Текст книги "Жизнь цвета радуги. Сборник рассказов (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– А на что мне муж в пятнадцать? – удивлялась Аленка. – Ты и сама не больно хвостом крути, принесешь в подоле, я с племянником возиться не буду!

– А куда денешься? – хохотала сестрица. – Ты ж все – равно дома сидишь!

Алла рассказывала Гале о выкрутасах Анютки. Но Галина только пожимала плечами. Отец допоздна работал, его беспокоить по такому поводу не хотелось. Приходилось молча смотреть на похождения сестры.

Когда девочки заканчивали школу, Аленка еще ни разу не целовалась, а Анка сменила уже всех парней из округи. И сестра подозревала, что время они проводили не только в романтических свиданиях.

Девушки были близняшками. Но одну все считали красавицей, а вторую – так себе, серенькой мышкой.

Поступали сестры в разные учебные заведения: Алла – на инфак в институт, а Анна – на продавца в училище.

– У меня еда будет и блат! А твоей писаниной сыт не будешь, – говорила Нютка.

Сестра затыкала уши и погружалась в повествование книги. Устала она от этой потребительской философии. Ох, устала!

Глава 7. Коза ждала бала, а лабала джазок.

Анна проучилась полгода в училище, когда заговорили, что будут переделывать его в колледж. И не абы какой! С последующим зачислением в университет. Правда, зачислять будут не всех, а тех, кто учится на отлично, или кто сможет оплатить сразу всю дальнейшую учебу… Училась Анька посредственно, без души. Значит, остается только денежный путь… Поговорить с отцом? А что у него есть? Работа. Платят не очень. Особенно после смены денег…

Да, хорошо она дала по карману, эта смена денег. Отец копил на новую машину, чтобы поменять «копейку» на «девятку», складывал на книжку. А денежки – тю-тю, ищи теперь. Снять и поменять не успели.

Как и страховка на их с Аллкой восемнадцатилетние. Ну, выплатил батя ее досрочно. Должны были они с сестрицей получить через полгода по две тысячи каждая. Мало того, деньги пропали, так и что сейчас две тысячи? На помаду не хватит!

Пожалуй, пора позаботиться о своем будущем самой. И не так, как Аленка: за книжками, скоро все зрение испортит… Нужно найти мальчика-мажора, или, еще лучше, богатого «папика». Он и за учебу заплатит, и шмотки прикупит.

Анка считала себя красивой! И личико удалось, и грудка, и попка на месте. Почему бы из этого не сделать капиталовложение? Девушка купила себе модную курточку на отложенные деньги, перешила старые джинсы – получилась шикарная мини-юбочка. Туфельки на высоком каблуке. И все, супер-стар готова!

Анну склеили на первой же дискотеке. Солидный такой мужик с брюшком. Сергей. Подошел у входа, спросил имя, свободна ли. Девушка и рада была стараться. Улыбалась во весь рот, вертела телесами. А мужик пригласил ее к себе. Анка подумала, и не поехала. Не потому, что себя берегла, а чтоб цену набить.

Сергей позвонил по оставленному Анной номеру телефона. Сам. Через дня три-четыре. Назначил встречу в кафе.

Девушка собиралась долго и вдумчиво. Красилась так, чтоб и вызывающе не выглядеть, но и чтобы на бедную студенточку не походить. Одежду для свидания подобрала из Аллкиного гардероба.

– Ты куда? – только поинтересовалась сестра.

– В банк, – отшутилась Нюта.

Сергей уже ждал, с цветами. Оглядев подошедшую девушку, галантно поцеловал ручку. Заказал кофе и пирожные…

Девушка встречалась с ним одним до тех пор, пока не поняла, что «этот» вариант – не слишком. Потом, как-то само собой появились другие: ровесник Миша (папа – новый владелец сети кинотеатров), «папик» Владимир Николаевич – шишка на крупном заводе, Федор – просто прикольный пацан…

Они все снабжали Анну модными шмотками, деньгами на мелкие расходы, водили в кино и рестораны.

Отец работал допоздна. У него вопросов о поведении дочери не было. У Галины – сынишка в первый класс пошел, ей тоже было не до морального облика двоюродной сестрицы. Только Алла неодобрительно косилась. Однажды даже заперла дверь и спрятала ключ.

