Текст книги "Голоса в ночи"

Автор книги: Эрин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава XIV

Воробей собирал рассыпанные по полу травы. Какой нелепый расход драгоценных лекарств! Он, разумеется, потратил на Львиносвета самые простые травы, но с началом снегопадов даже обычной крапивы не доищешься! Вчера Яролика и Лисохвост убили полдня на поиски лекарственных трав, и только к ночи смогли принести в лагерь по несколько стебельков тимьяна и просвирника. Воробью не хотелось даже думать о том, что ждет их впереди.

– Милли!

Радостное мяуканье Иглогривки вывело Воробья из задумчивости. Он сглотнул голодную слюну, почуяв запах свежей мыши.

– Сколько тебе повторять, – раздался капризный голосок Иглогривки, – я не хочу есть!

Мили принялась рвать мышку.

– Ну, скушай хоть кусочек!

– Не хочу, – фыркнула Иглогривка.

– Ну, хотя бы капельку, ради мамы, – умоляла Милли.

– Не хочу есть, я не голодна!

Воробей подошел к гнездышку больной. Дотронулся носом до щеки Иглогривки. Шерсть у нее была влажная, но не горячая. Значит, жара нет. Он проник в ее чувства – там все было в смятении, вина, стыд и горечь мешались друг с другом.

– У нее снова началось воспаление в груди? – в страхе прошептала Милли.

– Оставь мне еду, – сказал Воробей. – Чуть попозже я осмотрю ее еще разок и попробую уговорить поесть.

Милли не тронулась с места.

– Я хочу знать, что с моей дочерью! Она больна?

– Возвращайся в лагерь, – прошипел Воробей, чувствовавший, что выяснить причину дурного настроения Иглогривки будет гораздо проще без назойливой заботливости Милли. – Мне нужно как следует осмотреть ее.

Милли заколебалась.

– Я немедленно сообщу тебе, как только что-то выясню, – пообещал Воробей. Милли, наконец, направилась к выходу, но в каждом ее шаге чувствовалась каменная тяжесть сомнения.

– Ну почему она постоянно допекает меня своей заботой? – прошипела Иглогривка, как только ежевика перестала колыхаться за спиной у Милли.

– А ты не догадываешься? – буркнул Воробей. Он наклонился над больной и принюхался к ее дыханию. Оно было свежим и чистым. Никаких следов заражения. Воробей положил лапу на грудь Иглогривки. – Ну-ка, вдохни и выдохни изо всех сил. – Нет, дыхание его пациентки было глубоким и чистым, без хрипов.

– Значит, аппетит пропал? – спросил Воробей. Ее чувства были открыты ему, словно озаренная солнцем поляна посреди леса. Он чувствовал упрямство, стягивавшее ее шкуру, и одновременно – лютый голод, когтивший пустой живот.

– Пропал!

– Врушка.

– Ч-что?!

Воробей ощутил ее изумление.

– Ты можешь сколько угодно дурачить Милли, но меня не проведешь. Тебе не стыдно заставлять мать сходить с ума от тревоги только из-за того, что ты вдруг вообразила себя недостойной есть то, что поймано другими? По-моему, ты поступаешь глупо и жестоко, вот и все.

– О чем ты говоришь? – пролепетала Иглогривка, обдав его раскаленной волной смущения.

Воробей заговорил мягче.

– Я знаю, ты считаешь, будто это справедливо, – он присел рядом с ней. – Но все не так просто.

Иглогривка отвернулась.

– Я не охочусь. Значит, не должна есть.

– Ромашка тоже не охотится, – напомнил ей Воробей. – Ей что, тоже нужно умереть с голоду?

– Она заботится о котятах! – пробурчала Иглогривка.

– А ты позволяешь ей отдохнуть, играя с котятами в моховой мяч.

– Это любой кот может!

– Пусть так. А что ты скажешь насчет Пурди и Кисточки? Они тоже не охотятся.

– Они старые, они свое отохотились.

– Это так, но теперь они стали бесполезными. Может быть, лишить их еды, пусть умирают с голоду?

Иглогривка в ужасе отшатнулась от него.

– Что ты говоришь! Мы не можем так поступить! Они – часть нашего племени. Наш долг заботиться о них. – Сухой папоротник зашуршал под ее лапами. – Без них наше племя осиротеет.

