Текст книги "Соловьиная бухта"

Автор книги: Эсси Саммерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Мгновение они молча смотрели друг на друга, потом Пьер свирепо произнес:

– Если звезды когда-то и были против кого-то на этой земле, то это против нас. Черт побери мадам и ее Боссю! Ладно, Марго. По крайней мере, мы теперь знаем, что делать. Я разверну машину и пойду за помощью. Вдруг встречу кого-нибудь по дороге. Если нет, то доберусь до первого телефона. Но сначала я должен убедиться, что ты перебралась благополучно. Будь осторожна!

Марго почувствовала небывалый пролив сил. Ее глаза сняли.

– У нас все получится, Пьер, Теперь я могу сделать все, что угодно. – Внезапно она побледнела. – Развернуться на этой дороге? Нет, Пьер! И пешком ты далеко не уйдешь.

– Марго, я сто раз разворачивался на этих дорогах. Я должен поставить машину так, чтобы перекрыть путь. Ты ведь знаешь, это необходимо сделать.

У Марго пересохло во рту.

– Да, знаю, но сделай это до того, как я перейду лощину. Я не смогу видеть тебя оттуда. И не спорь больше.

Пьер сел в машину. Марго, покрывшись потом, не сводила с него взгляда. Его руки твердо держали руль, слух был напряжен.

Но вот колеса сделали последний поворот, машина развернулась, и Марго с облегчением вздохнула. Пьер укрепил колеса большими камнями, после чего, Хромая и тяжело опираясь на палку, подошел к ней. В его глазах застыло страдальческое выражение.

– Ну а теперь ты. Не будем терять время, от этого могут зависеть чьи-то жизни. Когда ты переберешься, иди прямо до поворота, там тебя увидит любой водитель. Любая машина, если таковая появится, довезет тебя до первого дома. Там знают, с кем связаться, но я все же скажу тебе, что делать, – на случай, если хозяев не будет дома. Пусть водитель останется на дороге и останавливает проезжающие машины. Не волнуйся за меня. Слушай внимательно. Ты должна взобраться как можно выше, подальше от провала. Когда минуешь его и окажешься в лощине, я тебя уже не увижу. Чем дальше ты будешь отходить, тем тверже будет земля, но все равно смотри под ноги. Не думай о дороге, пока не окажешься й безопасности. Я буду внимательно следить за ней и, если увижу машину, зареву, как бык. А теперь в путь!

У них не было времени поцеловаться. Цепляясь за траву, Марго взобралась на сыпучий глинистый склон и крикнула;

– Отсюда земля в лощине кажется твердой, даже с краю!

– Держись подальше от края! Не срезай путь. Так, хорошо, вперед… Я буду наблюдать за тобой, пока смогу тебя видеть.

Им обоим – но, вероятно, больше всего Пьеру, которому пришлось стоять на месте и ждать, – казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле минуло двадцать минут. Идти было не очень трудно, если не считать одного участка, где почва показалась Марго не очень надежной, – ей пришлось подняться наверх и пробираться сквозь заросли. На склоне горы, скользком и поросшем пучками травы, земля, к счастью, оказалась твердой. Теперь Пьер опять видел Марго. Она махнула ему рукой, неуклюже съехала с обрыва и приземлилась на острой гальке берега.

– Марго, назад! Не так близко к краю! – крикнул Пьер.

Она приложила руки ко рту и крикнула в ответ:

– Хорошо, Пьер, иди и будь осторожен. Отсюда просматривается вся дорога.

Она видела, как он убрал камни из-под колес и медленно поехал к склону. Глупо так бояться, успокаивала себя девушка. Он ведь отлично знает эту дорогу. Перед Марго простиралась половина побережья Южного острова, вот оно – уединение, которого они так искали, но именно теперь ей так хотелось увидеть хотя бы одного человека. Но не было никого, кроме морских птиц и беспечного жаворонка, звеневшего в синем небе.

Однако минут через пять послышался шум приближающейся машины. Марго вышла на дорогу и вытянула перед собой руку. Водитель затормозил и высунул голову из окна.

Марго быстро объяснила, в чем дело, и водитель вышел из машины. Увидев провал, он присвистнул.

– Пьер велел мне идти к первому же дому и сообщить обо всем, – сказала Марго.

– Я как раз там и живу. Но пока я не вернусь, не уходите с дороги.