– Никуда не пущу! Ты же катишься по наклонной!

– Малышка, я о тебе и себе забочусь, – обняла сестричку Анюта. – Я ж не глупенькая какая-нибудь. Накоплю на учебу, буду работать, тебе помогать. Куда ты со своими переводами?

– Ань, а если забеременеешь?

– Что я, дура? – девушка протянула руку. – Ключи давай. Я опаздываю.

– Я отцу скажу, – прошипела Алла от бессилия.

Анна покачала головой, забрала ключи и ушла.

Но через три месяца, почти после дня рождения, Аленка нашла в ванной на полочке тест с двумя полосочками. Зажала его в руку, а потом сунула под нос сестре, когда та пришла с очередной прогулки.

– Это что?

– Блин, – ругнулась Аня. – Забыла убрать… Не заморачивайся, детка! Чик-чик ножичком, и нету бебика.

– Так просто все у тебя!

Анька пожала плечами. Она, если честно, и не знала, от кого этот ребенок. Так бы можно было предъявить права. Но скажешь одному, а родится похожим на другого. Потом будешь всю жизнь расхлебывать…

Девушка пошла в платную консультацию. В регистратуре посоветовали Климову Веру Андреевну. К ней уже была очередь, но не очень большая. Анька достала из сумки припасенный журнал. Даже дочитать не успела, как пришлось вставать. Вышедшая медсестра назвала ее фамилию.

Климова оказалась довольно интересной внешне женщиной лет тридцати пяти. На ее столе стояла фотография в рамке. Анна разглядела лицо мальчика лет четырнадцати-пятнадцати.

– Журавлева Анна Васильевна? – посмотрела на вошедшую врач.

– Ага, – девушка старалась казаться как можно более раскрепощенной, села на стул нога на ногу, достала мятную резинку (специально разорилась).

– Сейчас заполним форму, и я вас осмотрю.

Вера Андреевна задавала обычные в этих случаях вопросы, когда выяснила, что девушка не замужем, не собирается, и что ребенок ей совершенно не нужен, отложила ручку в сторону и сняла очки.

– А вы знаете, что могут быть осложнения, которые впоследствии приведут к бесплодию.

Анка окрысилась:

– А нищету плодить, значит, лучше? Если я даже не знаю, кто папочка, чтоб бабло срубить.

Врач усмехнулась на откровенно-вызывающее поведение девушки.

– Хочешь, расскажу одну историю?

– Валяйте.

– Жила-была девушка. Примерно такая же возрастом, как ты. Влюбилась по уши в одного мальчика. Семья мальчика была не чета девочкиной, папа и машину ему подарил на совершеннолетие, и квартиру. А девочка приехала учиться из провинции, жила в общежитии почти на одну стипендию.

– Жуть, – ухмыльнулась во весь рот Анна. – И училась она в меде, да?

– Умная Анечка, вы, – с нежностью взглянув на фото, ответила Вера Андреевна. – Но не совсем… Да, я не рискнула делать аборт, потому что у меня отрицательный резус крови. Родила. От мальчика помощи ждать не приходилось, он и думать обо мне забыл, когда я забеременела. Вот лежу я в роддоме. Ни с кем общаться не хочется, ребенка брать на руки не хочется… Была уверена, что он – обуза, свяжет меня по рукам и ногам. Куда мне с ним? Дальше учиться, как? Или к матери возвращаться, которая одна меня поднимала, и еще братишку младшего. Думаю, оставлю сына… Откажусь… Кормить отказалась. А тут женщина. Простая. Ирина. Она потеряла ребенка, кажется, тоже мальчика. Давайте, говорит, я буду кормить… И стали ей моего сынишку приносить. Ирина даже Ильей его называть начала… И так мне плохо стало. Вот оно, дитя мое, на руках у нее успокаивается, чужое молоко сосет. То ли ревность проснулась?... Но, верить хочется, что совесть. Не отказалась я от сына! Поехала к матери, повинилась. Взяла академ на год, потом доучилась. Трудно было! Но зато теперь легко! И Илья уже большой…

Анна побледнела страшно, обескровленными губами поинтересовалась, когда родился сын врачихи, не в этом ли городе. Потом вышла из кабинета на подгибающихся ногах, ничего не объясняя…

Звонила Алле из автомата, рыдая:

– Алька! Помнишь, Галя рассказывала, что мама мальчика хотела взять? Помнишь, да? А потом его родная мать сама забрала? Ее не Вера звали?... Не знаешь…Алька, дура я!... Я рожать буду, Алька!... Вот мама за ребенка жизнь положила, и бабка…

Через неделю встала на учет в свою поликлинику.