Воробей промолчал, позволив ей как следует вникнуть в свои слова. Потом сказал:

– Думаешь, без тебя наше племя не осиротеет?

Она не ответила.

– Племя приносит тебе еду, потому что считает тебя достойной. И потому, что лишь забота о других делает кота настоящим воителем. Наши соплеменники гордятся тем, что могут помочь тебе.

– Но я хочу хоть чем-то отплатить им за заботу! – со слезами в голосе воскликнула Иглогривка.

– Хорошо, – легко согласился Воробей. – Давай. Вылезай из гнездышка.

Зашуршали ветки, тело Иглогривки с глухим стуком шлепнулось на пол.

– Если тебе не достаточно приглядывать за Кротиком и Вишенкой, позволяя королевам хоть немного отдохнуть, то я найду тебе кучу других занятий. – Воробей обвел хвостом свою пещеру. – Например, мне не помешало бы, чтобы возле лужи всегда были сложены свежие комки мха, и я мог бы брать их, когда нужно промыть раны или утолить жажду больного. Яролика приносит мне свежий мох раз в несколько дней. Я был бы очень рад, если бы ты взяла на себя проверять его, очищать от грязи и колючек, а потом скатывать в шарики и складывать возле лужи.

– Конечно! – воскликнула Иглогривка. Воробей почувствовал, что ее настроение стремительно улучшается.

– Если можешь, подметай пол, – продолжал он. – Ты же видишь, сюда с утра до ночи ходят коты. К вечеру все мои травы раскиданы по полу. Выметай грязь, подбирай все разбросанные листья и складывай их возле кладовки.

– Легко!

– Есть дело и посложнее. Мне нужен помощник, который будет регулярно проверять мою кладовую и смотреть, какие травы подходят к концу, – сказал Воробей. – Вот это была бы настоящая помощь! – Он подошел к расщелине в скале, где хранил свои запасы. – Я сейчас вытащу все травы наружу, и мы с тобой вместе их разберем.

С этими словами он начал выбрасывать из кладовой сверток за свертком. Многие травы оказались совсем сухими и рассыпались у него в лапах. Добравшись до дальней стены, Воробей почувствовал под лапой что-то пушистое. Вытянув коготь, он подцепил и вытащил наружу клочок шерсти. Стоило Воробью обнюхать его, как у него бешено забилось сердце.

Это была шерсть Остролистой!

Но как она могла попасть сюда? Неужели их сестра восстала из мертвых?

Но этого не могло быть.

Нельзя быть таким мышеголовым.

Остролистая одно время была ученицей Листвички. Должно быть, ее шерсть когда-то зацепилась за шероховатый выступ стены, да так и остался там. Теплый запах сестры хлынул в сердце Воробья. На мгновение он снова вернулся в детскую, вновь возился и кувыркался вместе с Львенком, а строгая Остролисточка опять недовольно фыркала на них.

«Поймай, Воробьишка!»

«Остролисточка – тихоход-улитка!»

– Воробей? – настойчивый голос вернул его из прошлого в настоящее.

– Это все, Иглогривка, – пробормотал Воробей, пряча шерсть Остролистой в трещину скалы.

– Воробей! – снова позвал голос.

– Начни складывать вместе похожие листья, – попросил он. – Я сейчас.

–  Воробей…

Теплое дыхание коснулось шерсти на его ушах.

Он резко обернулся, ободрав шерсть о скалу. Но в тесной расщелине никого не было. Только кошачий запах сгустился в неподвижном воздухе.

«Щербатая».

Он выбрался из расщелины. Иглогривка стояла возле стены, обнюхивая травы.

– Я подбираю травы, – похвасталась она.

– Отлично, отлично, – пробормотал Воробей, беспокойно кружа на одном месте, втягивая в себя воздух. Морозный холод сопровождал запах Щербатой. Зачем она приходила? Сегодня была ночь полулуния. Значит, вечером он отправится к Лунному озеру, чтобы открыть свои сны предкам-воителям. Зачем же она пришла сейчас? Какое неотложное дело привело ее сюда?

«Иди за мной, —раздался у него над ухом сиплый голос Щербатой. – Не волнуйся, меня не слышит никто, кроме тебя».

