Текст книги "Выбор Кота"

Автор книги: Эрик Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Да, сэр.

Валентайн протянул сержанту руку:

– Удачи, Стэфф. Встретимся на плотине.

Стэффорд с серьезным видом ответил на рукопожатие.

На лагерь сошла ночь. Только отблески от догорающего дома освещали ветхие бараки. Валентайн какое-то время наблюдал за сборами двух пикапов. Они казались хорошо оснащенными, с мощными колесами. Он кивнул Большому Джефу, который уже сидел за рулем одной из машин и запускал двигатель, прислушиваясь к рычанию мотора, как внимательный доктор к хрипам пациента.

Валентайн подошел к баракам, где Волки раздавали оружие. Седой старик выбрал винтовку и две коробки патронов в придачу. Он осмотрел оптический прицел, открыл ствольную коробку, заглянул в дуло. Он понимал толк в оружии. Валентайн поймал взгляд старика и поманил его к себе.

– Простите, но сейчас мы больше ничего не можем сделать для вас, местных жителей. Нам нужно побыстрее уходить, – объяснил Валентайн.

Старик привел винтовку в боевую готовность.

– Не бери в голову, парень. Лучше того, что вы сделали, здесь уже давно не было – вы как следует турнули этих ублюдков.

– Что вы и остальные думаете делать?

– Пока еще не решили. Большинство останутся на месте: женщины дождутся своих мужчин. Если даже случится что-то скверное, они хотят пережить это вместе. Думаю, территориалы сюда вернутся. Некоторые из тех, кто помоложе, это уже наверняка смекнули и уйдут вслед за вами на восток.

– Зачем вам винтовка?

– Мне уже шестьдесят шесть. Я делаю всякую случайную работу по лагерю. Мое время уходит. Держу пари: если бы вы не спалили тех Черепов и они тут еще задержались бы, я скоро стал бы частью их меню. Я присмотрел себе подходящее местечко за грудой разного хлама позади гаража. Отличный обзор на всю округу. Среди здешних территориалов есть один сержант. Так и жду случая прикончить его, если он снова сюда сунется. Ну, может, и еще парочку таких же. Так что спасибо, лейтенант. Это будет красивая смерть. Уйду с улыбкой на губах.

Валентайн открыл было рот, чтобы возразить, но увидел в лице старика нечто такое, что остановило его.

– Ладно. – Валентайн попытался найти нужные слова Желать старику удачи было неуместно, – Метких вам выстрелов.

– Не беспокойся на мой счет, сынок, – кивнул старик.

Он повесил винтовку на плечо, прихватил дробовик и, насвистывая, двинулся в сторону незапертого гаража. Валентайн слышал его свист еще долго после того, как старик скрылся из виду.

Какая-то женщина потянула Валентайна за рукав.

– Сэр, сэр! – с мольбой позвала она.

Валентайн обернулся.

Она сунула ему в руки завернутого в клетчатое одеяло ребенка.

– Его зовут Райан. Райан Уэрт. Ему только одиннадцать месяцев. Подмешайте в остатки вашей еды немного чего-нибудь более-менее съедобного для детей, и он будет сыт, – сказала она. По ее щекам текли слезы.

Валентайн попытался вернуть ей ребенка:

– Простите, мэм, но…

Однако женщина отказалась взять сверток обратно. Она закрыла глаза ладонями и юркнула в толпу.

– Миссис Уэрт! Миссис Уэрт, простите, но мы не можем пойти на это! – воскликнул Валентайн, пытаясь догнать ее.

Он посмотрел на малыша, который в этот момент как раз раскричался. Валентайна не удивило поведение матери. Куриане могли пойти на любые меры, если бы решили, что местные жители вышли из подчинения.

Он оглянулся в поисках кого-нибудь, кому можно было бы отдать ребенка, но все куда-то испарились. Не мог же он просто бросить малыша. Чувствуя себя довольно нелепо, он вернулся к пикапам, пытаясь успокоить ребенка. Может быть, у Стэффорда найдется место для орущего младенца.

– Лейтенант Валентайн, сэр. – Щегольски отсалютовав, вперед выступил молодой Волк по имени Поулос.

