Текст книги "Однажды в Птопае. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Ева Ключникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Глава 1

Рождение Мессаля

Наступил последний этап представления – самый ответственный! Надувной Тайбай готовился отсечь голову тряпочному Закарии.

– Вот она орать может!! – восторженно обернулся Нико к Шитао, который вроде бы должен был находиться за его спиной. Но за спиной Нико стоял вовсе не Шитао, а пьяный мужик в два раза старше, чем Шитао и в сто раз страшнее. Младший Санчес вздрогнул и стал озираться, привставая на носки и вытягивая шею.

Прекрасная Франческа на сцене протягивала руки в мольбе, «Закария» тряс головой и щёлкал зубами. Воздушный Тайбай рубил мечом по драконьей шее… в теории по шее, а на практике меч изгибался под разными углами и даже складывался пополам. Зрители дружно делали вид, что верят происходящему!

Нико стал шнырять в толпе, пробираясь между людьми и кидаясь на любой белый цвет, думая, что это рубашка его пропавшего спутника.

Кто-то схватил его за руку. Пикиньо поднял голову. Это был Алехандро с вопросом в глазах. – Что?! – Выкрикнул старший брат.

– Шитао пропал! – проорал в ответ Нико.

– Ка-ак?! – изумился Алехандро.

– А я почём знаю! Только что здесь стоял!

Нико выдернул руку и побежал дальше. Алехандро беспокойно проводил его взглядом и через секунду сорвался следом.

Искать в толпе было абсолютно бессмысленно. Тем более для Нико, чей рост позволял отлично рассмотреть волосы в ноздрях людей и только.

– Блин!

Малыш Санчес крутанулся и стал пробираться к помосту.

Гигантский, наполненный воздухом, Тайбай сделал ещё насколько поворотов и плавных, даже замедленных взмахов мечом. Дочь зеленщика, в роли последней жертвы Закарии, уже практически сорвала голос. (На самом деле, последняя жертва Закарии – погибла, но народ хотел «хепиенда», поэтому каждый год театральный Тайбай спасал обречённую и уже почти проглоченную деву.) И тут сбоку помоста, там, где была прислонена обычная лестница, возник новый взлохмаченный персонаж.

Франческа поперхнулась. Стала лихорадочно вспоминать сценарий. Она думала: «Оруженосец погибшего господина? Возмущённый эльф? Раненый рыцарь?»

Толпа под помостом, изумлённая нарушением привычного процесса, резко сбавила гул на две тональности. В ожидание развития событий, люди с напряжением всматривались в нового героя.

Нико подошёл к краю помоста, сложил руки на талии и взглядом стал искать пропавшего лейтенанта среди зрителей. Понятно, что он мог увидеть только людей стоящих относительно недалеко от сцены. Алехандро тоже залез по лестнице, но взобраться на помост не смог. На его ноге словно удав на добыче повис режиссёр представления.

– Я вас не пущу, – шипел режиссёр и прикидывал, куда укусить, если нарушитель продолжит попытки проникнуть на сцену.

Алехандро стучал свободной ногой режиссёру по макушке и приглушённо завывал в сторону младшего Санчкса… – Енот полоскудный! Уйди оттуда! Иначе я всё матушке расскажу!

Из «партера» раздалось несколько неуверенных хлопков в ладоши. По привычке Нико отвесил поклон и тут увидел: «яркая, белая рубашка» пробиралась через толпу, уходя влево к тёмному переулку. Впереди неё, раздвигая людей, двигалась неизвестная личность.

Режиссёр, удерживающий Алехандро, стал исправлять катастрофическое положение и замахал рукой. Закария завыл. Шея дракона разошлась в нужном месте, и голова монстра поникла на одном единственном лоскуте. Из якобы разрубленной шеи под воздушным напором вырвались алые ленточки, выполняющие роль потоков драконьей крови!

Толпа, отвлечённая от лишнего персонажа, восторженно заревела.

Нико через Алехандро и режиссёра скатился с лестницы и помчался в ту сторону, куда направлялась «белая рубашка». Это мог быть и не лейтенант Хо…

Пробираться через возбуждённую толпу было адски сложно! Люди, увлеченные театральным действием, раздвигались очень неохотно. Просящие вопли Нико тонули в рёве, свисте и выкриках зрителей. Малышу Санчесу приходилось активно работать локтями. «И куда его черти понести!» – думал он про Шитао.

