Текст книги "Погладить тигра"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

– Нет... – запротестовала было Джейн, но Гордон не услышал.

Его губы скользнули по ее щеке, по подбородку и, наконец встретившись с ее губами, захватили их в плен – нежно и в то же время страстно. И у нее пропало желание сопротивляться. Злость прошла, канули в небытие раздражение и обида.

Джейн прильнула к его груди, покоряясь ему, позволяя делать все, что он хочет, – и чувствуя, как каждое движение его рук и губ наполняет ее неземным блаженством. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. В промежутке между поцелуями их взгляды встретились, и Джейн вдруг показалось, что мир исчез, что не осталось ничего, кроме этих бездонных темных глаз, и тонет, растворяется в них.

Ее тело с неожиданной готовностью отзывалось на его ласки. Руки, словно живя собственной жизнью, легли ему на плечи; грудь напряглась; она задрожала, изнывая от желания. Ее бросило в жар. Он целовал ее снова и снова, и она пылко отвечала ему. Волна наслаждения накрыла ее, подхватила, закружила. Джейн застонала в экстазе. Ей хотелось, чтобы все это длилось бесконечно.

Но вот они оторвались друг от друга. Он опустил руки, Джейн – на короткое, сладкое мгновение – положила голову ему на грудь, а потом отошла. Гордон опустился в кресло. Джейн, обняв себя за плечи, смотрела в окно.

– Прости, – сказал он наконец. – За все. За то, что подозревал тебя. Я был просто потрясен, когда все это случилось.

– Могу себе представить. Должно быть, это был шок.

– Не только. Это было – как одна из головоломок Моники. Будто бы все никак не хочет складываться в единое целое, потому что не хватает какого-то кусочка, но какого именно? И вот теперь он нашелся. – Гордон устало откинул голову на спинку кресла. – Как мог я быть таким глупцом?

Джейн пожала плечами.

– Моя мама сетовала, что никто из ее шестерых детей не похож на нее. А мы, конечно, были похожи – в той или иной степени. Она просто не могла это заметить.

Гордон мрачно взглянул на нее.

– Почему, черт возьми, она не сказала мне?.. Не отвечай! Бетси... Я немедленно позвоню Бетси и надеюсь, что она наконец-то будет честна со мной, хотя бы теперь. И она будет, черт побери!

– Так вот почему ты обвинил меня!

– Бетси сказала, что услышала от тебя много интересного – такого, что касалось меня и Моники...

– Я никому не сказала ни слова, кроме Бетси, – пробормотала Джейн расстроенно.

– Я тебе верю. Похоже, это просто совпадение... Но почему именно сейчас, как ты думаешь?

– Вы раньше выходили куда-нибудь все вместе? С Конни и Моникой, я имею в виду? – медленно спросила Джейн.

– Да, конечно... Или... если ты имеешь в виду мероприятия, подобные этой премьере, то... нет. – Гордон задумался. – Это была не моя идея. Конни очень хотела пойти. Она настаивала, и я подумал: ладно, пусть все, кто называет меня затворником, наконец-то успокоятся. – Он поморщился. – Ты думаешь, кто-то заметил и позвонил в газету?

Джейн развела руками.

– Если ты скажешь мне, кто тебе звонил, я попытаюсь выяснить, откуда в газете стало известно об этом.

Гордон пожал плечами.

– Какое это теперь имеет значение?

– Это обелит мое имя.

– Я же сказал, что верю тебе.

Повисло долгое молчание. Джейн отошла от окна и села в кресло напротив Гордона.

– Как они это восприняли?

– Конни и Моника? Они утром ушли на школьный праздник и еще ничего не знают.

– Ты должен... Я знаю, как ты ее любишь. Ты должен быть счастлив, сказала она искренне.

– Я счастлив безмерно, – сказал он, подняв на нее свои темные глаза. И был бы еще счастливее, если бы все это на меня не свалилось так внезапно. Я всегда любил Монику, как своего собственного ребенка, и все для нее делал... Но теперь чувствую себя так, словно угодил в ловушку. – Он невесело улыбнулся. – Знаешь почему я так легко поверил, что это ты проболталась?

