Текст книги "Искатель. 1964. Выпуск №3"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Владимир Михайлов,Анатолий Днепров,Александр Насибов,Вадим Охотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Наука – поиск
ЧАСОВЫЕ НАШИХ ПОЛЕЙ

Однажды, рассказывая о проблемах современной сельскохозяйственной химии, старейший советский ученый, академик И. И. Черняев, воспользовался любопытным сравнением. Он припомнил легенду, связанную с историей рождения шахмат. Согласно преданию, мудрец, изобретший шахматы, попросил у восточного царя Шерама скромного, казалось бы, вознаграждения. Он хотел, чтобы на первую клетку шахматной доски ему положили одно пшеничное зернышко, на вторую – два, на третью – четыре, и так далее.

Решив, что его милостью просто пренебрегают, разгневанный властитель распорядился немедленно выдать нищенскую, по его мнению, плату. Но когда придворные математики сочли, сколько зерен придется положить на все 64 клетки маленькой доски, то стало ясно, что даже с пашен всего мира не собрать нужного количества зерна.

Удивительное свойство геометрической прогрессии порой приобретает, по словам И. И. Черняева, грозную роль в сельском хозяйстве. Вот одна тля. Мелкое, невзрачное насекомое. Много ли нужно ему для пропитания? Пустяк! Но при благоприятных условиях пара тлей может дать за одно лето 18 поколений. И в полном соответствии с законами геометрической прогрессии каждое из них тоже будет размножаться с чудовищной быстротой. И так не один враг сельскохозяйственных посевов самым изощренным способам борьбы с ним противопоставляет фантастическую плодовитость. «Человек думает, что съедает сам то, что выращивает, на самом деле ему достаются объедки со стола насекомых-вредителей», – в этой грустной шутке одного ученого, конечно, много преувеличения. Но попытаемся прикинуть, во что обходится нашим закромам аппетит всех жующих, сосущих, грызущих, кусающих и прочих вредителей сельского хозяйства. Результаты получаются ошеломляющие. Одна пара колорадского жука – получи она возможность размножаться беспрепятственно – лишь за один сезон произведет на свет ни мало, ни много – 30 миллионов особей. И если учесть, что один жук способен съесть за свою жизнь примерно 25 граммов картофельной ботвы, то простой, хотя и условный, конечно, подсчет покажет: поколение одной только пары может уничтожить за сезон 25 тонн зеленой картофельной массы!

Доподлинно известно, что из 1 200 тысяч насекомых и микроорганизмов, населяющих нашу Землю, по крайней мере 68 тысяч причиняют вред сельскому хозяйству.

А сорняки? Неприхотливые, выносливые, баснословно плодовитые, эти «безобидные цветочки» ежегодно крадут с каждого гектара не один центнер урожая. Подсчитано, что из-за вредителей, болезней растений и сорняков наша страна всего пять-шесть лет назад теряла столько даров полей, что убытки выражались в астрономической цифре: 5,5 миллиарда рублей в год!

Защищая плоды своего труда, человек испокон веков шел войной на этих врагов. Он выжигал сорняки и перепахивал поля, протравливал семена и морил грызунов, окуривал дымом посадки и умело натравливал одних, безобидных, представителей мира насекомых на других – вредных. В этой борьбе он знал и успехи и поражения…

В истории человеческого общества среди описаний эпидемий и стихийных бедствий встречаются страницы, рассказывающие о болезнях растений, поражавших целые страны, и о «тотальных» нашествиях вредителей полей, огородов, садов.

…Сороковые годы прошлого века. Ирландия. Страну постигает несчастье, от которого никто не знает избавления. Ботву и клубни картофеля поражает микроскопический грибок «фитофтора инфестанс». Картофель гниет на полях, расползается в руках мокрой, скользкой гнилью. Лето за летом гибнет урожай. Сороковые годы остаются трагической страницей в памяти ирландцев: миллион человек, погибших от голода; полтора миллиона эмигрировавших за границу, чтобы избежать этой участи.