Глава 8. Кот учен, но как он нечуток!

Алла, окончив школу, не могла представить даже, что к мальчишкам можно относиться как-то романтично. Они были другие, неопознанные. Вот папа – тот понятен. Муж Галины – уже более загадочен. Посмотрит иной раз, губы подожмет, нахмурится, когда к сестре старшей за советом приходишь. А вот Аньку норовит по попке потрепать, особенно, когда не видит никто, по его мнению. Сестричка хихикнет, по руке стукнет, дело дальше и не идет.

Аленка же сплетницей никогда не будет. И Нютку учить – труд мартышкин: времени много потратишь, а толку – на грош. Такая вот она, какая есть, видимо. Всегда вокруг нее мальчишки вились. Самые разные. И ни один на ее сестрицу – близняшку не заглядывался. Но Алле этого и не хотелось.

Девушка легко училась. Получала «отлично», не останавливалась на прочтении лекций, читала и много другой литературы. Увлекалась языками. Могла даже читать в оригинале некоторых авторов. Другой страстью Аллы была психология общения. Но это уже, наверное, из разряда хобби. Иной раз подумывалось: почитать нужную книжку, загипнотизировать Аньку, чтоб училась и на мальчиков не смотрела! Но это все явно только из разряда фантастики.

Беременность сестры не столько шокировала Алену, сколько расстраивала необходимость признаться отцу, что недоглядела за беспутной! Ребенок ведь не синяк, не засос, его не скроешь. А Василий как-то негласно переложил легкомысленную Аньку на серьезную Аллку. Девушка ходила сама не своя несколько дней. Отец приходил с работы поздно, очень уставший: наконец, стали немножко платить, появились какие-то «фендибоберные» заказы из Индии. Василий оставался сверхурочно, чтобы и накормить и приодеть двух своих студенток.

В итоге, Аленка дотянула до звонка сестры из консультации.

– Алька! Помнишь, Галя рассказывала, что мама мальчика хотела взять? Помнишь, да? А потом его родная мать сама забрала? Ее не Вера звали?... Не знаешь…Алька, дура я!... Я рожать буду, Алька!... Вот мама за ребенка жизнь положила, и бабка…

Девушка не знала, что и думать. Растерялась совершенно. Анька меняла решение по какой-то не своей воле. По воле случая, провидения, чего-то еще. И к чему это могло привести: пока было не ясно. Оставить ребенка, не потому, что осознала материнство, принадлежность своего пола к праву появления на свет новой личности, а потому, что встретила полумифический персонаж из семейной истории.

Да, Алле была с детства знакома история, что мама, когда родила мертворожденного братца Илюшеньку, хотела взять мальчишечку, от которого чуть было, не отказалась его мамочка. Ирина и кормила младенца своим молоком, и имя дала, и рассказывала о нем Василию. А потом вдруг Илюшу забрали. Его родная мать… Что Ирина умерла от расстройства, девушке мало верилось. Просто непростые роды, слабость организма, не слишком крепкое здоровье, стресс – сказались сразу все факторы. Элементарная сердечная недостаточность, и открывшееся кровотечение. Будь на месте дежурная медсестра, маме бы вовремя оказали помощь, наверное…

А сопоставление с бабой Аллой – вообще было не понятно. Ну, умерла когда-то при родах. Причем здесь влияние на решение Аньки?

Не убедительно было решение сестрино. Аленке хотелось надавать Нютке пощечин, но на беременную – руку поднимать! Говорят, что у них – особое мышление какое-то. Вроде бы у них подсознание главенствует над сознанием, может в этом дело?

Вечером Алла не ложилась спать до прихода отца. Накрыла ужин, подала чистое полотенце. Отец с прищуром глядел на дочь. А она терпеливо ждала, пока утолит голод, пока довольно откинется на спинку стула.

– Ну, давай, выкладывай, – первым не выдержал испытание Василий.

