Текст книги "Погладить тигра"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 6

– Ты шутишь, – нервно сказала Джейн.

– Я? Нисколько. – Он поднял бровь и сухо прибавил: – Кто же шутит такими вещами?

– Но почему?

– Мы с ней не подходим друг другу.

– Вы прекрасно подходили друг другу два года, – заметила она.

– Это разные вещи. – Гордон подозвал официанта. – Не хочешь ли попробовать омара, Джейн, – предложил он, – или... как насчет устриц для начала?

– Ненавижу устриц, – прошипела Джейн, гневно глядя на обоих – на Гордона Стенли и ни в чем не повинного официанта, ошеломленного этой вспышкой ярости.

– Я... я могу предложить вам кальмаров, мэм, – пролепетал тот.

– Кальмары! Они безвкусные и вредны для желудка.

– Может, я привел тебя не в тот ресторан? – предположил Гордон. Сколько можно строить из себя мегеру? – Джейн вскинулась, резко повернувшись к нему, ее фиолетовые глаза метали молнии. Но прежде чем она успела раскрыть рот, он ухмыльнулся, и на его лице появилось выражение глубокого удовлетворения. – Вот теперь это моя Джейн. Имеешь что-нибудь против "Морского салата"? Они здесь очень хорошо его готовят – с анчоусами, крабами и...

– Да, спасибо, это было бы чудесно. А на десерт я хочу "Джейн Дей".

Она закрыла меню и взяла свой бокал. Но в ее глазах все еще был гнев, и Джейн, отвернувшись, уставилась на реку за верандой ресторана.

– Из-за чего мы все время ругаемся? – спросил Гордон довольно сердито. Он заказал устриц, омара и бутылку вина.

– Временами ты меня просто бесишь, – ответила она тем же тоном.

– Ах! Прошу прощения за то, что назвал тебя мегерой.

– Могу тебе посоветовать сначала думать и только потом говорить.

– Да, мэм. Простите, мэм, – пропел он.

– И не стоит паясничать.

– А что мне стоит делать? – вопросил он насмешливо.

– Прекратить придуриваться и сказать, почему ты не женишься на Конни.

Гордон помолчал, пристально рассматривая ее, затем пожал плечами.

– Все очень просто. Я сведу ее с ума, а она – меня. Ты сама только что сказала мне, как хорошо я умею бесить людей.

– Но ты должен был понять это раньше, чем... чем...

– На самом-то деле – нет. Вернуться ко мне было глупостью со стороны Конни. Допускаю, что найдется человек, которому придется по душе такой образ жизни, с этой ее вечной бурной деятельностью и любовью ко всему миру. Вот только тем человеком буду не я.

– Человеком, – уточнила Джейн, – который станет Монике отчимом.

– Возможно. – У него нервно дернулась щека. – Но теперь я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что я превращу жизнь Конни в кошмар.

– Что для Моники необходимо, так это чтобы вы жили вместе – так же, как и раньше.

– Но мы не можем, – отозвался он. – А Моника... мы не потеряем друг друга, даже если не сможем постоянно жить как одна семья.

– Она тоже это говорила, – пробормотала Джейн, однако немедленно добавила: – Но все равно ситуация выглядит так, как будто ты бросаешь ее.

– Ты думаешь, я этого не понимаю? – Гордон посмотрел на нее взглядом, исполненным боли. – Одно утешение: то время, пока мы жили вместе, было счастливым и мирным.

– Ладно, – сказала Джейн, – тебе решать, в конце концов. Я не могу указывать, хотя и не одобряю тебя. – Она пожала плечами.

– Что, восстали твои пуританские инстинкты? – спросил он цинично.

– Возможно.

– А как эти инстинкты повлияют на нас?

– На нас? – Она заморгала.

Подошел официант и поставил на столик заказанные блюда.

– Ну да, на нас, – подтвердил Гордон, когда тот отошел. Джейн попробовала салат, а он – устриц. – Ты и я. Джейн Милред, журналистка, и Гордон Стенли...

– Не начинай снова, – сказала она угрожающе.

– Ладно, я полагал, у тебя есть чувство юмора.

– Ты... ты, среди прочего, сказал, что все это ничего не меняет в отношении меня, – заметила Джейн.