Джейн, нахмурившись, в упор глянула на него.

– Почему же?

– Потому что тогда я смог бы себе сказать: ах, вот как! Если Джейн может поступать подобным образом, значит, она совсем не такая, как я думал! Между нами ничего не может быть, а я был глупцом, когда сходил по ней с ума...

Джейн вздрогнула и поднялась на ноги.

– У тебя были женщины после того, как с тобой случилась эта беда, Гордон?

– Нет.

– А ты можешь...

– Могу ли я? – Он развалился в кресле и посмотрел на нее испытующим взглядом, который она так хорошо знала. – Да, могу. Теоретически. Если хорошенько потренируюсь.

– Но, получается, что ты даже не... – Она снова смешалась и замолчала.

– Нет, Джейн. Даже с Конни. – В его глазах появилась насмешка. – А что?

– Думаю, ты, должно быть, очень неуверен в себе, Гордон. – Он уселся прямо и вздохнул. – Возможно, ты даже беспокоишься, как у тебя... получится после столь долгого воздержания, – проговорила она ровным голосом. – Гордон рассерженно взглянул на нее. Она заколебалась, но заставила себя говорить: Я не специалист, но... когда я готовилась к интервью с тобой, то изучала всякие проблемы, связанные с парализованностью, даже когда она временная... и знаю, что могут быть разного рода отклонения...

– Чего ты добиваешься, Джейн? Выражай свои мысли яснее, будь так добра!

Он тоже поднялся с кресла и теперь возвышался над ней. Она отступила на шаг, но продолжила:

– Я хочу сказать, что ты зря не подпускаешь к себе Конни. Она ведь смогла бы очень многое для тебя сделать. Просто позволь ей... быть с тобой. Я уверена, что с ее помощью ты обретешь все, что утратил. Она любит тебя и она... нужна тебе. И наступит момент, когда ты с удивлением будешь спрашивать себя: и что я нашел в этой Джейн!

– Слушай! – сказал он сквозь зубы, – это не то, что ты говорила десять минут назад.

Она слегка пожала плечами.

– Когда ты обвинял меня в холодности, ты ведь хотел спровоцировать меня, не так ли?

– Ты серьезно?

– Абсолютно серьезно, – отозвалась она. – Видишь ли, ты был прав насчет меня: ты мне не подходишь. Мне нравится проводить с тобой время, общаться, ты очень разносторонний человек, и у нас много общих интересов. Но жить с тобой как женщина с мужчиной я не хочу. И думаю, что права насчет тебя: ты не только нуждаешься в Конни, ты любишь ее. Просто ты не уверен насчет последнего решительного шага. И не забывай о девочке, – она спокойно улыбнулась, хотя ее сердце разрывалось от боли, – в Монике очень много и от Конни, и от тебя. Вы с Конни будете прекрасной парой. Иди домой, Гордон, и женись на ней. Так будет лучше для всех... нас.

– Ты, кажется, уверена в том, что делаешь, – сказал он угрюмо.

Она отвернулась на миг, а когда вновь обернулась, ее фиолетовые глаза были сухи и спокойны.

– Да.

Он вышел, не сказав ни слова.

***

-...Вы знаете, я полагаю, что светская хроника должна была упомянуть об этом, – сказала Бетси на следующий день за ланчем.

– Джозеф все вычеркнул, – ответила Джейн.

Она ела холодного цыпленка, сидя за столом на веранде дома Бетси и любуясь видом на реку. Теплая погода пошла на убыль, как и предрекали синоптики, и холодный западный ветер гнал по серой воде реки изрядные волны.

– А откуда Джозеф узнал? – спросила Бетси.

– Я ему сказала. Он – друг Гордона, я думаю, вам это известно.

Бетси отпила вина из бокала.

– Я была просто потрясена, когда Гордон позвонил мне и абсолютно спокойно спросил, знала ли я, что это правда. Потом он очень долго объяснял мне, что с моей стороны было нечестно не сказать об этом ему. Мужчина! Одному Богу известно, что теперь будет.