Другая страна света – другая беда. «Баканаэ» – «болезнь дурных побегов» – обрушивается из века в век на рисовые плантации Японии и других стран. Листья риса вытягиваются и желтеют, растение хиреет и теряет жизненные силы… Урожай гибнет от руки невидимого микроскопического врага – грибка «гибберелла фуджикуройе».

Число подобных примеров можно было бы умножать бесконечно. Подобно проказе, поражает ржавчина чайные плантации на Цейлоне. Производство бананов во многих странах терпит тяжелый урон: нет надежных средств борьбы с возбудителями так называемой панамской болезни.

Нашествия саранчи отмечают как величайшее бедствие летописцы народов, населявших долину Нила, земли плодородной Месопотамии, Индии и Ирана. Более ста лет назад приобрел разбойничью квалификацию и безобидный до того колорадский жук. Облюбовав для себя посадки картофеля в западноамериканском штате Колорадо, он покинул колючий паслен – дикое растение, на котором обитал до тех пор, и превратился в опаснейшего врага земледельца. Сначала он свирепствовал в Америке, а в годы первой мировой войны, пропутешествовав по океану на американских пароходах, обосновался сначала на полях Франции, а потом и всей Западной Европы. В 1948 году он появился и на территории нашей страны. 1922–1926 годы потрясли лесоводов нашей страны. Почти миллион гектаров прекрасной восточносибирской тайги погиб от нашествия шелкопряда. А всего несколько лет назад угрозе подверглись леса и сады уже Центральной зоны Европейской территории страны. Внезапно, безо всякой видимой причины, подчиняясь каким-то биологическим законам, началось чудовищное размножение непарного шелкопряда. По июльским улицам Москвы летали бабочки вредителя, откладывая яйца не только на деревья, но даже на каменные стены домов.

Полна драматизма и история борьбы человека с грызунами, с пернатыми врагами полей.

Из века в век, из тысячелетия в тысячелетие земледелец отстаивал плоды своего труда. И все это время верным союзником в его борьбе служила одна из древнейших наук на земле – химия.

Из очень отдаленных времен доходит до нас рассказ Гомера о сере, «отвращающей вредителей». Плиний-младший предлагал обрабатывать зерна вином, в которое добавлена истолченная хвоя кипариса. Никотин и далматская ромашка применялись для борьбы с насекомыми еще во времена Александра Македонского. В древнем Египте, в Персии и на Кавказе люди воевали за урожай с помощью разных химических веществ. Хлористая ртуть помогала охранить древесину от гнили; серой, смешанной с мягким мылом, защищали персиковые деревья. Сулему и мышьяк, позже нефть, и керосин, и другие вещества с разными свойствами брал человек на вооружение.

Так рождалась наука защиты растений – наука, которая сегодня непременно включает в свое название термин «химическая».

Гербициды и фунгициды, инсектициды, зооциды и прочие средства химической защиты растений, родившиеся уже в наше время, на наших глазах, непременно несут в своих названиях один корень «цидо» – звонкий, как удар военного гонга, воинственный, как призыв к атаке:

«Цидо» – по-древнелатински это значит «убиваю». Земледельцу, представителю самой мирной на земле профессии, приходилось упорно искать в окружающих его веществах способность убивать вредителей полей. Открытие приходило не сразу, а путем долгих наблюдений. Порой человеку улыбался счастливый случай, порой выручало неожиданное везение. Но, как правило, открытия с течением времени становились все более систематическими и в общем-то ожидаемыми. И это понятно. История естествознания свидетельствует о том, что открытия совершаются людьми, в первую очередь подготовленными. Изобретают что-либо люди, в первую очередь наблюдательные.

Среди обширного семейства ядохимикатов, которыми пользовался человек, одно из заметных мест занимают медь и ее соединения. Открытие защитных свойств меди – история характерная и поучительная.

Официальное ее начало относится к 1807 году, когда французский аббат Прево заметил, что если семена пшеницы протравить перед посевом медным купоросом, то гнездящиеся в семенах злака споры головни погибают до единой. Опыт ученого аббата был подхвачен. Но определенных выводов о фунгицидных свойствах меди отсюда еще не последовало. Больше того, прошло совсем немного времени, и в Ирландии вспыхнула та самая эпидемия болезни картофеля, которая унесла столько человеческих жизней.

