Текст книги "Погладить тигра"

Автор книги: Эва Киншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Погладить тигра

Глава 1

Ближе к концу рабочего дня в редакции одной из портлендских еженедельных газет зазвонил телефон.

– Вас, мистер Барринг, – сказала секретарша.

Джозеф Барринг, главный редактор еженедельника, улыбнулся ей, сказал: "Спасибо, Эмили" и взял трубку.

– Что? Да, Кейт, это я. Что?! – Улыбка сбежала с его лица. – Не может быть, Кейт! Ты шутишь. И надо же, чтобы это случилось именно сейчас! Ну кто тебя просил?! – Секретарша обеспокоенно посмотрела на своего начальника. – И когда ты сможешь встать? – продолжал тот. – Нет, это слишком поздно. А завтра – никак? – Он послушал еще, кусая губы. – Да, да, понимаю. Понимаю! Да. До встречи. – И Джозеф с грохотом обрушил трубку на рычаг.

– Что-то не так, мистер Барринг? – осторожно спросила Эмили.

– Кейт заболел. Это ужасно!

– О... Надеюсь, что он скоро поправится...

– Рано или поздно он, конечно, поправится. Но на завтра у него было назначено интервью с Гордоном Стенли. Мы не имеем права упустить такой материал! Однако что же делать? – Он на несколько минут задумался, затем решительно сказал: – Джейн Милред. Да. Если кто-то и сможет заменить Кейта, то только она.

***

Гордон Стенли выглянул из окна своего кабинета и тихо присвистнул. Он увидел женщину, идущую по тротуару по направлению к его дому, и неожиданно для себя осознал, что любуется ею.

Невысокая, стройная, с длинными черными волосами; Гордон решил, что ей, пожалуй, немногим больше двадцати. Красивая походка, легкие, плавные шаги. Он гадал, что может скрывать под собой ее плотное пальто, едва заметно обрисовывающее контуры тела. Изящные движения женщины наводили на мысль о тонкой и гибкой фигуре. Вот она откинула назад блестящие волосы, вынула что-то из кармана. Глядя на нее, Стенли не сумел сдержать восхищенной улыбки.

Независима – он готов был держать пари – так же, как и великолепна. И в этот момент женщина остановилась – точно напротив его дома. Неужели это и есть замена Кейту Малкому, спросил он себя, затаив дыхание...

Было три часа пополудни, но казалось, что уже сгущаются сумерки. Низкие тяжелые облака, нависшие над улицами, лишили мир всех его красок, а ледяной ветер пронизывал до костей.

Джейн Милред поплотнее запахнула пальто из верблюжьей шерсти, бросила взгляд на листок, который держала в затянутой перчаткой руке. Это здесь. Старый, но прекрасно сохранившийся двухэтажный особняк в одном из самых престижных районов Портленда – дом Гордона Стенли, у которого она должна получить интервью для своей газеты.

Момент, стоило признать, был не совсем удачным. Джейн пришлось провести всю ночь и нынешнее утро, готовясь к предстоящей беседе, – после того, как ее коллега, гораздо более известный и опытный, чем она сама, неожиданно слег с лихорадкой.

Немного поколебавшись, девушка отворила калитку в кованых железных воротах, дошагала до входной двери и позвонила. Прождала с минуту, топчась у входа, и собралась было снова нажать кнопку, когда дверь распахнулась и на пороге предстала женщина – столь же привлекательная, сколь и известная. Джейн даже рот приоткрыла от изумления, а глаза ее широко распахнулись.

– Ооо... – протянула Констанс Элисон, кино– и телезвезда, – вы, должно быть, из газеты. Вас прислали вместо Кейта Малкома?

После некоторых усилий Джейн удалось наконец закрыть рот и собраться с мыслями.

– Да, это так. Правда, я пришла брать интервью не у вас, мисс Элисон, к огромному моему сожалению.

Констанс Элисон улыбнулась ей своей знаменитой загадочной улыбкой и тряхнула золотисто-рыжими волосами.

– Очень мило с вашей стороны, – сказала она. – Но у вас будет достаточно материала после интервью с Гордоном. Правда, он не слишком-то доволен, что прислали кого-то другого вместо Кейта. Они давно знакомы, видите ли, – добавила она, понизив голос. – Однако входите же! Вы, должно быть, замерзли.

