Текст книги "Вторая кожа"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Она инстинктивно попыталась подхватить беднягу Барнета, но Фрэнси глухо застонала, ее начало трясти. Маргарита поцеловала ее в голову. Она не могла выпустить из объятий дочь, но чувствовала, что должна что-то предпринять, потянулась было за пистолетом Барнета, но внезапно прозвучавший голос остановил ее на полпути.

– Бери, бери пистолет! Стрелять в вооруженную женщину гораздо легче, чем в безоружную. И намного интереснее.

Маргарита повернулась и в свете фар увидела фигуру приближавшегося к ней человека. У него была странная, прихрамывающая походка, как будто одна его нога плохо действовала или была короче другой. Он двигался как бесцветный песчаный краб, однако ничуть не казался бесцветным.

Хотя человек был невысок, в его фигуре было что-то внушительное. Лицо широкое, квадратное, похожее на глыбу льда, глаза как у мертвой рыбы. Он носил короткую, давно вышедшую из моды козлиную бородку, делавшую его похожим на Вакха, римского божества вина, женщин и песен, бывшего, по преданию, наполовину животным. Его угольно-черные, вьющиеся волосы завитками спускались на лоб и затылок, рот был большим и чувственным, а длинный, прямой нос истинно римским. Хотя из-за некоторой массивности фигуры этого человека никто не отважился бы назвать красивым, что-то в нем поражало воображение. Мужчина был одет в дорогой, цвета виски замшевый пиджак, полосатую рубашку без воротника, черные джинсы из крокодиловой кожи, башмаки с высокими каблуками, под цвет пиджака.

– По-моему, я тебя знаю, верно? – спросила Маргарита.

– И да и нет. Я призрак Черного Пола Маттачино, его сын, Пол Чьярамонте.

– Это имя мне знакомо. Ты принадлежишь к семье Абриола, охранявшей моего мужа. Абриола десятилетиями верно служили Гольдони.

Он криво усмехнулся и грациозным движением ноги отфутболил оружие Барнета в темноту. В руке у него был пистолет с длинным дулом.

– Бэд Клэмс предупреждал, что верить тебе нельзя, и оказался прав, – сказал Пол Чьярамонте. – Он всегда оказывается прав. – Пол негодующе щелкнул языком, как старуха, увидевшая по телевизору сексуальную сцену. – Что ж, можно попрощаться с Марко и Винни. – Он пожал плечами. – Не такая уж большая потеря. – Пол снова криво улыбнулся. На его чувственных губах усмешка казалась злобной, и Маргарита еще крепче прижала к себе Фрэнси, как бы пытаясь защитить ее. – В старину таких, как Марко и Винни, назвали бы пушечным мясом, они гибли на полях сражении. – Пол опять пожал плечами. – Когда-нибудь это должно случиться с каждым. Не тратить же специалистов, их в наши времена найти не так просто. – И он хихикнул, обнажив острые, волчьи зубы.

Его взгляд упал на тело лейтенанта Джека Барнета.

– А это кто такой? – Пол пнул детектива в бок своим подкованным ботинком, и, несмотря на то, что Барнет был мертв, Маргарита содрогнулась. Присев рядом с телом, он ухмыльнулся: – Телохранитель или дружок? А может быть, и то и другое?

Пол аккуратно, одним пальцем, отогнул залитый кровью пиджак, залез в карман и вытащил маленький пластмассовый бумажник.

– Не густо, я вижу. – И вдруг как ужаленный вскрикнул и выронил его.

Черные, выпуклые, как виноградины, глаза Пола уставились на Маргариту.

– Ты что, чокнулась? Дева Мария, да это же фараон! – Он сделал какое-то странное па и стал еще более похож на фавна, заманивающего лесную нимфу. – Я замочил парня из нью-йоркской уголовки. О дьявол! Кто же мог знать?

– Тебя никто не просил его убивать, – заметила Маргарита. Это было не очень умно, но она была в таком шоке и страхе от всего случившегося, что плохо соображала.

С исказившимся от ярости лицом Пол Чьярамонте прыгнул к ней и уткнул ствол пистолета ей под подбородок, так, что женщина вскрикнула от боли.

– Мама!

– Тише, мой ангел, – сказала Маргарита сквозь хлынувшие из глаз слезы.

