Текст книги "Дьявол (ЛП)"

Автор книги: Эшли Джейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Я снова дергаю ее за волосы, но она кричит: – У меня звонит телефон, – она замирает, – это рингтон моего мужа.

– Не моя проблема, – если она будет вести себя тихо, я покончу с ней через пять минут, – я с тобой еще не закончил.

– Он должен быть на тренировке. Должно быть, что-то случилось. Мне нужно выяснить, что происходит.

– Не, – толчок, – моя, – толчок, – проблема.

– Каин, это серьезно. Я должна ответить.

Не обращая на нее внимания, я толкаюсь сильнее.

– Пожалуйста.

– Скажи, пожалуйста, еще один гребаный...

Резкий удар по бедру заставляет меня отшатнуться назад.

– Какого хуя?

Дэмиен поднимается с кровати: – Пусть она ответит на звонок.

– Я еще не закончил.

– Никто из нас не закончил.

Яд разливается по моим венам. В голове возникает картина, как я стою в стороне, а он трахает мою девушку, пока не кончит. Как обычно, Дэмиен гребаный лицемер.

– Это она шлюха, которая изменяет своему мужу, а не я, – я тычу пальцем себе в грудь, – почему я должен быть наказан? – я сужаю глаза. – А ты, блядь, только и говоришь...

Звук хлопнувшей двери обрывает меня на полуслове.

– Эта сука действительно только что ушла? – я бросаюсь к двери, но Дэмиен останавливает меня.

– Остынь.

– Нет, – я пытаюсь ударить его, но он валит меня на пол, – я притащу ее сюда за волосы и заставлю ее закончить начатое.

Кипя от ярости, я вскакиваю, но он валит меня обратно и садится на мои ноги.

– Она уже уехала.

Звук заводящейся машины вдалеке заставляет меня стиснуть зубы. Ненавижу, когда он прав, но еще больше ненавижу, когда мне некуда деться. Мне нужна отдушина. Мне нужно куда-то направить все это негодование, клокочущее в моей груди.

Я опускаю взгляд. Рука Дэмиена нависает над моим горлом, готовая в любой момент нанести удар. Как будто он знает, что я в секунде от того, чтобы окончательно потерять самообладание.

Ненавижу то, как Дэмиен пытается контролировать меня. Он начинает напоминать мне моего отца.

В ушах звенит от ярости, и я бросаюсь на него. Я хочу выцарапать его жуткие глаза и скормить их его гребаной пиранье. Черт, я так и сделаю.

Как обычно, я недооценил силу Дэмиена, потому что он перемещает свой вес и пригвождает мои руки к полу.

– Успокойся, блядь.

– Заставь меня.

У меня скручивает желудок, когда его глаза вспыхивают жаром, принимая мое раздражение за приглашение, но мой член утолщается, когда его бедра трутся о мои.

Отпустив одну из моих рук, он просовывается между нами, хватаясь за мою эрекцию.

– Это для меня?

– Не думал, что ты из тех, кто спрашивает разрешения. Что дальше? Покрасишь мне ногти?

Хмыкнув, он проводит языком по линии от моего адамова яблока к подбородку: – Я спрошу тебя еще раз, придурок, – рука на моем члене сжимается, – это для меня?

Из этого есть только один выход. В моем распоряжении лишь одно решение. Только один способ положить конец мучениям.

– Только если ты сможешь заставить меня кончить.

Он ухмыляется: – Мы оба знаем, что я справлюсь, а ты сделаешь все, что я захочу, – он облизывает мои сжатые губы, – откройся.

Когда я отказываюсь, он смеется.

Но потом он хватает меня за запястье, и я понимаю, что проиграл.

Я сопротивляюсь: – Нет... – как только я открываю рот, его язык наносит удар. Наши рты борются за контроль, пока он связывает мои запястья.

– Хороший мальчик.

Мое дыхание учащается, когда он опускает голову, посасывая и покусывая мою грудь.

– Я ненавижу тебя.

