Текст книги "Происхождение и развитие сознания"

Автор книги: Эрих Нойманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

     В отделении мужского антагониста от объединяющего в себе мужское и женское уробороса и в расщеплении Великой Матери на хорошую мать и ее деструктивного супруга-мужчину мы уже можем различить определенную дифференциацию сознания и разрушение архетипа. Это отделение и последующее появление конфликта между братьями-близнецами отмечает важную стадию на пути к окончательному разложению уробороса, разделению Прародителей Мира и консолидации Эго-сознания.

     Давайте снова рассмотрим изначальные, мифологические образы, отражающие это событие. Точно также как тема близнецов является определяющим фактором в египетском мифе об Осирисе и Сете и играет решающую роль в ханаанской мифологии, где она проявляется как борьба между Баалом и Мот, Решеф и Шалман – такой же мы находим ее, с персоналистическими вариациями, в Библейской истории об Иакове и Исаве и в Еврейских легендах.

     Интересно отметить, что действительно существует пиктографическое представление этой группы символов, на которое обращает внимание Олбрайт:

      «На культовой стойке примерно двенадцатого века до н. э. из Бет-Шан [Палестина] видна замечательная рельефная картина: обнаженная богиня, сидящая с расставленными ногами, чтобы продемонстрировать свой пол, держит в руках двух голубей; под ней расположены два бога-мужчины со сцепленными в борьбе (?) руками и с голубем у ног одного из них; снизу к ним ползет змея, а сбоку приближается лев». ^[96]

     Борьба

между змеей и львом – борьба жизни со смертью – сохранилась также и в намного более позднем митраизме с тем же самым значением. Эта религия, будучи патриархальной, привнесла некоторые вариации; но в культовых изображениях жертвоприношений быка мы находим под быком тех же двух животных, змею и льва, символизирующих ночь и день, небо и землю, а по бокам расположены представители жизни и смерти, два юноши, один споднятым факелом, а другой – с опущенным. Лоно Великой Матери, первоначально вмещавшее противоположности, представлено здесь только в символической форме, как большая чаша для вина, гарант возрождения, и к ней спешат два животных, Мужская религия, подобная митраизму, уже больше не терпит прямого представления женского божества.

     К сожалению, в настоящем контексте мы не можем показать, что и сегодня архетипы остаются все такими же могущественными силами бессознательного, какими они всегда были в проекциях мифологии. Нам хотелось бы только отметить, что изначальный образ из Бетшан бессознательно возникает в работе современного автора, Роберта Льюиса Стивенсона, где он сохраняет то значение, которое имел и тысячи лет тому назад. В повести Странная история доктора Джекиля и мистера Хайда,которая в современной персоналистической форме излагает историю мифологической борьбы между братьями-близнецами Сетом и Осирисом, ^[97]

герой Стивенсона, доктор Джекиль делает следующую запись в дневнике. Этот отрывок формулирует тему всего произведения:

      Это немыслимое объединение в одну двух столь различных линий, эта непрерывная борьба двух враждующих близнецов в истерзанной утробе сознания ^[98]

были извечным проклятием человечества. Но как же их разъединить?"

     Современное понимание этой психологической проблемы предоставляет психоанализ Фрейда, постулировавший противостояние инстинкта жизни и инстинкта смерти в бессознательном. Эта проблема также вновь появляется в качестве принципа противоположностей в аналитической психологии Юнга. Таким образом, здесь мы имеем один и тот же психический архетип – братьев-близнецов, сцепившихся в смертельной борьбе в лоне Великой Матери – в виде мифа, пиктографического изображения, темы повести и психологической концепции.

     Мы обобщим значение этой проблемы для развития мужественности, когда подойдем к рассмотрению различия между "Ужасным Мужчиной" и "Ужасным Отцом". ^[99]

     Здесь

мы можем только сказать, что из-за противостояния мужчины теперь уже не превосходящей силе Великой Матери, а другому мужчине, врагу, развивается конфликтная ситуация, где впервые возникает возможность самозащиты.

