Текст книги "Ваше Сиятельство 13 (СИ)"

Автор книги: Эрли Моури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Елисей Иванович, может я передам Бондаревой ее вещи, эйхос и орден могу вполне торжественно вручить? Мне все равно туда лететь, подбирать команду и этот, как его, обходной… – предложил я, поймав недовольный взгляд Ковалевской и многозначительную ухмылку Бабского.

– Я бы подумал, что вы после этого инцидента и говорить с ней не пожелаете, – он скрипнул тяжелой дверью сейфа, открывая ее шире. – Эйхос и ее оружие передать вам не имею права. Орден пусть вручает Бердский или Трубецкой – уж как они сами решат. На этом, господа и милые госпожи, все – самая приятная часть закончена. Теперь перейдем к части не столько приятной, сколько интересной. Ей займемся наедине с вами, Александр Петрович. Или желаете включить кого-то в обсуждение планов по предстоящей экспедиции?

Планы по организации миссии на Шри-Ланку я обсуждал с Варшавским без свидетелей. Хотя скрывать наброски нашего замысла не было необходимости, Ковалевская сама проявила инициативу и увела за собой Элизабет с Бабским.

Разговор с Елисеем Ивановичем не был долгим, поскольку пока не имелось никакой конкретики. Я лишь в общих чертах обрисовал ему требования к вимане, которая нас доставит на остров, а также пожелания по оборудованию, вооружению и составу экспедиционной группы. Все это он записал в блокнот, уточнил по срокам. Прежде чем расстаться с ним, я довел до императорского конфидента, что Ключ Кайрен Туам, переданный ему, ненастоящий. И пока изумление не сползло с его лица, объяснил ему причины. Где будет храниться Ключ настоящий, я говорить не стал, и на этом мы расстались.

Когда я вышел, желание связаться с Бондаревой во мне разыгралось с новой силой. Остро хотелось прояснить что же это такое было сегодня в зале дворца, недалеко от рабочего кабинета Дениса Филофеевича. Но, увы, эйхос Наташи по-прежнему оставался у Варшавского. Сама она то ли была еще в Москве, то ли успела вылететь на базу «Сириуса». Можно было отозвать в сторонку Бабского и попросить его обнаружить баронессу экзоментальным сканированием, однако не хотел давать ему такое поручение при Ольге. Решил вернуться к этому вопросу позже, может отозвать поручика под предлогом перекура. Алексей не курил, он мог обратиться к нему ментально и увести за собой.

Сейчас передо мной стояла чуть иная цель: визит к Глории. Хотя императрица сказала, чтобы я пришел к ней с Ковалевской, я решил сделать по-своему: оставить Ольгу с Элизабет в зале и зайти вместе с Бабским. Бабский отчасти знал о моем намерении и по этому случаю тихонько нервничал. Внешне он не подавал вида, однако, каким бы не был он хорошим менталистом, я уловил волну его скрытого беспокойства. Честно признаюсь, спектакль, который я затеял, был совершенно ненужным – несерьезно для Астерия заниматься подобной ерундой. Но мне хотелось, ведь если не баловать себя всякими глупостями, то жизнь может стать скучной.

– Елецкий, надеюсь ты там ненадолго. Не забывай, что вечером расстанемся и я улетаю как минимум дня на три, – напомнила Ольга Борисовна, когда мы приблизились к янтарному залу дворца.

– Оль, я не знаю, чего она от меня хочет. Мне нужно лишь передать ей таблички и задать несколько интересных вопросов, а вот что нужно ей… – тут я задумался, стоит ли говорить моей невесте, что Глория желала видеть ее. Все-таки такое желание со стороны императрицы выглядело странным и тревожным. Я решил сказать. Остановил Ковалевскую, придержав ее за руку и когда Бабский с Элизабет ушли вперед на несколько шагов, шепнул о необъяснимом пожелании Глории.

– Я не пойду к ней! Я не хочу с ней ни о чем говорить! Если будет настаивать, я к Денису обращусь! – вспыхнула княгиня.

– Оль, обижаешь. Отчего сразу Денис? Разве не я твой главный защитник? Во-первых, я постараюсь все повернуть так, чтобы тебе не пришлось заходить. Уточню, что ей нужно и как-то закрою этот вопрос. А во-вторых, если даже тебе придется с ней встретиться, то уж поверь, в обиду я тебя не дам, – заверил я, входя в янтарный зал.

