Текст книги "Королева Тирлинга (ЛП)"
Автор книги: Эрика Йохансен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Хорошая история, ― отважилась заметить Келси, повернувшись к Лиру.
– И вы отлично её рассказали. Но какое это имеет отношение ко мне?
– Посмотри-ка на меня, девочка.
Она оглянулась и увидела Ловкача, уставившегося на неё; его взгляд был так же мрачен, как и у остальных.
– Почему ты не молила о пощаде?
Келси нахмурила лоб. Чего же он хочет от неё?
– Почему я должна была умолять?
– Так обычно делают пленники ― предлагают что угодно в обмен на свою жизнь.
Келси поняла, что он в очередной раз играет с ней, и эта мысль породила вспышку гнева глубоко внутри неё. Она с усилием успокоилась, прерывисто вздохнула и ответила:
– Знаете, Барти как-то рассказал мне историю. В первые годы после Вторжения жил в Тире фермер, чей сын был тяжело болен. Это было до того, как британские корабли прибыли в Тирлинг, поэтому там не было ни одного врача. Сын рос всё более немощным, и отец думал, что он скоро умрёт. Горе съедало его изнутри.
Но однажды на пороге его дома появился высокий мужчина в чёрном плаще. Он представился целителем и сказал, что может излечить мальчика, но только при одном условии: отец должен дать ему палец сына, дабы умиротворить его божество. Отец сомневался в способностях этого мужчины, однако посчитал сделку выгодной ― какой-то бесполезный мизинец за жизнь сына, и, к тому же, целитель заберёт палец только в случае полного исцеления. Два дня он наблюдал, как мужчина обрабатывает его сына заклинаниями и травами, и вот сын был излечен.
– Отец подумал было нарушить сделку, но не смог, поскольку человек в чёрном плаще начал запугивать его. Поэтому, дождавшись, пока его сын уснёт, он взял нож и отрезал мизинец с левой руки мальчика. Отец обернул руку тряпкой и остановил кровотечение, но поскольку не применил антибиотиков, раненую руку поразила гангрена, и сын в итоге всё равно умер.
Отец в ярости повернулся к целителю и потребовал объяснений. Целитель снял свой чёрный плащ, обнажая жуткую темноту, призрак ужасного ничто. Отец съёжился от страха, закрыв лицо, но призрак лишь произнёс:
– Я Смерть. Я прихожу быстро и прихожу медленно, но меня нельзя обмануть.
Лир медленно кивал, и Келси впервые увидела, как его губы дрогнули в улыбке.
– И в чём же суть? ― спросил Ловкач.
– Все умирают рано или поздно. И на мой взгляд, лучше уйти неопороченным.
Он ещё на мгновение задержал на ней взгляд, затем наклонился вперёд и поднял второе ожерелье, раскачивая над столом сапфир, отражавший свет костра. Драгоценный камень казался очень большим и налился таким насыщенным цветом, что Келси смогла заглянуть под его поверхность и увидела, как что тёмное и далёкое движется в нём. Она потянулась к нему, но Ловкач вернул ожерелье обратно.
– Ты прошла половину испытания, девочка. Ты всё сказала верно. Мы оставим тебя в живых.
Мужчины за столом, казалось, все вздохнули с облегчением. Алэн вынул карты и снова начал перетасовывать их. Хауэлл поднялся за новой порцией эля.
– Однако, ― вполголоса продолжил Ловкач, ― это была самая лёгкая часть испытания.
Келси ждала. Он говорил легко, но его глаза оставались серьёзными, отражая свет костра.
– Не думаю, что ты проживёшь достаточно долго, чтобы действительно управлять этим королевством. Ты умная и добрая, возможно, даже храбрая. Но при этом очень молодая и крайне наивная. Под защитой Булавы ты можешь прожить дольше назначенного срока, но он не сможет спасти тебя. Впрочем...
Одной рукой он взял девушку за подбородок, пронзая её взглядом своих чёрных глаз.