– Ах, эти прочие вещи, – Гордон холодно улыбнулся. – Ну что ж, вернемся к ним. Ты – сложная задачка, Джейн Милред. Но, может быть, ты сохранила в памяти свои собственные слова: необходимость жениться на женщине из благодарности – повод для отчаяния.

– Это было раньше... до того... – Джейн проглотила кусочек анчоуса и взяла бокал с вином.

– До того, как я узнал о Монике?

– Да. А потом многое изменилось.

– Но не весь же остальной мир, – сказал он сухо.

– Случившееся, очевидно, очень угнетает тебя, Гордон, и я могу понять почему, – сказала она спокойно.

Он отставил тарелку с устрицами.

– Думаю, что ты действительно понимаешь. Я не имею ни малейшего желания спать с Конни, хотя всегда любил ее, любил по-своему, и был благодарен ей. Но случившееся заставило меня осознать, что самая плохая служба, которую я мог бы ей сослужить, – это жениться на ней. И с другой стороны, – он наполнил свой стакан и продолжил, – теперь проблема с тобой решится сама собою.

– Да, – согласилась Джейн, несколько настороженно.

– Я не признавался себе, что именно из-за тебя не смог бы заставить себя честно любить Конни, а значит – и жениться на ней. Потом я наконец-то понял, что ты – одна из причин. Однако не единственная. Вторая причина, по которой я не могу этого сделать, носит имя Моника.

– Я думала...

– Я тоже. Сначала. Но все далеко не так просто. Мы добьемся лишь того, что разорвем Монику на части. Мои друзья предупреждали меня, – сказал он мрачно и поморщился. – Люди, которые знали меня, когда я еще был... в порядке. В здравом уме. – Искорка веселья мелькнула в его глазах, и он немного подождал, давая ей время возразить. Она не сказала ничего. – Такие вот дела, Джейн. Что же касается тебя... Проблема в том, что, если, скажем, мы окажемся где-нибудь вдвоем и будем там целоваться, как это случилось однажды, мне будет стоить нечеловеческого усилия воли не затащить тебя в постель.

– Ты... ты не поверил в то, что я сказала тебе?

– Нет, не поверил. Слушай, в тот момент я был ужасно расстроен. И разозлился оттого, что глупая девчонка, – он посмотрел на нее задумчиво, почти на десять лет младше меня, может сделать со мной такое, а сама... – Он осекся. – Впрочем, я бы и сам ужасно боялся, будь я девственницей, – сказал он с той же решительной честностью, которая так восхитила ее однажды, когда она наконец заставила его говорить о себе во время интервью. – Но есть только одна женщина в мире, с которой я хочу сейчас попробовать заняться любовью, и это – ты. Так уж сложилось. Гордон откинулся на спинку стула, и Джейн показалось, что он выглядит усталым. Ее глаза потеплели. Но она молчала, ожидания продолжения.

– Глупо надеяться, что ты пойдешь на это, да? Потому что у тебя свои проблемы, своя мораль, свое отношение к Монике и Конни. И никаких причин быть со мной.

Она не отвечала, бездумным взглядом глядя в пространство – на реку, на скользящих над водой чаек, на гуляющих по набережной людей – и не видя всего этого.

– Джейн?..

– Нет, Гордон, не глупо надеяться, – ответила она тихо. – Ты очень... очень дорог мне, Гордон, но...

– Не надо, – попросил он, – не продолжай. Ты сказала достаточно, чтобы мне захотелось остановить это мгновение.

Они посмотрели друг другу в глаза, а, когда его взгляд пробежал по ней, она вдруг почувствовала, как жар разливается по всему телу и ею овладевает мучительное желание. Они словно остались вдвоем на целой планете – Мужчина и Женщина, – и ей страстно захотелось очутиться в его объятиях. Сердце учащенно забилось, теплая волна накрыла и отхлынула, оставив ее – пораженную и ошарашенную.

– Ешь, Джейн, – мягко сказал Гордон. – И не считай, что ты одинока в тех чувствах, которые сейчас владеют тобой.

Джейн машинально взяла нож и вилку, но есть не стала.

– Со мной никогда такого не было раньше.

– Вынужден сказать, что рад это слышать.

Он грустно улыбнулся, а ей стало смешно.

– Мне страшно представить, что бы ты сделал со мной, будь я в твоей власти.

