Текст книги "Полный цикл жизни (СИ)"

Автор книги: Эрик Эриксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Базовое недоверие/доверие: надежда

Счастливы дети, явившиеся в этот мир со здоровой генетикой, любящими родителями и родителями родителей, которые с энтузиазмом отнесутся к своей роли и будут их бесконечно обожать. Мы должны признать тот факт, что ребенок не может выжить без базового доверия. Из этого следует, что каждое живое существо несет в себе это базовое доверие, а с ним, в той или иной степени, силу надежды. Базовое доверие – это подтверждение надежд, наша постоянная опора во всех испытаниях и жизненных невзгодах на этой земле. Понятно, что выжить без хотя бы малой толики защитного недоверия было бы сложно, однако последнее способно отравить нашу жизнь во всех ее проявлениях, лишить нас любви и настоящей близости.

Старшее поколение вынуждено не доверять своим собственным возможностям. Даже если ты здоров и имеешь крепкие мышцы, время берет свое и организм неизбежно слабеет. Даже простые ежедневные дела могут вызывать затруднения и стать поводом к конфликтам. Перед лицом непрерывного и усиливающегося распада, хронических или внезапно посыпавшихся унижений надежда может быстро уступить место отчаянию. Неудивительно, что старики чувствуют усталость и часто впадают депрессию. Между тем они же с готовностью принимают тот факт, что солнце вечером садится за горизонт, и приветствуют его по утрам. Пока есть свет – есть надежда, и кто знает, какой свет и какие откровения принесет нам однажды утро.

Стыд и сомнение/автономия: воля

Конечно же, каждый родитель помнит, как в возрасте двух лет или около того его ребенок, совсем еще малыш, вдруг начинал проявлять поразительное своеволие. Это возраст, когда ребенок готов твердо встать на ножки. Он всегда настроен на игру и в этом настойчив и самодостаточен. Он стремится делать и демонстрировать то, что умеет. Чем сильнее его воля, тем на большее он осмеливается. Ребенок растет так быстро и радостно, что родителям остается лишь удивляться и надеяться на успех. Но когда ребенок чувствует, что он переступает за границы своих возможностей и все выходит из-под контроля, случается обратный поворот к чувству небезопасности и отсутствию уверенности в себе и в конечном итоге вызывает в ребенке чувство стыда и сомнения в собственных способностях.

Похожие сомнения возвращаются к пожилым людям, поскольку они уже не доверяют своей способности самостоятельно справляться со своим телом и жизненным выбором. Воля слабеет, хотя она по-прежнему на страже безопасности и помогает избежать стыда за потерю самоконтроля. Пожилой человек хочет оставаться в целости и сохранности, но ничто не является для него вполне безопасным.

Автономия. Подумайте, что для вас значит и всегда значило, чтобы все шло по-вашему. Я подозреваю, что это стремление остается с нами до последнего вздоха. Когда ты молод, все, кто старше, сильнее и могущественнее тебя; теперь, когда ты стар, могущественнее те, кто моложе. Когда ты проявляешь дерзость и упрямство в отношении того, что делается для тебя или из-за тебя, то в дело вступают могущественные фигуры – доктора, адвокаты, твои собственные дети. Возможно, все они правы, но это делает тебя еще более строптивым. Стыд и сомнение противостоят десятилетиями взлелеянной автономии.

Вина/инициативность: целеустремленность

Инициатива – это всегда шаг в каком-либо новом направлении. Это может быть одинокое странствие или же такое, в котором захотят принять участие и другие люди. Инициатива – это смелость и решительность, но когда она проваливается, возникает сильное чувство опустошения. Инициативность подразумевает действие и энтузиазм, но когда все заканчивается, зачинщик часто остается один на один с чувством вины и неадекватности. Старики, которые были на первых ролях на предыдущих этапах своей жизни, теперь стараются избегать чувства вины, которое сопровождает чрезмерную инициативность. Когда в восемьдесят лет ты вспоминаешь свой былой энтузиазм, он зачастую представляется тебе чрезмерным и бессмысленным. Целеустремленность и энтузиазм уходят; тебе хватает забот, связанных с поддержанием неспешного, стабильного образа жизни. Чувство вины поднимает свою безобразную голову, когда пожилой человек берется за что-то, что представляется ему привлекательным и удовлетворительным – но только ему одному.

Чувство неполноценности/предприимчивость: компетентность

Предприимчивость и компетентность – те качества, которые так хорошо знакомы нам в нашей стране конкуренции, свободы и инноваций. В чем ты хорош, на что ты годишься, – первое, что человек должен продемонстрировать обществу. На это ориентировано обучение в наших школах, и нам редко удается сохранить или восстановить ощущение свободной игры, которое есть основа оригинального творчества. Мы привыкли к тому, что нас оценивают по уровню нашей компетенции. Владение письменной речью – отличный пример того, как оценивается компетентность. Какие бы потрясающие новые идеи или новые версии старых ни предлагал человек, без умения четко изложить их, письменно или устно, он, безусловно, будет выглядеть некомпетентным в глазах большинства. Действительно, все, что человек делает или пытается сделать, требует соответствия определенному стандарту, иначе оно не будет ни принято, ни понято. Необязательно быть оригинальным или изобретательным, но, чтобы преуспеть в нашем практичном обществе, нужно быть компетентным.

В старости уже почти не верится, насколько предприимчив ты был, когда тебе было чуть за сорок. Как ты гордился своей компетентностью, своей энергией! Все это ушло, и, возможно, это к лучшему, потому что у тебя уже нет сил, чтобы выдержать такой ритм жизни. Обстоятельства вынуждают принять свою неадекватность. Стареть и терять компетентность – это своеобразное поражение в правах. В этом возрасте мы превращаемся в старых несчастных детей.

Смешение ролей/идентичность: верность

Идентичность – это то, чем отмечен, отличен, представлен миру каждый из нас при появлении на свет, и то, что сразу должно быть подтверждено присвоением имени. Мальчик получает мужское имя, и точно так же имя девочки определяет ее как женщину. Существует некий набор имен, на которые мы откликаемся или которые, напротив, не признаем. Но самая большая проблема, с которой мы сталкиваемся, это то, что мы думаем о себе, кем мы являемся и что другие думают о нас – кто мы или кем мы пытаемся быть. Вопрос «кто я?» задает себе каждый из нас, и на него трудно найти нужный ответ.

Все мы играем роли, примеривая на себя те, которые мы хотели бы исполнять в реальной жизни – особенно это свойственно подростковому и юношескому возрасту. Тогда нам в этом помогают одежда и макияж, но в конце концов только подлинное осознание того, кто ты такой, позволяет твердо стоять на земле и гордо держать голову, четко понимая, где ты находишься, что из себя представляешь и за что борешься.

Сомнения по поводу своей экзистенциальной идентичности делают нас загадкой как для меня, так и для других людей – возможно, даже для большинства. Старея, вновь приобретаешь неуверенность в своем статусе и роли. Какими именами ты хочешь, чтобы тебя называли? Насколько независимым ты можешь оставаться? Кто ты такой, когда тебе восемьдесят пять лет или больше, по сравнению с тем, кем ты был сорок лет назад? Твоя роль становится неясной по сравнению с твердостью положения и целей прошлых лет. Ты находишься в полной растерянности, не понимая, какую роль и какое положение ты должен занимать в этом периоде своей жизни, когда прежние ценности внезапно потускнели и рассыпались.

Изоляция/интимность: любовь

Годы интимной близости и любви прекрасны, полны теплоты и света. Любить кого-то, находить себя в другом – это счастье и радость. Дети – богатство жизни. Огромное счастье и удовлетворение наблюдать за их ростом и развитием, за тем, как они встают на ноги и берут на себя ответственность за собственную жизнь. Не всем дается это счастье и благословение. Чувство изоляции и обездоленности знакомо тем, кто не реализовал себя на ранней стадии со столь богатым потенциалом.