– Если ты вдруг действительно займёшь трон, то я буду ждать от тебя воплощения в жизнь твоих политических идей. Их во многом необходимо довести до ума, и они, вероятно, обречены на провал, но это хорошие идеи. Они показывают, что ты понимаешь политическую историю, хотя многие монархи не утруждают себя этим. Ты будешь править по обозначенным тобою принципам и попытаешься излечить эту страну, спасти её от гибели, неважно, какую цену тебе придётся заплатить за это. Это испытание, которому я подвергаю тебя, и если провалишься, то ответишь лично передо мной.
Келси подняла брови, пытаясь скрыть дрожь, пробиравшую её насквозь.
– Думаешь, ты сможешь добраться до меня, если я буду под защитой Крепости?
– Я могу добраться до любого в этом королевстве. Я опаснее Морта и Кейдена, вместе взятых. Я своровал много вещей у Регента, да и сам он был у меня под колпаком. Я мог бы давно уже его убить, но нужно было ждать.
– Чего?
– Тебя, Королева Тира.
Тогда он поднялся и вышел из-за стола одним плавным движением. Келси же продолжала смотреть ему вслед: её лицо горело в тех местах, которых касались его пальцы.
Глава 4
Путь в Крепость
Переводчики: Vitalist, Aequare, DashaCh.
Тирлинг, о Тирлинг,
Много веков ты уже повидал,
Терпенье и скорбь твои неумолимы,
По Королеве ты слезы свои проливал.
– «Плач по матерям», автор неизвестен
П
роснувшись, Келси почувствовала головную боль, у неё пересохло во рту, но лишь за завтраком она поняла, что это было её первое похмелье. Несмотря на некоторые неприятные ощущения, она была ужасно рада пережить что-то, о чём ей приходилось лишь читать в книгах. Расстройство желудка было слишком малой ценой за фантазию, ставшей реальностью. Они засиделись до глубокой ночи, и девушка уже не помнила, сколько выпила медовухи. Это, конечно, вкуснятина, но в будущем не следует ей увлекаться.
Одевшись, она посмотрелась в принесённое Ловкачом зеркальце и увидела длинный уродливый порез, спускавшийся по правой стороне шеи и уже аккуратно зашитый тонкой чёрной ниткой.
– Вы хорошо зашили рану, ― сказала ему Келси. ― Но шрам всё равно останется, да?
Молодой человек кивнул.
– Я не всемогущ, да и до королевского хирурга мне далековато. – Он насмешливо поклонился ей. – Но гноиться не будет, так что сможете сказать всем, что поранились в сражении.
– В сражении?
– Уж поверьте мне, стаскивать с вас доспехи было целым сражением.
Келси улыбнулась и, опустив зеркальце, повернулась к собеседнику.
– Спасибо вам, сэр. Вы сделали мне много добра, в том числе спасли мне жизнь. Я намерена подарить вам помилование.
Он быстро посмотрел на неё, в его глазах плясали искорки веселья.
– Вы не хотите помилования.
Ловкач улыбнулся. Келси поразила эта перемена в нём: угрюмый человек из прошлой ночи, казалось, исчез с лучами солнца.
– Уж извините, Королева Тира, я просто растрачу его зря, снова украв что-нибудь.
– Вы никогда не хотели другой жизни?
– Для меня нет другой жизни. В любом случае помилованием вы не оплатите свой долг мне. Я оставил вам величайший дар из всех, что можно представить.
– Какой дар?
– Узнаете. Взамен я прошу вас тщательно хранить его.
Келси снова посмотрела в зеркальце.
– Господи, только не говорите мне, что я ненароком забеременела от вас, пока спала.
Ловкач запрокинул голову, захохотав во всё горло. Затем он дружелюбно положил руку девушке на спину, отчего её кожа покрылась мурашками.
– Королева Тира, вы либо умрёте в первую же неделю, либо станете самой грозной правительницей этого королевства за все времена. Другого варианта не вижу.
Расчёсывая волосы, Келси взглянула на себя в зеркало. Она раньше видела своё отражение в пруду возле дома, но сейчас оно было совсем другим: зеркало показало, какой она была на самом деле. Увиденное расстроило девушку. Она думала, что у неё были красивые миндалевидные ярко-зелёные глаза, характерные для рода Рейли. Карлин говорила ей, что у всех членов семьи её матери были такие же зелёные, кошачьи глаза. Но лицо её было круглое и румяное, как помидор, и его нельзя было описать другим словом, кроме как обыкновенное.
