Текст книги "Мелодия любви"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Беременность у Хелен протекала тяжело, и в конце концов ему удалось убедить ее…

Хелен вернулась в настоящее. Как странно, что спустя одиннадцать лет она все еще здесь, в этом доме. Для нее эти годы пролетели так стремительно, что иногда даже приходилось щипать себя за руку. Но почему Майкл позволил ситуации настолько затянуться?

Хелен наполнила ванну, бросила туда несколько кристалликов соли и задумчиво погрузилась в воду. Сколько раз на протяжении последних лет она задавала себе этот вопрос…

Она лениво наблюдала, как пузырьки воздуха отрываются от тела и поднимаются на поверхность воды. Единственный способ в данных условиях сохранить благополучие для себя и Клауса – похоронить этот вопрос в глубинах подсознания. Но приходилось спрашивать себя снова и снова – почему она давно уже не отказалась от помощи Майкла, прежде чем они окончательно обжились в этом старинном доме с эркерами и видом на реку Сакраменто?

Да потому, что плыть по течению всегда легко, отвечала она себе. Большую часть жизни Майкл проводил вдали от дома, но ему не приходило в голову продать его, и, устраивая ее жизнь, он говорил, что глупо будет, если она им не воспользуется. И еще этот дом был родным для Гарри.

– Ладно, пока не родится ребенок, – неохотно согласилась Хелен тогда, словно он предлагал ей нечто неприличное.

Майкл отвернулся, пожав плечами.

– Как пожелаете.

И она поселилась в доме, а Майкл остался жить на городской квартире. Когда Клаусу исполнилось девять месяцев, Майкл уехал в длительную командировку и отсутствовал почти год. С тех пор он появлялся дома редко и на короткий срок, а последние пять лет не приезжал совсем. Хелен поддерживала с ним связь через его поверенного, Сару Перкинс, которая со временем сделалась чем-то вроде ее подруги. Майкл устроил так, чтобы Хелен регулярно получала определенную денежную сумму, и настоял на том, чтобы самому оплачивать содержание дома. Он даже оставил ей небольшой автомобиль.

Поскольку принимать благодеяния было абсолютно не в характере Хелен, она долгое время чувствовала себя не в своей тарелке. Но когда ребенок появился на свет, она поняла, что не в силах содержать себя и сына самостоятельно. Из-за беременности ей пришлось бросить учебу, и специальность она так и не успела приобрести. Работая на полставки, даже получая пособие матери-одиночки, она едва ли сможет обеспечить ребенка всем необходимым. Клаус, хотя и был сейчас абсолютно здоров, в раннем детстве переболел всевозможными болезнями. Хелен не переставала удивляться, как справляются в подобных случаях работающие матери-одиночки…

Проявленная к ней Майклом щедрость, очевидно, объяснялась тем, что Клаус был сыном его лучшего друга, почти младшего брата. Существовал еще фактор, который стоило принять во внимание, – материальная обеспеченность Майкла. Чесмены традиционно занимались пивоварением, и Майкл имел свою долю в семейном бизнесе.

Но Хелен, хотя и позволила себе плыть по течению, все же старалась быть экономной. Никогда она не выходила за рамки выплачиваемой ей суммы, а, начав зарабатывать, настояла на том, чтобы сумма эта была урезана. Изготовлением бумажных змеев она занялась, имея целью хотя бы частично вернуть Майклу его деньги. И она старалась как можно лучше заботиться о доме и со временем полюбила его, как свой собственный. Еще Хелен обнаружила в себе способности садовода, и сад сейчас выглядел лучше, чем когда-либо. И дом, и сад все эти годы давали ей возможность для трудотерапии.

Одно время она получала небольшую денежную помощь от отца, пока он не перебрался в другой штат. Случившееся с единственной дочерью серьезно расстроило его, но Клауса он обожал, регулярно писал ему и каждый год оплачивал дочери и внуку дорогу, чтобы они отдохнули у него летом.

Хелен постепенно привыкала к жизни, которая сложилась далеко не так, как виделось ей когда-то.

3

– Что-то я никак не пойму, – упрямо твердил Клаус полчаса спустя. – Если Майкл вернулся домой, зачем тебе встречаться с кем-то еще?

