Текст книги "Истинная из страны оборотней (СИ)"

Автор книги: Эрика Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21. Элла. Алый, алый, алый цвет

Я так и не решилась спросить у мамы, что за сложные любовные перипетии случились с ней в юности. Мне почему-то казалось, что если она согласиться посвятить меня в свою тайну, то я узнаю что-то страшное, что перевернет всю мою жизнь. Я, конечно, теперь догадывалась, что вечная мамина меланхолия была связана с тем, что произошло в молодости. Но и успокоиться я не могла. Трудно представить, что моя мама могла любить еще кого-то, кроме папы, да еще так страдать от расставания с этим дурным человеком. Дурным? Ну, конечно! Кто еще мог так жестоко поступить с юной влюбленной девушкой? Только мерзавец!

Может, порасспросить Грету? Она, если не ошибаюсь, обо всех все знает со времен оных, кажется, даже служила в доме маминых родителей. Наверняка, что-то ей да известно о маминой жизни в юности.

Заглядываю на кухню: слава Господу, Грета там одна. Марта, наверное, где-то прибирается. Повариха тихонько мурлычет какую-то старинную песенку и колдует над плитой. Прислушиваюсь:

Вот невеста алою

Розой расцвела.

Со снегами талыми

И любовь пришла.

Алый, алый, алый цвет,

Ты мне любый али нет?

То не граф, не герцог

И не палладин.

Полюбился сердцу

Странный господин.

Алый, алый, алый цвет,

Ты мне любый али нет?

Ну, думаю, надо прервать ее пение: в этих народных песнях бывает по тридцать куплетов, ждешь-ждешь конца душещипательной истории Бог знает сколько времени, и все для того, чтобы узнать, что все умерли!

– Грета, милая, да как же ты поешь хорошо! – совершенно искренне хвалю служанку, поскольку у нее на самом деле мелодичный и приятный голос.

– Ой, эд-линна, спаси вас Боже, – порозовела от похвалы Грета.

– Я бы еще и дальше послушала, чтобы узнать, как они там в конце все погибли, да хочу тебя кое о чем спросить….

– Эд-линна, нет, не умерли они, все живы остались, – всплеснула руками Грета. – Да счастья себе так и не добыли.

– Да? Удивительно… В другой раз с удовольствием послушаю эту песню. – И тут же хмурюсь изо всех сил для пущей серьезности, – А сейчас хочу спросить тебя вот о чем: зачем ты мне солгала, сказав, что ключ от шкафа в библиотеке сломался?

Грета вскинула на меня глаза, как испуганная сова, и стала нервно искать, куда пристроить вдруг ставшими неудобными руки.

– Я, эд-линна… Мне… Не знаю, эд-линна Элла, – забормотала моя добрая Грета в смятении.

Мне стало ее жалко: она же действовала явно по приказу мамы.

Приобнимаю женщину за плечи и успокаиваю:

– Ладно, моя милая Грета, не переживай, я и так знаю: это моя мама тебе приказала спрятать ключ. Вы обе забыли, что я закончила Академию магии и уж открыть какой-то шкаф для меня трудности не представляет.

Кухарка робко посмотрела на меня, утирая кончиком передника набухшую было слезу в уголке глаза, и кивнула. Вот теперь можно ей и вопросы задавать.

– Грета, я знаю, что ты в замок пришла вместе с моей мамой, когда она вышла замуж за моего отца, – спрашиваю притихшую Грету. – А расскажи мне, как они познакомились, как влюбились.

– Ох, эд-линна, история-то долгая, непростая, да и будет ли ваша матушка довольна… – растревожилась снова женщина.

– А мы ей не скажем, – смеюсь. – Ты потихонечку, да и нет тут никого больше.

– Ну, ладно, эд-линна Элла, расскажу, что знаю, – Грета приосанилась, понимая, что наступил ее звездный час для моих жаждущих ушей.

– Эд-линна Гвенда Лейтон выросла уж такой красавицей да умницей, что кавалеры со все округи съезжались на балы в Лиссберге, чтобы на нее полюбоваться. Сватались к ней, а как же! Всю дорогу к дому Лейтонов в песок истолкли. Да только она им сказала, мол, нет среди этих достойных господ суженого. А узнает она его по метке, когда она появится на руке у нее и возлюбленного. Вот за него-то она и пойдет замуж.