Ловкач дал ей несколько красивых заколок из аметиста в форме бабочки. Келси явно следовало помыть голову, но с помощью заколок она смогла вполне приемлемо уложить волосы. Ей было интересно, украл ли их Ловкач прямо из причёски какой-нибудь дворянки. Он улыбнулся ещё шире, отразившись в зеркальце, словно опять прочтя её мысли.
– Вы ещё тот мошенник, ― заметила девушка, прицепляя последнюю заколку. ― Мне бы следовало увеличить награду за вашу голову.
– Да пожалуйста. Я тогда стану ещё более знаменитым.
– Кем вы были раньше? Думаю, вы знаете грамматику и лексикон даже лучше меня, хотя Карлин учила меня строго и упорно.
Он ответил ей по-кадарски.
– В отношении тирского языка, возможно. Но вы, несомненно, превзойдёте меня в мортском и кадарском. Я поздно начал учить их, поэтому произношение у меня явно неидеально.
– Не уходите от вопроса. Я всё равно узнаю, когда доберусь до Крепости.
– Тогда я тем более не вижу причины тратить свои силы, которые мне ещё понадобятся, и рассказывать вам что-либо сейчас. ― Он снова заговорил на тирском с грустной улыбкой. ― Не помню, как по-кадарски «силы». Уже давно не практиковался.
Келси склонила голову набок и вопросительно посмотрела на Ловкача.
– Могу ли я что-либо сделать для вас или ваших людей, когда займу трон? Хоть что-нибудь?
– Мне на ум ничего не приходит. В любом случае, Леди, перед вами стоит грандиозная задача. На вашем месте я бы не стал брать на себя дополнительных обязательств.
– Раз вы не позволяете мне спасти вас от возможного обезглавливания, думаю, с вашей стороны будет нелепо просить стадо овец или новый арбалет.
– Однажды я потребую оплаты долга, Королева Тира, не сомневайтесь. И цена будет невероятно высокой.
Келси резко посмотрела на своего собеседника, но его взгляд был направлен куда-то вдаль, за её палатку, поверх деревьев. В сторону Крепости.
Внезапно она со всей ясностью осознала необходимость держаться от него подальше. Ловкач был преступником, человеком вне закона и несомненной угрозой самому верховенству закона, которое она надеялась установить. К тому же, девушка не знала, хватит ли ей силы воли, чтобы однажды заключить его в тюрьму, не говоря уже о том, чтобы выписать ему смертный приговор, которого он, бесспорно, заслуживал.
«Кто-то другой должен появиться и заставить меня забыть о нём. Более подходящий мужчина. Так это и должно быть».
Она опустила зеркальце.
– Можно мне отправиться сейчас?
Л
овкач сказал Келси, что ночью Булава предпринял ещё две попытки побега. Сегодня, когда люди Ловкача пришли за ним в палатку, он уже снова высвободил обе ноги. На стражнике по-прежнему была повязка, но пока его вели до лошади, он изловчился и внезапно с яростью ударил Алена по ногам, отчего тот рухнул на землю, ругаясь и держась за голень. Хауэлл и Морган после пары неудачных попыток всё же усадили Булаву в седло. Они оставили его руки связанными, поэтому выражение его лица, наполовину скрытого повязкой, не предвещало им ничего хорошего.
Келси попрощалась с Ловкачом и остальными ― неловко и с излишней серьёзностью. Её порадовало, что Морган, как ей показалось, сожалеет, что она их покидает: он по-мужски пожал ей руку и дал лишний пузырёк обезболивающего для шеи.
– Что это за средство? ― спросила его Келси, кладя пузырёк в карман плаща. ― Оно просто творит чудеса.
– Опиум.
Девушка подняла брови.
– Жидкий опиум? Разве он существует?
– Леди, вы слишком долго были отрезаны от мира.
– Я думала, опиум в Тире находится под строгим контролем властей.
– Потому Господь и создал чёрный рынок.