– Ты и твой фараон убили двух моих людей, – крикнул ей Пол в лицо. – За это тебе башку оторвать мало. – На всех пальцах этого человека, не исключая большого, были надеты золотые кольца, из-за чего рука казалась деформированной и имела какой-то зловещий вид.

– Убить женщину. Какое геройство! – воскликнула Маргарита.

Пол Чьярамонте отпустил ей пощечину тыльной стороной ладони. Золотые кольца рассекли кожу, из щеки потекла кровь.

– Заткнись и замри! – сказал он, оскалив зубы. – В такую передрягу я не попадал с тех пор, как была еще жива твоя мачеха.

– Что ты знаешь о Фэйс Гольдони?

– Достаточно. – Пол ухмыльнулся. – Моей матерью была Сара Чьярамонте, единственная женщина, которую любил Черный Пол Маттачино. – Он пристально посмотрел на Фрэнси, которая тоже завороженно, как на какое-то экзотическое животное, смотрела на него. – Черный Пол был связан браком с этой сукой Фэйс, браком без любви и взаимопонимания. Но он был католиком старой закалки, и не мог развестись с ней. – Быстрые, как язык ящерицы, глаза Пола бегали по лицу Маргариты. – Тогда она, чтобы иметь возможность выйти замуж за твоего отца, Энрико Гольдони, медленно отравила его ядом, которым начиняла черные фиги, которые он так любил.

– Ты что, хочешь меня напугать? Эти слухи известны всем, но они не более чем слухи. Фэйс мне все рассказала. Люди просто завидовали ей, потому что она вышла замуж за моего отца. Она была не способна убить кого-нибудь.

– У меня другие сведения. Но в конце концов какая разница. Она давно умерла и больше уже не сможет тебе врать.

Маргариту охватило чувство такого страха и омерзения, что она уже не в силах была смотреть на Пола и перевела взгляд на Джека Барнета, хотя это вряд ли могло ей помочь. Упавшая на глаза прядь волос только подчеркивала красоту лейтенанта. Есть ли у него жена, ребенок? Может быть, дочь в возрасте Фрэнси? Она этого не знала и никогда не узнает. Да и какое это теперь имеет значение. Барнет погиб. И все из-за того, что ей захотелось отомстить! Сказала же ей когда-то Бернис: «С такой же неизбежностью, как ночь сменяет день, все кончится для тебя страданием и смертью». Но она посчитала себя умнее других, решила, что сможет переломить судьбу, сменить правила игры и выиграть партию. И что же из всего этого вышло? Она употребила власть, власть семьи Гольдони, и это привело к гибели невинного человека.

Как там говорила Бернис? Человека губит не сама власть, а злоупотребление властью. Она злоупотребила своей властью, и результатом стали страдание и смерть.

Все думали, что Фэйс умерла, даже Пол Чьярамонте. Но на самом деле она просто сменила личность. Теперь она была Ренатой Лоти, не последней фигурой в Вашингтоне. Маргарита редко виделась со своей мачехой, и отношения у них были совсем непростые. Когда ее отец, Энрико Гольдони, женился на Фэйс, Маргарите было девять лет, возраст слишком большой, чтобы забыть свою настоящую мать и слишком, маленький, чтобы до конца понять трудности, с которыми столкнулась Фэйс, обретя нового мужа и новую, враждебно против нее настроенную семью. Маргарита никогда не верила разговорам о том, что Фэйс с макиавеллевским расчетом, хладнокровно убила своего первого мужа. Но, может быть, тут просто сработал инстинкт самосохранения? Какой же ребенок хочет жить в одном доме с убийцей?

«Твоя душа тоже тонет в слезах», – сказала Бернис, прочитав, что творится у нее в душе. Маргарита беззвучно всхлипнула, вспомнив эти слова, и вдруг услышала вой сирены.

– Эй, нам пора двигать, – сказал Пол Чьярамонте.

Подгоняя женщину и девочку дулом пистолета, он повел их вниз, к полузаброшенной автомобильной стоянке гостиницы. На глади залива что-то светилось, и Маргарита подумала, что ей лучше не знать, что это такое.

