Текст книги "Школьный год Марины Петровой"

Автор книги: Эсфирь Эмден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

89. Скрипичный концерт

У учеников-пианистов обычно другая программа. Они играют на экзамене пьесы, сонатины, сонаты.

Ученику-скрипачу полагается на экзамене сыграть концерт, для каждого года – другой. Вся ученическая жизнь маленького скрипача связана с концертами – с виртуозными трёхчастными пьесами.

Даже для самых маленьких, позанимавшихся всего один год, существует знаменитый ученический концерт Ридинга, концерт начинающих. Сыграл малыш этот концерт, первую его часть, и уже видно: достиг чего-то, поднялся на первую ступеньку.

И Ридинга играла Марина и, на втором году обучения, – русский концерт Яньшинова, в котором ей так нравилась весёлая русская пляска, и концертино Баклановой, и ля-минорный концерт Вивальди – в унисон со всем классом, а в прошлом году – уже настоящий, серьёзный концерт Баха. Правда, Баха она сыграла не очень хорошо.

А теперь их последний концерт – такой красивый, такой трудный и виртуозный.

В нём, как и во всяком почти ученическом скрипичном концерте, три части.

Редко кто из учеников играет все три, а они с Галей играют.

Алексей Степаныч помогает Марине настроить скрипку. На экзамене это нельзя доверять ей самой – нужно настраивать очень быстро и точно.

Марина глубоко вздыхает. Опять стало страшно. Ведь их концерт начинается решительной высокой нотой. А вдруг собьёшься, сфальшивишь?

– Смелее! – говорит Алексей Степаныч и ободряюще улыбается Марине.

Анна Андреевна играет вступление. Вот-вот, тот самый темп она взяла, что нужно, – именно тот, в котором хотела начать Марина, хотя он чуть медленнее того, в котором они играли на последней репетиции. И как это Анна Андреевна угадала!

Марина слушает знакомые звуки фортепианного вступления.

Музыка его красива, но в ней нет ещё чего-то главного – нет ещё голоса скрипки. Вот сейчас он вступит – и как тогда зазвучит концерт!

И Марина решительным движением поднимает смычок.

Взлетела вверх высокая чистая нота – поющая серебряная нота, и тихо-тихо стало за экзаменационным столом.

Мелодия льётся, звучит, мелодия поёт о счастливом человеке, которому свободно дышится и поётся.

Солнце подобралось уже к роялю. Засверкало лакированное чёрное дерево, зазолотились пушистые волосы Анны Андреевны.

А в мелодию вплетается вальс – отчётливо-мерный и как будто замедленный сначала, а потом всё убыстряющийся. Он кружится всё быстрее, это уже вихрь танца!..

Умудрённые слушатели знают, что вот здесь в мелодию вплелись трудные двойные ноты, да ещё в быстром темпе. Но, привычно отмечая преодоление этих трудностей ученицей, они слушают – слушают музыку вальса.

А Алексей Степаныч знает, что это значит: девочка заставила себя слушать.

И он слушает её вместе со всеми. Этот же концерт играла сегодня Галя. И Лёня играл его в году – хорошо играл, хотя немного недоучил. И Галя сыграла его сегодня очень музыкально. Но такого самозабвенного, яркого исполнения у них не было. А здесь, вот сейчас, уже перейдена какая-то ступенька ученичества – техника сейчас в исполнении Марины подчинена музыке.

И, вероятно, большую роль в этом сыграла их совместная музыкальная тайна. Это она во многом подвинула Марину вперёд, научила её по-настоящему работать и чувствовать музыку.

Вторая часть, медленная и певучая. Третья. Опять каскад брызжущих весельем звуков. И снова тема вальса – покоряющая, увлекательная…

И последний, снова взлетающий вверх, как в самом начале, поющий серебряный звук.

90. После экзамена

Скрипичный экзамен только что закончился. И в классе, из которого ушли уже все экзаменовавшиеся ученики, идёт горячий, как всегда, разговор педагогов.

– Однако ты оригинал, Алёша, ты попрежнему верен себе! – говорит Алексею Степанычу Елизавета Фёдоровна. – Все обычно просят повысить оценку своим ученикам, а ты просишь о снижении. В чём дело?