Гордон безмолвно смотрел на нее, потом просто сказал:

– Благодарю. Ты мне однажды сказала, что была бы счастлива узнать, что я хочу тебя. Я могу сказать о себе то же самое.

У Джейн было такое чувство, будто она родилась заново. Все вокруг стало новым, волшебным. Поданный десерт был удивительно вкусен, а закат необычайно красив. Она готова была променять всю свою жизнь на этот миг, а весь мир – на эту открытую террасу ресторана у реки, где она сидела рядом с самым дорогим ей человеком. А еще Джейн была очень рада, что надела нынче утром свое любимое платье...

– Можно я поеду с тобой в Мэйфорд? – Ее ресницы взлетели, и она удивленно взглянула на него. Он, казалось, немного смутился. – Я что-то не то сказал?

– Нет! Я... – она глубоко вздохнула, – я еще не думала об этом.

– Сейчас я не могу понять, о чем ты думаешь. Иногда у меня это получается, особенно когда ты смеешься надо мной. Но бывают минуты, когда ты отлично скрываешь свои мысли – как за глухой стеной.

– Я просто смотрела вокруг и удивлялась тому, что сейчас все выглядит лучше, чувствуется лучше... даже, кажется, дышится легче.

– То же самое может быть с тобой в Мэй-форде, – сказал он тихо.

– Гордон, целую неделю?!

– Может быть – нет. Мне нужно еще съездить в Сан-Хосе. – Он замолчал и, потянувшись к ней, взял ее руки в свои. – Ты ведь все понимаешь, да, Джейн?

Она помолчала, чувствуя, как блекнет очарование момента.

– Мне сейчас не хочется быть абсолютно честной, Гордон. Но я знаю: это расстроит меня – думать... знать, что Конни и Моника остались одни, в то время как ты и я...

– Счастливы и любим друг друга?

– Ну да. Это все слишком быстро... – Она стыдливо опустила глаза.

Подумав с минуту, Гордон сказал:

– Может, я приеду в Мэйфорд и расскажу тебе, как все сложилось в конечном итоге? И мы просто побудем рядом.

– Ты имеешь в виду...

– Я имею в виду, что не буду настаивать на постели, пока ты сама не захочешь... – Их взгляды встретились. – Дело ведь к тому идет, разве нет, Джейн? – Она не ответила. – Или же к тому, что ты согласишься выйти за меня замуж. – Она оставалась безмолвной. – Мы же не сможем разобраться во всем этом, если не будем общаться, – добавил он.

– Ты прав, – сказала она наконец.

– Там мы, конечно же, поругаемся, станем издеваться друг над другом, потом помиримся, затем – опять поругаемся, но рано или поздно придем к какому-нибудь решению, как ты считаешь? – Искра веселья промелькнула в его глазах.

– Я думала, ты более оригинален, Гордон, – сказала она насмешливо.

Гордон откинулся на спинку стула. Он выглядел довольным.

– Снова смеешься надо мной, Джейн Милред? Оригинален! Вот когда мы целовались в прошлый раз, это действительно было оригинально. А сегодня мы с тобой сидим здесь, и если кто-то из знакомых увидит нас, он умрет от любопытства, теряясь в догадках о том, что же происходит. – Он заинтересованно огляделся по сторонам. – Я думаю, из этого может выйти газетная сенсация.

Джейн не смогла сдержать смех.

– Мне нравится эта идея!

Они просидели в ресторане почти до девяти часов вечера, беседуя о том о сем и ни разу более не упомянув о своих чувствах друг к другу. Но оба знали, что есть нечто, связывающее их как общая тайна.

– Думаю, мне лучше отвезти тебя домой, – сказал он наконец. – Во сколько у тебя завтра поезд?

Она назвала ему время, и они покинули ресторан. Гордон не торопясь, нарочито медленно вел машину по улице в сторону ее дома. Будто ему хотелось еще хоть немного продлить их свидание.

– Может, я завтра подкину тебя на станцию? – спросил он. – Ты, кажется, не умеешь водить машину.

– Вообще-то умею. Я, между прочим, впервые уселась за руль трактора вскоре после того, как научилась ходить. Но у меня нет машины в Портленде.

– Ну так заехать за тобой?

– Если хочешь, – сказала она мягко. Гордон остановил лимузин возле ее дома. – Может быть, ты... зайдешь?

