Текст книги "Происхождение и развитие сознания"

Автор книги: Эрих Нойманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

     Первоначальное слияние человека с миром, с его ландшафтом и фауной, имеет свое наиболее хорошо известное антропологическое выражение в тотемизме, который принимает определенное животное за предка, друга или за некое могущественное и ниспосланное провидением существо. Чувство родства, ощущаемое членом тотема по отношению к тотемному животному и предку и ко всем животным этого вида, доходит до отождествления. Существует достаточно свидетельств того, что такое родство является не просто вопросом веры, а реальной действительностью, то есть психологической реальностью, которые иногда имеют своим результатом телепатическую магию охоты и т.д. ^[6]

     Нет

никакого сомнения, что магический взгляд человека примитивной культуры на мир основан на таких отношениях тождественности .

     Такое же явление слияния, как то, что первоначально существовало между человеком и миром, наблюдается также между индивидом и группой или, скорее, между человеком как членом группы и коллективом. История учит, что вначале индивид не существовал как независимое существо, что над обособленным Эго властвовала группа, которая не допускала его освобождения. Мы находим такое состояние во всех областях социальной и культурной жизни; повсюду с самого начала наблюдается анонимная коллективность.

     Первоначальное групповое единство не подразумевает существования объективной групповой психики вне ее носителей, и нет никакого сомнения, что с самого начала среди членов группы существовали индивидуальные различия, для индивида допускались определенные ограниченные области независимости ^[7]

но остается фактом, что в первоначальном положении дел индивид был в значительной степени поглощен группой. Эта интеграция не обязательно была чем-то мистическим, как можно предположить, исходя из довольно туманного термина participation mystique.Все, что он означает, – это то, что в первоначальной группе сплоченность ее членов следует понимать скорее по аналогии с отношением органа к телу или с отношением части к целому, чем с отношением части к сумме, и что целое пользовалось преобладающим влиянием, так что Эго могло лишь очень медленно освободиться от тирании группы. Это позднее рождение Эго, сознания и индивида является неоспоримым фактом. ^[8]

Открытие коллективной психики и погруженности и нее индивида поначалу привело к переоценке этих явлений, поэтому упоминание Малиновским роли, которую играл индивид даже на ранних стадиях социальной жизни, является важным. Он прав в том, что подчеркивает диалектику между индивидом и группой, но это не уменьшает фундаментального значения открытий, сделанных школой Дюркгейма. То, что Леви-Брюль назвал participation mystiqueи дологичным мышлением, тождественно тому, что Кассирер в своей критике школы Дюркгейма (Cassirer, An Essay on Man,pp.79 f.) назвал ощущением «общности жизни» и «преобладанием чувства». Дологичное мышление не следует принимать за неспособность мыслить логически. Примитивный человек вполне способен на это, но, в связи с тем, что его взгляд на мир определяется бессознательно, он не ориентирован на логику сознательного мышления. В той мере, в которой современный человек является бессознательным, он также мыслит дологично, вне категорий, предписываемых сознанием, то есть научных взглядов на мир (см. Aldrich, The Primitive Mind and Modern Civilization,p.66).)

     Хотя современные исследования показали, что в примитивном обществе индивид вступает в конфликт с группой весьма редко, тем не менее совершенно очевидно, что чем дальше мы продвигаемся вглубь человеческой истории, тем реже встречается индивидуальность и тем менее она развита. В действительности даже сегодня психологический анализ все еще сталкивается с мертвым грузом коллективно бессознательного, с неиндивидуальными факторами в психологии современного человека. Даже только из этих двух фактов должно быть достаточно очевидно, что первоначально человек был частью коллективной психики своей группы и довольствовался лишь очень узким диапазоном личной свободы действия. Все социальные, религиозные и исторические свидетельства указывают на позднее рождение индивида из коллектива и из бессознательного. ^[9] Коперниковский

переворот – приложение глубинную психологию к обсуждаемым здесь проблемам по существу состоит в том, что она исходит от коллективной психики группы как определяющего фактора, а не от индивидуального Эго и сознания.