Безусловно, стареющий человек может чувствовать себя очень одиноким и брошенным, если жизнь его не была богата событиями, о которых стоит помнить, наслаждаясь воспоминаниями. Если в пожилом возрасте невозможно вызвать такие воспоминания с помощью фотографий или интересных историй, то человек, возмещая их отсутствие, может обратиться к искусству, литературе, научной работе. Некоторые люди счастливы тем, что полностью посвящают себя работе, призванию или творчеству.

На девятой стадии жизни не все люди могут общаться с окружающими так, как они делали это раньше, – отношения могут быть омрачены новыми для них немощами и зависимостями. Возможно, им придется чаще самим инициировать контакты, поскольку другие чувствуют себя с ними неуверенно и некомфортно, не зная, как «разбить лед». Неловкость, проистекающая из непонимания более молодых того, как взаимодействовать с тем, кто «не такой, как остальные», лишает многих стариков возможности общения и близких отношений. К этой растерянности добавляется еще и то, что круг «других» или сжимается, или расширяется в зависимости от обстоятельств; во всяком случае, это будет периодически происходить.

Стагнация/генеративность: забота

Стадия генеративности – самый длительный период в нашей схеме, он охватывает тридцать и более лет жизни. В это время человек овладевает профессией, заводит свою семью, отдает все свое время и энергию здоровой и продуктивной жизни близких. Профессиональные и семейные отношения заставляют человека принимать на себя заботу о других вместе с широким кругом интересов, обязательств и других важных вещей. Когда все это гармонично связано, ваша жизнь полна благополучия и процветания. Словом, это чудесное время, когда чувствуешь себя в круговороте жизни, заботишься о других и ощущаешь заботу самых близких и родных людей. Чем жизнь напряженнее, тем реже она кажется скучной. Это сложно и требует полной отдачи, даже если все складывается хорошо, и почти неподъемно, если дела идут тяжело. Кроме того, человек может стать частью какого-нибудь сообщества и участвовать в его деятельности. Это может вызывать растерянность, но это никогда не бывает скучным.

Под конец этого сложного периода человек может пожелать снять этот груз ответственности. Однако в результате он неизбежно почувствует утрату мотивации, связанную с отрывом от большого мира и своей невостребованностью. В возрасте восьмидесяти-девяноста лет у человека меньше энергии, меньше способности к адаптации к внезапным переменам, которые вносят в его жизнь занятые заботами окружающие. В этом возрасте от человека больше не ждут генеративности, которая охватывала большую часть его активной жизни. Это освобождает старого человека от обязанности заботиться о других. Однако понимая, что в его помощи больше не нуждаются, человек может почувствовать свою бесполезность. Отсутствие стоящих перед ним задач ощущается им как стагнация. Конечно, кто-то может воспринять это как возможность передышки, но если генеративность, творчество, забота о других и участие в их заботах полностью уходят из жизни человека, то это может оказаться для него хуже, чем сама смерть.

Отчаяние и отвращение/цельность: мудрость

Давая наше финальное определение мудрости, мы настаиваем на том, что мудрость заключается в способности смотреть, видеть и запоминать, слушать, слышать и помнить. Цельность требует такта, контакта, ощущения. Для людей старшего возраста это серьезные вызовы. Всю жизнь человек учится быть тактичным, но как же легко потерять терпение и выйти из себя! Ведь для девяностолетнего человека проблемой становится найти потерянные очки. Слабое зрение и плохой слух часто мешают девяностолетнему человеку проявить свою зоркость и опытность, хотя прогресс в виде слуховых аппаратов и глазной хирургии и пришел ему на помощь.

Со временем в столкновениях синтонического и дистонического начинают побеждать дистонические элементы; на сцену выдвигается отчаяние. Отчаяние девятой стадии отражает иной опыт, чем тот, который переживался на восьмой стадии. Жизнь на восьмой стадии предполагает ретроспективную проверку прожитой жизни: сколько человек успел сделать, как хорошо он жил – и, напротив, сожаления о том, сколько возможностей упущено, увеличат степень отвращения и отчаяния, которое испытывает человек. Как напоминает нам Эрик [Эрик Х. Эриксон], «отчаяние выражает ощущение того, что времени осталось мало, слишком мало, чтобы попытаться начать новую жизнь и попробовать сделать все по-другому»[9]9
  Childhood and Society, p. 269.