– Что ты здесь делаешь? – прошипел Воробей.

«К тебе пришла».

Иглогривка подняла голову.

– Что ты сказал?

– Ничего! – поспешно выпалил Воробей. – Я… мне нужно выйти ненадолго. Ты умница, продолжай разбирать листья. Я скоро вернусь.

Следуя за запахом Щербатой, он вышел из палатки и пересек поляну.

– Неужели нельзя было дождаться ночи? – с раздражением спросил он, когда они вышли из лагеря.

– Неужели ты думаешь, мне очень хотелось покидать Звездное племя и тащиться сюда, в такой собачий холод? – огрызнулась старая целительница.

Тусклая фигура замерцала перед глазами Воробья. Он увидел знакомую косматую шерсть Щербатой, сквозь которую просвечивали покрытые инеем деревья.

– Ну и зачем ты явилась? – спросил он, приплясывая на обжигающем снегу.

– Ты должен кое-что узнать, прежде чем встретишься с другими целителями у Лунного озера!

– Ладно, ладно, выкладывай, – пробурчал Воробей. – Говори скорее, и отправимся по домам, холодно же!

– Я видела, как Львиносвет дрался с лисой, – проскрипела Щербатая.

– И что?

– То был знак.

– Знак чего? Того, что он мышеголовый хвастун?

– Он сразился с ней один на один.

– Ну да. Я знаю. У меня мышеголовый брат – скажите, какая новость! – прошипел Воробей, клацая зубами от холода. – Послушай, я же не звездный, я обыкновенный! Нельзя побыстрее перейти к делу, пока я не превратился в сосульку?

Нечистое дыхание Щербатой белым облаком заклубилось в воздухе, когда она наклонилась к самому уху Воробья.

– Прекрати ныть, и слушай, что я тебе говорю! – зашипела она. – Подобно Львиносвету, Грозовому племени предстоит сразиться в одиночку.

– Когда?

– Когда Сумрачный лес поднимется на войну, Грозовому племени придется встретиться со своим злейшим врагом один на один.

Воробей моргнул.

– Но Сумрачный лес угрожает всем племенам воителей!

– Значит, остальные племена предадут вас.

– Но они все окажутся в равной опасности. Значит, нам судьбой предназначено объединиться.

– Как ты думаешь, почему Трое родились в Грозовом племени, а не в каком-нибудь другом? – рявкнула старуха, ее желтые глаза полыхнули свирепым огнем. – Значит, Грозовому племени предначертано уцелеть тогда, когда другие погибнут!

Воробей ошеломленно уставился на звездную кошку. Что она говорит? Испокон веков существовало четыре племени воителей! Так было, и так будет всегда.

Холодный ветер засвистел вокруг него, метя поземку.

– Щербатая!

Старая кошка таяла, а вместе с ней исчезало пророческое зрение Воробья. Он вновь очутился в привычной тьме.

Когда вечерний патруль вернулся в лагерь, и коты расселись на поляне, чтобы почесать языки за ужином, Воробей тихонько вышел из своей палатки.

– Удачи! – напутствовала его Милли с дальнего конца поляны.

– Береги себя, – добавила Иглогривка.

Искалеченная воительница с аппетитом уплетала тощую малиновку вместе с сестрой и братом, и Воробей шкурой почувствовал облегчение Милли. Он не стал рассказывать ей, почему Иглогривка отказывалась от еды, да Милли и не спрашивала. Когда серая кошка вернулась в палатку целителя проведать дочку, то застала ее сытой, довольной и перепачканной травяным соком. Материнской радости не было предела.

– Займи ее делом, – посоветовал Воробей. – Она полна сил, у нее остались две лапы, неудивительно, что она начинает нервничать, если эти лапы остаются без работы!

Львиносвет и Голубичка снова и снова рассказывали соплеменникам легенду об удивительной победе храброго воителя над свирепой лисицей. Похоже, никто из слушателей не замечал, что история несколько изменяется при каждом пересказе. Шиповница и Лисохвост требовали все новых и новых подробностей.

– Так каким приемом ты ее одолел?

– И как тебе удалось увернуться от ее клыков?

