Текст книги "Дьявол (ЛП)"

Автор книги: Эшли Джейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Прежде чем я успеваю отговорить себя, наматываю ее волосы на кулак и шлепаю ее по щеке своим членом.

– Не смотри на него.

Это так мерзко, так жестоко. Но я донес свою мысль... и, черт возьми, если это не разжигает во мне адское пламя похоти.

Соперничество с Дэмиеном – пьянящая и опасная смесь.

Я поглаживаю свой пульсирующий член.

– Ты будешь хорошей девочкой? Или мне придется еще раз отшлепать этим твое милое личико?

Ее глаза загораются как огни на рождественской елке.

– Я буду такой, какой ты захочешь.

– Вот черт, – произносит Дэмиен, – это становится интересным.

Я дрочу быстрее, не замечая его.

– Вытащи свои сиськи.

Как только она это делает, я выплескиваю свою сперму густыми, вязкими струйками по всему ее рту, лицу и великолепным сиськам. Я пьянею от первобытного удовлетворения. Как будто пометил свою территорию перед соперником.

Только Дэмиен не враг.

Он, скорее, кукловод... дергает всех за ниточки, чтобы заставить их выступать ради его собственного удовольствия.

В этом есть что-то странно завораживающее. Как будто ты на время отпускаешь себя и оказываешься в его мире.

Миссис Миллер встает, и Дэмиен бросает ей рулон бумажных полотенец: – Возможно, ты захочешь привести себя в порядок, прежде чем отправиться домой к мужу.

Он словно вылил мне на голову чан ледяной воды. Я не только ударил учительницу по лицу своим членом и кончил на нее. Я также помог ей изменить мужу.

Я собираюсь уйти, но он обнимает нас с миссис Миллер за плечи: – Нам втроем будет так весело.

Миссис Миллер хихикает, но я убираю его руку и отхожу: – Для меня это было на один раз.

– Чушь, – он ухмыляется, – тебе слишком понравилось, чтобы остановиться.

Он прав. Это вызывает привыкание.

Но попробовав наркотик один раз, ты не становишься наркоманом.

– Мне нужно идти. Я опаздываю на заседание студенческого совета.

Я уже на полпути по пустому коридору, когда слышу позади себя приближающиеся шаги. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

– Я разочарован в вас, мистер Президент.

– Отъебись, Дэмиен.

– Я в порядке, спасибо. Опустошил яйца в кладовке лаборатории.

– Да, и готов поспорить, что тебе не терпится рассказать об этом всем и разрушить ее жизнь, когда она меньше всего этого ожидает. Правда?

Быстрее, чем я успеваю моргнуть, он прижимает меня к шкафчику: – Так вот в чем твоя проблема? Ты думаешь, я какой-то стукач?

– Нет, – я обнажаю зубы, – я думаю, что ты манипулирующий засранец, который использует людей ради спортивного интереса.

Я не знаю, откуда взялся этот яд, знаю только, что мне приятно не сдерживаться. Я устал скрывать все свои чувства – хорошие и плохие – под внешностью хорошего мальчика.

Эти жуткие голубые глаза темнеют: – Это не использование людей, если им это нравится.

Он прав. Отчасти.

– Если что-то нравится, еще не значит, что это правильно.

– Разве тебе не надоело постоянно играть по правилам?

Меня так тошнит, что я могу упасть в обморок. Но я знаю, чего хочу... и знаю, какой путь мне нужно пройти, чтобы достичь этого.

Околачиваться вокруг Дэмиена и трахаться с горячими замужними учительницами – не то, что мне нужно.

Я должен быть сосредоточенным, я не могу ударить в грязь лицом.

– Ты знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь?

На его лице отражается веселье: – Ух ты, тебе один раз отсосала училка, а ты уже на меня наезжаешь.

– Я говорю серьезно. Ты знаешь, чем хочешь заниматься в жизни?

– Я не уверен. Может, инвестированием? – он пожимает плечами, – не думал об этом особо.

Меня это не удивляет. Мы два совершенно разных человека. Как масло и вода, мы не смешиваемся.

– Я знал, кем хочу стать, с пяти лет.