На то, чтобы выбраться с площади ушло минут сорок, может больше. Лейтенант Хо (если это был он!) мог сто раз пересечь переулок туда и обратно, и слинять куда-нибудь ещё. Продираясь через людей, злой и мокрый Санчес пообещал себе (и ему), что первым делом при встрече вломит непослушному Хо за самоволку!

На искомой улочке было темно. Хоть глаз выколи! Без особой надежды Нико воззвал: «Шитао!». Он сделал несколько шагов во мрак и позвал опять: «Эй, трусы из прония…».

Да, малыш Санчес обещал больше не применять позорный эпитет! Но как говориться, обстоятельства потребовали! Предположительно лейтенант Хо должен был немедленно с возмущением громко выразить протест и таким образом обозначить место своего нахождения!

Сожалея об отсутствии Алехандро, у которого был электрический фонарь, Нико осторожно продвигался вперёд.

– Эй, лейтенант в трусах, ты где? – Взвыл он в очередной раз и тут споткнулся обо что-то, и полетел вперёд. Он тут же вскочил и на четвереньках вернулся на полтора метра назад, где зашарил руками по земле.

Это было тело… тёплое, расслабленное и подозрительно молчаливое. Растерзанная рубашка едва светлела в темноте. На ощупь – настоящий шёлк… дурацкие рюшки и кружева. Нико руками нащупал лицо и жёсткие волосы, испуганно прошептал: «Это не ты… только не ты!».

* * *

В тот момент, когда меч Тецуя Рюйодзаки начал своё прохождение через тело поверженного лейтенанта, Шитао отправился в комнату, где очень похожий на него товарищ так славно помог ему в истории с «понаптолом». Поделать уже ничего было нельзя, оставалось только пожаловаться, порыдать в жилетку и … спросить дорогу дальше.

– Я умер! – выкрикнул лейтенант Хо, распахнув дверь в комнату с креслом качалкой и проломленной стеной, за которой сиял горный пейзаж.

Комната была пуста, хозяин отсутствовал. Шитао, чувствуя себя продырявленным и обескровленным, проковылял к креслу и плюхнулся на сиденье. С облегчённым вздохом оглядел цветущую степь и фиолетовые горы на горизонте. «Куда теперь?», – спросил он себя в полголоса.

– Что? – в комнату через пролом заглянул хозяин. Всё это время он находился за стеной и, судя по всему, неплохо проводил время. На щеках молодца играл румянец, на голове имелся игривый веночек из полевых ромашек. На его весёлом и здоровом фоне Шитао выглядел чрезмерно бледным и грустным.

Обнаружив гостя, хозяин несколько смутился. Он скинул с головы венок и ногой отпихнул его подальше в траву.

– Куда теперь? – уже громче повторил лейтенант Хо. – К Истоку Мирозданья?

– С чего бы это? – брат близнец шагнул внутрь и остановился напротив кресла.

– Я умер. Внутри меня меч по рукоять – от плеча до паха. Аорта разрезана в двух местах…

Хозяин комнаты со странным выражением радости и надежды направился к дверям, через которые вошёл гость. Лейтенант Хо выглядывая из-за спинки кресла следил за ним возмущённым взглядом. «А ты по ходу рад?», – с обидой спросил он.

Его вопрос остался без ответа. «Брат» стоял перед дверью, словно не решаясь произвести некое действие. Наконец он протянул руку и толкнул створку. Та легко открылась наружу. Столь простой, а самое главное логичный итог вызвал невероятную реакцию! Хозяин комнаты вздрогнул, одновременно выкрикнул: «А!», и стал тыкать в направлении двери указательным пальцем. При этом он возбуждённо оглядывался на Шитао, приглашая последнего принять участие в его восторге и удивлении.

– Отца жалко! – поумерил его неприличную радость Хо.

– Которого? – живенько откликнулся хозяин комнаты.

– Что?!

– Говорю: которого из отцов тебе жалко?

– Э-э-э… У меня их много? – удивился Шитао.

– Ну, выходит…, что больше одного! – брат близнец вернулся к креслу и сел на подлокотник. Гость наоборот чуть отклонился в противоположную сторону.