Воробей не стал никому рассказывать о своем видении. Ему хотелось сначала сходить к Лунному озеру и разузнать побольше. Выйдя за ограду, он оставил голоса соплеменников за спиной и полной грудью вдохнул морозный лесной воздух.

Когда он выбежал из леса, свирепые ветры пустошей вцепились в его шерсть. Прижав уши, Воробей помчался по склону в овраг, где целители обычно собирались перед походом к озеру. Лапы утопали в глубоком снегу. Сугробы доходили Воробью до живота, поэтому к тому времени, когда слепой целитель, наконец, почуял запахи Пустельги и Ивушки, он совершенно выбился из сил.

– Скверная погодка для путешествия, – буркнул он вместо приветствия.

– Хорошо хоть, что снегопад прекратился, – отозвался Пустельга.

Ивушка отряхнула пропахшую рыбой шерстку.

– Может, пойдем? – жалобно спросила она. – Я замерзла!

– А где Перышко и Огнехвост? – спросил Воробей, пробуя пастью воздух. Целителями племени Теней даже не пахло.

– Ничего, догонят нас по пути, – воскликнула Ивушка, срываясь с места. – Если мы останемся здесь еще немного, то превратимся в сосульки!

Снег захрустел под лапами Пустельги, он бросился догонять Речную целительницу.

– Будем надеяться, наши следы облегчат им дорогу!

Дорога оказалась так трудна, что Воробью было не до подслушивания мыслей своих спутников. К тому времени, когда он вскарабкался на вершину скалы и перевалил через гребень, у него подкашивались лапы, дыхание короткими хрипами вырывалось из горла.

Ивушка стояла на дне оврага.

– Перышка и Огнехвоста тут не было! – воскликнула она. – Надеюсь, в племени Теней не стряслось какой-нибудь беды.

– Это мы скоро узнаем, – проворчал Пустельга.

– Подождем их? – спросила Ивушка.

Воробей начал спускаться по извилистой тропке, витками сбегавшей к озеру.

– Если мы до сих пор не почуяли даже их запаха, значит, они уже не придут, – сказал он. Снег засыпал мелкие отпечатки бесчисленных лап, проходивших здесь задолго до его рождения.

– Лунное озеро замерзло? – спросил Пустельга, бросаясь за ним следом.

Воробей вытянул лапу и с облегчением почувствовал подушечкой ледяную рябь воды.

– Нет.

Должно быть, стены оврага защищали озеро от холодных ветров. Воробей опустился в снег и стал ждать, когда его товарищи устроятся рядом.

– Надеюсь, Перышко и Огнехвост здоровы, – пробормотала взволнованная Ивушка. Шерсть у нее распушилась от холода, но она заставила себя вытянуть шею и коснуться носом воды. Дыхание Пустельги стало тихим и мерным. Воробей понял, что его спутники вот-вот впадут в пророческий сон.

Он ждал. Этой ночью ему не нужно было погружаться в собственный сон. Щербатая сама явилась к нему. Поэтому Воробей сосредоточился на чувствах Пустельги и отправился в сновидение молодого целителя племени Ветра.

Он стоял на сгорбленном гребне скалистого холма. Поросшие лесом склоны круто обрывались под его лапами. Далеко внизу деревья темнели на фоне тусклого неба. Где он очутился? Неужели в Сумрачном лесу?

Откуда-то снизу послышались голоса, и Воробей едва успел юркнуть под ближайший валун. Когда голоса приблизились, он осторожно выглянул из своего укрытия. Пустельга шел по склону вместе с Корявым. Старый целитель племени Ветра низко понурил голову и хвост, словно вся тяжесть серых небес легла ему на спину. Рядом с ним шел еще один воин Ветра. Воробей сощурил глаза. Он готов был поклясться, что никогда не встречал эту светло-каштановую кошку с рыжими пятнами и глазами такой густой синевы, что рядом с ними озеро в пору Зеленых листьев показалось бы тусклым.

– Объясни ему, Маргаритка, – отрывисто проворчал Корявый. – Я так и знал, что он не поверит, если услышит это только от меня.

– Нет, я не то, чтобы не верю, – пробормотал Пустельга, – просто мне тяжело с этим смириться.

Кошка заговорила глубоким грудным голосом, пылким, как ветер, шевеливший шерсть Воробья.