Холл был выдержан в цвете красного перца и увешан картинами. Конни указала на вешалку, и Джейн оставила там пальто. Затем одернула одежду, поправила волосы и быстро оглядела себя. Желтый джемпер, заправленный в замшевые брюки цвета карамели, высокие блестящие коричневые сапоги – все вместе смотрится неплохо, решила она и, взяв свою сумку, вновь приготовилась следовать за мисс Элисон. Та, однако, не двигаясь с места, созерцала ее задумчивым взглядом.

– Знаете, вы больше похожи на модель, чем на журналистку, – заметила она, пожалуй, немного недовольно. – Он может воспринять это как своего рода вызов.

– Благодарю! Но внешность бывает обманчива, мисс Элисон. Я – журналист и обладаю определенным опытом общения с... э... со сложными респондентами.

– Что ж, прекрасно. – Конни пожала плечами. – Я вас предупредила.

– О чем это ты ее предупредила? – послышался вдруг раздраженный голос. – Ради всего святого, Конни, впусти ее наконец.

Конни отворила дверь комнаты и вошла внутрь.

– Милый, – проговорила она, – похоже, ты сегодня не в настроении.

Джейн помедлила в дверях, оглядываясь вокруг. Она увидела большую, со вкусом обставленную комнату, у дальней стены которой ярко горел камин. Увидела она и человека, что сидел у огня спиной к вошедшим. Человека в инвалидном кресле. Гордона Стенли.

Он не потрудился обернуться даже когда мисс Элисон, сопровождаемая Джейн, направилась к нему.

– Это журналистка. Она пришла взять у тебя интервью, на которое ты соизволил согласиться, Гордон. И, прошу заметить, не ее вина, что Кейт заболел, – сказала она отрывисто.

– Понимаю.

– Прекрасно. Тогда я пойду и приготовлю кофе.

Конни неопределенно махнула рукой и удалилась, оставив Джейн на произвол судьбы. Та, однако же, вовсе не набивала себе цену, говоря Конни, что может справляться с самыми сложными интервью, и она спокойно встретила взгляд темных насмешливых глаз Гордона Стенли.

Он был, очевидно, высок, хотя, когда он сидел, об этом сложно было судить наверняка. Густые темные волосы почти достигали плеч. Но первое, что привлекало внимание, было его лицо. Узкое, худое, со складками у рта и глубокими тенями под глазами – следами страданий, перенесенных и побежденных. Сейчас его губы были сурово сжаты, но она помнила фотографии, где он улыбался, а лицо его излучало веселье и радость.

На миг ей захотелось сделать что-нибудь, чтобы эта всепоглощающая любовь к жизни вновь вернулась к нему, но она тут же одернула себя, и ее внезапный порыв бесследно прошел. Вместо него она ощутила растущее раздражение, увидев, как он пристально и бесстыдно рассматривает ее.

Джейн внутренне поморщилась, когда он уставился на ее грудь под желтым свитером, потом принялся изучать ее талию, а после опустил глаза, разглядывая бедра и оценивая длину ее ног. В то же время она не могла отрицать, что под этим раздевающим наглым взглядом она вдруг почувствовала легкий озноб. Этот взгляд волновал ее.

Никогда прежде незнакомые мужчины не производили на Джейн подобного эффекта. С нее достаточно, решила она. Поправила волосы, уперла руки в бедра и постаралась взглянуть на него как можно более холодно.

– Так-так... – протянул Гордон Стенли. – А вы довольно-таки заносчивы, не так ли, мисс... позабыл ваше имя. – Он насмешливо поднял брови.

– Милред, – отозвалась она. – Джейн Милред. И если вам угодно так думать, мистер Стенли, я не стану это отрицать. А также, если что-то вас не устраивает, достаточно сказать мне об этом, и я уйду.

Стоило ей произнести эти слова, как перед ее мысленным взором предстал редактор, и в памяти всплыли последние сказанные им слова. "Не вздумай вернуться без этого интервью, Джейн. Оно – первое, что он согласился дать за два прошедших года. Пахнет настоящей сенсацией. Мы не должны упустить шанс".