     Кардинальное открытие трансперсональной психологии заключается в том, что коллективная психика, глубочайший пласт бессознательного, является живым базисным потоком, из которого выходит все, что имеет отношение к обособленному, обладающему Эго-сознанием: на нем оно основывается, им подпитывается и без него не может существовать. Групповая психика – которую, как мы увидим позднее, не следует путать с массовой психикой – характеризуется первичным преобладанием бессознательных элементов и компонентов, а также ослаблением индивидуального сознания. Однако, говоря так, мы должны подчеркивать, что на глубоком уровне это не столько вопрос ослабления, растворения или регрессии, а скорее то, что сознание все еще находится в состоянии неопределенности, будучи еще не развитым или развитым только частично. Формулировка Тардеса о том, что "социальное состояние, подобно гипнотическому, является всего лишь формой грез", ^[10]

представляет собой лаконичное резюме первоначальной групповой ситуации. Но мы не Должны принимать наше современное бодрствующее сознание за единственно возможную отправную точку, а затем, по аналогии с гипнозом, считать participation mystiqueгрупповой психики ограничением этого бодрствующего состояния. Верно обратное; сознательное состояние является поздним и редким явлением, и его полное достижение встречается гораздо реже,  чем так самонадеянно полагает современный человек, в то время как бессознательное состояние является первоначальным, базисным психическим состоянием, являющимся правилом повсюду.

     Групповое единство в участии до сих пор настолько широко превалирует даже в современном человеке, что только благодаря непрестанным сознательным усилиям некоторых гениальных личностей, мы постепенно осознаем те психические факторы, которые как слепо принимавшийся нами бессознательный "культурный образец" управляют жизнью и смертью каждого из нас. Хотя и обладая, вероятно, более высоко развитым сознанием, чем то, чего когда-либо ранее достигал человек, современные индивиды, несмотря на все их сознательные достижения, до сих пор глубоко внедрены в структуру своей группы и ее бессознательных законов.

     Слияние индивида с группой можно видеть как в мелочах, так и в вещах значительных. Например, один исследователь описывает состояние одержимости у примитивных людей, то есть захват личности некоторым бессознательным содержимым, ^[11]

которое они считали духами, следующим образом:

      «Хотя одержимость часто может быть вызвана произвольно, иногда она возникает непроизвольно. В последнем случае подобные симптомы зачастую распространены среди членов одной и той же семьи». ^[12]

     Эта

эмоциональная инфекция обусловлена бессознательным слиянием всех членов семьи друг с другом. Их тождественность является первостепенным фактором, хотя сам термин "инфекция" предполагает состояние обособленности, которое в действительности существует лишь в незначительной степени. Но в той мере, в какой оно действительно существует, как в случае индивидуализированного западного человека, оно относится в основном, по причинам, которые еще требуют обсуждения, только к некоторым различиям структуры сознания. Эмоциональность же группы, с другой стороны, образует слой бессознательной, психической соединительной ткани, которая обычно имеет намного больший энергетический потенциал, чем "индивидуализированное" сознание.

     Эмоциональная связь между членами коллектива не имеет никакого отношения к сознательным чувственным взаимоотношениям или к любви. Она вытекает из целого ряда источников, обсудить которые здесь не представляется возможным. Общее происхождение из одного рода, совместная жизнь и, прежде всего, общие переживания создают эмоциональные узы даже сегодня, как нам хорошо известно. Социальные, религиозные, эстетические и другие коллективные впечатления, независимо от их окраски – от племенной охоты за головами до современного массового митинга – активируют бессознательные эмоциональные основы групповой психики. Индивид пока еще не освободился от скрытой эмоциональности, и любое возбуждение одной части группы может сказаться на всей группе, подобно тому, как лихорадка охватывает все части организма. И тогда эмоциональное слияние сметает все еще слабо развитые различия сознательной структуры у входящих в группу индивидов и постоянно восстанавливает первоначальное групповое единство. Этот феномен, принимая форму массовой реколлективизации, ^[13]

до сих пор оказывает огромное влияние на отношение индивида к обществу.

