Текст книги "Избранная (ЛП)"

Автор книги: Эрика О'Рурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 20

Как выяснилось, мне не нужно было думать об опознании, по крайней мере не сейчас. Ковальски не предпринимал никаких встреч со мной и дядя Билли тоже. Когда я спросила Колина о неожиданном затишье, он пожал плечами и ответил, что немного времени пойдет лишь на пользу, если нужно принять решение.

Люк, вероятно, действовал по тому же принципу. Я постоянно рассчитывала, что он выскочит из школьного шкафчика или утащит меня в какой-нибудь класс, чтобы переместиться между мирами, но я не видела его целую неделю. Он не совсем исчез – когда я однажды перед уроком химии открыла шкафчик, на меня вывалилась целая лавина цветков жасмина. Вычесав пальцами все цветки из волос, я попыталась не улыбаться как идиотка, а Лена понимающе покачала головой.

Парни всегда увивались за Верити, не за мной, и мне это казалось нормальным. Они постоянно брали с собой какого-то друга, пару раз мы все вместе гуляли и больше не виделись. Довольно мило, но ничего такого, о чем стоило вспоминать. Ничего, что действительно могло бы выбить меня из колеи. По крайней мере никто из них не стоил того, чтобы терпеть бесконечные проповеди моей матери про то «Что мальчики хотят, а порядочные девочки не делают».

А вот Люк напротив совершенно выбил меня из равновесия, и причиной тому была не только его магия. Каждый раз, выуживала очередной белый цветок из-за воротника или из моего блокнота, я ощущала какой-то новый порыв чувств и эмоций. Во мне перепуталось всё, и нервозность, и нечистая совесть, и желание.

Даже когда Люк рассказал мне правду о себе и Верити, по факту это ничего не изменило в том, что я должна была концентрироваться на поимке убийц, а не на поиске нового друга. Влюбиться в Люка было равным забыть о Верити, а это было единственным, чего я не могла и не хотела делать.

Но забыть его вкус, ощущение его волос под моими пальцами, тепло его кожи, казалось невозможным.

Я должна была доказать, что всё еще полна решимости, показать Верити, что она для меня стоит на первом месте. Поэтому на перемене между уроками химии и математики я набрала номер с визитки Евангелины.

– Мо, – произнесла она. – Я надеялась услышать тебя.

– Вы сказали, что мы, если я… решусь заменить Верити… должны будем совершить определенные действия.

– Да. Есть один ритуал, который ты должна пройти.

– Какое-то заклинание? Как недавно?

– Не совсем. Охранительные чары были пассивными – чары, которые воздействую на тебя. В этот раз ты сама примешь участие.

– А я смогу? Без магии?

– Если бы я это не учла, я бы не предложила.

– О, – самой принять участие, это звучит неплохо. Я устала от того, чтобы держаться в стороне и предоставлять руководство всем остальным, в то время как мне приходится ждать в углу или за барной стойкой, что и без того проходило не особо круто. Но было еще очень много того, что я не понимала. Магия представлялась мне каким-то новым, экзотичным видом физики, в котором законы Ньютона и Эйнштейна не имели никакой силы. Я знала, что имеются правила, но я не могла понять их даже частично. Вместо этого я неловко оступаюсь и нарушаю их. По моему опыту, ничего хорошего не выйдет из того, кто нарушает правила.

– Я свяжусь с Люсьеном, – сказала Евангелина сквозь тихий шум на линии. – Только, если ты захочешь этого.

– Нет! – я ответила слишком быстро. – Пусть будете только Вы.

– Ты могла бы отпустить твоего телохранителя на один вечер? Нам не нужны зрители.

Я укусила себя за нижнюю губу. – Я попытаюсь. Иногда он бывает ужасно упрямым.

– Я могу предпринять некоторые шаги, если это будет необходимо.

Холод в ее голосе обеспокоил меня. – Я позабочусь о нем.

– Замечательно. Мне нужен день на подготовку. Тебе подойдет завтра в восемь вечера?

– Да.

– Верити была бы довольна, – произнесла Евангелина. – Я в этом полностью уверена.