     Это психологическое развитие соответствует изменению в первоначальном ритуале плодородия, который составляет подоплеку этих мифов. ^[100]

     Вначале

юного царя плодородия убивали, его труп разрезали, куски разбрасывали по полям, а фаллос мумифицировали как гарантию урожая следующего года. Приносилась ли одновременно в жертву представительница Матери Земли – сомнительно, но вначале, вероятно, было так. Однако с увеличением власти матери богини ее представительница, Царица Земли, оставалась в живых, чтобы праздновать свой ежегодный брак с юным царем. Позднее на смену жертвоприношению, по-видимому, пришел поединок. Царь года укрепил свои позиции, и ему было дозволено защищать свою жизнь в поединке со следующим претендентом. Если он терпел поражение, то его приносили в жертву как старый год; если одерживал победу, то вместо него умирал его противник. Еще позднее, когда матриархат сменился париархатом, ежегодно или через установленные промежутки времени праздновался обряд обновления, и царя оставляли в живых, потому что искупительные человеческие или животные жертвоприношения во время праздника, который назывался в Египте "Поднятием священного джеда", делали его смерть ненужной. Таким образом, это развитие идет параллельно с развитием, которое первоначально касалось Богини-Царицы.

     Мы увидим финальную стадию борьбы между Эго-сознанием и бессознательным, когда в более поздней фазе развития женщина будет сведена патриархатом к простому сосуду, а мужчина, воспроизводя себя, станет действующей силой своего собственного возрождения.

     Однако во время переходной стадии, регенеративная сила, созидательная магия матери продолжает существовать бок о бок с мужским принципом. Она делает целое и новое, объединяет разрозненные части, дает новую форму и новую жизнь тленному и ведет за пределы смерти. Но ядро мужской личности остается незатронутым регенеративной силой матери. Оно не погибает, будто бы предвидя возрождение. Как будто бы какой-то остаток, такой как "маленькая косточка Луз" ^[101]

из Еврейской легенды, не может быть уничтожен смертью и содержит в себе силу, необходимую для своего собственного воскрешения. В противоположность смертоносному уроборическому инцесту, где зародышевое Эго растворяется как соль в воде, окрепшее Эго пускается в жизнь после смерти. И, хотя эта жизнь дарована матерью, в то же время она загадочно обусловлена остаточным ядром Эго. Как гласит один из гимнов Ригведы:

      "Войди в землю, в мать,

      В широкую, просторную, самую священную землю!

      Мягка, как шерсть, земля для сведущих.

      Да защитит она тебя на следующем этапе пути.

      Выгни свою широкую спину, не дави вниз,

      Откройся с легкостью, впусти его свободно;

      Как мать сына подолом платья своего

      Накрой его, О земля". ^[102]

     Смерть

– это не конец, а переход. Это – период нахождения под паром, а также убежище, предоставленное матерью. Умирающее Эго не ликует, когда находит себя "обратно" в матери, а не в бытии; оно простирает свою волю к жизни за рамки смерти и переходит через нее к следующему этапу пути, в новое.

     Однако это развитие, когда смерть не является предопределенным концом, а смертность индивида – единственным аспектом жизни, происходит уже не в прежних условиях, то есть не в отношениях юного любовника с Великой Матерью. Мужской принцип теперь Достаточно силен, чтобы достичь осознания себя. Эго-сознание уже больше не является спутником-сыном материнского уробороса, прикованным ко всемогущему бессознательному, а становится поистине независимым и способным действовать самостоятельно.

     И здесь мы приходим к следующей стадии в развитии сознания, а именно, к разделению Прародителей Мира, или к принципу противоположностей .

      [1]

Это не противоречит утверждению Юнга о том, что у женщины Эго имеет женский характер, а бессознательное – мужской. Часть своей героической борьбы женщина ведет с помощью своего мужского сознания или, на языке аналитической психологии, с помощью "анимуса", но эта борьба для нее не единственная и не окончательная. Однако в отношении возникающей здесь проблемы "матриархального сознания" можно обратиться к моей работе по женской психологии.