– Видите, Елизавета Фёдоровна, – говорит Алексей Степаныч, – Витя проленился почти весь год. Он сыграл сейчас неплохо и видно, что кое-чего достиг, но, получив хорошую оценку, он сейчас же зазнается. Нельзя ему ставить хорошую оценку, равняющую его с теми, кто трудился весь год. Не больше тройки.

– Так, – говорит Елизавета Фёдоровна. – Это, в общем, резонно. Но почему же ты, – и она смотрит на записи в журнале, – почему ты снижал оценки на предыдущих экзаменах даже малышам? Вот, смотри, Оля Матейчук тоже получила, по твоему настоянию, тройку; а я хорошо помню – ей вполне можно было поставить четыре.

– Случайная удача на экзамене, – говорит Алексей Степаныч. – В году всегда играла хуже, в голове ещё ветер. Пусть почувствует разницу между собой и Сашей – нельзя равнять их в оценке.

И вот так, кропотливо и осторожно, взвешивались за классной дверью экзаменационные отметки учеников.

Стоило ли придавать им такое значение? Да, так как это была оценка годовой работы, годового труда учеников и учителей.

Теперь это – оценка на школьном экзамене. А когда-нибудь вот такая маленькая отметка – разница в несколько очков – будет иметь решающее значение на всесоюзном конкурсе или, может быть, на международном фестивале, где слава и первенство своей страны, своей культуры защищаются силой и ловкостью спортсменов, страстным словом поэтов и смычками музыкантов.

А пока за дверью экзаменационного класса шло обсуждение, счастливая после заключительного экзамена Марина носилась по двору, взбиралась на поленницу дров и махала руками.

– Галя, беги сюда! – кричала она. – Будем прыгать!

– Ты беги сюда скорей! – крикнула из окна Галя. – Семён Ильич вышел!

Марина вихрем понеслась в школу. Семён Ильич уже читал отметки.

– Галя Бармина – пять. Переводится в шестой класс, – сказал он и улыбнулся Гале. – Молодец! Хорошо справилась с трудным концертом.

– Марина Петрова – пять. Переводится в шестой класс. – Он серьёзно посмотрел на Марину. – И надо отметить, что за три дня сумела освоить чужой инструмент и отлично сыграть на нём концерт. Поздравляю тебя, Марина! И впредь не бойся трудностей.

И он крепко, как взрослой, пожал Марине руку.

– И вас всех, дети, поздравляю с окончанием учебного года, с хорошо сданными экзаменами.

Счастливая Марина схватила за руку Галю и побежала через приёмную во двор.

Но Галя задержалась в дверях:

– Смотри, Марина, Алексей Степаныч уходит!

Марина сразу остановилась. Как, Алексей Степаныч уже уходит? И три месяца она его не увидит! Как же так? – Алексей Степаныч! – крикнула она. Алексей Степаныч остановился.

– Вы хотите мне что-то сказать? – спросил он.

– Алексей Степаныч… – повторила Марина и замолчала.

– Увидимся, ещё увидимся, – сказал Алексей Степаныч улыбаясь. – Я ещё соберу всех учеников, дам вам задания на лето. Увидимся обязательно!.. А вы у меня обе молодцы сегодня!

Алексей Степаныч помахал девочкам рукой и ушёл. – Знаешь, Галя, – неожиданно сказала Марина, – а я решила: буду педагогом. Вот!

91. Большими шагами

Все – в классе: и самый старший ученик Алексея Степаныча – Миша, теперь уже восьмиклассник, и самые маленькие ученики – приготовишки Сашенька и Оля. Они, как всегда, сидят рядом; Саша – тихо, а Оля вертится на стуле, как кубарик. И Лёня тут, и Шура, и Витя, и Галя с Мариной, и все другие ученики. И родители сегодня здесь.

Вот рядом с Еленой Ивановной сидит Евдокия Петровна, они о чём-то тихо разговаривают. Они теперь знакомы не только по классу – ведь Елена Ивановна бывает в доме № 5 по Садовому переулку.