– Обнимемся! – предложил счастливый «Я» и за голову притянул Шитао щекой себе на грудь.

Хо вяло отбивался. – Нашёл повод… Я ухожу к Мирозданью…, будь человеком и изобрази печаль.

Тут братан, и в самом деле изобразил на лукавой морде сочувствие. Он даже погладил убиенного по маковке. Пояснил. – Никуда ты не уходишь. Твоя несомненная и безвременная кончина не открывает тебе двери в Мирозданье! Ей это не по силам!

Шитао с раздражением мотнул головой. – А что тогда?

– Твоя смерть… может открыть только одну единственную дверь… вот эту! – близнец Шитао опять с азартом потыкал пальцем в сторону открытой двери.

– Я вошёл через неё! – с сарказмом указал Шитао на очевидный факт.

– Для меня, – уточнил хозяин комнаты. – Твоя смерть открывает эту дверь для меня!

– Так, я запутался, – расстроился лейтенант Хо.

– Что тут запутанного? Ты и я одно целое! Понял?

– Ну, допустим…, – осторожно ответил гость.

– Тебя убили, а меня не смоги хотя мы единое целое. А почему не смогли? Правильно, потому что до меня трудно добраться… Понимаешь? Я здесь за этой дверью сижу взаперти целых двадцать лет один одинёшенек. Но с момента твоей смерти я могу отсюда выйти – и вдохнуть новую жизнь в твоё бездыханное тело.

– То есть я не умер? – совсем осторожно, но с надеждой спросил Шитао.

– Аллилуйя!! – возликовал брат. – Мало того! С этого момента ты, слабак, станешь много, много, много сильней и убить тебя будет тя-же-ло!

Лейтенант счёл нужным оправдаться, поскольку немножко обиделся на «слабака». – Я был без меча, – пожаловался он, слегка посапывая носом.

– Да насрать, Мессаль, то есть, вот и славно…, – утешил его собеседник.

– Как ты меня назвал? – удивился Хо новому имени.

– Тебя и меня зовут Мессаль. Отец дал нам это имя. Наш родной отец.

– А ты вообще кто? – догадался спросить Шитао.

– Я… другая твоя часть… не по человечески сильная. Ты даже не представляешь насколько!

Часто моргая, Шитао разглядывал горизонт. Тот расплывался и терял чёткость, пролом затягивался гладкой жёлтой стеной. Комната деформировалась и изгибалась куполообразно, пока не стала круглой, пугающе тесной и без каких либо отверстий… Молодец словно попал внутрь… яйца!

С внешней стороны возник голос, который стал успокаивать. Он говорил. – Не бойся… папа с тобой… он тебя любит.

Хо ощутил себя маленьким и свёрнутым в спираль… и у него имелся хвост, который был подогнут снизу, между лапами задними и передними, шёл наверх мимо морды и там загибался ему на голову.

– Хочу выйти… мне тесно…,– пожаловался Шитао.

Извне пришёл вздох и голос, который терпеливо пояснил: Выходить ещё рано – ты будешь слишком слаб и не защищён. Драконий детёныш растёт в яйце целых двести лет…

– Почему так долго! – капризничал дракончик.

– А куда торопиться, – мудро отвечал Закария. – Твоя жизнь будет такой долгой, что время, проведённое в яйце, покажется кратким мигом. Если люди не убьют тебя сразу, ты станешь самым могущественным и долгоживущим существом на земле!

– Кто такие люди? – спросил Шитао.

– Эхе-хе…, – прокряхтел с другой стороны папаша. – Лучше не поминать к ночи… Спи, Мессаль… потом расскажу…

Мессалю совсем не хотелось спать. Он ворочался и скрёб лапами по стенам. Потом увидел трещинку и обрадованно ткнулся в неё носом. Трещинка стала заметно шире. Через неё просачивался скудный свет в виде небольшого, бегающего пятнышка и было слышно, как кто-то жутко рыдает с завываниями, и хлюпает соплями. Ещё один очень знакомый голос говорил. – Он не умер…

– Он не умер… смотри, он дышит, – Алехандро, подсвечивая фонариком, торопливо оттёр ладонью мокрые щёки Нико. Пять минут назад он заскочил в переулок следом за братом, услышал рёв и пошёл на голос, где и нашёл пикиньо вопящим навзрыд, с широко открытым ртом и зажмуренными, мокрыми глазами. Ещё малыш Санчес был испачкан чужой кровью и держал в обнимку бездыханное (на первый взгляд) тело лейтенанта Хо.