– Пап, наша Анька беременна, – девушке было почему-то так стыдно, как – будто это ее саму застукали прилюдно за чем-то позорным. – Она хотела сначала на аборт пойти, а потом передумала.

Василий молчал, не смотрел на дочь больше, буравил взглядом потолок с привычными двумя трещинами, бумажные дешевенькие обои. Потом закурил. На душе была тоска. Будь рядом Иринка, может по женской мудрости чего-то бы подсказала. А может, и ситуации бы такой не было, если б мать дочерей растила. Тошно все! Постоянные капканы какие-то…

Мужика привели в себя судорожные тихие всхлипывания. Аллка ревела, наматывая сопли на кулак, беззвучно, как в детстве, но вздрагивая всем телом.

– Господи, стыдно-то как! – как-то по-старушечьи причитала дочка.

– Да, ты что, человечка моя! – гладил Василий ее по голове. – Разве может ребенок быть стыдным? Конечно, молодая Анька, глупая, учиться ей нужно, а не детей рожать… Но раз уж случилось такое… Пусть живет, рассветы и закаты встречает.

Отцовы слова немного успокоили девушку. Теперь уже было не так черно на душе. Если он принял поступок Аньки, значит, не будет винить и Аллу…

– А отец-то кто? Может, на свадьбу собирать надо? – интересовался Василий, или даже, скорее, советовался.

– Я не знаю, пап, даже Нютка сама не знает. Может, разбудить ее?

– Да пусть, – махнул рукой отец. – Она теперь за двоих живет. Допрыгалась, стрекоза!

Глава 9. А лис, он умён – крыса сыр к нему носила. (И. Бабицкий)

Первый триместр беременности Анну мучил страшный токсикоз. Она проклинала всех и все. Напрочь забросила учебу, подружек, друзей. Если ей звонили, вяло отбрехивалась, что сильно простудилась и встретиться не может. Лежала на диване, читала дамские романы, которые брала у Гали.

На вопрос Аллы, хочется ли ей что-то из еды, или недовольно морщилась, или бежала в туалет, где старалась произвести как можно больше шума, будто старалась укорить. Мало того, что совсем не набрала вес, так еще и скинула его. В консультации – ругались, что не проходит медкомиссию, что ведет не правильный режим, не соблюдает рекомендаций. Но Анька продолжала делать все так, как и делала.

Ни в ее поведении, ни в ее поступках, ни в ее речи больше не видно было желания иметь ребенка. Да, вынашиваю, раз приняла единожды такое решение… И все.

Алла недоверчиво смотрела на сестру. Ей казалось, что эту особу она не только не знает, но и узнать ее лучше нет никакой возможности. Аленка приносила Нютке книжки про развитие плода, про новорожденных. Нашла в «Союзпечати» какой-то глянцевый журнал про детей. Но вся литература лежала нетронутой на полке.

Галина собрала маленькие вещички, которые остались после сынишки, постирала и отгладила их. Но Анька даже не пошла, посмотреть, сказала, что рано еще, что «мало ли что»…

В последней фразе только Аллка заметила какую-то пугающую надежду. «Мало ли что»… Само рассосется. Минует как-то стадию развития, рождения. Сестрица и раньше не особо интересовалась детьми: племянниками, соседями – а теперь совсем делала вид, что взрослые сразу появляются на свет в готовом варианте… И этот человек собрался стать матерью!... Неужели Аньке все – равно?

Всеми правдами и неправдами, Алла выяснила, где и в какой больнице сестра нашла Климову Веру Андреевну. Записалась к ней на прием, отдала половину своей стипендии. Врач ей понравилась. Мягкая, обходительная, вежливая. Добросовестно провела осмотр. Убедившись, что никаких заболеваний и причин прийти не было, была очень удивлена. Девушка не стала мудрствовать с отговорками и выложила все, как есть.

– У вас недавно была моя сестра. Вы ей рассказали про то, как сами рожали без мужа, как одна женщина стала выкармливать вашего сына, когда вы это делать отказались. У нас с мамой был такой случай. Мама – Журавлева Ирина.

Климова побледнела. Нервно сняла очки, протерла их салфеткой. Поднесла руку к фотографии на столе, отдернула.

– И как мама теперь? – вопрос не был дежурным.