Ловкач сопровождал Келси и Булаву первые несколько миль, и тем не менее он настоял на том, чтобы у стражника были связаны руки и закрыты глаза, пока они не будут находиться на достаточном расстоянии от лагеря, поэтому Келси пришлось вести лошадь Булавы. Как ни странно, Ловкач позволил им забрать своих лошадей. Рэйк был неплох, но жеребец Булавы, кадарский красавец, стоил целое состояние. Келси удивила такая щедрость, но расспрашивать о её причинах она не стала.
Под плащом у неё была тяжёлая броня Пэна. Девушке не хотелось расставаться с ней, и Ловкач согласился с тем, что ей лучше не снимать доспехи. С некоторой досадой Келси поняла, что ей придётся улучшить свою физическую подготовку, поскольку эти латы, вероятно, будут частью её гардероба в течение некоторого времени.
Ловкач остановился на вершине склона и указал вниз на деревню, к которой через жёлтые холмы вилась узкая дорожка.
― Это главная дорога через этот край; она в конце пересечётся с Мортской дорогой, которая приведёт вас прямиком в Новый Лондон. Пойдёте вы по ней или нет ― решать вам, но в любом случае, держите её в поле зрения. Поздно ночью вы доберётесь до болотистой местности, и без какого-либо ориентира вы застрянете там навсегда.
Келси оглядела землю впереди: холмы закрывали большую часть дороги, однако за ними светло-коричневая тропинка появлялась снова, аккуратно разделяя фермерские равнины, и вела к следующей группе холмов, на сей раз коричневых. На них теснились сотни строений, которых накрывал своей тенью гигантский серый монолит. Крепость.
– Вы бы поехали этой дорогой? ― спросила она Ловкача.
Немного подумав, молодой человек ответил.
– Да, поехал бы. Мне, конечно, не грозит такая большая опасность, как вам в данный момент, но всё же я считаю, что прямой путь зачастую оказывается самым правильным, потому как всего не предугадаешь.
– Если бы только он снял эту повязку, ― прорычал Булава. ― я бы нашёл лучший путь, а его послал к чёрту.
– Видишь ли, у тебя не выйдет снять её, пока я не уйду, ― ответил ему Ловкач.
Келси с любопытством обратила на него взгляд.
– У вас какие-то взаимные обиды?
Ловкач улыбнулся, но его глаза, устремлённые на Крепость, застыли.
– Не те, что ты имеешь в виду.
Он повернул своего коня и протянул руку. Это было крепкое, деловое рукопожатие, а для Келси ― ещё и момент, который запомнится ей на всю жизнь, даже если они вновь когда-нибудь свидятся.
– И ещё кое-что, Леди.
Келси вздрогнула, услышав от него это обращение; настолько она привыкла к его «девочке». Ловкач засунул руку куда-то в рубашку и выудил оттуда второе ожерелье, про которое она совершенно забыла. И вновь девушка почувствовала, что ей нужно оказаться как можно дальше от него, от этого мужчины, который заставил её выкинуть из головы всё важное и привычное.
– Это ожерелье принадлежит вам; я на него не претендую. Но я буду держать его у себя.
– До тех пор, пока...?
– Пока вы не заслужите его своими свершениями.
Келси собралась было возразить, но передумала. Перед ней стоял человек, который практически ничего не делал спонтанно; всё было заранее спланировано, и потому шансы на то, что он вдруг изменит своё мнение, были невелики. Подняв руку к шее, она ощутила, что её собственное ожерелье снова выпрыгнуло из рубашки, и спрятала его обратно.
– Удачи, Королева Тира. Я буду наблюдать за вами с большим интересом.
Он одарил её доброжелательной улыбкой и ускакал прочь; его лошадь помчалась быстрее по склону. За минуту он достиг следующего холма и исчез из виду.
Келси ещё довольно долго смотрела ему вслед; что Булаве не известно, то ему не повредит. Однако через несколько минут даже пыль после лошади Ловкача улеглась, и девушка повернулась к стражнику, подъехав ближе к его коню, и принялась быстро развязывать узлы на его запястьях. Когда его руки были свободны, он сорвал повязку с глаз и часто замигал.
– Боже, как светло.