– Я сама себя в обиду не дам! – отозвалась Ковалевская, раскрасневшись от волнения.

Кивнув караульным гвардейцам у двери в покои императрицы, я направился к другой двери, той за которой находился ее камергер – так советовала делать мне сама Глория. Постучал. Выглянул какой-то неведомый мне старичок в серебристом кафтане, за ним появился Эрест Павлович. Он сразу понял меня, кивнул и сказал:

– Сейчас, ваше сиятельство, доложу. Ее величество уже спрашивала о вас.

– Бабский, с вещами за мной, – распорядился я, когда дверь в комнаты камердинеров закрылась.

Не люблю я армейский язык, но он для многих понятнее. Вот и поручик браво вскочил с дивана, хватая рюкзак с табличками. Подчиняется, хотя он старше меня и по званию, и по возрасту, и формально не должен подчиняться – ведь лондонская операция окончена, группа распущена.

Вдвоем с поручиком мы остановились напротив высокой двери, покрытой золоченой резьбой. Сверкая аксельбантами, ее усердно стерегли два рослых гвардейца.

– Я точно там нужен, ваше сиятельство? – забеспокоился Бабский.

– А как же у самой императрицы без ее любимого пуделя? – с усмешкой отозвался я. Алексей Давыдович – хороший человек, но были у меня с ним кое-какие мелкие счеты. А я, мелочная душа, решил эти счеты сейчас свести. Честное слово, беззлобно, но для забавы. Пудель любит шутить, пусть оценит мой юмор тоже.

– Но это же как бы личное, – попытался возразить он.

– Сэм, ты чего, дрейфишь? Под вражескими пулями не дрейфил, а тут уже готов обосраться? Или тебя предварительно в туалет сводить? – я повернулся к нему и в этот момент высокая дверь открылась.

– Прошу, ваше сиятельство, – пригласил Эрест Павлович.

Я подтолкнул Бабского вперед.

– Ее величество только о вас распорядилась, – воспротивился камергер.

– Ее величество будет рада. Она с огромным нетерпением ждет нас двоих, – настоял я, уверенно проталкивая Бабского дальше.

«Ваше сиятельство, Глория в гневе бывает страшна!», – ментально застонал Бабский.

«Главное не навали ей кучу в покоях. В хранилище Уэйна можно – здесь нет!», – весело ответил я ему.

Вообще, не ожидал от боевого пуделя такой робости, да еще перед кем! Перед нашей общей любовницей! Как же все интересно поворачивалось! Наверное, многие меня не поймут, но я любою такие моменты – в них и раскрывается вкус жизни.

– Елецкий! Это что за самовольство⁈ Я приглашала тебя и Ковалевскую! – Глория появилась со стороны столовой в черном с золотыми узорами платье.

– Это сюрприз, ваше величество! Мы к вам с приятнейшим подарком. И вышло так, что мы с Алексеем Давыдовичем одновременно по вам соскучились, – сказал я, бодро направляясь к столу. – Сэм, не стой столбом, – я обернулся на сбитого с толка виконта. – Выкладывай подарок! Императрица ждет!

– Я тебе говорила, Елецкий! Много раз, говорила, как мне хочется тебя убить! – в глазах Глории первоначальное возмущение сменилось любопытством.

– Ваше величество, почти те же самые слова мне часто говорит сама богиня – Гера. Вы с ней очень похожи. Наверное тем, что обе божественны, – я заметил, как на губах англичанки заиграла улыбка. Ей понравился мой скрытый комплимент.

– Позвольте, ваше величество, для вас старался, – наконец подал голос поручик, стукнув о стол первой табличкой, вытянутой из рюкзака.

– Бабский! А тебе не кажется, что ты даже не соизволил меня приветствовать, как то положено? – Глория подошла к столу. – С Елецким мы сегодня виделись, с тобой еще нет!

– Извиняюсь, ваше величество! – поручик даже слегка побледнел. – Нижайше прошу прощения! Забылся! Здравия вам и всему императорскому дому!

– Выкладывайте, чем вы там меня решили порадовать, – Глория, стоя с противоположной стороны стола, разглядывала ложившиеся перед ней в ряд древние реликвии.