      [2]

Bachofen, Urreligion und antike Symbole,Vol. II, p.309.

      [3]

Платон, Менексен ,238.

      [4]

The Cambridge Ancient History,Vol. Of Plates I, p.197.

      [5]

Nilsson, "Die Griechen", in Chantepie de la Saussaye, Lehrbuch der Reli-gionsgeschichte,Vol. II, p.319.

      [6]

Там же.

      [7]

Важные положения нашего исследования дополняет книга Юнга и Кереньи Essays on a Science of Mythology.

      [8]

Przyluski, "Ursprunge und Entwicklung des Kultes der Mutter-Gottin".

      [9]

Frazer, The Golden Bough,p.378.

      [10]

Bachofen, op.cit., Vol. II, pp.356-58.

      [11]

Там же, с.359.

      [12]

Kaiser Wilhelm II, Studien zur Gorgo;Childe New Light on the Most Ancient East,PI. XIII c.

      [13]

Gunkel, Schopfung und Chaos,p.46.

      [14]

Самым ранним изображением такого праздника плодородия вполне может послужить картина времен неолита в Когуле, Испания (Hoernes, Urgeschichte der bildenden Kunst in Europa,pi. on p. 154 b p.678), на которой изображены девять женщин, танцующих вокруг юноши с эрегированным фаллосом. Число девять, если оно не случайно, еще в большей мере подчеркивает характер плодородия.

      [15]

Harding, Woman's Mysteries.

      [16]

Чтобы избежать неправильного понимания, необходимо раз и навсегда подчеркнуть, что везде, где мы говорим о кастрации, мы имеем в виду символическую кастрацию, а не личностный комплекс кастрации, приобретенный в детстве и имеющий непосредственное отношение к мужским половым органам.

      [17]

Это мнение господствовало во всем древнем мире и встречается даже на более поздних стадиях развития культуры, например, в еврейских легендах и индусской литературе.

      [18]

Erman, Die Religion der Agypter,p.33.

      [19]

Там же, с.77.

      [20]

Roeder, Urkenden zur Religion des alien Aegypten,p. 143. А. Миф сотворения

      [21]

Kees, Gotterglaube,p.7.

      [22]

Erman, op.cit., p.34.

      [23]

Там же, с.67.

      [24]

Kees, Gotterglaube,p. 13.

      [25]

Seligman Egypt and Negro Africa,p.33.

      [26]

The Golden Bough, p.394.

      [27]

Pietschrnann, Geschichte der Phonizier.

      [28]

Albright. From the Stone Age to Christianity.

      [29]

Характерно, что обряды инициации при наступлении половой зрелости всегда начинаются именно здесь: мужская солидарность помогает уменьшить силу Великой Матери. В женской психологии на этой стадии оргиастический элемент имеет другое значение, но здесь мы не имеем возможности рассмотреть этот вопрос.

      [30]

Pietschrnann, op.cit., p.233. Хотя другие исследователи (A.Jeremias, Das Alte Testament im Lichte des Alien Orients;F.Jeremias, «Semitische Vol-ker in Volderasien», in Chantepie de la Saussaye, Lehrbuch der Religion-sgeschichteи не связывают это слово с келев,«собака», а предполагают, что это «жрец», однако упоминание о принесении в жертву собак в/ Исайя,66:3 допускает возможность сравнения жрецов с собаками. '

      [31]

Гильгамеш. Перев. Н.  Гумилева. [Цит. по: Ново-Басманная,  19. М.: Художественная литература, 1990. – Прим. ред.]

      [32]

Moret, The Nile and Egyptian Civilization,p.96.

      [33]

Там же, с.98.

      [34]

Kees, Aegypten,p.35.

      [35]

Erman, Religion,p.80.

      [36]

Там же, с.77.

      [37]

Там же. с.85.

      [38]

Там же, с. 150.

      [39]

Там же, с. 177.