– Клаус, будь добр, накрой лучше на стол, – ответила Хелен. Она бросила взгляд на часы и заглянула через раскрытую дверь в столовую. – У тебя осталось минут десять.

– Ну и кто он такой, этот малый? – гнул свое Клаус.

Хелен тяжело вздохнула.

– Его зовут Питер Флайк, он музыкант, мы познакомились, когда он купил у меня бумажного змея – того, в виде гоночной машины, ты еще помогал мне его мастерить. Змей ему очень понравился, он купил его племяннику. Мы разговорились, и Питер пригласил меня пообедать с ним, вот и все.

– И на чем он играет? – спросил Клаус настороженно.

– Он… скрипач в филармонии.

– Ма! Вот, значит, к чему все шло. Ты хочешь, чтобы я пиликал на скрипке. Ха! Мартина Уэста заставляют упражняться по часу в день, и это похоже на… можно подумать, что он мучает кошку.

Хелен провела рукой по волосам, разгладила длинное вязаное платье цвета индиго и сказала:

– Любовь к музыке делает человека духовно богаче. Я всегда жалела, что в детстве не училась играть на музыкальных инструментах, и очень не хочу, чтобы ты, став взрослым, пожалел об этом. Значит…

– Ты запретила мне бить в тамтам, который дедушка прислал на Рождество!

– Это другое дело, это не музыка, я просто боялась оглохнуть. – Хелен помешала кипевший на плите суп.

– Ма, мне и так хорошо. Тебе вовсе не обязательно…

– Клаус! – быстро проговорила Хелен. – У меня сегодня и без того тяжелый день. Я собиралась отказаться от встречи с Питером Флайком, но его телефон не отвечал, так что мне ничего не остается, как принять его, а ты немедленно накроешь на стол, потому что я твоя мама, и ты должен меня слушаться. Да? И сегодня ты будешь вести себя как следует, потому что в противном случае я очень сильно рассержусь, и тебе это совсем не понравится.

Клаус усмехнулся.

– Также как тогда, когда тот тип пятился задом и врезался в тебя, и старался доказать, что ты сама виновата?

– Во много раз сильнее. – Она бросила черпак на стол и оглядела платье, не попали ли на него суповые брызги.

– Ладно, успокойся, сейчас накрою.

– А как насчет хорошего поведения?

– Я готов быть пай-мальчиком, если ты поймешь, что не обязательно приводить домой всяких идиотов, чтобы они обогащали мою жизнь.

И он скрылся в столовой. Хелен снова взялась за черпак, и в этот момент через дверь, ведущую в сад, вошел Майкл Чесмен. По веселому выражению его лица она поняла, что он все слышал.

– Только никаких комментариев, – мрачно предупредила Хелен.

– Хорошо. – Майкл поставил на стол коробку и вынул оттуда охлажденную бутылку вина. – Ваш винный погреб пустует, вот я и проехался до магазина. – Он подошел к столу, выдвинул ящик и достал штопор. Через две минуты он протянул ей бокал вина, а себе налил пива.

Хелен посмотрела на бледно-золотистую жидкость в хрустале, зажмурилась и с наслаждением сделала глоток.

– Вы не могли бы еще устроить так, чтобы… – Она запнулась. – Чтобы на сегодняшний вечер я перенеслась в Африку или еще лучше на луну?

Майкл Чесмен стоял рядом, опираясь на стол, его лицо все еще сохраняло лукавое выражение. Он успел переодеться, побриться, в его облике было нечто необъяснимо успокаивающее. Но у нее отчего-то вдруг пробежали по спине мурашки.

– К сожалению, не могу, но все может обернуться не так плохо. Едва ли в городе два скрипача по имени Питер Флайк.

Хелен удивленно приоткрыла рот.

– Вы его знаете?

– О да, много лет. И едва ли он… – Майкл оглядел ее с головы до ног. – …Мужчина вашего типа.

Хелен сделала большой глоток.

– Прежде, чем вы поясните, что имеете в виду…

– Питер Флайк – гей.

– Что? Но зачем ему понадобилось приглашать меня на ленч и приходить на ужин? Вы что-то перепутали…

– Вы ему понравились, его заинтересовали ваши бумажные змеи… В конце концов, вы могли просто подружиться. Но если бы вы стали рассчитывать на его ухаживания… – Он снова пожал плечами. – Это уже другое дело.