Грета вздохнула и опять потянулась к фартуку, чтобы промокнуть повлажневшие глаза.

– А мой отец? – нетерпеливо прерываю мечтательность кухарки.

– А как же! Эд-линн Варгос был самый настойчивый. Ездил, почитай, раза два в неделю. И Лейтоны принимали его с радостью. Что же не принять? Граф, опять же зажиточный, в замке живет, из себя видный такой. Бывалочи как глянет случайно в мою сторону, аж сердце сжималось: казалось, не глаза у него, а два живых янтаря. Глянет – лес вянет. Но так-то добрый был господин, только с виду такой смурной был.

– И как любовь-то? Началась?

– Началась, – вздохнула Грета, – да не с отцом вашим. Глядим: эд-линна Гвенда стала весела и расцвела, как роза, после одного из балов. Возил ее эд-линн Лейтон в Лоргрин, столицу Дрокенсвёрда. Все-таки там знатной публики побольше. Да и молодой король вступал на престол и балы закатывал. Видно, там хозяйка и повстречала кого-то.

А как-то помогала я ей ванну принять, гляжу: а на запястье у нее алая метка красуется!

На всякий случай тяну длинный рукав пониже, чтобы Грета ничего не углядела на моем запястье.

– И на что была похожа эта метка?

– Да на розу алую.

У меня сердце упало куда-то в пятки, потом блуждало где-то без счета времени, пока не возвратилось на место. Как сквозь туман слышу голос служанки, понимая, что пропустила часть рассказа:

– …. И вот она вся в слезах, не пила-не ела неделю после того письма. Месяца три прямо таяла на глазах, – Грета тихо всхлипнула. – А батюшка-то ваш все ездил упорно, как часы, добивался руки-то. А она ни в какую. Мы уж думали: все, в монастырь уйдет наша ласточка… А она вдруг объявила родителям, что ее суженый – это граф Варгос! Мол, у нас с ним метки одинаковые, мол, мы созданы друг для друга. Я в этом мало понимаю, главное – эд-линна начала кушать да к свадьбе готовиться! Вот так они и обвенчались. А меня эд-линна Гвенда с собой забрала в замок. А граф Варгос, упокой Господь его душу, и не возражал– так рад был, что она стала его женой-то. Да говорю же, он добрый был, батюшка-то ваш.

Благодарю Грету за рассказ и, словно в полубреду, собираюсь пойти к себе. Как вдруг неожиданно меня осенило:

– Грета дорогая, а о чем там в самом конце песни говорится? Напой, пожалуйста!

Розовая от удовольствия Грета тихонько затягивает:

На пальчике колечко,

Да жених– не он.

Своровал сердечко

Бедное дракон.

Алый, алый, алый цвет,

Ты мне любый али нет?

А ведь мама как-то странно отреагировала на фамилию Лидинг. Не подала вида, но я заметила, как дрожали ее пальцы, когда она подносила к лицу платок. В те годы она ездила на балы, которые давал молодой король драконов… Неужели ее возлюбленным был сам конунг Харальд Великий?! Отец Ингвара?!

Глава 22. Харальд Великий. Чаша мести

Полночи я ворочался в постели, словно неженка: все меня беспокоило и отвлекало. В конце концов сел и смотрел в окно на звезды под тихое уханье лесных сов. Беспокойные мысли свили себе муравейник в моем мозгу, не останавливаясь ни на минуту. Мучило смутное осознание того, что в моей жизни что-то происходит вопреки ее естественному течению.

Это как если реку Ольдрим повернуть в другое русло и преградить ей путь к родным берегам. Первое время река будет искать привычное русло, но потом побьется-побьется безуспешно в крепкую дамбу и забудет о том, что когда-то текла в другом месте. Но я – не река. По крайней мере, у меня еще остались какие-то лагуны памяти о прошлом.

Еще и метка на запястье не дает ни о чем забыть. Как хороша была Гвенда в расцвете своей юности и красоты! В те времена в королевском дворце Лоргрина давали роскошные балы, куда заботливые бароны, графы и герцоги свозили своих подросших дочек на смотрины, а их сыновья присматривали хорошеньких невест. Особенно запомнился бал в честь моего восшествия на престол.

Бог мой, на этих балах глаза просто разбегались от обилия разнообразной красоты со всех четырех ланов. Меня забавляло сравнивать красоток и выставлять им у себя в голове оценки. Хотя, увидев следующую богиню или двух, я тут же стирал с доски мысленный счет и выставлял новый. Утонченные белокурые дочери драконов смело стреляли в меня синими глазками. Розовощекие прелестницы из Сноваргена прельщали кожей, напоминающий белый атлас – так и хотелось потрогать! Рыжие веснушчатые бестии из Лилльсольма призывно сверкали белоснежными улыбками. А крепкие девицы из Феррстада прельщали своими нескромными округлостями.

И тут в зал вошла Она в сопровождении своего отца графа Лейтона. Граф был родом из почтенного драконьего, но обедневшего рода. Когда-то он покинул Дровенсвёрд ради женитьбы на дочери одного из магнатов Сноваргена. Но не только деньги привлекли Лейтона в край оборотней: его жена была невероятно хороша собой. Их дочь Гвенда унаследовала изысканную красоту матери и породистую стать драконов. Меня сразу поразил взгляд ее зеленых русалочьих глаз, словно читающий твою душу, отчего я, пожалуй, сразу потерял бы все свое красноречие и светскую куртуазность. Но робкий нежный румянец на ее фарфоровой коже, то и дело вспыхивавший от любопытных, а порой и нескромных взглядов окружающих, придал мне смелости. В конце концов, я конунг и это мой праздник!

Я пригласил ее на первый же вальс. И весь зал с гостями перестал для нас существовать… В тот же вечер после бала я заметил на своем правом запястье метку истинности в виде алой розы. Я прекрасно помнил, что запястье защипало сразу, как только Гвенда положила мне руку на плечо, а я свою – ей на талию. Но в вихре вальса я даже не подумал взглянуть на источник жжения. Так и не узнал, что почувствовала она. Хотя мне показалось, что она испытывала те же чувства, что и я. Позже, когда мы с ней стали встречаться, я увидел у Гвенды на запястье точно такую же метку истинности, как у меня – алую розу. Тогда я еще не знал, что все это– подлая ложь ради того, чтобы стать женой конунга.

Неизвестный доброжелатель, практикующий бытовую магию, в своем письме сообщил мне, что к нему обращалась некая барышня по имени Гвенда, чтобы он магическими чарами наложил ей на запястье метку истинности именно в виде алой розы. Она хорошо заплатила ему, и он выполнил эту работу. Но когда он случайно увидел на моей руке такую же метку, то пожалел о своем поступке и решил предупредить меня о намерениях корыстной девицы.

Надо ли говорить, какой черной обидой и злостью накрыло меня! Оглушенный этими чувствами, я написал Гвенде письмо, полное ненависти, и сообщил о нашем разрыве. Потом всячески пытался свести метку истинности– и бытовыми способами, и приглашал магов – все было бесполезно. Только Сардониксу удалось сделать ее не такой яркой, чему я был безмерно рад и даже сделал мага придворным.

Еле заметный абрис потускневшей алой розы до сих пор виден, если не скрывать его под одеждой. Покойная жена каждый раз дулась на меня, когда в минуты близости замечала эту слабую уже отметину. Илайда была ревнивой, как тысяча подземных королей, но я не сердился на нее, потому что злилась она не без повода. Какой женщине приятно видеть приметы былой любви своего мужа? Да еще эта метка все не исчезала, только бледнела. Но она до сих пор со мной и не дает забыть о том, что ответом на преданность и страсть может оказаться подлое коварство.

Как я был зол на себя, когда ночью в постели с женой, перебирая ее белокурые локоны, я все равно грезил о тех, что цвета ночи! «Харальд, ты что, кретин?! – раздраженно спрашивал самого себя. – У тебе красавица-жена, из чистопородной драконьей семьи, а ты все грезишь о предательнице-полукровке?! Очнись, приди в себя!»

Рождение долгожданного сына, казалось, навсегда отвлекли меня от пустых переживаний по прошлому. Но нет, тени былого стали возвращаться. Особенно после внезапной гибели Илайды. Да так, что эти тени порой закрывают мне собой солнце. Когда я узнал, что моя первая любовь недавно овдовела, тогда все и началось. Какое-то глупое ощущение, словно я теряю что-то, словно время, будто уходит у меня, как песок, сквозь пальцы. И чувствую я это с каждой минутой, с каждой секундой: одна песчинка, две, сто, тысяча… и каждая эта бесцельная секунда снегом оседает у меня на висках. А в них стучит одна мысль, «Надо что-то делать!»

Сардоникс считает, что есть только одно средство избавиться от этого: месть. Не скажу, что мне этот совет пришелся по вкусу, но если он поможет снова ощутить плавное течение жизни без нервного подсчета утекающих мгновений, то так тому и быть. Месть так месть! Сын Ингвар уже познакомился с дочерью Гвенды и, кажется, успел ее очаровать. Кузен Ангус, хоть своенравен и втихую, конечно, мечтает о том, чтобы скинуть меня с престола, все же мой подданый и находится в моей власти. Он устроит дочку моей подлой возлюбленной в лучшую школу Дрокенсвёрда, чтобы здесь, в Лоргрине, в сердце лана, закрутился этот спектакль. Чтобы Гвенда смогла сполна отпить отравы из моей чаши мести.

Глава 23. Ингвар Лидинг эр-Бригген. Долой неопределенность!

Я не слишком-то люблю бывать во дворце, хотя я там вырос и у меня осталось много приятных воспоминаний детства, связанных с замком отца в Лоргрине. Собственно, и сейчас я, по сути, живу там, время от времени перебираясь на юг, в свой родовой замок в Бриггене. На свободу из-под контроля своего отца! Вот уж где раздолье и где я могу побыть самим собой, повесив на гвоздь маску придворной улыбчивой любезности. И гнать по лугам, пришпоривая Фергюса в сопровождении верного Кинга, до полного изнеможения всей нашей компании.

Еще летать под облаками, не стесняясь взглядов вездесущих столичных зевак. Разве в Лоргрине спокойно полетаешь?! Нет, запретить летать, конечно, никто не сможет, но если в толпе наблюдающих за полетом дракона окажется хотя бы один писака – все, потом начитаешься в местной хронике разной чепухи.

– О да, – отозвался дракон, по-хозяйски усаживаясь напротив. Я невольно хмыкнул: наверняка со стороны мы с ним смотримся причудливо. Тем более за игрой в шахматы.

– Такой ерунды понапишут– хоть святых выноси, – бурчит дракон. – Например недавно редактор «Дрокен хроникл» разразился статьей, где пытался доказать, что драконы, дрокены по-нашему, вылупляются из яиц, а не рождаются, как все. Ага, представляю Харальда Великого, сидящего в гнезде и высиживающего Ингвара!

Я не выдержал и расхохотался от души. Дракон сделал хитрый ход, и мне пришлось пожертвовать фигурой.

– Особенно мне запомнился опус какого-то бумагомарателя с заголовком «Полеты драконов – пережиток нашего времени?» – продолжал мой крылатый приятель. – Еще гаденыш знак вопроса поставил, вроде как он не настаивает на своем мнении, а просто вопрошает! Модный приемчик для того, чтобы навязать обществу свое мнение. Сначала он вопрошает, потом потребует развернуть дискуссию по этому вопросу, а что потом? Долой полеты?!

– Да за такое его повесить мало! Сначала долой полеты, а потом – долой конунга?! – у меня внутри все закипело от возмущения. – И как отец позволяет подобное вольнодумство? Причем, проблема не в самом вольнодумстве, в нем нет ничего плохого, если оно нацелено на что-то полезное. А здесь какое-то тупое отрицание природы, возможно, замешанное на зависти. Кому какое дело, летают драконы или нет?!

– Если так дальше дело пойдет с вольностями, ведь найдутся кретины, которые запретят драконам летать! – хмурится мой друг. – Зацепятся, начнут травить их за эту уникальную способность, которая никоим образом не мешает править! А, может, и наоборот помогает: в полете хорошо думается!

– Точно! Когда мы летаем, у меня в голове намного яснее, чем на земле. Там всегда что-то отвлекает от главного. – соглашаюсь со своим драконом. – Те, кто не умеют летать, всегда стремятся запретить это тем, кто умеет.

– Брат, да ты философ, – улыбается дракон.

– Да какой там философ! Слышал где-то, кажется, от матери. Ну, и просто жизненный опыт.

– Мощный, однако, к двадцати пяти годам-то! – смеется мой огнедышащий друг.

– Хорошо, что ты мне напомнил о возрасте, – встрепенулся я. – Отец ведь велел мне жениться как раз к моему дню рождения. А то, говорит, лишу наследства и права на трон. С него станется: после смерти мамы он стал какой-то странный, нервный, словно заблудился в лесу, а вместо «Ау!» и «Помогите!» выкрикивает какие-то несуразности. Жалко мне его, все-таки, кроме него, у меня никого нет на свете.

– Так уж и никого? – смеется дракон. – А маленькая русалка Элла?

При этом имени у меня сердце начало отбивать барабанную дробь и заложило уши. Память мигом нарисовала ее глаза-омуты, шелковые локоны и дерзко вздернутый подбородок.

– Да, приятель, бьешь прямо в цель… Знаешь, я все время о ней думаю, вижу ее, как наяву, слышу ее насмешливый голосок. Она такая маленькая, ее можно двумя ладонями накрыть, пожалуй. Но смелая, дерзкая, при разговоре смотрит прямо в глаза и словно читает мою душу.

– Мой юный друг, да ты влюблен в нее, – дракон довольно забил хвостом.

– Эх, все равно от тебя ничего не скроешь… Да, я влюбился! В маленькую колдунью Эллу из Сноваргена! Сначала мне был интересен ее медальон. Но потом все мысли стали лишь о ней самой. Более того – я даже готов жениться на ней. Только вот не уверен, что Элла разделяет мои чувства. Поначалу я в этом не сомневался даже, я же видел ее смущение и как она на меня смотрит. Но когда заметил, что она вывела метку истинности, то, честно говоря, приуныл. Даже захотелось отомстить. Моя-то метка на месте!

Я смотрю на алую розу на своем запястье и во мне закипают и печаль, и гнев. Околдовала меня, зачаровала, а от метки отказалась!

– Ингвар, дружище, да не злись ты! – успокаивает меня дракон. – Чем придумывать что-то за нее, взял бы да и съездил в Грейден-холл, сам у нее все и спросил.

– А вот так и сделаю! Не стану тянуть кота за хвост, еду сегодня же. Дракон я или кто?! Долой неопределенность!

Дракон умиротворенно закрыл глаза, видимо, уже мечтая о моей встрече с возлюбленной. Партия осталась неоконченной, потому что мы с дрокеном воссоединились. «Тебе мат в два хода, – весело отозвался он. – И зови меня просто Дрок».

Глава 24. Долгожданное признание

Поутру Элла срезала в саду розы, чтобы украсить стол к обеду и думала об Ингваре. Она пыталась понять, чем же так привлекает ее этот шалопай, избалованный богатством и благосклонностью дам. Красив ли он? Бесспорно. Но едва ли это главное, что заставляет сердце девушки биться, как пойманный в силки воробушек, при мысли об этом парне? И ее совсем не интересует его королевский статус, скорее, наоборот, отпугивает. «Подумаешь, – фыркнула Элла, – тоже мне – принц». Хотя из песни слов не выкинешь: да, принц, прекрасный принц. Элла уже было решила, что она просто влюбленная дурочка, как все те, кто по нему вздыхает, как вскрикнула от боли, уколов палец о шип. Посмотрела в свою корзинку и, словно очнулась: в ней лежали только алые розы, хотя в саду есть и белые, и желтые, и темно-пурпурные.

И в этот момент к ней прибежала запыхавшаяся Марта. Волосы у нее растрепались и вылезли из-под чепца, словно она бежала к хозяйке не из замка в сад, а, по крайней мере, из соседней деревни, и за ней гналась свора собак.

– Эд-линна Элла, к нам прискакал молодой всадник, ох, ни дать-ни взять– сказочный принц, красивый – спасу нет! – выпалила служанка, округлив глаза и смахивая со лба испарину, – Он вас спрашивает.

– Меня? И кто же он? – сердце у девушки заколотилось в предчувствии.

– Не сказался. Ольгерд проводил его в гостиный зал да позвал вашу матушку. А меня послали за вами.

Элла и Марта поспешили в замок. Когда Элла подошла к замку и увидела, как на конюшню увели Фергюса, сомнений в том, кто сидит сейчас в гостиной с ее матерью, у нее не осталось. Она появилась на пороге, как была, с корзиной, полной роз, забыв передать ее Марте.

Увидев ее, Ингвар вскочил с обитого золотистой парчой дивана и с сияющим лицом молча уставился на девушку. Наконец, опомнился: «Доброе утро, Элла! Я так рад видеть тебя в добром здравии. Ты словно утренняя богиня зари с этими розами».

Элла вздернула подбородок и передала корзину подбежавшей Марте.