– Вы показали невероятную сдержанность, Лазарь. Судя по вашей репутации, я предполагала, что вы разгрызёте путы и убьёте пару людей по пути сюда.
Булава промолчал, лишь потёр запястья, на которых всё ещё виднелись глубокие синяки от верёвок.
– Вы искусно сражались у реки, ― продолжила она. ― Где вы этому научились?
– Мы должны ехать дальше.
Келси ненадолго задержала на нём свой взгляд и затем повернулась обратно к городу.
– Я знаю, вы обещали доставить меня в Крепость в целости и сохранности. Однако я освобождаю вас от этого обещания. Вы уже сделали достаточно.
– Леди, моя клятва принадлежит умершей. Вы не можете освободить меня от неё.
– А что, если мы сейчас идём навстречу своей смерти?
– В таком случае, мы действительно парочка не от мира сего.
Келси подставила лицо мягкому порыву ветра.
– Если у вас нет идеи получше, то давайте уже поедем.
Булава быстро окинул взглядом сельскую местность, его взор был направлен к Новому Лондону, а затем кивнул.
– Хорошо, поехали.
Девушка прищёлкнула языком, и её конь поскакал вниз по склону холма рядом с конём Булавы.
К
елси и Лазарь провели несколько трудных часов в пути, прежде чем маленькая тропинка, которую показал им Ловкач, вывела их на Мортский тракт шириной около пятидесяти футов. По этой дороге велась основная торговля между Тирлингом и Мортмином, и её покрывал настолько плотный и утоптанный слой грязи, что в воздухе почти не было пыли. Тракт был довольно людным, и Келси порадовалась тому, что на ней был тёмно-фиолетовый плащ, подаренный ей Ловкачом.
Вместо серого одеяния стражника на Булаве был длинный чёрный плащ, и он благоразумно спрятал свою булаву, хотя Келси надеялась, что она по-прежнему при нём. Многие люди, ехавшие в сторону Крепости, также были в плащах с капюшонами и казались полностью погружёнными в свои дела. Девушка смотрела в оба, остерегаясь новых наемных убийц из Кейдена и проверяя, чтобы ничто не выдавало в её спутнике принадлежности к королевской страже.
Но спустя некоторое время людей на тракте стало ещё больше, и Келси не могла сосредотачивать своё внимание на ком-либо достаточно долго, поэтому она доверилась Булаве, который мог в случае чего лучше почувствовать опасность, и просто стала внимательно смотреть на дорогу впереди.
Ловкач говорил ей, что они с лёгкостью доберутся до Нового Лондона за пару дней. Келси хотела преодолеть расстояние до города за один переход, но ближе к закату пришлось отвергнуть эту идею. Ей было необходимо поспать. Её рана начинала побаливать, о чём она тихо сообщила Булаве, и тот кивнул.
– Я могу обойтись без сна, Леди. Поэтому можете спать всю ночь.
– Вам всё равно когда-нибудь придётся поспать.
– Вряд ли. Этот мир слишком опасен, чтобы можно было позволить себе такую роскошь, как сон.
– А в детстве вы спали?
– У меня не было детства.
Один из прохожих столкнулся с лошадью Келси и, пробормотав «Простите, сэр», пошёл дальше. На тракте яблоку негде было упасть. Девушка была окружена людьми, которые ехали верхом или шли пешком, и ей в ноздри била острая вонь от их немытых тел. Это было объяснимо, поскольку дорога шла с юга, где не было воды, чтобы помыться.
Впереди ехала повозка, на которой сидела целая семья: родители и двое маленьких детей. Последние, мальчик и девочка не старше восьми лет, собрали пучок травы и корней и играли в поваров на днище повозки. Келси увлечённо наблюдала за ними.
Во все свои придуманные игры она играла одна: она всегда была главным героем и воображала, что вокруг неё ликует толпа, а рядом с ней стоят её вымышленные друзья. Однако Келси никогда не переставала думать о других детях, ей сильно хотелось посмотреть на них и побыть рядом с ними. Девушка так долго наблюдала за двумя детьми, что их мать уже начала подозрительно оглядываться и хмурить брови. Келси шёпотом попросила Булаву ехать помедленнее.
