

– Угу. Это всё, ради чего ты звонил?

– Нет, вообще-то, я хотел услышать твой голос.

– Услышал? – откидываюсь на спинку дивана, про себя думая об увольнении Анжелы.

– Я хочу, чтобы мы с тобой кое-то попробовали, пока я далеко. Ты когда-нибудь занималась виртуальным сексом?

На меня будто выливают ушат ледяной воды. А потом бросают в жерло раскалённого вулкана.

– Не занималась и не планирую, – понижаю голос и поглядываю на дверь. Вера Павловна скоро придёт.

– Но хотела бы, – не спрашивает, утверждает Адаров.

– Ты наглеешь.

В ответ слышу сдержанный, бархатный смех. У меня от этого звука мурашки по спине, а мысли превращаются в кисель. Обдуваю щёки, чтобы унять жар.

– Разве я когда-то скрывал, что хочу тебя? Нет. Так чему ты удивляешься?

– Давай сменим тему.

– Я позвоню тебе сегодня ночью, когда ты будешь совсем одна и мы немного поиграем. Хорошо? – ах, вот как звучит предложение, от которого нельзя отказаться. Тон Адарова подразумевает как минимум невозможность сказать «нет».