[Закрыть].

В восемьдесят-девяносто лет и такое ретроспективное отчаяние уже может оказаться недоступной роскошью. Угасание физических и психических способностей, физическая дезинтеграция требуют почти полной сосредоточенности на осуществлении обыденнейших функций, достаточных для того, чтобы прожить день и следующий за ним, независимо от того, удовлетворен или не удовлетворен человек своей прошлой жизнью. Конечно же, отчаяние, возникающее в ответ на эти непосредственные и крайне актуальные задачи, зависит и от более ранних оценок себя и своего жизненного пути.

Старый человек в возрасте восьмидесяти-девяноста лет уже, вероятно, пережил множество утрат, потерял часть дальних, близких и дорогих сердцу связей – родителей, партнеров или даже детей. Он или она живет с этим горем, и к этому прибавляется знание о том, что дверь смерти открыта и путь до нее короток. Жизнь старого человека со всеми ее утратами и препятствиями требует очень крепкого основания, на которое он мог бы опереться. Благословением нашей жизни с самого ее начала является базовое доверие. Без него жизнь невозможна, благодаря ему мы держимся на плаву. Оно поддерживает нас и дарит надежду. Какими бы ни были источники базового доверия, каким бы суровым испытаниям ни подвергалась надежда, она никогда не оставляет нас до конца. Невозможно представить себе жизнь без надежды. Пока ты чувствуешь дыхание жизни, испытываешь надежду на свет и милосердие, у тебя остается причина жить дальше.

Я убеждена в том, что, приняв условия, которые диктуют дистонические элементы проживания девятой стадии жизни, пожилые люди могут успешно пройти по дороге геротрансцендентности.

Эрик постоянно подчеркивал, что индивидуальный жизненный цикл не может быть адекватно понят в отрыве от социального контекста, в котором он совершается. Индивидуум и общество неразрывно связаны друг с другом, находятся в динамическом взаимодействии и постоянном взаимообмене. Эрик пишет: «Не имея культурно-значимого идеала старости, наша цивилизация не имеет представления в представлении о жизни в целом». В результате наше общество не знает, как интегрировать стариков в свои базовые паттерны и конвенции, в функционирование своей жизни. Не будучи включенными в них, пожилые люди подвергаются остракизму, забвению, изоляции; их больше не воспринимают как носителей мудрости, а смотрят на них как на воплощение стыда. Признав, что трудности девятой стадии жизни – источник и результат пренебрежения к ней общества, давайте обратимся к более подробному анализу взаимодействия между стариками и обществом, в котором они живут.

Глава 6. Старость и общество

Одно из самых прекрасных переживаний, которые могут случиться в жизни пожилых людей, – это искренние беседы с внуками. Одним солнечным днем мы с Кристофером собирали ежевику в Кейпе и были очень горды тем, что мы делаем такое важное дело. Он дотягивался только до нижних веток, а я занималась верхними. Ни одна ягодка не спряталась от нас, и мы доверху наполнили свои корзинки. Через некоторое время мне понадобилось передохнуть. Внук в отдыхе не нуждался и продолжил собирать ягоды, но через минуту он тоже остановился и констатировал факт. «Бабуля, – сказал он, – ты старая, а я новенький». Не поспоришь.

В нашей стране, как мы все знаем, бесполезные старые вещи просто выбрасывают. Не так давно появилась идея переработки, которая позволяет на некоторое время продлить службу старых вещей и не загрязнять чрезмерно землю. Конечно, стариков не свозят на свалку, но определенно делается недостаточно, чтобы продлить срок их активной жизни. Что, если бы мы могли сделать больше для их зрения и слуха – больше профилактики, больше очков, слуховых аппаратов, более крупный шрифт в журналах, газетах, книгах? Для поддержания здоровья и подвижности медики рекомендуют физическую активность, по меньшей мере регулярные прогулки. Но далеко не во всех городах есть улицы и тротуары, по которым старики могут передвигаться медленно и безопасно. Видели ли вы в нашей стране город, где есть скамейки, на которые может присесть, перевести дух или просто расслабиться пожилой человек, отправившийся за покупками с сумкой или тележкой? По мере того как моя жизнь перетекла в стадию, которую неправильно назвали восьмой и последней, я начала анализировать свой опыт и обнаружила неожиданные вещи. Отношение к старшему поколению в нашем обществе совершенно обескураживающее. То, что предлагают ему, – второе детство, лишенное радости и игры. В то время как исторические, антропологические и религиозные документы свидетельствуют о том, что в прошлые века к старым людям относились с почтением, а порой и благоговением, наш век часто смотрит на них с насмешкой, презрением, а иногда даже с отвращением. Часто помощь, которая им предлагается, чрезмерна, и это ранит их гордость, лишает уважения. Если человек не может подняться по ступеням или не может быстро ходить, это приравнивается к утрате способности к мышлению или потере памяти. И часто бывает проще смириться с этим вердиктом, чем опровергать его. Глухие и слепые люди нашли несколько способов справляться с физическими недостатками и сохранять свое человеческое право жить самостоятельно, в своем собственном темпе и руководствуясь своими собственными чувствами и правилами. Они смогли правильно распорядиться той помощью, которую им оказывают замечательные институции, занимающиеся их поддержкой.

Предположим, что вы осознали, что познание себя есть истинная мудрость, открывающая ваши глаза и уши. Могут ли эти знания сами по себе подготовить вас к последнему пути по направлению к смертной черте? Что делает наше общество, чтобы облегчить переход, совершаемый на последние стадии жизненного цикла, и самому адаптироваться к присутствию стариков? Население стареет, людей в возрасте старше восьмидесяти лет стало так много, как никогда; медицина добивается больших успехов в увеличении продолжительности жизни. И при всем этом нет и не предвидится никакой программы, позволяющей включить стариков в жизнь общества и создать для них необходимые условия.

Когда в этой стране и особенно в наших перенаселенных городах мы начали думать о том, как поддержать наших стариков и как позаботиться о них, мы сделали огромный шаг вперед. Часто пожилые люди нуждаются в круглосуточной заботе. В городах построено множество центров их пребывания, но в городах шумно и многолюдно, воздух в них загрязнен. Были предприняты усилия по поиску мест для проживания пожилых людей в пригородах, и вскоре оказалось, что земля там имеется в изобилии, она дешевле и пригодна для подобной застройки. Многие такие центры расположены в окружении прекрасной природы; в них предусмотрены разнообразные занятия, превосходная система ухода и помощи пожилым. Среди зелени и озер разбиты дорожки для коротких прогулок постояльцев. Эти дома для пожилых и престарелых спланированы для того, чтобы удовлетворять все их потребности, и не подлежат никакой критике, за исключением того, что стоимость проживания в них слишком высока для большинства людей.

Однако мы можем сказать, что чем больше такой центр, тем более специализирован и изолирован его персонал. Многие его представители вынуждены дежурить ночами. Отпуска и переутомление часто приводят к существенной текучке кадров, а новых сотрудников приходится подолгу обучать. Поскольку большинство персонала проживает вне таких центров, парковки вокруг них заполнены машинами. Грузовики везут еду и напитки, офисное оборудование, одежду, развлечения. Парикмахеры, дантисты, массажисты, мастера маникюра и педикюра приходят по расписанию. Приезжают и уезжают повара, уборщики, обслуживающий персонал, всегда готовый принять новых «заключенных» и гостей. В этом смысле центр похож на огромный отель. Разработана культурная программа, курируемая директором или специальным комитетом. Соблюдается религиозный календарь, например шабат. Вероятно, у «заключенных» есть возможность выразить свои предпочтения и пожелания относительно развлечений: очень популярна игра в бинго. Разнообразие занятий, качество заботы, время, потраченное на достижение таких результатов, – все эти достижения замечательны и в целом достойны всяческой похвалы.

И конечно же, надо сказать о самих старых людях, для кого, собственно, все это и устроено, об их докторах и медсестрах. Многие старики ограничены в движении, требуют присмотра, иногда совершенно беспомощны. Им нужны инвалидные кресла, ходунки, трости, некоторые из них страдают недержанием, у других – нарушения пищеварения, у кого-то проблемы, связанные с давними переломами костей.

В лучшем случае в таких местах возникают хрупкие сообщества. Но взаимоотношение внутри него и его функционирование постоянно находится под угрозой сбоя механизма обслуживания и смены составов служащих и обслуживаемых.

Что-то неправильное есть во всем этом. Неужели обязательно нужно высылать наших стариков «из этого мира» куда-то далеко, чтобы обеспечить их комфорт и физическую заботу? Рано или поздно каждый пройдет свой путь старости со всеми его радостями и печалями. Но разве мы сможем научиться тому, как подготовиться к завершению жизни, неизбежному для всякого, если стариков не будет среди нас? Одним из решений этой проблемы – возможно, это лишь мечта – могут быть городские парки – красивые, ухоженные парки, открытые и доступные для всех. Посреди таких парков можно устраивать резиденции для старшего поколения. Они смогут неспешно гулять по парку или передвигаться в колясках, окруженные родственниками и близкими друзьями, которые смогут навещать их и беседовать с ними, сидя на террасах и в беседках. Мы сможем разговаривать с ними, слушать их истории, учиться у них тому, чему они еще могут научить нас.

Допустим, что мы преодолели восьмую стадию с большими и малыми потерями, с нами уже нет многих друзей и родных. Физические силы и возможности медленно, но верно покидают нас. Большинство из нас никогда не жило в непосредственном контакте с девяностолетними друзьями и родственниками, так что мы не можем разделить с ними их опыт и не знаем, какова, собственно, жизнь на девятой стадии. Как же мы можем планировать или представить себе это неизвестное будущее, наполнить его по возможности событиями, смыслом, впечатлениями, сделать его настолько богатым, значимым, увлекательным и вдохновляющим, насколько это возможно? Чьи истории старения помогут нам на этом пути? Может быть, девяностолетним следует встречаться, чтобы обмениваться этим новым опытом своей жизни и вместе строить приятные краткосрочные планы.

Они могли бы поделиться ощущением некоторого преимущества и удовлетворения от ощущения свободы, дать ослабнуть связи с миром молодежи и стать не такой привлекательной.

В странах Южной Европы я наблюдала за стариками, которые сидят на скамейках в тени деревьев возле своих домов, курят папиросы, беседуют между собой, обмениваются шутками, смотрят, как мимо проходят люди. Женщины остаются в домах, может быть, даже сплетничают между собой; они говорят на своем женском языке, хотя наверняка и у мужчин, и у женщин для всего найдется острое словцо. Рассказывают, что в Китае, Индии, на Тибете мудрые старцы селятся в пещерах, питаясь только тем, что им принесут в дар молодые почитатели и ученики. Одиночество не страшит их, а посещения молодежи вдохновляют, дают силы, делают жизнь осмысленной.

На наших арктических широтах также сформировались соответствующие модели. Когда эскимосы переезжают всем племенем на большие расстояния в поисках лучшего места для охоты и рыболовства, они снаряжают собачьи упряжки едой и всем, что может понадобиться племени. Никакие остановки невозможны из-за жестокого мороза. Если старик, путешествующий наравне со всеми, не в состоянии угнаться за остальными, изо льда сооружается иглу, в котором может поместиться только один человек. Там и оставляют его или ее. Человек понимает этот сценарий и осознает, что это может стать его концом, и, возможно, даже желает этого. Замерзнуть до смерти для него – это лучше, чем задержать все сообщество и подвергнуть его опасности. Нет сомнений, что люди в этих широтах на протяжении всей своей жизни готовятся к такому сценарию. В тех сообществах, где это осознанная необходимость, старшее поколение чествуют и почитают. Все члены сообщества могут принять участие в чествовании этого события и самого старца.

В нашей же культуре, возможно из-за недостатка веры и доверия, сообщество не способно чествовать достойный и почетный уход. У нас не находится слов, жестов, песен, стихов, чтобы сопроводить это последнее прости, хотя, кажется, всем знакомы такие строки:

 
Тебе придется пересечь эту одинокую равнину.
Тебе придется пересечь ее в одиночку.
Никто не пересечет ее за тебя.
Тебе придется пересечь ее в одиночку.
 

Неужели наша участь – скука и страх? А как же животные и все разумные существа – которые умерли, когда умирали мы? Почему же не разделить эту равнину, которую мы неизбежно должны перейти, бегающим, ползающим, летающим, танцующим, вздыхающим, смеющимся, ревущим, поющим, бесстрашным и любопытным, свободным и уходящим?

В этом году я имела возможность наблюдать за пожилыми людьми, которые оказались не в состоянии справиться с обычной жизнью в домашних условиях. Им потребовались особый уход и помощь специального учреждения. Я видела, с каким трудом им дается ходьба даже с тростью и ходунками, как тяжело им стоять, насколько неудобно сидеть. Энергия и гармония покинули их тела. Особую опасность представляют для них падения, которые не только влекут за собой травмы, но и деморализуют самим своим фактом.

Не перестаешь удивляться, как они справляются со всем этим – это предостережение тем, кто моложе, кто еще преодолевает жизненные испытания и треволнения с легкостью. Где в этой ограниченности и монотонности обыденной жизни этим смирившимся «пенсионерам» найти силы и стимулы для обновления, где обрести радость и пищу для души и чувств, необходимых им для выживания? В красоте природы и смене времен года, в больших и малых делах – в том, что бесконечно нас удивляет и вдохновляет. В искусстве есть все, чтобы сделать это: красота, гармония, которые вызывают отклик всех наших чувств, это то, на что можно положиться, что можно призвать на помощь, во что погрузиться. Религиозные сообщества предлагают и поддерживают постоянную поддержку своим членам и всем нуждающимся, кто обращается к ним за помощью. Семьи делают все, что в их силах, чтобы оказывать поддержку, представляют всю возможную помощь и дают тепло. Тогда, когда расстояние делает это невозможным, на просьбу о помощи одиноких людей действенно откликаются такие организации, как хосписы.

Мы можем спросить, какой же особый подход нужен в отношениях с пожилыми людьми? Как мы можем проявить еще больше милосердия, такта и проницательности?

В каком-то смысле все мы знаем ответ на эти вопросы, даже не вполне понимая его смысла. Когда мы сталкиваемся с какой-то действительно серьезной проблемой, мы часто «отдаемся в руки» кого-то более знающего, чем мы сами. Безусловно, это то, что воплощает в себе идеальное медицинское учреждение: заботливые, умелые, талантливые руки, специальная подготовка, огромные опыт общения с теми, кто ограничен в способах выражения своих потребностей. «Заботливые руки» – выражение, как никакое другое, передающее важность и суть помощи таким пациентам. Сознательное использование телесных практик сделало бы нашу заботу о комфорте тех, кто чувствует себя изолированными и, возможно, оставленными всеми, более осмысленной. Тепло рук способно передавать живые чувства, и я убеждена в том, что если у пенсионеров была бы возможность регулярно, если не ежедневно, пользоваться услугами массажиста, то это оказывало бы на них благотворное, освежающее и расслабляющее действие. Прикосновения могут быть разными: это могут быть гигиенические процедуры и медицинский уход (смена белья, приподнимание, кормление), а может быть человеческая коммуникация, то есть средство взаимодействия (например, растирание спины и плеч, поддержка головы). Даже гигиенические процедуры можно проводить так, чтобы пациенты чувствовали, что с ними обращаются как с людьми, а не как с объектами, требующими мытья и транспортировки.