– Мне бы хотелось, но... это может оказаться не очень хорошей идеей. Не сегодня.

– Мне кажется, я поняла, что ты имеешь в виду, – сказала она и, когда он отвернулся, осторожно вытерла с глаз набежавшие слезы. – Что не означает, что я не могу сделать вот это.

Он обнял ее за плечи, и их губы слились в страстном поцелуе.

– Мне пора, – сказала Джейн, – и тебе, наверное, тоже. Увидимся утром.

***

Она не смогла заснуть этой ночью. Все вспоминала: он целует ее, прижимая к себе крепко и нежно, а она дрожит от страсти. И волны жара вновь захлестывали ее. Однако было и еще кое-что – мысли, не дававшие ей покоя.

Вернувшись домой, Джейн приняла ванну и упаковала оставшиеся вещи. Потом вставила кассету в магнитофон, включила музыку, сварила кофе и с чашкой в руках устроилась в кресле. И пока она слушала голос Мика Джаггера под перебор гитарных струн, два слова неотступно преследовали ее.

"Джейн" и "Стенли". "Джейн Стенли".

Жена миллионера. Женщина, которой больше нет нужды пробивать себе дорогу наверх. Замужем за человеком, которого едва знает. Мачеха Моники...

Внезапно Джейн словно очнулась. Она в самом деле слишком мало знала о нем. Да, он очень хорош собой и привлекает ее как мужчина. Но красивое лицо и постель – это ведь еще не все, что нужно для совместной жизни. Как, например, он будет относиться к ее работе? И что она сама думает о том, чтобы стать матерью? С другой стороны, подумалось ей, ужасно не хочется отдавать его обратно Конни...

Так что же, любовь покроет все? Или мудрее попытаться узнать человека получше, прежде чем принять решение? Она улыбнулась своим мыслям, однако в душе ее прочно поселилось беспокойство. Все это было слишком ново, слишком непривычно. Но зачем, собственно, она вообще взялась думать обо всем этом? Ведь все дело в том, что очень сложно удержаться и не переспать с ним, дожидаясь, пока они узнают друг друга получше.

Да еще вокруг витает незримый дух Конни Элисон, торопя Джейн с принятием решения.

Она улеглась в кровать, так ничего и не решив для себя. Несомненно было только одно: Джейн чувствовала магическую притягательность этого человека и непреодолимое желание быть с ним. Может, я слишком осторожна? – подумалось ей. Может, стоит просто плыть по течению и позволить всему идти так, как оно идет? В конце концов, должна же Фортуна когда-нибудь повернуться к ней лицом!..

***

Когда они шли к поезду, Гордон – заботливо или властно? – отобрал у Джейн сумку. Они уселись в купе – до отхода поезда было еще около десяти минут, и Джейн сказала:

– Гордон, твое здоровье значительно улучшилось за последние два месяца. Это просто поразительно!

– Знаю. Думаю, тут дело в двух вещах. Если определенным образом тренировать мышцы, можно добиться удивительных результатов. А еще, если ты однажды сделал первый, хотя бы крошечный шаг, все остальное дается легче. Как говорится, начало – половина дела.

– Тебе все еще бывает больно?

– Иногда. – Он поморщился. – Но, как правило, по моей собственной вине – когда я излишне перегружаю себя. Кстати сказать, когда мы впервые встретились, именно так и было. Я перестарался со своими тренировками и вынужден был вернуться в кресло на несколько недель. Между прочим, это тебе.

Он протянул ей пластиковый пакет, в котором Джейн обнаружила фрукты, шоколад и подборку журналов. Она была так искренне тронута, что перегнулась через столик и чмокнула его в щеку.

– Спасибо! – Несколько секунд они держались за руки, и Джейн вздрогнула от того, что знакомое чувство влечения вновь, помимо ее воли, овладевает ею. – Значит, ты мог ходить... до того...

Он отпустил ее руку и откинулся на спинку дивана.

– Не так хорошо, как сейчас, но – да, я уже попробовал ходить.

– Может, из-за этого у тебя было такое отвратительное настроение в тот раз? Улыбка осветила его темные глаза.