Средств борьбы практически никаких не было. А тем временем в одной из газет появилось сообщение, в котором упоминались результаты интересных наблюдений. На картофельных полях Уэльса, расположенных близ заводов, переплавлявших медную руду, не было заметно и следа болезни. Сообщение не привлекло внимания. А в итоге ученые, занятые лихорадочными поисками средств защиты от свирепствующей эпифитотии (так называют эпидемии среди растений), буквально упустили из рук секрет нужного лекарства.

Признание «лечебных» свойств медного купороса произошло лишь спустя несколько десятилетий.

В 1882 году виноградари Бордо, на юге Франции, переживали тревожное время. На виноградных гроздьях появились зловещие белые налеты, листья начали скручиваться, побеги засыхали и опадали. Надвигалось бедствие – виноград был поражен болезнью «мильдью», или, как ее иначе называют, «ложной мучнистой росой». Микроскопический грибок грозил погубить весь урожай. И тут французский естествоиспытатель Милларде, искавший средства борьбы с эпидемией, обратил внимание на то, что виноградники вдоль проезжих дорог выглядят на удивление здоровыми. Могло случиться, что ученый прошел бы мимо замеченной странности, не придавай он особого значения всем, даже случайным, фактам, которые встречаются на пути исследователя.

Он принялся внимательно изучать здоровые растения. Но так как они отличались от больных только тем, что были обмазаны смесью известкового молока и купороса (чтобы прохожие не польстились на спелые плоды), то Милларде заключил: именно обмазка и предохранила растения от болезни. Он поставил серию опытов и доказал, что его предположение правильно: смесь исключительно успешно защищает виноград от «ложной мучнистой росы».

В 1885 году Милларде обнародовал свой рецепт и назвал новый препарат бордоской жидкостью. Именно этому сельскохозяйственному яду суждено было в течение следующих десятилетий сослужить отличную службу садоводам и виноградарям.

А работы по исследованию фунгицидных свойств меди продолжались. Разные соединения этого элемента были мобилизованы на борьбу с болезнями, вызываемыми микроорганизмами. Новые препараты защищали посадки картофеля и помидоров, яблоневые деревья, хмель и виноград. Пройдет время, на смену этим препаратам придут другие – цинеб, кантан, циран, более сильные, более тонкие, но история открытия бордоской жидкости останется в истории агрохимии, как пример творческого отношения ученого к своей работе, как доказательство того, что упорный поиск и внимание к маловажным, казалось бы, фактам могут дать в науке удивительные плоды.

Наука о химических ядах развивалась все дальше. Новые открытия и новые идеи завоевали мир сельского хозяйства. Поиск ученых давал порой совершенно неожиданные результаты. Пришла очередь и страшной «баканаэ» открыть свою тайну. 1934 год. Японские исследователи Ябута, Сумики и Хаяши выделяют из продуктов обмена грибка – возбудителя болезни органическую кислоту, действие которой в сильных дозах вызывает у растений симптомы болезни, а в малых количествах заставляет растение бурно развиваться, словно подстегивая его и наливая жизненными силами.

Новый препарат становится в ряд с другими ростовыми веществами. А имя ему дают по названию грибка – гиббереллин.

Открытие гиббереллина – явление примечательное сразу в нескольких планах. Болезнь, убивающая живое, наталкивает на поиски и открытие средства, дающего растению новые силы. Жизнь рождается у истоков смерти, еще одно проявление диалектического единства противоположностей.

Любопытно и другое. Гиббереллин как бы един в двух лицах. Он и стимулятор, он и яд – все зависит от концентрации, в которой применен препарат. Позже это его свойство, как, впрочем, и подобные же свойства других ростовых веществ, станет тонким прицельным оружием в руках человека, возделывающего урожай.

Наступает момент, и совершенно закономерно в сражение на полях включается самая молодая и многообещающая ветвь химии – химия органического синтеза. Положение качественно меняется. Тысячелетиями человек занимал по отношению к природе пассивную позицию, используя в своей борьбе за существование только плоды ее созидательной работы: продукты и материалы, которые ему удавалось открыть или отвоевать. Он мог рационально использовать полезные для себя качества этих материалов, мог произвольно комбинировать друг с другом их свойства. Но никогда не был в состоянии «заказать» природе-творцу продукт или материал, в котором особенно нуждался. Все это в полной мере относилось и к «полезным ядам».