– О, я думаю, все пойдет так, как и планировалось.

– Вы не знаете Конни. – Бетси внимательно взглянула на нее. – Не настолько хорошо, я имею в виду. И кроме того, хотя Джозеф и вырезал из статьи все, что могло бы их скомпрометировать, люди все равно узнали и начали болтать. Это стало достоянием общественности, так что если Гордон попытается сделать вид, что он не в курсе...

– Уверена, что не попытается.

– Я всегда говорила Конни, что, как только она поняла, ей следовало все откровенно ему рассказать.

– Бетси, – Джейн отодвинула тарелку, – спасибо за великолепный ланч. Расскажите теперь о коллекции вашего отца. Как он начал этим заниматься?

– Понимаю, – протянула Бетси. – Тема закрыта. Извините. Наверно, вам было больно все это выслушивать. – Джейн не ответила. – Мой отец, – Бетси тронула губы салфеткой, – едва у него появилось достаточно денег, начал искать хобби, которое можно было бы назвать "джентльменским". Он перепробовал множество вещей, принятых в приличном обществе. Разводил собак, играл в дартс, пил пиво и состоял в правлении клуба регби. Моя матушка предложила ему заняться филателией, и, когда отец понял, как дороги могут быть по-настоящему редкие марки, он этим серьезно заинтересовался. В конце концов у него началась настоящая мания. Пойдемте, я покажу вам коллекцию...

***

Джейн вернулась домой ближе к вечеру, мысленно благословляя Элизабет Уоллес. Теперь материала для статьи было более чем достаточно, а вдобавок Бетси согласилась позволить сфотографировать некоторые марки из отцовской коллекции.

А еще Бетси рассказала Джейн о другом коллекционере – главном сопернике ее отца. Они вели на аукционах легендарные баталии за особо редкие марки, и каждый из них хватался за сердце при одной лишь мысли о том, что у конкурента появился какой-нибудь уникальный экземпляр, которого нет у него самого. Эту историю можно было бы использовать, как преамбулу статьи.

Поставив на стол чашку кофе, Джейн уселась за машинку. Три часа спустя она потирала затекшую шею, но была полностью удовлетворена результатами своего труда. Потом она отправилась в постель и немедленно заснула.

***

На следующее утро Джозеф, рассеянно пробегая глазами предварительный вариант статьи, вдруг опустился на стул – так, словно его не держали ноги, и прошептал:

– Не может быть! – Джейн подняла бровь. – Как, черт возьми, ты добралась до коллекции Уоллеса? – спросил он потрясенно.

– Ну я не влезала ночью к ней в окно, если ты об этом, – отозвалась Джейн, с насмешкой глядя на него.

– Джейн, не шути со мной. Я старался годами... Я пытался... Слушай, это легально? Я хочу сказать, она разрешила?

– Разумеется, она разрешила, Джозеф.

– Но почему?

Это был вопрос, который Джейн уже задавала себе сама. Ответ же, – тот, который в первую очередь приходил в голову, – вовсе ее не радовал. Не чувствует ли Бетси себя виноватой за то, что свела их вместе – в тот момент, когда, казалось, они уже окончательно решили больше не встречаться?..

– О, думаю, я ей понравилась, Джозеф. Между прочим, – добавила она сладким голосом, – очень надеюсь, что Кейт наконец-то вернулся?

– Вернулся и выходит на работу с понедельника, – сказал Джозеф рассеянно и взглянул на нее. – А что?

– Так, интересуюсь.

Он поглядел на нее задумчиво.

– Как поживает интервью с Гринвудом?

– Завтра утром будет у тебя на столе.

– Отлично! Кстати, я позвонил Гордону Стенли и извинился. Объяснил ему, что в редакцию был анонимный звонок. Однако рано или поздно что-то подобное должно было произойти. Все, кто знаком с Гордоном, последние три года недоумевали.

– Да уж, я думаю.

– А как ты узнала об этом, Джейн? – Джозеф бросил на нее острый взгляд.