– Мама умерла. Через день после того, как вас с Ильей выписали. Не думайте, вы не виноваты, конечно. Просто стечение обстоятельств.

– Мне очень жаль, – Вера Андреевна печально смотрела на Аллу. – Хотелось бы ее отблагодарить за ее поступок. Но уже поздно. А ваша сестра?

– Анна? Она решила оставить ребенка!

Аленку будто прорвало. Она рассказывала о странном поведении сестры, о ее оговорках. Врач слушала, не перебивая, только кивала. Потом сказала, что такое поведение возможно у некоторых женщин, оно говорит о психологической неготовности к роли матери, своеобразной защите организма на нежеланное материнство. В конце концов, Климова назначила Анке еще один прием.

– Оплата пусть вас не волнует. Главное, уговорите сестру прийти.

Не сказать, чтоб сразу после разговора с Верой Андреевной, куда Нютка без особого желания пошла, но поведение будущей мамы несколько изменилось. Закончилась апатия. Аня стала выходить гулять, перезванивалась по телефону со знакомыми. Книги и журналы про детей перекочевали на ее тумбочку у кровати, а дамские романы исчезли. Постепенно сошел на нет токсикоз, Анька стала поглощать фрукты и пить соки. Алла подрядилась ходить по утрам до частного сектора и покупать для сестры творог, сметану и козье молоко. Это здорово давало по карману, но отец сказал не скупиться, ребенку нужно развиваться полноценно.

Несмотря на четыре месяца беременности, Нюткина талия почти не изменилась. Девушка влезала во все свои шмотки. Когда она, повертевшись перед зеркалом полчаса, исчезла на весь вечер, Алла поняла, что перелом совершен.

А в тот вечер Анька пошла на день рождения к Кате Симоновой – одногруппнице. С этой девицей дружить было модно в их круге (и сама красавица, и папа-мама на достойных должностях), поэтому гостей было порядком. Все хорошо одетые, с большими подарками, которые именинница складывала в небрежную кучу на диван в дальней спальне. Нютка купила в подарок дорогущие ажурные колготки и не менее замечательное нижнее белье. Катя оглядела оценивающе принесенное, потом саму гостью, лишь после этого схватила ее за руку и уволокла с собой в ванную комнату.

– Раздевайся, Журавлева!

– Ты чего, с дуба упала? – весьма удивилась Анька.

– Ничего я не упала, – принялась объяснять и параллельно стаскивать с подруги вещи Симонова. – У меня в гостях – Герман Штульц, сын папиных знакомых. Они скоро уезжают в Германию, насовсем! Прикинь, как подфартит тебе, если парень на тебя клюнет!

– Ага, подфартит, – криво усмехнулась девушка, – выхожу я к нему голая, да еще и на пятом месяце…

– Блин! – Катя придирчиво оглядела оголившийся живот подруги. – А мы-то думали, куда ты пропала? А вроде не видно ничего…

– Не рассосется, это точно, – съязвила Анька и принялась приводить себя в порядок.

Но именинница не сдавалась. Она забрала у девушки одежду и закинула в ящик для грязного белья.

– Не дрейфь, подруга, прорвемся! Быстро одевай, что мне принесла. Я сейчас подберу платьице поэффектнее. К концу вечеринки, Герман будет твой. И плевать ему будет на пятый месяц беременности. Он уезжает через три недели. Общаться письменно придется. По письму же не определишь, что пузо выросло!... Сейчас, жди…

Катька умчалась за обещанным платьем, оставив Нютку в шикарном бюстгальтере, плавочках и колготках. Девушка присела на край ванны. Такая неслыханная щедрость одногруппницы ее весьма удивила. Что-то еще стояло за предложением выгодного знакомства, кроме желания найти выгодного кавалера для гостьи. Это Анька и не преминула спросить, по возвращению именинницы.

– Ну, мы с Борюсиком поспорили, что Герман на тебя клюнет. Борюсик мне обещал колечко…

– Кать, я знаю, что ты обычно говоришь правду с третьего раза, – демонстративно загибая пальчик, резюмировала Анюта.