Ладно, подумала она, пожав плечами, будь что будет. Гордон Стенли заметил ее движение.

– Что бы это значило? – поинтересовался он.

Она чуть улыбнулась.

– Я просто подумала, что наверняка получу нагоняй, если у меня не будет вашего интервью, мистер Стенли.

– Так что вы станете делать, если я выгоню вас? – Его насмешливый взгляд вновь скользнул по ней.

– Уйду. Умолять вас не стану, уж извините. Видимо, я слишком заносчива для этого, – сказала она с немалой долей сарказма.

– Или же вы неплохой психолог, мисс Милред? – предположил он после секундной паузы.

– Все может быть, – прошептала Джейн. Ее глаза блеснули, отразив танцующее пламя камина.

– Фиолетовые глаза, – пробормотал он. – Не думаю, что раньше видел действительно фиолетовые глаза... Ах да, вы можете присесть, если хотите.

– Благодарю. – Джейн опустилась на диванчик, покрытый мягким розоватым льном, по правую руку от кресла хозяина.

Пока она открывала сумку, он добавил:

– Что не означает, впрочем, будто у вас нет шанса встретиться с редактором, не имея на руках интервью.

– Понимаю. – Она достала блокнот, карандаш и маленький диктофон. – Вы не будете возражать, если я стану записывать ваши слова на пленку?

– Ну я же смогу отредактировать запись.

Джейн бросила на него быстрый взгляд своих фиолетовых глаз.

– Разумеется – если сочтете нужным. Я полагаю, наша сделка состоится, только если у вас будет право отредактировать все интервью?

– Да. – Он кивнул и вопросительно глянул на нее. – Это вас не расстраивает? Обыкновенно журналисты ужасно огорчаются, когда их не вполне соответствующий действительности, зато сенсационный материал начинают кромсать и править.

– Это своего рода искусство, – отозвалась она холодно, – представить факты таким образом, чтобы все были удовлетворены.

Некоторое время они смотрели друг на друга, потом он тонко улыбнулся и проговорил:

– Кое-кто может заинтересоваться, какое искусство вы способны продемонстрировать в постели, мисс Милред. С подобной фигурой, я уверен, вы пользуетесь большим спросом в этой... области. Однако давайте начнем.

Не отвечай, предостерегла себя Джейн, однако не удержалась:

– Кое-кто может заинтересоваться, способны ли вы хоть на что-нибудь в этой области, мистер Стенли.

К ее удивлению, он расхохотался.

– Попались, – констатировал он. – Я знал, что вы не такая холодная, спокойная и собранная, какой хотите казаться. Существует мало женщин, которые, услышав непристойный намек, не оскорбляются. Крайне мало, знаете ли.

– Можно считать, что мы разобрались с этим? – Джейн сжала губы.

– Можно-можно. Как долго это продолжалось – другой вопрос. Так с чего вы хотите начать?

Джейн огляделась и попыталась привести мысли в порядок.

– Мой редактор просил немного биографии. Хотя множество людей знают о вас, нам нужна... – она сделала паузу и развела руками, – история о том, как вам удалось преодолеть последствия того несчастного случая. Когда вас парализовало, все были уверены, что вы больше не сможете ходить. Однако теперь уже очевидно, что то была ошибка. Как вы с этим справились?

– Как справился? Очень плохо, по большей части, – сказал Гордон Стенли. – Вот Конни, без сомнения, может подтвердить это. Да, Кон? – добавил он, поскольку Конни как раз вошла в комнату, держа в руках поднос.

– Нет, не могу. Ты великолепен, Гордон. Ты – вдохновение для множества людей. Он прибедняется. Не дайте ему обмануть себя! – добавила она, обернувшись к Джейн.

– А почему здесь только две чашки? – Гордон осмотрел поднос.

– Я ухожу к парикмахеру, милый. И маникюр надо сделать. Так что вернусь только через несколько часов. Но думаю, вы двое найдете о чем поговорить. Счастливо! – Она помахала им рукой.

– Счастливо, – откликнулась Джейн, в то время как Гордон промолчал.

Пауза затягивалась, и Джейн наконец решилась начать:

– У меня есть определенный подход, мистер Стенли. О чем вы сами хотели бы поговорить?

– Вы имеете в виду – о чем угодно?