– Да уж, конечно, мне не нравилось торчать в инвалидном кресле в присутствии красивой девицы, которая к тому же смеялась надо мной и довела меня до бешенства. И ты знаешь, Джейн, это проклятое кресло я особенно возненавидел после того, как увидел тебя в окно идущей к моему дому. Эта походка... Одна она способна свести мужчину с ума. А я тогда вовсе не мог ходить, понимаешь? Такой вот контраст...

– Не замечала, что хожу как-то иначе, чем другие женщины.

– Можешь мне поверить. Я провел множество бессонных ночей, просто вспоминая ее. Хочешь знать, что я о ней думаю?

– Да, если это – не очередная насмешка.

Он хмыкнул.

– Походка, вспоминая которую мужчина может среди ночи, весь в смятении, изнывать от страсти. Надеюсь, это не прозвучало насмешкой?

– Ладно, продолжай.

– Когда ты идешь, ты – словно лепесток, плывущий по воде. Кажется, что ты ступаешь по воздуху, паришь, скользишь, летишь... И знаешь, что я думаю? Такую походку приобретаешь, когда имеешь пять братьев и регулярно играешь с ними в регби... – Джейн расхохоталась. – Это не повод для смеха, – сказал он возмущенно. – Ты не даешь мужчинам спать по ночам.

– Я смеюсь не над этим. Иметь походку игрока в регби, по-моему, совсем не женственно. – Она продолжала смеяться.

– Поверь мне, это чудесно, – просто сказал он.

Она еще раз ухмыльнулась, а потом встретила его взгляд и поняла, что знакомая жаркая волна вновь поднимается в ней...

– Кажется, уже объявили отправление, – прошептала она.

– Ты права. – Он встал. – Береги себя, Джейн Милред.

– Обязательно. Ты тоже.

И долгую-долгую минуту они смотрели друг другу в глаза. Затем Гордон вышел из купе. А Джейн махала из окна, даже когда и он, и сама платформа давно уже скрылись из виду...

***

Три дня она прожила в Мэйфорде в полном одиночестве.

Стояли чудесные теплые солнечные дни, словно специально предназначенные для того, чтобы купаться, валяться на песке и бездельничать, наслаждаясь жизнью. Летний домик, который снимала Джейн, расположился, утопая в цветах, у самой дороги, ведущей к пляжу.

Пляжи Мэйфорда, защищенные от холодных северо-западных ветров горой Кэллинар, были настоящим раем. Белые скалы вздымались из моря совсем рядом с берегом и блестели на солнце, омываемые шипящими волнами, а вода вокруг них была цвета ультрамарина. Джейн проходила пешком целые мили, гуляя по пляжу и любуясь морем, скалами и маяком, который, словно сказочная башня, возвышался над узким мысом. Один раз она даже заметила далеко, среди волн, темную спину кита, плывущего с севера в теплые экваториальные воды.

Мэйфорд, средоточие уютных домиков, маленьких ресторанчиков, теннисных кортов и детских игровых площадок, многие годы сохранял славу одного из лучших курортных городков штата. Множество людей ездили сюда отдыхать. А Джейн, одинокая среди этого многолюдства, неотступно думала о человеке, которого ждала.

Гордон Стенли возник на ее пороге к исходу третьего дня. Он выглядит как-то иначе, чем обычно, решила Джейн. Таким она никогда его не видела. Он словно помолодел и, казалось, светился каким-то внутренним светом. Увидев ее, Гордон улыбнулся и проговорил:

– Не знаю почему, но всегда, приезжая в этот город, я начинаю чувствовать себя лучше. – Джейн улыбнулась в ответ, а он взял ее руки в свои и добавил: – Но никогда еще я не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

***

– Как ты? Как они? Как там дела? – спрашивала Джейн немного позже.

Когда первый порыв страсти миновал и они оторвались друг от друга, она наконец сумела привести мысли в порядок и обрела способность говорить членораздельно. А он предложил выпить и, как фокусник, извлек откуда-то бутылку легкого белого вина. Они стояли на веранде ее домика, глядя на заходящее солнце. Джейн поставила на столик два бокала, Гордон разлил вино.

– Дела идут своим чередом, – сказал он неторопливо. – Едва я приехал в Сан-Хосе, Конни дала мне понять, что не изменила решения. Она не считает правильным выходить за меня замуж. А еще ей предложили главную роль в телевизионном сериале, и она дала согласие. Прошу заметить: все это она вывалила на меня, не дав мне и рта раскрыть.