– Правда, не умер?! – взвизгнул младший.

– Правда! – клятвенно заверил его старший.

– Смотри сколько крови!

– Это только кажется!

– У него глаза открыты…

– И что? Это не доказательство! У нас Антонио с открытыми глазами спит!

– Он умер… Он точно умер!

– Да не умер он!.. Смотри, пульс присутствует, – Алехандро продемонстрировал наличие пульса наложением пальцев на шею бессознательного Хо. – Побудь здесь, я сгоняю за нашими… Перенесём его в Луну!

Алехандро вскочил и помчался к площади искать остальных Санчесов. На бегу выкрикнул. – Положи его! Чего вцепился!

Нико осторожно опустил голову и плечи Шитао на камни мостовой. Всхлипывая, наклонился и прижался ухом к его грудной клетке. Хо точно дышал… и даже шевелился и даже приподнимался на локтях! Нико заторопился помочь, и тот час отдёрнул руки. Он нащупал вовсе не щёлк одежды и не податливость человеческого тела. Ему показалось – он прикоснулся к… зеркалу! Поверхность была очень гладкая, прохладная и твёрдая.

– Что это?! – испуганно прошептал пикиньо.

Шитао вставал. Тело приподнималось, удлинялось и разворачивалось кольцами, оно стало светиться синим и золотым, разгоняя непроглядный мрак. Оно стояло на четырёх лапах, и голова его находилась на высоте двух метров – вытянутая звериная голова с коротким гребнем из тонких шипов.

Нико сидел на попе с подогнутыми в коленях и разведёнными ногами. Пикиньо никогда не видел драконов, но точно смог опознать существо перед собой, как «похожего на дракона», но только маленького… То есть, не маленького! Дракон был здоровущий, но много меньше того, которого показывали на площади. К тому же этот был как настоящий!

Ящер наклонил голову к самому лицу пикиньо и обдал его прохладным дыханьем из ноздрей. Нико утёр остатки слёз и поднял обе дрожащие руки – поставить хлипкую преграду из ладоней между собой и зверем.

Дракон ткнулся гладким носом в ладошки Нико, и остался так, мол, погладь – не бойся.

Санчес неуверенно погладил одним пальцем.

Зверь подсунулся ближе, почти положил голову на плечо пикиньо. Тот осторожно обхватил драконью морду руками. Ящер напряг шею, стал медленно поднимать голову. Вместе с ним и Нико тоже начал вставать над мостовой.

– Я не вкусный, – предупредил Санчес. – Во мне костей много… и какашек. И я не моюсь целый год. Понял?

Дракон насмешливо свистнул. Пикиньо расценил по своему: «Не ешь мужиков? А я мужик! Зуб даю!».

Ящер издал горлом несколько весёлых щелчков. Санчес ощутил слабость и головокруженье. Он подумал… «Ну, всё – точно сожрёт! Откуда он взялся…». Вслух он сказал. – Мне плохо… Я сейчас упаду…

Дракон оторвал переднюю лапу от земли и аккуратно обхватил Нико со всех сторон когтями как раз в тот момент, когда тот расцепил руки и запрокинулся назад. Тело Нико мягко легло ему в ладонь.

«Упал в обморок… как девчонка!», – мысленно заметил Мессаль.

* * *

Аристофер Сай Касси не спал ночами. Он вообще спал очень мало – всего несколько часов в сутки. Эльф выработал в себе эту способность с тех пор, как Закария стал шкурой, а магия пошла на убыль. Парадоксально, но ловцов магии стало много больше, чем при жизни дракона, а соответственно сильно выросла конкуренция. Днём Аристофер занимался магической хирургией, которой был искренне увлечён, и которая приносила неплохой доход. По ночам он сидел на башне над магической ловушкой.

Ловушки всего «Сай-Ирджери», как впрочем, и всего Птопая были повёрнуты в сторону Венечного холма – шкура Закарии, заключённая в одном из залов дворца, время от времени ещё разрождалась магическими выбросами.