Человек открыл массу веществ и соединений, способных выполнять роль защитников растений. Он выяснил, что многие элементы – азот или хлор, сера или медь, олово или ртуть – могут стать ядохимикатами. В распоряжении агрохимика был довольно богатый, но в то же время и ограниченный запас веществ – ядов, взятых словно напрокат из мастерской природы.

Развитие органического синтеза раскрыло секрет получения материалов с заданными свойствами. Было рассеяно убеждение, что органические вещества могут рождаться только в живой лаборатории. Перед человеком открылся новый мир, где он становился создателем веществ и материалов.

«…Органическая химия может в настоящее время кого угодно свести с ума… она представляется дремучим лесом, полным чудесных вещей, огромной чащей, без выхода, без конца, куда не осмеливаешься проникнуть». Эти слова принадлежат химику, первому в мире синтезировавшему органическое соединение из неорганических веществ, немецкому ученому Фридриху Вёлеру, который вопреки своим же словам смело проник в область таинственной органики.

Новый этап в развитии химии стал важнейшим событием и в истории создания веществ – защитников полей. Органический синтез дал жизнь новым, эффективным ядохимикатам, и с тех пор число их стремительно растет.

На февральском Пленуме ЦК КПСС, наметившем пути дальнейшей интенсификации сельского хозяйства, в числе других мер большое внимание было уделено использованию химии для борьбы с сельскохозяйственными вредителями.

В нынешнем году советским агрохимикам служили верой и правдой 60 средств химической защиты растений. Много это или мало? Будет ли увеличено их число в ближайшем будущем? Как создавались эти препараты? Какие среди них существуют виды и каким отдается предпочтение? Наконец, какими путями идет сегодня химик, отыскивающий новые полезные яды? На десятки подобных вопросов ответил во время нашей беседы заместитель директора Всесоюзного института химических средств защиты растений профессор Николай Николаевич Мельников, автор более 350 научных трудов, владелец 140 свидетельств об изобретениях и открытиях.

– В термине «полезные яды», довольно часто употребляемом в наши дни, скрывается весьма ощутимое противоречие, которое хотелось бы сразу и выявить и оттенить, – заметил профессор. – Мы, химики, стремимся создавать для полей вещества, по возможности не имеющие ничего общего с ядами, всеми силами пытаемся лишить наши препараты токсичного влияния на человека, направить карающую силу химии только по одному адресу – против вредителей сельского хозяйства.

А ведь не секрет, что многие из применявшихся тысячелетиями ядохимикатов были ядами в полном смысле этого слова – и для вредителей полей и для человека. Земледелец постоянно имел дело с обоюдоострым оружием, сила которого могла при неосторожности обратиться против него самого.

Из сказанного вытекает основной принцип нашей работы, виден предмет главнейших наших забот. Уже очень многие препараты, утвердившиеся сейчас на полях страны, так же безвредны для человека, как, допустим, поваренная соль или одеколон. Но, конечно, остались в практике еще и такие вещества, обращение с которыми требует особой осторожности. Легко понять, как важно было бы заменить их препаратами безобидными.

Вот почему создание любого нового пестицида – всегда процесс тонкий, сложный, долгий, напоминающий поиск, который ведет опытный фармацевт, отыскивающий новое лекарство. Но разница здесь состоит в том, что больной принимает лекарство в течение немногих дней или в крайнем случае недель, а когда «заболевают» растения на пашнях, в садах, огородах, то срок приема ими «лекарства» исчисляется куда большими периодами. И это регулярное лечение должно пройти, совершенно не затронув здоровья самих людей. А это значит, что пестициду положено сохраняться в плодах лишь строго определенное время. Сработав с точностью часового механизма и выполнив свою задачу, они должны распроститься со своими смертоносными свойствами. В этом им «помогают» и биохимические процессы в растительном организме, и солнце, и дождь, и ветер…

Значит, мало создать новое соединение и выяснить его угнетающие функции по отношению к вредителям полей. Надо ответить еще на тысячи вопросов, связанных с характером и последствиями деятельности нового союзника, решить несчетное множество больших и малых проблем.