Водитель вернулся быстро, на этот раз с грузовиком и в сопровождении жены. Они захватили с собой несколько высоких кольев, которые должны были служить временным ограждением, пока не прибудут рабочие из управления дорожных работ. Из кузова водитель вытащил разорванную на куски красную ткань.

– Наша дочка хотела сшить красное платье. Не знаю, что скажет она теперь.

Они привязали красные ленточки к кольям, перегородив таким образом всю дорогу. Минут через двадцать они увидели, как к провалу подъехали грузовики, но, заметив предупредительные знаки, повернули назад. Только один грузовик медленно обогнул поворот и помог пассажиру спуститься с высокой подножки. Пьер!

Дат Бакстон, водитель грузовичка, объяснил, точнее, прокричал, что именно он сделал в ожидании дорожных рабочих.

– Сейчас я вернусь тем же путем! – крикнула Марго.

В ответ Пьер сообщил, что произошел оползень и ей нельзя рисковать.

– Мы пробудем здесь до темноты, – сказал Дат Бакстон. – Бригада из Литтл-Ривера подъедет только к вечеру. Вам придется переночевать у нас. До Литтл-Ривера слишком далеко.

Марго почувствовала страшное разочарование. Теперь, когда все препятствия между ней и Пьером исчезли, их разделял оползень! Но оставалось только смириться. Она приложила руки ко рту и крикнула, что Пьер должен вернуться домой. Марго надеялась, что его нога не пострадала. Конечно, доктор будет в гневе, но, по крайней мере, их глупость спасла не одну человеческую жизнь.

Глава 11

Все оказалось хуже, чем Марго ожидала. Вернувшись на следующий день, она обнаружила, что Пьера забрали в больницу. Увидев его рану, Жюстин тут же отвезла его в Акароа. Но что самое плохое, Жюстин не позволила Марго поехать к нему.

– Если бы ты видела себя, – сурово произнесла она, – то поняла бы, что сегодня тебе место в постели! И не только сегодня, но и завтра. Вам пойдет на пользу, если вы спокойно полежите и отдохнете друг от друга. Скоро бал, и на следующей неделе будет полно забот.

– Марго, когда моя жена в таком настроении, лучше смириться, – хмыкнул Франсуа, – но она говорит дело. В последнее время столько всего случилось. Ты похудела и осунулась. Подготовкой к балу займутся Шарлотта, Леони, Бриджит и Жюль. Они придумали прелестные декорации. Леони прекрасно расписывает стены, а ее класс съездит в лес Бодонэза папоротником, лианами и орхидеями.

Шарли появилась с коробками, в которых лежали платья для Леони и Марго, о чем им вроде бы не полагалось знать.

– Все можно будет посмотреть только завтра, когда закроют музей. Жаль, что нет Пьера, но врач сказал, что завтра он, возможно, приедет.

– И останется здесь, где я смогу приглядывать за ним, – добавила Жюстин. – Не представляю, что скажет на все это его мать. Но ты не виновата, Марго. Я знаю Пьера, он очень упрям. И, как все мужчины, он просто ненавидит болеть.

Марго улыбнулась, заметив, что мадам время от времени бросает любопытные взгляды на коробки.

Наконец все было готово к вечеру. Посуда помыта, огонь в камине ярко пылал, и рисунки, над которыми трудилась Леони, висели над книжными полками.

– Ну, – оказала мадам, – время пришло. Шарли, больше я не в силах ждать.

Шарли перерезала упаковочные веревки на первой коробке и вытащила платье:

– Это мое. Смотрите, нежно-голубое, как у девушки на картине, разве не прелесть? А это для Бриджит. Она будет юной девушкой на балу.

Марго заметила, как Жюль быстро взглянул на Бриджит, потом на платье, и улыбнулась. Бриджит будет очаровательна в платье стиля ампир, с розами на поясе, плиссированным лифом из белого шифона и спадающими золотистыми шелковыми лентами. Глаза Леони засияли, когда появилось платье из зелёной парчи.

– Это мне? – Она прижала платье к себе, ее рыжие волосы заблестели еще ярче на фоне зеленой ткани.

– А это для моей протеже Марго, – тихо произнесла мадам.

Платье было изысканным, настоящий восемнадцатый век. Розовый атлас и кружево, пышная кружевная нижняя юбка, лиф с низким вырезом и спадающей на грудь кружевной косынкой.