     В раннем уроборическом состоянии существует слияние как человека с миром, так и индивида с группой. Основой обоих этих явлений выступает отсутствие разграничения между Эго-сознанием и бессознательным – другими словами, неполное разделение этих двух психических систем.

     Когда мы говорим о проецировании или интроецировании психического содержимого, понимая под этим, что оно воспринимается как нечто внешнее, а затем принимается внутрь, мы постулируем четко определенную структуру личности, для которой существуют понятия "снаружи" и "внутри". Однако в действительности психика начинается с очень значительной экстериоризации. Проекция предполагает, что то, что проецируется, то есть активно выносится вовне, ранее находилось внутри как нечто психическое. Но внешнее положение психического содержимого, контрастируя с идеей проекции, подразумевает существование снаружи чего-то первоначально не находившегося внутри личности. Это внешнее положение содержимого является его первоначальным состоянием; это означает, что данное содержимое было признано как относящееся к психике только на более поздней стадии развития сознания. Поэтому только с этой точки зрения экстериоризированное содержимое может быть определено как проецированное. Например, до тех пор, пока Бог экстериоризируется, он действует как "реальный Бог снаружи", хотя затем более позднее сознание может определить его как проекцию образа Бога, которая существует в психике. ^[14]

     Формирование

и развитие человеческой личности в значительной степени состоит в "принятии внутрь" – интроекции – этого сделанного внешним содержимого.

     Одно из основных явлений, характерных для уроборического существования группы и погружения каждой части в групповую психику – то, что группой управляют доминанты коллективного бессознательного, архетипы и инстинкты. Эмоциональная атмосфера группы определяется именно этим самым содержимым, и, в связи с тем, что заряд его либидо превосходит заряд индивидуального сознания, проявление этого содержимого оказывает сильное воздействие на индивидов и группы даже сегодня.

     В связи с погружением индивида в группу, а Эго-сознания в бессознательное мы хотели бы процитировать следующее интересное наблюдение Троттера относительно толпы:

      «Индивид реагирует соответствующим образом на импульс, принимаемый им от толпы, а не непосредственно от фактического объекта тревоги. По-видимому, именно таким образом индивид удерживается от парализующего чувства страха, в то время как его непосредственное воздействие может настигнуть индивида как мощный и страшный взрыв паники». ^[15]

     Рейвальд

, из книги которого мы взяли этот отрывок, комментирует:

      «Пассивность индивида относительно толпы является в некоторой мере условием активности толпы». ^[16]

     Хотя

эта телеологическая интерпретация Троттера несколько сомнительна, так как в результате коллективной реакции индивид при паническом бегстве может пострадать или погибнуть, это явление само по себе достаточно важно, чтобы заслуживать внимания. В первоначальном состоянии каждая часть приспосабливается скорее к группе, чем к внешнему миру, и ее ориентация находится в реактивной зависимости от группы. Отношение к внешнему миру в значительной мере обуславливается не непосредственно индивидом, а воображаемым организмом "группы", чьим олицетворением является лидер или ведущее животное, и сознание этого организма функционирует для всех частей группы. ^[17]

     Соучастие

, как мы знаем, играет также важную роль в детстве, так как ребенок вовлечен в бессознательное своих родителей. ^[18]

     Таким

образом, на онтогенетическом уровне повторяется точно такая же уроборическая ситуация, как описанная нами в отношении коллективного уровня.

     В этих обстоятельствах, когда сознание недостаточно обособилось от бессознательного, а Эго от группы, член группы оказывается в одинаковой степени как во власти групповых реакций, так и бессознательных констелляций. То, что он досознателен и доиндивидуален, ведет к тому, что он воспринимает мир и реагирует на него таким образом, который является в большей мере коллективным, чем индивидуальным и в большей мере мифологическим, чем рациональным. Мифологическая апперцепция мира и архетипический, инстинктивный тип реакции соответственно характерны для пробуждающегося человека. Коллектив и члены группы воспринимают мир не объективно, а мифологически, в архетипических образах и символах; и их реакция на него архетипична, инстинктивна и бессознательна, а не индивидуальна и сознательна.