– Он... – Джейн быстро прикидывала в уме. – Он поинтересовался, не собираюсь ли я это использовать. Я заметила их сходство в тот день, когда мы впервые встретились.

– А ты собиралась?

– Джозеф! Мне, конечно, стало интересно, но использовать это... Нет.

– Ясно, – сказал Джозеф загадочным тоном.

– Что тебе ясно? – Джейн явно потеряла терпение.

– То, что тебе нужен отдых, моя дорогая. И я собираюсь тебе его предоставить. Ты свободна всю следующую неделю. Нет, – он поднял руку, когда Джейн сделала попытку протестовать, – я настаиваю. Почему бы тебе не съездить на Гавайи? Потрясающее место, честное слово. Кейт просто лучится здоровьем, так что люди даже сомневаются, действительно ли он болел...

***

Вернувшись домой вечером, Джейн пошла прямо к зеркалу и критически уставилась на свое отражение. Разве она выглядит больной? Или подавленной? Она не заметила ничего подобного, за исключением, может быть, голубоватых теней под глазами. А еще, кажется, она немного похудела. Но это ведь еще не повод!..

Она уселась на краешек кровати и обняла себя руками за плечи. Джозеф, который всегда был тираном и рабовладельцем, позволил ей – по собственной инициативе, заметьте! – сделать перерыв. Неужели последствия душевных мук, которые она испытывает, настолько очевидны для всех?

Единственная вещь, о которой она могла сейчас думать, которая занимала ее все это ужасное время, – осознание того, что она солгала Гордону Стенли. И что она сделала все для того, чтобы отдать его в полное распоряжение Конни Элисон.

У меня не было выбора, напомнила она себе. Я не смогла бы жить с мыслью, что отобрала у Моники отца. Но, с другой стороны, Джейн отнюдь не была уверена, что права насчет чувств Гордона и Конни Элисон.

Джейн внезапно задумалась о Конни. О том, что из себя на самом деле представляет эта женщина, которую все любят и которая тем не менее зачастую повергает всех окружающих в шок. Эта женщина ушла от Гордона Стенли к другому человеку и настолько быстро, так сказать, поменяла постели, что даже не могла знать наверняка, кто отец ее ребенка.

Но она, очевидно, беременности не планировала. Возможно, какие-то проблемы с контрацепцией или... или Конни действительно настолько неорганизованный человек? Однако почему я вообще думаю об этом? – спросила себя Джейн. И подскочила от неожиданности, когда кто-то постучал в дверь.

Не может быть, сказала она себе, только не Гордон Стенли – снова. Это был не Гордон. Его дочь.

– Моника! Что ты здесь делаешь? Что...

Глаза Джейн удивленно округлились, когда ее взгляд упал на большую сумку у ног Моники. Девочка была в леггинсах и теплом зеленом свитере, а на сгибе локтя висело пальто.

– Пожалуйста, Джейн, впустите меня. Мне больше не к кому было пойти...

– Но... ну да, входи, конечно, – Джейн распахнула дверь, и Моника, подобрав свою сумку, шагнула внутрь квартиры. – Но я должна... обязана дать знать твоей маме и Гордону, что ты здесь, ты ведь это понимаешь, Моника? Они, должно быть, с ума сходят.

– Не сходят – во всяком случае, пока что. Предполагается, что я на занятиях в театральной студии до половины восьмого.

– Но твой преподаватель...

– О, она будет читать Шекспира, а когда она этим увлекается, то теряет всякое чувство реальности. Мне нравится ваша квартира. Когда я стану журналистом, у меня будет что-нибудь в этом роде.

– Как ты узнала, где я живу? – Джейн закрыла входную дверь.

– Влезла в записную книжку Гордона. Я сначала хотела позвонить в вашу газету, – призналась она, – потому что вашего номера не было в телефонной книге, но у Гордона нашелся ваш телефон, и я узнала адрес. Дело в том, Джейн, что мне надо с кем-то поговорить. У меня все перевернулось в жизни. Вы не поверите, но после всех этих лет у меня теперь есть отец.