Полагаю, она догадывалась что это за таблички. Ведь ее осведомленность вряд ли слишком уступала осведомленности Дениса Филофеевича. Тем более у герцогини Ричмонд имелись свои надежные источники информации в Лондоне. Однако, я пояснил:

– Это те самые Таблички Святой Истории Панди. Мы с Алексеем Давыдовичем и прежде делали тебе, дорогая, кое-что приятное. Решили не изменять сложившийся традиции, и он, и я вместе делаем сейчас приятное, правда же? – я заметил, как изменилось лицо императрицы. Конечно, она поняла мой вполне прозрачный намек.

– Как ты смеешь, Елецкий!.. Как смеешь со мной так⁈ – Глория бросила короткий взгляд на Бабского, мигом ее глаза вернулись ко мне.

– А что не так? Разве мы собрались здесь не для того, чтобы отбросить лишние формальности и поговорить по душам? – спросил я, видя, как Бабский, отведя взгляд, ковыряется в рюкзаке, хотя все его таблички давно лежали на столе.

– Ты ему сказал, Бабский⁈ – взгляд Глории метнулся к поручику.

– Нет. Не он, – ответил я за виконта, которому этот разговор явно был не по душе. – Не надо обвинять Алексея Давыдовича. Это сказала Гера. Все та же распрекрасная Гера. И я чуточку все-таки маг: если требуется, умею вытягивать истину. Например, как было с Козельским.

– Бабский выйди! С тобой потом отдельно поговорю! – порывистым движением руки Глория указала на дверь.

– Позвольте, ваше величество, еще кое-что вам в дар… – виконт извлек из рюкзака что-то, завернутое в бордовый велюр. – И сразу ухожу… Сразу! – его пальцы торопливо развернули ткань, являя массивное золотое колье с красными камешками. – Специально для вас, ваше величество, из сокровищницы герцога Уэйна. Вещь не только красивая, но и древняя, магическая. Силу которой предстоит определить.

– Хорошо, Алексей. Спасибо. Сейчас оставь меня Елецким, – смягчилась императрица. – И поскорее!

Шаги Бабского стихли за моей спиной, и хлопнула дверь. Глория быстро обошла стол, остановилась напротив меня.

Вот он прекрасный момент истины.

Глава 12

Опасная дама в красной «Электре»

– Граф, ты забылся⁈ Я не принадлежу тебе! Как ты смеешь так со мной, да еще перед этим виконтом! – негромко, но раздраженно произнесла она.

– Правда, не принадлежишь? Я думал то, что ты говорила мне в эйхос стоит немного больше, чем несколько раз сделать друг другу приятное в постели. Если ошибся, то прости – зря поднял этот вопрос. Пойду, меня ждет Ольга, – я повернулся, зная, что англичанка меня сейчас остановит.

Ее волнение выдала не только напряжение в ментальной ткани, но и голос, переставший быть властным, как несколько минут назад:

– Я тебя не отпускала, Елецкий!

– Все-таки хочешь поговорить? Так говори, – я остановился. – Расскажи, как ты все это представляешь? Мне очень интересно: ты будешь говорить сладкие слова мне, а потом в твоей спальне будет появляться кто-то другой, например Бабский.

– Не смей говорить так! – ее голос стал еще тише и дрогнул.

– Ты помнишь нашу последнюю встречу? Ту самую, когда я уходил от тебя через окно. Я помню каждую мелочь в тот вечер и ночь. Особенно хорошо помню слова, которые я услышал от тебя в эйхосе, когда уходил. Ты сказала… – я выдержал паузу, затем произнес точно то, что сказала в ночном сообщении императрица: «Я тебя люблю!.. Приходи почаще! Пожалуйста!». Так же, ваше величество? И я знаю, что ты говорила моей матери.

– Я тоже все помню. Очень хорошо помню, – она обмякла, подняла со стола колье, подаренное поручиком, перебирая его в пальцах. – У тебя есть Ковалевская и еще несколько женщин.

– У тебя есть маркиз Луис Этвуд и, наверное, кто-то еще. Только в этом мире, моя дорогая, волей верховного бога мужчинам позволено чуть больше. Сейчас ты для меня не императрица, а женщина, – я взял ее руку и притянул к себе.