– Абсолютно. И мы запишем – или нет, как захотите.

Он кивнул, затем улыбнулся – несколько злорадно.

– Тогда расскажите мне о себе, Джейн. И можете записывать – или нет, как сочтете нужным.

– О'кей, – Она не включила диктофон, но и убирать его не стала. – Мне двадцать шесть. Родилась на юге Орегона, в округе Калмат-Фолс. Получила степень бакалавра английского языка в университете. Потом стала журналисткой, работала парламентским репортером в "Курьере". Я приехала в Портленд три месяца назад, поскольку несколько устала от политики, – Джейн поморщилась, – и некоторое время искала работу, пока не обрела теперешнее пристанище – в еженедельнике.

– Ммм... – протянул он неопределенно. – Я читал несколько ваших интервью в газете. Недурственно.

Она удивилась.

– Спасибо за комплимент. Но беседовать с интересными людьми – дело легкое и приятное.

Искра веселья промелькнула в его глазах.

– Замужем?

– Нет. В данный момент не занята и ничем таким не связана.

– Что так?

– Может, на это нет времени? – Она пожала плечами. – А как насчет вас?

– Мне казалось, это очевидно.

– Вы имеете в виду мисс Элисон...

– Разумеется, я имею в виду Конни, – бросил он нетерпеливо.

– Можно об этом написать?

–Нет.

– Прекрасно, – сказала она ровно. – Вы еще что-то хотите узнать обо мне?

– Да. Вам бы подошла работа на телевидении, мне кажется, вы бы сумели. Никогда не думали об этом?

– Думала, конечно. – Джейн улыбнулась. – Но такая работа с неба не сваливается. И потом – мне нравится писать. Мне хотелось бы однажды написать книгу.

– А чем занимаются ваши родители?

– Мама? Ничем, она просто жена и мать. – Джейн замолчала и грустно вздохнула. – Но нас у нее было шестеро детей, так что это непростая работа сама по себе. А мой отец – механик.

Гордон Стенли уселся прямо и пристально взглянул на нее.

– Так вы высоко взлетели, Джейн Милред. Неплохая карьера: из семьи механика – в мир богатых и знаменитых.

– Вы и сами взлетели не ниже, я полагаю, – откликнулась она.

– Похоже, у нас много общего? – Он глянул на нее лукаво.

– Я долго шла к этому.

– В то же время, думаю, мы похожи. Вам не составит труда налить кофе?

Джейн поднялась на ноги.

– Нисколько. Вам с молоком?

– Черный. И один кусок сахара.

– Мы – те, кто мы есть. – Она подняла кофейник, ее глаза блеснули. Другой вопрос – нравимся ли мы себе такими.

Она поставила перед ним чашку с кофе. И в этот момент огромный золотистый Лабрадор ворвался в комнату и сразу кинулся к Джейн, намереваясь радостно вылизать ей лицо. Она дернулась в сторону, пытаясь избежать этого, но от неожиданности допустила неловкое движение и упала.

Последствия были обескураживающими. Она толкнула столик с кофейной чашкой, горячий кофе опрокинулся на Гордона, тот вскрикнул от боли, а Джейн и собака покатились по ковру, образовав невразумительную кучу-малу.

Дверь снова распахнулась, и на пороге возникла девочка лет двенадцати с длинными рыжими волосами. Увидев происходящее, она ахнула и, прижав руку ко рту, сказала приглушенно:

– Ой, черт побери!

– Моника! – загремел Гордон. – Не смей чертыхаться, это звучит омерзительно! Сколько раз я тебе говорил: не пускать сюда Роланда! Между прочим, меня ошпарило! И...

– Гордон, мне так жаль. – Моника ринулась в комнату, на бегу выдернула из-под вазы с цветами широкую льняную салфетку и принялась вытирать ею следы кофе.

– Черт возьми, в последнее время ты только и делаешь, что ругаешь меня так и этак, а я всего лишь хочу как лучше. Роланд! Поднимайся немедленно! Как вы? – добавила она нежным голосом, обращаясь к Джейн. – Ничего себе не повредили?

Джейн села, обозрела девочку, ее клетчатые леггинсы, травянисто-зеленый джемпер и рыжие волосы и сказала несколько неуверенно:

– Ты... неужели Моника Элисон?