Джейн посмотрела в ее темные глаза и почувствовала, что ее собственные наполняются слезами. Она сморгнула их и сказала:

– Поздравляю, Моника.

– Смешная штука, – продолжала Моника. – Я иногда боялась встретить своего отца, потому что знала, что никогда не буду любить его так, как Гордона, а теперь... Забавно, да?

– Я очень рада за тебя. Лучшего отца и быть не может.

Моника оставалась мрачной. Потом девочка вздохнула.

– У всего этого есть и другая сторона. Взрослые иногда очень странные. Они спорят о том, кто из них прав, а кто нет, поженятся ли они, и о всяких подобных вещах.

– Прямо при тебе? – изумилась Джейн.

– Нет, конечно, но... – Моника взглянула, лукаво, – я подслушивала за дверью.

– Понятно. – У Джейн дрогнули губы. – Думаю, тебе не следовало этого делать.

– А как еще человек в двенадцать лет может оказаться в курсе семейных дел?

– Есть вещи, в курсе которых тебе еще рановато быть, – заметила Джейн осторожно.

– Я просто забочусь о маме, Джейн, – тихо сказала Моника. – Поверьте, она в этом нуждается. Вот почему она с такой радостью уцепилась за Гордона, когда он согласился ее принять.

Джейн заморгала, но Моника была абсолютно серьезна.

– О... знаешь, давай сядем и я нам приготовлю... что-нибудь.

– Здорово. Кстати, я захватила свои рассказы, чтобы показать вам. Моника села в то самое кресло, что занимал ее отец два дня назад, и открыла сумку. А Джейн тем временем, чувствуя непреодолимое желание ущипнуть себя посильнее, ретировалась в кухню с мыслью: что, ради всего святого, мне делать? Ей было крайне неудобно, но как юна могла сдержать поток откровений из уст ребенка, который был готов довериться ей?

Через пять минут она взяла два стакана ананасового сока и тарелку с бутербродами и вернулась в комнату.

– Ой! Спасибо, – сказала Моника с энтузиазмом. – Понимаете, в чем дело...

– Моника, – Джейн опустилась на стул, – прежде чем мы продолжим, я обязана тебе кое-что сказать. Твои родители рассердятся, не только узнав, что ты здесь вместо своей театральной студии... Кстати, как ты сюда попала?

– Взяла такси. У меня есть карманные деньги.

– Ясно. Так вот, они еще будут недовольны, что ты рассказываешь о семейных делах посторонним людям.

– Ну я слышала, как Гордон сказал маме, что только два человека не знали тайну – я и он. Выходит, весь остальной мир знал.

Джейн не решилась это комментировать.

– Ты не могла бы пойти к кому-нибудь еще... к тому, кто ближе к вашей семье, я хочу сказать.

– Я хотела услышать непредвзятое мнение, Джейн, – сказала Моника мрачно. – Я однажды слышала, как мама сказала Гордону... никак не привыкну называть его отцом... сказала, что ваши статьи – самые объективные, которые она когда-либо читала. И вы – не посторонняя.

– Но как насчет Бетси, или Теда и Фанни, или твоих дедушки с бабушкой?

– Мои дедушка и бабушка живут в Сан-Хосе, это в Калифорнии. А еще моя мама сказала, что вы должны были очень хорошо понимать Гордона, чтобы написать такую статью. – Джейн молча смотрела на нее. – Но дело в том, продолжала Моника, – что они не поженятся... из-за меня.

– Не поженятся? – Джейн широко распахнула глаза.

– Конечно нет! Теперь никто не имеет права разлучать нас с Гордоном и ему совсем не надо жениться на маме для того, чтобы мы были вместе.

Железная логика, во всяком случае, для ребенка, подумала Джейн.

– Таким образом, ты должна быть счастлива, что между ними все останется как раньше. Но ведь они в любом случае собирались пожениться.

– Не думаю, что это была очень хорошая идея, – сказала Моника задумчиво. – Мама хочет быть нужной людям. Иначе она чувствует себя... Для этого есть слово, но я не знаю, как это сказать.

– Несовершенной? – предположила Джейн. – Но ведь ты сказала, что твоей маме очень хотелось, чтобы Гордон был с ней...