В карнавальную ночь Аристофер, как и многие в «Луне», не собирался лезть на башню… дабы не видеть человеческого веселья по столь катастрофическому поводу, но в итоге взобрался, чтобы не упустить период, когда прочие ловцы магии гуляли по праздничным улицам.

«Эти люди… ничего не понимают!» – думал эльфийский целитель.

«Собственные ресурсы планеты практически на нуле. Можно сказать: остались только ветер и солнце! Эльфы, приведя с собой драконов, дали им возможность использования иного ресурса! И что сделали люди? Как всегда поступили по человечески! Уничтожили источники магии! И даже когда дракон остался всего один, они не вняли воплям предупрежденья. Им, видите ли, не нравилось, что Закария ел дев! А за всё надо платить!»

В подобных раздумьях пребывал Аристофер, сидя на своей башне и наблюдая, за ползущими по холму потоками света, которые обозначали передвижение толп веселящихся людей. Он решил поработать сегодня… хотя бы только для того, чтобы не видеть скорбные лица своих домочадцев и не слышать их вопрошающих стонов, вроде: «Что станет с эльфами, когда закончится последняя магия?».

Аристофер повернул голову и стал смотреть в сторону «Булыжной площади». Оттуда доносился восторженный человеческий рёв, и если присмотреться, можно было увидеть трепыханье куклы Тайбая.

В который раз врачеватель спросил себя: «Как такое произошло? Как один из величайших драконов, и ещё не очень старый, позволил ничтожному человеку отрубить себе голову?! Непонятно!»

Когда Гас Одноглазый отправлял рыцарей во главе с Тайбаем к драконьей горе, эльфы посмеивались. Аристофер припомнил своего отца, который за ужином в лицах и в красках рассказывал своим детям, чем закончится поход людей. Мол, де Закария плотно пообедает и поковыряется рыцарскими мечами у себя в зубах! Семья хохотала.

Отец Аристофера был один из десяти величайших эльфийских магов. Все десять, в том числе его папаша, одновременно ушли из жизненного цикла три года спустя… в силу неизвестных причин!

Врачеватель страдальчески вздохнул. Скоро полночь, на дне магической ловушки лежала одна радужная капля магии. Её не хватит даже на светоч. Бесполезно было сидеть. «Кроме печали я ничем не наполнюсь», – с тоской подумал Аристофер.

Несколько пронзительно синих искр возникли прямо перед его лицом и зависли в раздумьях. Аристофер удивлённо поднял брови, забрал их в ладонь и препроводил в ловушку. Прошептал. – Сюда пожалте…

Искры прилетели с другой стороны… не от дворца! Эльф оглянулся и присел от неожиданности. Прямо на него налетал плотный и огромный ком гомонящих синих искр… Он едва успел развернуть ловушку! Ещё бы чуть-чуть и магия пролетела бы мимо!

– Что это! – Эльф едва дышал от возбуждения. Он наклонился и заглянул внутрь аппарата. Ему просто сказочно повезло! Ловушка была заполнена под завязку!

Откуда?! Откуда эта магия?!

Он подошёл к краю площадки башни и стал вглядываться в горизонт и в небо с той стороны, откуда ему привалило столь нежданное магическое богатство. Там всё было как обычно: тёмный небосвод, холодные звёзды, верхушка холма «Вравер». Когда-то на этом холме жили его славные предки…

Боковым зрением Аристофер опять что-то уловил, но не сверху, а снизу. Он опустил взгляд с прекрасных небес на загаженную земную твердь и чуть не заорал. Совсем недалеко от «Сай Ирджери», чуть левее «Булыжной площади» с земли поднимался бурлящий синий фонтан магии!

У него не было запасной ловушки! Вернее она была, но не здесь на башне, а внизу в кладовой дома. Чтобы заполнить магией одну ловушку уходило до полугода, так какой было смысл держать наверху запасную?!

Немилосердно вопя, Аристофер скатился с башни вниз и помчался в дом за ловушками.

Семья врачевателя пребывала в традиционной искренней скорби по безвременной кончине Закарии. Матушка Аристофера – Селиция и его жена Пелона сидели в гостиной и, тихонько переговариваясь, делились воспоминаниями о былом магическом изобилии и могуществе эльфийского народа.