В углу стоянки был припаркован огненно-красный спортивный автомобиль с откидным верхом. Пол приказал Маргарите связать дочери руки и ноги. Потом он положил Фрэнси на заднее сиденье и проворно проделал то же самое с Маргаритой.

– В этом нет нужды, – сказала она. – У тебя моя дочь. Ты можешь поверить мне.

– Как Марко и Винни? – усмехнулся Пол. – Твоя мачеха хорошо воспитала тебя. Ты настоящая гадюка.

Он засунул ей в рот носовой платок и швырнул на Фрэнси. Потом закрыл заднюю дверь, сел за руль и выехал со стоянки.

Он ехал под звуки кассетного магнитофона, аккуратно держась в пределах дозволенной скорости, и на аллее Белт проскочил движущуюся в сторону гостиницы «Золотые ворота» кавалькаду сине-белых полицейских автомобилей с вращающимися на крышах огнями и включенными сиренами.

– Пока, ребята, – крикнул Пол Чьярамонте, перекрывая хор мальчиков, поющих «Не волнуйся, крошка».

Токио – Вест-Палм-Бич

Николас встретил Танаку Джина в палате госпиталя, где лежал Каппа Ватанабе. Программист выглядел ужасно. Яд Банх Тома окрасил его кожу в зеленовато-желтый цвет. Дышать больному помогал аппарат искусственного дыхания, к телу было подведено множество пластмассовых трубок. Пульс и сердцебиение контролировались приборами, а рядом с кроватью стояла медсестра, которая дозировала расход многочисленных препаратов, которые вводили потерпевшему.

– У вас есть пять минут, не больше, – еще в коридоре предупредил их явно обеспокоенный врач. – Ватанабе все еще очень слаб, так что его ни в коем случае нельзя расстраивать.

– Мы понимаем ваше беспокойство, – сказал Танака Джин с уважительным поклоном.

Однако, войдя в палату, он начал действовать весьма энергично и, представившись Ватанабе, сразу перешел к делу.

– Я провожу официальное расследование, – сообщил он, не обращая внимания на неодобрительный взгляд медсестры. – Как вы, должно быть, понимаете, ваше участие в этом деле уже доставило вам достаточно серьезные неприятности. Но я могу с полным основанием заявить вам, что, когда – и если – вы выйдете отсюда, вам предъявят многочисленные обвинения в шпионаже и воровстве. В процессе расследования могут возникнуть дополнительные статьи обвинения. – Танака Джин, отмахнувшись от яростно жестикулирующей сестры, пристально взглянул в желтые глаза больного. Судя по усилившейся активности аппаратуры жизнедеятельность организма инженера возросла. Значит, настал момент, когда на него можно было надавить. – Ватанабе-сан, вы обвиняетесь в преднамеренной краже охраняемых авторским правом материалов, являющихся собственностью «Сато Интернэшнл». Боюсь, что остаток жизни вам придется провести в тюрьме. Если вы не умрете в этой палате, разумеется.

– Подождите минуточку, – действуя по заранее разработанному сценарию, сказал Николас. – У меня появилась идея, Джин-сан, – есть альтернатива.

– Тут не может быть никакой альтернативы, – ответил Танака Джин, впиваясь взглядом в широко расставленные глаза больного.

– По крайней мере выслушайте меня, – сказал Николас. – Что если Ватанабе-сан признается во всем и окажет следствию посильную помощь?

– Да, – проговорил инженер слабым, но решительным голосом. – Да.

Танака Джин фыркнул:

– Линнер-сан, этот человек – вор. Он пытался привести вас к банкротству. Не могу понять, почему вы его защищаете.

– Я не защищаю его, – ответил Николас. – Просто хочу узнать, что за всем этим кроется. Как вы не понимаете? Совершенно очевидно, что Ватанабе-сан похитил эти данные не для себя. И, если он сможет вывести нас на других преступников, я не буду настаивать на судебном преследовании.

– Зато я сделаю это! – рявкнул Танака Джин так громко, что даже сестра забилась в свой угол. – Клянусь Богом, токийская прокуратура не позволит, чтобы промышленный шпионаж остался безнаказанным. Черт возьми, в конце концов это касается национальной безопасности.

Ватанабе весь дрожал, его кардиограмма выглядела угрожающе.