У него вырывается ехидный смешок: – Я знаю, чувак. Все вокруг знают, что ты хочешь пойти по стопам своего папочки и баллотироваться в президенты.

– Я бы захотел баллотироваться, даже если бы он не был моим отцом, – я начинаю идти, и он следует за мной. – Кому-то это может показаться глупым, но мне кажется, что это правильно. Это мое призвание.

Я жду, что он рассмеется, но он этого не делает.

– Тогда ты должен следовать ему, – мы выходим на парковку, и он закуривает сигарету. – Не понимаю, почему веселье и трах с несколькими девушками считаются преступлением.

– Ты не хуже меня знаешь, что люди по своей природе эгоисты. Они бросят кого угодно под автобус ради мести, личной выгоды или потому, что подвернется что-то получше. Я не могу быть уверен, что за то, что я делаю сейчас, мне не придется расплачиваться в будущем.

Он затягивается сигаретой.

– Если уж на то пошло, я бы не позволил ни одной девчонке, с которой мы связываемся, так поступить с тобой, – он достает свой телефон и протягивает его мне. – Бро важнее шлюх. Давай просто назовем это твоим.

Я моргаю, не понимая: – Но это же твой телефон.

– Он не был моим уже больше недели, – когда я поднимаю бровь, он достает другой телефон, – вот мой.

Я будто нахожусь в сумеречной зоне. Все это дерьмо не имеет никакого смысла.

– Почему ты не против, чтобы люди думали, что я – это ты?

Он бросает сигарету и наступает на нее.

– Чтобы ты мог быть собой и не страдать от последствий. Каждое сообщение, которое ты отправляешь миссис Миллер и кому бы то ни было еще, будет приходить с моего номера. Никто не сможет отследить его до тебя. Поэтому тебе не придется беспокоиться о том, что твое прошлое вернется и будет преследовать тебя.

Его заявление только еще больше сбивает меня с толку.

– Зачем тебе это нужно?

– Я точно не знаю. Может быть, мне нужен друг.

– У тебя нет друзей.

– Вот именно.

– Ладно, допустим, я согласен... чем бы это ни было. Но как я узнаю, что могу тебе доверять?

– Никак.

Я возвращаю ему телефон.

– Спасибо за предложение, оно заманчивое, но я откажусь.

– Почему?

– Ты что, тупой? Ты сам только что сказал, что я не могу тебе доверять. Зачем мне подставлять себя для этой потенциальной ловушки? Есть много девушек моего возраста, с которыми я могу переспать без всего этого дерьма, которое несешь ты.

– Ты прав, – он останавливается, когда мы подходим к моей машине, – есть много милых, порядочных девушек, которые готовы отдать свою левую сиську, чтобы отсосать твой правый орех... но мы с тобой оба знаем, что это не одно и то же. Таким, как мы, нужно нечто большее. Их представление о кайфе – дрочить своим парням в кинотеатре. Это не то дерьмо, которым увлекаемся мы.

– Ты не знаешь, какое дерьмо мне нравится.

– Вот тут ты ошибаешься, – он толкает меня к машине. – Я видел тебя в том классе, брат. Ты как чертова бомба, готовая взорваться. И если ты не снимешь внутреннее напряжение, рано или поздно ты взорвешься, – он ударяет кулаком по боку моей машины, – бум.

– Без обид, но ты сумасшедший. Я не знаю, что ты думаешь, что знаешь обо мне, но что бы это ни было, я гарантирую тебе, что это не так. Я в порядке, Дэмиен. В отличие от тебя, я нормальный, – я открываю дверь своей машины. – Иди и найди кого-нибудь еще, кто захочет разделить с тобой твое извращенное дерьмо.

Боль пронзает мое тело, когда он хватает меня за шею: – На твоей спине синяк размером с Техас, чувак.

Он отпускает меня, но я замираю, боясь пошевелиться или заговорить.

– И прежде чем ты обвинишь меня в преследовании, у меня восьмым уроком физкультура. Полагаю, у тебя седьмым, потому что ты все еще переодевался в раздевалке, когда я пришел.

Наконец я обретаю голос: – Думаю, ты ошибаешься.

