Текст книги "Школьный год Марины Петровой"

Автор книги: Эсфирь Эмден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

18. Из дневника Марины

20 сентября

Сегодня у нас был сбор.

Ал. Георг. собрала нас после уроков и сказала, что так как вожатая больна – пусть мы пока сами обсудим свои пионерские дела. А. Г. сказала: «Наметьте кандидатов в совет отряда. И потом я советую вам, ребята, рассказать друг другу, как начался у каждого его школьный год и что самое интересное было у него за это время».

Сначала все как-то стеснялись А. Г. и никто не хотел говорить. Кандидатов, правда, наметили: Светлану Новикову – она круглая отличница и вообще хорошая девочка – в председатели совета отряда, Маю и Лёву – в звеньевые.

Мы с Галей – у Маи в звене. А. Г. советовала, чтобы в звене были ребята, связанные дружбой. Мая на нас с Галей посмотрела, а потом сказала: «Пусть Марина Петрова расскажет о своём начале года».

Она, наверно, хотела, чтобы я рассказала про ссору с Галей и про концерт. Но я не хотела об этом говорить – ведь, может быть, мы сами помиримся.

А вместо этого я взяла да и рассказала вдруг про наших малышей – Сашеньку и Олю: как они отвечали урок и как я с ними занималась.

Ребята ужасно смеялись, а А. Г. вдруг говорит: «А как ты думаешь, Мая, не поручить ли Марине работу с малышами?»– «Я тоже так думаю, – важно ответила Мая. – Только, Марина, ты не всё рассказала», – и она так серьёзно посмотрела на меня. «В другой раз расскажет», – сказала Ал. Георг.

Мая ей ещё что-то про Люсю сказала, а Люси не было почему-то, и А. Г. сказала: «С Люсей я поговорю, а ставить о ней вопрос в её отсутствие считаю неправильным. И вообще постарайтесь, девочки, влиять на неё не от случая к случаю, а повседневно».

Да, повлияешь на неё, как же!

А тут вдруг пришёл Костя, наш старший школьный вожатый. А. Г. не удивилась – наверно, знала, что он придёт.

Костя узнал о кандидатах и одобрил их. Мы голосовали, и Маю выбрали звеньевой единогласно. Толстуху-то, оказывается, все уважают.

Костя сказал, что получается не совсем хорошо: звено девочек и звено мальчиков. Но пусть – потом мы сами увидим, что вместе интереснее.

(Смотря с кем, а с Каневским, по-моему, невозможно дружить.)

Значит, теперь я у Маи в звене и у меня есть общественная работа. Но только что я с малышами буду делать?

19. Алексей Степаныч что-то задумал

Лёня Гаврилов был соучеником Марины только по скрипичному классу Алексея Степаныча. По общеобразовательным предметам он занимался в другой – районной школе. После того как он пропустил несколько скрипичных уроков, Алексей Степаныч позвонил на работу Лёниной матери. Ему ответили, что она в отпуску. Лёнин отец был в командировке, а дома у Гавриловых телефона не было.

Алексей Степаныч узнал в учебной части, что Лёня в школе был раза два на теоретических занятиях. Он ожидал, что Лёня в ближайшие дни придёт и на скрипичный урок, но Лёня не показывался.

Тогда Алексей Степаныч попросил в учебной части Лёнин адрес и, переписывая его, вспомнил, что Марина живёт неподалёку от Лёни. Он вспомнил ещё что-то, улыбнулся и снова переписал адрес.

Две аккуратные записки с Лёниным адресом лежали теперь у него на столе, возле классного журнала.

В этот день, в обычный час, Марина пришла на урок. Она всё думала по дороге: спросит у неё сегодня Алексей Степаныч концерт или не спросит?

Алексей Степаныч встретил Марину приветливо, назвал её даже Маринушкой, что бывало очень редко, и концерт спросил.

Марина глубоко вздохнула, приготавливаясь играть. Ей хотелось сыграть как можно лучше. Сегодня на уроке она чувствовала себя почти как на концерте.

Ей удалось чисто и смело взять первую высокую ноту. Это сразу окрылило её. Она играла, забыв обо всём, даже об Алексее Степаныче.