– Просто женщина. Елецкий, ты умеешь уколоть. И я сейчас не пойму, приятно мне это или нет. Но мне точно приятно, что тебя тронуло это… С Бабским. Очень приятно, что я могу тебя так зацепить, – Глория усмехнулась с едва заметной горечью. – Я не должна перед тобой объясняться, но хочу, чтобы ты знал, как вышло с виконтом. Он приходил ко мне от Коллегии. Его кто-то там назначил ответственным за надежность ментальной защиты моих покоев. Он мне нравился: веселый, необычный, милый. Я видела, как он на меня смотрит. В общем, вышло так, что он поцеловал мне руку. Я сама его к этому подтолкнула, сказала, чтобы он был со мной мил и как-то это проявил. Его смелости хватило поцеловать руку, но не просто так, а горячо с явным мужским желанием. Потом я позволила поцеловать колено, потрепала его кучерявые волосы и позволила поцеловать выше.

– Глория! – я заглянул в ее глаза, смелые, с синим отливом. – И дальше? Позволила еще выше?

– Разве в этом есть что-то странное? Тем более для женщины, муж которой стар. Я не могу и не хочу быть всегда императрицей. Мне хочется быть женщиной. В отличие от многих других такую роскошь я могу позволить себе не часто. Ты этого не в состоянии понять, – она уронила колье на стол.

– Нет, я понимаю. Очень понимаю тебя, – я кивнул, хотя прежний Елецкий протестовал во мне.

– Представь, мне нравилось внимание Бабского. Нравилась его робость, его трепетность. Нравилось, как он все это делает. Я позволяла ему ласкать меня там, всякий раз, когда он приходил, – произнесла она. – Тебя это разволновало?

– И он тебя ни разу не взял по-настоящему? – я будто не заметил ее вопрос.

– Взял, но это было задолго до тебя. Когда появился ты, у меня с ним ничего не было. Я к нему не относилась серьезно. С тобой все иначе. Пойми это, прежде чем обвинять меня. Еще раз говорю: с ним у меня нет ничего серьезного, просто немного удовольствия. Удовлетворен, ревнивец? – она мягко улыбнулась.

– Поцелуй меня и признай, что ты виновата, – я обнял ее, положив руки ниже талии.

– Я не виновата, – все еще улыбаясь, императрица покачала головой.

– Все равно кое в чем виновата. Признай. Меня это дразнит, – настоял я, слегка сжимая ее ягодицы.

– Хорошо, я виновата. Прости за измены. Это было так сладко, – ее губы припали к моим, а ладонь нащупала мой член. – И стало еще слаще от мысли, что тебя это разволновало.

– Обещай, что это не повторится, – прошептал я, она меня заводила все сильнее.

– Не обещаю, Елецкий! Смирись. Люби меня такой, какая я есть, – ее губы обожгли мои, а ладонь сильнее сжала холмик в моих брюках.

– Какая ты развратница! – с легким раздражением выдохнул я. Если бы не Ольга, дожидавшаяся меня, я бы не сдержался – подхватил Глорию на руки и сделал бы несколько шагов вправо, чтобы там уронить на диван.

– Хочу тебя… – потираясь о меня, прошептала Глория. – Прямо сейчас хочу.

– Прости, не могу так. Здесь Ольга. Это будет подло по отношению к ней, – я поцеловал императрицу и отпустил.

– И к Филофею подло… Ты прав. Я совсем голову потеряла, – она вздохнула, отходя на шаг. – Я не должна такого даже думать. Зови сюда Ковалевскую. Хотя нет, постой. Эти Таблички, спасибо за них. Спасибо, что помнил о моей просьбе и постарался. Но увы, они теперь для меня бесполезны. У Луиса больше нет шансов занять британский престол.

– Отчего так? Он же был почти в фаворитах и все по-прежнему ждут смерти прямого наследника, – я не следил за развитием событий в борьбе за корону на Альбионе, но, насколько мне помнилось, прогнозы самой Глории, насчет будущего восхождения на трон маркиза Луиса Этвуда, были куда более оптимистичными.

– Круг Семи Мечей подтвердил: право герцога Гилберта приоритетно. Они нашли древние родовые грамоты, подняли записи в архивах Манчестера. Так что увы, Луис вместе со мной в печали. Как-то все очень плохо складывается в последние дни для меня и моего сына. Я даже не уверена, что теперь пожелаю вернуться в Лондон, – пальцы императрицы погладили выпуклые знаки на древних табличках.