Внезапно она почувствовала боль и добавила:

– Я уверена, что он не нарочно, но я, похоже, растянула ногу в лодыжке.

– Ну да, я Моника Элисон, – отозвалась тем временем девочка, – вы необычайно догадливы, но... Гордон, – она обратила на него взгляд огромных темных глаз, – что мне теперь делать?

– Сними с нее сапог... Нет, сперва выведи вон эту проклятую собаку, а потом возвращайся сюда, и быстро.

– Как скажешь, Гордон. – Она ушла, таща за собой упирающегося пса.

– Вот проклятие! – пробормотал он и, к ужасу Джейн, начал подниматься с кресла.

– Не надо! Со мной все в порядке.

Гордо Стенли, однако, не обратил внимания на ее слова. При помощи костыля, ранее не замеченного Джейн, поскольку тот лежал за креслом, он поднял себя на ноги, а затем осторожно опустился на пол рядом с ней. Это усилие дорого ему обошлось: лицо мгновенно побледнело, но он немедленно взялся за ее сапог, нащупал застежку и осторожно ослабил ее.

– Я сниму с вас сапог, если вы сможете аккуратно вытащить ногу, проговорил он.

– Думаю, не стоит, вам не надо было вставать, – сказала она с беспокойством. – Я...

– Можете вы замолчать и просто сделать то, что я вам сказал?

Он перебил ее резко, почти грубо, но Джейн заметила в его глазах беспокойство. Она нервно сглотнула, и постепенно они совместными усилиями стянули сапог с ноги. Лодыжка заметно распухла, а когда Гордон подтянул штанину, стало видно, что она уже чуть посинела. Стоило Гордону слегка прикоснуться к ее ноге, как Джейн вздрогнула от боли.

– Она может быть сломана... Моника! – позвал он.

– Иду, иду... О Господи! – Моника опустилась на пол возле них и воззрилась на поврежденную ногу.

– Это не лучше, чем чертыхаться, – ядовито заметил Гордон.

– Ладно, еще что скажешь? – Моника отвернулась от него и осторожно прикоснулась к лодыжке. – Ох вы, бедняжка...

– Что тебе следует сделать, так это позвонить врачу.

Моника вскочила и опрометью кинулась к телефону.

– Твоему врачу? – спросила она.

– Да. А вообще, дай-ка сюда трубку сюда. Я поговорю.

– Я и сама могу. Здесь записан его номер...

– Послушайте, – сказала Джейн, – если вы просто вызовете мне такси, я могу поехать к своему доктору. Уверена, она не сломана.

Но Моника уже возбужденно вещала в трубку:

– Видите ли, какое дело, доктор Мейсен... Да, это Моника. Нет, нет, с Гордоном все в порядке, то есть он, кажется, немного обжегся, но дело не в этом. Тут у нас леди, и все это из-за меня, потому что Роланд повалил ее. Мы боимся, не сломала ли она лодыжку. Кстати, Гордон встал из кресла, а я знаю, что ему нельзя...

– Моника, дай мне трубку! – прошипел Гордон сквозь зубы.

Но девочка уже закончила разговор, протянула ему замолчавший телефон и ответила, почти снисходительно:

– Он уже едет.

***

– Что это с тобой стряслось?

Джейн прислонила костыль к редакторскому столу – на следующее утро – и осторожно уселась в кресло.

– Растянула лодыжку.

– О... А как прошло интервью?

– Никак.

– Джейн! Я тебя предупреждал! Ты знала, что задание будет непростым. И не говори мне, что ты просто развернулась и ушла!

– Джозеф, – сказала она ровно, – я страшно тронута тем, что ты беспокоишься о моей лодыжке. Нет, я не просто развернулась и ушла. Откровенно говоря, меня оттуда унесли. Как ты думаешь, это означает, что я могу получить компенсацию?

Мистер Барринг прищурился.

– Расскажи-ка мне об этом поподробнее, – потребовал он несколько обеспокоенно.

– Что ж. Я могла бы развернуться и уйти, ибо Гордон Стенли, разумеется, не упустил случая изречь несколько пошлостей. Затем он пытался поставить меня на место, дав понять, что невысокого мнения о журналистах и их неточных версиях событий. А еще он задавал мне некоторые вопросы очень личного характера.

– Но ты не... ты не грубила ему? – спросил Джозеф осторожно. – Я имею в виду, у тебя, конечно, есть своя гордость, но человек в инвалидном кресле...

– Джозеф, ты когда-нибудь слышал, чтобы я хоть кому-то грубила? отозвалась Джейн раздраженно.

– Нет. – Он пожал плечами. – Нет, но я отлично знаю, какой ты иногда можешь быть резкой. То есть порой это бывает полезно, но... Я только хочу знать, не спровоцировала ли ты у него такое раздражение, что... Ты сказала, что тебя оттуда вынесли...

Джейн закрыла лицо руками и расхохоталась.

– О, черт возьми! – сказала она наконец и взглянула в ошеломленное лицо редактора. – Нет. Вот что случилось, Джозеф, на самом деле.

– Так все в порядке? – Джозеф был полон решимости, даже возбужден, когда Джейн окончила свое повествование. Она ни словом не упомянула о Конни, а о Монике – лишь вскользь. – Я имею в виду, вы с ним, должно быть, сблизились во время всего этого, может, даже стали друзьями...

Джейн оглянулась: как раз в эту минуту кто-то постучал в дверь. Джозеф нетерпеливо разрешил войти. В дверях сперва появилась огромная корзина цветов, а после – секретарша, которая с трудом удерживала корзину в руках. Она плюхнула ее на пол возле Джейн и сказала коротко:

– Вам.

– Гордон Стенли, могу поспорить. – Джозеф выпрямился. – Это встало ему в кругленькую сумму, не иначе. Гляди-ка, розы, тюльпаны, лилии, орхидеи – и все из оранжереи, разумеется.

Джейн нагнулась и достала записку, приколотую к ленте. На губах ее заиграла улыбка.

– Вообще-то, это от пса.

Брови Джозефа подпрыгнули, он ухмыльнулся.

– А ничего этот пес не пишет по поводу того, что ты могла бы зайти к ним еще разок и получить-таки интервью?

– Нет, не пишет. Знаешь, Джозеф, ты самый упертый человек из всех, что я когда-либо встречала.

– Ты тоже этим страдаешь. – Джозеф пожал плечами. – Джейн. Итак, не объяснишь ли мне, почему ты не желаешь брать интервью у Стенли? – Он проницательно взглянул на нее, сузив глаза. – Джейн промолчала. – Я хочу сказать: если все дело только в твоей ноге, так она ведь всего лишь растянута. Несколько дней, и...

– Дело не в этом. Мне кажется, он не хочет этого интервью.

– Но он же согласился!

– Возможно. Но мне кажется, ему не хочется. И вообще, он лучше знает Кейта, с ним ему будет комфортнее, а у меня совсем другая манера.

– Он давал интервью всю свою проклятую жизнь – в том числе и до этого случая. Слушай, ты знаешь, почему он согласился на этот раз? Потому что был немалый шанс, что он останется парализованным, никогда не сможет ходить. А он сможет, вопреки всему – он сможет. Поэтому и согласился. Чтобы другие люди, прикованные к инвалидным коляскам, получили надежду. – Джейн безмолвствовала. – Джейн?

– Он сам предложил тебе интервью, Джозеф, или это ты настоял? Ты готов самые светлые чувства использовать для собственной выгоды.

– Это железный человек, дорогая.

– Сейчас, может быть, и не такой уж железный.

– Достаточно для того, чтобы глумиться над тобой, покуда его собака тебя не уронила. Ладно, есть только один способ это выяснить. – Он взялся за телефон.

– Не... – начала Джейн, но Джозеф уже говорил со своей секретаршей, приказывая соединить его с Гордоном Стенли.

Она сплела пальцы и глубоко задумалась, спрашивая себя, отчего у нее, как проницательно заметил Джозеф, нет никакого желания заниматься интервью. Ей вспомнились события вчерашнего дня. Врач Гордона, доктор Мейсен, оказался веселым, жизнерадостным крепышом. Он прежде всего помог Гордону усесться обратно в кресло, а после аккуратно и осторожно принялся за лодыжку Джейн, предварительно дав ей обезболивающее. Моника приготовила новый кофе, и все они уселись перед камином.

Девочка, несомненно, была очень ярким ребенком. Она задала Джейн множество вопросов о ее работе – неожиданно разумных вопросов – и рассказала, что английский – ее любимый предмет в школе. Джейн вскоре стало очевидным, что Гордон Стенли очень любит Монику Элисон, хотя та и могла порой быть настоящим стихийным бедствием. Тем вечером они с псом Роландом устроили шумную борьбу на ковре, и Моника в несколько раундов уложила его на обе лопатки. А Джейн, глядя в темные глаза девочки, невольно задавалась вопросом: может она быть дочерью Гордона Стенли?

Чуть позже вернулась Конни и со свойственной ей очаровательной непосредственностью присоединилась к импровизированной вечеринке.

– Я с места не сдвинусь, – заявила она, – пока не узнаю во всех подробностях, что здесь стряслось. Это же уму непостижимо, хотя...

Говоря все это, Конни открывала бутылку шампанского, и Монике было позволено выпить полстакана, а доктор Мейсен сказал Джейн, что после обезболивающего она может выпить стакан – не больше, а потом ей лучше бы отправиться домой и лечь в постель.

Но душой компании был сам Гордон Стенли. Джейн поняла наконец, отчего Джозеф так жаждал пообщаться с ним. Оптимизм и радость, которые запечатлевали на его лице фотографии, не шли ни в какое сравнение с тем искрометным, заражающим всех весельем, которое он излучал в жизни. Так продолжалось до тех пор, пока не стало ясно, что он устал: лицо осунулось, складки у рта стали особенно резкими и глубокими.

Все заметили это. Конни и Моника словно невзначай придвинулись поближе к его креслу, а доктор Мейсен неодобрительно покачал головой.

Джейн тут же взялась за телефон и вызвала такси. Все тепло попрощались с ней и – уже не в первый раз – извинились за неприятный инцидент. Доктор Мейсен помог ей подняться и дойти до машины, а Джейн, уходя, в последний раз оглянулась на маленькую компанию, и странное чувство внезапно овладело ею.

Отчего мне кажется, что я знаю этого человека давным-давно, хотя знакома с ним едва ли полдня, спросила она себя, вновь возвращаясь в настоящее. И отчего так страшусь увидеть его снова?..

– Гордон? Это Джозеф Барринг, – сказал редактор в трубку. – Как ты, старик? Все в норме? Отлично: Да, она тоже в порядке, пока что ходит с костылем, но это только растяжение... Да, цветы уже здесь, она просила поблагодарить тебя. Говорит, что просто в восторге от них. – Джейн угрожающе взглянула на Джозефа, но тот и глазом не моргнул. – Дело в том, Гордон, что мы хотели бы знать, можешь ли ты все-таки дать интервью? Джейн не уверена, что это хорошая идея, но Кейт тяжело болен и встанет на ноги хорошо если через месяц... Да, кстати, знаешь, я отыскал еще одну историю. Девушка-жокей. Она сломала себе позвоночник, но верит, что однажды снова сумеет начать ходить... – С полминуты Джозеф молчал, слушая Гордона, а затем... – Ты согласен? Отлично! Да, да.

Он черкнул что-то в блокноте, распрощался, положил трубку и с видом триумфатора взглянул на Джейн.

– В пятницу утром, в одиннадцать. Сегодня вторник; он полагает, что к пятнице ты уже будешь способна нормально передвигаться. А до пятницы, кстати, можешь быть полностью свободна.

– Ты сказал ему, что я считаю интервью плохой идеей.

– Я всего лишь сказал ему правду. – Джозеф пожал плечами. – Но я знаю, что ты можешь это сделать, Джейн, и, только между нами, мне кажется, ты справишься здесь лучше, чем Кейт. Он несколько зануден, понимаешь ли... Это очень важное интервью, Джейн, и это необычное интервью.