Приятно слышать, что хоть кто-то уверен в этом.

– Ни при каких обстоятельствах. – Колин скрестил руки на груди и качнулся на кухонном стуле назад. – Ты знаешь правила.

– Это совсем другое! Ради Бога, это же двоюродная бабушка Верити. В какие неприятности я могу попасть с хозяйкой антикварной лавки из Нового Орлеана?

В уголках его губ играла улыбка. – Ты? Я считаю, в довольно разные. Ты можешь найти проблемы даже по пути к почтовому ящику.

– Почтовый ящик находится прямо в доме, – ответила я.

– И тебе это всё равно удастся.

Я легко ударила его в руки. – Серьезно, Колин, я думаю, она в последний раз чувствовала себя задетой. Такое чувство, что ты ей не доверяешь.

– Я никому не доверяю, – пояснил он. – И даже хозяйке антикварной лавки.

– И даже мне?

– По части доверия ты не предоставила ни одной особо грандиозной истории успеха.

– Пожалуйста, Колин.

– Ты, – сказал он и с грохотом опустил стул на пол, – должна была быть легким заданием. Ты знаешь это? Твой дядя просил меня держать тебя в поле зрения, и я подумал: «Она прошла через сложные времена, она выглядит примерной, тихой девочкой, и я должен Билли, так что… согласен.» Но как только я повернулся к тебе спиной, ты тут же попыталась меня обмануть. Я очень долго догадывался, что у тебя неправильное представление о самой себе.

Я опустилась на стул напротив него и положила ладони на колени. Мысль, что я оказалась чем-то большим, чем он ожидал, оказалась странно удовлетворительной, но он беспокоился также о том, что я начну задаваться вопросом, что он должен моему дяде. Должно быть многим. – Я и правда тихая. По крайней мере была раньше, но после смерти Верити всё изменилось. Я изменилась. И я хотела бы, чтобы всё стало как раньше, но есть вещи, с которыми я должна была разобраться еще раньше.

– Твоя жизнь раньше была так хороша? – он приподнял одну бровь.

– Она была обычной. Не идеальной, со всякими историями про дядю Билли. И моя мама… ну, ты знаешь ведь, какая она. – Я глянула в сторону. – У отца скоро слушание по условно-досрочному освобождению.

Он кивнул.

– Я не хочу быть здесь, когда он вернется домой.

– Поэтому Нью-Йорк, м?

– Нью-Йорк. Так проще.

– Могу понять, почему ты хочешь вернуться к прежней жизни, – сказал он сухо.

– Верити была в прежней жизни. Она. жизнь, была нормальной, хоть сколько-нибудь. Было бы неплохо, если бы всё вновь стало нормальным.

– И поездка непонятно куда с этой женщиной чем-то поможет? – Он попытался скрыть не только лишь свой скепсис.

– Да, возможно. – Ответ должен был быть просто «да». И нам должно удаться это, так как я не могу продолжать дальше, потому что уже пообещала Верити.

– Только при одном условии.

Я старалась не отводить глаз от его уверенного, темного взгляда. – Каком?

– Ты можешь пойти, только на этот раз. Но завтра ты и я проведем беседу.

– Беседу?

– О тех «вещах», с которыми тебе нужно разобраться. Я просто не могу отделаться от ощущения, что ты что-то затеяла, что тебе не следует делать, Мо. Возможно, у тебя на это есть особые причины, но я всё же должен располагать всей информацией. Я понемногу привыкаю к тебе. Будет паршиво, если с тобой что-то случится, только потому, что ты мне не доверяешь.

– Ты правда отпустишь меня сегодня вечером? И не будешь следить на расстоянии пяти машин? Не то, чтобы ты поймаешь меня за чем-то, что я не должна делать, – добавила я поспешно. – Это дело принципа.

– Только в этот раз. Сегодня вечером. Напиши мне смс, когда прибудешь на место и когда вернешься домой.

– Ты опять хочешь взять всё под контроль.

– Если тебя это не устраивает, оставайся дома.

– Договорились!