– Это... – Джейн не знала, что сказать.

– Это – в порядке вещей, когда речь идет о Конни. Вся ее жизнь сплошной сумбур.

– А может быть, Конни таким образом пытается справиться с ситуацией? Должно быть, она понимает, что любит тебя, а ты ее – нет...

Гордон покосился на нее.

– Ты так думаешь? Ладно, послушай-ка, что еще Конни мне объявила. Оказывается, она сделала все это ради Моники и оставалась со мной, пока была мне необходима. Теперь же я изменился, и поэтому – все иначе. В первый раз много лет назад – она тоже бросила меня оттого, что я не нуждался в ней и, более того, имел возможность над ней доминировать...

Джейн удивленно вздохнула, и Гордон мрачно посмотрел на нее. Он помолчал, а потом решил кое-то уточнить:

– И дело здесь вовсе не в сексе. Оказывается, я вечно навязывал ей свое мнение и свою опеку. Подавлял ее. И еще она сообщила, что та женщина, которая выйдет за меня замуж, должна обладать огромной силой воли, которой у нее, Конни, нету.

– А сам ты чувствовал это? – спросила Джейн.

– Я? – Он замолчал и посмотрел на море. – Мои друзья честно сообщили мне однажды, что я не стесняюсь переступать через людей... Но нет, я не понимал, что Конни так воспринимает все, что я для нее делал. И надеюсь, что у нас с тобой не будет проблем.

Он поглядел на нее, и она ответила ему точно таким же долгим и мрачным взглядом. Ею овладело странное чувство. Она почти не сомневалась в том, что Конни Элисон была права насчет него...

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – тихо спросил Гордон.

– Мне тоже придется пройти через все это, чтобы быть с тобой, прошептала Джейн.

– Именно.

– Это не кажется мне идеалом счастливой и спокойной жизни в браке.

– А никто и не обещал, что будет легко. Но мне всегда казалось, что двое людей, живущие вместе, неизбежно влияют друг на друга. И зачастую вынуждены находить компромиссы. Но, несмотря на все это, каждый из них должен обладать определенного рода независимостью и правом принимать решения. Ты не согласна?

– Компромиссы и право принимать решения. И время от времени кому-нибудь приходится чем-нибудь поступаться.

– Разумеется.

Джейн отвела взгляд.

– Итак, что за планы у Конни и Моники?

Гордон опустился в плетеное кресло.

– Этот телесериал будет сниматься на побережье, в Южной Калифорнии. В течение следующих трех месяцев Конни будет проводить там всю неделю, а на выходные приезжать в Портленд. Моника будет со мной во время ее отсутствия. – Он помедлил. – Я собираюсь купить дом для Конни и хочу, чтобы он располагался как можно ближе к моему собственному. Тогда Моника сможет в любое время прийти туда, куда ей захочется.

– Ты еще ничего не сказал о том, что они сами обо всем этом думают.

– Сдается мне, у всех словно гора свалилась с плеч. Конни радуется, как ребенок, возможности вновь очутиться перед камерой. И тому, что мы сумели вернуться к нашим прежним отношениям старых добрых друзей. Думаю, мы с ней еще посмеемся над всем этим вместе. А Моника чувствует большое облегчение.

Джейн украдкой вытерла слезы.

– Ты уверен в этом?

– Джейн, – сказал Гордон вдохновенно, – ты серьезно думаешь, что я не сделаю все, что в моих силах, для двух этих людей, которые столь много для меня значат?

– Нет, я так не думаю.

– Тогда – ты выйдешь за меня замуж?

Ее ресницы взметнулись, широко открывая фиолетовые глаза.

– Гордон, я... я не знаю еще, – пролепетала она.

– Я не собираюсь торопить тебя, ты же знаешь. Но невозможно взять барьер, если боишься упасть с лошади, не забывай это. Между прочим, я снял номер в отеле Мэйфорда.

В ее глазах появилось смущение.

– А я удивилась, почему ты без багажа.

– Я помню, что пообещал не давить на тебя, – заметил он. – Не хочешь ли прогуляться по пляжу?

– Да, я имела в виду... если ты хочешь...