     Бессознательные реакции членов группы, находящихся в своей группе, неизменно ведут к укреплению групповой души, коллективного сознания или чего-то в этом роде. Это вполне оправданно, если мы начнем с восприятия части, которая ощущает целое как общность; в действительности мы до сих пор говорим о нации, народе и т.д. именно так. И хотя эта "нация" является результатом укрепления, такое укрепление психологически необходимо и правильно. Ибо как эффективное целое нация является психологически чем-то большим и иным, чем сумма его частей, и всегда воспринимается таким образом каждой частью группы. Чем более бессознательной является вся личность человека, и в чем более зачаточном состоянии находится его Эго, тем больше его восприятие целого будет проецироваться на группу. Зародыш Эго и групповое "я" связаны непосредственно, точно так же и наоборот, индивидуализация, развитие Эго и наконец самовосприятие посредством индивидуализации вызывают уход от этой проекции. Чем в большей мере неиндивидуализированы люди, тем сильнее "я" проецируется на группу и тем сильнее также взаимодействие членов группы между собой. Но по мере того, как группа становится более индивидуализированной, а значение Эго и индивида увеличивается, межличностные взаимоотношения должны становиться более сознательными, а бессознательные соучастия – разрываться. Однако в уроборическом состоянии Эго является все еще зародышевым, а сознание еще не развилось в систему.

Развитие Эго из уробороса

     Вначале сознание поднимается, как остров из моря, вместе со всем содержимым, но вскоре вновь погружается в бессознательное. Фактически, никакой непрерывности сознания не существует. Часто считали, что такое состояние свойственно примитивным людям, которые, если не заняты чем-нибудь активно, впадают в сонливость и легко устают от сознательных усилий. Только прогрессирующая систематизация сознания приводит к увеличению его непрерывности, усилению воли и увеличению способности к произвольному действию, которые в современном человеке являются признаками Эго-сознания. Чем сильнее сознание человека, тем больше он может сделать, а чем оно слабее, тем в большей мере вещи "просто случаются". Уроборическое состояние несомненно является "пограничным".

     К уроборическому состоянию психики мы легче всего регрессируем в сновидениях. Как и все другие более ранние состояния, оно продолжает существовать в нас и может проявиться в любой момент, например, когда уровень сознания падает, как во время сна или в результате какой-нибудь слабости, болезни или снижения сознания, обусловленного чем-либо иным.

     Когда мы снова погружаемся в мир сновидений, Эго и сознание, будучи поздними продуктами человеческого развития, вновь растворяются. В сновидениях мы живем во внутреннем мире, не осознавая этого, ибо все фигуры сновидений являются образами, символами и проекциями внутренних процессов. Точно так же и мир человека примитивной культуры в первую очередь является внутренним миром, который воспринимается как внешний. Это состояние, когда внутреннее и внешнее не отличаются друг от друга. Ощущение единства со Вселенной, способность содержимого менять форму и место в соответствии с законами сходства и символической близости, символический характер мира и символическое значение всех пространственных измерений – верх и низ, лево и право, значение цветов и тому подобное – все это мир сновидений разделяет с периодом рассвета человечества. Здесь, как и там, духовные предметы принимают "материальную" форму, становятся символами и объектами. Свет символизирует просвещение, одежда – личностные качества и так далее. Сновидения можно понять только с точки зрения психологии начального периода, которая, как они свидетельствуют, до сих пор активно проявляется в нас.