Хелен едва не подавилась вином.

– С чего это вы взялись строить подобные предположения? – подозрительно спросила она.

Майкл указал на холодильник.

– Дело в новой прическе, которая вам очень к лицу. Клаус еще сказал, что вы, как правило, не красите ногти…

Хелен допила бокал и протянула его Майклу.

– Я выпью еще.

– Разумно ли это? Я хотел сказать, так сразу.

– Это самое разумное, что я сделала за последнее время, Майкл Чесмен, – заявила она. – Я пополнила список моих знакомых мужчин: помешанный на дикой природе, художник с манией величия, самодовольный напыщенный наставник молодежи – и вот теперь «голубой» скрипач!

Он снова наполнил ее бокал.

– А как насчет парня, который платил Клаусу за что, чтобы тот не попадался ему на глаза?

Хелен взглянула на него поверх бокала.

– Он был женат. Я этого не знала, но потом… Впрочем, не стану утомлять вас подробностями.

– Хелен… – Майкл начал тихо смеяться, и тут зазвонил телефон.

Хелен взяла трубку, послушала и произнесла:

– Нет-нет, не волнуйтесь, все в порядке.

– Питер не придет? – предположил Майкл.

– Да, – подтвердила Хелен. – Вы не знаете, какой дурой я себя чувствую. В каком нелепом положении я могла оказаться… Слава Богу, у него через пару дней состоится концерт, и дирижер на сегодняшний вечер назначил внеплановую репетицию – я готова расцеловать его за это!

Она закружилась по комнате и чмокнула в макушку вошедшего в кухню Клауса. Тот поморщился.

– Что это с тобой, ма?

– Мы можем расслабиться, малыш. Мистер Флайк сегодня не сумеет к нам выбраться.

– Здорово! – откликнулся Клаус. – Значит, мы останемся втроем.

– Ну, я не совсем это имела в виду… Он очень приятный человек, и я не прочь увидеться с ним снова… – Она застыла на месте, потому что в дверь позвонили. – Наверное, это кто-то из твоих друзей, Клаус. Спроси, не захочет ли он с нами поужинать, еды у нас больше, чем достаточно.

Но стоило мальчику исчезнуть за дверью, как она торопливо прошептала Майклу:

– Знаете, у нас могут возникнуть трудности.

– С Клаусом?

– Да. Вы слышали, что он сказал перед этим?

– Слышал. А вы согласились бы на такой вариант, Хелен?

Она внезапно почувствовала, что ей не хватает воздуха.

– Вы предлагаете… Вы понимаете, что именно вы предлагаете?

– Я предлагаю помощь, в которой вы нуждаетесь. – Он замолчал, услышав, как в соседней комнате Клаус разговаривает со своим приятелем. – Поговорим потом.

Но это «потом» оказалось возможным только через неделю, потому что вечером, когда Клаус лег спать, Майкл пожаловался на головную боль – видимо, давал о себе знать многочасовой перелет. Он извинился и попросил ее отложить разговор до утра. Хелен с готовностью согласилась и посоветовала ему немедленно отправиться в постель.

На другое утро, когда Майкл не спустился к завтраку, она решила проверить, все ли в порядке. Его спальня была погружена в полумрак, в ней царила полнейшая тишина. Хелен уже собиралась прикрыть дверь и оставить его спать дальше, но вдруг услышала стон. Она подошла к окну и подняла штору. Ее ожидало далеко не утешительное зрелище. Постель Майкла была перевернута вверх дном, словно он ворочался и метался всю ночь напролет, а сам Майкл выглядел далеко не лучшим образом. Веки отекли, лицо покраснело, его явно лихорадило.

– Майкл, что случилось? – с тревогой спросила она.

Он уставился на нее, рассеянно мигая, затем тяжело уронил голову на руки с невольным стоном.

– Думаю, надо позвать врача, – сказала она озабоченно.

– Я сам врач.

– Конечно, но все же…

– Это заурядный грипп, Хелен. – Он откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Вы так уверены? – Она приблизилась к кровати и вгляделась в него. Лоб Майкла покрывали бисеринки пота.