Он фыркает: – Насчет линии синяков, протянувшейся от твоей шеи до задницы... или того, что твой папа ответственен за их появление?

Двумя плавными движениями моя рука обхватывает его горло: – Ты не знаешь, о чем, блядь, говоришь, – я сжимаю сильнее, наблюдая, как меняется цвет его лица, – я упал с лестницы на прошлой неделе.

Это ложь, и он это знает. Но признаваться в том, что твой отец до сих пор выбивает из тебя все дерьмо, когда ты вот-вот окончишь школу, – это не то, что делает мужчина.

Так же как и раскрывать тот факт, что твой родной брат перенял его дурные привычки. То, что началось как обычная ссора на прошлой неделе, закончилось тем, что мой брат ударил меня стулом по спине.

Что, конечно же, привело к тому, что мой отец снял свой ремень, пока я был слишком слаб, чтобы защищаться. По его словам, я якобы спровоцировал его любимого близнеца.

У моей семьи есть проблемы... как и у каждой семьи. Однако мои семейные проблемы – это мое дело, а не его.

Несмотря на покрасневшее лицо, Дэмиен не сопротивляется. Но его голубые глаза пылают, бросая мне вызов. Как будто он хочет проверить, как далеко я зайду.

Он кашляет, когда я отпускаю его.

– Как я и говорил... бум.

– Я думал, ты сказал, что у тебя миссис Миллер на восьмом уроке? – кричу я, когда он уходит.

Эта ситуация с телефоном и его пристальное внимание к моей личной жизни... я не могу отделаться от ощущения, что он специально подстроил все так, чтобы я появился в классе.

И если он зашел так далеко, то неизвестно, что еще он сделает, если я соглашусь на эту странную дружбу.

Он поворачивается, широко расставив руки: – Кажется, ты говорил, что у тебя сегодня собрание студенческого совета? – он показывает мне средний палец, и когда я молчу, выражение его лица становится все более зловещим, – похоже, мы оба лжецы.

Глава 14

Каин

– Я договорился с местной газетой, они приедут на этой неделе, чтобы написать статью о помолвке, – сообщает мне Милтон Бексли, обводя глазами комнату. – Где эта чертова официантка с шиш-кебабом? Клянусь, это мероприятие с каждым годом становится все хуже и хуже.

– Ты уже съел две тарелки закусок, папа. Доктор сказал, что тебе нужно следить за питанием и уровнем холестерина, – ругает Маргарет, подталкивая его палочкой своей пурпурной маскарадной маски.

Через мгновение рядом с нами появляется официантка: – Хотите еще?

– Да, – я допиваю остатки виски и ставлю пустой бокал на ее поднос, – сделайте двойную порцию.

Милтон кивает: – Мне тоже.

– Сию минуту, сэр, – говорит официантка в то самое время, когда Маргарет шипит: – Папа.

– Не начинай, – ворчит Милтон, – разве ты не видишь, что мы оба празднуем большое событие?

Может, он и празднует. А я горюю.

Мы планировали объявить о нашей помолвке через несколько месяцев после выборов. Однако Милтон считает, что если сделать это заранее, то люди проголосуют за меня. Согласно нескольким новостным источникам мой рейтинг начинает падать. Этого недостаточно, чтобы я запаниковал, ведь я все еще лидирую... но спад никогда не бывает хорошим.

Люди начинают сомневаться во мне и в моих возможностях.

Именно поэтому я не стал особо протестовать, когда то, что планировалось как деловой обед, превратилось в выбор обручальных колец.

Но сейчас? Я сомневаюсь во всем.

– Ты уверен, что помолвка прямо перед выборами не приведет к обратному результату? Я не хочу, чтобы потенциальные избиратели беспокоились о том, что фокус моего внимания сместился с общественных проблем на невесту и предстоящую свадьбу.

Маргарет дуется, явно обидевшись.

Дерьмо случается. Это то, на что она подписалась.

– Лично меня больше волнует, как твоя падчерица воспримет эту новость, – она делает изящный глоток шампанского. – Раньше я работала волонтером в местной психиатрической больнице. Скажем так, девушки с ее проблемами могут быть очень созависимыми. Когда она переедет, ей будет очень трудно адаптироваться.