– Доброе утро, принц, то есть Инвар! Ты тоже выглядишь здоровым и довольным жизнью, – было заметно, что девушка старается сохранять светскую благопристойность. – Что привело тебя в наши края?

Краем глаза Элла заметила, что матушка не столь напряжена, как того следовало ожидать, судя по ее прошлому, связанному с Лидингами. Элла ожидала увидеть ее суровой, но эд-линна Гвенда казалась вполне любезной по отношению к внезапному гостю.

– Знаешь, доченька, – поспешила разрядить обстановку Гвенда, – я пригласила дея Ингвара отобедать с нами, и он любезно согласился.

На этих словах Ингвар посмотрел на Эллу и с ослепительной улыбкой развел руками, мол, вот видишь, придется меня потерпеть.

«И маму очаровал! – Элла исподлобья взглянула на торжествующего дракона. – И как ему это удается?!» Но в душе была рада, что все складывается именно таким образом.

– Дорогая Элла, не стану скрывать причину своего приезда и выдумывать массу предлогов, чтобы ее замаскировать. – Ингвар тепло улыбался и казался очень искренним. Ну, если она действительно разбирается в драконологии.

– И какова же эта причина, заставившая тебя проделать путь в Грейден-холл? – с замиранием сердца спросила девушка, прикрываясь напускным равнодушием.

– Эта причина – ты, маленькая фея. Просто я очень соскучился по тебе…

Гвенда извинилась и ретировалась под предлогом того, что нужно дать распоряжения слугам насчет обеда (Элла с удивлением отметила, что куда-то исчезла привычная мамина меланхолия). Но девушка понимала, что мать захотела оставить их поговорить наедине.

– Вот как? – улыбнулась Элла, не зная, что сказать еще такого нейтрального, чтобы не выдать свои чувства.

– Прогуляемся по саду? – предложил Ингвар и, взяв ее за руку, не ожидая согласия, повел за собой.

В саду около куста алых роз Ингвар вдруг закатал рукав своей рубашки и протянул девушке правую руку. На ней красовалась метка, точно такая же, как у Эллы. Ингвар подошел близко к девушке, взял ее правую руку и поцеловал ее в запястье с цветущей розой. Элла не сопротивлялась. Она нежно провела рукой по его волосам, запутавшись в них пальцами.

– Я люблю тебя. С первой минуты, – горячо зашептал Ингвар, задыхаясь от переполнявших его чувств, – как увидел тебя у озера. Может, не сразу понял это, испугался метки. Обидел тебя… Ну дурак был, прости….

– Простила, уже давно, – голос девушки звучал с такой нежностью, что не было нужды спрашивать о том, что чувствует она. – Знаешь, сначала я так обиделась, что даже выжгла эту метку. Глупость, конечно, но так оно было.

– А я заметил шрам, моя прекрасная деллия, – бережно прижимая к себе девушку, улыбнулся парень. – Кстати, куда он делся и откуда снова появилась метка?

– Появилась вот, она неистребимая, – засмеялась Элла, чувствуя себя в объятиях Ингвара спокойно и радостно. Оторвала голову от его груди и взглянула в его серые глаза. – Я тоже люблю тебя, мой сказочный дракон….

Их подрагивающие губы соединились.

После долгого поцелуя, она продолжила:

– Знаешь, скоро мы с тобой будем видеться чаще.

– Серьезно? Я готов хоть каждый день гнать Фергюса по полям и лугам ради нашей встречи!

– Я приняла предложение о работе в школе от дея Ангуса Лидинга, твоего кузена. Я послала ему письмо с согласием и получила ответ, что за мной пришлют экипаж. Так что теперь мы с тобой оба будем жить в Лоргрине, и тебе не придется гонять Фергюса по лугам и полям для встречи со мной.

Ингвар исподлобья взглянул на девушку и слегка помедлил.

– Элла, скажи честно, ты только о работе думала, приняв предложение Ангуса?

– А о чем же еще, мой ревнивый принц? – засмеялась Элла. – Мне нет дела до дея Ангуса.

– Смотри, любимая, он у нас слывет известным ловеласом, – нахмурился Ингвар, – на его счету столько женских сердец …

– Ну, и что? – захохотала Элла. – Моего в его меню сердцееда не будет. Потому что оно принадлежит тебе. Кстати, а не пора ли нам пойти на обед, мой деллис?