Он останавливается, его рот находится прямо над моим членом.

– Нет, не ненавидишь, – он целует его, и я вздрагиваю, – ты ненавидишь себя за то, как сильно ты наслаждаешься этим.

Он ошибается. Рот есть рот. Мне плевать на то, кто находится по другую сторону. Единственное, что меня нужно, – кончить.

– По-моему, ты ошибаешься.

– Правда? – я стону, когда он слизывает жидкость, вытекающую из головки моего члена, – потому что кажется, что твой член на моей стороне.

– Да, ему нравится минет, – я толкаюсь бедрами в его лицо, – но мы оба знаем, что ты наслаждаешься этим гораздо больше, чем он когда-либо... потому что ты одержим мной.

Я чуть не хнычу, когда он втягивает головку в рот.

– И тебе это нравится.

– Да отсоси мне уже.

– Не ты устанавливаешь правила. Я ни хрена не сделаю, пока ты не признаешь, как сильно тебе нравится мое внимание.

– Твое внимание к моему члену.

Кончик его языка обводит маленькую дырочку, и я хмыкаю: – Блядь, – я смотрю вниз, – заставь меня кончить.

– Нет, пока ты не скажешь правду.

Мои ноздри раздуваются. Цена, которую я вынужден заплатить, велика, но мне нужна его награда.

– Хорошо. Я не против, если ты отсосешь мне. У тебя отличный рот. Можешь делать это, когда захочешь.

Он облизывает и посасывает меня так, словно мой член – фруктовый лед в жаркий день, и он старается, чтобы сок не капал с него.

– Господи, – мои икры сжимаются, – это так чертовски приятно.

– Будет еще приятнее, когда ты признаешь это, – обхватив рукой мое основание, он проводит языком по нижней части моего ствола, – так что будь хорошим мальчиком и скажи мне, как тебе это нравится.

– Мне нравится, ты так хорошо отсасываешь мне.

– Да, я знаю, что нравится, – задумчиво произносит он, – ты уже практически кончаешь мне в глотку, – мои яйца пульсируют, когда он опускает голову и втягивает каждое в рот, выпуская с влажным звуком, – ты так близко.

Я рычу, когда он проводит большим пальцем по моей заднице, заставляя миллион нервных окончаний взорваться одновременно.

– Хороших мальчиков вознаграждают, Каин.

У меня внутри все переворачивается. Я знаю, что он хочет услышать. Именно с этого и началась вся эта поганая дружба. То, о чем я старался не думать... но не мог игнорировать.

– Мне нравится твоя одержимость мной, Дэмиен.

Я содрогаюсь, когда он берет весь мой член в рот, всасывая его глубоко и долго, заставляя меня стонать и биться в конвульсиях, пока я не выстреливаю ему в горло.

Двигаясь вверх по моему телу, он жестом просит меня открыть рот. Когда я отказываюсь, он затыкает мне нос, заставляя приоткрыть губы. Я едва не захлебываюсь, когда теплая солоноватая жидкость заливает мой рот, и мне ничего не остается, как проглотить собственную сперму. Стыд пробирает меня до костей, когда секунду спустя он засовывает свой язык внутрь, трахая мой рот и доводя себя до финиша.

– Я знаю, что нравится, – хрипит он, прежде чем застонать, и струйка влаги ударяет мне в мошонку.

Я собираюсь спросить, что он имеет в виду, но тут он говорит: – Потому что это ужасно привлекательно – быть объектом чьего-то увлечения, – он втирает жидкость в мою кожу, а затем засовывает палец мне в рот, заставляя почувствовать и его вкус. – Неважно, прикасаюсь я к тебе или нет, мы оба знаем, что ты наслаждаешься видом со своего пьедестала, – его глаза впиваются в мои, – иначе ты бы уже спрыгнул.

В следующий раз, когда он попытается поцеловать меня, я позволю ему.

Не потому, что он меня привлекает, и не потому, что мне его жалко.

А потому что он прав.

Приятно хоть раз оказаться на чьем-то пьедестале.

Глава 23

Дэмиен

Я наблюдаю, как одинокая слезинка стекает по ее щеке. Даже маска не может скрыть боль от того, что мужчина, которого она любит, обманул ее.

Мои мышцы напрягаются. Я практически вижу, как крутятся шестеренки в ее голове, когда она задается вопросом, не является ли мужчина, проходящий мимо нее, Каином.

Ведь он тоже носит маску.

Но если маска Иден скрывает ее печаль. Маска Каина скрывает его ложь.

Прижав руку к груди, она поворачивается и смотрит в ту сторону, куда он ушел. Надеясь, что произошло какое-то грубое недоразумение.

Мой падший ангел еще не понимает, что пока ее разум пытается оправдать предательство возлюбленного... ее сердце уже знает правду.

Вот почему эта одинокая слеза скатывается по ее подбородку.

Сердце – величайший предсказатель всех времен. Оно всегда на шаг впереди.

К несчастью для меня, боль Иден – это то, что я могу понять.

Потому что я испытал ее на себе.

Глава 24

Дэмиен

Прошлое...

Звук ломающейся снаружи ветки заставляет меня открыть глаза. Повернув голову в сторону звука, я наблюдаю, как Каин вползает в окно моей спальни. Не то чтобы я сразу понял, что это он. В отличие от его обычной рубашки-поло и хаки, он одет в безразмерную толстовку и спортивные штаны.

В моей спальне темно, если не считать неонового света аквариума. Но из того, что я могу разглядеть в силуэте Каина, видно, что его капюшон натянут, а лицо опущено в пол.

– Входная дверь работает отлично, чувак.

Он ничего не говорит.

Я бросаю взгляд на часы на прикроватной тумбочке. Уже за полночь. Каин несколько раз оставался на ночь, но никогда не приходил сюда так поздно.

И уж точно никогда не влезал в мое окно.

Не то чтобы я расстроился. Поскольку мой отец уезжает по делам на три недели в месяц, Каин знает, что может приходить, когда захочет, здесь ему рады всегда. Он единственный, ради кого я нарушаю правила.

Сев в кровати, я прислоняюсь к изголовью.

– Как дела?

Я помню, что Каин не в духе, просто знаю, что он охотнее заговорит, если я буду вести себя так, будто все в порядке.

– Как думаешь, ты сможешь позвать миссис Миллер? – он говорит так тихо, что я почти не слышу его.

Учитывая, что ее муж поставил ей синяк под глазом за то, что она вчера не ответила на звонок, я сомневаюсь в этом.

Я не испытываю романтических чувств к миссис Миллер, но она мне нравится. Можно сказать, что я считаю ее кем-то вроде матери. Что, наверное, не очень хорошо, учитывая, что я трахал ее больше раз, чем могу сосчитать.

Тем не менее, я сказал ей, что буду держать все дерьмо, которое происходит с ее мужем, при себе. И в отличие от большинства людей, которые узнали бы об этом, я не осуждаю ее за измену мужу или за то, что она трахается со старшеклассниками.

У нее есть свои демоны, как и у всех остальных.

Потянувшись за сигаретами, я подношу одну к губам и прикуриваю.

– Наверное, нет. Уже поздно.

Повернувшись ко мне спиной, он хватается за подоконник.

– Правда?

Не так уж много вещей выводят меня из себя. Но недавние перепады настроения Каина как раз относятся к таковым. Я знал, что он бомба замедленного действия, но теперь, когда я показал ему способ справляться с проблемами, он должен чувствовать себя лучше.

Но вместо этого он с каждым днем все больше разваливается на части. Единственное время, когда он этого не делает, – когда я связываю его и заставляю кончить.

После этого он доволен. Стабилен. Обычно он лежит со мной в кровати и смотрит на рыбок... болтает обо всем, что приходит ему в голову.

Пока не возвращается домой, не идет в школу... и цикл не повторяется снова.

– Сейчас почти час ночи.

– О, – он тяжело вздыхает, – может, есть кто-то еще, кому мы можем позвонить? Девушка, которая была бы не против потрахаться этой ночью?

Меня не волнует, что он хочет трахнуть девушку. Черт, да я готов трахнуть несколько девушек сегодняшней ночью. Но его эмоциональные качели меня не устраивают.

– Я знаю многих девушек, чувак. Но прежде чем мы назначим оргию... почему бы тебе не рассказать мне, что происходит?

Он перестает расхаживать.

– Ничего. Я просто... мне нужно... – его голос прерывается, и он склоняет голову.

Моя грудь сжимается, когда я продолжаю смотреть на него. Я всегда был проницателен, когда дело касалось эмоций других людей. Я вообще не сострадательный человек. Как раз наоборот – мне наплевать на большинство людей, пока они не дадут повода изменить это. Однако я чутко реагирую на малейшие изменения в их поведении.

Вероятно, это связано с тем, что моя мать игнорировала мое существование. Из-за этого мне приходилось проводить много времени, наблюдая за ней и ее друзьями-наркоманами, что, в свою очередь, сделало меня в некотором роде наблюдателем за людьми.

Каин единственный, кто по-настоящему очаровал меня. Впервые я увидел его – вернее, проявил к нему активный интерес – в преподавательской, когда он просовывал бюллетени в закрытую урну, чтобы одержать победу на выборах президента студенческого совета.

Но пожар вспыхнул не из-за этого... а из-за того, что он сделал после. Из своего укромного местечка за книжным шкафом, где за несколько минут до этого я заставил миссис Миллер отсосать мне, я с удовольствием наблюдал, как Каин расстегнул штаны, достал свой член и принялся дрочить.

До этого случая я не знал никого, кроме себя, кто бы получал стояк от того, что занимается хреновыми вещами. Но тут появился сам мистер Капитан команды по дебатам, яростно мастурбировавший и проклинающий Джеральда Дугласа – студента с особыми потребностями – до самого ада и обратно за то, что тот посмел выступить против него в гонке за пост президента студенческого совета.

Изюминкой на торте стало то, что он подошел к холодильнику и кончил в сэндвич миссис Дуглас – школьной учительницы музыки, а также матери его оппонента.

Мы можем быть противоположностями, но где-то глубоко внутри я знаю, что Каин моя родственная душа, если таковые вообще существуют.

К счастью, я нашел для него подходящий выход... тот, который не приведет к массовым убийствам, к которым он явно стремился. В конце концов, у парня есть мечты и амбиции.

К несчастью для него, это только заставляет его трещать по швам.

И к несчастью для меня... похоже, у меня возникли серьезные чувства к этому ублюдку. Ну, чувства, отличные от любопытства узнать, что им движет... и желания трахнуть его в задницу, чтобы проверить, так ли она напряжена, как и все остальное в нем.

Затянувшись сигаретой, я изучаю его: – Слушай, ты явно переживаешь какое-то дерьмо.

Молчание.

Я не из тех, кто раздувает из мухи слона, но, как обычно, Каин – исключение из правил. По непонятной мне причине ему удалось забраться мне под кожу.

Поднявшись с кровати, я подхожу к нему, зная, что, когда мы будем бороться, все закончится одним из двух вариантов – мой кулак у него во рту, либо его член у меня во рту. Любой из них меня устроит. Благодаря дневному сну я хорошо отдохнул.

Я хватаю его за плечо: – Ка...

Он вздрагивает, и из его горла вырывается приглушенный звук, когда он оборачивается: – Не надо.

Ему больно, это очевидно. Но вот чего я не понимаю, так это его прикида.

– Почему на тебе маскарадная маска?

Судя по всему, это та же самая, которую я вручил ему две недели назад на танцах.

Когда он не отвечает, я снимаю ее.

Мой желудок наливается свинцом, когда вижу его опухший синяк под глазом и разбитую губу.

Мой гнев – изначально скрытая вещь. Он зарождается где-то в глубине моего нутра, но сейчас выплескивается наружу: – Я, блядь, убью его.

Я не бросаюсь такими словами. Я собираюсь вытрясти все дерьмо из его отца, точно так, как он поступал с Каином все эти годы.

Я собираюсь вылезти в окно, потому что это самый быстрый выход, но Каин хватает меня за руку.

– Нет.

– Да, – это уже не вопрос если. Это вопрос, как быстро я смогу туда добраться.

Он начинает открывать рот... и тут, к моему полному гребаному ужасу, его глаза стекленеют, и он начинает дрожать.

– Меня внесли в список ожидания, – он смотрит на меня как ребенок, который только что увидел, как Санта убивает щенка, о котором он мечтал, – они внесли меня в список ожидания, – он тычет себя в грудь, – меня.

Иисус. Я плохо разбираюсь в подобном дерьме. Вообще. Может, из-за того, что у меня нет опыта в утешении других. Дело в том, что я не настолько переживаю о людях, чтобы заботиться об их дерьме. Но с Каином все иначе. Потому что мне не все равно. Больше, чем просто не все равно... он... я не уверен. Мой невроз? Моя навязчивая идея? Моя одержимость? Возможно, все вместе.

Единственное, что я знаю, это то, что в последнее время девяносто девять процентов моих мыслей заняты именно им.

– Мне жаль, чувак, – это не ложь. Я знаю, что поступление в Гарвард было важным для него, – но попасть в список ожидания – это ведь не конец света, верно? Они же не отказали тебе.

– Попасть в список ожидания – это конец света. Ты знаешь, сколько заявлений от абитуриентов они получают каждый семестр? Тонны. Это их способ дрочить мне так сильно, чтобы воспламенить меня, но так и не позволить мне кончить.

– Интересная аналогия...

– Это, блядь, не шутка, хуесос, – он начинает расхаживать по комнате, – это моя чертова жизнь.

– Мне жаль, – я не знаю, что еще ответить. Не уверен, что можно добавить что-то еще, – это отстой.

Кивнув, он снова отворачивается к окну.

– С таким же успехом я мог бы вышибить себе мозги и покончить с этим прямо сейчас.

Я действую на автомате, хватаю его за плечо гораздо сильнее, чем раньше.

– Не говори ерунды...

– Черт, – он хватается за подоконник, его тело сотрясает дрожь, – не прикасайся ко мне.

Гарвард меня волнует меньше всего. Игнорируя его просьбу, я тянусь к подолу его толстовки.

Она застревает на середине его спины, и я понимаю, что это из-за запекшейся крови, прилипшей к материалу.

Если раньше моя реакция была инстинктивной, то теперь, когда я вижу следы от ремня, она не сравнится с той бурей, что бушует внутри меня.

Судя по ссадинам, этот ублюдок не использовал петлю. Только пряжку.

Несусь в ванную и беру несколько прохладных полотенец. Затем медленно снимаю с него толстовку. Каждый обнажающийся сантиметр – словно удар по лицу.

– Первая взбучка, которую, как мне кажется, я заслужил, – говорит Каин, и его голос срывается: – Что мне делать, Дэмиен?

Прежде чем я успеваю ответить, он хватает меня за рубашку, ткань пропитывается его слезами. И так мы стоим почти пять минут. Пока он не кладет мою руку на свой полутвердый член.

– Ты нужен мне...

Слова слетают с моих губ прежде, чем он успевает закончить предложение: – Ложись на кровать. Лицом вниз.

Я не умею утешать людей... но это? Взять под контроль того, кто чувствует себя не в своей тарелке, и размыть границы между болью и удовольствием? Это то, что я могу сделать.

– Он был так зол, – говорит Каин, когда я располагаюсь позади него и начинаю снимать с него штаны и боксеры, – злее я его в жизни не видел, – он закрывает глаза, – а потом мой брат... он просто рассмеялся и назвал меня неудачником, – он кривит лицо, – он не ошибся. Какой мужчина позволит своему отцу избивать его, в то время как его брат стоит рядом и смеется?

Я прижимаюсь губами к ране на его копчике: – Мужчина, который думает, что заслуживает наказания, потому что его приучили к ним, и он еще не знает ничего лучшего.

Он слегка отрывает щеку от подушки, чтобы посмотреть на меня: – Ты любишь меня?

Странный, блядь, вопрос.

– Я не уверен, – схватив полотенце, которое оставил на тумбочке, я прикладываю его к ране, которая все еще кровоточит. – Если честно, я не уверен, что умею любить. Не думаю, что я на это способен.

Он кивает: – Значит, нас двое, – он вздыхает, – обещай, что трахнешь миссис Миллер за меня в последний раз, прежде чем я уйду.

– Ты никуда не уйдешь, придурок.

– Нет смысла жить, если я не могу сделать это так, как должен был.

Дело не столько в его словах, сколько в выражении лица. Как будто он действительно верит, что нет иного выхода, кроме смерти.

Отбросив полотенце, я упираюсь руками по обе стороны от него и наклоняюсь так, чтобы оказаться рядом с его лицом: – Ты думаешь, что в твоей жизни есть лишь одна дорога? Единственный способ достичь того, чего хочешь?

– Для меня – да.

– Тогда вы и вполовину не так умны, как я о вас думал, господин Президент.

Черты его лица ожесточаются: – Ну и ну, спасибо. Похоже, у вас с Гарвардом есть что-то общее.

Я стискиваю зубы: – Я имею в виду, что в Гарвард можно попасть сотней разных способов. То же самое и с карьерой политика, если ты действительно этого хочешь. Выбери что-нибудь одно и действуй.

– Это не так-то просто. Мой отец все спланировал для меня. И теперь, когда я облажался...

– Пошли его нахуй, – кричу я, – и брата, и Гарвард тоже, если уж на то пошло, – я хватаю его за челюсть: – В этом мире есть два типа людей, Каин. Те, кто способен на величие, но не пытаются. И те, кто все равно пытается, даже если они не способны на него.

– Но я...

– Ты ни то, ни другое, – перебиваю я, – ты из тех, кто может сделать все, что задумает и добьется успеха.

– Ты, правда, так думаешь?

– Ты же знаешь, я бы не стал говорить, если бы это было не так, – я прислоняюсь лбом к его лбу, – все, чего ты хочешь в этом мире, уже твое. Все, что тебе нужно сделать, – протянуть руку и взять это.

Он делает глубокий вдох: – Хотел бы я в это поверить, но не представляю как. Моя жизнь закончена.

– Твоя жизнь не закончена, – я провожу пальцем по его бедру, – все только начинается, – сдвинувшись, я осыпаю его спину поцелуями. – У всего этого дерьма, через которое мы проходим, есть причина, чувак... что-то, что в конце концов заставит нас понять, что оно того стоило.

Он фыркает: – Ты узнал это из открытки Hallmark?

– Нет, придурок. Так устроена судьба. Одно событие влечет за собой другое... и эти события ведут к следующему, и так далее, и тому подобное. А потом, в один прекрасный день, ты оглядываешься назад и соединяешь все воедино. Вот тогда все начинает обретать смысл.

– Мне кажется, эти предсказательные штучки миссис Миллер начинают передаваться и тебе.

Я кусаю его за задницу.

– Да. Или может быть, просто может быть... я гораздо умнее, чем ты думаешь.

Его черты лица искажаются: – Гарвард был для меня всем, Дэмиен. Связи моего отца – это все. Без него я ни за что не справлюсь.

Я провожу губами по его заднице.

– Кто сказал? Потому что Каин Картер, которого я знаю, не долбаный слабак. Он берет то, что хочет. Покажи своему отцу, что ты справишься без него. Потому что ты можешь.

Его бедра дергаются.

– Я никогда не встречал никого, кто бы верил... – он жмурится, – ты... – он стонет, когда я провожу языком между его ягодиц, – ты имел в виду то, что сказал раньше?

Я останавливаюсь: – Да, ты можешь делать все, что...

– Нет, – его голос понижается на несколько октав, – ты действительно хотел убить его ради меня?

– Не хотел, – хотел.

– Я бы никогда не позволил тебе сделать это...

Я раздвигаю его ягодицы и обвожу языком анус.

– Черт, как же это приятно, – он потягивается, засовывая руки под подушку, – но если бы ты собирался... как бы ты это сделал?

– Как бы я убил твоего отца?

Он кивает, выпячивая задницу навстречу мне.

Я на мгновение задумываюсь, прежде чем дать ему ответ: – Легко, – я щелкаю по его сморщенной дырочке, – я бы выставил все так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Так, чтобы никто не смог связать это со мной.

Он вздрагивает, когда я повторяю движение.

– Господи, – приподняв задницу, он смотрит на меня через плечо, – например?

Ухмыляясь, я снова дразню его, на этот раз погружая язык внутрь.

– Я бы дал ему снотворное.

Его глаза затуманиваются.

– С чего ты взял, что он их примет?

– Все едят, верно? Я бы нашел способ добавить их ему в еду.

Застонав, я посасываю его яйца, пока он не начинает дрожать.

– А что бы ты потом сделал?

Облизывая палец, я ввожу его кончик в его дырочку.

– Я бы подождал, пока он заснет.

Он насаживается на мой палец, и мое сердцебиение учащается.

– Да? – его голос звучит хрипло, – и что потом?

Я меняю положение на кровати, упираясь членом в его задницу и продолжая подготавливать его.

– Ну, до таблеток я бы перенастроил какой-нибудь бытовой прибор... что-нибудь простое... может, кофеварку или тостер. Тогда бы они свалили все на неисправную проводку.

– Что свалили на неисправную проводку?

Высунув палец, я беру на тумбочке смазку и неторопливо поглаживаю свой член.

– Пожар, который убьет его.

У Каина сбивается дыхание, когда я провожу членом между его ягодиц.

– Почему пожар?

Я издаю стон, когда перламутровая капля попадает прямо на его сморщенную дырочку.

– Потому что он не оставляет после себя много улик... особенно если делать это посреди ночи. Все спят, поэтому соседи вряд ли вызовут пожарных, а значит, ущерб будет больше. Чем больше ущерб, тем меньше улик, – я кружу вокруг жидкости, медленно вводя головку члена внутрь. – А поскольку он был бы напичкан снотворным... он бы не выбрался живым. Если только кто-нибудь не попытался бы его спасти.

Каин сжимает простыню в руке, хватая ртом воздух: – О, черт.

– Расслабься, парень. Будет больно совсем недолго, – со стоном я подаюсь бедрами вперед, наблюдая, как моя широкая головка исчезает внутри него. Ощущения настолько приятные, что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не кончить.

– Не волнуйся, я позабочусь о тебе.

Его тело замирает, и когда я смотрю вниз, то замечаю под ним большое мокрое пятно.

Он уже кончил.

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Каин уже ушел.

Когда я звоню ему на мобильный, чтобы узнать, где он, он говорит, что мы увидимся позже в школе.

Вот почему я не придаю этому значения, когда застаю его в раздевалке после седьмого урока, роющимся в своем шкафчике. Он стоит ко мне спиной, но я замечаю, что он одет в свою обычную рубашку-поло и хаки.

Я провожу пальцем по его руке: – Как ты себя чувствуешь?

Он напрягается: – Хорошо.

С одной стороны, я рад, что он вернулся к нормальной жизни. С другой стороны, меня это беспокоит. Это только придаст сил его отцу, чтобы сделать это снова.

– Значит, все как обычно, да?

– Да. Конечно.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, я делаю шаг к нему: – Я сказал Кристи не приходить сегодня. Подумал, что тебе стоит взять выходной, – я сокращаю расстояние между нами, и моя рука медленно пробирается к передней части его брюк, – ты все равно можешь прийти и...

От удара локтем в живот у меня кружится голова.

– Какого х...

– Что за хрень?

Я чувствую, как краска сползает с моего лица. Ни синяка под глазом, ни разбитой губы. Это не Каин.

– Чувак, я слышал, что ты урод, но... – он замолкает на полуслове, и на его лице появляется озарение: – Святое дерьмо, – он начинает смеяться, переводя взгляд с меня на шкафчик, – ты думал, что я мой брат, да? Это... вау. Я знал, что в последнее время он проводит время с приятелем, но не думал, что это такого рода приятель, – он смеется сильнее, – подожди, пока мой отец узнает о...

Моя рука обхватывает его горло, прежде чем он успевает закончить фразу.

– Послушай меня, ты, больной ублюдок. Что бы ни творилось в твоей извращенной башке, это неверно.

– Правда? Потому что звучит так, будто вы с моим братом...

– Тусуемся с девчонками и отрываемся? Господи, я знаю, что ты ботаник, но это не повод, чтобы делать из мухи слона.

– Погоди, он что, тусовался с тобой в последнее время?

Убрав руку с его горла, я достаю из кармана пакетик с травой.

– Да, иногда мы становимся совсем ненормальными и курим дьявольский салат-латук (Прим. Пер.: так называют травку/марихуану религиозные люди, выступающие против нее). Именно это я и пытался незаметно подсунуть тебе – вернее, твоему брату. Мой отец только что заплатил кучу денег, чтобы разобраться с моим последним инцидентом, и мне не нужен еще один. Понимаешь, о чем я?

Он кивает: – Да. В смысле нет, но да. В этом есть смысл, – он потирает шею, – не хотел намекать, что ты педик. Виноват.

Жаль, что я еще далеко не закончил. Он не уйдет из этой раздевалки без того, чтобы я не испортил его идеальную жизнь. Я считаю это прелюдией к тому, чтобы надрать ему задницу, когда он меньше всего этого ожидает.

Я ухмыляюсь, вспоминая, кто его девушка.

– Кстати, передай привет Ким, – я наклоняюсь к нему, словно собираюсь поделиться секретом, – между нами, неприятный запах из ее рта в сочетании с волосатой родинкой на лице вызывает отвращение, но, если дать ей мятную конфету и закрыть глаза... ее минет не так уж и плох, – я поправляю ему воротник. – И опять же, зачем я тебе это рассказываю? Уверен, ты и так все знаешь.

– Кимми никогда бы с тобой не переспала, – невозмутимо отвечает он, – она верна мне.

Из него выйдет отличный политик. Он так убедителен, что я ему почти верю.

К несчастью для него, Кимми не так верна, как кажется.

И, к несчастью для Кимми, она трахалась с человеком с почти фотографической памятью, который обращает внимание на детали.

– На ее заднице родимое пятно в форме Аляски. Ее соски насыщенного розового цвета. Размером примерно с полдолларовую монету и, наверное, это самое привлекательное в ней, – я потираю лоб. – Есть еще кое-что... о, точно. Я сорвал ее вишенку еще в... – я щелкаю пальцами, – в феврале. В библиотеке. В разделе художественной литературы. Она большая поклонница Джейн Остин, – я закатываю глаза, – но, опять же, разве не все они такие?

У него отпадает челюсть. Он выглядит таким обиженным, что это просто истерика.

Я морщусь: – Ой. Она, наверное, сказала тебе, что это был несчастный случай с тампоном или велосипедом, да? – я выдыхаю, – черт. Эти шлюхи, в конце концов, не такие уж и преданные.

Его подбородок подрагивает: – Эта гребаная сука.

– Да, чувак, – говорю я, когда он проносится мимо меня, – иди и накажи ее.

Вытащив телефон из кармана, я отправляю Каину сообщение.

Дэмиен: Странный инцидент с твоим братом сегодня в раздевалке. Короче говоря, я принял его за тебя. Не волнуйся, я все предусмотрел. Но если он заговорит об этом при встрече, плыви по течению. Мы тусуемся и трахаем девчонок.