Кстати сказать, применение пестицидов особенно остро ставит вопрос о взаимной связи человека и природы. Природа жестоко мстит за неумелое, грубое вмешательство в ее дела, она карает неосторожного, смеется над недальновидным. Почти каждый акт в творческой, преобразующей деятельности человека вольно или невольно сдвигает равновесие, устанавливавшееся в природе веками. И очень трудно бывает наладить новый разумный порядок.

Здесь можно было бы припомнить историю, ставшую, пожалуй, хрестоматийной и случившуюся в свое время на острове Ямайка. Чтобы избавиться от ядовитых змей, в изобилии водившихся на острове, местные жители ввезли к себе птицу-секретаря. Вскоре число змей действительно резко уменьшилось, но зато на острове расплодились полевые крысы, которых раньше уничтожали змеи. Над плантациями сахарного тростника нависла угроза, и настолько серьезная, что вскоре на остров пожаловал новый гость – индийская мангуста. Ей предстояло избавить островитян от новой напасти. Избавила. Но, расплодившись невероятно, сама обратилась за пропитанием в сады, на плантации и поля и даже начала уничтожать домашнюю птицу, мелкий скот. Теперь пришлось воевать и с недавним союзником…

Рассказанная история к пестицидам прямого отношения не имеет. Но она подтверждает мысль, высказанную раньше – о необходимости разумного вмешательства в дела природы, – и еще раз говорит, что и нам, применяя новый ядохимикат, всегда приходится очень точно рассчитывать эффект его действия. Здесь может случиться, что яд, убивая насекомое или животное, освободит дорогу другим вредителям полей и садов. Или лишит пищи полезных птиц и насекомых…

Итак, в силу очень многих причин из тысяч веществ, синтезируемых в химических лабораториях, на поля попадают лишь единицы. Но даже у прошедших этот строгий отборочный конкурс срок жизни обычно недолог. Проходит 5-7-10 лет, и пестицид отзывают с поля брани. Сорняки, вредители, микроорганизмы успели к нему приспособиться, выработали защитные функции. Поэтому всегда приходится иметь в резерве новые вещества, чтобы ни на минуту не ослаблять атаки на полях.

Среди химических средств, с помощью которых человек защищает посевы от целой армады врагов, сегодня существует несколько четко выраженных групп с направленным действием. Фунгициды воюют с микроорганизмами, инсектициды убивают насекомых, гербициды взяли на прицел буйное племя сорняков.

Плодовитость и аппетит сорных растений вошли в поговорку. Скромники васильки, поселившиеся в посевах, за лето только на одном гектаре отнимают у злаков 65 килограммов азота, 25 килограммов фосфора, 98 килограммов калия. Эту сумму ценных веществ, которую по питательности можно приравнять к полутонне удобрений, васильки жадно и проворно высасывают из почвы. Оставьте такого прожорливого едока на поле, и удобрения, отданные посевам, попадут в его рот.

Гербициды помогают избавиться от непрошеного соседства. Они уничтожают сорняки. Но яд не минует и самих посевов. Что же будет с ними?

Да ровным счетом ничего! Гербициды – оружие с оптическим прицелом. Губительно действуют они только на сорняки. Попадая же на полезное растение, активное начало ядохимиката нейтрализуется, и злак остается неповрежденным. Одинаково ли действует один и тот же гербицид на все посевы? Нет. Среди гербицидов есть, если можно так выразиться, вещества-специалисты и вещества-универсалы.

Среди «специалистов» вы найдете защитников отдельных культур. Вот, например, симазин. Он защищает от сорняков посевы кукурузы. Попробовали применить симазин на полях – и урожай кукурузного зерна сразу вырос на 5–6 центнеров с гектара. А зеленой массы получили почти на 80 центнеров больше.

У других культур тоже должны быть свои персональные защитники. И сложность и увлекательность задачи, стоящей перед химиками, заключается в том, что надо найти, синтезировать именно то единственное вещество, которое возьмет на себя задачу охранять посев той или иной культуры, сумеет безошибочно ориентироваться среди растений на поле, точно выбирая цель, указанную ему человеком.