– Герцог Гилберт – близкий друг нашего заклятого «друга» герцога Уэйна, я правильно понимаю? – уточнил я, вспоминая ту пеструю информацию о связях Уэйна.

– Да, давний друг. Теперь их союз еще крепче. У Энтони Уэйна нет шансов занять престол, но у него огромные деньги и тайная власть. У Ричарда Гилберта теперь имеется приоритетное право. А дни наследника сочтены. Он вряд ли протянет и пару месяцев, – Глория печально глянула на меня.

– Грустишь по Филофею? – спросил я, накрыв ее ладонь.

– Да, – ответила она и добавила. – Это честно. И еще беспокоюсь о своем будущем. Не столько своем, сколько волнуюсь за будущее Эдуарда. Ему нет места в России. Скажи мне… Ты не обманул в том, что Ковалевская знает о наших отношениях.

– Нет. У меня от нее нет секретов. Я могу что-то недоговаривать, не вдаваться в подробности, но главное она знает, – я ожидал, что она именно сейчас потребует позвать Ковалевскую.

Так и вышло.

– Ты очень, очень необычный человек, граф Елецкий. Или маг Астерий – не знаю, как правильно… – императрица помедлила, потом сказала. – Пригласи свою невесту. Я должна с ней поговорить.

– Зачем, дорогая? Ты же знаешь, для Ольги встреча с тобой не будет приятной. Я не хочу портить ей настроение. Ей и так сегодня досталось из-за инцидента с Рыковым, – заметил я, все еще ожидая, что Глория спросит и о скандале недалеко от приемной цесаревича.

– Все-таки пригласи. Обещаю, что я ей не испорчу настроение. Скорее, наоборот – я ее немного успокою. Хочу коснуться прошлого, где было много непонимания с ее семьей. Полагаю, у нас может быть какое-то примирение, и для этого, лучше всего мне поговорить именно с Ольгой. С Ольгой, а не с князем, – утвердилась императрица. – И еще, поскольку она знает о наших отношениях, я постараюсь объяснить ей, что я никаким образом на тебя не претендую.

– Это будет очень благородно с твоей стороны, – согласился я. Мне даже в голову не могло прийти, что Глория переступит через себя и пойдет на такие шаги. Неужели, ей так припекло с последними событиями в Британии, что она спешно пересматривает планы на свое будущее? Снова в голове возникло много вопросов. Однако, прежде чем позвать свою невесту, я решил спросить англичанку о том, что собирался расспросить еще перед вылетом в Лондон. – Позволь еще один отвлеченный вопрос. Насколько я знаю, при Верховной Коллегии магов есть служба, что-то вроде разведки. Кажется, называется Бюро Магический Слежений. Они на тебя работают?

– Дорогой мой, тебе это не обязательно знать. Какие бы ни были у нас с тобой добрые отношения, я не могу говорить тебе совершенно все. Знаю, у тебя еще больше тайн, которые ты не спешишь выложить передо мной. Например, твои закрытые для всех вопросы с цесаревичем. Один из которых «Сириус», – англичанка лукаво покосилась на меня, давая понять, что о секретном детище цесаревича ей многое известно. – И я даже не пытаюсь расспрашивать тебя об этом, понимая, что есть обязательства по неразглашению.

– И все же, разведка Коллегии касается непосредственно меня. Мне кое-что важно понять, – настоял я.

– Хорошо, маг Астерий, там есть мои интересы. И не только мои. Но смею заверить, чтобы убрать все прежние подозрения: мои интересы не идут в разрез с интересам нашей империи. Это большей частью вопросы моей власти и осведомленности. Прежде они для меня были важны, теперь… – она пожала плечами. – Даже не знаю, что будет теперь.

Мне показалось, будто в ее глазах появился пепел, сама она уже не казалась молодой не по годам. И во мне шевельнулась жалость к Глории. Почти каждый знает ее, как властную стерву, в достижении своих целей, часто поступающую жестоко. Но я знал иную сторону Глории с тех пор, как она открылась мне.

