Текст книги "Торговый центр"

Автор книги: Эрик Богосян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

13

Джефф вытянул шею, взглянул на часы за кассой. Если он вообще хочет к своим, пора двигаться. Но почему-то в этой компании он чувствовал себя грязным. Вот без них его помыслы были чисты. В компании он мог что-нибудь сболтнуть, а потом жалел об этом. Такая у него была роль: болтать, не думая, первое, что приходит в голову, подставляться, чтобы Беккет мог ему всыпать.

На прошлой неделе Джефф обмолвился, что все нынешние группы – какие-то увечные. Он зашел настолько далеко, что даже посмел защищать фолк-певцов начала шестидесятых. Беккет прилип к нему, как кетчуп к макаронам, высмеял фолк в целом – мол, это всего лишь кучка белых деток среднего класса, которые передирали настоящие народные баллады. Джефф не смог придумать достойного ответа. Он на самом деле не так уж много знал о фолк-музыке. С Беккетом ему казалось, что он вообще ничего ни о чем не знает. Но в глубине души он понимал, что это не так. Беккет всегда выглядел крайне уверенным в себе, казалось, что у него есть как раз то, что надо. Пусть Джеффу и насрать с высокой колокольни на то, что там Беккет о себе думает, он знал: женщины подобную самоуверенность очень ценят. Особенно такие, как Адель.

Хотя Адель и Беккет редко разговаривали друг с другом, Джефф чувствовал между ними сексуальное напряжение. Они боялись друг друга, и в то же время их друг к другу тянуло. И ни один не уступал холодной силе другого. Кроме того, Адель, Беккет и Джефф были, насколько он знал, единственными в компании, кто уже действительно потерял девственность.

Только с одной девчонкой Джефф всерьез попытался «гулять». Он звонил ей каждый вечер. Они вместе ходили в кино, а потом обсуждали фильмы. Он даже познакомился с ее родителями. Он трижды занимался с ней сексом. Джефф решил, что это, вероятно, любовь.

Однажды вечером она терпеливо сидела за длинным столом в забегаловке торгового центра, а Джефф рассказывал ей про Уильяма Берроуза. Он знал, что она не слушает. Но, в общем, был не против. Все равно интересно. Кто-то из ее школьных друзей показался в дверях забегаловки, и в эту секунду у Джеффа и его новой девушки все было кончено. Равнодушие Джеффа стало причиной ее равнодушия. Хуже того, Джеффу и это было по фигу.

Джефф не мог представить себе, как он проделывает с Адель то, что делал с той девушкой. Конечно, он знал, что, если его любовь окажется «вознаграждена» (выражение учительницы английского), они будут заниматься сексом. Секс с Адель – это будет, если, конечно, будет, что-то невероятное, такое, чего он никогда не испытывал. Секс – грязь и стыд; Джефф никак не мог отделаться от мысли, что проделывает все это с совершенно незнакомым человеком. Он целовал, щупал, гладил всякие места, которые, по идее, надо было гладить. Девчонка извивалась, подмахивала ему и мычала, но Джефф был абсолютно уверен, что точно так же она ведет себя с любым другим парнем, не только с ним. Секс с Адель будет уникальным, ни на что не похожим, сверхъестественным, полным света.

Джефф чувствовал, что должен поговорить с Адель, побыть рядом с ней хоть чуть-чуть, заставить ее улыбнуться. Он ощущал слабость в коленях, всего лишь воображая самые простые действия – вот он держит ее руку, вот приближается настолько, что можно вдохнуть ее запах. Представить себе, что он может лежать рядом с ней. такой теплой, таком гладкой, – это было выше его сил.

Но Адель общалась с Джеффом так, будто в сексуальном плане он – полный ноль, какой-нибудь водитель автобуса или школьный уборщик. Может, она со всеми так себя вела? Она ничего себе особенно не позволяла ни с кем из его друзей. Чаше всего сидела и слушала, что говорят другие. Или курила. Какой ужас, если она испытывает к нему то же. что и он к ней. но так боится силы своих чувств, что не осмеливается сделать шаг навстречу.

Джефф не жал, как это произойдет, но рано или поздно он окажется наедине с Адель. Он заговорит с ней, и ее зеленые глаза вспыхнут – она поймет, что в ее жизнь входит искренний и тонко чувствующий человек.

Джефф не мог остаться в книжном магазине навсегда. Но при мысли о том, что пора найти ребят и. значит, увидеть Адель, у него в животе что-то затрепетало. Он встал, затекшие ноги покалывало. В магазине почти никого не было, продавец-консультант закрывал стеклянные двери. Джефф быстро прошел к уцененным книгам. Он подумал, не поздороваться ли с продавцом – кивнуть ему или сказать «привет», но потом решил, что это ни к чему. Джефф был человеком-невидимкой – в экзистенциальном смысле: не вполне адекватный одиночка, завсегдатай книжных магазинов. Само его присутствие ставило под сомнение всю жизнь этого продавца. Вот и ладно, на этом и остановимся.

– Покупаете?

Продавец смотрел на руки Джеффу: тот еще держал «Степного волка».

– А… да.

– Секундочку.

Джефф хотел выскользнуть наружу, окунуться в людской поток, но его всосало обратно, и он вынужден был исполнить весь ритуал: терпеливо ждать, пока продавец сопел вокруг прилавка, доставал ключи и снова включал кассовый аппарат.

Сколько этому мужику лет? Сорок? Пятьдесят? Почему он здесь, на этой работе, в универмаге? Как это случилось? На мужике была белая рубашка, простые черные штаны, держащие в тесной упряжи толстый живот. Мысленно Джефф разложил по полочкам всю жизнь этого мужика, как он ее видел: мексиканский фаст-фуд, переваривающийся у него в желудке, телешоу, которое он будет смотреть, когда придет домой, инфаркт, который его непременно ожидает через год-другой. Этот мужик сдался. Его жизнь ничего не значила, и он это знал.

Может, этот человек любил читать и мечтал о дебильной работе в универмаге лишь потому, что хотел быть рядом с любимыми книжками. Или он был трагическим писателем-кафкианцем и жил, на первый взгляд, как все, но, оставаясь в одиночестве, препарировал собственную душу. Джефф внимательно рассмотрел мешки у мужика под глазами, дряблую шею. Возраст – трагическая штука. Выцветшие голубые глаза, розовый нос картошкой – во всем этом не было и намека на интеллект. Этот человек – просто оболочка, занимающая пространство.

– Двенадцать девяносто пять плюс налог, итого тринадцать девяносто девять.

Четырнадцать долларов. Слишком дорого. Не то чтобы у Джеффа не было таких денег, но если он хотел сегодня потусоваться с ребятами, надо бы чего-нибудь оставить хотя бы на порцию картошки.

– А. Тогда не надо. Спасибо.

Джефф выскочил из магазина. Он представил себе, как продавец возвращается в крошечную подсобку, чтобы посчитать вечернюю выручку и, возможно, дочитать Стивена Кинга, с того места, где закладка. Потом, вновь выйдя в холл торгового центра. Джефф навсегда забыл и продавца, и свое сочувствие к нему. Клерк из книжного магазина постепенно растаял, потом влился в гигантский хор ничтожеств, населявших несчастливый глобус Джеффа.

14

Так, уже интереснее. Сколько это может продолжаться? Донна натянула трусики, оставшись без лифчика, потом снова сняла трусики. Каждые несколько секунд она выглядывала из-за шторки. Угу, парень еще тут. Смотрит. Стояк у него в милю длиной, не меньше. Донна возбуждалась, показывая каждый квадратный дюйм своего прекрасного тела этому незнакомцу, извиваясь всего в нескольких метрах от него. Проявляя невероятное мастерство, она наклонялась, вытягивалась, поворачивалась и раскрывалась, так что этот парень узнал ее так же хорошо, как Рой.

Дэнни бездумно бултыхался в вязком желе восторга. Его чуть не тошнило. Когда он проверял в последний раз, вокруг не было ни продавцов, ни охраны. Дэнни постепенно переползал от вытертых джинсов к столу с яркими хлопчатобумажными майками, прямо к примерочной. Три больших шага – и можно дотронуться до этой бабы.

Дэнни чувствовал, как бьется под рубашкой сердце, дышал все чаще. Ей не больше тридцати, факт. Не постановочная фотография из каталога, а настоящая девчонка, красивая настоящая девчонка, она раздевается для него, позирует в трусиках. Что ему делать?

Заговорить с ней? Прыгнуть в примерочную? Выпустить на волю член? И что потом? Смутные черные тени плавали на горизонте сознания Дэнни. А если в этих счастливых теплых морях вздымаются острые рифы? А если все это – совсем не выход, а просто еще одна проблема? Дэнни решил не обращать внимания на черные тени. Он подошел еще на шаг ближе, уже не делая вид, что рассматривает ценники со штрих-кодами, просто стоял, пялясь в прорезь занавески.

За стеной примерочных шел коридор, облицованный блеклыми панелями, – их укрепили и загрунтовали, но так и не покрасили. За стеной коридора находилось несколько помещений без окон. Курилка, пара служебных туалетов и комната с черно-белыми мониторами.

В этой комнате, вопреки инструкциям, женщина-охранник подозвала мужчину-охранника к одному особенно интересному экрану.

– Что она, блин, делает?

– Это она для нас?

– Ну или так, или у нее богатые фантазии.

– Смотри, смотри-ка – выглядывает, это она на публику, она позирует!

Почувствовав, как кто-то похлопал его по плечу, Дэнни словно потерял равновесие и рухнул навзничь в самую чудовищную бездну этого мира. Еще не обернувшись, он уже знал, что его жизнь кончена. Если бы он перерезал себе вены, жизнь вытекала б из него не так быстро. Лучше всего не обращать внимания на того, кто хлопает его по плечу, и еще внимательнее рассматривать теперь уже опустевшую щель между шторками примерочной.

– Сэр.

По плечу стучали сильной и твердой рукой – рукой копа. Дэнни понял: его разворачивают лицом к тому, что вначале показалось беспорядочным скоплением желтого мяса, маячащим в воздухе. Вся информация была налицо: синяя форма, значок, медные бляшки, глаза, нос. Дэнни, который так пристально разглядывал более приятные вещи типа сосков, коленок и ребер, сейчас не мог сфокусировать взгляд на уродливой, приземленной повседневности.

– Сэр, объясните мне, будьте добры, чем вы заняты.

– Хожу по магазинам. Шоппинг.

– С какой целью вы ходите по магазинам?

Краем глаза Дэнни мог видеть степенную охранницу, выводящую из примерочной уже полностью одетую женщину. Другой охранник подошел к копу.

– Он стоял, пялился на нее и там у себя теребил.

Коп воспринял информацию, не сводя с Дэнни глаз.

– Сэр, вам придется пройти со мной.

– А что я сделал?

– Пройдемте, сэр. Спасибо, Эл, можешь не ждать. Все ясно. Теперь мы им займемся. С тебя завтра рапорт.

Эл беспокойно задергался. Нет, этого мало.

– А что с юной леди?

– Закон не запрещает раздеваться в примерочной, Эл.

– Но она перед ним выделывалась.

– Ara, y нее большое будущее.

Коп с видом распорядителя похорон взял Дэнни под локоть. Они торжественно прошли мимо вешалок с одеждой для юных леди и направились к боковому выходу на стоянку. Дэнни видел еще одного копа, тот болтал по рации, стоя у стеклянных дверей.

Дэнни остро чувствовал все происходящее. Все было резким – яркие, почти пульсирующие цвета. Коп шел к нему впритык, и Дэнни представлял себе, что будет дальше. Они решили предъявить ему обвинение. Хуже того, они позвонят домой и все расскажут Джуди. Так или иначе, все развалится, мир изменится навсегда.

Он попробовал мыслить логически. Эти копы понятия не имеют, кто он такой. Один стоял у дверей. Другой слегка сжимал его локоть. В школе Дэнни занимался бегом. Если он вырвется от них, убежит в коридоры торгового центра, каковы шансы, что они его поймают? С другой стороны, школу он закончил довольно давно. Он не бегал уже много лет.

– Даже и не думай. – Коп как бы невзначай положил свободную руку на рукоять пистолета, торчащую из его бедра, как шишковатый нарост. Дэнни глянул на ветхий пистолет. Что он собирается делать? Пристрелить меня? – Я серьезно.

Вполне убедительно. Рано или поздно Дэнни поймают, и, если его поймают, никаких оправданий у него не будет. Пока что им нечего на него повесить, суд может поверить как им, так и ему. Но его виновность будет очевидной, если им придется его ловить. И они его поймают. Дэнни содрогнулся.

Второй коп закончил говорить по рации и направился к Дэнни с кривой ухмылкой, словно у него болел зуб. Он не заговорил с Дэнни. и даже шел не совсем к нему. Как бы просто гулял в ту же сторону.

Лязг, неуловимое движение – и что-то жесткое цапнуло его запястья, как собака. Дэнни не видел наручников, даже не понял, что они уже на нем, пока не поднял правую руку и не обнаружил, что левая двинулась следом.

Дэнни почувствовал, как грудь его разбухает от жалости к себе. Не плачь, что бы ты ни делал – не плачь. Он заставил себя заговорить:

– Послушайте, я просто хотел что-нибудь быстренько купить. – Адреналин рвал Дэнни вены. Он попытался дать задний ход. – Да бросьте. Ну правда. Зачем мне подсматривать в примерочную? – Адреналин забурлил сильнее. Дэнни почувствовал, что у него горит лицо.

– Все нормально. – В голосе копа не звучало ни обвинения, ни насмешки, ни прощения.

– Это… все это… – Дэнни не знал, как закончить фразу. Он сменил тему. – Да. а что с моей машиной?

– Вы женаты?

– Что? Ну да.

Коп даже не потрудился взглянуть на своего напарника.

– Такие всегда женаты. – Коп проверил пейджер, пристегнутый к ремню. Дэнни вспомнил свой первый пейджер и то особенное чувство, когда он его получил. Копу-то зачем пейджер?

– Машину может забрать ваша жена.

– Нет. Слушайте. Я требую адвоката.

– Будет вам адвокат. Вот уж за это не беспокойтесь.

Дэнни сосредоточился. Он очень хорошо действовал в чрезвычайных ситуациях. Он талантливо вел переговоры. Ничего подобного не должно происходить. Можно прекратить все это прямо сейчас.

– Послушайте, пожалуйста, выслушайте меня… как вас зовут?

– У вас есть право хранить молчание…

– Ну да, я знаю, знаю, но послушайте, погодите… стойте!

Они задержались уже в дверях на стоянку. Какие-то посетители почуяли необычность в ритме движений полицейских, и шли за ними на безопасном расстоянии, футах в двадцати. Дэнни заметил одного толстяка, похожего на соседа.

– Ну?

– Вы же ее видели. Ну хватит, а? Ребята. Я просто шел мимо, а там она – выставляет напоказ все, что есть. Что я мог сделать?

– Очень красивая девушка.

– Ну я же и говорю! Ну слушайте, а? Я же мужчина.

Дэнни искал в их глазах жалость, понимание. Сквозь легкий запах поп-корна и ароматических свечей еле слышно звучала лишь далекая музыка из колонок. Потом второй коп, тот. который надел на него наручники, сказал:

– Мою племянницу в прошлом году изнасиловали.

Музыка смолкла, Дэнни почувствовал, как невыносимая тяжесть давит на него, взрывает его барабанные перепонки, сдирает кожу. Даже сердце его расплющилось.

– Я…

Рация затрещала, и второй коп, по-прежнему не сводя глаз с Дэнни, взял приемник и поднес к губам.

– Да?

Дэнни услышал какой-то лай и шипение, что-то вроде «Тонн пять или шесть, больше не съесть».

– Ага, мы как раз идем к машине. Минут десять.

Он опустил рацию. Дэнни восхитился продуктивности их труда. Они работают по ночам. Они ловят людей и разрушают их жизни – по ночам. Конечно, им приходится быть невозмутимыми.

– Имя?

– Я обязан говорить, как меня зовут?

– Как вас зовут, сэр?

– Дэнни Маркс – я живу в Западном Милфорде, Мейденберд-лейн.

– Мистер Маркс, через несколько минут мы отвезем вас в участок. Когда мы туда приедем, вас сфотографируют и снимут отпечатки пальцев. Мы проверим ваше имя и номер социальной страховки по федеральной картотеке сексуальных преступлений. Пока мы будем этим заниматься, вы можете позвонить жене или адвокату. После этого вы пробудете у нас, пока судья не определит сумму залога.

Коп отвернулся и выпихнул Дэнни в горячий ночной воздух. Сквозь патину пота Дэнни обнаружил, что стоит у «Форда», на котором написано слово «ПОЛИЦИЯ». Кто-то ткнул его в спину, и он со скованными за спиной руками упал на заднее сиденье. Дэнни почувствовал жалость ко всем «нарушителям», которых видел в прямом эфире в коп-шоу – их запихивали на задние сиденья полицейских автомобилей. Ему нравились эти шоу, но изнутри все выглядело совершенно по-другому. Стальной ожог, окольцевавший его запястья, заставлял Дэнни остро чувствовать все вокруг. Отвратительный запах жареной пищи, рвоты и мочи, поднимавшийся от плетеных пластиковых чехлов на сиденьях, затопил его чувства. Дэнни хотел оказаться дома, в кабинете.

15

Шелл, Адель, Терри и Беккет расположились за одним из дюжины столов, расставленных посреди ресторанной зоны. Терри – длинные патлы, толстые очки, – рисовал кусочком угля на салфетке готическую горгулью, а Беккет наблюдал. Адель сидела молча, выглядела обиженной. Шелл болтала.

– Никто не хочет кино посмотреть?

– Какое кино?

– Не знаю. Ну, это, новое, с этим, ну…

– С этим парнем из телешоу?

– Ага.

– Я слышал, полное говно.

– О'кей. – Терри смял свое творение и запустил им в зажатое столами тропическое растение в горшке. Шелл теребила сережки в левом ухе, все пять, одну за другой. Беккет грыз заусенец.

– А давайте организуем клуб самоубийц и покончим с собой?

– О-о, это идея.

– Ага, давайте. Правда.

Беккет провел пальцами по волосам.

– Конкретная идея, да уж. Ты типа такой мыслитель-радикал, Терри.

– Отсоси. – Терри отодвинул стул, металл завизжал о плитки пола.

Шелл задвигалась, потянулась.

– Мне правда надо сигаретку. Кто хочет со мной выйти постоять, пока я покурю?

Никто не поднял голову, когда пришел Джефф. Он втиснулся между Адель и Терри.

– Привет.

Адель улыбнулась и промолчала. Беккет резко встал и дернул Джеффа за руку.

– Иди сюда, есть разговор.

Беккет направился к туалету за ресторанной зоной. Джефф с трудом оторвался от магнитного поля Адель. Та проследила, как он ушел с Беккетом. Если Беккет и заметил, что между ними что-то есть, он и не собирался подавать вида.

Они прошли мимо уборщика с сердитым славянским лицом, тот выкатывал из мужского туалета яркую желтую тележку со швабрами. В воздухе повисла хвойная химическая вонь. Беккет сунул руку в задний карман.

– Я достал и собираюсь попробовать.

– Я с Адель говорил.

– Ни фига подобного.

Джефф открыто бунтовал.

– Я собирался с ней поговорить.

– О чем ты собираешься с ней разговаривать? Деревяшка. Она, наверное, сидит на каких-то сильных транках.

Беккет вынул руку из заднего кармана, протянул что-то Джеффу. Кусочек оберточной бумаги, сложенный конвертиком.

– Что это?

Беккет, как фокусник, потянул за концы, раскрыл конвертик: там лежали три малюсеньких коричневых квадратика.

– Марки, блин.

– Это вот марки?

– Ага.

– Разве марки не должны быть прозрачными? Эти штуки коричневые.

– Марки, мужик. Они самые. Типа блок высушенного желатина, пропитанный чистым божественным откровением, ЛСД-25.