Десятки, сотни опытов чередой сменяют друг друга в лабораториях, на опытных делянках, пока исследователь не убедится в точности своего выбора и не рекомендует новый препарат для химической прополки полей.

Но случается, что на многих километрах земли не нужно ограничивать действие яда. Заросло ли железнодорожное полотно травой, надо ли очистить от сорняков поле аэродрома или высохший водоем – в этих случаях вступает в ход армия гербицидов-универсалов. Подобно исполинской косе, они за несколько часов расправляются с сорняками, проделывая работу, на которую раньше у человека ушли бы дни, а может, и недели.

Химия становится на защиту урожая с того момента, когда подходит время сева. И эту службу она несет неусыпно: и при протравке семян, и в пору, когда над землей вскидываются первые нежные проростки, и в дни, когда колос наливается тяжелым зерном, и, наконец, тогда, когда собранный урожай приходит на элеваторы и в амбары…

На каждом этапе этого пути урожай подстерегают многочисленные враги. У одного картофеля можно насчитать больше 300 противников.

Перед химиками встала проблема – к вредителям специфическим и подходить нужно специфически. Подобно тому, как врач лечит грипп одним лекарством, а больному корью или скарлатиной прописывает совсем иные снадобья, так и «врачеватель» полей применяет в разных случаях препараты с избирательным действием. Зачастую же приходится поломать голову над тем, как лучше выбрать направление удара.

Есть у хлопчатника такая болезнь – вилт. Вызывает ее грибок, который попадает в растение из почвы, пробирается во все сокровенные уголки его, забивает сосуды, а в результате хлопчатник увядает и гибнет. Обрабатывать почву фунгицидом и так уничтожать инфекцию было бы трудоемко и дорого. Можно действовать экономичнее: поразить вилт внутри самого растения. Это удастся, если найти препарат, который проникнет в растение тем же путем, что и грибок, задержит развитие болезни, а затем и очистит зараженные сосуды. Химии известны вещества такого внутреннего действия. Их называют системными ядами. Создать подобный препарат нелегко. Его нужно наделить не только силами для борьбы с грибком, но и дать ему способность передвигаться внутри растения. А поборов врага, ему еще придется избавиться и от своих ядовитых качеств. Создать фунгицид против вилта с такими свойствами – задача, которая для нас необычайно привлекательна.

Препараты системного или внутреннего действия – область, где почти монопольно властвуют фосфорорганические соединения.

Идея создать на основе этих веществ ядохимикаты, в первую очередь инсектициды, родилась лет двадцать назад. Исследования в этой области были отмечены каскадом работ, в результате которых родились такие широко распространенные сейчас химические препараты, как систокс, октаметил, рогор, метилмеркаптофос, метилнитрофос, и многие другие. Одни из этих соединений защищали растение от вредителя извне. Их называли ядами контактного действия, потому что соприкосновение с ними убивало насекомых. Другие действовали замаскированней и надежней. Дождь и ветер, солнце и роса могут быстро свести на нет силу контактного яда, но они бессильны против веществ, которые, проникая в ткани и сосуды растения, делали его настоящей отравой для прожорливого вредителя.

Научная база и промышленность фосфорорганических ядохимикатов росла год от году. Сегодня яды на основе фосфора, избавленные в большинстве своем от токсичных свойств, несут неусыпную охрану посевов хлопчатника и многих других ценных культур.

Пример с фосфорорганическими инсектицидами лишь одна страница в работе агрохимиков. Фронт их исследований непрерывно расширяется, и уже в этом году мы в Институте химических средств защиты растений будем испытывать около 30 новых препаратов.

Как же идет сам процесс поиска нужного химического яда, как создается армия защитников полей? Когда подобный вопрос нам задают журналисты, то обязательно имеется в виду какое-нибудь громкое и неожиданное открытие или, наоборот, курьезная история о том, как в работу ученого вторгся счастливый случай.