Резко хлопнула дверь. Аристофер бегом мимо женщин промчался через зал в глубину дома. На бегу крикнул. – Пелона!!

Его жена от неожиданности вздрогнула. Она торопливо встала и быстрым шагом пошла за супругом. Первая мысль женщины была: Люди ворвались в гетто и крушат всё на своём пути.

Такого никогда раньше не было…, но ожидалось!

– Что случилось? – спросила она благоверного, с испугом наблюдая, как тот мечется по кладовой и навешивает на себя пустые магические ловушки.

– Беги по домам! Скажи всем: Пусть поднимаются на башни!! – возбуждённо проорал Аристофер. – Огромный магический поток живой, сырой магии!! Скорей!

Пелона ахнула и всплеснула руками.

– Не стой!! – завопил муженёк.

* * *

Через три дома от башни Аристофера жили садовники Кас Гаи – братья Алистер и Стокла, и жена Алистера – Целепа из рода Лорин.

У Гаи не было дома. Как и положено настоящим эльфийским садовникам они жили в саду. Впрочем, здесь было всё, что нужно для нормального упорядоченного быта. Гостиные, спальни, кабинеты, ванные и туалетные комн… то есть не комнаты, а лужайки… или не лужайки. Скажем так: это был сад, выращенный таким образом, чтобы гармонично обеспечивать все нужды и потребности эльфийского тела на природе. Когда-то давным-давно, много веков назад, абсолютно все эльфы жили подобным образом! А нынче только Гаи … в силу профессиональной направленности! И дабы не утерять навыков своих почтенных предков!

В эту ночь семья Гаи и их любезный сосед Ланца Зиги Элианту коротали время в небольшой комнате, обставленной, то есть выращенной, для отдыха и чаепития. Она так и называлась: «чайный кабинет».

На столешнице, поддерживаемой мощными корнями дерева, стояли чашки с чаем и совершенно обычные человеческие шахматы. (Шахматы притащил с собой Ланца.) Старший хозяин сада и гость сидели друг напротив друга и передвигали фигуры. Целепа за спиной мужа следила за игрой и давала Алистеру советы. Одной рукой женщина обнимала супруга за плечи, другой неосознанно крутила и тянула у него на голове длинные пряди волос, в силу чего Алистер был несколько расслаблен. Вот уже некоторое время он совсем не проникался ходом игры.

Ланца с неудовольствием смотрел на его неприлично счастливую рожу.

Младший Гаи – Стокла покачивался в гамаке из живых лиан.

Из четверых присутствующих двое выглядели как стопроцентные великолепные эльфы, и ещё двое сильно смахивали на людей. Этими последними были Стокла Кас Гаи и Ланца Зиги Элианту. Первый был рождён незадолго до гибели Закарии и рос в очень слабой магической среде. (Последнее время у эльфов всё чаще рождались дети подобные Стокле.) Второй, вообще, был эльфом только наполовину!

Тут надобно сделать отступление и вернуться приблизительно к тем временам, когда прекрасный папа эльф этого нашего героя был соблазнён уродливой бабой из человеческой расы. Ну… может она и не была уродливой… может она и была приемлемо милой и симпатичной… Всё равно по сравнению с папашей она, несомненно, была монстром! Жутким, носатым и волосатым чудовищем!

Так вот папаша эльф был немного неосмотрителен и оставил человеческой женщине в наследство непосредственно самого Ланцу. Мамаша, не будь дурой, притащила младенца в «Луну» и положила его на крыльцо папаши. Так что Ланца воспитывался в эльфийской семье.

Следует добавить, что Ланца никогда не видел своей родной матери. Эта дама предпочла забыть о существовании позорного метиса.

Благородная половина эльфов сделала из полукровки приятного молодого человека – беловолосого и зеленоглазого, а человеческая половина, наделила его таким качеством, как человеческая эмоциональность со склонностью к агрессии и негативу. Ещё у Ланцы росли волосы на теле.