А если б она посмотрела на него в это время, она увидела бы, как удивлённо поднялись его брови, как на лице его появилось какое-то лукаво-довольное выражение – такое бывало у него, когда ученик играл неожиданно хорошо.

Но Марине не удалось доиграть до конца. Алексей Степаныч постучал пальцем по столу. Марина не сразу его услышала. А услышав, нехотя опустила скрипку. Она как будто спустилась на землю после какого-то захватывающего дух полёта.

– Марина, – сказал задумчиво Алексей Степаныч, – ты что-то почувствовала в концерте. Есть уже от чего оттолкнуться. Но, девочка, нельзя же так фантазировать. Ведь ты играешь совершенно не то, что написано.

– Разве? – удивилась Марина.

– «Разве? Разве?» – передразнил её Алексей Степаныч. – Иди-ка сюда, поставь на пюпитр ноты. Разве ты играешь теми пальцами, что нужно? Вот здесь, например, ты спутала пальцы и перешла в третью позицию, а надо было оставаться во второй. И что за ритм! Я ничего не понял. Ведь ты всё навыдумывала! Придётся разбираться с самого начала.

И началась кропотливая, трудная работа.

Концерт – увлекательный, красивый концерт, который только что играла Марина, позабыв всё на свете – был разложен на мельчайшие частицы, подвергнут строгому разбору, изучен, рассмотрен так, как они на уроке ботаники рассматривали в лупу жучка.

Это было трудно, но увлекательно. Учитель и ученица увлеклись оба. Алексей Степаныч поминутно брал из Марининых рук скрипку и проигрывал ей отдельные фразы, детали. Марина начинала теперь не только слышать, но и отчётливо видеть всё строгое и точное построение своего концерта.

Он казался ей теперь отчётливо нарисованным тонкими штрихами, и в то же время каждый штрих был поющим.

– Уф, устал даже! – сказал Алексей Степаныч, вытирая платком лоб. – Иди себе домой и дома поучи как следует. Ну-ка, дай сюда твой дневник.

Марина увидела: он поставил ей четвёрку.

– Да, Марина, – отдавая дневник, сказал Алексей Степаныч, – ты ведь живёшь, кажется, недалеко от Лёни Гаврилова?

– Не знаю, Алексей Степаныч.

– Не знаешь? Ну, а я знаю. Он живёт в следующем от вас переулке. В доме номер пять по Садовому переулку. Сходи-ка ты, пожалуйста, к нему.

– Когда? – удивилась Марина.

– Да хоть сейчас, сегодня. Вот тебе адрес. Сходи ты к нему и узнай, почему он не бывает в школе. Главное, знаешь, что удивительно – ведь он здоров, это я знаю, потому что теоретические предметы он раза два посещал, а ко мне на урок почему-то не явился ни разу.

– Хорошо, я пойду, – сказала послушно Марина. В душе она была не очень довольна.

«Идти к мальчишке домой! Вот ещё!» Лёня был какой-то неприветливый, хмурый и на девочек смотрел презрительно. Это не то что Миша, самый старший ученик их класса. «Вот он хороший, – думала Марина. – А Лёня высмеет ещё… Ну, да ведь там, наверно, его мама дома», – подумала Марина и успокоилась.

– Да, Марина, ты передай ему ноты концерта – вот у меня есть ещё один экземпляр – и скажи, что он должен его разобрать к следующему уроку.

Марина только вздохнула и положила в папку ноты.

В класс заглянула Сашенькина мама; она была в своей железнодорожной куртке – как Марина определила, в форме проводника.

– Можно Саше войти? – спросила она.

– Заходите, заходите, – сказал Алексей Степаныч, и Сашенька вошёл в класс, держась за руку матери и прижимая к себе свою крохотную скрипочку.

Марина улыбнулась ему, и Сашенька сразу просиял, увидев её.

– Твой ученик пришёл, – сказал, улыбаясь, Алексей Степаныч.

Марина засмеялась, помахала Сашеньке рукой и побежала вниз, в раздевалку. Надо торопиться. Ведь к Лёне ещё зайти и на завтра уроки приготовить.

На улице свежий сентябрьский холодок охватил Марину.

Уже конец сентября – скоро кончится первый школьный месяц. Деревья стоят уже все голые. Лишь кое-где видны сухие жёлтые и красные листья.

Марина свернула в Садовый переулок. Уже темнело. Сразу, как будто по взмаху невидимой дирижёрской палочки, зажглась вереница фонарей. Жёлтые и круглые, как большие апельсины, они заманчиво мигали в голубоватой мгле сумерек, и вокруг каждого из них расплывалось светящееся золотое кольцо.

Марина разглядывала номера домов. Вот он, дом № 5.

Она вошла во двор. Где же тут восемнадцатая квартира? Во дворе несколько домиков – такие сохранились ещё в некоторых московских переулках, – а спросить не у кого.

Она прошла по двору и, огибая дом, столкнулась с какой-то девочкой.

– Вы не знаете… – начала Марина – и замолчала.

Перед ней была Галя.

20. В доме № 5 по Садовому переулку

– Ты как сюда попала? – удивлённо спросила Марина.

– Алексей Степаныч послал. А ты?

– И меня послал.

Девочки посмотрели друг на друга. Галя закусила губу и нахмурилась. Алексей Степаныч сделал это явно нарочно, он решил перехитрить их. А таких вещей Галя не любила.

Марине затея Алексея Степаныча не показалась обидной. Она просто очень удивилась. А встрече с Галей она была рада: уже темнело, и в этом чужом дворе было веселее вдвоём.

– Ну, я пойду, – сказала Галя.

– Что ты, Галя, ведь нас Алексей Степаныч послал!

Галя молчала.

– Пойдём! – решительно сказала Марина, беря Галю за руку. – Пойдём разыщем Лёню.

Девочки снова обогнули дом. Из дверей вышла женщина.

– Скажите, пожалуйста, здесь живут Гавриловы? – спросила Марина.

– Здесь, девочки, здесь. Заходите.

Девочки вошли в низенькую дверь.

Марина с любопытством оглянулась. Она жила в большом, новом доме, и ей было интересно побывать в таком старом, маленьком домике. Галя нехотя шла за ней.

Направо от передней была открыта дверь в кухню. Рядом с газовой плитой на столике шумели примусы.

«Наверно, плиту ещё не включили», – подумала Марина.

У стола переговаривались две женщины.

– Гавриловы здесь живут? – громко спросила Марина. Одна из женщин оглянулась:

– Вы к Евдокии Петровне? А её нет дома. А по какому делу?

– Мы из школы, – сказала Марина. – Из музыкальной.

– Да вы заходите, девочки, Евдокия Петровна скоро придёт. А там Шурик дома. И малыш. Я сейчас зайду вместе с вами.

Женщина вытерла фартуком руки и провела девочек через маленький, тёмный коридорчик в низкую, маленькую комнату с маленьким окном.

За столом сидел мальчик лет пяти и что-то вырезывал большими ножницами. Мальчик поднял голову и удивлённо уставился на девочек.

Маленькая дверь вела в соседнюю – большую, но тоже низкую комнату. Марина заметила пианино. На большой кровати лежал свёрток в байковом одеяле. Соседка тихонько подошла к нему.

– Спит маленький, – шепнула она. – Всего две недели ему. Евдокия Петровна к врачу пошла, а меня просила присмотреть.

– А Лёня где? – спросила Марина.

– В школе Лёнечка. Ну, вы посидите, а я пойду, а то у меня котлеты пригорят.

Девочки молча присели на краешки стульев. Марина почувствовала, что в комнате есть ещё какое-то живое существо, и обернулась.

– Галя, смотри! – сказала она.

На шкафу сидел огромный, пышный сибирский кот огненно-рыжего цвета и с высоты своего величия поглядывал на девочек.

– Какой красивый! – ахнула Галя.

– Это Барсик, – сказал хрипловатым баском Шурик, снова принимаясь за вырезывание. – Его у нас два раза уносили, а он прибегает. Барсик, Барсик! Кис-кис!

Но Барсик только презрительно сощурил свои зелёные глаза и притворно зевнул.

– Важничает! – сказал Шурик. – А вы зачем к нам пришли?