– Да, но до того она действительно чувствовала себя ему необходимой именно так, а не наоборот. Теперь у Гордона худшее уже позади и он не нуждается в ней так, как раньше, поэтому... – Она пожала плечами.

– Но ты должна радоваться, что они вместе и рядом с тобой, особенно теперь.

– Нет, если они станут все время ругаться.

– Моника, они не будут, – мягко сказала Джейн. – Все это оказалось несколько неожиданным, ошарашило их...

– Есть и другая вещь, – сказала Моника мрачно. – Я не хочу принимать чью бы то ни было сторону.

– Ты и не обязана.

– Но почему она держала все в тайне? Почему не сказала даже мне?

– Может быть, до сих пор у нее не было возможности объяснить тебе некоторые вещи... Моника, я сейчас им позвоню. Я должна.

– Так что мне делать, как вы думаете, Джейн?

– Дай обоим успокоиться, – посоветовала Джейн. Потом она неожиданно для себя подошла к Монике и крепко обняла ее. И девочка на миг благодарно прижалась к ней. – Позвоню им, а пока они сюда доедут, почитаю твои рассказы.

***

Трубку взял Гордон. Она знала, что так и будет. Судьба – удача или что там еще – была не на ее стороне с тех самых пор, как она встретила Гордона Стенли.

– Джейн? – сказал он удивленно.

– Да, Гордон, я звоню сказать тебе, что здесь у меня Моника.

На другом конце провода наступила оглушающая тишина, а затем:

– Какого черта она там делает?!

Джейн глубоко вздохнула и попыталась рассказать, по возможности спокойно, все как было.

– Ты шутишь...

– Нет, честное слово. Если подождешь минутку, я дам ей трубку.

– Я не говорил, что ты врешь...

– Можешь ты приехать и забрать ее?

– Я отправил Криса домой, а Конни нет, она как раз уехала за Моникой... Джейн, может, ты привезешь ее сюда на такси? Я позвоню в эту их студию и попрошу сказать Конни, чтобы она не беспокоилась. Сделаешь?

– Но я... ох, ладно...

– Спасибо. Увидимся, – сказал Гордон коротко и положил трубку...

***

Впервые на памяти Джейн Моника выглядела несчастной – когда они подходили к кованым воротам. Гордон сам открыл дверь и строго заявил:

– Моника, не поступай так больше. Теперь я твой отец и могу не ограничиваться только тем, чтобы говорить тебе, что делать и чего не делать. Я могу выпороть тебя или не давать карманных денег... Ты до инфаркта меня доведешь! – Но, говоря все это, он подошел к девочке и крепко прижал ее к себе.

Джейн тихо попятилась. Она попросила такси подождать у ворот и сообщила Монике, что отправится в нем обратно. Девочка начала было протестовать, но Джейн прекрасно понимала, что скоро окажется здесь совершенно лишней. К тому же любой хороший журналист знает, в какой именно момент ему следует отвернуться...

***

Днем в пятницу Гордон Стенли, сидя за рулем своего лимузина, наблюдал, как Джейн выходит из редакции. Та внезапно остановилась, задумалась, словно пытаясь что-то припомнить, затем посмотрела на здание с неприязнью.

Снова потеплело, и Джейн была в коротком бежевом льняном платье без рукавов и коричневых замшевых туфлях, а ее волосы приподняты и сколоты сзади яркой заколкой. Она показалась Гордону необыкновенно красивой, хотя выглядела, пожалуй, немного усталой и бледной.

Джейн постояла немного, а затем медленно направилась прочь от редакции, и Гордон невольно поразился, в очередной раз осознав, что одна лишь походка этой женщины сводит его с ума. Он вышел из машины, догнал ее и положил руку ей на плечо. Она обернулась – так резко, что едва не выронила сумочку, – и замерла, увидев, кто стоит позади нее. Потом не без усилия промолвила:

– Я не знаю, какой рок все время пересекает наши пути...

– На этот раз – не рок, – перебил он ее.

Она окинула его взглядом своих фиолетовых глаз.

– Что это значит? Что-то случилось?

– Ровным счетом ничего. – Он пожал плечами. – Просто я приглашаю тебя поужинать со мной.

– Нет... – Она глубоко вздохнула. – Большое спасибо, но я... как бы это сказать...

– Знаю, что ты хочешь сказать. Но мы можем оставаться друзьями? Ведь то, что ты испытываешь ко мне, уместнее всего назвать дружескими чувствами, не правда ли? – В его темных глазах была насмешка. – И у тебя нет никаких проблем в этом вопросе, а? – Она лишь беспомощно взирала на него. – Если ты беспокоишься обо мне, могу тебя уверить: я чувствую себя все лучше и лучше. – Он подождал несколько секунд, но Джейн все молчала, и Гордон проговорил суховато: – Мы создаем затор на тротуаре.

Джейн огляделась по сторонам и обнаружила, что они с Гордоном действительно – словно маленький островок в море спешащих людей. Он взял ее под руку и повел к машине.

***

– Ты теперь можешь водить, – сказала она, когда он уселся за руль.

– Как видишь. Еще немножко, и я смогу танцевать.

– А как насчет того, чтобы ездить верхом, сплавляться по горным рекам все такое?

– Нет. Не думаю, что вновь захочу рисковать. Кстати, – он переменил тему, – ты неплохо приручила Монику.

– Я ничего такого не сделала и сама удивилась.

– Она от тебя в восторге.

– Девочки в ее возрасте склонны выбирать себе образец для подражания. Полагаю, это ненадолго. Найдется еще кто-нибудь.

Гордон ничего не сказал на это, а через пару минут молчания спросил:

– У тебя ведь вроде как каникулы?

– Кто тебе сказал?

– Джозеф.

– Вы что, обсуждали меня с Джозефом? – спросила она холодно.

– Не припомню. Зато знаю, что Кейт вернулся и жаждет включиться в работу.

Джейн искоса взглянула на него, но он был невозмутим как скала.

– Да, у меня каникулы.

– Есть какие-нибудь планы?

– Да, есть.

Его губы изогнулись в усмешке.

– Ты не очень-то общительна сегодня, Джейн.

– Я не вполне понимаю, что тут делаю с тобой и почему должна давать тебе отчет о своих планах, – отрезала она.

– А может, дело в том, что никаких планов и вовсе нет, – парировал он.

– Гордон, – сказала она спокойно, – ты не имеешь никакого права лезть в мою жизнь. Но если тебе это так интересно, отвечу: планы у меня есть. Я уезжаю в Мэйфорд. Назавтра у меня билет, а вернусь я через неделю, в воскресенье. Собираюсь там загорать, купаться, гулять и вообще расслабиться. Еще вопросы будут?

– Одна?

– Да, – отозвалась Джейн, голос ее звучал холодно. – И, пожалуйста, не надо это комментировать. Мне хочется побыть одной. – Она замолчала и поджала губы.

– Мы на месте, – заметил Гордон.

Посмотрев в окно, Джейн обнаружила, что они подъехали к знаменитому ресторану "Колумбия".

– Не рановато ли ужинать?

– Это важно? Мы можем для начала выпить, потом, к примеру, покататься по городу, а там, глядишь, и поужинаем.

Джейн оглядела набережную, которая простиралась под террасой ресторана, – лодки, причал, разноцветные блики закатного солнца на воде, сверкающие, как самоцветы...

– Ладно, – сказала она беспомощно.

Они не разговаривали вовсе, пока он заказывал пиво для себя и джин с тоником для нее. Потом Гордон сказал:

– Может, ты не поверишь, но я очень благодарен тебе за Монику. Она успокоилась после разговора с тобой. И мне очень неудобно, что мы с Конни заставили ее думать о разных неприятных вещах...

Джейн бросила на него взгляд из-под ресниц.

– Полагаю, вы с Конни не нарочно сделали так, что она вас услышала?

– Какой ребенок справится с искушением подслушать под дверью "взрослый" разговор?

– Я не виню вас. – Джейн слабо улыбнулась.