Глава 21

Я ждала Евангелину на ступеньках перед входной дверью. Колин сидел рядом мной, вытянув длинные ноги, просто сама непринужденность. Он был явно недоволен, но ничего не говорил. Вокруг нас по другую сторону садовых изгородей сплетничали соседи, в то время как дети играли в салки и катались на роликах по неровным тротуарам. Запах древесного угля и поджаренного на гриле мяса наполнял воздух. Я рассказала маме, что Евангелина хочет, чтобы я помогла ей пересмотреть некоторые фотографии Верити для ее родителей, и моя мама согласилась, особенно после того, как Колин дал добро на поездку.

Я сменила школьную форму на джинсы и футболку; поверх надела балахон, так как прогноз погоды обещал похолодание. В этом году не было никакого бабьего лета, только постоянное уменьшение света и тепла. Уже опускались сумерки, тени удлинялись, а ступени вобрали в себя не так много тепла уходящего дня.

Колин встал, когда Евангелина припарковалась.

– Мобильник при тебе? Заряжен полностью?

– Ты сказал, что не будешь следить за мной, – напомнила я ему и бросила раздраженный взгляд в сторону серебристого BMW.

– Я хочу, чтобы ты была готова ко всему, – ответил он.

– Ты можешь попробовать мыслить позитивно? Пожалуйста.

– Я нашел бы весьма позитивным, если бы у тебя был твой мобильный.

Я показала ему дисплей. – Доволен?

– Не совсем. Дай знать, когда будешь на месте.

– И когда я вернусь домой. Со мной ничего не случится. Евангелина не допустит, чтобы со мной что-то произошло. – По крайней мере в этом я была убеждена. Я легонько коснулась его рукава. – Спасибо.

Он положил свою ладонь поверх моей. Тяжесть его пальцев – теплых и сильных – утешала. – Береги себя.

Я нехотя отпустила его и пошла по тротуару. Всю дорогу я чувствовала его взгляд на себе. Когда мы отъехали, я оглянулась. Колин стоял на ступеньках, засунув руки в карманы, и что-то в моей груди защемило от увиденного.

– Мои поздравления, – сказала Евангелина. – Я не была уверена, удастся ли тебе уговорить его.

– Он доверяет мне. – От этих слов мне стало как-то не по себе. – Я врала ему с того момента как мы познакомились, но он всё равно доверяет мне.

– Иногда людям приходится делать весьма отвратительные вещи, так как того требует общественное благо, – ответила она. – И это урок, который ты должна выучить сейчас, пока последствия только лишь неприятны.

Ясно.

– Что произойдет сегодня ночью?

– Обряд соединения. Это ритуал, через который проходят многие Арканы, и он упоминается даже в пророчестве. Если нам удастся, то этот обряд подтвердит твою способность занять место Верити.

– А если нет?

– Тогда Серафимы – кто бы они ни были – победят.

– Что он из себя представляет? Этот ритуал?

– Соединение позволяет сторонам использовать магию друг друга, разделить между собой силу магических линий. Если, например, Аркан, использующий магию воды, окажется в объединении с тем, кто использует магию Земли, то благодаря этому обряду Аркан сможет использовать также силу Линии Земли. Это требует огромных усилий от обеих сторон, но может оказаться весьма полезным.

– Таким образом обряд соединения позволяет увеличить силы каждого участника.

– Да. Он также обеспечивает некоторой охраной – человек оказывается под защитой того дома, с которым он находится в связи. Если бы ты и Люк были связаны между собой во время вашего путешествия в Дофине, тогда нападавший не смог бы применить к тебе никакой магии. После этого обряда ты будешь в большей безопасности.

Связанной с Люком? Мое сердце начало бешено колотиться. Люк мог защитить меня от бугименов и сумасшедших Арканов, это несомненно, но мысль, что я была бы связана с ним – посредством магии или еще чего – не говорила о большей безопасности. Вовсе нет.

Мы ехали к озеру Мичиган и пробирались наугад через скалы к берегу. Мы наблюдали, как пылающая дуга солнца погрузилась за водный горизонт, а затем Евангелина повернулась ко мне и протянула мне руку. – Пойдем?