– Иден не переезжает, – я осматриваю бальный зал в поисках официантки, потому что второй бокал мне бы сейчас не помешал, – и она не психопатка. Просто у нее есть несколько проблем, над которыми ей нужно поработать.

– Она в этом не одинока, – огрызается Маргарет, – прости, но я не хочу, чтобы мой муж жил под одной крышей с кем-то вроде нее, – маска, закрывающая ее лицо, почти не скрывает ее раздражения. – Я не знаю ни одной женщины, которой бы это понравилось.

Если я сейчас не выскажусь по поводу Иден, она будет продолжать настаивать на своем.

– Я не выгоню Иден из дома ее матери.

– Это прекрасно. Оставь ее там, а мы переедем в собственный.

– Мне не хочется оставлять ее одну.

– Почему бы и нет? Она же не твоя родная дочь.

– Это не обсуждается.

Маргарет скрещивает руки: – Папочка.

Милтон вздыхает: – Каин, Маргарет права. Ты же не хочешь давать людям повод для разговоров.

Я надеялся, что то, что мы втроем живем как одна счастливая семья, раз и навсегда докажет всем, что Иден не разрушительница домашнего очага, и прекратит все сплетни.

Словно почувствовав напряжение, возникшее в нашем кругу, официантка приносит наши напитки.

Я делаю большой глоток, прежде чем заговорить: – У нее нет другой семьи. Ее мать умерла всего год назад. Я бы не хотел оставлять ее одну так скоро.

– Шиш-кебаб, – напоминает Милтон официантке, и та убегает.

Маргарет закатывает глаза: – Пожалуйста, она же не ребенок. Кроме того, ты же не собираешься уезжать из города. Ты можешь время от времени звонить и проверять ее, – ее губы складываются в плотную линию. – Большинство девушек ее возраста поступают в колледж и живут самостоятельно.

Милтон берет шашлык с подноса официантки.

– Если подумать, это неплохая идея.

Я поднимаю бровь: – Что именно не плохая идея?

– Отправить девушку в колледж. Если ты так беспокоишься о ее благополучии, то дать ей достойное образование – лучшее, что ты можешь сделать для нее и ее будущего.

– Папа прав, – говорит Маргарет, – образование очень важно. Кто знает? Возможно, она станет следующим великим биофизиком и найдет лекарство от рака.

Милтон хихикает: – Давайте не будем забегать вперед.

Несмотря на то, что в животе у меня завязывается узел, я знаю, что это лучшее решение для всех. Иден должна расправить крылья... а мне нужно забыть о ней и сосредоточиться на своих целях.

Но она никогда не пойдет на это.

Я прочищаю горло: – Она уже записалась на несколько онлайн-курсов.

Маргарет машет рукой: – Это не проблема, она может перевестись.

Я улыбаюсь, потому что люди начинают смотреть на нас.

– Покинуть Блэк Хэллоуз – не вариант для Иден на данном этапе.

Милтон ковыряет в зубах палочкой от кебаба: – Почему?

– Потому что она не выходит из дома, – огрызается Маргарет. – Сколько прошло, Каин? Три или четыре года?

У меня руки чешутся от желания закрыть ей рот. Она начинает напоминать мне Карен, а я отказываюсь жениться на другой женщине, которая делает меня несчастным.

Я поднимаю маску и ослабляю галстук-бабочку, надеясь, что так мне будет легче дышать.

Не помогает. Мне кажется, что стены смыкаются вокруг меня.

Милтон, должно быть, чувствует мое раздражение и сомнение, потому что он говорит: – Хватит о девушке, Маргарет.

– Но, папочка...

– Твое назойливое поведение – причина, по которой ты не замужем в свои практически тридцать лет.

Ее нижняя губа дрожит: – Я напористая. В этом нет ничего плохого.

– Ты надоедаешь, – огрызается Милтон, – мужчинам это не нравится.

Смахнув слезы, она резко вдыхает: – Прости меня, Каин. Это неподходящее время и место, чтобы поднимать эту тему, – она закрывает лицо маской, – в конце концов, это же вечеринка.