– Зато я виню, – сказал он решительно. – Мы вели себя неправильно. И это не в первый раз. – Он выглядел задумчивым и грустным. – Я отвел Конни в уголок, когда они вернулись в воскресенье со школьного праздника, и рассказал, что случилось. Она была в ужасе, потом разозлилась, начала кричать. А Моника явилась узнать, в чем проблема. – Гордон помедлил, созерцая зеленоватую гладь реки, потом сказал: – В тот момент я действительно верил, что все придет в норму само собой. Еще одно доказательство того, что нет предела человеческой наивности.

– И когда же ты разуверился?

– Да прямо на следующий же день. Конни сообщила мне, что теперь чувствует себя так, будто вынуждает меня жениться на ней и что она не сможет жить с этим спокойно. Я потерял терпение и сказал, что у нее никогда не было лучшего предлога женить меня на себе. Спросил, какого дьявола она так долго скрывала от меня правду и в итоге выставила меня полным идиотом... – Он поморщился.

– Я полагаю, это было мучительно – таким вот образом спуститься с небес на землю. Надеюсь, ты убедил ее, что для вас с ней ничего не изменилось?

– Это было абсолютно невозможно. Во-первых, если Конни вобьет себе что-то в голову, переубедить ее очень сложно. Во-вторых, она была очень расстроена тем, что Моника огорчилась. И наконец, в-третьих, когда Моника высказалась, что, по ее мнению, мы не должны жениться, Конни хлопнула дверью.

Джейн широко распахнула глаза.

– Ты хочешь сказать, Конни ушла?

– Она вместе с Моникой опять отправилась к своим родителям в Сан-Хосе. Но мы так ничего и не решили окончательно.

– Ну слава Богу! – Джейн облегченно вздохнула. – Но ты действительно не должен был... Я хочу сказать, Монике ведь всего двенадцать, она была ошарашена, когда узнала, что ты ее отец. А главное – девочку угнетает мысль, что ей придется выбирать между вами. – Гордон мрачно смотрел на нее. – Мне действительно жаль, – сказала она после паузы. – Конечно, слова сочувствия легко произносить, особенно когда ты сам – стороннее лицо... – Джейн посмотрела на него и отпила из своего бокала. Она сейчас очень хорошо понимала его – чисто по-человечески.

– От всех этих рассуждений легче не становится... – Он пожал плечами. И, видишь ли, случившееся ничего не меняет в отношении тебя.

– Я рада, – сказала она чуть слышно.

– Ты не знаешь, что я имею в виду.

– Что бы это ни было, мне нет места в вашей жизни, Гордон. Я полагала, что в прошлый раз мы во всем разобрались.

Гордон откинулся на спинку стула и некоторое время изучал янтарную жидкость в своем стакане.

– Ты имеешь в виду тот "прошлый раз", – он поднял на нее свои темные глаза, и в них была насмешка, – когда ты дала мне понять, что я тебе небезразличен?

Джейн подавилась глотком джина. Она поставила бокал и взглянула на Гордона чуть ли не со слезами на глазах.

– Я... Гордон, зачем...

– Джейн, Джейн, – укоризненно произнес он. – Ну что с тобой такое? Ты ли это? Ты ли – та самая решительная журналистка, которая еще недавно говорила мне одну гадость за другой?

– Ладно, продолжай, – сказала она более спокойно.

– Ты также дала мне понять, – он легко улыбнулся, играя своим стаканом, – что я – неуверенный в себе человек, который боится, будто у него не получится заняться любовью с женщиной. Я правильно тебя понял?

– И что же?

– Просто хочу увериться, что мы выяснили этот вопрос. Или хотя бы, что ты выяснила его для себя. – Она молчала. Ее преследовала мысль, что все, что она чувствует, отражается в ее глазах. Гордон допил пиво, аккуратно поставил стакан на стол, а затем продолжил: – А еще я хотел бы быть уверен, что теперь, когда я не могу жениться и жить с Конни Элисон, тебя не преследует мысль, что это ты, Джейн Милред, стала между нами.