Это был мускулистый, симпатичный парень, себе на уме. Он являлся одним из немногих выживших бойцов бригады Фокстрот и не собирался подстраиваться под новобранцев. Иначе он уже далеко продвинулся бы по службе. Валентайн хорошо его понимал.

– Да, Поулос. Что такое? Ты видишь, у меня сейчас заняты руки.

Поулос подавил смешок.

– Мне нужно ваше разрешение, сэр, чтобы взять с собой местного поселенца. Капрал Холлоуэй велел спросить у вас.

Поулос отступил в сторону, за его спиной пряталась красивая девушка, не старше двадцати. Она куталась в длинное пальто, на плече у нее висела сумка.

– Сэр, это Линда Мейер. Она хочет уйти с нами. Ее мать – одна из тех, кто был привязан там, за домом. Я буду кормить ее из своего пайка. Она справится, она здорова и хорошо бегает.

Валентайн покачал головой.

– Девушка? Уже, Поулос? Сколько часов ты здесь пробыл? Я-то думал, что с капюшонниками на хвосте и в таком ограниченном пространстве у тебя найдутся другие занятия.

– Она показала мне, где территориалы прятали свои припасы, и мы начали…

– Ладно, брось… Ты же знаешь, это против правил. Для нее же опасно, если кто-то увидит, как она с нами разговаривает.

«Против правил, чтобы солдаты рыскали в поисках общения в зоне куриан», – добавил Валентайн про себя. Нельзя было полностью исключить вероятность, что девушка шпионка. Два года назад его первая операция в Курианской Зоне почти полностью провалилась из-за типа, который оставлял Жнецам сообщения.

Поулос и девушка посмотрели друг на друга с отчаянием.

– Но, сэр, правила позволяют женам следовать за мужьями с разрешения командира.

Мисс Мейер издала еле слышный изумленный вздох.

– Но не в дозоре, Поулос. Я слышал про скоропалительные браки в походных условиях. В лагере, но не в Курианской Зоне.

Валентайн не мог понять, происходит ли это наяву. Освещенный пламенем лагерь казался ему все менее реальным. Даже ребенок как будто затих в этих оранжевых зловещих декорациях.

– Здесь есть священник, сэр. Он может обвенчать нас прямо сейчас. И потом, мы же возвращаемся. Мы не отправляемся на задание, а, наоборот, идем назад. Ведь это другое дело, так?

– Я выдержу, мистер Валентайн, – сказала девушка.

Они с Поулосом держались за руки.

– Не хочу больше и слышать об этом, – ответил Валентайн, избегая взглядов юной пары, у которой еще теплилась надежда.

Исполнение полковых приказов, изложенных капитаном в письменном виде, предусматривало так называемую практику «валить всех в одну кучу». Но одно дело – те, что были привязаны во дворе: у куриан могли быть причины желать им смерти. Насколько Валентайн знал, по крайней мере один из них был пленным солдатом Южного округа. Помощь и поддержка всегда оказывались тем, кто самостоятельно добирался до Свободной Территории. Но как только дело касалось действий в районе, откуда надо было уводить людей в тыл, это оборачивалось множеством проблем. Валентайн колебался между долгом и состраданием. Он внезапно вспомнил про мать девушки. Хотя она, конечно, не была военнопленной, все равно нуждалась в медицинской помощи и уходе. Перед юной девушкой, похоже, открывалась лазейка. К тому же Валентайн мог избавиться от хнычущего младенца.

– О'кей, Поулос. Ты обзавелся женой… и ребенком.

н передал малыша в руки девушке, и маленький Райан тут же успокоился.

– Поулос, возьмешь их и поедешь со Стэффордом и ее матерью. А вы, мисс, позаботьтесь о ребенке. Его зовут Райан… Тьфу ты, как же…

– Райан Уэрт. Он родился в прошлом апреле, мистер Валентайн. Спасибо, сэр. Я буду как следует о нем заботиться.

– Не сомневаюсь. Поспешите, а то машины уедут без вас.

Молодая пара крепко обнялась, насколько позволял ребенок у девушки на руках. Они побежали к медленно ползущим пикапам с ревущими двигателями.

– Поулос, – крикнул им вслед Валентайн. Машина остановилась, чтобы забрать мисс Мейер.

Волк обернулся к Валентайну:

– Сэр?

– Мои поздравления.

2
Берег озера Чероки

Бригада Фокстрот на привале в передовом лагере. Типы, палатки, фургоны, домашний скот, несколько полевых кухонь по берегам речушки, сбегающей вниз с холма в то, что осталось от большого озера за пробитой плотиной. Несколько орлов выслеживают рыбу под разрушенными стойками плотины, задержавшись с перелетом на север, в долину Миссури, куда уже отправилось большинство стаи.

В этом приграничном крае Волки Южного округа сами похожи на тех орлов: быстро передвигаются, исследуя окрестности и атакуя добычу, с которой могут справиться. Они рыщут по Курианской Зоне, собирая информацию, чтобы предупреждать жителей о любой угрозе, нависшей над поселениями в горах и долинах плато Озарк. Такие же военные лагеря разбросаны по всему Миссури у подножия Озарка и горы Уошито, на востоке Оклахомы, Техаса и Арканзаса. За этим кольцом простирается кошмар правления куриан.

Куриане только и ждут шанса, слабости и ошибки в действиях защитников округа, чтобы подчинить себе Свободную Территорию и положить конец одному из последних бастионов человеческой цивилизации.

– Поздравляю, Валентайн, – сказал капитан Бек, выходя из палатки, чтобы принять рапорт у своего усталого лейтенанта – Я слышал, вы атаковали Жнецов. Вы – надежда нашего полка. – Бек, держась прямо, как телеграфный столб, и натянуто улыбаясь, протянул руку. Молодой лейтенант ответил рукопожатием.

– Троих, сэр. Один порядком обгорел, но сумел уйти.

– Стэффорд сказал, что он ослеп. Значит, еще одним дееспособным Жнецом меньше.

Что до Валентайна, то он никогда не переставал беспокоиться насчет Жнеца, пока своими глазами не видел того в предсмертных конвульсиях.

– Возможно, сэр, – ответил он, потирая затекшую шею.

Он безумно устал, и ему приходилось делать усилие, чтобы сосредоточиться. Но, несмотря на усталость, ему надо было докладывать своему непосредственному командиру. У капитана Бека была репутация лидера и отважного воина. Как офицер, выживший в битве при Хэзлетте летом 65-го, он продвинулся по службе, провел переобучение своей бригады и был вполне готов к очередному повышению.

– Стэффорд доложил мне о ваших действиях в Ригъярде, – сказал он, жестом приглашая Валентайна в свое типи.

Валентайн вошел внутрь, ощутив запах кожи и сигар. Сохнущие на веревке носки и нижнее белье делали воздух еще более затхлым.

– Как вы возвращались?

Валентайн собрался с мыслями.

– После того как Стэффорд уехал, пошел дождь. Это замедлило наше продвижение. На следующий день я распорядился распустить слухи о том, что мы направляемся через равнину к границе штата Миссури. Ближе к вечеру мы засекли пару патрулей – один верхом, другой на грузовике. Мы сидели тихо, даже огня не разводили. Потом…

Бек перебил его, подняв руку:

– Как, лейтенант? Грузовик? Это же было бы неплохим трофеем.

– Там была радиоантенна. Даже в засаде нас легко было обнаружить. Нам повезло – мы обошлись практически без потерь, и я не хотел рисковать.

Бек нахмурился:

– Лучше бы мои офицеры больше беспокоились о том, что они собираются сделать с врагом, нежели что враг – с ними. Ваше возвращение было бы более легким, если бы территориалы боялись высылать патрули, чтобы не потерять их.

– Наступят тяжелые времена, если они станут бояться нас больше, чем Жнецов, сэр.

Капитан прищелкнул языком, и обстановка в типи накалилась.

– Я не спрашиваю ваше мнение, я просто говорю, как поступил бы сам, будь я там.

– Спасибо, сэр. На следующий день мы совершили удачный бросок. К ночи пересекли бывшую границу штата. А вы когда вернулись, сэр?

– Два дня назад, утром. Мы провели разведку на том мусороперерабатывающем заводе за Талсой. Он хорошо укреплен. Но я думаю, что силами бригады мы могли бы его взять, если б удалось каким-то образом выманить оттуда верхушку гарнизона.

Валентайн кивнул. Он уже давно понял, что лучший способ изменить мнение капитана представить Беку все возражения как его собственные.

– Конечно, сэр. Только, пока мы будем выманивать гарнизон, какие приказы вы отдадите, если вдруг подойдет передвижная колонна? Или появятся Жнецы? Я уверен, мы справились бы, будь с нами Медведи и в резерве – полк регулярной армии. Или заручились бы помощью по-настоящему толкового Кота.

– Силами Южного округа не так-то просто сделать что-либо подобное, – понимающе усмехнулся Бек. – Ладно, на сегодня достаточно. Вечером у вас выходной – поешьте, выспитесь. А полный отчет представите завтра.

– Кто-нибудь уже говорил с теми четырьмя оклахомцами, которых привез Стэффорд, сэр?

– Стэффорд собрал сведения. Военных среди них нет. Так что можете сами их допросить. Если обнаружите что-нибудь стоящее, добавите к завтрашнему рапорту. Хорошая работа, Валентайн. Вы свободны.

Валентайн отдал честь и вышел из типи.

Свободная ночь. Измученный сражением в Ригъярде и восьмью днями в Курианской Зоне, он мечтал упасть на койку и забыться. Но прежде – горячий душ. Однако нужно было еще проверить свой взвод. Кроме того, ему хотелось переговорить с освобожденными пленниками до того, как их увезут на восток, в Озарк.

Он застал Стэффорда и весь взвод на импровизированной вечеринке в честь Поулоса и его невесты. Кто-то раздобыл кувшин самогонки, и Фримен, старейший ротный унтер-офицер, щедрой рукой разливал спиртное по выстроенным в ряд деревянным кружкам. Кружки являли собой образцы солдатского творчества: выструганные из древесины волчьи головы. У некоторых были ручки наподобие загнутых хвостов. Даже самый зеленый новобранец в бригаде Фокстрот имел собственную кружку.

– Стэффорд, на минутку. – Валентайну пришлось повысить голос, чтобы перекрыть непристойные шутки, отпускаемые в адрес Поулоса и его невесты.

Раскрасневшийся сержант покинул общее веселье и присоединился к Валентайну. Они наблюдали за праздником, стоя в стороне от лагерного костра. Сам трезвенник, Стэффорд разрешал своим людям расслабиться после тяжелого задания. Сто двадцать миль, которые они прошагали за последнюю неделю, были подходящим поводом.

– Поулос и эта девушка, Мейер, поженились? – спросил Валентайн у Аллигатора.

– Утром, Вал. Все было честь по чести. Она теперь носит обручальное кольцо своей мамы.

– Им будет что рассказать внукам. Надеюсь, никто не плеснет самогоном в костер – Фримен наверняка добавил скипидара.

Аллигатор фыркнул, и Валентайн вернулся к делам:

– Я просмотрел твой рапорт относительно обратной дороги. Есть что-нибудь, что ты не захотел доверить бумаге?

– Нет, сэр. Разве только то, что мне приходилось каждые пятнадцать минут глушить двигатель, чтобы прислушаться. Господи, я как будто хлопушки вокруг себя разбрасывал. Удивляюсь, как это не переполошились все территориалы в радиусе пятидесяти миль. Но нам никто не встретился, кроме парочки оленей, которых мы вспугнули. Выскочили прямо на нас, глаза сверкают в свете фар. У меня сердце на пару минут просто остановилось.

Левый глаз сержанта при этом воспоминании задергался.

– Мне нужно поговорить с матерью девушки и остальными, которых ты привез. Где их найти?

– Когда мы приехали, ими занялся капитан. Поскольку вы за них отвечаете, он велел устроить их в вашем типи. Лейтенант Калтаджироне с тремя взводами все еще в дозоре, и, возможно, Бек решил повременить пока с этими пленными. Среди них есть один старик, но вы от него многого не добьетесь. Думаю, он чокнутый. За всю поездку не сказал ничего вразумительного.

– Я даже не помню, как они выглядят. Пойдешь со мной?

– Конечно, Вал.

Они направились в центр лагеря, к стоящим кружком типи.

Валентайн вслед за Стэффордом вошел в типи, которое делил с лейтенантом Калтаджироне. Оклахомцы отдыхали. Они умылись, а возле раковины громоздились вылизанные дочиста тарелки.

– Пришел лейтенант. Он хочет задать вам несколько вопросов, – сообщил Стэффорд.

Валентайн с вожделением взглянул на свою койку. В жаровне в центре типи остался лишь серый холодный пепел. Койка Калтаджироне, маленький складной столик да шаткая табуретка довершали скромную обстановку их жилища. Еще имелся складной деревянный стул, задвинутый за койки, а с крючков на стенах свешивалось запасное обмундирование лейтенантов бригады Фокстрот.

Пленники сели, а Валентайн достал и расстегнул планшет для бумаг, помеченный его именем (несколько месяцев назад кто-то пришил чуть ниже букв белый лоскут с двумя черными глазами, намек на его прозвище – Призрак). Поверх рассортированных деловых бумаг было приколото письмо. Он узнал похожий на детский, со старательно выведенными печатными буквами почерк Молли. Он сунул письмо обратно в планшет, с большим трудом преодолев искушение отложить допрос и прочитать послание.

При виде письма усталость поднялась в нем с новой силой. Валентайн уселся, положив ногу на табурет, ожидая, когда ему представят оклахомцев. Стэффорд назвал имена троих мужчин – миссис Мейер все еще была на свадебной вечеринке – и вернулся к своему взводу.

Их рассказы были обычными грустными историями беглецов из Курианской Зоны. Они поведали типичную пропагандистскую сказку о порядках на Озарке: о якобы существующем «одиннадцатом параграфе», который приговаривал любого, кто когда-нибудь сотрудничал с курианами, к казни или к работе до полного изнеможения, а также о том, что солдатам Свободной Территории позволялось насиловать любую женщину, какую они пожелают. Валентайн, выслушав все это, только покачал головой и вернулся к обычным вопросам. Он уже провел на своем веку сотни подобных допросов, и всегда было одно и то же: изнуряющий лагерный труд, вплоть до неизбежного конца в смертельных объятиях Жнеца.

В нынешнем допросе была лишь одна особенность, и о ней сообщил тот, кого Стэффорд назвал «чокнутым». Это был невысокий косоглазый человечек, отчего казалось, будто он постоянно морщится. Его звали Белый Купер – несомненно, из-за белоснежной шевелюры. На нем была донельзя изорванная рубаха из полосатого тика, без единой пуговицы, отсутствовали также воротник и манжеты, отчего руки казались неестественно длинными. Вытянуть что-то из него оказалось тяжелой задачей. В конце концов Валентайну удалось узнать, что когда-то Купер работал в железнодорожном депо Оклахома-Сити.

– И между прочим, парень, тридцать с лишним лет, – уточнил Купер, направив на Валентайна палец словно кинжал. – Ну нет, птица и та не меняет свою песню, а я – тем более. Все уже было и прошло. Утки, многие из них, ква-ква-квакают себе, пока не полетят на юг. А я вовсе не собирался никуда лететь.

– Правда? – спросил Валентайн, вопросительно глядя на двух других пленников и уже теряя надежду добиться чего-то путного от Купера.

Его сейчас гораздо больше интересовало, что пишет Молли и выздоравливает ли ее мать.

– Ну, я был нем, как сломанный телевизор. Если ты по шею в дерьме, нечего гнать волну. Так было годами. А потом явились нацисты с тем большим по ездом и все порушили. Все мне попортили, у них были свои люди. Нет, парень, я знаю, что говорю. Я прочел больше книг, чем у тебя пальцев. Нацистов уже один раз побили, и мы их снова побьем.

– Нацисты? – встрепенулся Валентайн.

– Никто теперь не учится в школе, вот в чем беда. Да, нацисты, лейтенант. Это были такие плохие парни, давным-давно, когда мир еще был чернобелым.

– Как ты узнал, что это были нацисты? – спросил Валентайн, взяв карандаш.

– Сперва я подумал, что это простые железнодорожники вроде меня. На большинство из них и смотреть-то было нечего. Тощие, слабые, я решил, они – сменные дорожные рабочие. То, что я называю «служба девять-один-один местного Железнодорожного Союза». Ну, и вижу, подходит приличных размеров поезд, не самый большой из тех, что я повидал, вовсе нет, но зато бронированный, оснащенный как надо, со служебным вагоном и все такое. Я смотрю: как поезд остановился, так эти парни стали кофеек попивать, отдыхают себе между вагонами. Так я хватаю кружку, пока горячая, и иду поздороваться, ведь у меня как раз были лишние сигареты на продажу. Забираюсь наверх, а они так сразу всполошились. Тащат меня в служебный вагон, и там этот важный весь из себя генерал начинает меня обыскивать. У меня отметки о тридцатилетнем стаже в трудовой книжке, так, думаешь, это для него что-то значит? Фиг тебе. Говорит, мол, я тут шпионю, как будто несколько закрытых товарняков того стоят. Все ему честь отдают и называют генералиссимусом Хончо, как-то так. А когда поезд тронулся, меня схватили и давай тыкать этими электрическими палками. Ох, ну и кричал же я, что не шпион, не шпион вовсе.

– Этот генерал, он был у «нацистов» за главного? Вы не знаете его имени, может, оно было указано на форме?

Купер вздрогнул, будто получил пощечину.

– Он был пожилым, сэр. Не здоровяком, совсем нет, а старым и высохшим, кожа – как осиное гнездо зимой. Густые жесткие седые волосы, довольно длинные. Чуть короче, чем у меня. Глаза красные. Голос дребезжал, как старый фургон на гравиевой дороге. Молодые так никогда не разговаривают. Старый, скрипучий, уставший.

– Вы могли бы по их говору определить, откуда они явились? Они упоминали названия городов? – спросил Валентайн, стараясь казаться непринужденным.

– Нет, даже если он что-то и говорил, то я забыл.

– А что остальные – вы сказали, они были тощие и слабые на вид.

– Это я сказал о тех, кто ошивался возле вагонов. А те, что схватили меня, были здоровые ребята. У них было полно отличных ружей, не хуже тех, с давних времен. Один огромный, похож на гориллу. Да они все были высокие, кривозубые паразиты. Это они держали, когда меня принялись пытать.

– Пока я что-то не пойму, что у них общего с нацистами, – сказал Валентайн.

Купер сидел сгорбившись и покачивался, закрыв глаза.

– Да я просто рекорд поставил – столько проработать. Гляньте на мою книжку. И это я-то шпион? – принялся он за старое.

Валентайн сменил тактику:

– Я думаю, вы ошибаетесь, мистер Купер. Вы, наверное, просто приняли их за нацистов, когда они стали вас мучить.

– Я ж вам уже говорил, что учился в свое время. Я умею читать, хотя редко подворачивается случай. Как я понял про них? По знаку, такому же, как на уйме картинок. Он у них везде: на форме, на флагах, которые были в служебном вагоне, позади стола, где сидел генерал Хончо. И они гордились им, ублюдки. Вы им еще покажете, как показали тем, в доме.

Валентайн нарисовал что-то на планшете.

– Такой знак?

– Да, лейтенант, такой. Держу пари, вы уже раньше не раз их били, ведь так?

Валентайн кивнул скорее самому себе, нежели в ответ на слова бедного старика. Он разглядывал рисунок на планшете. Он видел этот знак и прежде, то тут, то там, и всегда поблизости случалась беда.

На бледно-желтом листке карандашом была нарисована перевернутая свастика, которую, как он слышал, еще называли «ломаный крест».

– Вы уверены, что не знаете, откуда они пришли?

– Нет. А зачем вам это знать?

– Вы же сами сказали, что нам надо их разбить.

– Вы это сделаете, лейтенант. Не сомневайтесь. Но не надо за ними гоняться. Сами явятся.

Валентайну понадобилось время, чтобы осознать сказанное.

– Почему вы в этом так уверены?

– К лету будут пущены новые железнодорожные линии. Люди и техника – все уже наготове. Я должен был стать заместителем начальника на новом направлении север – юг: Даллас – Талса – Канзас-Сити, потом еще три новые ветки.

– Железнодорожные ветки? Где?

– Да прямо через эти холмы, будут разбегаться, как вилы.

Валентайн провел эту ночь в фургоне с тремя другими Волками, уступив свое жилище Поулосу и его молодой жене. Когда наконец стихли сальные шутки и байки о первой брачной ночи, Валентайн при холодном свете молодой луны еще раз прочел письмо Молли.

18 января 2067

– Дорогой Дэвид!

Надеюсь, это письмо дойдет до тебя и не слишком задержится в пути – ты ведь сам говорил, что почта догонит твое подразделение меньше чем за месяц, разве не так? У нас в Вините все здоровы, вот только пища уже приелась и кажется однообразной. Но мне не следует жаловаться: тебе, я уверена, намного тяжелее. Твое последнее письмо я прочитала вслух на воскресной службе, и многие просили передать тебе привет и наилучшие пожелания, но перечислять их всех слишком долго. У мистера Бурна есть кое-что для тебя, но он не доверяет почте и ждет оказии, чтобы передать это с каким-нибудь Волком, направляющимся в твои края. Это будет что-то вроде коробки или сундука, так что не пропусти посылку. Он трудился над ней с начала зимы и внял с меня слово ничего тебе не говорить. И он может быть спокоен – я не скажу, ведь он мне так помогает с этим письмом! Ты же знаешь, мое образование хромает – в той части Висконсина, где мы с тобой встретились, не учили читать и писать. Слышал ли ты что-нибудь про Фрета? Думаю, он все еще рекрут на юге, в Луизиане, но вы так быстро перемещаетесь, что мои сведения успевают устареть. Мне сказали, до него почта идет еще дольше, чем до тебя, и копится к его возвращению в лагерь.

Граф без пяти минут лейтенант, и я думаю, он сделает мне предложение, как только получит звание. Это значит, что мне придется уехать. Но мама чувствует себя гораздо лучше. Да и Мэри уже достаточно большая, чтобы справиться с хозяйством. К тому же братья Хадсон помогают с тяжелой работой. Мои родители – настоящие ветеринары, заботятся о скотине по всей округе: если где-то проблемы с родами, тут же бегут к нам. Поскольку мама выздоравливает, отец намерен занять важное положение в поселке. Говорят, он может стать директором. Подумать только, когда мы сюда приехали, нам выделили корову, двух поросят да нескольких цыплят, а сейчас у нас уже восемь хороших телок. Конечно, поначалу ты нам очень помог. Сказать по правде, мы всем обязаны тебе: тем, что выбрались из того кошмара в Висконсине и Чикаго.

В своих письмах ты очень деликатно и доброжелательно спрашиваешь о Графе. Однако ты всегда деликатен и осторожен, когда всерьез расстроен. Дэвид, ты один из лучших мужчин из всех, кого я знаю. И я тебя по-своему люблю. Но к Графу я чувствую совсем другое. Я думаю, у тебя есть Цель. Мы с тобой уже говорили, что на какое-то время наши судьбы переплелись, но я всегда буду напоминать тебе весь тот ужас из твоего прошлого. Когда я тебя вижу, каждый раз думаю об этом. Я не хочу сказать, что все в прошлом было плохо. До Чикаго было и много хорошего, просто замечательного. Но я поставила крест на всем, что связано с Чикаго, теперь это – как смутное воспоминание о дурном сне. Всю ту зиму ты был так терпелив со мной. Господи, да я едва вообще могла разговаривать там, в Миннесоте! Я думаю, тебе надо освободиться от меня, чтобы стать тем, кем ты должен стать (раз уж ты теперь связан с Ткачами жизни, а мистер Бурн говорит, что это трудный путь, который не имеет ничего общего с повседневной жизнью). И мне надо освободитыя от тебя, чтобы начать все с чистого листа. Мы же попытались все наладить прошлой весной, но вышло только хуже. Я была так холодна – видит Бог, ты этого не заслужи! – и ты расстроился.