– Дорогая, я помогу тебе. Поверь, я не бросаю своих женщин, – я вернулся к императрице и обнял ее. – Если потребуется, постараюсь отстоять твои интересы перед Денисом Филофеевичем. Ты знаешь – он не жестокий человек. Он не будет сводить с тобой счеты. По этой разведке магов Коллегии еще кое-что хочу спросить: Бабского в мою группу они подсунули по твоему указанию или он целиком их человек?

– По моему. Он предан мне. Он и еще некоторые из Коллегии. Я пожелала, чтобы Бабский и еще кое-кто участвовал в твоей лондонской операции. При этом мое желание совпало с желанием некоторых архимагов. Если так важно, могу назвать их, – Глория строго смотрела на меня. – Еще знаю, что они оказывали на тебя ментальное влияние, чтобы ты сделал нужный выбор в свою группу.

– Ух, ты как интересно! Среди них, кто об этом всем беспокоился, Рыков, верно? Знаю точно, что его инициативой было включить Бондареву в мою группу, а Бабского так, чтобы он следил и за мной, и за ней, – сказал я то, что успел выяснить прежде. Глория как-то неуверенно кивнула. И я спросил еще: – Ты можешь узнать, кто пытался меня опорочить, отчего Рыков так орал возле приемной цесаревича?

– Елецкий, могу точно сказать одно: у Рыкова свои интересы – интересы, основанные на высоких правах и возможностях Верховной Коллегии. Ты для него – враг. Враг прежде всего потому, что ты от независим от Коллегии. По их мнению, любой маг должен вести свою деятельность лишь под началом Совета Семи и согласовывать работу с ними. Они не обращают внимания на всяких мелких магов, практикующих частным образом, но ты взлетел так неожиданно и высоко; ты весь сияешь от славы и внимания – вот это их особо задевает. Ты враг им потому, что так много умеешь, делаешь то, что для многих невозможно. И еще Рыков наивно думает, что ты для меня тоже враг. Но ты для меня… – губы императрицы снова коснулись моих. – Ты сам знаешь, кто ты для меня. Я знаю, что Рыков, Змеев и еще кое-кто из Совета Семи, придут искать моей поддержки, чтобы найти на тебя управу – так сказал мне один осведомленный человек. И они до глупости уверены, что в этом вопросе я буду на их стороне. Хотя, теперь Бабский знает, кто ты для меня. Скорее всего он это донесет до того же Рыкова, и они поймут, что с моей стороны поддержки им не будет. Я могу запретить Бабскому говорить о нашей связи с тобой.

– Не надо. Бабский не скажет. Теперь это мой человек. Я на это надеюсь, – ответил я и поторопился: – Прости, обещал Ольге, что не задержусь у тебя долго. Она, наверное, там вся извелась.

– Зови Ковалевскую, – подтолкнула меня Глория. – Потом поговорим об угрозе для тебя со стороны Верховной Коллегии. Уверяю, здесь я могу быть тебе намного полезнее, чем Денис Филофеевич. Он просто не знает, как там все устроено. Кстати, Бондарева точно не беременна от тебя?

– Нет. Обещаю, – отозвался я по пути к двери.

Когда я вышел, то увидел Ольгу, сидевшую уже на другом диване. Рядом что-то энергично объяснявшего ей Бабского. Элизабет беспокойно расхаживала по залу.

– Ольга Борисовна, прошу! Ее величество желает вас видеть! – позвал я, не отходя от караульных гвардейцев.

– Я не пойду! – Ковалевская встала.

– Оль, – я быстро подошел к ней, взял ее под руку и, уводя от Бабского, зашептал: – Оль, пожалуйста, так надо. Я обещал, что тебя приведу, она в свою очередь пообещала, что этот разговор не станет для тебя неприятным. Полагаю, она хочет замять прошлое, может в чем-то извиниться перед твоей семьей через тебя. Уступи мне и ей, и прошу, будь снисходительной.

– Правда? Как-то очень не похоже на Глорию то, что ты сказал сейчас, – Ковалевская, нахмурив брови, глянула в сторону двери в покои императрицы.

– Правда, – заверил я. – Вспомни наши прежние разговоры о ней. Ведь ты сама знаешь, что там не все однозначно, и у Глории тоже есть своя правда.