– Я встала на защиту своих соплеменников, когда мне представилась возможность защитить их будущее. Я объединила вокруг себя королев, и мы вместе выступили против предводителя, который полагал, будто котят нужно обучать и посылать в бой до того, как им исполнится шерсть лун. – Глаза красавицы затуманились, Воробей почувствовал, как гордость и печаль борются друг с другом в ее сердце. – Приходит время, когда нам приходится сражаться за то, во что мы верим.

– Но я целитель, – напомнил ей Пустельга. – Мой путь отличен от воинского пути.

– Все меняется, – проворчал Корявый. – Близится время величайшей битвы в истории племени Ветра. Нельзя допустить, чтобы предательство соседних племен обессилило нас!

– Мы должны держаться особняком, – подтвердила Маргаритка.

«Но почему? – в который раз спросил себя Воробей. – Неужели пророчество Щербатой все-таки правда?»

– Ты должен доверять своим предкам, а не соседям, – наставительно проворчал Корявый. – Отныне сила нашего племени лежит в прошлом, а не в настоящем.

Пустельга выглядел совершенно ошеломленным всеми этими откровениями.

– Но кто будет нашим врагом в этой битве? – пролепетал он. – Почему мы должны будем сражаться одни? Звездный Луч никогда не считал слабостью объединяться с другими племенами в трудную пору! Мы с давних пор живем друг с другом, собираемся на Советы каждое полнолуние, и хотя часто враждуем, но так же часто приходим на помощь друг другу. Я не понимаю, почему это все должно закончиться.

Маргаритка сощурила свои удивительные синие глаза.

– Звездный Луч слишком верил в дружбу, – рявкнула она. Воробей догадался, что она имела в виду давние дружеские отношения между предводителем воинов Ветра и Огнезвездом.

Пустельга с мольбой заглянул в глаза Корявому.

– Скажи, против кого нам предстоит сражаться? Против кого-то из соседей?

– Вы пока не знаете своего врага, – уклончиво ответил тот. – Но узнаете, когда придет время.

Воробей почувствовал, как шерсть зашевелилась у него на спине. Неужели звездные воители настолько не доверяют земным котам, что считают разумным скрывать от них правду? Почему не скажут прямо, что им предстоит сразиться с самыми жестокими и бессердечными котами, когда-либо жившими в лесу, на пустошах или на берегах водоемов?

Маргаритка встала перед Пустельгой, преградив ему дорогу.

– Не вздумай поделиться с другими целителями тем, что мы тебе сообщили! – приказала она.

Пустельга захлопал глазами.

– Разве они не знают?

– Сейчас кругом могут быть предатели, – прошипел Корявый. – Никому нельзя верить, только самим себе. Живите своим умом, и помните, что ваши предки придут на помощь вам, и только вам!

Внезапно Маргаритка резко обернулась и втянула в себя воздух. Воробей поспешно втянул голову за скалу. Неужели она почуяла его запах? Скатившись в неглубокую расщелину, Воробей быстро побежал прочь от вершины. Каменистая ложбина вела вниз, все глубже и глубже врезаясь в толщу горы. Воробей побежал быстрее, вскоре стены ложбины стали скругляться, превращаясь в поросшие травой берега, а расщелина превратилась в каменистую тропку, которая вывела его на галечный берег возле ручья.

Ивы склонялись над водой. Густые папоротники стеной окружали берег. Воробей юркнул в заросли. Это был не его сон, поэтому следовало не попадаться на глаза. Прячась в папоротниках, он побрел вниз по течению ручья, пока не увидел впереди скалу. Широкая и плоская, она горделиво выступала из воды, деля поток надвое. Воробей сразу узнал серую фигурку Ивушки, почти сливавшуюся с камнем, а рядом с ней двух звездных кошек – старого Пачкуна, бывшего целителя Речного племени, и Лужицу. Старуха сидела, нахохлившись, крепко вцепившись лапами в камень, и только негромко шипела, когда волны захлестывали скалу.

– Держитесь особняком, порвите все связи с соседями, – поучал Пачкун.

Воробей насторожил уши. Шум ручья заглушал слова целителя.

– … предки будут с вами… – говорила Лужица, глядя в глаза Ивушке.

Та вся ощетинилась, глаза ее сверкали.

– … коты всегда помогали друг другу… делились травами в трудную пору…

Лужица яростно затрясла головой.

– … изменились. Значит, и мы должны измениться!

– Можно я расскажу об этом Мотылинке?

Лужица бешено сверкнула глазами.

– Я знаю, она не верит в нас, но поверит моим словам!

Пачкун нехотя кивнул.

– Мотылинка – верная кошка и хорошая целительница. Когда разразится страшная битва, она будет всеми силами защищать своих соплеменников.

– Прошу вас, скажите мне, чего нам ждать! – взмолилась Ивушка. – О какой битве вы пророчите? С кем мы должны сражаться?

Воробей увидел, как оба звездных кота дружно покачали головами. Вода сердито шипела и плескалась вокруг них.

– … страшнее самых страшных кошмаров…

– … темнее, чем самый темный сон…

– … река наполнится кровью…

Ивушка в ужасе отшатнулась от них, усы ее дрожали от страха.

Трясясь от злости, Воробей бросился в папоротники и помчался прочь от ручья. С ума они все посходили, что ли? Похоже, в Звездном племени все обезумели от страха! Неужели они верят в то, что разделив племена, посеяв между ними вражду и напугав до смерти, они помогут земным воителям одолеть котов из Сумрачного леса? Ладно, пускай звездные коты сходят с ума, как им нравится, но он, Воробей, не станет плясать под их мяуканье! Он поделится с целителями всем, что знает сам. Им противостоит жестокий и коварный враг, и коты должны знать, кто он такой.

– Ну что, теперь поверил мне?

Воробей резко остановился. Перед ним стояла Щербатая.

– Четыре племени должны держаться особняком, – проскрипела старая целительница. – Страшные времена настали, коты из Сумрачного леса бродят среди живых. Нынче никому нельзя доверять. Как ты думаешь, почему целители из племени Теней сегодня не пришли к озеру? Они уже отреклись от вас. А теперь это сделают целители племени Ветра и Речного племени.

– Зачем вы всех ссорите? – взорвался Воробей. – Не можете помочь, так не мешайте! Братство целителей не будет разрушено, потому что я расскажу Ивушке и Пустельге всю правду.

В мгновение ока Щербатая прыгнула на него и опрокинула на землю.

– Нет! – прорычала она, прижимая его косматой лапой к земле. – Ты что, разучился толковать знаки? Львиносвет победил лису в одиночку. Если ты не будешь держать язык за зубами, все четыре племени падут перед силой тьмы.

Воробей сердито вырвался – и очнулся в кромешной тьме на берегу Лунного озера. Снег прошуршал под кошачьей шерстью. Пустельга торопливо поднимался по тропе, Ивушка была уже наверху и со всех лап неслась прочь, не оглядываясь на своих товарищей. Неужели многолетний союз целителей будет так просто разрушен?

Воробей вскочил на ноги. Нет, он не допустит этого, он все им объяснит.

– Сумрачный лес…

Громкий треск заставил его замолчать. Лед треснул за спиной у Воробья, звонкое эхо облетело заснеженные склоны ущелья. Воробей обернулся – и звездный свет ослепил его. Лунное озеро замерзало. Лед, как пожар, расползался по склонам, голубоватые языки холода лизали воду, пока все озеро не затянулось сверкающей белой коркой.

Воробей обвел глазами ущелья. Надежда всколыхнулась в его груди. Коты из Звездного племени сплошными рядами покрывали склоны. Воробей всмотрелся пристальнее. Но кто это? Неужели Утес? Сердце у Воробья затрепетало от радости, когда он узнал древнего слепца. Наверное, Утес пришел помочь Звездному племени! Возможно, ему удастся переубедить этих безумцев. Может быть, коты Звездного племени опомнятся и в едином строю выступят против Сумрачного леса?

Пока он смотрел, беззвучно моля послать ему хоть какой-нибудь добрый знак, ущелье начало белеть. Один за другим звездные воины превращались в лед: их шерсть покрывалась блестящей коркой, усы застывали, глаза потухали, а затем они осыпались грудой ослепительных осколков, безжалостно сверкавших под мертвой луной.

Лишь Утес остался невредим. Он равнодушно смотрел на Воробья, и его выпученные слепые глаза были пусты и холодны, как оледеневшее Лунное озеро.