В этом году Ланце Зиги Элианату исполнилось тридцать лет. По человеческим стандартам он был уже зрелым молодцом, которому полагалось иметь: специальность, работу, жену, и как минимум одного ребёнка. По эльфийским он ещё ходил в недорослях, коим надлежало слушаться папу и не гулять после полуночи. А так как Ланца пока не определился, кто он есть на самом деле, то и предпочитал применять человеческие и эльфийские стандарты и правила для собственного удобства и выгоды. Благо, что и винить его за это было нельзя.

По законам государства полукровка имел право жить вне стен гетто, но он не торопился покидать Луну. Обитать в Сай Ирджери была много приятней, чем вне её! Зато Ланца мог свободно уходить из гетто в любое время суток.

Он жил один в небольшом доме по соседству с садом Гаи. Свободно общался только с садовниками и семьёй отца. Профессию имел нестандартную по эльфийским понятиям – наёмник. А нанимали его свои же братья эльфы для выполнения делишек там, куда всем стопроцентным эльфам дорога была заказана, то есть, за пределами Сай Ирджери – в человеческом мире.

– Ты почему не пошёл на карнавал? – спросил гостя Стокла из своего гамака.

Ланца молчал – прикидывал какой фигурой сделать ход.

– Ла-анца!

Полу-эльф вздрогнул и ответил. – Да каждый год одно и то же! На всех холмах таскают тряпочных драконов. Потом отрубают им головы, пьют, дерутся, трахают баб. Собственно говоря, и всё. Ничего интересного…

– Хотел бы я посмотреть…, – с горьким сожалением заныл младший Гаи.

– Стокла!! – в один голос воскликнули Алистер и Целепа. В их звонких голосах звучал явственный укор.

– А я чё… я ничё…, – пробормотал мальчишка.

На самом деле Стокла Кас Гаи, пользуясь тем, что в его внешности человеческого было больше чем эльфийского, иногда гулял по Птопаю недалеко от Сай Ирджери. Но не сегодня! Сегодня старший братик и невестка категорически запретили! Во имя великой скорби по дракону! Родители братьев Гаи давно отправились к истокам Мирозданья, и Алистер взял на себя обязательства по воспитанию младшенького. Стокле волей или неволей приходилось слушаться. А Целепа – стоило ей стать женой Алистера, тут же добровольно и даже с радостью приняла на себя роль матушки Стоклы. В итоге эти двое были пострашнее настоящих родителей! Попробуй – пойди наперекор! Вмиг огребёшь чего-нибудь!

(Самому Стокле, если честно, было глубоко наплевать и на Закарию и на его магические потоки – он их всё равно не чувствовал.)

На эльфийский возраст младший Гаи был ещё мальчишка в начале тупого подросткового периода. По человеческим меркам он мог бы считаться молодым человеком двадцати лет. Если не считать некоторой «человечности» лица, Стокла был очень похож на своего брата. Род Гаи происходил из расы тёмных эльфов. То есть, они были черноволосыми, очень тонкокостными – почти хрупкими, и намного ниже своих блондинистых собратьев. Тот же светлый полу-эльф Ланца возвышался над Алистером на целую голову!

Из гостиной при входе в сад пришёл мелодичный звон орхидеи «Гании», что означало – в «дом» явился гость!

Ланца замер с рукой над доской.

– Убираем, убираем! – заторопился Алистер спрятать шахматы. Целепа легонько стукнула его по макушке, мол, не дёргайся! Все трое повернули головы к арочному входу.

– Сидите?!! – пришёл издалека вопль Пелоны. Через минуту она буквально впрыгнула в чайный кабинет через арку. Судя по всему, жена Аристофера бежала всю дорогу. Светлые пряди выбились у неё из косы, на бледных скулах (о, ужас) едва уловимо проступал румянец.

– Сидите?!! – опять проорала Пелона. – А там магия прёт фонтаном!!!

Прокричав горячую информацию, эльфийка развернулась и так же резво умчалась прочь оповещать дальше. Через секунду шока, троица у стола сорвалась следом. В чайном кабинете остался только Стокла Гаи. Ажиотаж по поводу прущей фонтаном магии его не касалась. Он всё равно её не видел, не чувствовал и ловить не умел.

Стокла повернулся на бок и закрыл глаза.

«Уйду из Луны…», – подумал он. – «Выросту, куплю обычный дом и женюсь на человеческой девке… и никто, никогда не узнает, что я эльф…».

* * *

Нико открыл глаза. А открывши, обнаружил себя живым… не надкушенным… и без других повреждений. Он находился в Касперо, в окружении всех прочих Санчесов, на лицах, которых читалось испуганное беспокойство.

– А где дракон? – спросил Нико.

– Ему отрубили голову, сняли ткань и разобрали каркас, – торопливо ответила мамаша и потрогала своему ненаглядному пикиньо лобик.

– Ма-ам, – раздражённо мотнул головой малыш Санчес. Спросил – А Шитао?

– Укатил на скутере домой, – басом откликнулся Антонио.

– Как?!

– Сел и уехал… поблагодарил за участие, хотел дождаться твоего сознания, да мамаша его выгнала взашей… боялась, что Тайбай станет переживать.

– С ним всё в порядке? – Нико с беспокойством заглянул в чёрные глаза старшего брата.

– Жив, здоров, бодр…

– А дракон?

Клауди беспомощным взором оглядела своих домашних. Громко прошипела. – Не надо было его на карнавал брать!

– А какое у Шитао лицо? – спросил Нико.

– Обычное, милое лицо, – ласково ответила Клауди Санчес. – Кушать хочешь?

– А хвост у него есть?

– У кого? – слаженным хором спросили домочадцы.

– У Шитао! – Нико хлопнул кулаком по матрасу, Мол, да что ж вы такие непонятливые!

Антонио сел на кровать рядом с младшим, приподнял его и забрал пикиньо в свои объятья, пригладил ему рукой непослушные вихры, чмокнул в висок. Тот в свою очередь с готовностью, уютно улёгся в могучих братских руках. Что было очень редко! Обычно Нико был сам по себе и утешения разного вида отвергал и призирал! Удивлённый Антонио поднял голову к матери и обеспокоено спросил. – Может винца ему?

Клауди показала всей компании кукиш. Взгляды домочадцев, с надеждой обращённые на матушку, разочарованно угасли. Старик Петро осторожно кашлянул. Супруга бросила на него быстрый взгляд и с кряхтеньем согласилась. – Ладно!

Когда Санчесы, ведомые Алехандро, прибежали в переулок, там оказался живой здоровый Шитао и Нико, с точностью до наоборот, в бессознательном состоянии. Шитао сказал им, что не помнит, как он оказался здесь и что с ним случилось. «Наверное, подрался» – добавил он. Ещё сказал, что когда он очнулся, малыш Нико в беспамятстве лежал у него на груди.

Лейтенант Хо вернулся домой около трёх часов ночи. Народ на улицах не спал. Карнавалы на холмах закончились, но люди не угомонились. Все питейные заведения были заполнены костюмированными личностями. В кварталах играла музыка, визжали, хохотали, танцевали…

Родимый дом встретил его тишиной. По опыту прошлых лет молодой человек знал, что батюшка в это время уже опочивал пьяным сном. В темноте Шитао прошёл по молчаливым коридорам, до кухни, где забрёл на ледник. Очень хотелось есть.

На леднике молодец на ощупь забрал в тарелку несколько кусков холодного запечённого мяса и, вспомнив про Тьян Су, большой лист салата. Так же тихо лейтенант прошёл в свою комнату.

Тьян Су, учуявши еду, несколько раз пискнула из своей коробки.

– Свети, – попросил Шитао. Светоч вспыхнул как никогда ярко и залил ослепительным светом всю комнату словно маленькое солнцем! Шитао был вынужден прикрыть глаза. – Мягче, – уточнил он.

Светоч умерил освещение в две трети.

– Хорошо, – Лейтенант Хо сел на кровать. Сунул в рот кусок мяса. Крыса в коробке встала на задние лапки, и уставилась бусинками глаз на своего господина. Молодой человек оторвал кусочки мяса и салата, свернул их вместе и переправил угощение к ней в коробку.

«Странная выдалась ночка, – шёпотом сообщил он Тьян Су. – Я узнал кое-что новое о себе!»

В тишине комнаты Тьян Су хрустела салатом, добираясь до мяса.

Шитао доел, снял окровавленные: рубашку и прониевый жилет, поднялся и подошёл к зеркалу, где стал рассматривать шею. Зеркальная поверхность отражала совершенно нормальную здоровую шею без ран, следов и пятен!