Вот высокий седой, как всегда подтянутый Галин отец, а рядом с ним отец Шуры. Какой он ещё молодой, и, видно, очень торопится – всё поглядывает на часы. Марина знает – он работает в метро.

И Сашина мама тут, в своей железнодорожной форме проводника, – значит, у неё теперь перерыв между двумя рейсами, иначе пришла бы бабушка. А рядом с ней – Витина бабушка, совсем старенькая. А с Олей пришла её старшая сестра – девочка Марининого возраста.

Она шепчется с Мариной, но изредка делает Оле предостерегающие жесты: «Не вертись так!»

Алексей Степаныч не торопится начинать собрание – он, видно, кого-то ждёт и что-то пишет в своём журнале, изредка поглядывая на ребят.

Вот скрипнула дверь, и в класс осторожно вошёл Мишин отец.

Алексей Степаныч поднял голову от журнала.

– Ну вот, теперь все в сборе, – сказал он. – Я приготовил каждому из учеников задание на лето, после собрания я раздам ноты. Но раньше мы поговорим об итогах года.

– Саша Ичимов… – Алексей Степаныч смотрит в сторону Саши и вдруг делает страшные глаза. – Плохой мальчик, – говорит он вздыхая: – двоечник.

Но Саша поднимает на него глаза и улыбается.

– Что, неверно? То-то, что неверно… Саша у меня в начале года никак не мог разобрать, что к чему, а в конце получил четвёрку.

– Ах ты молодец! – умиляется Витина бабушка и укоризненно смотрит на Витю.

– Оля Матейчук, – продолжает Алексей Степаныч. – Три. Очень много вертится и в окошко смотрит.

Оля лукаво смотрит на Алексея Степаныча круглыми глазами и смеётся.

– Ну ничего, – говорит Алексей Степаныч, – подрастёт и поумнеет. Слух хороший, способности есть. У товарища учись, – говорит он Оле.

– Шура. Сыграла на экзамене не очень хорошо. Но тут есть и моя вина: не совсем подходящую программу ей дал. Ничего, Шура, всё будет в порядке! Только обязательно занимайся летом.

– Галя. Ну, Галя – молодец. Весь год ровно и хорошо работала и сделала большие успехи. Музыку любит – и поэтому музыка её любит.

И Алексей Степаныч ласково улыбается Гале.

– Витя… – Тут Алексей Степаныч делает паузу и смотрит на Витю. Под его взглядом Витя опускает голову, а Витина бабушка вздыхает и качает головой. – Так вот, Витя сыграл на экзамене неплохо, но никакие способности не могут выручить лентяя. У Вити есть кой-какая скрипичная хватка. Но отсутствие техники, привычки к труду делает его игру очень поверхностной. А нам нужны настоящие музыканты… Так вот, Витя, отметка у тебя переводная – тройка, но перевели мы тебя условно. Если не перестанешь лениться – исключим. На первом же школьном концерте в будущем году ты должен будешь сыграть большую и проработанную программу. Понял?

– Понял, – говорит Витя тихо, не поднимая головы.

– Лёня Гаврилов… Ну, вот вам пример того, как можно перебороть себя и свою лень. Лёня, который прогулял почти весь первый месяц – случай небывалый в нашем классе, – всё наверстал, шёл в году очень хорошо и получил на экзамене пять. Мне кажется, тут некоторое значение имело одно обстоятельство… – и Алексей Степаныч обводит глазами своих учеников. – Дружба, – говорит он, – вот что помогло Лёне выправиться.

Он смотрит на Галю, на Марину, но больше ничего не добавляет.

– Марина Петрова…

Марина вздрагивает и поднимает глаза на Алексея Степаныча. Что-то он ей скажет?

– О Марине Елизавета Фёдоровна сказала на экзамене: «Эта девочка шагает семимильными шагами», и с ней согласились Семён Ильич и Нина Алексеевна. И я с ними согласен. Так и нужно шагать, Марина, – большими шагами!

Он смотрит на залившуюся румянцем Марину.

– Что ж, Марина, будем и дальше идти вперёд.