– А-а, – девушка хихикнула, – а я думала, похоже на правду?... Понимаешь, он же знакомый моего папы. И папашка пророчит меня в жены Штульцу, а я не хочу, мне Борюсика хватает, – завела новую пластинку Катя, но увидела второй загибаемый палец, и опять прыснула от смеха. – Ладно. Буду, как на духу!... У меня был роман со Штульцем – старшим. Год назад. Папашка мой узнал про это. Пригрозил Виктору увольнением. Тот перестал со мной встречаться. Потом я познакомилась поближе с Германом. И, прикинь, скотина такой, он мне сразу, так и так, ты отцу жизнь испортила, а мне, мол, даже не надейся, ты меня интересуешь только в постели!

– Вот гад! – посочувствовала Анька для видимости, надевая принесенное Катериной платье.

– Говорил, что ему нужна девочка невинная, а не такая траченная, как я. Вот я и подумала о тебе, – именинница почти невинно захлопала ресницами.

Тут уже девушки расхохотались обе. Катька помогла Анне накраситься и «вывела в свет».

Герман оказался привлекательным и хорошо одетым парнем. Высокий, элегантный, пахнущий дорогим парфюмом. Аньке нравились такие, хотя она не старалась к ним приблизиться, комплексовала, наверное. Но здесь, с благословению, так сказать Кати, она развернулась по полной. В итоге, Штульц не на шутку заинтересовался красивой подружкой именинницы. Весь вечер ухаживал, а потом даже проводил домой. Анька старалась казаться невинной и неиспорченной, не давала себя лапать, говорила на заумные темы (вспомнить Аллку – и нет проблем).

Итогом трехнедельного романа стал затяжной поцелуй в машине Германа и сотовый телефон, дорогая вещь, которая была мало у кого в городе.

– Я ведь уезжаю, – признался молодой человек. – В Германию. С родителями. Там перспектив больше, жизнь лучше.

– Да? – сделала большие глаза Анька, сердце ее бешено билось. – А я?

– Не сейчас, – Герман отвернулся с виноватым видом.

– Конечно, – усмехнулась девушка, – понимаю. Кто я? Так, случайная знакомая…

– Нет, Анечка, ты не поняла! – парень был пылок и убедителен. – Ты – самый дорогой мне человек! Такая искренняя, нежная, добрая! Таких мало сейчас!... Просто, для моих родителей будет шок, если я вдруг не поеду с ними, или приведу тебя. Давай пока перезваниваться. Вот телефон. Мой номер забит первым. Я буду сам класть деньги на счет, не беспокойся! А потом – посмотрим!

Они провели потрясающий вечер. Штульц покатал Анну по городу на машине, сводил в ресторан, говорил красивые одухотворенные слова. Девушка чувствовала себя нужной, любимой, и была на седьмом небе. Ее нисколько не волновало чувство вины за свой обман. Катька была права: Герман укатит за границу, а по телефону пуза не видно. А что будет потом, когда ребенок родится, Нютка не загадывала.

Глава 10. Мала тропка, но она к порталам.

Алла поначалу радовалась переменам в Анне, сестра все-таки. Будто солнышко в окошке сияли глаза будущей матери. Она словно заново проснулась для жизни, начала уходить гулять, возвращалась, конечно, затемно, но зато потом долго спала.

Алена рассудила, что это даже не плохо, что Анька забросила сейчас учебу. Ведь потом, когда родится маленький, вполне возможно в его матери проснется желание сделать жизнь лучше, пойдет она не в какое-то училище, а в институт, получит нормальную профессию. И все у нее будет, как у людей. Разве не находят потом хороших мужей те, которые по молодости – глупости родили малыша? Вот взять соседку Марину из соседнего подъезда, она тоже родила сразу после школы. А теперь – вышла замуж за солидного дядечку, и она, и ее дочка, и ее родители очень довольны, насколько Алла могла судить…

Радужное настроение девушки начало немного меркнуть в тот день, когда Анька пришла домой только под утро, пьяная, кинула на свою тумбочку мобильный телефон, какой Аленка только в рекламе видела, и нырнула под одеяло.

– Нют, ты где была? – шепнула сестре.

– Ой, отстань, – отмахнулась та, – спать хочу! Все утром!

– Так уже утро. А тебе надо о маленьком думать, – настаивала Алла.

– Я вот что тебе скажу, – пьяно отозвалась Анька, – дура ты! Я может, жить хочу! Я полет чувствую! Вот ты хоть раз ощущала ветер в теле, как будто летишь по воздуху? Сидишь, уткнешься в книжки… Ты ж не жила еще! А меня учишь.

И сестра заснула. Аленка даже не знала, обижаться ей на этот невразумительный бред, или подождать до утра, а там уж разобраться, что именно хотела ей сказать сестрица.

Девушка поднялась с постели, посмотрела телефон, нечаянно нажала на какую-то кнопку, пошел вызов. Алла сама не поняла, зачем поднесла сотовый к уху.

– Привет, любимая! – отозвалась трубка мужским голосом.

Фраза была приятной, но вот то, как она произнеслась… Если бы ее произнесли так, как в представлении Алены говорил влюбленный, нежно, ласково, она бы немедленно выключила связь, потом бы разбудила сестру и извинилась; но слова говорились торопливым шепотом, как будто попутно, отговоркой.

– Я же просил тебя не звонить. Буду звонить я сам! Понимаешь, не хочу, чтобы родители знали о наших отношениях. Пока, конечно…

– Кто я для тебя? – неожиданно для себя спросила Алла.

– Боже! Ань, ты пьяна, ничего не помнишь! И вообще, вон, идут уже мать с отцом, нам пора на посадку. В самолете телефон не доступен, учти… Да, так, Павел звонил, – последняя фраза, видимо, относилась уже не к девушке, потом раздались звуки отбоя вызова.

Алена немного гадливо положила сотовый на тумбочку сестры. Итак, вот она – тайна сияющих глаз и долгих прогулок. Тайна с быстрым низким голосом, небрежностью и отлетом куда-то с родителями. Интересно, имеет незнакомец какое-то отношение к ребенку сестры? Знает ли вообще о нем?...

Алла так и не смогла больше сомкнуть глаза. Сон не шел. Она приготовила завтрак для отца, проводила его на работу, сама собралась на лекции. Анька все спала. Как маленькая, свернувшись поверх смятого одеяла, подложив руку под щеку. Такая трогательная и невинная, так хотелось ее уберечь, позаботиться. Последнее желание трансформировалось в бутылку минералки, которую Алена поставила на тумбочку, и стакане.

Ничего не изменилось и в четвертом часу, когда девушка вернулась домой после лекций в институте. Сестра все спала, и, похоже, что даже поесть не вставала. Хотя воду пила. В бутылке осталось едва на донышке.

– Аня! – потрясла сестру Алка. – Вставай, счастье проспишь.

– Ага, – Анька потянулась и снова зарылась головой в подушку.

– Надо поговорить, пока отец не пришел, – настаивала на пробуждении Алена. – Вчера я взяла твой телефон посмотреть, какую-то кнопку нажала.

– И? – глаза сестры сияли смешливым интересом. – Хорошая игрушка, да? Сегодня разбираться буду, что там есть. Дорогущая…

– Там был мужчина! Он сказал, чтобы ты, вернее, на тот момент я, больше не звонила, потому что ему не хочется что-то объяснять родителям, и вообще они все вместе улетают.

– Да? – Анька будто решила поиздеваться. – Красивый голос? Это его обладатель мне подарил эту игрушку.

Алла присела на кровать, потерла виски.

– А ребенка, тоже хозяин голоса? Резкого, циничного…

Сестра мгновенно взлетела и схватила девушку за руки, намеренно больно, крепко.

– Ты сказала ему про ребенка, говори! – всю сонливость, как ветром сдуло. – Хоть что-нибудь?

– Отпусти! – Алла еле разжала хватку. – Ничего я ему не сказала. Не успела бы, да, и желания не было! Говорю же, случайно получилось! Я растерялась жутко!

Анька тяжело дыша опустилась на кровать. Ее грудь вздымалась под мятой блузкой, в которой она так и улеглась спать по приходу домой. Рука невольно тянулась к разгоряченному лбу.

– Испугалась? – в мыслях Алки вертелось неуловимое понимание. – Он ничего не знает? А тебе дорог?

Она обняла сестру. Опять появилось ощущение сопричастности, душевного тепла. Но Анька грубовато отпихнула ее, начала переодеваться.

