Текст книги "Искатель. 1964. Выпуск №3"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

Соавторы: Артур Чарльз Кларк,Владимир Михайлов,Анатолий Днепров,Александр Насибов,Вадим Охотников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 10

Боковой отросток тоннеля. Пещера в пещере. Подобие камеры в скале.

Середину помещения занимает длинный стол, обитый цинком. В углу возле двери два шкафа со стеклянными боковинами, заставленные хирургическими инструментами и медикаментами. Обстановку дополняют несколько табуретов – металлических, окрашенных в белое. А на тросе, протянутом от стены к стене, – сильная лампочка с отражателем, направляющим свет на стол, тогда как стены и свод затенены.

В дальней от двери стене большой пролом. За ним видно нагромождение скал, спускающихся к лагуне. Здесь и затаился Карцов. У него часы на запястье, круглые водолазные часы, втрое толще обычных, с четким светящимся циферблатом. Он взял их со стеллажа на площадке. Кроме того, отобран аккумуляторный фонарь в водонепроницаемом кожухе, но лишь отобран и оставлен на месте. Фонарь поможет Карцову отыскать ориентир у расселины в стене, через которую он проник в этот грот. Он проделает обратный путь по скальному лабиринту, дождется отлива и выплывет в море.

Таковы планы. А пока он ждет. Четверть часа назад он увидел Абста. Тот находился в пещере, вышел, не погасив света. Значит, вернется.

Карцов оказался здесь после неудачной попытки проникнуть в тоннель со стороны площадки Дважды приближался он к выходному отверстию тоннеля, и оба раза отступал: где-то в глубине его горел свет, оттуда доносились голоса, стрекот пишущей машинки… Карцову требовалась вода, пища, оружие. Вероятно, все это могло найтись только в тоннеле. А тоннель был недоступен. Тогда внимание его сосредоточилось на огоньке, горящем далеко за пределами площадки, в стене грота. Огонь вспыхнул примерно полчаса назад, светил не переставая, ровно.

Карцов спустился в воду и осторожно поплыл на свет.

Так он оказался в скалах, возле пролома в стене пещеры.

Он был подготовлен к тому, что может встретиться с Абстом. И все же, когда Абст появился в пещере, у Карцова перехватило дыхание.

Почти тотчас в дверях возникла фигура рыжебородого здоровяка.

– Шеф, – негромко сказал рыжий, – похоже, что Ришар опять…

– Что? – Абст обернулся к нему. – Снова истерика?

– Плачет, шеф… Заперлась у себя и ревет как белуга.

– Позови ее, Глюк.

– Лучше бы сами, шеф… Вы знаете, девка с норовом. А у меня на таких чешутся кулаки. Боюсь, не стерплю, шеф!..

Абст вышел. Глюк двинулся следом.

Все это произошло четверть часа назад. И вот Абст и Ришар входят в пещеру. Женщина плачет, прижимая платок к глазам.

– Можете сесть, – сухо говорит Абст.

Ришар опускается на табурет. Абст неподвижно сидит в стороне.

Так проходит несколько минут. Постепенно женщина успокаивается. Вот она глубоко вздохнула, отняла от лица руки.

– А теперь говорите. – Абст закидывает ногу на ногу. – Вы что-то хотели сказать мне. Говорите, я слушаю.

– Лодка… ушла, – шепчет Ришар.

– Да, ушла. – Абст облизывает губы. – Появилась опасность, что ее могут обнаружить. Поэтому, закончив выгрузку, она снялась с грунта и уплыла.

– А как же я? – кричит Ришар и вскакивает с табурета. – Вы обещали!..

– Еще немного, и ее забросали бы глубинными бомбами.

– Я вас просила!..

– Лодка вернется. Наберитесь терпения. Вы долго ждали, потерпите еще немного, и все устроится.

– Просила, – твердит Ришар, – просила еще вчера!.. Вы обещали переправить меня на лодку заблаговременно…

– Возникли обстоятельства… Я не мог, Марта.

– Не могли… – Ришар достает из кармана листок. – Вот письмо. Бомба упала на дом, мать погибла в развалинах. Сестра при смерти!..

– Я не мог, – повторяет Абст. – Будь лодка и сейчас здесь, все равно бы не мог. Обойтись без вас немыслимо. Нам поручили важное дело. Вы знаете, мы только начали… Выдержав, вы покроете себя славой. У вас будет слава, много денег… Ну, вытрите слезы и улыбнитесь. Вы – немецкая женщина. Когда мы победим и вернемся, каждый будет считать честью поцеловать вам руку. Надо остаться и ждать замены. Поймите: без врача, специально обслуживающего группу, нам придется туго.

– Когда же вы, наконец, отправите меня? – снова спрашивает Ришар, и в голосе ее звучат злые нотки.

– Так скоро, как только смогу. Наберитесь терпения. Дело нации требует. Еще полгода, год… Стойте!

Абст бросается к Ришар, которая быстро извлекла что-то спрятанное на груди и поднесла ко рту. В непостижимом скачке ему удается дотянуться до руки Ришар, рвануть ее в сторону. На пол падает небольшая склянка. Вслед за ней оседает на подогнувшихся ногах женщина. Абст подхватывает ее, укладывает на стол, приподымает ей веко, щупает пульс. Видимо, состояние Ришар внушает ему опасения. Отыскав глазами злополучную склянку, он осторожно берет ее пинцетом, рассматривает, нюхает.

Глюк, который только что вошел, медленно приближается.

– Яд? – негромко говорит он.

Абст коротко кивает.

– Успела?

– Нет…

– Что же тогда с ней?

– Еще не знаю. – Абст передает ему склянку. – Забрось подальше. Возвращайся с носилками.

Склонившись над столом, Абст слушает сердце Ришар.

Та открывает глаза.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает Абст.

Упершись ладонями в стол, Ришар пытается сесть. В ее глазах страх.

– Ноги! – кричит Ришар. – Я не чувствую ног!

И вновь теряет сознание.

У двери шорох. Это вернулся Глюк. Он пришел не один. Из-за его плеча выглядывает крановщик.

– Что же с ней, шеф? – спрашивает Глюк.

– Отнялись ноги.

– Дьявол ее побери! Вечная возня с бабой. Прошлый раз тоже закатила истерику, неделю валялась, не в силах вымолвить слова. Теперь – ноги!.. Как же мы будем одни?

Абст вынимает пистолет из кобуры на поясе Ришар.

– Унесите ее, уложите в постель и возвращайтесь.

Глюк и крановщик стаскивают женщину со стола, опускают на носилки и выходят.

ГЛАВА 11

Крановщик и рыжебородый вернулись в пещеру и беседуют с Абстом. Говорит крановщик. Сейчас Карпову уже ясно, что подъем из воды грузов – лишь побочное занятие этого невысокого, торопливого в движениях человека. Главная же его специальность – радио: обитатели грота связаны со своими хозяевами в Германии и, кроме того, имеют контакт с военно-морской базой противника. Там действует их помощник. О нем-то и докладывает сейчас радист, точнее – о донесениях агента, принятых во время последнего радиосеанса. Здесь сведения о большом конвое союзников, который вот-вот проследует мимо базы, далее – сообщение о выводах специальной комиссии, изучавшей последствия недавней диверсии.

Абст слушает рассеянно, будто все, что рассказывает радист, ему уже известно. Он сидит на табурете, боком привалившись к стене, словно дремлет.

Радист просит разрешения зажечь сигарету, закуривает и приступает ко второй части доклада.

– А приговоренный пытался бежать, – сообщает радист.

При этом он привычным движением руки оттягивает и без того непомерно широкий воротник свитера, дергает головой на длинной шее. Голос у него высокий, словно у подростка. Перед каждой фразой он с шумом втягивает воздух, а затем выпаливает фразу одним духом, будто боится, что ему не дадут досказать.

– Что? – Абст выпрямляется. – Я не расслышал. Вы сказали: бежал?

– Пытался, шеф. – Радист жмурится, ладонью трет лысину, передергивает плечами. – Прыгнул за борт, когда его ночью вели в гальюн.

– Да не спеши, – ворчит Глюк. – Медленней говори, Вальтер!

– Он бежал? – повторяет Абст.

– Какое!.. Часовой еще в воздухе прострочил его из автомата. Парень камнем пошел на дно. – Рванув воротник свитера, Вальтер всплескивает ладонями и выкрикивает: – Я думаю, он был немец, шеф!

– А как полагает агент?

– Передал сообщение – и баста!

Все молчат. В пещере тишина.

Карцов затаил дыхание, чтобы не пропустить ничего, что еще будет сказано о его побеге. Но Абст меняет тему разговора.

– Что с итальянцами? – спрашивает он. – Вчера вы докладывали: лодка рассчитывает прийти через неделю. Нет новых данных? Вечером в рубке были вы?

– Работала Ришар, шеф. Но я просмотрел ее записи в журнале. Ничего нового.

– Итальянцы… – Абст устремляет свои неподвижные глаза на стоящих перед ним людей. – Вы должны знать, я давно охочусь за одним из них. Впервые я увидел этого человека лет пять назад.

– Джорджо Пелла? – улыбается Вальтер.

– Он вам известен?

– Еще бы! Отличный пловец, шеф! Я встречался с ним до войны, на матче в Италии.

– Но Пелла не скоростник. Я хотел сказать, он не спортивный пловец.

– Да, да! – выкрикивает Вальтер. – Конечно, не скоростник. Пелла – ныряльщик, шеф. В матче он не участвовал – сидел на трибуне и глядел. Он показал себя позже, когда мы закончили. И как показал!.. Спортсменов на катерах вывезли в море. Выбрали местечко получше, где вода прозрачна; стали на якорь. И вот Пелла надел ласты, натянул маску и, как был без респиратора, нырнул на сорок метров. Я глаза вытаращил!

Хихикнув, радист зажигает погасшую сигарету. Курит он тоже особенно – держит сигарету у рта большим и указательным пальцами обеих рук.

– Мне довелось видеть его в другой обстановке, – задумчиво говорит Абст. – Он погружался с дыхательным аппаратом… Ну-ка, Глюк, как глубоко вы спускались на кислороде?

– Ниже тридцати не ходил,[7]7
  В Советском Союзе глубина погружения в респираторе, в котором применяется чистый кислород, ограничена двадцатью метрами. На больших глубинах кислород опасен – он может вызвать тяжелое отравление и гибель водолаза.


[Закрыть] – басит рыжебородый. – Слышал, будто некоторым удается погружаться на сорок метров. Но я не могу. Однажды попробовал, едва не оказался на том свете – вот Вальтер меня и вытаскивал.

– Ну, так знайте: Пелла опускался на сто пять метров!

– С кислородным прибором?

– На нем был респиратор трехчасового действия. По виду – обычный…

– Брехня!.. – машет рукой Глюк. – Тот, кто рассказал вам это, бессовестный лжец!

– Глюк прав, шеф, – торопливо поддакивает радист. – Ставлю бочку лучшего пива из Аугсбурга против одной вашей кружки, что вас ввели в заблуждение.

– Но я все видел своими глазами, – улыбается Абст. – И он сказал, что может спуститься еще глубже, метров на полтораста.

– Как ему удалось? – бормочет Глюк.

– Не знаю. – Абст задумывается. – Но это не все. Послушайте, что было дальше. Пробыв под водой минут тридцать, он всплыл без пауз для декомпрессии!

Глюк стоит, растерянно шевеля пальцами. Радист, дернув плечом, подскакивает к Абсту.

– Как же он мог? Глубина сто метров… Да еще пробыл там тридцать минут. Тяжелого водолаза поднимают с такой глубины очень медленно. Несколько часов, шеф.[8]8
  Водолаза с больших глубин поднимают медленно, с остановками, иначе неизбежна так называемая кессонная болезнь.


[Закрыть]

– Пелла всплыл за двадцать минут. После подъема он улыбался, сыпал шутками, потом привязал к своему респиратору динамитный патрон и зашвырнул аппарат далеко в море. Взрыв – и респиратора как не бывало!

– Выходит, все дело в приборе: какой конструкции, чем начинен? – спрашивает Глюк.

– Полагаю, не только в этом. Но скоро мы все узнаем. И если будет удача… Словом, наконец-то он у меня в руках!

– Мы-то выжмем из него все, – ухмыляется рыжебородый. – Не он первый!

– Теперь о Ришар, – говорит Абст. – Она в тяжелом состоянии… Насколько я понимаю, паралич обеих ног. В этих обстоятельствах я вижу единственный выход. Вы, Глюк, принимаете на себя обязанности по контролю над пловцами, превратившись в няньку. Я понимаю всю трудность задачи. Только опытный врач может справиться с двумя дюжинами существ, в каждом из которых дремлет зверь, готовый вцепиться тебе в глотку.

– Именно так, шеф! В этом вся суть.

– Как видите, я ничего не скрываю. Вы должны знать, какой груз взваливаете себе на плечи. Но думаю, все обойдется. Первые дни я буду неотлучно с вами, обучу вас контролю за ними – и дело пойдет. Главное – не зевать и быть начеку.

Абст вопросительно глядит на помощника. Тот нервно прохаживается из угла в угол.

– Ну, – говорит Абст, – как вы решили?

– Не могу, шеф. – Глюк не скрывает страха. – Кормить их и понукать – самое легкое. Главное же, вы знаете, не в этом… Главное, чтобы они не взбесились. Ришар пыталась учить меня, как вы и приказывали. Куда там!.. Боюсь, шеф. Боюсь оплошать, просчитаться… А вы знаете, чем это пахнет!..

– М-да… – Абст морщится, будто у него болит голова. – Значит, отказываетесь? Хорошо, тогда ими займусь я.

– Это не выход. Надо радировать, чтобы прислали замену.

– Конечно, врача мы затребуем. Но придется ждать месяц, если не больше. Месяц я буду бездействовать… Глюк, вы должны согласиться.

– Не настаивайте, шеф. Я заглядываю им в глаза, и душа у меня леденеет… Что угодно, только не это!

– Но я обещаю: не покину вас ни на день.

Глюк угрюмо молчит. Абст встает.

– Решено, – заключает он. – До прибытия врача мы прекращаем боевую работу.

И он уходит.

Радист резко оборачивается к товарищу.

– Дурак! – выпаливает он.

– Кто?

– Кто дурак? – удивленно переспрашивает радист. – Разумеется, ты, Густав Глюк. Погоди, шеф припомнит тебе…

– И пусть! – мрачно бормочет рыжебородый. – Пусть припомнит! Хуже не будет.

– А, чепуха!.. – Радист извлекает из кармана штанов плоскую коробку, долго шарит в ней пальцами. – Хочешь, Густав?

– Да провались ты с этой гадостью! – негодует Глюк.

Выбрав зеленую конфету, радист ловко кидает ее в рот, прячет коробку в карман.

– Надо беречь себя, – наставительно говорит он. – А то дымишь и дымишь… Я вот чередую: сигарета – конфета… Может, дать мятную?

Рыжий брезгливо сплевывает.

– Ну, как хочешь. Так, слушай. Я опять насчет этих… Ты, Густав, будешь не один. Я всегда рядом. Вдвоем мы – сила! Случись что, легко перестреляем все стадо. Уж тебе-то известно: стрелять я умею… Я, если говорить по чести, сейчас о другом тревожусь. – Вальтер переходит на шепот. – Сегодня улучил минуту и послушал эфир… Захотел узнать, что творится в мире. Они снова бомбили Гамбург!

– Кто?

– Янки, кто же еще! – Радист выплевывает конфету. – Триста «крепостей» висели над городом. Там такое творилось!..

Он выжидающе глядит на собеседника. Тот молчит.

– Вот и на востоке не очень-то блестяще…

– Ты зачем говоришь мне это? – Рыжий угрюмо сдвигает брови. – Ты чего хочешь?

– Хочу, чтобы ты согласился.

– Да ты храбрец, как я погляжу. Ну, а вдруг они выйдут из-под контроля? Ну-ка, прикрой гляделки и вообрази: плывешь на глубине, справа – один из них, слева – другой да еще парочка движется следом. И вдруг у них начинается… Ты только представь такое, Вальтер!

– Представляю, Густав. – Вцепившись пальцами в воротник свитера, радист порывисто наклоняется к собеседнику. – Представляю все очень хорошо. Но мы с тобой умные парни. И «ошибемся» тогда лишь, когда захотим! Запрем их покрепче и оставим без снадобья. И пусть у них все начинается. Понял?.. Пловцов придется прикончить! Жаль бедняг, но что поделаешь, если все так случилось?.. – Он хватает Глюка за плечи, заглядывает ему в глаза. – И нас с тобой отправляют на материк: пловцов нет, нам здесь нечего делать!.. А денег не занимать ни тебе, ни мне. Денег куча! И еще будут. И чистенькие мы: никто ничего не знает. Поживем, осмотримся, а там будет видно. Война продлится не вечно. Надо и о себе подумать!..

Рыжий неподвижно стоит посреди пещеры. Вот он мотнул головой, ссутулился и, выставив кулаки, двинулся на радиста.

– Тихо! – шепчет радист, прислушиваясь.

В пещеру стремительно входит Абст.

– Глюк, одеваться! – говорит он.

Рыжий вздрагивает.

– Что еще стряслось, шеф?

– На скале – человек.

– Что?..

– Человек на восточном склоне, у самой воды. Я увидел его в перископ.

– Человек с базы? – Радиста осеняет догадка. – Пловец из противодиверсионной службы?

– Вряд ли: лежит неподвижно, раскинув руки.

– Понятно, – восклицает радист, всплеснув руками, – понятно, кто он! Наверное, тот самый… Наверное, течение прибило труп приговоренного… Шеф, на допросе вы были бок о бок с ним. Не опознали?

Абст пожимает плечами.

– Не до него было: вот-вот грохнет взрыв, а мне надо успеть исправить респиратор… Да и сидел он, закутавшись в одеяло, голова забинтована – одни глаза сверкали… Хватит болтать, пошли!

Абст, Глюк и Вальтер выходят.

Трое обитателей подземелья втаскивают в пещеру двухметровый цилиндр и укладывают его на обитом цинком столе.

– Открывайте, – бросает Абст, направляясь к шкафу с медикаментами.

Пловцы отщелкивают замки, напоминающие стяжные запоры канистр. Их четыре, они расположены пояском в первой трети цилиндра.

Глюк берется за скобу в торце цилиндра, тянет ее к себе. Радист придерживает цилиндр с противоположного конца. Цилиндр разнимается на две части. Он подобен футляру. И в нем человек, бронзоволицый и темноволосый. Его глаза закрыты. Нос, рот и подбородок спрятаны в воронке, от которой уходит в цилиндр толстый резиновый шланг.

Радист стаскивает с человека его стальной футляр. Пустая кассета со звоном падает на пол, будто гильза артиллерийского снаряда. Теперь человек виден весь – тощий, с опавшим животом и торчащими ребрами, – которые, кажется, вот-вот прорвут обтягивающую их желтую кожу.

Со шприцем в руках над ним наклоняется Абст. Он делает укол в область сердца, приносит второй шприц и производит инъекцию в руку.

Человек вздрагивает, стонет. Он открывает глаза, силится поднять голову. Абст берет его руку, слушает пульс.

– Воды! – приказывает он. – Горячей воды! Соберите всю, какую найдете, слейте в ванну. Скорее!

Глюк и Вальтер спешат к выходному проему пещеры. Но человек начинает биться, закатывает глаза, хватает руками воздух, хрипит. Затем глухой удар затылком о крышку стола, волна дрожи от груди к ногам – и он замирает.

Абст пальцем поднимает веко у него на глазу.

– Готов! – бросает он.

Помощники возвращаются. Радист набожно крестится. Подойдя к покойнику, складывает ему на груди руки.

– Быстренько ты отчалил… – бормочет он, разглядывая лежащего. – Кто же ты был, малаец или индус?

Из карманчика на груди свитера Глюк достает круглую белую коробочку. От нее тянется длинный шнурок.

– Взгляни.

Радист развинчивает коробочку. Вываливается свернутая в трубку бумажка. Он развертывает ее и читает:

– «Рагху Бханги, бакалавр медицины. Семьсот восемь, Рэд-стрит, Лондон». Ну и что? – говорит он, подняв глаза на товарища.

– А то, что бакалавр медицины – это врач. Парень носил эту штуку на шее. Он был врач. Сама судьба пригнала его сюда. Надо же, доплыл, чтобы испустить дух у нас на руках!..

– Врач, – шепчет Вальтер, начиная понимать. Он оборачивается к Абсту. – Шеф, и вы рискнули бы довериться черномазому?

– Почему бы и нет?

– Чужому, шеф?

– Чужому? – переспрашивает Абст, возвращаясь к столу. – А какая, собственно, разница? Ведь он никогда бы не вышел отсюда.