– Я видел множество случаев малярии, холеры, желтой лихорадки и прочих тропических болезней за последние пять лет, чтобы уметь распознать разницу. Несколько дней я провел в Иоганнесбурге с друзьями – один из них как раз болел, там сейчас свирепствует грипп.

– Вы не считаете, что все же стоит сдать кровь на анализ, – быстро сказала она, – для перестраховки?

Он сморщился.

– Будь по-вашему.

– Я скоро вернусь. – И она с озабоченным видом поспешила вниз.

К тому времени, когда пришел врач, Хелен помогла Майклу дойти до душевой, перестелила его постель и приготовила горячий чай с лимоном – аппетит у него отсутствовал.

Врач склонялся к мнению, что коллега прав, и у него грипп, симптомы которого, возможно, усугубила смена часовых поясов. Но он полагал также, что меры предосторожности не помешают. Он взял у Майкла кровь и настоятельно рекомендовал соблюдать строгий постельный режим. Хелен он велел почаще давать больному пить.

В последующие два дня Майкл в основном спал, ел совсем мало, безропотно сносил заботы Хелен, добросовестно пытавшейся обеспечить ему максимум уюта и покоя.

На третье утро, когда она принесла завтрак, он сел и отчетливо выругался.

– Простите? – Хелен застыла с подносом в руках.

– Это я не по вашему адресу, – сказал Майкл поспешно. – Мой несчастный саквояж – он так и не объявился?

Хелен поставила поднос ему на колени, взяла чашку кофе, приготовленную для себя, и села в кресло.

– Нет, я совсем о нем забыла. Разве… – нахмурилась она, – там было что-нибудь важное? Обычно люди берут с собой книжки, туалетные принадлежности, всякую мелочь…

– Обычно люди… – Он скептически оглядел ее фигурку, одетую в желтое льняное платье, – берут с собой то, что не хотят сдавать в багажное отделение.

– Например? – Она вскинула брови и посмотрела на дорожную сумку, которую он привез домой по ошибке. Она стояла в ногах кровати. Хелен раскрыла ее.

– Я заглядывал туда уже раз десять – там нет ничего, что могло бы указать на адрес владельца, – сказал он с досадой.

Хелен пожала плечами и, предмет за предметом, принялась выкладывать содержимое на кровать. Там были книга, два журнала, косметичка, маленький плюшевый мишка – детская игрушка или талисман, флакончик духов и фотоаппарат. В косметичке лежала довольно дорогая косметика.

– Этот ваш сосед, который мог захватить ваши вещи по ошибке, был… женщиной?

– Да, – буркнул Майкл.

Очевидно, соседка Майкла чем-то ему досадила.

– У нее-то в сумке ничего жизненно необходимого нет, – заметила Хелен.

– Зато у меня было! Папка с данными исследований, очень важная. – Он тоскливо взглянул на нее.

Хелен несколько мгновений пыталась справиться со своими инстинктами. Майкл Чесмен обычно был воплощением энергии, но за последние несколько дней она узнала его с другой стороны. Его болезнь несколько упростила их отношения в том смысле, что она частенько заходила к нему в одной пижаме. Он усиленно старался быть терпеливым и благодарным больным, и она проникалась к нему все большей симпатией.

Сейчас, например, ей больше всего хотелось обнять его и умолять не волноваться, потому что она во что бы то ни стало разыщет саквояж…

Хелен откашлялась:

– Хорошо, сообщите мне все подробности, и я свяжусь с авиакомпанией. Вы знаете ее имя?

– Энн Шелл. Мне нужен ее адрес. – Он посмотрел на поднос и заметил, что Хелен приготовила ему на завтрак омлет с пряностями. Рядом стоял стакан свежевыжатого апельсинового сока и кружка натурального кофе. Впервые за последние дни Майкл почувствовал, что проголодался.

– Не знаю, как мне благодарить вас, Хелен, и простите, если выглядело так, словно я выругался в ваш адрес.