– Хорошо. Но если мне что-то не понравится, я сразу уйду, и даже ты меня не остановишь, – убрав мою руку, Ковалевская решительно направилась к покоям ее величества.

Я успел предупредить караульных:

– Ее величество ждет княгиню! – и вошел следом за своей невестой.

Мы прошли в комнату, в которой я только что общался с Глорией. На столе по-прежнему лежали Таблички Панди и драгоценное колье, подаренное виконтом.

– Здравия ваше императорское величество, – с небрежностью сказала Ковалевская.

– Проходите, Ольга Борисовна. Понимаю, вы не стремились видеть меня, но иногда наступает такое время, что людям есть о чем поговорить и их разговор может стать взаимно полезным. Присаживайтесь, – Глория указала на диван и стоявшее рядом кресло, затем неожиданно обратилась ко мне: – Александр Петрович, оставьте нас наедине.

– Ваше величество, я бы хотел присутствовать. Ольга Борисовна без меня может почувствовать себя неуютно, – возразил я, не ожидая такого поворота.

– И все же я попрошу. Мне придется тронуть некоторые вопросы, касающееся прошлого, которого вы можете не знать. Быть может Ольга Борисовна не пожелает говорить о них при вас. К тому же это разговор двух женщин, в котором не всегда должен присутствовать мужчина, – настояла англичанка.

– Оль? – я вопросительно глянул на Ковалевскую.

– Идите, граф, – холодно сказала она и присела в кресло.

Пока я шел к двери, они молчали. Оставалось надеяться, что их беседа будет проистекать мирно, и Глория не потреплет нервы Ковалевской, которая сегодня пережила из-за меня много неприятного. Пока Ольга была занята, я решил воспользоваться помощью Бабского в поисках Бондаревой. Он меня понял, еще до того, как я обозначил цель, но, прежде чем преступить, сказал:

– Зачем же вы так при императрице, Александр Петрович⁈ Я был готов под землю провалиться!

– Нормально все. Она очень понятливая женщина. Я немного подшутил над тобой – ты же любишь шутки. Кое-что выяснил с ней, – я примирительно улыбнулся, достал коробочку «Никольских» и тут же спохватился: курить здесь нельзя.

– Ничего себе шуточки! Она ругалась, кричала на вас? – не унимался поручик.

– Нет, успокойся, Сэм. Я не понимаю, чего ты ее так боишься. Пуль не боишься, не боишься злых бритишей, а ее боишься, – я глянул на Элизабет, слушавшую в пол-уха наш разговор, она улыбнулась и отвернулась.

– Глория тоже бритиш, – полушепотом открыл мне «секрет» Бабский, теперь в его глазах появилась веселая искра – шутил, значит прежние страхи его отпустили. – А если серьезно, сам не знаю причин, – продолжил он. – Меня при ней охватывает волнение. И нравится она мне, если честно. Как женщина. Очень нравится.

– Ревнуешь ее ко мне? – я прищурился, забавлял меня этот пудель. И в то же время нравился – неплохой он парень.

– Да. Но вы – это вы. Вы почти как бог. Не имею права ревновать, но есть такое, – пояснил виконт.

– Ладно, как-нибудь еще поговорим о ней и о всех нас. Сейчас займись поисками Бондаревой – на данный момент это самое важное, – попросил я и, оставив поручика на диване, направился к Элизабет.

– Какой беспокойный день, мой демон. Сочувствую, – баронесса вместе со мной отошла к приоткрытому окну, из которого виднелся залитый летним солнцем сад.

– Увы, прежде всего для Ольги. Она слишком волновалась, пока меня не было? – спросил я, глядя на дворцовый сад, и оперся на подоконник.

– Возмущалась, что тебя долго нет. Говорила, мол, ты обещал с императрицей поговорить быстро, а сам… Но не так чтобы слишком. По крайней мере не ругалась. Ее Бабский успокоил, сказал, что серьезные вопросы, связанные с Лондоном. Хочешь отвлечься? – баронесса слегка, будто невзначай толкнула меня бедром: – Ленская где-то здесь во дворце – прислала мне сообщение, очень хочет тебя видеть.

– Дорогая, не сейчас, – я покачал головой – уж встреча с Ленской сегодня была совсем неуместна.