– Но я кое-что знаю, Линнер-сан. Я причинил вам много вреда, но попытаюсь это исправить.

– Никаких сделок! – еще громче заорал прокурор.

– Я не хочу, чтобы он оказался в тюрьме, – снова заговорил Николас. – Вы же знаете, каково там. Он не выживет.

Ватанабе испуганно вытаращил глаза, его охватил животный ужас. Он начал было рассказывать все, что знал, но тут открылась дверь, и вошел врач.

– Что тут, черт побери, творится? Я же вас предупреждал...

– Идет официальное расследование, – ответил Танака Джин, глядя на негр немигающим взглядом. – Не входите сюда, пока вас не позовут.

– Вы не имеете права разговаривать со мной в подобном тоне, – возмутился врач. – Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей:

– Вы будете их исполнять, когда я закончу, – возразил Танака Джин и вытащил из кармана сложенный лист бумаги. – В противном случае я уполномочен перевести вашего пациента в госпиталь городской тюрьмы. Вы этого хотите, доктор?

Питаясь сохранить перед сестрой остатки достоинства, врач некоторое время с гневом смотрел на прокурора, потом вышел.

Танака Джин снова повернулся к больному и увидел, что Николас склонился над кроватью.

– Все будет хорошо, Ватанабе-сан, обещаю вам. С чувством глубокого удовлетворения прокурор услышал, как тот прошептал:

– Я готов, Линнер-сан. Голова у меня ясная, я все расскажу.

Танака Джин вытащил карманный диктофон, назвал дату, время, место разговора и присутствующих при этом лиц. Потом положил диктофон на подушку рядом с головой инженера и попросил его сказать, что дает показания добровольно.

– Вы признаетесь в том, что совершили несанкционированное копирование данных принадлежащей «Сато Интернэшнл» Киберсети?

– Да, признаю.

– Вы знали о том, что «Сато Интернэшнл» являлась эксклюзивным владельцем вышеуказанных данных?

– Да, знал.

– Вы совершили это преступление по собственной инициативе?

– Нет. Со мной вошел в контакт человек по имени Нгуен Ван Трак. Он является вице-президентом вьетнамской компании «Минх телеком».

– Одну минуту, – вмешался Николас. – Разве вы имели дело не с американцем Кордом Мак-Найтом?

– Нет, – ответил Ватанабе. – Как я уже сказал, это был Ван Трак.

– Но вы передавали данные Мак-Найту, – сказал Николас.

– Насколько мне известно, он всего лишь посредник, – ответил инженер. – Передаточное звено, позволяющее Ван Траку оставаться в стороне. – Больной откинулся на подушку, его волосы заблестели от пота.

– Выпейте немного воды, – сказал Николас.

Ватанабе, по-детски закрыв глаза от удовольствия, начал тянуть через трубочку ледяную воду.

– Расскажите что знаете о вьетнамце, – сказал прокурор.

Больной кивнул:

– Как и уже сказал, Ван Трак работал на «Минх». Но ему платил кое-кто еще. Я слышал о промышленнике по имени Куртц.

Николас и Танака переглянулись.

– Родни Куртц? – спросил Линнер.

– Да.

– Откуда вы могли об этом узнать? – спросил прокурор. – Вы сами говорили, что эти люди действовали крайне осторожно. Ван Трак даже использовал Мак-Найта в качестве прикрытия.

– Разумеется, – согласился Ватанабе. – Но видите ли, Ван Трак понимал: для того чтобы склонить меня к похищению данных, он должен дать мне взамен тоже нечто ценное. Вот он и предложил мне стать во главе своей научно-исследовательской лаборатории в «Стернголд ассошиэйтс». Я навел справки и обнаружил, что «Стернголд» является одной из полудесятка азиатских компаний, которыми владеет Куртц. Мог ли вице-президент вьетнамской телекоммуникационной компании предлагать мне столь ответственный пост, если бы за всем этим не стоял Куртц?

– Вам надо было вовремя обратиться ко мне, – сказал Николас. – Я бы помог вам, и вы бы теперь не лежали в госпитале.

Ватанабе, которого явно утомило сделанное им признание, закрыл глаза. Руки у него тряслись, а сестра, казалось, была не на шутку встревожена показаниями приборов.

– Может быть, я так бы и поступил, потому что о вашей доброте и проницательности в «Сато» ходят легенды. Но вас в это время не было.

Оставив больного, Николас и Танака направились в киссатен, кофейню напротив госпиталя. Улицы были забиты автомашинами и автобусами почти до предела, а поток пешеходов на тротуарах напоминал движущийся эскалатор.

– Как вы себя чувствуете? Выглядите не лучше Ватанабе, – спросил прокурор, когда они уселись за столик и заказали кофе.

– Превосходно, – ответил Николас.

– Не могу сказать этого о себе. – Танака Джин потер глаза. – Как раз перед тем, как я отправлялся в госпиталь, мне сообщили, что адвокаты Тецуо Акинаги вытащили его из тюрьмы.

– Вы хотите сказать, что с него сняты обвинения? – Николас не мог поверить в то, что оябун якудзы, самый могущественный и непримиримый враг Оками, оказался на свободе. – Но он же ожидал суда?

– Адвокаты Акинаги подали апелляцию на том основании, что мое прокурорское расследование проведено с нарушением норм, и, вероятно, они правы. – Танака Джин покачал головой. – Кто-то все время мешает работать. Я уже говорил, что меня информировали о коррупции в нашей организации. Теперь есть прямое тому доказательство.

– Я проведу кое-какое расследование в кругах, для вас недоступных, – обещал Николас.

Танака Джин официально поклонился ему:

– Благодарю вас, Линнер-сан. Я ваш должник.

Они заказали еще кофе, наблюдая за движением на залитых дождем улицах. Мокрые тротуары в свете неоновых реклам казались лакированными.

– Я с большим удовольствием поговорил бы с Нгуеном Ван Траком, но он как сквозь землю провалился. Ни родственники, ни сослуживцы не видели его со дня презентации Киберсети, а иммиграционная служба сообщила, что страну он не покидал. Так куда же, черт возьми, он делся?

Николас не ответил на этот вопрос и сказал совсем о другом:

– Вы были правы насчет Куртца, «Стернголд ассошиэйтс» входит в «Денва партнерз».

– Но зачем Куртцу понадобилось красть данные о проекте, в который он только что вложил деньги?

– Это резонное замечание, – согласился Николас. – Но попробуем взглянуть на убийство Куртца под другим углом.

– Каким образом?

– Давайте поразмышляем. Куртц крайне не любил афишировать свои дела. Если судить по сообщениям в «Штерне», «Таймс» или «Форбсе», он никогда не позволял делать это, хотя его адвокаты и деловые партнеры были с ним не согласны. Они хотели сорвать крупный куш на международных рынках. Куртц был своего рода гением, и люди вывернулись бы наизнанку, чтобы вложить деньги в его финансовую империю.

– Хорошо. Но что из этого следует?

– А то, что все, чем он владел, принадлежало ему лично, а после смерти перешло по наследству к жене. А после ее... Детей у них не было. – Николас допил свой кофе. – Итак, Куртца настолько привлекает Киберсеть, что он вступает в «Денва партнерз». Через две недели его убивают, а на следующий день его жену сбивает машина. Невероятное совпадение или скрытая связь.

– Когда дело касается убийства, я не верю в совпадения, – в раздумье проговорил прокурор. – Надо бы узнать, кому досталось это богатство теперь, когда оба законных владельца мертвы. – Он бросил на стол несколько банкнот. – А сейчас, Линнер-сан, поговорим о вчерашнем визите в дом Куртца. Я знаю, что ваше тау-тау позволило вам увидеть убийцу. Скажите, кто он. Ваше заявление о том, что вы заглянули в зеркало и увидели самого себя, я отметаю. Вы ведь не убивали Куртца?

– Нет, конечно, не убивал. Я...

Внезапно реальность вновь ускользнула от Николаса, он почувствовал, что проваливается в бездну, проникая сквозь твердые объекты, как будто они стали эфирными. Сердце бешено стучало, уши наполнились жужжанием миллионов пчел...

– ...ннер-сан! Линнер-сан!

Кто-то звал его, пытаясь перекричать пчелиный гул. Тише, пожалуйста, тише!

– Линнер-сан!

Внезапно Николас увидел склонившееся над ним лицо Танаки Джина, он старался поднять его с пола.

Николас приложил ладонь к пульсирующему лбу. Ощущение реальности вернулось, но отголосок жужжания пчел все еще стоял в ушах.

– Что случилось? – слабым голосом спросил он.

– Вы внезапно побелели и свалились с кресла, – сказал Танака Джин.

Точно так же окончился обед с Хоннико. Чертовы пчелы тоже жужжали в голове. Но тогда он не упал на пол.

– Давайте выйдем отсюда.

Снаружи, на мокрых от дождя улицах, ему, казалось, стало лучше. Толчея, людской гомон, знакомое чириканье звуковых устройств для переходящих улицу слепых вселяли ощущение стабильности окружающего мира и полностью возвратили Николаса к реальности.

– Линнер-сан, что с вами произошло?

– Я соскользнул.

– Соскользнули? Я наблюдал за вами во время транса тау-тау в доме Куртца и вижу, что сейчас это было не обычное падение.

– Вы правы, – мрачно произнес Николас. – Боюсь, это было скольжение из одной реальности в другую.

Бэд Клэмс владел пятнадцатиметровым катером – одним из тех сверхбыстрых, сверхмощных и скоростных судов, которые были для многих жителей Флориды пределом мечтаний. Окрашенный в цвет ночного океана, катер при свете дня выглядел грязновато, но совершенно сливался с водой в сумерках. Подобные катера использовались для перевозки контрабанды, поэтому их и красили в такой цвет.

Но катер Чезаре даже по флоридским стандартам считался очень быстроходным. Не успели они отъехать от расположенного в Вест-Палм дока, как Веспер вся покрылась гусиной кожей и, чтобы не упасть, вынуждена была ухватиться за поручни. Шум был почти непереносим, как будто она стояла рядом с реактивным лайнером, костяшки пальцев у нее побелели, дух захватывало как в детстве во время катания на американских горах. Наклонившись, она увидела, что нос лодки опирался на подводное крыло и полностью приподнялся из воды, брызги, слетающие с гладких бортов, казались твердыми, как градины.

– Тебе не нужен свитер, крошка? Там внизу, кажется, есть какое-то барахло. – Бэд Клэмс, старался перекричать рев-ветра и огромных сдвоенных двигателей.

Веспер, чье тело все тряслось от вибрации моторов, покачала головой.

– С какой скоростью мы плывем?

– Быстрее, чем любое другое судно, – доверительно сообщил Бэд Клэмс, – включая посудины береговой охраны.

Утром этого дня Чезаре казался очень возбужденным. Ходил взад-вперед по комнате, посматривая на телефон, и, когда тот зазвонил, бросился к нему сломя голову. Веспер показалось, что сначала он был разочарован, будто ожидал другого звонка. Несмотря на это, повесив трубку, он сказал, чтобы она оделась.

– Я сейчас не в состоянии валяться в постели. – Настроение у него было одновременно приподнятым и нервным, но она могла только гадать, что случилось.

Вылезая из кровати, Веспер, думала о том, как Лью сработается с Ведом Форрестом, главой подразделения, занимающегося Леонфорте. Не совершила ли она ошибку, привлекая его к делу? Конечно, он умен и человек крутой, но она отлично знала, насколько амбициозен. Форрест и понимала, что, если Кроукер не будет себя вести надлежащим образом, тот немедленно выставит его. А этого ей не хотелось, Лью начал нравиться Веспер, потому что походил на героя Роберта Митчема, а она всегда была его почитательницей.

– Завтра прибудет один человек, мой друг, – сказал Чезаре, направляя катер вдоль лунной дорожки. – Он парень что надо. Думаю, тебе понравится. Поживет здесь пару дней. С ним будет подружка, она тоже в порядке. – Он помолчал. – В общем-то, это не имеет значения, но она баба больная, так что ты вряд ли встретишься с ней.

– Значит, мы завтра не поедем на Саут-Бич? – Веспер поправила растрепавшиеся волосы. – Ты обещал мне.

– Конечно, поедем. Мой друг, Поли, появится не раньше, чем во второй половине дня. Мы там пообедаем, ладно? Все равно «Палаццо» мне осточертел.

Отъехав километра на три от берега, он неожиданно выключил двигатели.