Она перенесла меня между мирами, и когда я открыла глаза, то мы уже были в каменном помещении с высокими потолками. В одном конце комнаты горел огонь.

– Тебе нужно немного времени, чтобы прийти в себя?

Помещение не кружилось, и я не чувствовала во рту никакой неприятной горечи, как если бы меня тошнило. Я помотала головой. – В этот раз все прошло легче.

– У меня гораздо больше опыта, чем у Люка, – ответила она. – Он скоро присоединится к нам.

Я молча играла со шнурками на моем капюшоне. И как я должна себя при нем вести? Что бы сделала Верити? Рядом с любым другим мужчиной она бы смогла быть достаточно холодной, чтобы сохранять дистанцию, но Люк не был каким-то другим мужчиной – это был Люк, и между ними что-то было. В миллиардный раз я спрашивала себя, была ли она влюблена в него, любил ли он ее, или он поцеловал меня только потому, что таким образом мог стать еще ближе к Верити. Я надеялась, что подобные мысли больше не причинят мне боли.

Я ошибалась.

Я подошла к камину. Небольшие языки пламени лизали аккуратно сложенные поленья и наполняли комнату мягким сиянием и успокаивающим потрескиванием.

– Каждую ночь из огня берется один горящий уголек. Жрец или жрица сохраняют его до рассвета постоянно раздувая и используют его, чтобы следующим утром вновь разжечь огонь. Огонь и воздух, как видишь. – произнесла Евангелина.

Она указала на пол под нами. Полированные камни, каждый не больше яйца, образовывали неравномерный похожий на водоворот рисунок.

– Речной булыжник. Земля, которая была сформирована водой. Всё здесь представляет собой объединение между разными видами магии.

– Сколько лет этому месту? – Всё здесь было в патине, указывающей на старину; шероховатые края были сглажены годами износа.

– Так же много сколько и воспоминаниям. Здесь собираются такие как я, чтобы связать себя узами друг с другом – печатью единения.

В середине овального помещения стояло четыре каменные колонны, словно четыре направления света на компасе. Каждая была украшена рядом своеобразных рисунков. Вблизи я заметила, что это были не рисунки, а крайне тщательная резьба по камню, я подняла руку, чтобы коснуться изразцов.

– Не прикасайся, – резко проговорила Евангелина. – Мало кто из подобных мне способны противостоять им; ты же умрешь мгновенно, еще до того, как осознаешь, что произошло.

Я поспешно отступила на шаг. – Что это?

– Прямые порталы к источникам чистой магии.

– Кто же высек их? Я имею ввиду, если их нельзя касаться…

– Первые матриархини и патриархи. Те, кто правят нашими домами с начала времен. С тех пор многое изменилось, и наши силы уже не те, какими они были когда-то.

– Но разве Верити не была уже всесильна? Зачем ей было нужно объединять свои силы с кем-то?

– Чтобы восстановить магию, Верити был нужен доступ ко всем четырем стихиям. А Люсьен один из Де Фудре, наследник своего дома. Их объединение гарантировало бы, что магия всех четырех домов уравновесилась бы.

– То есть это в некотором роде брак по договоренности? Потому что я не… вместе с Люком… – я вся покраснела. – Может быть это не такая уж и хорошая идея.

– Это не брак, а обязательства образующие по сути неразрывную связь. Никогда не стоит подходить к подобному необдуманно.

Во мне начала расти паника, которая связала мое горло. – Я не хочу навечно быть связанной с Люком.

Она торжественно коснулась моего плеча. – Мо, когда речь заходит о подобных делах, то нельзя останавливаться на полпути. Связь Сосуда стихий с наследником – это часть пророчества.

– А что, если это не сработает?

– Если сегодня ночью мы не справимся, тогда магический поток неотвратимо разольется. Наш мир навечно будет уничтожен, а твой подвергнется большой опасности.

Я была здесь из-за Верити, но упоминание, что на кону стоит гораздо больше, грызло меня изнутри. – Он опасен? Обряд соединения?

– Не сам обряд. Быть связанной по всем параметрам делает тебя уязвимой, так как отдается одна часть тебя – твоя сила. Но так же тебе передастся другая сила.

– И это должен быть Люк?

– Люсьен – последний из Де Фудре.

– Что, и никаких симпатичных братишек?

Уголки ее губ опустились. – Был один. Он умер, когда Люсьен был еще совсем маленьким. Роль Люсьена в пророчестве была предрешена, еще до того как у него проявились магические способности.

Я закрыла глаза от сожаления и внезапно овладевшего мной понимания. Люк верил в пророчество, так как он был воспитан, сыграть в нем свою роль, потому что оно придавало смысл смерти его брата. Как и я, он был тем, кто просто остался, но у него никогда не было другого выбора. – Я не знала этого.

– Нет. Он и не рассказал бы тебе об этом.

Конечно нет. Я была не избранницей, а всего лишь дублершей. Я была не той девушкой, которую он хотел, а только той, которую он мог получить. И когда мы здесь покончим с этим, мы будем связаны друг с другом до конца наших жизней.

– Я не совсем уверена…

Она ответила мне легким сожалеющим пожиманием плеч. – Другого пути нет, Мо. Смотри на это как на условия для устройства на работу.

У меня челюсть отвисла, и раздражение вытеснило нервозность.

– Условия для устройства на работу? Я делаю вам одолжение, Евангелина. Если я могу вам помочь, круто, но я здесь не поэтому.

Она вздернула подбородок, и глаза ее сузились. – Ты здесь для того, чтобы выполнить свое предназначение. Если ты сделаешь всё правильно, ты добьешься справедливости, о которой ты постоянно кричишь. Если нет, то ты больше не понадобишься.

Было ясно, что она имела ввиду: если я не справлюсь здесь, она не поможет мне выяснить, кто убил Верити. Я вдруг подумала, а ведь Евангелина и дядя Билли вероятно неплохо поладили бы друг с другом – они оба знают, как можно ловко манипулировать кем-либо, что даже если раскроется, что его оттеснили в правильном направлении, уже не будет никакого выхода. Евангелина сделает это с присущей ей хладнокровной элегантностью, а Билли со своим добродушным шармом, но они оба будут плести свою паутину позади этого фасада.

Мне потребовалось слишком много времени, чтобы заметить это, но теперь мне было совершенно ясно, я не стану играть их муху.

Я запустила кулаки в карманы моего балахона. – А Люк согласен с изменениями?

– Люсьен осознает, какая ответственность ложится на его плечи.

Ответственность. И я была для Люка всего лишь обязательством, не более того. У меня начало щипать глаза.

Все те годы, что мы были подругами, я никогда не хотела быть Верити. Я мечтала о такой семье как у нее. Я поражалась, как она находит друзей и с легкостью лавирует в обманчивых водах старшей школы, будто всё вокруг это одно огромное, веселое приключение. Но я никогда не пыталась быть ею. До сегодня.

Боже, это паршиво.

Это было паршиво, потому что мне нравилось оставаться на заднем плане, вместо того, чтобы быть в центре внимания. Было паршиво, потому что я не могла использовать магию и не могла хорошо оценить людей или быть храброй – она могла всё это. Но прежде всего гадко было потому, что я хотела получить Люка на своих собственных условиях, а если я пройду этот обряд, тогда это будут условия Верити. То есть я вообще никогда не смогу получить его.

Я могла сдержать слово данное моей лучшей подруге, или я могла попросить Люка проигнорировать пророчество и остаться со мной, но я не могла сделать и то и другое. И ведь нельзя отдавать предпочтение парню вместо подруги, или нет?

– Долго это будет длиться? – спросила я, стараясь игнорировать пустое чувство в моей груди.

Евангелина улыбнулась, и глаза ее сверкнули как у кошки. – Не так долго, как ты думаешь. – Она указала на проём вырезанный в стене. – Там есть небольшой бассейн; искупайся, надень одежду, которая подготовлена для тебя. Я позову Люсьена. Когда будешь готова, мы начнем.

Я медленно побрела через проход, касаясь пальцами шероховатых каменных стен. Проход резко расширился до комнаты, в середине которой находился круглый бассейн. Каменные ступеньки опускались под воду, а свет десятка небольших факелов заставлял поверхность воды мерцать и переливаться.