Милтон смотрит мне в глаза, несомненно, задаваясь вопросом, успокоились ли мои нервы после ее извинений.

Даже если это не так, это не имеет значения. Как и все хорошие политики, он всего лишь дает мне иллюзию контроля.

В конце концов, мы оба знаем, что я нуждаюсь в нем гораздо больше, чем он во мне. Он может завтра найти другого начинающего политика, который женится на его дочери. Но я не могу найти кого-то с такими же связями, как у него.

Или кого-то, кем люди восхищаются и кого так высоко ценят. Этот человек легенда индустрии, потому что он заслужил уважение обеих сторон, независимо от собственных взглядов.

Он также пожертвовал кучу денег на мою кампанию, и без них у меня ничего бы не было.

Напомнив себе о том, что все, что я имею, зависит от него, и что я не могу позволить себе это потерять, я киваю.

– Все в порядке, – я поправляю маску и галстук. – Я возьму несколько брошюр у колледжей и поговорю с Иден после выборов. Может быть, она согласится после того, как проведет небольшое исследование.

Милтон и Маргарет обмениваются улыбками. Милтон может быть строг к своей дочери, но все знают, что она та, кто обвела его вокруг пальца.

– Звучит как отличная идея, – Милтон поднимает свой бокал, – ты далеко пойдешь, Каин. Твой отец гордился бы тобой.

Комната слегка покачивается.

– Спасибо, – я смотрю на Маргарет, – что скажешь, если мы оставим этот спор в прошлом и потанцуем?

Она берет руку, которую я протягиваю ей: – Это было бы прекрасно, – она машет Милтону, – скоро увидимся, папочка.

Он подмигивает мне: – Я собираюсь поговорить с судьей Кеннеди. Насколько я слышал, он голосует за твоего соперника, но мы с ним давно знакомы, так что я чувствую, что смогу его переубедить. Возможно, он даже внесет свой вклад в это дело.

– Это было бы замечательно. Спасибо, сэр.

– Это будет до или после того, как он тебя посадит? – усмехается голос позади меня.

Мерзкое чувство заползает в мое нутро, и когда я оборачиваюсь, то понимаю, что – или скорее кто – ответственен за это.

– Привет, Катрина.

Глава 15

Иден

У меня дрожат ноги, пока я поднимаюсь к замку, и мне кажется, что я потеряю сознание еще до того, как доберусь до входа.

Я слышу музыку, доносящуюся из бального зала, и проклинаю себя за все эти мини-срывы, которые у меня были, пока я собиралась.

Меньше всего мне хочется привлекать к себе внимание своим опозданием.

Очередная волна головокружения захлестывает меня, и как раз когда я думаю, что вот-вот упаду на асфальт, я чувствую вибрацию телефона.

Devil: Есть боковой вход, через который ты можешь пройти. Он находится с левой стороны замка. Он не заперт.

Клянусь, бывают моменты, когда Каин так чувствует меня, что, кажется, будто он знает меня лучше, чем я сама.

Ускорив шаг, я направляюсь к левой стороне замка.

AngelBaby123: Почти на месте.

Devil: Короткий коридор сразу после того, как ты пройдешь через дверь. Бальный зал будет справа от тебя.

Я дохожу до двери через, как мне кажется, вечность и продолжаю идти по коридору. От звуков музыки и разговоров людей у меня сводит живот.

Через несколько шагов я окажусь в бальном зале вместе со всеми.

AngelBaby123: Мне страшно.

Я ругаюсь под нос. Я должна была доказать, что справлюсь с этим.

Все, чего я хочу, находится прямо в этой комнате. Сейчас не время быть ребенком.

Глубоко вздохнув, я заставляю свои ноги передвигаться.

Колени подгибаются, когда я вхожу. Даже в маске не могу отделаться от ощущения, что все знают, что это я.

Я отчаянно ищу глазами Каина, но не нахожу. Кажется, что все мужчины здесь одеты в одинаковые черные смокинги, галстуки-бабочки и неприметные черные маски.

Мой телефон вибрирует.

Devil: Ты прекрасно выглядишь.

Я останавливаюсь. Он меня видит?