– Взгляни на закат, – сказал он, указывая на оранжево-зеленое зарево в западной части небосвода. – Смотришь на него и понимаешь, что жизнь штука стоящая, правда?

Тут, вдали от гомона прибрежных птиц и корабельного фарватера, было на удивление тихо. Прогулочные суда стояли на якорях или в доках. Иногда слышался лишь гул пролетающего где-то самолета. В отдалении, как отблеск иного мира на фоне отражающих краски заката волн, виднелись огни Палм-Бич.

– Есть не хочешь?

– Да нет. – Рядом с рулевым колесом она заметила большую пенопластовую коробку.

– Эй, а знаешь, чем я сегодня занимался? – спросил он по-прежнему легким, непринужденным тоном. – Проверял тебя. И как ты думаешь, что обнаружилось? – Чезаре двинулся к ней, и Веспер собрала всю волю в кулак, что было нелегким делом, таким разъяренным был его взгляд. – Обнаружилось, что ты работала на федеральное правительство. – Теперь он был совсем рядом. – Мало того, ты работала в засекреченной организации, которая называлась «Зеркало». – Девушка чувствовала исходящий от него запах, тот необычный, резкий, звериный, запах, который так пугал в нем других людей. – И, мало того, ты работала на моего отца, Джонни.

– Все это правда, – тихо сказала Веспер.

Он фыркнул:

– Это я и так знаю, леди. Чего я не знаю, так это того, что ты здесь делаешь. – Он сделал угрожающий жест руками. – Я хочу сказать, что по какому-то странному совпадению ты оказалась в «Палаццо» именно в тот момент, когда я должен был прийти туда.

Веспер чувствовала себя как человек, пробирающийся по минному полю, не зная схемы минирования. Вот что значило иметь дело с Чезаре Леонфорте. Не то чтобы ей не хотелось этого – почти всю свою жизнь она подвергалась риску. И, к ее чести или проклятию, смотря с какой точки зрения посмотреть, ее тянуло к опасности, как мотылька к пламени.

Рисковать – для нее значило каждый раз превращаться в другую личность. Это было похоже на мастерство актера. Перевоплощаясь на сцене, актер не в состоянии оставаться самим собой, то же самое можно сказать и о риске. В крайне рискованных ситуациях вы должны быть тем, кем хочет видеть вас противник. До поры до времени, конечно. А потом, чтобы получить от него то, что вам нужно, вы должны поменяться с ним ролями.

Взаимоотношения Веспер с Бэдом Клэмсом пока еще находились в первой, самой опасной стадии игры. Она понимала, что, если ее раскроют, следующего акта просто не будет. Занавес опустится.

Веспер знала, что лучшая защита – это нападение, она бросилась к Чезаре, обняла и крепко поцеловала его в губы. Потом отстранилась, заглянула ему в глаза и усмехнулась.

– И я чудесным способом заставила тебя взять меня с собой?

– Нет, конечно, но все же...

– Но я действительно надеялась на это.

Его глаза сузились.

– И почему же?

– В результате предпринятого Пентагоном расследования контактов твоего отца с УНИМО мне понадобилось безопасное место, где бы я могла укрыться. – Она имела в виду Управление научных исследований министерства обороны.

УНИМО было организацией настолько засекреченной, что финансировалось из секретных фондов, поэтому конгресс не должен был голосовать по его ассигнованию и ничего не знал о его существовании. – Твой отец фактически в любой момент мог запускать свои руки в склады секретного оружия УНИМО. Когда все раскрылось, многие люди в Пентагоне пришли в ярость, потому что генералов оставили в дураках и сама программа разработки Новейшего вооружения оказалась под угрозой.

– Хорошо, но какое отношение к этому имеешь ты?

– Мне необходимо было навсегда убраться из Вашингтона, потому что это расследование угрожало и мне.

Тут у него, казалось, возникли серьезные подозрения.

– Но почему? Ты ведь не имела никакого отношения к сети УНИМО.

Как бывает почти всегда в жизни, за все нужно было платить. Она заставляла его все больше подозревать ее, но при этом вынуждала приоткрывать завесу тайны, которую пыталась сама раскрыть. Теперь Веспер была уверенна: Чезаре знал, что его отец участвовал в похищении ценнейших разработок УНИМО.