И Алексей Степаныч переходит к характеристике других учеников. Он хвалит Мишу за его трудолюбие и большие успехи, говорит, что в его игре комиссия отметила уже настоящую, хорошую профессиональность.

– Ну вот, год закончен, – говорит Алексей Степаныч, – и как будто с неплохими для класса показателями. Но теперь я хочу поговорить с вами ещё об одном: о дисциплине.

Дисциплина, друзья, у нас что-то стала хромать. В чём я вижу нарушение дисциплины? Когда Витя опаздывает на урок на полчаса – это, конечно, явное нарушение дисциплины. Но есть ещё и другое нарушение, иного порядка. Например, когда кто-нибудь из моих отличников – ну, например, Марина – фыркает над пьесой, которую я ей даю, и говорит, что эта пьеса слишком лёгкая и ей не хочется её играть, – это тоже нарушение дисциплины. Не правда ли, Марина?

Ну вот, Алексей Степаныч всегда так! Уж похвалил, кажется, так, что большего и не придумаешь, и тут же вспомнил какой-то старый грех, о котором сама Марина давно уже забыла.

– Надеюсь, что в будущем году подобных случаев больше не будет, – говорит Алексей Степаныч. – Да, кстати, Марина, твоя скрипка уже в порядке, лежит в шкафу, в канцелярии… Ну, а теперь, друзья мои, подходите ко мне по очереди, я раздам летние задания и ноты. Не толпитесь: малыши – вперёд.

92. Конец года

Вот и закончился школьный год.

Закрылись двери школы: и маленького белого здания на солнечной площадке, где идут музыкальные занятия Марининого скрипичного класса, и высокие двери большого, строгого и светлого здания, где Марина учится в общеобразовательной школе.

Но что-то неплотно они закрылись, эти двери. Что-то хлопают они беспрерывно – то одна, то другая: приходят школьники, приходят учителя, родители. А сколько народу приходит узнавать о приёме!

Школьный год закончился, и пионерские отряды готовятся к лету. Они заканчивают свои зимние и начинают летние – увлекательные, заманчивые дела.

Оксана уедет через две недели – она будет помощником старшего вожатого в большом лагере. Марине жалко, что она едет не в этот лагерь, но её радует то, что лагерь, в котором она будет проводить лето, находится совсем близко от Берёзовой. Какое интересное лето предстоит! Оксана говорит, что в этом году во всех лагерях решено устроить дальние походы. Ночёвки в палатках под звёздным небом, переправы через глубокие овраги, неизведанные места…

Сколько новых звёздочек прибавится, наверно, у каждого!

Правда, Мая предупредила, что будет выдавать их очень строго – только за интересное путешествие. А если все будут интересными? Ведь впереди целое лето!

А осенью они уже будут учениками шестого класса. Подумать только – шестого!

93. Последняя глава

– Марина, положи скрипку в сетку, она там не будет тебе мешать.

– Коля, ты бы помог девочке.

Это говорят матери: Елена Ивановна и Клавдия Мироновна.

Марина и Коля едут одни. В день отъезда всей смены Марина прихворнула. И Коля тоже остался. Путь недалёкий, но всё же… Во-первых, от поезда добираться до лагеря. Во-вторых, ехать несколько часов.

Марине кажется, что это уже начало какого-то интересного путешествия.

У неё через плечо – дорожная сумка. Там билет и деньги. В плетёной сумке – еда на двоих. Это Клавдия Мироновна уложила.

Коля кладёт эту сумку в сетку. Но футляр со скрипкой он, подумав, оставляет на скамейке, рядом с Мариной. Так спокойнее – не упадёт.

– Смотри, Марина, скрипку сразу же сдай на хранение, – говорит Елена Ивановна. – И вообще зря ты её взяла – всё равно не будешь играть.

– Что ты, мама, – говорит Марина, высовываясь в окно, – как не буду? Ведь Алексей Степаныч дал мне столько интересного! Мама, «Песню без слов» дал – Чайковского! Понимаешь?

– Коля, ты помоги девочке, когда приедете, – шепчет Клавдия Мироновна, но Марина услышала.

– Мне помогать? – смеётся она. – Вот ещё! Зачем?