Я мысленно бью себя по голове. Конечно, Каин меня видит. Он купил все, что на мне надето.

Включая нитку жемчуга, которая при малейшем движении скользит по моим самым чувствительным местам, не давая забыть, что находится под моим платьем.

AngelBaby123: Где ты?

Devil: Наблюдаю за тобой.

Клянусь, я становлюсь краснее на пять оттенков. Я знаю, что он не хотел сказать ничего пошлого, но это все равно вызывает прилив тепла между ног.

Это также усиливает мое беспокойство, потому что напоминает мне, что я нахожусь в зале, полном людей, а не дома в своей спальне.

Нервы трепещут в животе, и я опускаю взгляд на пол.

Каждый раз, когда оглядываюсь по сторонам, головокружение вихрем нарастает во мне. Я чувствую себя лучше, оставаясь в стороне и разглядывая свою обувь.

Но, к сожалению, в итоге я врезаюсь в официанта с подносом, полным блюд.

Сердце подскакивает к горлу, когда поднос начинает покачиваться. Но за секунду до его падения из ниоткуда появляется человек и поддерживает его. И на пол падает лишь один стакан, минуя катастрофу вселенского масштаба.

Официант вздыхает с облегчением. А я нет. Я здесь всего минуту, а уже создаю проблемы. Люди начинают пялиться.

– Спасибо, – говорит официант, – я ваш должник.

– Не стоит благодарности, – отвечает глубокий хрипловатый голос.

– Мне очень жаль, – тошнота накатывает на меня, когда я наклоняюсь, чтобы поднять разбитый стакан, – мне следовало внимательнее смотреть за тем, куда я иду...

Я замираю, когда рука обхватывает мое запястье: – Пусть официант разберется с этим.

Я поднимаю глаза, и весь кислород будто высосали из комнаты. Я смотрю в самые яркие голубые глаза, которые когда-либо видела.

– Ты можешь пораниться, если не будешь осторожна.

Я пытаюсь ответить, но в горле пересохло. Господи. Смотреть на них в упор почти так же больно, как на затмение.

Застыв, я рассматриваю остальные черты его лица. Оно загорелое, как будто он большую часть времени проводит на солнце. Челюсть достаточно остра, чтобы прорезать металл, и подчеркнута недельной щетиной. У него интересная форма губ... они почти надутые. Как будто он сосет лимон. Остальная часть его лица скрыта черной маской, и я благодарна за это, потому что если те черты, которые я могу видеть, настолько проникновенны, то не могу представить, как он выглядит, когда все части головоломки собраны вместе.

Мой взгляд возвращается к его губам, но тут мое внимание привлекают чернила, проступающие из-под воротника его смокинга. Его татуировки не вписываются в остальную часть его образа... да что там, в остальную часть зала.

Как ни странно, это успокаивает. Как будто я не единственная, кому здесь не место.

Каким-то образом мне удается найти свой голос: – Это не проблема. Это моя вина.

– Почему ты так уверена?

Я пытаюсь придумать, что ответить, но странная пульсация в пальце отвлекает меня. Когда я смотрю вниз, то вижу кровь.

– Похоже, ты был прав.

Я оглядываюсь в поисках Каина, потому что знаю, что он наблюдает за мной, но мужчина поворачивает мое запястье и осматривает палец.

– Там маленький кусочек стекла. Больно?

– Не очень, – я корчусь, – немного.

Я отшатываюсь, когда он подносит мой палец к своим губам. Уже собираюсь сообщить ему, что мне не нужно, чтобы он целовал мое бо-бо, но, к моему полному недоумению, он кладет мой окровавленный палец себе в рот.

Я слишком шокирована, чтобы протестовать, и слишком заворожена, чтобы отстраниться. Дыхание, которое я задерживала, вырывается из меня одним большим потоком, когда он начинает сосать. Он такой нежный, такой ласковый... это почти эротично.

Без сомнения, это самый необычный опыт, который я когда-либо получала в своей жизни.

– Его там больше нет.

Он отпускает мою руку, и я смотрю на свой палец. Он уже почти не кровоточит.

– Спасибо... – начинаю говорить я, но он уже ушел.