– Ты, извини, Ань, я же не хотела. Только тебе надо было ему признаться. Вот он приедет, ты расскажешь ему про ребеночка. Я уверена, если он любит тебя, то простит, примет…

Сестра с раздражением глянула на Аленку. Вернее, не только с раздражением, а это была смесь чувств во взгляде: и усмешка, и брезгливость, и нахальство, и собственное превосходство. Этот взгляд поразил Аллу, раздавил на корню поток ее сочувствия.

– С дуба упала, Аленушка? – приторно ласково спросила Анна. – О какой любви ты говоришь мне? Она только в книжках твоих есть! В жизни – ее нет… Это Герман звонил. Мы с ним у Катьки на днюхе познакомились. Прикольный прикинутый парень. Сейчас уехал на пмж с родителями в Германию. Прикинь, какая у них там житуха будет!

Вроде, сестра говорила по-русски. Но Алла не понимала и половины, только догадывалась; от какого-то сленга, от нарочитого тона, от шока, вызванного неожиданными признаниями – кружилась голова. А Нютка не останавливалась, продолжала:

– Мне совсем не нужно, чтобы Герман про мою беременность знал. Общаться мы с ним по телефону будем. Я вытяну с него все, что могу! Грех такую возможность упустить!

– Аня, но ребенок-то не рассосется, – девушка и не подозревала, что говорила практически сестриными словами, которые та бросила Катьке в ванной.

– Причем здесь ребенок! – отмахнулась Анна. – Я тебе о Фоме, ты мне об Ереме! Короче, не мешай мне жить, если сама не умеешь!

Она резко встала, достала из шкафа полотенце, халат и пошла в ванную. Аленка поняла, что «аудиенция» закончена, решение принято, и сатисфакции не будет.

Девушка зло оглянулась на мобильный телефон, как будто именно он был причиной ссоры с сестрой. Хотя, скорее, он был символом той жизни, к которой Нютка всегда стремилась. А что было у них? Добрая серединка на половинку. Это нельзя, то – не доступно. Вместе со всей страной питались по талонам, получали ваучеры, теряли положенные на книжку тысячи, за сутки ставшие копейками… Все, как у всех. Не хуже и не лучше. А у Аньки – стремления – ого-го! Только не ценой головы…

Алла и то не знала – правильно это или нет? Кто она такая, чтобы судить сестру? Кто?...

Глава 11. Мир удобен (Сергей Федин)

Анна лежала в палате на четверых. Одна кровать пустовала. Мало детишек сейчас рожали. Можно было вообще попроситься, туда, где никого не было, только с точки же спятишь. Чем в роддоме заниматься? Ну, конечно, через два часа приносят лялек кормить. Потютюшкаешь их немножко, а потом что? В потолок смотреть? Так хоть языком почесать можно.

Молодая мамочка оглядела соседок: одна почти такая же молоденькая, как она, Люба; другая, Зоя – из поселка приехала к сестре, думала климакс, а климакс не только зашевелился, но еще и на свет Божий попросился. Обе родили девочек, только у Аньки – мальчик. Вон, воркуют над своими младенцами, аки горлицы. Почему-то это вызывало раздражение у Нютки. Она повернулась к своему сынишке, который уже наелся и заснул. Молодая мама почувствовала, что пеленки сырые, но менять не хотелось. Решила, пусть будет, как будет. За что медсестры зарплату получают?

Анна внимательно посмотрела в лицо мальчику. Заурядный такой. Нос приплюснут, глазки припухшие, щеки как у хомяка висят, глаза с золотистыми ресницами. И волосики – тоже рыжеватые. На кого похож – не понятно? Все-таки, наверное, папашка – Сергей. Он один был светловолосым.

Понюхала маковку. Почему говорят, что она ароматная и пахнет вкусно? Анну этот запах даже немного раздражал. Хотелось отодвинуть от себя ребенка подальше. Ведь он, такой вот маленький, еще совсем несмышленый – а уже отнял у нее счастье! Почти пять месяцев переписывались с Германом. Болтали по телефону. Последнее время вообще могли говорить по полчаса несколько раз за день. А самое главное – лежало сейчас в сумочке – вызов в Германию для Анны, и номер телефона какого-то знакомого Штульцев, который может ускоренно и без проблем устроить загранпаспорт и визу. Но разве теперь поездка возможна?