– Допивай, что там у тебя в бокале, Джейн, – посоветовал Гордон. – Мы совершим небольшую прогулку и полюбуемся здешними красотами. А там – видно будет.

***

Они бродили по пляжам, пока совсем не стемнело. Тогда они отправились в город, чтобы купить немного еды, а потом снова вернулись к берегу и ели свой ужин, сидя на песке.

– Я подумываю, не искупаться ли мне завтра, – лениво сказал Гордон.

– Вода отличная. Мэйфорд, как обычно, на высоте, – пробормотала Джейн. – Завтра ранним утром можно совершить заплыв, а потом позавтракать в кафе "У Дживза"...

Она замолчала, прислушиваясь к шороху волн, тихо наползающих на берег, и наслаждаясь свежим, пахнущим солью воздухом.

– Годится. Что признается "ранним утром"?

– Шесть часов.

Он присвистнул.

– Ого! Не знал, что вы ранняя пташка, мисс Милред.

– Ты забыл, что я выросла в провинции.

– Кто рано встает, тому Бог дает... – Он поморщился. – Только не говори мне, что привыкла и рано ложиться.

– Я ценю свой сон. – Джейн пожала плечами. Гордон тяжко вздохнул. – А у тебя, я так понимаю, все наоборот?

– Ну да, я типичная сова. – Он скомкал пакеты в плотный шар и зашвырнул точно в урну, стоящую неподалеку. – Придется что-то с этим делать.

– Я не собираюсь рано ложиться, – сказала Джейн.

Гордон обнял ее за плечи.

– Знаю. Ты просто дразнишь меня, как обычно.

– Но насчет раннего заплыва я серьезно, – заметила она и прижалась к нему. – Взгляни на звезды, – добавила она, зачарованно глядя вверх. – Ты знаешь, этот отпуск выдался так неожиданно. Когда все время занят работой, нет времени думать, а здесь я много размышляла о... себе.

– И что ты решила? – Он поцеловал ее в щеку.

– Одна из проблем работы журналиста – то, что ему всегда следует быть сторонним наблюдателем, а не участником.

– Ты считаешь, что это случилось с тобой?

– Не знаю. Мне кажется, по природе своей я очень осторожна. Такой уж родилась.

– Ты целовала меня не слишком-то осторожно.

– Ты... такого, как ты, нелегко целовать осторожно, Гордон Стенли.

– Надо же! Такого мне еще не говорили.

– Правда? Должны же были у тебя быть еще женщины, кроме Конни и Бетси.

– Были. – Ей показалось, что он вздрогнул. – Ни одной из них я не предлагал, однако, стать моей женой. И хотя я не монах, отнюдь, я и не ловелас.

– Сказать можно все.

Гордон придвинул Джейн поближе к себе.

– В моей жизни было две женщины, о которых я думал, что действительно люблю их. Потом выяснилось, что я ошибался.

– Понятно.

– Я знаю, о чем ты хочешь теперь меня спросить, – сказал он едко. Как, мол, я могу быть уверен, что люблю тебя?

– Тебя не раздражает этот вопрос?

– Нет.

– Почему нет? – спросила она, все еще глядя на звезды.

– Потому что я знаю ответ. Обрати внимание на несколько фактов. Первый: ты в единый миг ворвалась в мою жизнь и сразу все расставила по местам. Второй: тебе самой хочется быть со мной. Третий: мне с тобой – тоже. И я думаю, они говорят сами за себя. Еще вопросы будут? – Сладкая дрожь охватила ее, когда он провел рукой по ее спине. – В конце концов, это – общественный пляж, – пробормотал Гордон.

Она отодвинулась, скорее машинально, и тихонько рассмеялась, а он принялся целовать ее.

– Ты... невозможен... – наконец удалось произнести Джейн.

– Я знаю. А ты – невозможно красива и заставляешь меня терять голову. Если хочешь найти виновного, вини того, кто сделал тебя такой.

Они продолжили – этот поцелуй, а потом был еще одни, и еще... Рука Гордона скользнула под ее блузку, она почувствовала, как его пальцы коснулись ее груди, и задрожала от наслаждения. Джейн опустила голову ему на плечо. У нее прерывалось дыхание, и, когда он убрал руки от нее, она прошептала:

– Нет, не останавливайся.

– Я не хочу останавливаться. Но я не хочу и повредить тебе.