– Почему на тракте так многолюдно? ― спросила она, когда повозка пропала из виду.
– Это единственная прямая южная дорога в Новый Лондон из Крайза. С ней соединено множество мелких троп.
– Но это торговый тракт. Как здесь сможет проехать караван?
– Так много людей здесь не всегда, Леди.
Они ехали до глубокой ночи, солнце уже давно зашло, и многие другие путники уже остановились на ночлег. По обеим сторонам дороги некоторые время виднелись точки костров, и были слышны чьи-то разговоры и пение, но вскоре костры исчезли. Порой Келси казалось, что она слышит позади стук копыт, но, оборачиваясь, она видела только темноту. В пути девушка задавала Булаве различные вопросы о текущем состоянии её правительства. Её спутник отвечал на все из них, но Келси чувствовала, что каждый ответ он формулировал осторожно, умалчивая о многом. Однако даже та малая часть сведений, которую она получила, была неутешительной.
Большая часть тирского населения голодала. Сельское хозяйство, за которое отвечали раскинувшиеся по Альмонтской равнине фермерские хозяйства, было малорентабельным: всё продовольствие, превышавшее установленную меру, переходило в собственность землевладельца, который затем продавал его, забирая прибыль себе, либо на рынках Нового Лондона либо на чёрном рынке в Мортмин. Бедняки редко могли добиться правосудия. Юридическая система была почти полностью разрушена коррупцией, а большинство честных судей было переведено на другие правительственные должности. Келси поняла, насколько она плохо подготовлена к этому, и почувствовала почти осязаемый груз на своих плечах. Эти проблемы было необходимо решать и быстро, но она не знала, как сделать это. Карлин очень много времени уделяла истории на своих занятиях, но почти не говорила о политике. Келси не знала, как убедить людей повиноваться ей.
– Лазарь, вы сказали, что мы немного не от мира сего. Что означает это выражение?
– Моими предками были шотландцы, жившие до Переселения. Это выражение означает, что ты видишь свою смерть и торжествуешь при виде её.
– На меня это не похоже.
– Возможно, вам только так кажется, Леди.
После очередного поворота Келси опять послышался стук копыт. По-видимому, ей не показалось, потому что Булава резко остановил коня и, обернувшись, внимательно посмотрел куда-то вдаль.
– Кто-то едет позади нас. Несколько всадников.
Келси ничего не могла разглядеть при слабом свете луны. Она вообще плохо видела в темноте, значительно уступая в этом умении Барти.
– Далеко?
– Может быть, с милю отсюда. – Булава постучал пальцами по седлу, размышляя. – Мы не сможем спрятаться под здешней листвой, поэтому для нас безопаснее ехать ночью и отдохнуть утром. Мы продолжим путь, но если они начнут приближаться, то придётся съехать с дороги и рискнуть. Давайте поедем немного быстрее.
Он продолжил путь, и Келси направила коня следом за ним.
– А мы не можем съехать с дороги сейчас и пропустить этих людей?
– Если они преследуют нас, Леди, то это рискованно. Однако не думаю, что они из Кейдена или Морта. Я не видел ястребов, а наш след уже остыл. Ваш спаситель, кем бы он ни был, великолепно сделал свою работу.
Упоминание о Ловкаче заставило Келси внутренне содрогнуться, и она не без некоторого удовлетворения поняла, что не думает о нём уже несколько часов. Её стремление узнать о нём больше столкнулось с желанием держать его личность в тайне только для себя. После короткой борьбы она, к своему стыду, подавила второй порыв.
– Он сказал мне, что его зовут Ловкач.
Булава усмехнулся.
– Я так и подозревал, хоть мои глаза и были завязаны.
– Он действительно такой великий вор, каким себя выставляет?
– Гораздо более великий, Леди. Тирская история может похвастаться множеством преступников, но ни один из них не сравнится с Ловкачом. Он украл у вашего дяди больше вещей, чем у меня когда-либо было.
– Он сказал, что за его голову назначена большая награда.
– Пятьдесят тысяч фунтов ― последнее, что слышал насчёт этого.
– Но кто он такой?