***

К утру пятницы Джейн и в самом деле ходила гораздо лучше. Она уже могла оставить костыль, хотя пока что приходилось пользоваться при ходьбе легкой тростью; ее лодыжка немного ныла – но и только. И все же это означало, что лучше обуть что-нибудь мягкое, удобное и без каблука. Увы, единственной подходящей парой обуви, которой она располагала, были ярко-синие замшевые туфли. Хотя они все еще выглядели неплохо, Джейн давно уже ходила в них только дома. Но делать было нечего. Джейн уселась на кровать и принялась раздумывать, что можно было бы с ними надеть. В конце концов она остановилась на голубых джинсах и выбрала к ним довольно-таки элегантный длинный бледно-желтый свитер.

Выглядит все это просто смехотворно, решила Джейн, разглядывая себя в зеркале. Она внезапно задумалась, отчего ей вообще пришло в голову купить эти экстремальные туфли. Да потому что они были забавные, потому что они были удобные, а я тогда была на несколько лет моложе, ответила она самой себе и вновь устроилась перед зеркалом.

Проснувшись утром, Джейн первым делом вымыла голову и теперь, поразмышляв, решила уложить свои густые темные волосы в тугой узел на затылке. Это выглядит уже лучше, подумала она, опустив руки и разглядывая свое отражение в зеркале. Вид более серьезный и профессиональный – несмотря на дурацкие туфли. И, поддавшись неожиданному порыву, она надела очки, хотя обыкновенно предпочитала обходиться без них. Очень по-деловому, подумала Джейн, но вздохнула. Ибо ничто не могло надолго заглушить глубокое чувство неловкости, которое она испытывала в преддверии грядущей встречи с Гордоном Стенли.

Джейн горестно оглядела бумаги, в беспорядке разбросанные по столу, и, поднявшись, подошла к окну. Квартира, которую она снимала, была маленькой и тесной, но вместе с тем очень уютной и со вкусом обставленной, а вдобавок из окна открывался бесподобный вид на гавань Портленда. Но сейчас ее занимали не красоты пейзажа. Она невидяще глядела за окно, а мысли ее были далеко.

Отпущенные ей свободные дни Джейн провела в поисках сведений о Гордоне Стенли – рылась в газетных архивах и перечитывала черновики Кейта Малкома.

Отыскать информацию не представляло труда. Стремительный взлет этого человека к вершинам славы приковал к нему внимание тысяч людей, и его имя постоянно было на слуху. Один из четверых детей школьного учителя, Гордон проявил незаурядный талант бизнесмена. Ему не было равных во всем, что касалось коммерции и торговли. В двадцать три года он уже приобрел первую свою фирму.

Начал Гордон Стенли с текстильной компании, в то время пребывающей в жутком упадке, и за несколько лет превратил ее в ведущую фирму штата по производству спортивной одежды. Он продал компанию за миллионы и двинулся дальше, ни разу не проиграв.

Однако прославился он отнюдь не в одном только мире бизнеса. Еще два момента беспрестанно притягивали к нему внимание публики.

Во-первых, его тяга к вечному соревнованию с дикой природой: он спускался по водопадам на маленькой надувной лодке – и одет был при этом в спортивную одежду той компании, которую на данный момент поддерживал. Он объехал всю Америку на мотоцикле, на дальнем юге он удил рыбу в реках, кишащих крокодилами. В скачке на длинную дистанцию Национального чемпионата штата он покрывал многие десятки миль в день – в седле, какие производила одна из принадлежащих ему фирм. Свои предприятия он рекламировал самым экстравагантным образом, и это, надо отметить, давало великолепный результат.

Во-вторых – его филантропия. Он был спонсором ежегодного детского конкурса штата Орегон в области наук и искусства, а также ежегодных детских спортивных соревнований.

Все это продолжалось до тех пор, пока два года назад Стенли не разбился на мотоцикле, столкнувшись с пьяным водителем. В то время все были уверены, что полученные травмы никогда не позволят ему ходить. И он впал в депрессию.

Но больше всего Джейн была потрясена, когда поняла, что при всей этой популярности, при том, что Гордон Стенли постоянно оставался на виду у публики, его личная жизнь всегда оставалась тайной за семью печатями. В свои тридцать шесть он, даже если и был когда-то женат, вовсе не стремился афишировать это. Джейн не нашла также никаких упоминаний о его любовных связях. Ни сплетен, ни намеков – ничего. Немалый подвиг, если учесть, что Гордон Стенли живет с Конни Элисон и – вполне возможно – их общей дочерью.