– Так она предлагает встретиться завтра нам втроем или послезавтра – когда у тебя будет время. Саш… – Стрельцова прижалась ко мне, одновременно поглядывая на коридор и караульных гвардейцев. – Помнишь, как было, когда мы с ней вдвоем, и ты в постели. Тебе же понравилось. Мне хочется повторить, это так… у меня мурашки. Как вспомню, – она прижалась еще сильнее и своим особым томным голосом с английским акцентом добавила: – Мурашки там….

– Элиз! Ну-ка не дразни меня сейчас! – моя рука скользнула по ее животу.

– Ваше сиятельство! – подал голос Бабский. – Она здесь!

– В смысле? – прервав разговор со Стрельцовой я направился к поручику. – Бондарева здесь⁈

– На дворцовой стоянке, – поручик глянул на экран своего эйхоса, с мерцавшей на нем картой. – Очень похоже, что она рядом с вашим «Гепардом». Насколько я помню, он стоит здесь, – Бабский постучал пальцем по экрану. – Может, она вообще сидит в вашем «Гепарде»?

– Я побежал туда! Элиз дождись Ольгу! – попросил я Стрельцову.

– Пусть Бабский дождется! – не согласилась баронесса. – Саш, это может быть ловушка магов! Я должна быть с тобой!

– Хорошо, идем, – я решил поддаться ей: все-таки моя чеширская кошечка редко вступает в споры и ей надо иногда уступать. – Леш, дождись, пожалуйста, Ольгу Борисовну! Если выйдет до моего возвращения, идите к стоянке!

Мы почти бегом направились к выходу. На ступнях большой мраморной лестницы, выходящей из дворца, я замедлил шаг, частично перенося внимание на тонкий план, сканируя. В первую очередь искал магов. Они были в саду и на парковке: справа в черном «Елисее», и прямо ближе к фонтану и еще у стелы, но интуиция пока не стала тревожным звоночком. На всякий случай я активировал магический щит в левую руку и быстрым шагом направился к своему «Гепарду». Не доходя до него шагов тридцать, я почувствовал Бондареву. Она сидела в новенькой красной «Электре» на заднем диване. В салоне был еще кто-то. Эта «Электра» припарковалась через три эрмимобиля от моего «Гепарда» явно не случайно. Видимо Бондаревой не составило труда определить, где находится именно мой эрмимобиль.

– Спокойно, Элиз. Все хорошо. Она здесь, – сказал я Стрельцовой, чувствуя, что англичанка слишком взволнована.

Замедляя шаг, я миновал «Гепард» и пошел к «Электре». Когда до ярко-красного эрмимобиля осталось пять шагов, дверь открылась и появилась Бондарева. Лицо менталистки украшали черные очки и большой лиловый синяк. Губы опухли, похоже на них еще были следы крови.

Глава 13

Пламя Кецалькоатля

– Рыков так тебя? – спросил я с ходу, все еще удерживая часть внимания на тонком плане.

– Рыков, – согласилась Бондарева и, заглянув в салон «Электры», попросила: – Геннадий Семенович, пожалуйста, погуляйте пока возле фонтана. Нужно поговорить с этими людьми наедине.

– Убью этого скота! Где его найти⁈ – во мне вспыхнула злость. Излишне резко я взял менталистку за руку, разглядывая ее разукрашенное лицо.

– Успокойтесь, корнет! Пора бы давно понять: я – не девочка для битья. Его уже увезли в Палаты Надежды с разбитым лицом и переломами пальцев и ребер. Садитесь в эрмик – нужно объясниться. Элизабет тоже может присутствовать.

– А можно на «ты» или мы стали чужими? – я не спешил принять ее предложение насчет общения в салоне «Электры» – хотелось покурить на свежем воздухе.

– Можно и так. В общем, прими мои извинения. Я сделала большую глупость: хотела зацепить его побольнее – я про мужа, – Бондарева приподняла очки и приложила к синяку тампон, смоченный чем-то. – Это уже сегодня утром я с ним начала скандалить. Вчера у нас день и вечер прошел мирно, может потому, что я его почти не видела. Появился ненадолго, поспрашивал как прошла наша миссия и уехал до вечера в Коллегию. Дура, зачем я осталась у него ночевать! Элизабет, отойдите, пожалуйста, прогуляйтесь у фонтана – мне нужно с графом поговорить наедине! – неожиданно решила штабс-капитан.