Но когда поезд трогается и она оглядывается вокруг – на незнакомых людей, ей вдруг делается очень приятно, что Коля тут.

Правда, в первую половину пути они почти не разговаривают. Коля читает, а Марина смотрит в окно – на бегущие мимо поля, берёзки, дачные платформы.

В лагерь они приедут вечером, но их, кажется, встретят. А если и не встретят – не беда, они с Колей дойдут и сами. Даже интересно! Правда, одной было бы скучновато идти.

Марина оборачивается и смотрит на Колю. Читает. Серьёзный какой! И не подумаешь, что это тот самый Коля Гриненко, который отбивал Лёню от музыкальных занятий, а её однажды назвал пиликалкой.

Правда, это было уже очень давно, почти в самом начале этого школьного года.

Коля чувствует Маринин взгляд и поднимает голову от книги.

– Может, хочешь поесть? – спрашивает он. – Тут у нас в сумке всякая еда.

Скажи пожалуйста, заботится! Как о маленькой.

– Нет, я не хочу, – отвечает Марина. – Мне надоело в окно смотреть. Подвинься!

Марина осторожно отодвигает скрипку и садится рядом с Колей.

– Неужели будешь там заниматься? – говорит Коля, кивая на скрипку.

– Буду, – уверенно отвечает Марина. – Хоть по часу в день. Знаешь, Коля, мне ведь Алексей Степаныч столько интересного дал на лето!

И она задумывается, на лице у неё улыбка. Может быть, она думает о том, сколько чудесной музыки ею ещё не сыграно, сколько ещё предстоит сыграть…

Коля не знает, о чём она думает, но ему нравится, что девочка не хочет и летом бросать своих занятий. Да и правда, забудет иначе всё.

Вот Лёня – отстал ведь как тогда за месяц, когда перестал заниматься!

У Коли тоже есть свои планы на лето. Интересно, какой там будет вожатый? Если подходящий человек – можно будет с его помощью сделать много интересного. Например, устроить опытный огородный участок и удобрить его почву тем новым химическим составом, который у него удался. На таком участке могут вырасти овощи невиданной величины.

А для Марины и для других ребят можно придумать интересный химический фокус – например, при помощи светящейся краски осветить вечером всю ограду вокруг этого участка.

Коля представляет себе, в какой восторг пришла бы Марина, и заранее улыбается.

Марина, может быть, останется в лагере и на вторую очередь, и он вернётся раньше неё. Женя не забыл своего обещания и хочет взять его в экспедицию младшим коллектором. Женя обещал написать ему и Марине. Возможно, что экспедиция уедет немного раньше намеченного срока, – ему придётся тогда поторопиться.

А Марина говорила, что ей будут писать многие – её вожатая обещала, и Галя, и новая подруга из Берёзовой, и Вера – молодая учительница, которая там преподаёт.

Коля искоса смотрит на Марину. Да, у неё много друзей.

Может, она заскучает там, в лагере, без своих друзей, особенно, когда он уедет и она останется одна?

Хотя что это ему на ум взбрело: в лагере – одна! Смешно сказать.

Коля прекрасно понимает, что у такой общительной девочки, как Марина, в лагере будет много новых товарищей. Да, конечно товарищей. Настоящие друзья – это всё-таки совсем другое дело. А к настоящим Марининым друзьям Коля причисляет и себя.

Они, наверно, будут дружить долго, всю жизнь: и когда станут оба комсомольцами и когда Марина кончит школу, а он – техникум.

Кем они будут тогда? Он хотел бы быть географом, как Женя, хотел бы путешествовать, исследовать и переделывать жизнь. А Марина будет, наверно, настоящим музыкантом. Она так хорошо стала играть последнее время…

Коля задумывается и смотрит в окно.

И Марина тоже посмотрела на бегущие мимо окна синие сосны. В окнах дач зажигались огни. И высоко, в темнеющем небе, зажглась первая звезда.

А колёса отстукивали и отстукивали свою дорожную песню, и кто умел слушать, тот слышал, что песня эта – о больших путях, о счастливом и неизведанном завтрашнем дне, что песня эта – о будущем.