      [40]

Budge, The Book of the Dead,Ch.l53a.

      [41]

Там же, гл.153Ь.

      [42]

Там же, гл.138.

      [43]

Budge, British Museum, Guide to the First, Second and Third Egyptian Rooms,p.70.

      [44]

Budge, The Book of the Dead,p.33.

      [45]

Там же, с. 135.

      [46]

Erman, Religion,p.229.

      [47]

Budge, The Book of the Dead,p.461.

      [48]

Virolleaud, "Ischtar, Isis, Astarte" and "Anat-Astarte".

      [49]

Erman, op.cit., p.85.

      [50]

F/azer, The Golden Bough,Ch.XXVIII.

      [51]

The Tale of the Two Brothers", in Erman, Literature,p.156.

      [52]

Для обозначения слова "отвращение" служил знак рыбы. Kees (Goiter Я la Jibe),p. 63

      [53]

Bin Gorion, Sagen der Juden,Vol.1, «Die Urzeit», p. 325; Scholem, Ein Kapital aus dem Sohar,p. 77; Scheftelowitz, Alt-palastinischer Bauern-glaube.

      [54]

Иную интерпретацию см. ниже, с.243 и далее.

      [55]

Archaeology and the Religion of Israel,p. 71.

      [56]

Там же, р. 77.

      [57]

Erman, Literature,pp.169 f.

      [58]

Albright, Stone Age.

      [59]

Там же, р. 178.

      [60]

Символизм коровы и теленка обнаруживается в Египте очень рано, например, на знамени 12-го нома, места пребывания Исиды, изображена корова с теленком (Kees, Gotterglaube,p. 76).

      [61]

Nilsson, in Chantepie de la Saussaye, Lehrbuch,Vol II, p. 297.

      [62]

Д. Мережковский, Атлантида – Европа. Тайна запада,М.Русская книга, 1992, с. 206, 340.

      [63]

Glotz, The Aegean Civilization,p.75.

      [64]

См. ниже, с. 184 и далее.

      [65]

Picard, "Die Grosse Mutter von Kreta bis Eleusis".

      [66]

Цитируется Cook, Zeus,Vol. I, p.157, n.3; после него Merezhkovski, op.cit., p.280.

      [67]

Hausenstein, Die Bildnerei der Etrusker,рис.2, 3.

      [68]

The Cambridge Ancient History,Vol. of Plates I, 200b.

      [69]

Frazer, The Golden Bough,Ch.XXIV.

      [70]

Важный вклад в генеалогическую интерпретацию см. Philippson, "Genea-logie als mythische Form" в Untersuchungen uber den griechischen Mythos.

      [71]

Книга II.

      [72]

Д. Мережковский, ibid., с.384.

      [73]

Picard, "Die Ephesia von Anatolien; а также Pietschmann, Geschichte der Phonizier,p.228.

      [74]

Picard, "Die Grosse Mutter von Kreta bis Eleusis". В высшей степени вероятно, что мышь, как известно, почитаемая финикийцами, языческими соседями евреев, в связи с высокой интенсивностью ее размножения – качество, которое она разделяет со свиньей, была священным в отношении плодородия животным. Фрезер указывает на отрывок в Исайя (66:17), где говорится, что израильтяне тайно отмечали языческий праздник, на котором ели свиней и мышей. Это упоминание, очевидно, относится к ханаанскому обычаю, связанному с культом Матери Богини. Это подкрепляется тем фактом, что возле руки богини Картадж, признаваемой Великой Матерью, представлены изображения мышей (А. jeremias, указ. соч.). Отрицательная стороны мыши заключается в том, что она является переносчиком бубонной чумы, на что указывается в Илиаде, у Геродота и в Ветхом Завете.

      [75]

Kees, Gotterglaube,p.42.

      [76]

Там же, с.6.

      [77]

Стела Меттерниха, в Roeder, Urkunden,p.90.

      [78]

Budge and Hall, Introductory Guide to the Egyptian Collections in the British Museum,p. 130.