– Надеюсь, что этого не будет... – Она нашла его руку, и их пальцы сплелись. – Я хочу сказать, ты не повредишь, потому что, если я не... – Она запуталась и замолчала.

– Понимаю, что ты хочешь сказать: очень трудно удержать себя и не пойти дальше?

– Да, ты прав. – Джейн перевела дыхание и добавила беспомощно: – Боюсь, что это случится со мной.

Гордон обнял ее, прижал к себе, мало-помалу она успокоилась и положила голову ему на колени, чувствуя неожиданное спокойствие и бесконечную любовь к этому человеку. И больше всего на свете ей сейчас хотелось сказать заветную фразу: "Да, Гордон, я выйду за тебя замуж..." Осознание этого поразило ее, как удар молнии, она даже вздрогнула.

– Что? – Гордон отдернул руку и посмотрел на нее сверху вниз.

– Я... Нет, ничего.

– Джейн, – сказал он мягко, но настойчиво.

Она села и отряхнула с себя песок.

– Но ведь я ничего об этом не знаю! Как это – жить вместе, каждый день. Изо дня в день. Я не знаю, как ты отнесешься к тому, что я не брошу свою работу. И совладаю ли я с Гордоном Стенли – бизнесменом и миллионером. – Он собрался было сказать что-то, но она остановила его, мягко коснувшись пальцами его губ. – Дай мне закончить. Если что-то и нужно нам с тобой сейчас, по-настоящему нужно, то это общение. Я не представляю, что будет дальше, и не могу сказать тебе ни "да", ни "нет". Я пока что недостаточно хорошо знаю тебя, Гордон, чтобы стать твоей женой.

– Как жаль, – сказал он, помолчав. – Потому что я как раз собрался остепениться. Мне надоело метаться без цели и смысла, и я хочу обрести уютный уголок, любящую жену и тихое семейное счастье.

– Что-что?

Его губы изогнулись в усмешке.

– Несколько иное амплуа, согласен. Но это так. – Она попыталась сказать хоть что-нибудь и не смогла. – Ты удивлена, – констатировал он с иронией. Джейн не ответила. – Но главное заключается в том, – проговорил Гордон, что я люблю тебя и хочу, чтобы именно ты стала моей тихой пристанью.

– Однако, – сказала Джейн наконец, – ты ведь тоже почти не знаешь меня, Гордон. Как же ты можешь быть уверен?

– Спроси свое сердце, – отозвался он негромко. – Ты ведь тоже хочешь этого, Джейн...

– Гордон, если я выйду за тебя замуж, то только при определенных условиях...

– Ну конечно, – перебил он ее. – Как же я мог забыть! Женщина – не женщина, если она не предъявит какой-нибудь ультиматум своему потенциальному мужу. Это ее неотъемлемое право.

Джейн уставилась на него, не понимая, шутит он или говорит серьезно. В ее глазах застыло выражение недоверчивости и обиды. Гордон ласково похлопал ее по плечу.

– Ну что такое?

– Не делай так, – предостерегла она, вновь обретая хладнокровие. И когда он посмотрел на нее вопросительно, она раздраженно добавила: – Шутишь надо мной, опекаешь, словно ребенка. Хватит!

Его взгляд внезапно посуровел.

– Это то, что я чувствую к тебе, Джейн Милред. Все просто.

– Я не желаю, чтобы все было так просто. Мы едва...

– Мы едва знакомы, – передразнил он. – Уверен, что знаком с тобой достаточно, чтобы понять, чего я хочу. Я знаю, что ты чертовски красивая, созревшая женщина, что ты возбуждаешь меня, как никто другой, что я свихнусь и жизнь моя превратится в ад, если в ней не будет тебя. И, дорогая Джейн, сказал он, – как ты думаешь, что прояснит наше дружеское общение? Конечно, мы сможем выяснить всякие мелкие подробности, например, кто какую зубную пасту предпочитает, но я не думаю, что это настолько критично. – И снова Джейн не нашлась с ответом. – Все это детали, – продолжал Гордон, – ничего не значащие мелочи, которые выяснятся сами собой, когда мы станем жить вместе – и спать вместе. Уж с этим-то у нас проблем не будет, как ты думаешь? Или ты все еще беспокоишься о моих способностях в этой области?