– Не стесняйтесь, – пробормотала она. Майкл улыбнулся в ответ – всего лишь в четверть силы своего обаяния, и Хелен подавила внутренний трепет. – Я сегодня же займусь вашим делом, вот только сейчас мне придется сходить на работу. Вы обойдетесь без меня? Эти дни я договаривалась, чтобы меня подменяла коллега, но сегодня…

– Все хорошо, Хелен. – Он взял ее за руку. – Огромное вам спасибо, вы молодец.

О Боже, в отчаянии думала Хелен, собираясь на работу и продолжая ощущать прикосновение его руки, еще несколько подобных моментов – и я пропала.

Только вечером Хелен смогла доложить Майклу о результатах поисков исчезнувшего саквояжа. Но сначала она приготовила чай и отнесла его к нему в спальню.

– Нужно иметь стальные нервы, чтобы заниматься подобными делами, – говорила она ворчливо. – Они постоянно предлагают вам подождать и отключаются, или обещают перезвонить, и не перезванивают. Короче, суть такова, что они не имеют права сообщать имена и адреса пассажиров, но делают все возможное, чтобы разыскать особу, которая занимала соседнее с вами место. Но они в некотором затруднении – никто больше не обращался по поводу перепутанных вещей.

Хелен налила чай и поставила чашку Майкла с кусочком кекса на тумбочку у его кровати.

– Как вы себя чувствуете?

– Морально или физически?

– Думаю, вам стоит просто-напросто запастись терпением.

– Неужели я похож на искусанного пчелами медведя? – усмехнулся он.

– Гмм… Такой же раздраженный, разочарованный…

– И отвратительно беспомощный, – закончил он.

– Но все же вам немного лучше?

– Спасибо, Хелен, вашими молитвами я действительно немного начинаю походить на человека.

– Отлично. Кстати, сегодня пришли результаты ваших анализов – у вас и правда был самый обыкновенный грипп. Еще я от вашего имени пригрозила авиакомпании, что стану звонить им каждый час, пока проблема не разрешится.

– И что вам на это ответили? – вскинул он темную бровь.

– Кажется, больше всего им хотелось предложить мне бесплатный перелет в любую другую страну.

Майкл засмеялся.

– Во всяком случае, они поняли, что от меня не отделаешься пустыми фразами типа: «Мы контролируем ситуацию, миссис Чесмен». Я… назвалась вашей женой.

Он приподнял уже обе брови и сказал:

– Вы – чудо, Хелен. Как поживает Клаус? Вы ничего о нем не рассказываете.

– Он старается вести себя тихо, чтобы не тревожить вас. Я решила, что разумнее вам пока не общаться.

– И правильно. Он, кажется, переболел в детстве всевозможными детскими болезнями.

Майкл допил чай, оперся локтем на подушку и задумчиво взглянул на Хелен. Она не успела снять форму – белую блузку с темно-синей отделкой и прямую темно-синюю юбку. Одежду дополняли чулки, синие туфли на низком каблуке, к воротнику была приколота карточка с именем. Она выглядела деловито-элегантной.

– Вы приобрели опыт сиделки, ухаживая за Клаусом?

– Какой там опыт, – улыбнулась Хелен. – Я всего лишь перестелила вам постель и принесла свежую пижаму.

– Вы меня кормили, оберегали мой покой, поили меня питательными отварами и горячим чаем с лимоном, и все время оставались спокойной и терпеливой.

Хелен немного помолчала.

– Если я чему-то и научилась, пока Клаус был маленький, так это тому, что быть спокойной и терпеливой проще.

Он шевельнулся на кровати.

– Завтра я непременно встану на ноги.

– Я знаю, что это дерзко с моей стороны советовать вам, врачу, но постарайтесь ни о чем не беспокоиться.

– Мне скучно, – сказал он.

– Если хотите, я принесу вам книг…

– И одиноко.

Их взгляды встретились.

– А… хорошо, – сказала Хелен, быстро принимая решение. – Я сейчас доделываю очередного змея, так что после ужина, если вы чувствуете себя в состоянии подняться, можете мне помочь. Обычно это делает Клаус, но сегодня он ночует у приятеля.

– С превеликим удовольствием. А что сегодня на ужин?

– Вот это добрый знак! – смеясь, сказала Хелен.