      [79]

G.E.Smith, The Evolution of the Dragon,p.216.

      [80]

Там же.

      [81]

Cults of the Greek States,Vol.1, p.37.

      [82]

Renan, Mission de Phenicie,pi.31; Pietschmann, op.cit., p.219n.

      [83]

Frazer The Golden Bough,p.546.

      [84]

Kerenyi, "Kore", p.119 (Torchbooks edn.)

      [85]

Smith, The Evolution of the Dragon,p. 153.

      [86]

In Hastings, Encyclopaedia of Religion and Ethics,s.v. «Aphrodisia».

     86a Ср. с танцевальными масками богини Рангда с острова Бали (Рис.19), "кровожадной, пожирающей детей... колдуньи-вдовы, повелительницы черной магии". Согласно Коврибиасу (Island of Bali,pp.326 ff.), Рангда (что значит «вдова») изображается уродливой старухой, обнаженной, с черными и белыми полосами и с чудовищно обвислыми грудями, окруженными черной шерстью. Ее длинные волосы достигают пят, и сквозь них видны выпученные глаза, кривые клыки и длинный, красный, с огненным кончиком язык маски. «На ней были белые перчатки с огромными когтями, а в правой руке она держала ткань, чтобы закрыть свое ужасное лицо, приближаясь к своим ничего не подозревающим жертвам». Сравните также с Горгоной (Рис.25).

      [87]

Bernoulli, in Bachofen, Urrereligion,Vol.11, p.74.

      [88]

Euripides, Hippolytus,V, 1064 and 1080.

      [89]

Там же, 13.

      [90]

Разделение Великой Матери на сознательную "добрую" мать и бессознательную "злую" является основным явлением в психологии невроза. В этом случае складывается ситуация, когда невротик сознательно имеет "хорошее отношение" к матери, но в пряничной обители этой любви скрывается ведьма, которая поедает маленьких детей, а в качестве награды обещает им пассивное, безответственное существование без Эго. Психоанализ обнаруживает здесь образ Ужасной Матери, внушающей ужас фигуры, которая с помощью угроз и запугивания ставит запрет на сексуальность. Результатом являются мастурбация, реальная или символическая импотенция, самокастрация, самоубийство и т. д. Не имеет никакого значений, остается ли образ Ужасной Матери бессознательным или проецируется; в любом случае сама мысль о совокуплении, о какой-либо связи с женщиной будет активировать боязнь кастрации.

      [91]

Urreligion,Vol.1, pp.138 ff. (относительно его «Der Bar in den Religionen des Alterturns», 1863).

      [92]

Breysig, Die Volker ewiger Urzeit.

      [93]

Frobenius, Kulturgeschichte Afrikas,pp.85 f.

      [94]

Winckler, "Himmels– und Weltenbild der Babylonier".

      [95]

A. Jeremias, Handbuch der altorientalischen Geicteckultur,p.265.

     [95](а)  Отто Вейнингер родился в Вене в 1880 г., там же застрелился в 1903 г. В его основной работе Пол и характер(Англ, перев., 1906 г.) утверждается о духовной и моральной неполноценности женщин. Подробный рассказ о Вейнингере см. в Abrahamsen, The Mind and Death of a Genius.Работа Альфреда Сейделя Bewusstsein ah Verhangmsбыла опубликована в Бонне в 1927 г., посмертное издание. Сейдель, родившийся в 1895 г., застрелился в 1924 г. – Прим. изд.]

      [96]

Albright, From the Stone Age to Christianity,p.178.

      [97]

[Эта же тема встречается в романе Стивенсона Владетель Баллантрэ. -Прим. перев.]

      [98]

Имеется в виду бессознательное.

      [99]

См. ниже, с.208 и далее.

      [100]

Lord Raglan, Jocasts's Crime,p.122.

      [101]

[Последняя кость позвоночника (as coccygis),считалась неразрушимой и местонахождением центра воскресения тела. Сравните с крестцом Осириса, который является частью столба джед,ниже, с.248. – Прим.