Все бросились в спальню мерить платья. Шарли запретила Марго показываться, пока не сделает ей прическу.

– С твоими волосами можно сделать все, что угодно. Позволь мне. Мадам будет приятно. – Волосы Марго от природы вились на концах. Шарли быстро зачесала наверх золотисто-каштановые локоны, которые Марго обычно небрежно завязывала лентами. – Конечно, в ночь бала тебя причешут получше. Мадам договорилась с парикмахером, что он всем сделает прически. Марго, сиди спокойно.

Шарли надела ей на шею бархатную черную ленту со старым, покрытым эмалью кулоном в форме сплетенных роз и с бриллиантовой застежкой. Это была семейная реликвия Росиньолей, обычно хранившаяся в шкатулке мадам. Потом Шарли вдела в уши Марго хрупкие золотые серьги. Глядя на свое отражение в зеркале, Марго почувствовала, как вспыхнули ее щеки при мысли, что Пьер увидит ее на балу в этом наряде. И волна нежности ко всей этой семье захлестнула ее. Она выступила вперед и с сияющими глазами произнесла:

– Наверное, в этом великолепном платье можно сделать реверанс. – И под шелест шелковых юбок Марго склонилась в поклоне.

Бриджит, Шарли и Леони последовали ее примеру. Франсуа не мог скрыть гордости.

– Жюстин, а как же вы с мадам? – поинтересовалась Марго.

– Мы тоже заказали платья, но они пока не готовы, – рассмеялась Жюстин. – Кажется, кто-то стучит. Жюль, открой, пожалуйста.

В комнате появились доктор и Пьер.

– Я сам его привез, – сказал доктор, – и на этот раз лично прослежу, Чтобы он благополучно добрался до дома. О, это что такое? Генеральная репетиция?

– Что-то вроде этого, – радостно ответила Шарли и украдкой взглянула на Пьера. Тот смотрел на Марго с таким восхищением, что она, смутившись, поспешно отвернулась.

– Я не ошибся, это ведь эпоха Марии-Антуанетты? – спросил доктор.

– Совершенно верно, – ответила мадам. – Я скопировала платье с одной из представительниц рода Росиньолей на той картине – помните? – что упала со стены несколько месяцев назад.

Франсуа прищелкнул пальцами:

– Верно, платье точно такое же, и Марго удивительно похожа на девушку с картины. Она мне всегда кого-то напоминала.

Мадам довольно кивнула:

– Я ждала, что кто-нибудь это заметит. Если бы я сама сказала, то вы бы решили, что я просто фантазирую.

– Моя собственная дочь запретила мне возвращаться домой до тех пор, пока я не увижу рисунки Леони. Покажи их, Лео, – попросил доктор.

Леони порозовела от гордости, потому что все знали, что доктор сам хорошо рисует. Здесь были изображены сцены высадки французов, блокгауз, новые дома, поселенцы, занятые ремонтом своих сетей… Все залюбовались очень точной картой полуострова со всеми бухтами, прорисованными до мельчайших подробностей. Рядом с каждой бухтой был изображен ее символ: рядом с бухтой Пауа – раковина этого моллюска, рядом с Голубиной бухтой – великолепный голубь в бронзово-зеленом сверкающем оперении.

Указывая на бухту Лаверик, Марго спросила:

– Что это за птица? Жаворонок? Я думаю, «лаверик» – шотландское название жаворонка…

– Нет, – раздался у нее за спиной голос Пьера. – Будь это шотландское название жаворонка, оно бы писалось «лаверок». Вы забыли, что бухта названа в честь Шарля Лаверу, также известного под именем Питера Патриджа. Обратите внимание, как хорошо обыграла Леони английское название нашей бухты и ее символ. Английская ветвь Росиньолей носила фамилию Найтингейл. Смотри, Леони нарисовала здесь соловьев [1]1
  Росиньоль (Rhsignol) – соловей (фр.). Найтингейл (Nightingale) – соловей (англ.).


[Закрыть]. Марго, ради бога, в чем дело?

Марго обернулась, ее щеки побледнели, потом вспыхнули, глаза широко раскрылись.

– Найтингейлов? – переспросила она. – Значит, Росиньоль – это то же, что Найтингейл?

– Конечно, – сказал Пьер. – Ты разве не знала? Ведь…

Марго кинулась к Франсуа, схватила его за отвороты пиджака.