– Никто не знает, Леди. Его впервые увидели примерно двадцать лет назад, но уже тогда он носил маску.
– Двадцать лет назад?
– Да, Леди. Точно двадцать лет. Хорошо это помню: он украл одну из любимых женщин вашего дяди, когда она пошла за покупками в город. Затем несколько месяцев спустя ваша мать объявила о своей беременности. ― Булава усмехнулся. ― Наверное, это худший год в жизни вашего дяди.
Келси обдумала услышанное. Ловкач оказался гораздо старше, чем можно было сказать по его виду.
– Лазарь, почему же его не поймали? Даже если ему дьявольски везло, он должен был попасться уже давно, действуя так заметно и открыто.
– Ну, простые люди считают его героем. Если кто-то обворовывает Регента или кого-нибудь из дворян, то всё понимают, что это дело рук Ловкача. С каждой утраченной частью состояния какого-нибудь богача бедняки начинают любить его ещё больше.
– Он раздаёт деньги бедным?
– Нет, Леди.
Келси с разочарованием откинулась в седле.
– Он уже украл много денег?
– Сотни тысяч фунтов.
– Тогда что он делает с таким богатством? Я точно не видела никаких денег в лагере. Они все живут в палатках, а их одежда знавала лучшие времена. Я даже не уверена...
Булава сжал её руку, обрывая на полуслове.
– Вы видели?
– Что?
– Вам не завязали глаза.
– Я явно не такой грозный воин, как вы.
– Вы видели его лицо? Лицо Ловкача?
– Лазарь, я не слепая.
– Вы меня не так поняли, Леди. Они завязали мне глаза не из-за моей репутации свирепого воина. Регент не может поймать Ловкача, потому что понятия не имеет о том, как выглядит этот вор или кто-либо из его людей. На моей памяти Ловкач дважды почти убил Регента, но при этом так и не показался ему на глаза. Никто не знает, как он выглядит, кроме тех, кто не выдаст его ни за какие деньги.
Келси подняла взгляд на звёзды, яркими точками усыпавшие небо. Они не могли дать ей ответа. Ранее девушке хотелось спать, она лениво раскачивалась в седле, но теперь сна не было ни в одном глазу. Ей следует воссоздать образ Ловкача при первой же возможности или описать его внешность тому, кто умеет рисовать. Но всё же она знала, что не сделает ни того, ни другого.
– Леди?
Келси глубоко вздохнула.
– Я не выдам его ни за какие деньги.
– Вот чёрт, ― Булава остановил коня посреди дороги и на мгновение застыл.
Девушка ощутила его недовольство. Келси снова будто почувствовала себя в углу библиотеки Карлин, где она пряталась, свернувшись калачиком и пытаясь сделаться как можно незаметнее, когда не знала ответа. Как бы её наставница отреагировала на последние события? Келси предпочитала не думать об этом.
– Я не горжусь этим, ― пробормотала она в свою защиту. ― Но не вижу смысла притворяться, что это не так.
– Вы знаете, кто такой ловкач, Леди?
– Мошенник.
– Нет. Ловкач ― это существо из древнего мифа, предвестник смерти. Наш Ловкач ― невероятно умелый вор, однако многие другие его дела при ближайшем рассмотрении вызывают очень большие сомнения.
– Я не желаю сейчас слышать о других делах Ловкача, Лазарь. ― Внезапно она почувствовала совершенно обратное желание. ― Говорю вам это только потому, что у нас должно быть полное понимание данной проблемы.
– Что ж, ― спустя мгновение ответил Булава смиренным голосом, ― по-видимому, этот человек ― просто яблоко раздора. Возможно, нам лучше вообще не говорить о нём.
– Согласна.
Келси слегка дёрнула поводья, направляя коня вперёд. Она искала другую тему для разговора.
– Карлин говорила мне, мой дядя не женат. Что тогда насчёт одной из его женщин?