      [102]

Гимны ригведы 10.18.45, перевод из Geldner, Vedismus und Brahma-nismus,p.70.

III

РАЗДЕЛЕНИЕ ПРАРОДИТЕЛЕЙ МИРА: ПРИНЦИП ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ

      Первоисточником, от которого зародились все вещи, боги и люди, считались Ранги и Папа, небо и земля. Эти двое, все еще слитые, пока еще не разъединенные, пребывали но тьме; и дети, рожденные ими, постоянно думали, в чем же разница между светом и тьмой. Они знали, что существа множились и число их росло, но все же свет никогда не проливался на них, вечно длилась тьма. Вот что говорит об этом древняя каракия: «Тьма была с первого отрезка времени по десятый, по сотый, по тысячный», – то есть очень долго; и каждый из этих отрезков времени считался существом, и каждое называлось По, и именно из-за них существа, которые тогда жили, не знали пока еще яркого мира света, а лишь тьму.

      Наконец изнуренные гнетом тьмы существа, порожденные Ранги и Папа, посоветовались меж собою и сказали: «Давайте решим, что нам делать с Ранги и Папа; что будет лучше – их убить или разъединить?» Тогда сказал Туматауенга, самый свирепый из сыновей Ранги и Папа: «Хорошо, давайте убьем их».

      Потом молвил Тане-махута, отец лесов, всего того, что населяет леса, и того, что построено из дерева: «Нет, не так. Лучше разъединить их и позволить Ранги стоять над нами, а Папа лежать под нашими ногами. Пусть Ранги станет для нас как чужой, а земля останется близкой нам, как кормящая мать».

      Братья согласились на это предложение, за исключением Тавхириматеа, отца ветров и бурь; и он, опасаясь, что его царство будет уничтожено, горевал при мысли, что родители будут разъединены.

      В древней каракии есть и такие высказывания: «О По, о По, свет, свет, поиски, искания, в хаосе, в хаосе», – они описывают, как потомки Ранга и Папа искали, как поступить со своими родителями, чтобы люди могли множиться и жить. А выражение: «Множество, продолжительность», – означает множество их мыслей и продолжительность времени их размышлений...

      Когда они согласовали свои планы, поднялся Ронго-ма-Тане, бог и отец выращиваемой пищи, чтобы разъединить Ранги и Папа; он боролся, но не разъединил их. Затем поднялся Тангароа, бог рыб и гадов, чтобы разъединить Ранги и Папа; он также боролся, но не разъединил их. Следующим поднялся лаумиа-тики-тики, бог и отец пищи, которую не выращивают, и он боролся, абсолютно безрезультатно. Затем поднялся и боролся Ту-матауенга, бог и отец свирепых созданий, но и он боролся тщетно. затем наконец поднялся и боролся со своими родителями Тане-махута, бог и отец лесов,  птиц и насекомых:  тщетно всею силою рук своих пытался он разъединить их. Он остановился; он прочно уперся головой в свою мать Папа, землю, а свои ноги он поднял вверх, уперев их в отца своего Ранги, небо; он напряг спину и конечности в могучем усилии. Разъединились теперь Ранги и Папа, и с горестными упреками громко закричали: «За что вы убиваете родителей своих? Зачем свершать такое страшное преступление, убивать нас, разъединять нас, ваших родителей?» Но Тане-махута не останавливался; он не обращал внимания на их крики и стоны; далеко, далеко вниз под себя он оттеснил Папа, землю; далеко, далеко, вверх над собой он оттолкнул Ранги, небо. Поэтому в древности говорили: «Именно сильнейший толчок Тане оторвал небо от земли, так что они разъединились, и появилась тьма, и появился свет». ^[1]

     Этот

миф Маори о сотворении содержит все элементы той стадии в эволюции человеческого сознания, которая следует за стадией господства уробороса. Разделение Прародителей Мира, расщепление единства на противоположности, создание неба и земли, верха и низа, дня и ночи, света и тьмы —деяние, являющееся чудовищным преступлением и грехом – все моменты, которые по отдельности встречаются в большом количестве мифов, здесь слиты воедино. Фрезер пишет об этом разделении Прародителей Мира:

      «То, что небо и земля первоначально были соединены вместе – широко распространенное убеждение примитивных народов; небо либо прямо лежало на земле, либо было немного приподнято над ней, и между ними не было достаточно места, чтобы люди могли ходить выпрямившись. Там, где такие верования господствуют, нынешнее возвышение неба над землей часто приписывается могуществу какого-нибудь бога или героя, который так толкнул небосвод, что тот взмыл вверх и с тех пор так там и остается». ^[2]

     В

другом месте Фрезер интерпретирует кастрацию первичного отца как разделение Прародителей Мира. В этом мы видим обращение.! к первоначальному уроборическому состоянию, когда небо и земля* считались "двумя матерями".

     Снова и снова мы возвращаемся к основному символу, свету, – центральному элементу мифов о сотворении. Этот свет, символ сознания и просвещения, является главным объектом космогонии всех | народов. Соответственно, "в легендах о сотворении почти всех народов и религий процесс сотворения совпадает с приходом света". ^[3]

     Как гласит  текст Маори: "Свет, свет, поиски, искания, в хаосе, в хаосе

     Только в свете сознания человек может знать. И этот акт познания, сознательного различения, раскалывает мир на противоположности , ибо восприятие мира возможно только через противоположности. Мы еще раз должны подчеркнуть, что символизм мифов помогая нам понять соответствующие стадии развития человека, не является философией или абстрактной теорией. Точно также поднимаются из глубин психики и скрывают свое значение проницательному толкователю произведение искусства и сновидение, со всей своей многозначностью, хотя достаточно часто это значение не улавливает сам художник или видящий сон. Также и мифическая форма выражения – это наивная демонстрация психических процессов, идущих в человечестве, хотя само человечество может воспринимать и передавать миф как нечто совершенно иное. Мы знаем, что, по всей вероятности, формированию мифа всегда предшествует ритуал, то есть некая церемония или последовательность действий, и, несомненно, что это действие должно идти впереди знания – бессознательное свершение перед облеченным в слова содержанием. Поэтому наши формулировки являются абстрактными выводами – иначе мы не смогли бы даже надеяться охватить многообразие имеющегося у нас материала – а не утверждениями, которые примитивный человек мог бы сознательно высказать о самом себе. Пока мы не ознакомимся с основными образами, направляющими ход человеческого развития, мы не сможем понять те вариации и ответвления, которые окружают основной путь.

     Сознание равно освобождению: вот девиз, начертанный над всеми усилиями человека освободиться от объятий первичного дракона уробороса. Как только Эго определяется как центр и упрочивается по полагающемуся ему праву как Эго-сознание, первоначальная ситуация неизбежно разрушается. Истинное значение этого самоотождествления пробуждающейся человеческой личности с Эго мы можем видеть только, когда вспомним противостоящее этому состояние participation mystique,которым управляет уроборическое бессознательное. Каким бы банальным оно ни показалось, логическое утверждение личности: «Я – это я» – фундаментальное утверждение сознания, в действительности является огромным достижением. Только этот акт, посредством которого Эго становится основой, а личность отождествляется с этим Эго – каким бы ошибочным это отождествление ни оказалось позднее – создает возможность появления самоориентирующегося сознания. В этой связи нам хотелось бы снова процитировать отрывок из Упанишад:

      «Вначале [все] это было лишь Атманом в виде пуруши. Он оглянулся вокруг и не увидел никого кроме себя. И прежде всего он произнес: „Я есмь“... Он стал таким,  как женщина и мужчина, соединенные в объятиях.  Он  разделил сам себя на две части. Тогда произошли супруг и супруга». ^[4]

     Если

, как мы видели раньше, существование в уроборосе было существованием в participation mystique,то это также означает, что пока еще не был развит какой-либо центр Эго, позволяющий установить связь мира с собой и себя с миром. Вместо этого человек был всем одновременно, и его способность изменяться была почти универсальной. Одновременно он был частью своей группы, «Красным Какаду», ^[5]