– Мистер Росиньоль, прошу вас, скажите мне, скажите, где мой отец, Фрэнсис Найтингейл, он… он был здесь двадцать лет назад, разыскивая своих французских родственников? Пожалуйста, скажите мне! Даже если я никогда не увижу его, я должна знать. Скажите мне, он сюда приезжал? И где он сейчас?

Все стояли неподвижно, затаив дыхание. Франсуа Росиньоль побледнел:

– Твой отец? Фрэнсис Найтингейл? Марго, я Фрэнсис Найтингейл, точнее, был им первые тридцать лет своей жизни. Я изменил имя, чтобы эта земля и дом остались в нашей собственности. – На мгновение он прикрыл глаза. – Но… но у нас с моей первой женой не было детей. Если только… Марго, кто была твоя мать? Хотя это невозможно! Ведь твоя фамилия Честертон?

Пьер успел подхватить Марго под руку и поддержал ее. Фрэнсис Найтингейл все еще не отрываясь смотрел на нее.

– Простите меня, – пытаясь унять дрожь, проговорила Марго. – Я не хотела… – Она обернулась к Пьеру и жалобно произнесла: – Если бы ты сразу мне все сказал, я бы никогда не выдала себя. Неудивительно, что ты делал все, чтобы помешать мне узнать… – Она отвернулась, чтобы не видеть выражение лица Пьера.

В этот момент Жюстин пришла в себя. Она подошла к Марго, по ее лицу струились слезы.

– Я все поняла. Ты как-то сказала, что твою мать звали Лора, что твоих родителей разлучили и отец так и не узнал, что у него родилась дочь! – Взяв ледяные руки Марго в свои, она обратилась к мужу: – Франсуа, очнись! У тебя есть дочь, которую мы уже любим. Дети, у вас есть старшая сестра!

Они бросились к ней, но Франсуа отстранил их и обнял Марго, повернувшись спиной к остальным, чтобы они не видели его слез. Потом он поднял голову и произнес, не замечая никого вокруг:

– Марго… Она назвала тебя Марго Роуз. В честь моей бабушки. Когда-то я сказал, что если у нас будет дочь, то я хочу, чтобы ее звали Марго Роуз. Но когда родилась Шарлотта, я не сказал этого Жюстин, чтобы она не подумала, будто я хочу затмить образ ее маленькой Марго. Но если Лора поступила так, значит, она простила меня.

– Когда она узнала, что ждет ребенка, – тихо произнесла Марго, – то поняла, что ошибалась. Ты был прав, папа. Позже я все тебе расскажу. А теперь ты должен знать: тетя Руфь внушала ей, будто ты подумаешь, что она вернулась к тебе только из-за рождения ребенка. Но когда я родилась, мама написала тебе и попросила тетю Руфь отослать письмо. Об остальном ты можешь догадаться. Тетя Руфь уничтожила письмо. А у мамы опять началось обострение болезни. Тетя Руфь не хотела, чтобы ты знал, что у тебя есть дочь. Она вышла замуж и дала фамилию Честертон – на случай, если ты вдруг вернешься в Англию. Но перед смертью она во всем призналась дяде Ноэлю. Вскоре после этого он тоже умер и оставил письмо своему адвокату. Поэтому я приехала в Акароа. Я хотела найти тебя. Но если бы твоя жена не захотела принять меня, я бы просто исчезла. Сегодня я невольно выдала себя.

Ее сестры и брат бросились к ней.

– Какая же ты дурочка, Марго! – с любовью воскликнула Шарли. – Как будто кто-то может тебя не любить.

– Довольно разумное высказывание с твоей стороны, Шарлотта, – согласился Жюль и обнял Марго.

Она впервые почувствовала себя членом этой большой семьи и взглянула на Жюстин.

– Но поскольку вторая жена моего отца – ты, у меня больше нет сомнений. Жюстин, не плачь, пожалуйста.

– Это слезы счастья. Теперь у меня есть моя Марго.

Марго поцеловала ее и подошла к мадам.

– А у меня есть тетя Элиза.

– У меня были подозрения, – сказала она. – Нет, не насчёт того, что ты дочь Франсуа, такая мысль никогда не приходила мне в голову. Я подозревала, что у тебя есть дальние родственники среди Росиньолей, о которых ты не знаешь. Мы ведь даже обратили внимание на то, что ты похожа на Анжелу:

– Но это, наверное, совпадение, – заметила Марго.