Пройдя вдоль края бассейна, я подошла к деревянной скамейке и, разуваясь, неловко осмотрелась. Сюда кто угодно мог войти и увидеть меня. Прежде чем совсем разнервничаться, я быстро скинула одежду и скользнула в воду.

Тут было тепло как в джакузи, вода доходила мне до самых плеч. Я дала себе пару минут просто расслабиться и позволила жару проникнуть до самых костей, в надежде, что это успокоит мои натянутые нервы. Волосы слегка намокли и потяжелели, и я решила нырнуть под воду. Было так упоительно, просто окунуться в теплоту и слышать только свое сердцебиение, в то время как всё мое тело было словно невесомым. Но мне пришлось вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.

Я справлюсь. Мы остановим этот разлив магического потока и тогда я смогу пойти своим собственным путем. То, что нас свяжет с Люком, должно будет после этого освободить нас. Мир Верити не был моим. Единственное, что я поняла за последние несколько недель, так это то, что нет никаких причин оставаться в этом мире дольше, чем нужно. Моя собственная жизнь может быть и представляет собой целую катастрофу, но я понимаю правила, или по крайней мере, большую их часть. Но я никогда не смогу понять принцип действия магического мира – и также людей в нем. И почему вообще я должна утруждаться, чтобы пытаться сделать это?

Я буду смотреть на это как на простую работу, так же, как делает Колин. Как на что-то такое, куда лучше не впутываться. Перед моим мысленным взором промелькнула картина – моя ладонь на его рукаве, его пальцы, которые обхватывают мои. Я совсем не имею понятия, что расскажу ему завтра, но это точно не будет правда, и от этого у меня тяжело на душе.

Я в последний раз окунулась с головой под воду и затем вышла из бассейна. На скамейке лежало сложенное полотенце, в которое я и замоталась. В комнате было прохладно после теплой воды бассейна, и от этого у меня по кожа покрылась мурашками, так что я сильнее укуталась в пушистую хлопковую ткань и как можно лучше вытерла волосы. Одежда, о которой упомянула Евангелина, висела на железном крючке на стене.

Это было платье из темно-синего шелка, на котором была сделана вышивка сверкающей серебром нитью. Я надела его через голову, и ткань мягко заскользила по коже, обхватывая мои голые руки, а подол коснулся лодыжек. Я чувствовала, как трясутся мои руки, когда пальцами старалась расчесать волосы.

Мне ничего больше не осталось, как вернуться. Пока я неуверенно брела через коридор, у меня возникло несколько вопросов, злилась ли Верити из-за этого пророчества. Было ли у нее чувство, что у нее крадут ее свободу? Или она настолько верила во всё это, что злости не было и места, как это, казалось, было и у Люка?

Обратный путь в главное помещение показался мне короче, и не важно, как медленно я ни шла. Пришел Люк, и он разговаривал с Евангелиной, так тихо, что я ничего не могла расслышать. На нем были широкие брюки из того же материала, что и мое платье, но не было рубашки. Я поджала губы.

– Я уж подумал, что ты попыталась найти черный ход, – сказал он, когда заметил меня. Его голос был веселым, но выражение лица оставалось мрачным, когда он вскользь глянул мне в лицо.

– Я задумалась, – ответила я.

– Ты готова? – он протянул одну руку и поманил ближе.

Я не могла ответить. Было такое чувство, будто мой рот набит ватой, кожа горела, а я в упор разглядывала его, форму его рта, такую мягкую по сравнению с остальными чертами лица, и то как пламя огня отсвечивало золотыми искрами в его волосах. Мои пальцы судорожно сжимали ткань платья, сминали нежный шелк, напоминая о его коже, когда мы целовались. Я вновь хотела ощутить это чувство, снова окунуться с головой в это по истине грандиозное легкомыслие. Пройти этот обряд означало отказаться от всего этого. Я должна была смириться с тем, что я всего лишь на втором месте, второй выбор, утешительный приз.

Он подошел ближе. – Нам нужно немного времени, – сказал он Евангелине.