и воплощенным духом рода. Все, что внутри, было внешним, то есть все его идеи приходили к нему снаружи, как веления духа, колдуна, или "птицы-знахаря". Но также и все внешнее находилось внутри. Между преследуемым животным и волей охотника существовала магическая таинственная связь, точно так же, как между исцелением раны и оружием, нанесшим ее, так как рана ухудшалась, если оружие нагревали. Именно это отсутствие дифференциации и определяло слабость и беззащитность Эго, которые, в свою очередь, усиливали включенность в мир. Таким образом, вначале все было двойным и имело двойное значение, как мы видели из уроборического смешения мужского и женского, плохого и хорошего. Жизнь в уроборосе означала одновременную глубинную связь с бессознательным и с природой, между которыми существовала подвижная среда, циркулирующая в человеке, подобно току жизни. Он был захвачен этим кругообращением, этим потоком, идущим от бессознательного к миру и из мира обратно к бессознательному, и приливно-отливное движение этого потока бросало его вперед и назад в переменном ритме жизни, к которой он был открыт, не осознавая этого. Дифференциация Эго, разделение Прародителей Мира и расчленение первичного дракона освобождают мужчину как сына и открывают его свету, и только тогда он рождается как личность с устойчивым Эго.

     В первоначальной картине мира человека целостность мира была нетронутой. Уроборос жил во всем. Все было полно смысла или, по крайней мере, могло стать таким. Этот мировой континуум стал распадаться на отдельные фрагменты жизни. Они выделились благодаря своей поразительной, чудесной изменчивости, и стали производить впечатление заряженных маной. Эта способность "впечатлять" являлась универсальной – то есть любая часть мира могла поразить, все было потенциально "священным" или, если говорить более точно, могло оказаться удивительным и потому наполненным маной.

     Мир начинается только с приходом света (Рис.20), который устанавливает противоположность между небом и землей как основной символ всех противоположностей. До этого царит "безграничная тьма", как сказано в мифе Маори. С восходом солнца или – на языке Древнего Египта – с сотворением небосвода, отделяющего верхнее от нижнего, начинается день человечества, и вселенная со всем ее содержимым становится видимой.

     По отношению к человеку и его Эго сотворение света и рождение солнца связаны с разделением Прародителей Мира и положительными и отрицательными последствиями этого для героя, разъединяющего их.

     Однако существуют другие представления о сотворении как о не связанном с разделением Прародителей Мира космическом явлении, стадии в эволюции самого мира. Но даже в том варианте, который мы сейчас приведем из Упанишад, мы видим за эволюционными процессами действие фактора, затрагивающего личность, хотя в данном тексте это не акцентируется.

      "Солнце – это Брахман, таково наставление. Вот его объяснение. Вначале этот [мир] был несуществующим. Он стал существующим. Он стал расти. Он превратился в яйцо. Оно лежало в продолжение года. Оно раскололось. Из двух половин скорлупы яйца одна была серебряной, другая – золотой.

      Серебряная [половина] – эта земля, золотая – небо.

      И то, что родилось, это солнце. Когда оно рождалось, поднялись возгласы, крики и [поднялись] все существа и все желанное. Поэтому при его восходе и каждом его возвращении поднимаются возгласы, крики, и все существа, и все желанное." ^[6]

     Кассирер

, использовав достаточно подтверждающего материала, показал, как противоположность между светом и тьмой наполнила Духовный мир всех людей и придала ему форму. Священный порядок мира и священное пространство – храм или территория вокруг него – "ориентировались" согласно этой противоположности. ^[7]

     Не

только человеческие теология, религия и ритуал, но также и правовые, и экономические порядки, которые позднее зародились из них, структура государства и весь образ светской жизни, вплоть до понятия собственности и ее символизма, берут начало от этого Установления различий и определения границ, которое стало возможным с приходом света.