С некоторой неохотой Булава объяснил своей спутнице, что Регент взял пример с кадарских правителей и организовал гарем из молодых женщин, проданных во дворец семьями бедняков. В итоге, мало того, что унаследованное ею королевство погрязло в коррупции, так вдобавок королевский двор превратился в бордель. У Келси просто слов не хватало, чтобы выплеснуть весь свой гнев. Она попросила Булаву научить её нескольким ругательным словам, популярным среди солдат, но тот отказался. Женщин продают и покупают! Это зло должны были искоренить ещё во время Переселения.
– Всё, что делает мой дядя, будучи Регентом, бросает тень и на моё правление. Выглядит так, словно это я санкционировала эту торговлю.
– Вряд ли, Леди. Ваш дядя не особо популярен среди народа.
Эти слова совсем не заставили Келси остыть. Но помимо гнева она также ощущала глубокое беспокойство. По словам Булавы можно было понять, что торговля женщинами началась ещё до её рождения. Почему же её мать ничего не сделала? Девушка было начала спрашивать стражника, но затем остановилась. Естественно, он не даст ей ответа.
– Мне придётся избавиться от Регента, ― решительно сказала Келси.
– Леди, он всё-таки ваш дядя.
– Мне всё равно. Как только я займу трон, то сразу же выкину его из Крепости.
– Леди, вашему дяде сильно благоволит Красная Королева. Если вы просто свергнете его с престола, это может дестабилизировать отношения с Мортмином.
– Дестабилизировать? Я думала, у нас с ними договор.
– Это так, Леди. ― Булава прочистил горло. ― Но мир с Мортмином достаточно хрупок. Открытая враждебность может привести к ужасным последствиям.
– Почему?
– У Тирлинга нет обученных воинов, чтобы справиться с чьей-либо армией, тем более с мортской. И у нас нет стали.
– Значит, нам нужно оружие и настоящая армия.
– Леди, ни одна армия не выстоит против Мортмина. Я, конечно, не суеверный человек, но я верю слухам о Красной Королеве. Мне довелось увидеть её несколько лет назад...
– Каким образом?
– Регент отправил дипломатическую миссию в Демин, и я был в числе стражников. Красная Королева правила своим королевством к тому времени уже более века, но, клянусь вам, Леди, она выглядела не старше вашей матери девятнадцать лет назад.
– И всё же это всего лишь одна женщина, пусть и не стареющая, ― сказал Келси твёрдым голосом, но при этом чувствуя беспокойство.
Разговаривать о королеве-ведьме на пустынной дороге глубокой ночью было не самой хорошей идеей. Точки лагерных костров совсем пропали из виду, и теперь казалось, что кроме них с Булавой в темноте никого не было. Тошнотворно-сладкий запах гнили начал распространяться по дороге, указывая на то, что болото уже было неподалёку.
– Будьте осторожны, Леди. Хоть у вас и благие намерения, но прямой путь не всегда самый лучший.
– И всё же, Лазарь, мы по-прежнему идём по прямой дороге.
– Ну да, потому что лучше ничего нет.
Они остановились на ночлег незадолго до рассвета, на расстоянии четырёх-пяти часов езды от города. Булава запретил Келси разводить огонь и в качестве меры предосторожности для их стоянки выбрал место, скрытое от дороги зарослями ежевики. Наверное, всадники, ехавшие позади них, тоже разбили лагерь, поскольку до Келси больше не доносился стук копыт. Девушка спросила своего спутника, можно ли снять доспехи на ночь, и тот кивнул.
– Но когда мы въедем в город при свете дня, Леди, вам придётся надеть доспехи. Без меча от них пользы немного, но это всё же лучше, чем ничего.
– Как скажете, ― пробормотала Келси уже в полусне, несмотря на пульсирующую боль в шее. Ей необходимо поспать. Всё решается завтра. Не от мира сего, подумала она. Скачущие навстречу смерти. Девушка уснула, и её приснились бесконечные поля, поля на Альмонтской равнине, по которым она убегала раньше. Множество мужчин и женщин, потрёпанные, похожие на пугала, фигуры, возделывали землю. За полями вставало солнце, и небо было словно охвачено пламенем.
Келси подошла ближе к ближайшей фермерше, которая обратила к ней своё удивительно молодое красивое волевое лицо, обрамлённое тёмными развевающимися волосами, и протянула ей сноп пшеницы словно для проверки.