– Отнюдь нет, дитя мое. Мы всегда говорили, что сходство сохраняется. Ты не заметила, что Анжела очень похожа на Франсуа и… на тебя?

Теперь Марго все стало ясно.

– Я очень удивилась, когда вы сказали мне, что были единственным ребенком в семье, – сказала она, обращаясь к тете Элизе. – Вы ведь говорили, что Жюль очень похож на вашего Луи, а я знала, что Луи родом из Франции. Потом вы упомянули о семейном сходстве. Если бы я только спросила.

В эту минуту послышался чуть обиженный голос Пьера:

– Я был очень терпелив, но мое терпение кончилось. Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Ничего не понимаю…

– Но ты ведь сам говорил, что Роксанна тебе во всем призналась. Ты сказал…

– Ничего этого я не знал. Да, я говорил, что Роксанна все мне рассказала, но она сказала только, что ты едешь искать предметы старины. Я и понятия не имел, что у тебя есть отец!

Доктор патетически воскликнул, что впервые в жизни не понимает, о чем идет речь, и одно его утешает: никто не может понять друг друга.

– Ты не прав, Жорж, – возразила мадам. – Думаю, впервые эти двое, Пьер и Марго, прекрасно поняли друг друга.

– Пьер, я все время думала, что ты знал, – ну, о моем отце – и пытался мне помешать.

– Неслыханно! Как ты могла считать меня таким бессердечным?

– Пьер, прошу, не сердись на меня. Я полагала…

– И все же, перед тем как идти в лощину, ты сказала мне те слова? Помнишь?

Он сообразил, что их слушают, и замолчал.

– Пьер, что она сказала? – взмолилась Шарли.

– А вот этого ты никогда не узнаешь, Шарли, – рассмеялся Пьер.

Доктор радостно потирал руки:

– Это же превосходно! Я всегда считал, что врачи разделяют самые важные моменты жизни своих пациентов: когда они появляются на свет, когда покидают этот мир, а если повезет, то их приглашают на свадьбу, но впервые в жизни я стал свидетелем помолвки!

– Отец, – с улыбкой произнесла Марго, – неудивительно, что я и подумать не могла что ты и есть Фрэнсис Найтингейл. В письме говорилось, что ты женился на канадке французского происхождения. А Жюстин ирландка.

Жюстин улыбнулась.

– После того как я потеряла мужа и дочь, мои родители отправили меня на год к дальним родственникам в Канаду. Там я встретила твоего отца. Франсуа, – обратилась она к мужу, – мы должны изменить ее фамилию на Росиньоль.

– Боюсь, это невозможно, – перебил Пьер. – Совсем скоро ее фамилия будет Лаверу. Марго, я собирался сделать тебе предложение на вершине Боссю, но не успел – та чертова дорога провалилась. Франсуа, могу я взять в жены твою дочь?

– Если только вы останетесь жить в Соловьиной бухте. Я не в силах снова расстаться с ней.

Пьер повернулся к мадам:

– Вы знаете, что я собираюсь строить неподалеку мотели?

– Продолжай, Пьер.

– Если мы будем жить рядом с вами, вам не придется расставаться с Марго.

Мадам быстро опустила глаза, чтобы никто не заметил, как она растрогана.

– Спасибо, Пьер. Я очень хотела, чтобы вы пришли к согласию, но меня ужасала мысль, что когда-нибудь мне придется остаться одной. Я понимаю, тебе не терпится побыть с Марго, но ты все-таки нашел время сообщить мне об этом. Я очень благодарна тебе. И кстати, ты уже давно зовешь меня мадам. Думаю, теперь ты должен называть меня тетей Элизой.

Пьер вопросительно взглянул на Марго. Она вспыхнула и засмеялась:

– Ты как-то сказал, что, когда сделаешь девушке предложение, у нее не останется сомнений в твоих чувствах. Теперь я в это верю.

– Питер, дальше дворика не выходи, – сурово предупредил доктор. – И возьми с собой палку.

– Мне не нужна палка, – сказал Пьер и распахнул дверь.

Они молча ступили в старый сад мадам. Воздух был напоен ароматом поздних роз, жимолости и резеды. Маленький ангел уже видел все это – девушку в розовом платье с сияющими глазами и высокого темноволосого француза. У подножия статуи легкий ветерок шевелил гвоздики, а в ветвях тополей тихо смеялись добрые духи. И две фигуры слились в одну.