Когда она ушла готовить ужин, Майкл поймал себя на том, что обдумывает сразу несколько проблем. Например: дом этот принадлежит ему, но сейчас он практически стал домом Хелен. Ее личность наложила на него свой неповторимый отпечаток. Она поддерживает в нем порядок, ведет хозяйство. И дом, и сад процветают, хотя она практически ничего в них не изменила.

С какой стороны это характеризует Хелен как человека, как женщину? Она с такой настороженностью отнеслась к его предложению помочь ей, но так и осталась жить здесь…

Ужин был простым, но красиво сервированным и вкусным. Жареная атлантическая семга, картофельное пюре и китайский салат с черными маслинами, приправленный мелко накрошенным испанским луком. Потом Майкл перебрался вслед за Хелен на террасу, куда она поставила рабочий стол и перенесла все необходимое для изготовления бумажных змеев. Там он понял, что это занятие требует гораздо больше мастерства, чем ему представлялось. А когда Хелен рассказала, сколько выручает за свои работы, сколько покупателей обращаются к ней повторно, он понял также, что этот вид заработка оказался более прибыльным, чем он предполагал.

Майкл наблюдал, как она аккуратно делает замеры, склеивает края, обтесывает планки. Хелен надела поверх желтого платья большой фартук, а волосы перехватила на затылке заколкой, открыв стройную шейку с прилипшими к ней влажными завитками – вечер был душным и теплым.

Майкл поинтересовался, где она научилась своему искусству. Хелен взглянула на него, и в ее глазах вспыхнули золотистые искорки, но тут же в этих выразительных глазах промелькнула тень.

– Меня научил отец. Мы часто запускали змеев.

– Это счастливые для вас воспоминания, Хелен?

– Я, кажется, рассказывала вам, что моя мама умерла, когда мне едва исполнилось десять лет. А с мачехой мы были абсолютно разными людьми. Только когда родился Клаус, я поняла, почему она так ревниво относилась к нашим с папой занятиям… Она не могла иметь собственных детей.

Хелен некоторое время молчала, вглядываясь в прошлое. Затем встряхнула головой, и ее проворные пальчики вновь принялись за работу. Да, подумал Майкл, это отчасти объясняет ее неуверенность в себе, болезненную чувствительность…

– Расскажите о вашей работе, – попросил он и увидел, как ее лицо прояснилось. Хелен увлеченно принялась рассказывать, как ей удается помогать детям, страдающим заиканием, и некоторое время они обсуждали эту тему, как профессионалы. Он сказал: – Вы явно прирожденный воспитатель, Хелен.

Она метнула на него взгляд из-под опущенных ресниц.

– Мне кажется, это можно сказать и о вас, Майкл.

– Почему вы так считаете? – пожал он плечами.

– Клаус с первого взгляда почувствовал к вам доверие. Если учесть, что он принял вас за моего очередного знакомого… – Она сморщилась. – Вы просто сотворили чудо.

Он с усмешкой посмотрел на нее.

– Я всегда считал, что работа с детьми или крайне благодарное, или, наоборот, жутко мучительное занятие.

Поблагодарив Хелен за приятный вечер, он вскоре удалился в свою спальню. Его тронуло то, что постель была заново перестелена, а на тумбочке стоял графин с соком.

В один из последующих дней Хелен приготовила себе чай и спустилась на террасу. Майкл сидел дома уже неделю и стабильно поправлялся, и она начала размышлять о том, что будет дальше. Но неделя выдалась такой утомительной, что Хелен, откинув голову на спинку кресла, только и могла, что думать о том, какой чудесный месяц октябрь в Калифорнии. Джакаранда в дальнем конце сада стояла в полном цвету, африканское тюльпанное дерево у дорожки медленно роняло в траву свои алые лепестки, а живую изгородь из кустов гибискуса вокруг бассейна сплошь усыпали бутоны. Правда, сейчас в темноте нельзя было любоваться красочным зрелищем, но лиловые цветы на кустарнике «вчера, сегодня, завтра», который она своими руками посадила у террасы, наполняли вечерний воздух сладостным благоуханием.

Майкл в холле в очередной раз разговаривал по телефону, убеждая чиновников авиакомпании активнее заняться розысками его пропавшего саквояжа. Хелен скинула туфли и загляделась на хрустальную голубую воду бассейна, освещенную подводными фонариками. Неожиданно она ощутила рядом его присутствие.

– Садитесь, – пригласила Хелен, не поворачивая головы. – Налить вам чаю?

– Спасибо, нет. – Он сел и устало сжал руки коленями.

Хелен подобрала под себя босые ноги.

– Есть что-нибудь новое?

– Ничего. Нужная нам пассажирка еще не вернулась домой по адресу, указанному в их списке. Но, благодаря вам, они названивают ей каждый день.

– Думаю, большего от них требовать уже невозможно.

– Увы. – Он с непонятным выражением уставился на свои руки, потом повел плечами и заглянул ей в глаза.

– Так что вы думаете, Хелен?

Хелен не стала притворяться, что не поняла вопроса.

– О нас с вами? Но я еще не знаю, что вы предлагаете, – медленно выговорила она.

– Сохранять статус-кво до поры до времени.

– Майкл, это очень непросто.

– Не вижу, почему.

Она бросила на него иронический взгляд.

– Я подозреваю, что мои старания подружить Клауса с кем-то из моих знакомых мужчин только пропадут впустую после того, как в его жизни появились вы.

Он откинулся на спинку кресла и подложил руки под голову.

– Хелен, тут дело скорее в том, что вы делаете неудачный выбор.

Хелен допила чай и осторожно опустила чашку на блюдце.

– А вы пробовали просто полюбить снова, вместо того, чтобы стремиться обогатить жизнь сына?

Хелен молчала.

– Я полагаю, вы испытывали подобное чувство к Гарри и значит, представляете, что это такое.

Хелен проглотила комок в горле.

– Я не думаю, что это может повториться.

– Почему же нет? – улыбнулся он. – Любовь, как известно, поражает нас неожиданно.

Не нужно так улыбаться мне, Майкл, подумала она бессильно и вслух сказала:

– Я одного не могу понять – зачем это нужно вам?

Она увидела, как он сосредоточенно сдвинул брови. Свет, струившийся из окна холла, освещал его лицо. Он обвел глазами террасу.

– Честно говоря, сейчас я ощущаю себя немного не в своей тарелке…

– Вы жалеете, что вернулись?

Он смущенно, как ей показалось, пожал плечами.

– Нет. Но на то, чтобы привыкнуть к моей теперешней жизни после прежней, требуется время. Что мне остается на данный момент? С вами и Клаусом я чувствую себя, как дома.

У Хелен потеплело на сердце. Может быть, она сможет отблагодарить Майкла таким путем? Но она тут же насупилась.

– Вы только что подвергли критике мою личную жизнь, вернее, ее отсутствие, – сухо сказала она. – Ну а вы сами? Прежде чем вы уехали в отдаленные места, у вас, конечно же, были романы?

– Может быть, – произнес он. – Но брак и образ жизни, который я вел до сих пор, едва ли совместимы.

– Действительно, – подтвердила она сдержанно. – Если только вы не отыщете избранницу среди коллег.

Он откинулся на спинку кресла.

– Может быть, мы оба предпочитаем одиночество. Я из-за моей работы, а вы потому, что потеряли Гарри.

– К чему вы клоните? – Она замолчала, услышав шаги по дорожке. Чей-то голос негромко окликал ее по имени.

Майкл нахмурился и поднял голову.

– Кто?..

– Это Люк Эскью, – пояснила Хелен. – Помните людей, живших здесь по соседству? Люк – их сын, он работает на буровой вышке и иногда приезжает к ним погостить. Привет, Люк! – Хелен помахала рукой высокому плечистому юноше, направлявшемуся к ним через газон. – Помните Майкла Чесмена? Он вернулся домой.

Оказалось, что они прекрасно помнят друг друга, и после обмена рукопожатиями Люк тоже устроился в кресле на террасе. Ему было двадцать шесть лет, и за последние годы он и Хелен стали друзьями. Приезжая к родителям, Люк всегда заходил к ней. Судя по всему, он обрадовался встрече с Майклом и принялся расспрашивать его о работе. Сам он в настоящее время трудился на буровой вышке в Тирренском море.

Когда он собрался уходить, дело приняло неожиданный оборот. Он пожелал Хелен доброй ночи, а Майкла попросил уделить ему несколько минут. Майкл явно удивился, но предложил пройти на кухню.

Хелен, нахмурившись, смотрела им вслед, затем, будучи не в силах справиться с любопытством, тихо обошла вокруг дома и заняла наблюдательный пост под кухонным окном. Она успела вовремя – Люк Эскью как раз говорил Майклу:

– Я приглядываю за Хелен, когда бываю дома.

– И хорошо делаете, Люк, – ответил Майкл.

– Кстати, – проговорил Люк одновременно смущенно и решительно, – хотя я и не говорил об этом Хелен, она помогает мне сохранить здравый рассудок. Сами знаете, какая тоска иногда разбирает на этих буровых скважинах, но у меня над койкой висит ее фото, – сказал он, заставив Хелен приоткрыть рот от удивления. – Я решил поставить вас в известность, старина. Мой контракт скоро кончается, и я собираюсь осесть в Беркли и сделать ей предложение. Теперь, когда Клаус подрос, для нее это просто необходимо.

Хелен закрыла рот, клацнув зубами, и поспешила назад, не дослушав ответ Майкла. Через минуту мужчины вышли на террасу, и Люк зашагал по дорожке, помахав на прощание рукой.

– Подумать только! – воскликнула Хелен, едва он скрылся из виду.

– А я гадал, соблазнитесь вы подслушать или нет, – хмыкнул Майкл. – И что тут такого, он вполне симпатичный парень.

– Майкл, когда я поселилась здесь, Люк еще ходил в школу!

– Вы тогда сами недавно из нее вышли. Он всего на четыре года младше вас.

– Но я понятия не имела… Ох, – простонала она, – ну почему со мной все время случается что-то такое?

– По крайней мере, он – порядочный малый, который, кажется, искренне полюбил вас.

– Есть одно «но» – я не люблю его, – заметила Хелен. – Кажется, для брака существенно, чтобы влюблены были обе стороны.

– Безусловно, – согласился он. – Но Люк прав в одном. Клаус подрастает, и вам понадобится помощь. Вы сами это понимаете, иначе зачем бы стали экспериментировать с…

– Не продолжайте, – предостерегающе оборвала его Хелен. Майкл усмехнулся. – И что вы сказали Люку? – хмуро спросила она.

Майкл немного помедлил.

– Я сказал, что у меня те же самые намерения, и пусть победа достанется более достойному.

Хелен закрыла глаза.

– Кажется, я ослышалась…

Майкл посмотрел на нее с легкой насмешкой и еще чем-то непонятным во взгляде. Он недоумевал – как сумела эта женщина прокрасться в его подсознание незаметно для него самого? А то зачем бы ему понадобилось перебегать дорогу Люку Эскью? Зачем вообще было возвращаться домой? И почему она до сих пор продолжает жить в его доме?

Последний вопрос он задавал себе неоднократно…

Ее ресницы дрогнули, и на него устремился укоризненный взгляд.

– Считайте, что я не сумела оценить вашу шутку.

Он целое мгновенье колебался – уместно ли сейчас делиться с ней своими соображениями? Или Гарри навсегда поселился в ее сердце? Взгляд Хелен, между тем, нисколько не смягчался, наоборот, становился все суровее.

– Видимо, тут сыграло свою роль то, что мы находились на моей территории, это и побудило меня отреагировать подобным образом. Должно быть, – добавил он мягко, увидев, как изменилось ее лицо, – таковы уж мы, мужчины!

Спустя несколько мгновений на ее окаменевшем лице появилась невольная улыбка.

– Тут вы как нельзя более правы, – согласилась она почти спокойно. – Возвращаясь к вашей ситуации – когда вы закончите свои дела здесь, то снова уедете в Африку?

– Это зависит от обстоятельств.

Хелен устремила рассеянный взгляд на лужайку и, сама не понимая, как это вышло, спросила:

– Вы считали, что я не пара Гарри?

– С чего вы взяли?

Она стиснула руки.

– Мне всегда казалось, что вы не принимаете меня всерьез, считаете одним из его мимолетных увлечений, ошибкой молодости. А когда вы узнали о ребенке, – мужественно продолжала Хелен, – можно было подумать, вы предполагали, что я окажусь в подобном положении…