Она покачала головой. – У нас нет времени. Необходимо выяснить, подходит ли она для этого или нет.

– Она справится, – ответил он спокойно, глядя мне прямо в глаза. – Но мы сделаем это либо правильно либо вообще не сделаем. – Я сжалась от его угрожающего тона. В нем не было ничего общего с тем обворожительным искусством убеждения, к которому я привыкла. Это была грубая угроза, и я попыталась отойти от него. Он сильнее схватил меня за руки и повернулся к Евангелине. – А теперь уйди.

Она скривила губы, как если бы она укусив сливу под кожурой обнаружила лимон. Затем черты ее лица разгладились, и она кивнула. – Пять минут. – Одним движением руки она открыла проход между мирами и исчезла.

Люк взглянул на меня так, словно видел впервые в жизни. – У тебя волосы волнистые, – сказал он и провел пальцами через пряди.

Было так странно, что он обратил внимание именно на это, что я поневоле расслабилась.

– Я… да. Но обычно я их выпрямляю. Отдельные пряди вечно выбиваются из заколки или резинки для волос, которые я ношу, а локоны разлетаются во все стороны. Проще выпрямить волосы феном и положиться на целый арсенал стилиста.

– Мне нравится, – произнес он. – То, как свет играет в твоих волосах.

– Спасибо, – ответила я автоматически и вновь напряглась. – Ты не должен быть милым. Мы просто должны пройти через это.

– Ты ведь знаешь, Мышка, что я никогда не делаю что-то лишь для того, чтобы выглядеть милым. Ну ладно, почти никогда, – исправился он. Из ниоткуда он сотворил маленький, аккуратно сложенный кусочек фиолетового шелка и протянул его мне.

– Мой шарфик!

– Ты забыла его у меня. Я подумал, что, возможно, тебе его не хватает.

Он повязал его у меня на шее; сквозь тонкую ткань я чувствовала его нежные и теплые пальцы. – Спасибо, – сказала я. В этот раз совершенно искренне.

– Пожалуйста. Всё еще нервничаешь?

– А ты разве нет?

– Это не имеет значения. – Он переплел свои пальцы с моими. – Мне жаль, что всё вот так происходит. Если бы был другой путь, я бы выбрал его, клянусь.

Что означает, быть связанным со мной, судьбой или нет, это последнее, чего бы он желал. Я глянула в сторону.

– Дыши, Мышка. Сделай это для меня. Давай.

Я с дрожью выдохнула, и он притянул меня ближе к себе, поднес обе мои ладони к своим губам. – Всё будет не так уж и плохо.

– Будет больно? Магия всегда причиняет боль.

Он слегка склонил голову в сторону. – Что ты имеешь в виду?

– Путешествовать между мирами. Защитные чары Евангелилы. Тот тип в баре. Каждый раз, когда я оказываюсь слишком близко к магии, это причиняет боль.

– Всякая магия имеет свою цену, – произнес он с нотками сожаления. – Ты ощущаешь худшее, потому что ты примитивная. Тебе было больно, когда я лечил тебя?

Зудящее тепло, когда он прикасался ко мне, было тревожащим, но не причиняло боли – по крайней мере не такой, как он думал. – Нет. А тебе?

Он пожал плечами. – Нет ничего такого, с чем бы я не мог справиться. Но сегодняшняя ночь – другое дело. Будет немного больно, но одновременно ты будешь в состоянии похожем на опьянение.

– Ты и с Верити был тут? Вы проводили этот обряд?

Он разжал руки. – Нет. Она еще не была готова. Я подарил ей кольцо, до того как она вернулась домой. Мы думали у нас еще есть время.

Я задумалась об этом. Верити была нетерпеливой. Она не знала, что означает эта отсрочка. Если бы она хотела заполучить Люка, она бы прошла через этот обряд до того. как уехала бы домой. Возможно, он сказал мне правду. Возможно, они не были вместе, не по-настоящему. Если да, тогда я смогу обрести ту его часть, которую не заполучила Верити.

Чувство вины, которое утягивало меня как якорь, немного успокоилось.

– А что будет после… этого?

– Это зависит от нас. Обряд соединения не заставляет испытывать что-то к другому. Он лишь усиливает то, что уже есть.

Ох, черт! Мои чувства к Люку, которые и так были болезненными и пугающими, теперь еще и усилятся, а он… всё еще будет желать Верити. Но Евангелина сказала, что я смогу вернуться к своей нормальной жизни. И я стану, наверно, как один из тех солдат, которых показывали по History Channel, тех, которые в дождливую погоду чувствуют боль от старых военных ран. Возможно, я всегда буду держать в себе эту связь, но Люку она будет напоминать о себе только когда давление понизится. В таком случае мне придется уехать в пустыню; тогда я смогу больше о нем не думать.

Он отпустил мои пальцы и заключил мое лицо в свои ладони. – Нет ничего плохого в том, чтобы бояться. Но обряд может не сработать, если ты не захочешь, если ты не отдашься этому всем сердцем.

Надо мной взяли верх его чистая красота в свете пламени, его кожа цвета янтаря, и то, что это казалось совершенно правильным, то как его пальцы прикасаются к моему лицу. Я могла почувствовать, как ускоряются мои пульс и дыхание.

– Ты хочешь этого всем сердцем?

Сердце… Восемь миллионов кусочков, на которые оно разбилось в ту ночь в переходе, не смогло ответить нет. Я кивнула. Падение, возможно, убьет меня, но мне ничего не остается, кроме как прыгнуть.

Вполне возможно, что всё не закончится абсолютной катастрофой. Весьма вероятно и то, что я смогу заменить Верити, остановить магический поток и найти людей, которые приказали убить Верити. Возможно, Люк даже полюбит меня, и мы переживем всё это. Невероятно, но возможно.

Конечно, когда вошла Евангелина, которая выглядела еще более властной и высокомерной чем прежде, «невероятно» показалось даже некоторым эвфемизмом.

– Всем уже лучше? – спросила она, расправляя и так гладкую льняную тунику, что была на ней.

Люк приподнял бровь. – Для тебя это чертовски легко, быть столь наглой – в конце концов это не ты должна проходить этот обряд.

– Действительно. Но я единственная, кто осознает, насколько серьезно положение дел.

– Чушь, – ответил Люк тихим гневным тоном. – Ты что же веришь. что одна держись всё в своих руках, только потому что ты матриархиня? Мышка и я за то, чтобы быть здесь, платим определенную цену, и мы знаем, что стоит на кону.

– Я уже готова, – произнесла я, надеясь, что мой голос звучит сильнее, чем я себя чувствовала.

– Тогда начнем?

Люк взял меня за руку, подбадривающе сжал ее и повел меня к каменным колоннам в центре комнаты. К верху колонны плавно сужались и переходили в арки, которые соединялись в самом центре, создавая купол. Евангелина стояла непосредственно вне искусно украшенных резьбой колонн, а мы с Люком прошли под купол так, чтобы никто не коснулся каменных изразцов. Я почувствовала на затылке покалывание от гудящей силы, наполняющей помещение, и отодвинулась подальше.

– Она у тебя? – спросил Люк Евангелину.

Вместо ответа она протянула руки, в которых лежала тонкая платиновая цепочка. Она обвязала концы цепочки вокруг своих ладоней и заговорила; ее голос звучал официально, и одновременно напевно. – В начале были лишь стихии: Земля, Воздух, Огонь, Вода. Они свирепствовали между собой, не в силах объединиться, и их силы стали слабеть. И когда Арканы научились извлекать силу и магию из стихий, они всё равно отрицали силы друг друга.

В самый разгар войны произошло немыслимое: дочь Огня влюбилась в сына Земли, а он полюбил ее. Они скрывали свою любовь, так как знали, что такая тайна может погубить их дома. Тогда в несчастной разлуке они решили сбежать, но их схватили. Отец девушки вызвал юношу на поединок. И прежде чем он сразил юношу, девушка вмешалась и поклялась своим духом, кровью и магией, что он причинит ей вред, если сделает что-то с сыном дома Земли, так как она и ее возлюбленный стали единым целым.