И снова Карцов видит солнце, яркое, жгучее солнце прямо над головой, и ощущает струи влажного теплого ветерка.

Он лежит у самой воды, ноги его свисают с края скалы, так что волны холодят ступни, лодыжки.

Время от времени он шевелится на своем неудобном ложе, громко стонет: быть может, на скалу выведены микрофоны; пусть тогда обитатели подземелья не только видят в перископ полумертвого от перенесенных лишений человека, но и слышат его голос.

Подаренный Джаббом нож – рядом, на краю каменной щели. Карцов прикрыл его коленом и готов мгновенно столкнуть в глубокую щель. Как только Абст появится из-под воды, нож исчезнет.

В те часы, когда Карцов, дождавшись темноты, вновь переплыл лагуну, с фонарем в руках отыскал ориентир и свое убежище, а затем выбрался на волю, в те часы он многое передумал. Определен каждый его шаг, взвешено каждое слово, которое он скажет хозяевам грота.

Есть ли шансы на успех? Почти никаких. Но он должен сделать последнюю попытку. Военно-морской базе союзников грозят новые диверсии – Абст и его люди не остановятся на полпути. Только он может помешать этому, сохранить корабли, которые действуют против общего врага, спасти жизнь сотен моряков. То, что военный суд базы приговорил его к смерти, ничего не меняет.

Есть и еще причина, заставляющая Карцова свершить задуманное. Что это за люди, которых опекает Ришар? Больные, чья психика расстроена в результате какого-то происшествия? А что, если в подобное состояние они приведены умышленно, с целью?

Карцов восстанавливает в памяти диалог помощников Абста, когда те остались одни в пещере. Радист предлагал рыжебородому уничтожить группу пловцов. Зачем?

Ни на секунду не может забыть он неподвижных глаз водителей буксировщиков. И особенно отчетливо видится ему обнаженный пловец – тот, которого у воды настигла Ришар.

Солнце палит нещадно, а у Карцова ноги заледенели. Завладев ступнями, холод ползет выше. Это страх при мысли о предстоящем.

Все равно он обязан проникнуть в тайну хозяев грота. Банды подводных пиратов действуют, быть может, и в других местах. Надо узнать, где именно, как с ними бороться.

Бороться!.. Подумать только, он все еще не теряет надежды выжить, выведать секреты врагов да еще и пересечь океан из конца в конец и вернуться на Родину с важными сведениями о противнике!..

Яркое солнце. Заштилевшее море. Бездонное чистое небо. И скала, на которой лежит человек. Голова его неловко подогнута, пальцы разбросанных рук вцепились в камень, тело в порезах и ссадинах вздрагивает…

Ну, а если его не заметят? Или сочтут умершим?

Протянув руку, Карцов нащупывает нож. Вот для чего хранит он подарок Джабба. В крайнем случае при самых критических обстоятельствах, когда уже не на что будет надеяться…

Р-раз! Он сталкивает нож в расщелину.

В воде, совсем рядом, две головы в шлемах!

Пловцы выбрались на скалу, помогли друг другу снять шлемы, приближаются, неуклюже шлепая ластами. Вот они присели на корточки, всматриваются в распростертое на камнях тело.

– Кто ты, старик? – по-английски спрашивает Абст.

Вопрос повторен на испанском языке, затем по-французски. И лишь потом звучит немецкая речь.

– Кто ты, старик? – говорит Абст. – Ты моряк? Твой корабль потоплен?

«Старик!» Карцову кажется, он во сне.

Мозг работает с непостижимой быстротой. Да, конечно же, да! Он истощен, грязен, оброс.

Абст кладет пальцы ему на запястье, слушает пульс.

Он видит страх в глазах лежащего на скале человека. Почему человек пытается спрятать руку?..

Абст хватает ее, поворачивает к себе.

– Немец? – восклицает он, увидев татуировку.

Это последнее, что запомнил Карцов.

Сознание вернулось к нему уже в подземелье.

Он открыл глаза в постели, занимавшей добрую половину тесного каменного закута. Рядом стоял Глюк и кормил его с ложечки.

С наслаждением глотал Карцов мясной бульон – горячий, крепкий, необыкновенно вкусный. Чашка быстро опустела. Знаком он попросил еще.

– Больше нельзя, – наставительно сказал Глюк. – Можешь подохнуть, если обожрешься.

И он ушел, заперев за собой дверь. Абст пока не появлялся.

Трижды в сутки Глюк приносит еду, кофе. Почти, не разговаривает. Задал два вопроса: возраст, профессия.

Счет времени Карцов ведет так: три приема пищи, следовательно прошли сутки: вновь завтрак, обед и ужин – еще сутки долой.

Маленькая лампочка, подвешенная высоко, под самыми сводами, горит все время – свет ее чуть пульсирует.

Карцов сыт, отдохнул, полностью экипирован – на нем такой же вязаный свитер, брюки и шапочка, что и у Глюка. Одежду тоже принес рыжебородый – бросил на койку, показал рукой: одевайся! Вспомнив, ушел и вернулся с парой войлочных туфель, швырнул их под ноги Карцову и молча встал у двери.

Карцов натянул брюки, с трудом просунул голову в узкий воротник свитера, надел туфли.

Глюк сел на койку, поднял штанину на своей левой ноге.

– Пощупай, – распорядился он, шлепнув по голени, – пощупай и определи, что здесь было, если ты действительно врач.

Карцов опустился на корточки, осторожно коснулся толстого иссиня-белого колена своего стража.

– Не здесь. – Глюк покрутил головой. – Ниже бери.

Рука Карцова скользнула к икроножной мышце, исследовала и голень. На кости было утолщение.

Пальцы тщательно ощупали кость, промяли мышцы.

– У вас был перелом, – сказал, выпрямляясь, Карцов. – Косой закрытый перелом, скорее всего обеих костей. А лечили вас плохо: большая берцовая кость срослась не совсем правильно. Когда это случилось? Лет пять назад?

– Шесть…

Все это происходило вчера, на третий день пребывания Карцова в гроте. А сегодня, тотчас после завтрака, Глюк вывел пленника из пещеры. За дверью их ждал радист.

И вот они идут узким извилистым коридором. Лампочки, подвешенные на вбитых в скалу крючьях, светят плохо, и надо зорко глядеть под ноги, чтобы не оступиться.

Провожатые останавливаются у полукруглой двери. Глюк тянет за железную скобу. Дверь открывается.

Большая пещера. Вверху обилие сталактитов, стены сравнительно гладкие, пол в центре покрыт брезентом, под которым угадывается что-то мягкое.

Посреди – подобие стола, возле него – несколько складных табуретов. И шест с поперечиной. На нем нахохлился серый какаду – настоящий, живой!

Карцову чудится: вот попугай встрепенется, захлопает крыльями, прокричит «Пиастры, пиастры!» – и в пещере появится колченогий Сильвер…

Но попугай неподвижен. А вместо стивенсоновского героя к столу подходил Абст.

Он вошел откуда-то сбоку, кивком показал Карцову на табурет, сел сам. За спиной пленника лязгнула дверь: конвоиры ушли.

Абст пододвигает попугаю блюдечко с кормом, перекладывает на столе книги.

– Ну, – говорит он, подняв голову и оглядывая Карцова, – как чувствуете себя?

– Спасибо, хорошо.

– Сколько вам лет?

– Двадцать девять.

– Двадцать девять, – повторил Абст. – Кажетесь вы значительно старше. Много пережили? Что же с вами случилось?

– Я бы хотел спросить… – Карцов с любопытством разглядывает пещеру. – Где я нахожусь?

– Вы у друзей. – Абст простодушно улыбается.

– Это я понимаю. Но кому я обязан спасением?

– Скоро узнаете. Всему свое время. А пока спрашиваю я. Итак, вы назвались врачом?

– Я невропатолог.

– И вы немец?

Задав последний вопрос, Абст видит: тень пробежала по лицу сидящего перед ним человека, руки его, покоившиеся на коленях, задвигались, пальцы гак сжали друг дружку, что побелели суставы.

– Да, я немец, – тихо отвечает Карцов. – Но я мирный человек и никогда…

– Имя!

Готовясь к беседе, Карцов решил, что возьмет фамилию своего школьного друга.

Он отвечает:

– Меня зовут Ханс Рейнхельт.

– Хорошо, – говорит Абст. – Итак, Ханс Рейнхельт. В какой части Германии вы жили? Назовите город, улицу, номер дома. Укажите близких соседей. Меня интересует все.

(Окончание следует)