– Ты это собираешься есть?

– Я уже. Полчаса как.

– И что?

– Ничего. Рано еще.

Джефф не сводил глаз с желатина, покоящегося на оберточной бумаге в ладони Беккета. Он огляделся – нет ли уборщика.

Беккет облизал губы.

– Ну, бери одну.

– Сегодня не надо бы.

– Чего вдруг?

– Не знаю. Я хотел просто потусоваться. С Адель поговорить.

– На хуй Адель. У Адель мозги давно высохли. Что тебе Адель? Она полный ноль.

– Она не ноль.

– Ты с ней когда-нибудь говорил? У нее в головке ни одной мысли. Курит, и все.

– И она невероятно красивая.

– Ты серьезно?

– Ну!

– Никогда не замечал, как она выглядит.

Уборщик вернулся. На этот раз он нес большой рулон бумажных полотенец и связку ключиков. Отпер диспенсер, вставил туда рулон. Снова вышел, ни разу не взглянув на ребят.

Джефф подошел к раковинам и пустил воду.

– Он знает, мы что-то задумали. Вдруг копов позовет?

– Ну так съешь, пока не позвал.

– А кто еще съел?

– Я больше никого не спрашивал. Шелл может типа зассать.

– Я могу типа зассать.

– Ты принимал мескалин, принимал Е, курил пластилин, который я достал. Тут то же самое, только сильнее. – Беккет посмотрел на свои ноги, качнулся, но обрел равновесие. – Оп-па!

Джефф знал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Что? Все в порядке?

– Такая, типа, волна. Под коленками. – Беккет нахмурился. – Давай, слышь, ты хочешь, чтоб я тут тихо трепетал на ветру? Ты сказал, если я достану, ты съешь. И бросил меня одного.

– Попроси Терри.

– Ах вот ты как? Ну давай, давай. Тоже мне друг.

Джефф уставился на квадратики.

– Как это делать?

– Намочи кончик пальца. Теперь прикоснись к марке.

Джефф поднял кусочек.

– И все?

– Да нет же, дебил. Положи в рот. Джефф положил квадратик на язык.

– Как это проглотить, она слишком маленькая?

– Оставь во рту и все. Само получится.

Через несколько мгновений Джефф и Беккет вернулись к компании. Терри складывал свои рисунки. Адель сидела в одиночестве, на Джеффа не смотрела. Беккет сел рядом с Адель.

Джефф не мог найти во рту маленький квадратик. Смешно, что такая маленькая штука вообще может что-то с ним сделать.

– Ну, чего делаем?

Терри сказал, не поднимая глаз:

– Здесь нельзя оставаться. Они минут через десять закрываются.

Джефф взглянул на Адель – та была занята, слушала Беккета, который нашептывал ей что-то в маленькое, идеальной формы ушко.

Шелл мчалась через ресторанную зону, мимо пустых столов, к ребятам.

– Что-то творится. Пойдем посмотрим! Я курила, а эти копы вышли из торгового центра с этим извращенцем в наручниках.

– Извращенцем?

– Вуайерист, мудила, блин. Мужик тусовался у женских примерочных в «Пенни», выискивал голых кисок! Появилась охрана с копами и схватила этого яппи за жопу. Вытащила его отсюда в наручниках. Прошел прямо мимо меня.

– Он на улице?

– Ага. Около «Пенни».

Терри поднялся со стула. Джефф повернулся к Адель.

– Ты идешь? Адель?

Адель перевела спокойные зеленые глаза на Джеффа.

– Да?

– Тебе надо это увидеть.

– Почему?

– Может быть, интересно.

Джефф чувствовал, что Беккет отрешенно смотрит на него. Беккет улыбнулся. Его зрачки были расширены. Джефф задумался, давно ли Беккет начал бриться.

– Может, позже, Джефф, у меня тут как раз кое-что наметилось.

– О'кей. Только не забудь, хорошо?

– Не забуду.

С этими словами Адель повернулась к Беккету, Беккет улыбнулся Адель. Остальные уже ушли. Джефф не хотел идти, но не мог здесь оставаться.