– Нет, но я была тесно связана с твоим отцом.

– Что у вас было общего?

– Наркотики.

Чезаре так удивился, что на некоторое время потерял дар речи. Потом расхохотался, да так сильно, что обхватил себя за бока, а на глазах у него выступили слезы.

– Ты? – еле выговорил он. – Красивая, образованная баба вроде тебя в грязном мужском мире наркобизнеса? Ты смеешься надо мной, что ли?

– Нет.

Чезаре перестал хохотать.

– Если ты, зараза, вешаешь мне лапшу на уши, я с тебя шкуру спущу. – Когда Чезаре начинал разговаривать так, сразу вылезало наружу все его уличное воспитание.

– Никакой лапши, – ответила Веспер. – Официально я была помощницей твоего отца по административной работе, то есть занималась документацией. На самом же деле координировала операции с наркотиками.

– Почему же я никогда не слышал о тебе?

– Потому что я отвечала за Азиатское направление, – ответила девушка. – Кроме того, у Джонни секретов было хоть отбавляя.

– Что-что, а это верно, – успокаиваясь, проговорил Чезаре. – Этот сукин сын ни одному человеку не сообщал больше того, что, по его мнению, он должен был знать. Всегда был таким. Не доверял никому, даже собственным детям. – Он снова фыркнул. – Э, да что я говорю – своим детям особенно. Никто, ни один сукин сын, не был близок с Джонни Леонфорте. – В голосе Чезаре чувствовалось уважение, но, кроме того, Веспер услышала в этих словах застарелую, как незаживающий синяк, обиду и боль.

Бэд Клэмс присел на корму катера и взглянул на девушку.

– Он скрывал твое существование, потому что приставал к тебе?

Не зная, что ответить, Веспер на мгновение запнулась. Теперь она понимала, что если скажет да, то возбудит его ревность. Вопрос состоял в том, хотела ли она этого.

– Конечно, он пытался это делать, – сказала она, надеясь, что интуиция подсказывает ей правильный ответ. – Несколько раз.

Чезаре задумчиво смотрел на нее. Он никогда еще не встречал женщины, хотя бы отдаленно похожей на Веспер, и увлекся. К своему великому удивлению, он обнаружил, что ему нравится ее вызывающее поведение почти так же, как понравилась ненасытность в любви. Для него, чьи страсти требовали нечто большего, чем просто жизнь, она явилась подарком судьбы. Все в ней было большим, чем жизнь, – накал страстей, юмор, ум, даже ярость. То, что устрашило бы в ней большинство других мужчин, его влекло. Всю свою жизнь он считал женщин существами второго сорта, призванными лишь заполнять обширный задник жизненной сцены, и вот встретил родственную душу, которая одной своей животной силой сумела выдвинуться на авансцену, где раньше находился он один.

Неудивительно, что подобное открытие привело в движение его душу, возбудило в ней неведомые доселе токи и чувства, от которых его бросало то в жар, то в холод.

Чезаре потряс головой:

– Ну и чертова же ты баба.

Они рассмеялись, и Веспер почувствовала, как рухнула одна из его защитных стен. Значит, она вела себя правильно.

Приближалась ночь, цепочка огней на берегу становилась все ярче. Восточная часть небосвода была уже совсем темной.

– Ты знаешь, в первый раз встречаю бабу, которую не смог добиться мой отец.

– Твоей матери, наверное, приходилось тяжело?

– Ах, моя мать! – Чезаре перекрестился. – Господь да успокоит ее душу. Она сейчас в раю и вполне заслужила это. Мать любила отца до самой смерти, и ничто не могло поколебать эту любовь. Но его вечно не было дома. Хотя иногда мне кажется, что отец делал то, что должен был делать. – Чезаре посмотрел куда-то вдаль, потом, опершись локтями о колени, уставился в палубу. – Но не могу понять, зачем он так обижал ее, постоянно оставляя одну? Мы, дети, вечно были заняты своими играми и не замечали его отсутствие. Я по крайней мере никогда не обращал на это внимания. – Несмотря на эти слова, что-то в выражении глаз Чезаре говорило о том, что он лгал не только Веспер, но, может быть, и самому себе.