     Фазу, в которой зародыш Эго находится в бессознательном, как эмбрион в матке, когда Эго еще не появилось как сознательный комплекс и напряжение между системой Эго и бессознательным отсутствует, мы назвали уроборической и плероматической. Уроборической, потому что в ней господствует символ круговой змеи, служащий для выражения тотальной недифференцированности происхождения всего из всего и снова вхождения во все, зависимости от всего и связи со всем; плероматической, потому что зародыш Эго все еще находится в плероме, в "полноте" аморфного Бога и как неродившееся сознание спит в первичном яйце, в блаженстве рая. Более позднее Эго считает это плероматическое состояние первым счастьем человека, ибо на этой стадии не существует никаких страданий; страдания приходят в мир только с появлением Эго и его ощущений.

     В связи со слабостью либидо пробуждающееся Эго в этой фазе раннего детства легко устает, и поэтому зародыш Эго все еще остается пассивным, не проявляет никакой собственной реальной активности, так как это предполагает, что Эго имеет в своем распоряжении определенное количество либидо, например, силу воли. Таким образом, вначале сознание является главным образом рецептивным, но даже эта рецептивность оказывается изнуряющей и приводит к потере сознания в результате усталости.

     Тенденция Эго вновь растворяться в бессознательном была названа нами "уроборическим инцестом". Этот регресс – на стадии, когда само Эго является слабым и не осознает себя – приятен, как показывает положительный характер символов уроборической фазы, типичными примерами которой являются периоды младенчества и сна. "Приятное" в этом контексте означает угасание зарождающегося мира Эго, сознания и всех его напряженное/гей. Однако Эго и сознание предполагают напряженность между сознанием и бессознательным; и без проистекающего из этого энергетического потенциала сознание не может существовать.

     Во время этой ранней фазы все ощущения Эго по отношению к бессознательному одновременно приятны и болезненны. Типичным примером этого является уроборический инцест. Даже саморастворение оказывается приятным ощущением, ибо, в то время как растворяемое – Эго – слабо, растворитель – для которого растворение приятно – силен. Бессознательное отождествление с более сильным растворителем, уроборической матерью, приносит удовольствие, которое в последующей, извращенной его форме, необходимо называть мазохистским. Растворяющий садизм уробороса и мазохизм растворяющегося зародыша Эго соединяются в амбивалентном ощущении удовольствия-боли. Субъект этого ощущения является бесформенным, потому что это – бессознательное психическое единство уробороса и зародыша Эго. Эту "смерть в экстазе" символизирует плерома, "полнота", пограничное ощущение для Эго, для которого не имеет значения, как интерпретируется эта полнота – то есть, коллективное бессознательное -как блаженство рая, мир Идей Платона или как всепронизывающая пустота.

     Стадия уроборического инцеста представляет собой самую низшую и самую раннюю фазу в истории развития Эго. Регресс к этому уровню и фиксация на нем занимают важное место в жизни среднего индивида, играют определенно отрицательную роль в жизни невротика и несомненно положительную роль в жизни творческого человека. Будет ли уроборический инцест регрессивным и деструктивным или прогрессивным и созидательным – зависит от силы сознания и от фазы развития, достигнутой Эго. Мир уробороса является миром начала и обновления, из которого, как день из ночи, вечно возрождаются жизнь и Эго, и поэтому уроборос имеет созидательное значение. Поэтому символ уробороса является ключевым для многих мифов о сотворении: ибо в то время как уроборический инцест является символом смерти, материнский уроборос является символом возрождения, места рождения Эго и рассвета сознания, прихода света.

     Рейвальд в своей книге обращает внимание на важный отрывок из Леонардо да Винчи:

      "Теперь вы видите, что надежда и желание вернуться к первичному состоянию хаоса подобны стремлению мотылька к свету, и что каждый человек, который с неизменным нетерпением и радостью ожидает каждой новой весны, каждого нового лета, каждого нового месяца и нового года считая, что то, чего он страстно желает, постоянно запаздывает не представляет, что стремится он к своему собственному разрушению. Но это желание является подлинной квинтэссенцией, духом элементов, которые, обнаружив себя заточенными вместе с душой, вечно стремятся выйти из человеческого тела и вернуться к создателю. И вы должны знать, что это стремление И есть – квинтэссенция, неотделимая от природы, и что человек есть подобие мира ^[19] »