Я уверена, все, что сейчас происходит, к лучшему. Ты пишешь, что это здорово для меня – иметь рядом с собой такого человека, как Граф. Эти слова много для меня значат, и надеюсь, тебе они дались без боли. Наверное, мы оба запутались в своих чувствах друг к другу. Одно тем не менее остается несомненным: что бы ни случилось, у Карлсонов из Вшита ты всегда будешь как дома. Ты был мне другом, любимым, защитником, целителем, наставником, а теперь я считаю тебя дорогим братом, для которого в моем сердце есть отдельное местечко. С нетерпением жду твоего письма и молюсь, чтобы служба позволила тебе поскорее нас навестить.

Навеки твоя Молли.

Молли, смышленая девушка, была, увы, совершенно права на их счет. Валентайн спрятал письмо в свою походную сумку. Он прокрутил в уме всю их с Молли историю: от первой встречи в Висконсине, где ее семья, с немалым риском для себя, прятала его от куриан, до поездки в Чикаго, куда он отправился, чтобы спасти ее от публичной казни за убийство официального представителя квислингов. Им тогда удалось скрыться на побережье Миннесоты, поблизости от того места, где он родился и вырос, и провести несколько месяцев в доме его приемного отца.

Валентайн просиживал со старым священником ночи напролет, обсуждая то, что ему удалось выяснить о курианах. Именно отец Макс рассказал ему о той давней войне, которая разделила Ткачей жизни и привела к власти куриан, а те – через своих кровожадных Жнецов – стали убивать живых существ, забирая у них энергию, необходимую курианам для бессмертия. Их тогда выгнали с Земли, Межзвездные Врата были наглухо закрыты, замки на них сломаны. Но в 2002 году курианам удалось вернуться и победить.

Валентайн не пытался восстановить интимные отношения, недолго существовавшие между ним и Молли. Он сосредоточился на том, чтобы просто заботиться о ней. Он читал ей на ночь при свече какую-нибудь старую книгу из библиотеки отца Макса. Когда он осиротел, эти книги стали для него своего рода семьей. Они отвлекали Валентайна от горя, и он надеялся, что книги помогут и Молли.

Той весной Валентайн твердо решил, что воссоединит Молли с ее семьей, хотя он не имел ни малейшего понятия, удалось ли Карлсонам с помощью его друга Волка по имени Гонсалес благополучно добраться до Озарка.

Молли окрепла и расцвела на весеннем северном солнышке. У Валентайна был нюх на опасности, и он старался держаться подальше от территорий, контролируемых полицаями – пособниками куриан. Им удалось добраться до границы Южного округа в первый день мая, и они отыскали семью Молли в небольшой сторожевой крепости, расположенной среди холмов, откуда велось наблюдение за старыми дорогами из Сент-Луиса. И это воссоединение семьи на Свободной Территории Озарк, возможно, было самой большой гордостью в его жизни. И в ту ночь они с Молли, как будто заключив тайную сделку, снова с какой-то легкомысленной веселой непринужденностью стали любовниками.

Но на этот раз все было иначе. Их положение не было таким безнадежным и опасным, как тогда, в Висконсине, и Валентайн чувствовал груз ответственности. Его считали без вести пропавшим и, скорее всего, погибшим. Но как только прошел слух о его благополучном возвращении в Озарк, Гонсалес и другие Волки из бригады Зулу дали понять, что ждут его обратно. Он устроил Карлсонов у старых друзей в маленьком приграничном местечке Вининг, в Северном Арканзасе, возле реки Святого Франциска, а сам вернулся к прежним обязанностям.

Это было непростое возвращение. Командование Южного округа прочитало, но тут же и забыло его рапорт о таинственных операциях куриан в горах Южного Висконсина, с которыми ему и Гонсалесу пришлось столкнуться. Начальство только плечами пожало в ответ на представленные Валентайном сведения о новой организации под знаком перевернутой свастики, которую, как он слышал, называют «Ломаный крест».

Его перевели из бригады Зулу, и Валентайн попал под начало капитана Бека в бригаду Фокстрот, в основном состоявшую из Волков-новобранцев, никогда не видевших живого Жнеца и знакомых с грогами (полуразумными существами, выученными помогать курианам поработить человечество) только по фотографиям.