Но, «к несчастью», дело обстоит как раз таким образом, что тем больше шансов на успех у исследователя, чем меньше он уповает на случайное везение. Положение это, безусловно, распространяется на все отрасли науки. И на мой взгляд, только накопление знаний, только владение всей суммой фактов, оставленных человечеством в наследство ученому, могут стать тем плацдармом, с которого стартует открытие.

«Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты, – говорил Иван Петрович Павлов. – Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты – это воздух ученого. Без них вы никогда не сможете взлететь…»

Именно факты могут подсказать исследователю и новую идею. Возьмите, например, такую увлекательную область в химии пестицидов, как создание так называемых привлекающих средств.

Еще в XIX веке известный французский натуралист Жан Анри Фабр открыл любопытное явление в природе. Сажая в клетку бабочку-самку, он наблюдал, как со всей округи начинали, словно по волшебству, слетаться к клетке самцы этой же породы бабочек.

Фабр предположил, что бабочка испускает какое-то пахучее вещество необычайной силы, которое привлекает других насекомых ее вида.

Вслед за опытами Фабра наука получила еще много других фактов, подтверждающих точку зрения ученого. В конце концов вещество, которое является источником запаха у бабочек, было выделено, и удалось расшифровать его состав.

А затем логически родилась мысль попытаться получить это вещество искусственным путем и сделать на его основе что-то вроде химической приманки. Идея была воплощена в жизнь. В 1964 году в США был опубликован патент на получение синтетического вещества – гексадекадиенола, привлекающего непарного шелкопряда.

Химические приманки созданы пока только для отдельных представителей из многих тысяч видов насекомых, населяющих мир. Но можно представить себе то, видимо, уже не очень далекое будущее, когда на запах созданных человеком привлекающих веществ полетят полчища крылатых вредителей. Расправиться же с ними в одном определенном месте уже не составит особого труда.

Процесс поиска нового химического средства защиты растений начинается с исследования биологических процессов, протекающих в организме вредителя. И это понятно. Для того чтобы выковать оружие, разящее наповал, нужно знать уязвимое место врага. Нужно выяснить, какие звенья в его жизненных процессах следует разрушить, чтобы вывести из строя всю цепь. Как правило, химик нацеливается на ферменты, управляющие ходом основных биохимических процессов в организме, и пускается на поиски веществ, способных блокировать работу этих регулировщиков.

В процессе поиска рождается рабочая гипотеза, которая становится для исследователя тем отправным пунктом, от которого он прокладывает пути в незнаемое. Бывает – и довольно часто, что гипотеза оказывается шаткой. Но новые факты, новые предположения позволяют рано или поздно создать другую, третью.

И чем солиднее был запас знаний и фактов, с которыми исследователь пускался в путь, тем менее случайным становится достигнутый, наконец, успех.

Ошибкой было бы, конечно, представлять себе процесс поиска нового химического препарата как труд ученого-одиночки. Современные средства химической защиты растений так сложны по своему составу, так непроста технология их изготовления, что каждое новое соединение рождается только в результата труда большого коллектива, сплачивающего таланты разных специалистов. Именно в такой коллективной работе молодежь вырастает в настоящих ученых. (Прервав на секунду рассказчика, заметим между прочим: больше чем всеми своими трудами и открытиями Николай Николаевич гордится тем, что 17 его учеников вышли в большую науку, защитили звания кандидатов наук.) – В нашей работе, – продолжает профессор, – еще много работы на ощупь. Но все больше она начинает поддаваться планированию. Сегодня биохимик еще не в состоянии сказать зам, какова будет формула пестицида, который поможет расправиться с овсюгом. Но он уже определенно знает, что такой препарат может быть получен, и даже укажет класс веществ, а котором это соединение надо искать.

День ото дня наш поиск становится все более точным и направленным. И мы живем ощущением того времени, когда в нашу работу окончательно придет строгий математический расчет, когда результаты наших поисков можно будет предсказывать с той же долей определенности, которая уже сейчас доступна исследователям во многих отраслях наук. Сегодня электронная машина уверенно сообщает химику формулу катализатора, способного ускорить ход той или иной реакции. Завтра, мы надеемся, она с таким же успехом сделает это применительно к какому-нибудь пестициду, новому пополнению армии часовых наших полей.

В. Черникова