     Как

и следует из термина "уроборический инцест", это стремление к смерти является символическим выражением тенденции Эго и сознания к саморазрушению, тенденции, имеющей глубокий эротический характер. В Части 1 мы видели, каким образом этот инцест отражает активность материнского уробороса, архетипа Великой Матери, матери жизни и смерти, фигура которой надличностна и не может быть сведена к личностной матери. Архетипический образ уроборического инцеста действует вечно, и его влияния простираются от Леонардо и Гете вплоть до настоящего времени, где они нашли современное выражение в поэме Д.Г.Лоуренса:

      ... плыви, маленькая душа, плыви, в долгий путь, к величайшей цели.

      Ни прямо, ни по кривой, ни вперед, ни назад,

      в центр абсолютного забытья,

      где тени становятся глубже, тени сгущаются,

      словно таинственные изгибы

      зияющей пропасти чрева.

      Плыви, плыви по течению, моя душа,

      к совершенной чистоте и тьме забытья.

      Перед последним порогом

      пурпурная мантия памяти этого тела

      соскользнет и исчезнет во чреве, во мраке причудливой тени.

      И, с последним крутым поворотом, нерушимая темная грань,

      что хранит переживания духа, растает.

      Весла растают, растают,

      и, словно жемчужина, лодка исчезнет,

      и душа, окрепнув в последних ошибках,

      сама превращается в цель – центр

      полноты забытья, совершенства покоя,

      безмолвного мрака недремлющей ночи.

      О покой, о, прекрасное чудо покоя, чудесное превращение души моей в плазму покоя.

      О, чудо последнего, последнего перехода смерти,

      чистота забытья, конец величайшего пути, покой, абсолютный покой! Но, может быть, это – снова начало?

      О, снаряди корабль своей смерти, о, снаряди. О, нет ничего,

      есть только путь, величайший из всех.

      ^[19a]

     Несмотря

на аспект смерти, который содержится в уроборическом инцесте, его не следует рассматривать как основу инстинктивной тенденции, которую можно по праву назвать "инстинктом смерти".

     Бессознательное состояние является первичным и естественным, а сознательное состояние – результатом усилия, использующего либидо. В психике существует сила инерции, нечто вроде психической силы тяжести, которая влечет обратно в первоначальное бессознательное состояние. Однако, несмотря на свою бессознательность, это состояние является состоянием жизни, а не смерти. Говорить об инстинкте смерти Эго, которое погружается в бессознательное, так же нелепо, как говорить об инстинкте смерти яблока, которое падает на землю. То, что Эго воспринимает это состояние как символическую смерть, обусловлено просто спецификой этой архетипической стадии развития сознания, а не какой-либо умозрительной научной теорией, которая считает, что из такого состояния можно проследить происхождение инстинкта смерти. ^[20]

     Притяжение

, вызванное большой "массой" бессознательного, то есть коллективного бессознательного с его мощным зарядом энергии, может быть преодолено только временно, в результате особого действия со стороны системы сознания, однако его можно модифицировать и трансформировать путем создания определенных механизмов. Из-за этого, как показали исследователи, инерция ребенка, особенно маленького, обуславливает склонность оставаться в какой-либо определенной позиции и воспринимать любую перемену – например, внешний раздражитель или, позднее, новую ситуацию, приказ и т.п. – как удар, несущий с собой испуг, боль или, по меньшей мере, чувство беспокойства.

     Даже в бодрствующем состоянии Эго-сознание, которое в любом случае составляет только часть всей психики, проявляет различные степени активности, колеблющейся от мечтаний, частичного внимания и рассеянного бодрствования до частичной концентрации на чем-то, интенсивной концентрации и, наконец, до моментов общей и экстремальной бдительности. Система сознания даже здорового человека заряжена либидо только во время определенных периодов его жизни; во сне она полностью или почти полностью лишена либидо, а степень активности варьирует с возрастом. Поле сознательной бдительности у современного человека сравнительно узкое, интенсивность его активного функционирования ограничена, а заболевания, переутомление, возраст и психические нарушения отрицательно сказываются на этой бдительности. Представляется, что орган сознания все еще находится на ранней стадии развития и сравнительно неустойчив.