Марина засмеялась:

– Шурик, так не говорят, это невежливо. Мы пришли к Лёне – узнать, почему он не ходит в музыкальную школу.

– А он вовсе ходит, – сказал Шурик, болтая ногами. – Хотите, я вам фокус покажу? – И он неожиданно выпрыгнул из-за стола, вскочил на диван и перекувырнулся, болтая в воздухе ногами. – Видали?

– Молодец, Шурик! – сказала Марина. – Ты кем будешь, когда вырастешь? Циркачом?

– Я машинистом буду, – внушительно сказал Шурик. Он перекувырнулся снова и сел, тяжело дыша, на своё место.

Галя и Марина засмеялись.

– И нечего смеяться! Вот видите, какой паровоз вырезал! Сейчас клеить буду.

– Давай мы тебе поможем, – сказала Марина. – Смотри, ты неаккуратно клеишь.

– А музыкантом, как Лёня, не хочешь стать? – спросила Галя, разглядывая бумажные части паровоза, разложенные по столу.

– А Лёня не будет музыкантом, ему Коля не позволяет.

– Какой Коля? – спросила Марина.

– Ну, Колька Гриненко, Лёнин товарищ. Он говорит ему: «Брось, Лёня, эту музыку! Это тебе не занятие». Я всё слышал! – гордо прибавил Шурик. – А Лёня вратарём будет, вот кем! Он знаете как здорово играет! Его уже в настоящую команду скоро примут – в «Трудовые резервы»! Мама, это к Лёне девчонки пришли! – закричал он без передышки.

В комнату входила румяная, полная женщина, повязанная пуховым платком.

– К Лёне? – удивлённо спросила она, торопливо разматывая платок.

Девочки встали.

– Мы и к вам тоже, – сказала Галя.

– Сейчас, девочки, только малыша погляжу. Шурик, ты чего тут набросал так? Никак за вами не углядишь! – И она прошла в соседнюю комнату. – Спит, – сказала она возвращаясь. – Ну, что, девочки, скажете?

– Мы из музыкальной школы, – сказала Марина.

– Нас Алексей Степаныч послал, – добавила Галя.

– Вот как! – удивилась Евдокия Петровна. – Что же такое случилось?

– Они говорят – Лёня в школу не ходит, – вмешался Шурик. – А он вовсе ходит, со скрипкой.

– Как так не ходит? – ахнула Евдокия Петровна и даже села на табуретку. – Знала я, чувствовала – что-то неладно, – взволнованно заговорила она. – Играет вроде не то, что надо, ерунду какую-то, а уходит на урок – так возвращается уж больно скоро. И где он, негодный, шатается? Вот уж будет ему сегодня! Хорошая проборка будет! Девочки переглянулись.

– Он подтянется, – сказала Галя, – он всё выучит.

– Мы ему ноты принесли, мы ему поможем! – горячо подхватила Марина.

– Вот за это спасибо! – ласково сказала Евдокия Петровна. – Но вот ведь несчастье какое… – продолжала она с огорчением. – Сколько раз ему говорили: «Не хочешь заниматься, так бросай!» Отец даже скрипку забирал, прятал. А он – в слёзы, плачет: «Отдайте скрипку!» Ладно – решили: последний год попробуем. А он, оказывается, вот что вздумал… Прогульщиком сделался.

– Ему Колька не позволяет, – снова сообщил Шурик.

– Ох, уж этот мне Коля! – вздохнула Евдокия Петровна. – Когда-нибудь весь дом своими опытами спалит. Верите ли, девочки, проходу ему этот Коля не даёт. Лёня ведь даже по двору со скрипкой стеснялся бывало пройти. Уж я ему скрипку вынесу, а он тогда скажет тихонько: «Ну, вы идите, идите, мама», а сам скрипочку под пальто – и бежать! Словно ворованное несёт. Вот горе какое! И отец-то как переживать будет… Ведь он музыку любит знаете как? Когда в отпуску – ни одного концерта не пропустит. И сейчас в каждом письме спрашивает: «Как Лёнины музыкальные успехи?» И ведь способности есть у мальчика, и позанимался уже сколько… Ещё бы два годочка протянуть – и закончил бы семилетку.

В это время открылась дверь и на пороге показался Лёня со скрипкой в руках. Увидев девочек, он мрачно опустил голову и прошёл в другую комнату. Все молчали. Молчание первый нарушил Шурик.

– Лёня! – закричал он. – Ты чего прогуливаешь?

– Молчи ты! – процедил сквозь зубы Лёня; он стоял, отвернувшись к окну.

Вдруг громко заплакал на кровати ребёнок, и Евдокия Петровна бросилась к нему.

– Подожди уж ты у меня! – пригрозила она на ходу Лёне. – Вот дождёшься, отец приедет… Да что же ты стоишь, как пень, – рассердилась она вконец, развёртывая ребёнка, – к тебе ведь пришли!

Лёня нехотя подошёл к порогу. – Ну что? – спросил он хмуро.

– Лёня, мы тебе ноты принесли, – робко сказала Марина.

– Лёня, это концерт, – сказала строго Галя. – Знаешь, какой концерт! Алексей Степаныч велел тебе его разобрать.

Лёня взял ноты и стал рассматривать их.

– Ого! – сказал он, перелистав ноты.

– Очень трудный, – подтвердила Марина. – Зато какой красивый!

– Интересно! – процедил сквозь зубы Лёня, разглядывая ноты. – Как же это?..

– Как это играется? Хочешь, покажу? – с готовностью предложила Марина.

– Покажи, – нехотя согласился Лёня.

Марина вынула свою скрипку из футляра и с увлечением начала проигрывать Лёне трудное место.

Галя исподлобья внимательно следила за ней. Шурик бросил своё вырезывание и тоже смотрел.

– Видишь, – возбуждённо говорила Марина, – не так трудно… Ой, вот тут не выходит!

– Дай я, – сказала Галя.

Она взяла у Марины скрипку и проиграла трудное место.

Нечего было и сравнивать – она сыграла его гораздо лучше Марины, хотя играла на чужой, неудобной ей скрипке.

Но Марина зависти не почувствовала. Она была так рада, что Галя играет.

– Лёня-а! – послышалось в открытую форточку.

Чьё-то лицо прижалось снаружи к стеклу.

Евдокия Петровна, кормившая в это время ребёнка, молча сделала сыну угрожающий жест рукой, и Лёня хмуро отвернулся от окна.

– Идёмте, провожу, – буркнул он девочкам.

Девочки торопливо собрали свои вещи. Галя взяла папку, Марина – футляр со скрипкой.

– Это у тебя какая? Трехчетвертная? – спросил на ходу Лёня.

– Трехчетвертная, – гордо ответила Марина. – И звучит хорошо, правда?

– У меня целая, – небрежно ответил Лёня.

Они вышли на крыльцо. У крыльца дожидался небольшого роста, коренастый, плотный мальчик.

Свет от фонарика над крыльцом падал ему прямо в лицо, и Марина его хорошо разглядела. У мальчика было обыкновенное круглое веснушчатое лицо с твёрдыми чертами, с упрямым подбородком. И он вовсе не походил на того хулигана-разбойника, который уже представился ей после рассказов Шурика о таинственном Кольке, имеющем такую власть над его братом.

Увидев девочек, Коля даже довольно вежливо с ними поздоровался, но тут же тихо заговорил о чём-то с Лёней, не обращая на них больше никакого внимания.

«У меня уже один состав готов», – разобрала Марина. И ещё: «Ты что, снова за эту музыку взялся?» В голосе его слышалось нескрываемое презрение. И ещё Марине послышалось какое-то неприятное слово, как будто… «пиликалки».

– Ну, мы пойдём, – сказала она.

– Так ты смотри выучи! – строго добавила Галя. – А то весь класс подведёшь!

– Если хочешь, мы поможем, – сказала Марина.

– Да уж сам как-нибудь справлюсь! – буркнул Лёня. Девочки пошли к воротам. Неожиданно их догнал Лёня.

– Скажите Алексею Степанычу, – проговорил он тихо, – что я на следующий урок приду. – И побежал обратно к крыльцу, где его ждал Коля.

Девочки молча прошли тёмный дворик и вышли на улицу. Тут им сразу стало веселее. Они шли рядом, не держась за руки, как бывало, но уже не так отчуждённо.

– Она его ругать будет? – спросила Галя.

– Наверно. Но только ему, Галя, концерта не выучить! Он ведь летом ничего не делал, а там какие трудные двойные ноты…

– Выучит. Он всё-таки старше нас классом, – ответила Галя. – И, знаешь, наш концерт вовсе не такой уж трудный.

«Наш концерт, – подумала Марина. – Вот как! Галя сказала: наш концерт!»

– Только я думаю, – сказала она вслух, – что ему этот Коля помешает учиться. Такой небольшой, а Лёня его боится.

– Это он только с виду небольшой, – мрачно заметила Галя. – Ну, до свиданья, – сказала она неожиданно и повернула направо.

– Галя, постой! – крикнула Марина. – Когда же мы увидимся? Приходи ко мне.

– Не знаю, мне некогда видеться, – ответила Галя не оборачиваясь.

Марина даже остановилась от удивления. Вот как! Оказывается, они не до конца помирились. Ну и характер у Гали! «Кремень, а не девочка», – говорит про неё её бабушка. Да, правда кремень.

21. Дождь идёт

Марина проснулась потому, что по стеклу постукивали дождевые капли.

Она сунула ноги в тапочки и подбежала к окну.

Всё-всё – и крыши домов, и деревья, и небо – было покрыто серой пеленой.

– Дождь идёт, – сказала себе самой Марина и юркнула обратно в постель.

Она любила дождь, осень. В такие дни особенно хорошо сидеть в классе, слушать учителей, заниматься дома – музыкой, уроками, чтением.

Другие девочки любят весну, лето, жаркие дни. Марина тоже их любит, но осень и зиму, кажется, больше. Вот перед самым отъездом в город бывали такие дни…

«Марина, твой дождик идёт», – говорила тогда мама. И Марина надевала плащ и бежала в сад.

А как хорошо бывало сидеть на скамейке под старой-старой, раскидистой елью, с которой только изредка падают тяжёлые капли! Сидеть и смотреть на сырые дорожки, на темные сосны и вдыхать свежий горьковато-влажный воздух, пахнущий мокрой землёй, листьями и хвоей.

А как хорошо бывает после дождя в сосновом лесу! Стволы у сосен после дождя темнеют – из золотистых делаются коричневыми, а тёмная хвоя светлеет.

И так прозрачно и свежо делается тогда в лесу…

 
Как хорошо, что дождь идёт,
Осенний дождик длинный… —
 

прозвучали в ушах у Марины какие-то строчки. Хорошо лежать и слушать, как шумит за окном дождь…

– Мама, ты спишь? – тихонько окликнула Марина. Елена Ивановна подняла с подушки голову.

– Марина, твой дождь идёт, – сказала она сонным голосом. – Не забудь сегодня надеть калоши. И плащ. – И она повернулась на другой бок.

Ох, уж эта мама! Обязательно ко всему примешает калоши!

Но мечтать уже больше не хотелось. И как раз в эту минуту отчаянно задребезжал будильник. Семь часов! Марина сразу же вскочила и начала одеваться.

А капли стучат, стучат по стеклу… Хорошо!

Завязывая галстук, Марина вспомнила – сегодня настоящий сбор. И придёт новая вожатая. Интересно, какая она будет.

А как хорошо на улице! Дождь уже почти перестал, и мокрые липы отряхивают свои ветки, когда по ним пролетает ветер.

Правда, холодно немножко. Марина пошла быстрей и почти вбежала в раздевалку – весёлая, разгорячённая, с мокрыми волосами.

В раздевалке было очень тепло, шумно и тесно.

– Здравствуй, Галя! – крикнула Марина, увидев входящую Галю. – Промокла?

– Нет, ничего, у меня плащ, – сдержанно ответила Галя.

Она подошла к вешалке и стала раздеваться, не глядя на Марину.

«Ну ладно, – подумала Марина, – ещё помиримся!» – и побежала к своему классу. Первый урок был её любимый русский язык.

А после уроков сегодня сбор.