     Во всяком случае, заметная неустойчивость Эго характеризует психологическое и историческое рассветное состояние, символом которого является уроборос. Слияние более или менее четко определенных для нас областей сознания ведет, так сказать, к вечной игре в прятки с самим собой и к смешению позиций Эго. Эмоциональная неустойчивость, амбивалентные реакции удовольствия-боли, взаимозаменяемость внутреннего и внешнего, индивида и группы – все это ведет к неустойчивости Эго, которую усиливают мощные эмоциональные и аффективные "векторы" бессознательного.

     Именно круг уробороса, в соответствии с парадоксальным характером символического языка, который позволяет нам в лучшем случае "очертить", а не описать "неуловимую сущность значения" ^[21]

архетипа, является не только "совершенной фигурой", но и символом хаоса и аморфности. Он – символ эпохи до Эго, а следовательно, доисторического мира. До начала истории человечество существовало в состоянии безымянной аморфности, о которой мы знаем очень мало, потому что в этот период, как мы говорим – надеясь за этим неопределенным иносказанием скрыть наше явное незнание фактов – правило "бессознательное". До тех пор, пока не существует апперцептивного сознания Эго, не может быть никакой истории; ибо история требует "мыслящего" сознания, которое, размышляя, и составляет ее. Поэтому время до начала истории должно быть неопределенным хаосом и недифференцировашюстью.

     На религиозном уровне эквивалентом этой аморфной психики является неопределенное божество, первичная сила или субстрат, из матрикса которого впоследствии выкристаллизовываются боги и "Божественное". Неопределенные силы, такие как мана, оренда, или даже то, что мы называем "динамизмом", типичны для доанимистического периода универсальной психизации, когда психика еще не обрела определенной формы, ибо в этом состоянии она пока еще не ассоциируется с идеей индивидуализированной души и не может быть выведена из какой-либо подобной идеи. Эта неопределенная, всеохватывающая сила является уровнем, на котором работает магия, воздействуя на все вещи через принцип соответствия и сходства. Логические противоположности, объединенные в participation mystique —таков закон этого магического мира, где все наполнено священнодействием. Нет жесткого и четкого разделения между священным и несвященным, между божественным и человеческим, между человеческим и животным. Мир все еще омывается средой, в которой все превращается во все и действует на все. Так и еще зародышевая сущность Эго проецирует архетип целостности на группу как на групповое самость, и, что достаточно удивительно, религиозным следствием самого примитивного человеческого уровня является примитивный монотеизм, ибо именно здесь мы находим уроборос в проекции целостной фигуры, то есть изначального божества.

     Таким образом, говоря о "верховном божестве", культ которого, однако, был либо "несуществующим, либо исключительно незначительным" и с которым невозможно было установить никаких личных взаимоотношений, Преусс пишет:

      «В большинстве случаев его понимание как личности, вероятно, было обусловлено ночным или дневным небом или сочетанием обоих с их многочисленными явлениями, имитирующими жизнь»,далее он продолжает:

      «Эти идеи Бога, через которые чувственно постигается множество разнообразных явлений, должно быть зародились еще до наблюдения деталей, например звезд, которые потом наделялись свойствами небес». ^[22]

     Эта

формулировка может быть ошибочно понята, потому что термин "постигается" может означать разумную активность Эго. Только если "чувственное постижение" понимать как "конфигурационное видение" примитивного человека, только тогда описание этого процесса будет правильным. В уроборическом состоянии существует целостность неопределенных сил, удерживающих все вместе и объединяющих все в общности. Только с ростом конфигурационных способностей сознания и с обретением Эго более четкой формы может быть постигнута индивидуальная форма: